Глава 26
Рандевисты

Лиддингтон-хилл возвышается над аэродромом Роутон, некогда принадлежавшим Королевским ВВС, а потом Люфтваффе. На низком холме стоит замок Железного века, один из немногих уцелевших вокруг Мальборо и Лэмбурна. Однако рандевистов привлекает не древность этого места. Они собираются чуть ли не в любой стране мира, следуя специальным уведомлениям о встрече – очевидно, от случая к случаю. Они всегда придерживаются одного и того же заведенного порядка: выбирают место, на очень выгодных условиях договариваются с владельцами об исключительных правах, затем за месяц до встречи с помощью местных правоохранительных органов или младших членов Общества организуют охрану и следят за тем, чтобы никто чужой в это место не просочился. Наверное, благодаря секретности воинствующее общество любителей астрономии сумело сохранить свою деятельность в полной тайне. Оно могло бы обеспечить почти идеальное убежище доктору Мюллеру, который в начале 50-х годов и основал это общество вместе с Сэмюэлом Орбитером, известным астрономом того времени.

Виктор припарковал машину и беспечно пошел к двум гориллоподобным громилам, дежурившим у «лендровера». По пути посмотрел направо, потом налево. Через каждые триста ярдов стояли группы вооруженных охранников с рациями и собаками и не сводили глаз с приближавшихся гостей. Проскользнуть незаметно было просто невозможно. Самый лучший способ проникнуть в любое место, куда у вас нет допуска, – идти в парадную дверь, словно у вас есть на это полное право.

– Привет, – бросил Виктор, пытаясь пройти мимо.

Один из громил заступил ему дорогу и положил громадную руку ему на плечо.

– Добрый день, сэр. Хороший день. Могу я видеть ваш пропуск?

– Конечно, – сказал Виктор, роясь в кармане.

Он показал пропуск, не вынимая его из бумажника, сквозь прозрачный, но потертый пластик. Если гориллы достанут его и увидят, что это фотокопия, все пойдет прахом.

– Я не видел вас прежде, сэр, – сказал с подозрением второй охранник.

– Естественно, – ответил Виктор. – Вы же по моей карточке видите, что я принадлежу к ветви спирали Берика-на-Туиде.

Первый передал бумажник своему товарищу.

– У нас ведь уже бывали проблемы с чужаками, не правда ли, мистер Европа?

Второй хрюкнул и вернул бумажник Виктору.

– Имя? – спросил первый, вынимая папку.

– Меня может не оказаться в списке, – медленно проговорил Виктор. – Я опоздал. Я звонил доктору Мюллеру вчера вечером.

– Не знаю никакого доктора Мюллера, – сказал первый, втягивая воздух сквозь зубы и сверля Виктора сузившимися глазами, – но если вы рандевист, то для вас не составит проблемы назвать планету с самой высокой плотностью.

Виктор посмотрел на одного, на другого и рассмеялся:

– Конечно нет.

Он сделал шаг вперед, но гориллы перестали улыбаться. Один из них протянул лапищу поперек дороги:

– Ну?

– Это же нелепо! – возмутился Виктор. – Я тридцать лет рандевист, и со мной еще никогда так не обходились!

– Мы не любим чужих, – снова сказал первый. – Они нас обзывают нехорошими словами. А вы знаете, как мы поступаем с фальшивыми членами общества? А теперь еще раз: у какой планеты самая высокая плотность?

Виктор смотрел на них, а они злобно смотрели на него.

– У Земли. Самая низкая у Плутона. Хватит?

Охранники переглянулись, но не успокоились.

– Детсадовский вопрос, мистер. Сколько времени длится уикенд на Сатурне?

В двух милях от заставы мы с Безотказэном, сидя в безотказэновской машине, лихорадочно выискивали ответы и подсказывали их Виктору через ушной микрофон. Машина была набита астрономическими книгами, но мы могли лишь надеяться на то, что вопросы не будут слишком туманными.

– Двадцать часов, – с облегчением выпалил Безотказэн.

– Около двадцати часов, – повторил Виктор для громил.

– Орбитальная скорость Меркурия?

– В афелии или перигелии?

– Не прикидывайся самым умным, парень. Средняя.

– Дайте подумать… Складываем обе… О господи, неужели это окольцованный зяблик?

Громилы даже не обернулись.

– Ну?

– М-м, сто шесть тысяч миль в час.

– Спутники Урана?

– Урана? – переспросил Виктор, стараясь потянуть время. – А вам не кажется забавным, что у них поменялось произношение?

– Спутники, сэр!

– Конечно. Оберон, Титания, Умб…

– Стоп! Настоящий рандевист начал бы с самой близкой!

Виктор вздохнул, и Безотказэн начал диктовать в обратном порядке:

– Корделия, Офелия, Бьянка, Крессида, Дездемона, Джульетта, Порция, Розалинда, Белинда, Пэк, Миранда, Ариэль, Умбриэль, Титания и Оберон.

Громилы посмотрели на Виктора, кивнули и расступились, сразу став подчеркнуто вежливыми.

– Спасибо, сэр. Извините, но, думаю, вы прекрасно знаете, как много народу лезет не в свое дело. Я уверен, что вы нас понимаете.

– Конечно, и хвалю вашу бдительность, джентльмены. Всего хорошего.

Виктор пошел было дальше, но его снова остановили.

– Вы ничего не забыли, сэр?

Виктор обернулся. Я перепугалась, что они спрашивают о каком-нибудь пароле и, если так, дело швах. Виктор предоставил инициативу охранникам.

– В машине забыли, сэр? – спросил первый после короткого молчания. – Вот, возьмите мою.

Охранник сунул руку в карман куртки и вытащил – не пистолет, как заподозрил сначала Виктор, а бейсбольную перчатку кэтчера. Улыбнулся и протянул ее гостю.

– Думаю, мне она сегодня не пригодится.

Виктор хлопнул себя по лбу:

– Голова – как дырявая кошелка. Наверное, дома забыл. Представляете, приехать на Рандеву с Землей и забыть перчатку!

Все вежливо рассмеялись, затем первый охранник сказал:

– Удачи, сэр. Рандеву начнется в четырнадцать тридцать две.

Аналогиа поблагодарил обоих и торопливо прыгнул в дожидавшийся его «лендровер» – пока не передумали. Затем раздраженно посмотрел на перчатку. Чем они тут занимаются, прости господи?

«Лендровер» высадил его у восточного входа в крепость на холме. Внутри толкалось около пятидесяти человек, все в стальных касках. В центре форта стояла большая палатка, ощетинившаяся антеннами и спутниковыми тарелками. Выше по склону располагался радар, его сканер медленно поворачивался. Виктор ожидал увидеть телескоп или что-то вроде этого, но, похоже, ничего подобного здесь не водилось.

– Имя?

Виктор обернулся и увидел низенького человечка с пронзительным взглядом. В руках у него была папка, на голове – стальная каска, и, похоже, он вовсю пользовался своей ограниченной властью.

Виктор попытался блефовать.

– Вот я, – показал он на имя внизу списка.

– Мистер Смотринаобороте?

– Выше, – торопливо поправил Виктор.

– Мистер Торопыга?

– О, ну нет. Церера. Огастес Церера.

Коротышка тщательно просмотрел список, ведя по строчкам стальной шариковой ручкой.

– Такого имени здесь нет, – медленно проговорил он, с подозрением глядя на Виктора.

– Я из Берика-на-Туиде, – объяснил Виктор. – Я опоздал. Вряд ли меня успели вписать. Доктор Мюллер сказал, что я могу явиться, когда пожелаю.

Коротышка подпрыгнул.

– Мюллер? Здесь нет никаких Мюллеров! Мы должны называть его доктор Кассиопея. – Он подмигнул и широко улыбнулся. – Отлично. Теперь, – добавил он, сверившись со списком и оглядываясь по сторонам, – давайте-ка усилим периметр. Там маловато народу. Можете занять позицию бэ-три. Перчатка у вас есть? Хорошо. А каска? Ладно, не берите в голову. Возьмите мою, я себе другую достану, со склада. Рандеву начнется в четырнадцать тридцать две.

Виктор взял каску и пошел на указанное место.

– Слышала, Четверг? – прошептал он. – Доктор Кассиопея.

– Слышала, – ответила я. – Посмотрим, что можно из этого вытрясти.

Безотказэн уже связывался с Тумманом, который ждал звонка в кабинете литтективов.

Виктор, набивая трубку, пошел к позиции Б-3, когда на него чуть не налетел какой-то человек. Фотография из личного дела позволила безошибочно опознать доктора Мюллера. Виктор приподнял шляпу, извинился и пошел дальше.

– Стойте! – рявкнул Мюллер.

Виктор обернулся. Мюллер, прищурившись, смотрел на него.

– Не мог ли я видеть ваше лицо где-нибудь еще?

– Нет, оно всегда было здесь, на своем месте, – ответил Виктор, пытаясь разрядить ситуацию.

Но Мюллер продолжал пялиться.

– Я видел вас раньше, – настаивал он. Виктора не так легко было смутить.

– Не думаю, – покачал он головой, протягивая руку. – Церера. Из спирального рукава Берика-на-Туиде.

– Берик-на-Туиде? – сказал Мюллер. – Тогда вы должны знать моего друга и коллегу профессора Барнса.

– Никогда не слышал, – ответил Виктор, догадываясь, что Мюллер его проверяет.

Мюллер улыбнулся и посмотрел на часы.

– Рандеву через семь минут, мистер Церера. Думаю, вам пора занять свое место.

Виктор раскурил трубку и пошел туда, куда ему указали. В земле торчал колышек с указателем «Б-3», и он встал рядом, чувствуя себя законченным дураком. Остальные рандевисты надевали каски, не отрывая глаз от западного небосклона. Виктор огляделся и поймал взгляд привлекательной женщины примерно его возраста, которая стояла у отметки Б-2.

– Привет! – весело сказал он, приподнимая каску.

Женщина скромно потупила глазки.

– Все в порядке? – спросила она.

– Как нельзя лучше! – элегантно ответил Виктор и быстро добавил: – А если честно – не совсем. Я в первый раз.

Леди улыбнулась ему и помахала бейсбольной перчаткой.

– Ничего страшного. Ловите подальше от тела и смотрите в оба. Может оказаться много, а может и ни одного, но если вы все же поймаете его, то сразу же кладите в траву. За время торможения в земной атмосфере они изрядно прожариваются.

Виктор вытаращил глаза.

– Вы хотите сказать, что мы будем ловить метеоры?

Леди очаровательно рассмеялась.

– Нет, дурачок! Правильно говорить – метеориты. Метеоры – это те, что сгорают в земной атмосфере. С шестьдесят четвертого года я была на семнадцати предполагаемых Рандеву. Один раз даже чуть не поймала метеорит – на Тьерра-дель-Фуэго, в семьдесят первом. Конечно, – чуть медленней добавила она, – это было, когда мой дорогой Джордж был еще жив…

Их взгляды встретились, и леди улыбнулась. Виктор улыбнулся в ответ. Она продолжала:

– Если нам сегодня повезет, это будет первое удачно предсказанное Рандеву в Европе! Представьте себе – поймать метеорит! Обломок творения Вселенной, четырех с половиной миллиардов лет от роду! Словно блудный сын возвращается домой!

– Очень… поэтично, – медленно произнес Виктор, одновременно прислушиваясь к тому, что говорила в микрофон я:

– Никакого доктора Кассиопеи мы нигде не нашли. Ради бога, не упускайте его из виду!

– Не упущу, – ответил Виктор, озираясь в поисках Мюллера.

– Простите? – спросила леди у отметки «Б-2», не сводившая глаз с соседа, вместо того чтобы смотреть вверх.

– Не упущу свой метеорит, – вывернулся Аналогиа.

По радиотрансляции оповестили о начале Рандеву через две минуты. Нетерпеливо ожидавшие люди зашептались.

– Удачи! – пожелала леди, подмигнула Виктору и уставилась в безоблачное небо.

И тут из-за спины раздался другой голос:

– Я вспомнил вас.

Виктор обернулся и увидел неприятную физиономию доктора Мюллера. Чуть поодаль маячил крепкий охранник, держа руку на нагрудном кармане.

– Вы ТИПА-литтектив. Виктор Аналогиа, не так ли?

– Нет-нет. Доктор Огастес Церера из Берика-на-Туиде, – нервно рассмеялся Виктор. – Ну и имечко – Виктор Аналогиа!

Мюллер махнул громиле, и тот двинулся к Виктору, вынимая пистолет. Видно было, что он из тех, кто пускает оружие в ход, не задумываясь.

– Простите, друг мой, – ласково сказал Мюллер, – ничем не могу помочь. Если вы Аналогиа, вы явно сунули нос не в свое дело. Если вы все же окажетесь доктором Церерой из Берика-на-Туиде, я принесу вам свои искреннейшие извинения.

– Минуточку… – начал было Виктор.

Мюллер не дал ему договорить.

– Я сообщу вашей семье, где искать тело, – великодушно сказал он.

Аналогиа огляделся по сторонам в надежде на помощь, но все рандевисты смотрели в небо.

– Застрели его.

Громила усмехнулся, его палец коснулся спускового крючка. Виктор зажмурился. И тут удача повернулась к нему лицом: по ушам хлестнул пронзительный визг, и случайный метеорит ударил точно в каску громилы. Тот повалился, как мешок с картошкой. Пистолет выстрелил, проделав аккуратную дырочку в перчатке Виктора. Внезапно все пространство вокруг наполнилось визгом, свистом и раскаленными метеоритами, словно водопад низвергнувшимися на землю. Рандевисты обалдели от этого буйства природы и поначалу никак не могли опомниться и сообразить, что лучше – прятаться или ловить долгожданных блудных сыновей. Мюллер лихорадочно тащил из кармана застрявший пистолет, когда кто-то буквально над ухом у них с Виктором заорал: «Лови!» Обернулись оба, но метеорит поймал Виктор. Камень величиной с крикетный мячик был раскален докрасна. Виктор бросил его Мюллеру, который инстинктивно сделал рукой хватательное движение. Увы, перчатки у него не было. Шипение и взвизг раздались одновременно, Мюллер бросил метеорит, заорал от боли, и в этот момент Виктор двинул ему в челюсть с неожиданной для семидесятипятилетнего человека быстротой и силой. Мюллер упал, как кегля, а Виктор бросился к упавшему пистолету. Затем приставил его к затылку Мюллера, вздернул доктора на ноги и, подталкивая, вывел из крепости. Метеоритопад начал ослабевать, и я по микрофону предупредила начальника, чтобы он вел себя поосторожнее.

– Значит, вы все-таки Аналогиа? – уточнил Мюллер.

– Все-таки. ТИПА-27. Вы арестованы.

К тому времени, когда Брэкстон и Дэррмо сообразили, кто попал под арест, мы с Виктором и Безотказэном как раз доставили Мюллера в камеру для допросов за номером 3. Виктор успел предложить Мюллеру, чтобы тот подтвердил, что его зовут Мюллер, и тут дверь в камеру распахнулась. Это был Дэррмо в сопровождении двух оперативников из Девятки. По их виду было ясно, что чувство юмора у ребят отсутствует как класс.

– Он мой, Аналогиа.

– Нет, мой, мистер Дэррмо, – твердо ответил Виктор. – Арестовал я, юрисдикция моя. Я допрашиваю доктора Мюллера по делу о похищении рукописи «Чезлвита».

Джек Дэррмо обернулся к Пшиксу, стоявшему у него за спиной. Тот прокашлялся.

– Мне жаль, Виктор, но корпорация «Голиаф» и ее представитель получили командование над Суиндонскими отделениями агентств Девять и Двадцать семь. Утаивание материалов от мистера Дэррмо, исполняющего обязанности регионального заместителя директора ТИПА, повлечет за собой обвинение в сокрытии жизненно важной для текущего расследования информации. Вы понимаете, что это значит?

– Это значит, что Дэррмо может вытворять, что угодно, – не удержался Виктор.

– Передайте арестованного, Виктор. У корпорации «Голиаф» первоочередное право.

Аналогиа чуть не прожег в нем дырку взглядом, затем оттолкнул начальника и вышел из комнаты.

– А я бы предпочла остаться, – сказала я.

– Нет, – ответил Дэррмо. – Присутствие сотрудников ТИПА-27 недопустимо.

– Допустим, – ответила я, – но у меня все еще есть бэдж ТИПА-5.

Джек Дэррмо выругался и заткнулся. Безотказэну приказали убраться, по обе стороны двери встали костоломы из ТИПА-9, Дэррмо и Пшикс сели за стол, напротив Мюллера, который беззаботно курил сигарету. Я прислонилась к стене, бесстрастно наблюдая за допросом.

– Он меня вытащит отсюда, – неторопливо проговорил Мюллер, и на лице его появилась редкая гостья – улыбка.

– Не думаю, – ответил Дэррмо. – Суиндонская Девятка уже окружила участок, и секретная полиция тоже. Здесь столько спецагентов, что вы и за месяц не пересчитаете. Даже такой псих, как Аид, не осмелится сюда сунуться.

Мюллер перестал улыбаться.

– Девятка – лучшее антитеррористическое подразделение в мире, – продолжал Дэррмо. – Так что мы его возьмем. Это лишь вопрос времени. А если вы нам поможете, то в суде к вам отнесутся с большей снисходительностью.

Мюллер и ухом не повел.

– Если ваша Девятка – лучшая на планете, почему меня арестовал семидесятипятилетний литтектив?

Джек Дэррмо не нашелся с ответом. Мюллер повернулся ко мне.

– И если Девятка так хороша, то почему загнать Аида в угол удалось только этой юной леди?

– Мне повезло, – ответила я и сразу перехватила инициативу. – А почему Мартин Чезлвит не пострадал? Ведь не похоже, чтобы Ахерон просто так разбрасывался угрозами.

– Что верно, то верно, – ответил Мюллер.

– Отвечайте на вопрос, Мюллер, – многозначительно сказал Дэррмо. – Иначе я гарантирую вам крупные неприятности.

– Куда вам до Ахерона! Его главные хобби – медленное убийство, пытки и флористика.

– Вы что, не можете оставаться серьезным? – вмешался Пшикс, которому тоже захотелось поучаствовать в допросе. – Насколько я понимаю, вам светит пять пожизненных заключений. Или через пару минут вы уйдете отсюда свободным. Ну, что выбираете?

– Делайте что хотите. От меня вы ничего не добьетесь. Что бы вы ни придумали, Аид меня вытащит.

Мюллер скрестил руки и откинулся на спинку кресла. Повисло молчание. Дэррмо наклонился вперед и выключил магнитофон. Достал из кармана платок, набросил его на объектив видеокамеры, стоявшей в углу камеры. Мюллер внимательно наблюдал за ним, но ничуть не забеспокоился.

– Начнем по новой. – Дэррмо вытащил пистолет и прицелился Мюллеру в плечо. – Где Аид?

Мюллер не дрогнул:

– Либо вы убьете меня сейчас, либо Аид убьет меня потом, когда узнает, что я заговорил. Я все равно покойник, и от ваших рук я умру намного безболезненней, чем от Ахерона. Вы не поверите, на что он способен.

– Я – поверю, – медленно проговорила я. Дэррмо снял пистолет с предохранителя.

– Считаю до трех.

– Я не могу сказать вам…

– Раз.

– Он убьет меня!

– Два.

Я подхватила, взяв на себя роль доброго следователя:

– Мы можем взять вас под охрану.

– От него? – воскликнул Мюллер. – Вы совсем идиоты?

– Три!

Мюллер закрыл глаза, его затрясло. Дэррмо опустил пистолет. Вариант не сработал. Внезапно мне в голову пришла мысль.

– У него больше нет рукописи, правильно?

Мюллер открыл глаза и посмотрел на меня. Значит, я угадала.

– Майкрофт уничтожил ее? – продолжала я, вычислив, что мог сделать – и сделал – в такой ситуации мой дядя.

– Так и было? – спросил Джек Дэррмо.

Мюллер не ответил.

– Он захочет найти альтернативу, – заметил Пшикс.

– На свете тысячи рукописей, – пробормотал Дэррмо. – За всеми не уследишь. Какая будет следующей?

– Я не могу сказать, – заикаясь, ответил Мюллер. Решимость его слабела на глазах. – Он меня убьет.

– Он убьет вас, когда узнает, что вы рассказали нам о том, что Майкрофт уничтожил рукопись «Чезлвита», – ровным голосом сообщила я.

– Но я же не…

– А вот этого он не узнает. Мы можем вас защитить, Мюллер, но мы должны схватить Аида. Где он?

Мюллер по очереди посмотрел на всех нас.

– Защита? – заикаясь, пробормотал он. – Для этого понадобится не меньше армии.

– Я могу ее предоставить, – заверил его Дэррмо. Позже он прославился своим умением использовать правду крайне экономно. – «Голиаф» не поскупится.

– Хорошо… я скажу вам.

Он посмотрел на нас, отер лоб, который внезапно покрылся блестящими каплями пота.

– Тут не слишком жарко? – спросил он.

– Нет, – ответил Дэррмо. – Где Аид?

– Ладно, он в… в…

Фраза оборвалась на полуслове. Лицо Мюллера исказилось от страха, тело изогнулось от боли в пояснице. Он закричал.

– Быстро говорите! – заорал Дэррмо, притянув беднягу за лацканы.

– Пен-дерин! – вопил тот. – Он в…

– Дальше! – ревел Дэррмо. – Пендеринов тысячи!

– Дгввести! – верещал Мюллер. – Вввести… ааааа!

– Какие двести? Я с тобой не в игрушки играю! – орал Дэррмо, яростно тряся Мюллера. – Говори прямо, или голыми руками порву, прямо сейчас!

Но Мюллер был уже не способен воспринимать угрозы. Корчась в агонии, он с диким визгом упал на пол.

– Врача! – выкрикнула я, падая на пол рядом с Мюллером.

Рот его был раззявлен в безмолвном вопле, глаза лезли из орбит. В нос мне ударил запах горящих тряпок. Я отскочила, а из спины Мюллера вырвался шар пламени. Затем Мюллер вспыхнул весь, целиком, и мы поспешно попятились от нестерпимого жара, который испепелил арестованного в считанные минуты.

– Черт! – ругнулся Дэррмо, когда мерзкий едкий дым улетучился.

Мюллер лежал на полу кучкой углей. Даже для опознания ничего не осталось.

– Аид, – прошептала я. – Что-то вроде встроенного самоуничтожителя. Как только Мюллер стал болтать, оно и сработало. Очень чистая работа.

– Впечатление такое, что вы чуть ли не восхищаетесь им, мисс Нонетот!

– Ничего не могу поделать, – пожала я плечами. – Ахерон – словно акула, он стал почти совершенным хищником. Я никогда не охотилась на крупную дичь и не буду, но азарт охоты мне близок. Первым делом, – сказала я, не обращая внимания на дымящуюся кучку пепла, которая недавно была Мюллером, – надо утроить охрану во всех местах, где хранятся ценные рукописи. А потом начнем искать этот самый Пендерин.

– Я займусь этим, – сказал Пшикс, наконец дождавшийся предлога, чтобы убраться отсюда.

Мы с Дэррмо переглянулись.

– Похоже, мы на одной стороне, мисс Нонетот.

– Увы, – презрительно бросила я. – Вы хотите получить Прозопортал. Я хочу вернуть дядю. Чтобы каждый из нас добился своего, Ахерон должен быть уничтожен. До тех пор мы работаем вместе.

– Полезный и счастливый союз, – ответил Дэррмо, с совершенно не выражавшим восторга лицом.

Я ткнула пальцем в его галстук.

– Усвойте одно, мистер Дэррмо. Может, за вами и сила, но за мной – правда. Поверьте мне, когда я говорю, что пойду на все ради защиты своей семьи, я это сделаю. Вы поняли?

Взгляд Дэррмо был очень, очень холоден.

– Не пытайтесь угрожать мне, мисс Нонетот. Я могу перевести вас литтективом в Леруик, в самое захолустье, а вы и глазом моргнуть не успеете. Вы здесь потому, что хорошо делаете свое дело. Кстати, я тоже. Мы похожи куда больше, чем вы думаете. До свидания, мисс Нонетот.

Краткий поиск по Уэльсу дал нам не двести, но 84 Пендерина – это если брать города и деревни. Улиц было в два раза больше, еще столько же – пабов, клубов и ассоциаций. Не удивительно, что их оказалось так много: Дик Пендерин был казнен в 1831 году за то, что якобы ранил солдата во время Мертирского восстания, – он был невиновен, а потому оказался первым мучеником валлийского возрождения и в каком-то смысле символом борьбы за республику. Даже если «Голиаф» и сможет проникнуть в Уэльс, они не будут знать, с какого Пендерина начать. А поиски займут уйму времени. Усталая, я возвращалась домой, в «Finis». Взяла из гаража машину: в ней умудрились сменить ведущий мост, втиснуть новый мотор и заделать дырки в корпусе. Я ехала, а над моей головой медленно поднимался дирижабль класса «клипер». Сгущались сумерки, сигнальные огни подсвечивали бока огромного воздушного корабля, лениво мерцавшего в вечернем небе. Элегантное зрелище. Десять винтов вращались с ритмичным гудением. Днем дирижабль мог бы затмить солнце.

Я вошла в вестибюль. Мильтоновский кон закончился, и Лиз приветствовала меня скорее как друга, а не гостя.

– Добрый вечер, мисс Нонетот. Все в порядке?

– Да не совсем, – улыбнулась я. – Но все равно спасибо.

– Вечером привезли вашего дронта, – сказала Лиз. – Он в вольере номер пять. Новости расходятся быстро – суиндонские фэны дронтов тут уже побывали. Они говорят, что это очень редкая версия – один что-то там. Они просили, чтобы вы им позвонили.

– Он один-два, – рассеянно прошептала я. Сейчас мне было не до дронтов. Я молча стояла у стойки.

Лиз почувствовала мою нерешительность.

– Могу я вам помочь?

– Мистер Парк-Лейн не звонил?

– Нет. А должен был?

– Да вообще-то нет. На случай, если он позвонит, я буду у себя в комнате или в «Чеширском коте». А если вы меня не найдете, то попросите его перезвонить через полчаса, ладно?

– А почему вы просто не пошлете ему открытку с просьбой прийти?

– Господи, неужто все так очевидно?

Лиз кивнула.

– Он женится.

– Не на вас?

– Нет.

– Печально.

– И мне тоже. А вас никто никогда не просил выйти замуж?

– Просил, конечно.

– И что вы сказали?

– Я сказала: когда выйдешь, попроси еще раз.

– И попросил?

– Нет.

Я навестила Пиквика, который вроде бы уютно устроился. При виде меня он радостно защелкал клювом. Наперекор теории экспертов, дронты оказались на удивление сообразительными и разумными – неуклюжая легендарная птица была совсем другой. Я дала ему арахиса и под плащом протащила к себе в комнату. Не то чтобы вольера была грязной или неприятной, я просто не хотела оставлять его в одиночестве. Я положила в ванной его любимый коврик, чтобы он мог поспать, и постелила там газеты. Потом сказала, что хочу завтра отвезти его к моей матери, и оставила его любоваться из окна машинами на парковке.

– Добрый вечер, мисс, – сказал бармен в «Чеширском коте». – Чем ворон похож на письменный стол?

– Тем, что в слове «оба» есть буква «б».

– Отлично. Половинку «Ворчуна»?

– Шутите? Джин с тоником. Двойной.

Он улыбнулся и вернулся к своим стекляшкам.

– Полиция?

– ТИПА.

– Литтектив?

– Угу.

Я взяла свой стакан.

– А я учился на литтектива, – задумчиво сказал он. – До кадета дошел.

– Что случилось?

– Моя девушка была воинствующей марловианкой. Переделала несколько «Говорящих Уиллов» так, что они стали читать «Тамерлана» Марло. Когда она попалась, к делу приплели и меня. Вот так. Меня даже в армию не взяли.

– Как вас зовут?

– Крис.

– Четверг.

Мы пожали друг другу руки.

– Я могу говорить только за себя, Крис, но я отслужила в армии и служу в ТИПА-Сети, так что скажи своей девушке спасибо.

– Я и говорю, – поторопился уверить Крис. – Каждый день. Теперь мы женаты, и у нас двое детишек. По вечерам я работаю в баре, а днем – директором Суиндонского отделения Общества Кита Марло. У нас около четырех тысяч членов. Неплохо для елизаветинского фальшивомонетчика, убийцы, игрока и безбожника.

– Есть люди, которые утверждают, будто бы он написал пьесы, приписываемые Шекспиру.

Крис растерялся. Его охватили подозрения.

– Не думаю, что имеет смысл обсуждать это с литтективом.

– Споры не противозаконны, Крис. Мы что, по-твоему, полиция мыслей?

– А разве этим не ТИПА-2 занимается?

– Так что там насчет Марло?

Крис заговорил шепотом:

– Ладно. Я считаю, что Марло мог написать эти пьесы. Он, несомненно, был блестящим драматургом, об этом свидетельствуют его «Фауст», «Тамерлан» и «Эдуард II». Он был единственным человеком своего времени, который мог бы это сделать. Забудьте о Бэконе и Оксфорде – им до Марло как до луны.

– Но Марло был убит в тысяча пятьсот девяносто третьем году, – медленно ответила я. – Большая часть пьес написана после этой даты.

Крис испытующе посмотрел на меня и заговорил еще тише:

– Конечно. Если он действительно был убит в тот день.

– Не поняла?

– Возможно, его смерть была инсценирована.

– Зачем?

Крис глубоко вздохнул. Уж в этом вопросе он разбирался.

– Вспомните: королева Елизавета была протестанткой. Атеизм, как и папизм, ниспровергает авторитет протестантской церкви и самой королевы как ее главы.

– Государственная измена, – пробормотала я. – Карается смертной казнью.

– Вот именно. В апреле девяносто третьего Тайный Совет арестовал некоего Томаса Кида по обвинению в публикации антиправительственного памфлета. При обыске его комнаты были найдены атеистические произведения.

– И что?

– Кид указал на Марло. Сказал, что Марло написал их два года назад, когда они жили вместе. Восемнадцатого мая девяносто третьего года Марло арестовали и допросили. А затем освободили под залог – похоже, просто не хватило доказательств, чтобы отдать его под суд.

– А как же его дружба с Уолсингемом? – спросила я.

– Я к этому и веду. Уолсингем был влиятельной фигурой в тайной полиции, они знали друг друга много лет. С появлением все новых и новых свидетельств против Марло его арест с каждым днем неизбежно приближался. Но утром тридцатого мая Марло был убит в пьяной драке – вроде бы из-за неоплаченного счета.

– Как удачно!

– Более чем. Я уверен, что Уолсингем подстроил убийство своего друга. Три собутыльника Марло были людьми Уолсингема. Коронера подкупили, и Марло скрылся под псевдонимом «Шекспир». Уилл, разорившийся актер, знакомый с Марло еще по труппе «Шордич», наверняка ухватился за шанс подзаработать. И надо полагать, его карьера закончилась, когда Марло и вправду умер.

– Интересная теория. Но разве «Венеру и Адониса» не напечатали за несколько месяцев до смерти Марло? До ареста Кида?

Крис закашлялся.

– Хороший вопрос. Могу предположить, что замысел начали воплощать несколько преждевременно – или просто возникла путаница в записях.

Он замолк на мгновение, огляделся по сторонам и еще сильнее понизил голос:

– Только не рассказывайте другим марловианцам. В версии с инсценированной смертью есть и другие нестыковки.

– Я вся внимание.

– Марло был убит на территории, находившейся в юрисдикции королевского коронера. Тело с ножевой раной осматривали шестнадцать присяжных. Подкуп королевского коронера – штука маловероятная. Будь я Уолсингемом, я бы «убил» Марло в какой-нибудь дыре, где подкупить коронера намного легче. А еще – стоило бы подстраховаться и изуродовать тело так, чтобы его невозможно было опознать.

– Что вы говорите!

– Нельзя исключить и такой версии: Уолсингем сам приказал убить Марло, чтобы тот не сказал ничего лишнего. Под пыткой много что болтают, а Марло мог скомпрометировать Уолсингема по уши.

– Ну и что? – спросила я. – А как быть с вечными вопросами – отсутствием весомых свидетельств о жизни Шекспира, о его существовании в двух лицах, о том, наконец, что никто в Стрэтфорде не подозревал о его литературной деятельности?

Крис пожал плечами.

– Не знаю, Четверг. Просто за вычетом Марло в елизаветинском Лондоне не останется ни единого человека, который мог бы написать эти пьесы.

– Какие-нибудь теории есть?

– Никаких. Но елизаветинцы были забавной компанией. Придворные интриги, тайная служба…

– Эпоха перемен…

– Именно. Будем здоровы.

Мы чокнулись, и Крис отошел обслужить очередного клиента. Я с полчасика поиграла на пианино, прежде чем пойти лечь спать. По пути зашла к Лиз. Лондэн так и не позвонил.