Глава двадцать девятая
Прошло два дня после возвращения на Новый Санкт-Петербург, и Осетр снова начал маяться.
Решение никогда не встречаться с Яной уже казалось ему глупым и неправильным. Да что там говорить? — скороспелым оно было. Откровенно скороспелым!
И даже это проклятое молоко, полившееся из ее груди, уже не вызывало в душе прежней гадливости.
В конце концов, Яна и вправду ни в чем не виновата? И дело даже не в выборе между любовью и империей. Она даже не виновата в том, что не опустошила… как это они называют?.. сцедилась, что ли?.. Скорее всего, она и сцедилась, да он, Осетр, слишком сильно ее тискал. Вот и потекло.
И вообще, признаемся себе окончательно: в том, что она вышла замуж за Стародубского, виноват только и только сам Осетр. Был бы обычным человеком, все бы получилось иначе. Поженились бы, и кормила бы она сейчас Приданникова-младшего. И молоко это вызывало бы у Осетра не ревность, а, наверное, совсем другое чувство…
Его мысли снова шли по кругу, возвращаясь к былым раздумьям, но для него они были слишком важны, чтобы он упрекнул себя в этом.
Оказывается, думаешь иногда одно и то же, снова и снова, и это совсем не кажется тебе потерей времени…
В общем, утром третьего дня после возвращения в Петергоф император послал молодой княгине Стародубской сообщение.
«Яночка! — гласило оно. — Прости меня, пожалуйста! Я очень хочу тебя видеть! Буду тебя ждать завтра в то же время и в том же месте».
День прошел как во сне. Ожидание следующего дня стало главным его содержанием. Император опять занимался обычными государственными делами, но все это делал как будто бы и не он. А он просто надеялся на предстоящую встречу, и больше ему, по большому счету, ничего не требовалось.
Вечером ему стало казаться, что его ждет очередной «вещий» сон, трагический и однозначный.
И сон приснился. Только он был не о будущем, а о прошлом. О том памятном пляже на Дивноморье. И трагизма в нем было не больше, чем лет в комариной жизни. А счастья — тысяча веков…
Наконец завтра наступило. И, томительно ожидаемый, пришел час начала недальнего путешествия. Снова Найден отвез императора по знакомому уже маршруту, а на лице пассажира «выросла» так понравившаяся Яне борода.
Мотаясь перед входом в гостиницу «Скрынников», Осетр провел последние минуты перед встречей едва ли не в горячке.
Никогда бы не подумал, что с ним может твориться подобное. И даже не было ни малейшего желания сказать себе «Росомаха, ржавый болт тебе в котловину! Возьми-ка себя в руки!»
Потому что он сейчас был не «росомаха» и не император!
Она опоздала всего на две минуты, и все эти две минуты Осетр был ни жив ни мертв. А потом будто солнце во второй раз взошло…
— Здравствуй, Остромирушка! — прошептала она. — Любимый мой!
— Здравствуй, Яночка! — отозвался он. — Единственная моя!
Взявшись за руки, двое проскочили мимо знакомого портье, влетели в лифт и сразу же принялись обниматься…
И пришло время всему. И было, как в прошлый раз. Но опять — будто впервые в жизни!
Правда, сильно он ее сегодня не тискал, и молочного половодья удалось избежать. Так, чуть-чуть…
А потом она лежала у него на груди. Гладкая, как кошка. И жмурилась от удовольствия — как кошка.
А ему просто было хорошо. И не было в памяти ни родной империи, ни ВМО, ни Засекина-Сонцева, ни ВКВ… И наплевать на это хотелось с высокой колокольни!
А потом она перестала жмуриться и прошептала:
— Я так по тебе скучаю, Остромирушка! Это просто какой-то ужас! Я готова бегать к тебе хоть каждый день! Вот только муж быстро заметит!
— А хочешь, я отправлю его в служебную командировку? — спросил Осетр напрямую. — Куда-нибудь подальше, на край Вселенной…
Она замерла. Некоторое время лежала недвижно. И словно бы даже не дышала. Лишь сердце ее колотилось — наверное, пыталось вырваться из оков семейной жизни, на желанную свободу.
Потом она вздохнула глубоко-глубоко, будто вынырнула со дна моря.
— Нет, — сказала она тихо. — Не надо. Он-то ведь ни в чем не виноват.
«Никто ни в чем не виноват, — подумал Осетр. — Но ведь так просто не бывает. Виновные есть всегда».
Впрочем, насчет своего мужа она была абсолютно права.
Угораздило парня жениться на девице, которую любит император и которая отвечает ему взаимностью. Вот же судьба!
И вообще, получается, что судьба во всем и виновата.
Осетру на мгновение стало не по себе. И чтобы заглушить шевельнувшийся в сердце страх, он сказал легкомысленно:
— Ладно, не стану я его трогать!
— Спасибо! — отозвалась она шепотом.
Ему показалось, что она сейчас добавит «ваше императорское величество», но, в отличие от первой гостиничной встречи, она обошлась без этикетных обращений.
И Осетр был ей за это благодарен. Как и за все остальное…
А потом снова было расставание, которое не было нужно ни ему, ни ей, но без которого было не обойтись.
Увы, любое свидание неизбежно заканчивается разлукой — даже если она временная, и скоро будет новая встреча.
Найден на сей раз не улыбался…
