Глава 12
Геликоптер взмыл в воздух.
Семя Ансара потекло по бедрам, и Татьяна украдкой стерла его платком.
Вертолет несся вдоль ущелья, повторяя его изгибы. Вокруг, как и раньше, расстилалась гористая пустыня. Под брюхом винтокрылой машины галькой, валунами и сухими кустарниками обозначалось русло пересохшей реки. Весной здесь, возможно, бушует горный поток и все вокруг зеленеет.
При иных обстоятельствах Таня получила бы, наверное, удовольствие от стремительного полета в теснине, но только не сейчас. Ей было страшно. Ансар молчал. Вокруг – ни малейших признаков жилья, только горы становились все выше.
Ведомая уверенной рукой, воздушная машина пошла вверх. Долина под ними стала уменьшаться. Горы расступились по обеим сторонам. Снова стали видны снежные вершины.
Вертолет завис над небольшой площадкой на склоне горы. Вниз уходили неприступные скалы. Где-то далеко-далеко змеилось ущелье с высохшей рекой. Опытным глазом бывшей парашютистки Татьяна определила, что они находятся примерно на высоте двух тысяч метров.
Геликоптер начал снижаться. Непонятно – зачем именно здесь? Вокруг, как и раньше, никаких следов человеческого присутствия.
Наконец шасси коснулось земли.
Вскоре пыль улеглась.
Ансар открыл дверцы, глянул на Таню, усмехнулся и первым спрыгнул на землю. Знаком предложил ей следовать за собой. Чувствуя себя в балахоне и парандже совершенно по-дурацки, Садовникова вылезла из вертолета.
Зачем они сюда прилетели? Татьяна понимала: спрашивать шейха бессмысленно – все равно не ответит.
Однако через пару минут перед ними вдруг возникли люди. Таня даже не успела заметить, откуда они появились: из щели в земли, что ли?
Все, кто вышел их встречать, оказались мужчинами в арабских одеяниях. Впереди выступал старик с довольно длинной бородой, с пронзительным взглядом миндалевидных глаз. Одет он был, в отличие от Ансара, очень просто: в белый балахон без всякой вышивки. Старика сопровождали четверо душманов помоложе. У каждого на груди висел автомат Калашникова.
«Боже, куда я попала!» – пронеслось в голове у Татьяны. От страха теснило в груди и сердце стало колотиться часто-часто. Слава богу, под паранджой никто не мог видеть выражения ее лица. Она готова была упасть в обморок.
Она стояла за спиной шейха, в скромном отдалении от мужчин.
Ансар почтительнейшим образом поздоровался со старцем. Они дважды расцеловались. Затем последовало несколько минут гортанного разговора, после которого шейх вдруг приказал Тане по-английски:
– Подойди сюда!
Она послушно приблизилась.
Прозвучала новая команда:
– Подними паранджу.
– А можно?
– Раз я приказываю, значит, можно.
Татьяна повиновалась.
Бородачи с автоматами целомудренно отвернулись, а седобородый вперился прямо в лицо Татьяны своими гипнотическими глазами.
* * *
– Смотри, куда ее занесло, – сказал Владимир Чехов и постучал по экрану монитора авторучкой.
Экран демонстрировал изображение со спутника. Среди складок безлюдных гор мерцала зеленоватая точка.
Собеседник Чехова хмыкнул:
– Что ж, поздравляю. Думаю, американцы дорого бы заплатили за эти координаты.
Чехов усмехнулся:
– И разутюжили бы своими бомбами. А я навсегда спалил бы своего агента.
– Твой агент, по-моему, и без того сейчас близок к тому, чтобы спалиться.
* * *
Белобородый старик араб, не отрываясь, смотрел в лицо Тани. Сначала она попыталась выдержать его гипнотический взгляд, но не смогла, опустила очи долу. А он все смотрел и смотрел. Что он изучал? Что высматривал? Чего они вообще хотят – и он, и Ансар, и все эти люди?
Татьяна почувствовала дурноту. Ей захотелось развернуться и нестись без оглядки куда глаза глядят, но куда тут убежишь, в этих неприветливых скалах? Ах, как хорошо было бы зарыться в землю ящеркой, спрятаться в щель, прикинуться камушком…
Наконец старик сказал что-то односложное по-арабски.
Ансар перевел:
– Надень.
Таня спешно накинула на лицо паранджу. Еле сдержала вздох облегчения. Под непроницаемой завесой она почувствовала себя много лучше.
Арабы перестали обращать на нее какое бы то ни было внимание. Стали разговаривать между собой, довольно дружески.
Шейх вернулся к вертолету, вытащил оттуда серебристый кейс. Явление портфеля было встречено радостными гортанными возгласами.
Затем мужчины отошли в сторонку и словно пропали. А рядом с Таней вдруг материализовалась женщина, тоже прикрытая паранджой. Она сделала Садовниковой знак следовать за ней.
Чувство страха слегка отпустило. Татьяна не знала, что вычитал там, у нее в зрачках, седобородый старик, но по каким-то признакам поняла: убивать ее – по крайней мере, в ближайшее время – арабы не собираются.
* * *
Женщина подвела ее к скале. Когда они подошли совсем вплотную, в камне обнаружилось узкое длинное отверстие. Раньше, с того расстояния, где находилась Татьяна рядом со своим спутником, ей казалось, что это просто причудливая резкая тень от полуденного солнца.
Арабка указала Татьяне на расщелину. Ничего не оставалось, кроме как протиснуться внутрь. Девушку сразу охватил почти могильный холод. Глаза, привыкшие к горному солнцу, отказывались что-либо видеть.
Женщина в парандже слегка подтолкнула Таню сзади: шагай, мол. Схватившись правой рукой за стену, та вслепую пошла по подземному коридору. На удивление, пол под ногами оказался довольно ровным.
Постепенно глаза привыкли к темноте, и Таня стала различать, что лаз превращается в нечто вроде пещеры, а арабка все шагала сзади, быстрым своим ходом словно погоняя ее. Наконец, когда они прошли в подземелье около ста пятидесяти шагов – Садовникова считала их, сама не зная зачем, – перед ними возник еще один лаз. Он был завешен огромным ковром с орнаментом. Сквозь щель из-под ковра пробивался тусклый свет и слышались негромкие голоса на незнакомом языке.
Арабка дотронулась до плеча Татьяны, подталкивая ее в сторону помещения.
* * *
Зеленоватый огонек на экране монитора стал быстро тускнеть, а затем исчез вовсе.
– Похоже, она вошла внутрь. Неужели это – его убежище? То самое?
– Не обольщайся, Чехов. В лучшем случае – это всего лишь одно из его убежищ.
* * *
В довольно большой и прохладной пещере, освещенной тусклыми электролампочками без абажуров, оказалось несколько женщин. Лица их были открыты. Та, что привела Таню, сделала ей знак: дескать, теперь можешь явить свое лицо и ты.
Девушка откинула паранджу. То же сделала и ее проводница. Она была самой старшей из всех, кто присутствовал в помещении, – лет сорока пяти. Другие женщины – человек семь – выглядели моложе: самой старшей, наверное, около тридцати, а самой юной – не более четырнадцати. Все они, чернокудрые, черноглазые, показались Татьяне довольно красивыми, однако лицо молодой девушки украшал тянувшийся через всю щеку свежий багровый шрам.
«Кто они? – промелькнуло в голове у Тани. – Жены тех душманов с автоматами, что встретили нас у входа? Или жены одного душмана – того, самого главного, властного старика?.. Господи, не оказаться бы и мне в их числе!» – подумала она и вздрогнула, вспоминая впалые щеки главаря и его леденящий взгляд.
Тетка, сопровождавшая Садовникову, указала ей на покрытый ковром выступ в скале, образующий нечто вроде скамьи. Татьяна покорно села и исподволь огляделась.
Кроме женщин, в помещении крутились и дети: от совсем маленьких, грудных (те ползали по многочисленным коврам на полу), до семи-, восьмилетних.
Таня попыталась заговорить со своей провожатой по-английски. Та развела руками: мол, не понимаю. Садовникова обратилась к ней по-французски – тот же эффект. Чем черт не шутит, спросила по-русски – однако тетка не владела и языком родимых осин.
Женщины в пещере смотрели на вновь прибывшую с нескрываемым интересом. Обменивались друг с дружкой репликами по-арабски. Явно про нее говорили.
– Ну что вы глазеете? – обратилась Татьяна ко всем по-английски. Плевать, что это прозвучало невежливо. А обсуждать между собой ее прелести на непонятном языке – вежливо?! – Может, лучше поговорим? – спросила она. – По-английски, по-французски, по-русски? А?
Ее реплику выслушали со вниманием, а потом самая молодая – та, что со шрамом через щеку, – вымолвила на ужасном «инглише»:
– Английский… никто… не говорить…
Вскоре Танина провожатая исчезла за ковром, ограждавшим вход, а через пару минут вернулась с пиалой, наполненной пловом. Протянула его Тане.
Молодая с багровым шрамом, взявшая на себя роль толмача, пояснила:
– Есть… Пожалуйста.
Она придвинулась поближе к Садовниковой. Ее черные глазенки сверкали любопытством.
– А ложка? Вилка? – спросила Таня и сделала соответствующий жест.
Девушка ответила:
– Нет… Руками…
И показала как.
Татьяна, стараясь выговаривать слова медленно и точно, осведомилась у нее:
– Ты… давно здесь?
Та поняла, кивнула, вытянула вперед два пальчика:
– Два… год…
«Ужас!» – внутренне передернулась Таня.
– Ты – жена?
Девочка с багровым шрамом кивнула:
– Да.
– Чья? Того старика с седой бородой?
Девочка не поняла, развела руками.
И тут снова явилась сопровождающая – начальница гарема, что ли? – стала бранить малышку и чуть не за руку оттащила ее от Садовниковой.
Прочие женщины, не перестававшие бросать на Таню любопытствующие взоры, с интересом наблюдали за происшествием.
Главная хмуро ткнула пальцем в плов, потом указала на рот: ешь, мол. А после сделала еще один знак, весьма красноречивый. Татьяна поняла его без слов – да и что там было понимать: мол, если будешь много болтать, отрежем язык.
* * *
После этой угрозы Таня уже не чаяла выбраться из пещеры. Минуты и часы тянулись бесконечно. Женщины продолжали наблюдать за европейкой и исподтишка обсуждали ее на непонятном языке.
«Черт, если я выберусь отсюда, – подумала Татьяна, – надо срочно начинать учить арабский. Что за ерунда: ни Ансара не понимаю, ни его единоплеменников… А если НЕ выберусь? – спросила она себя с мрачной иронией. – Если в женах оставят? – И сама же себе ответила: – Тогда уж точно научат…»
Через какое-то время непонятно откуда – похоже, из магнитофона – прокричал муэдзин, и женщины деловито стали опускаться на ковры. Встали на колени, воздели руки кверху, воскликнули в едином порыве: «Аллах акбар!»
Таню, впрочем, никто молиться не принуждал и не ждал, что она присоединится к мусульманкам. Всю молитву она просидела на каменной скамье с отсутствующим выражением лица.
Находиться в пещере было мучительно. Дурные запахи, нехватка воздуха, визг детей… Таня уже и не чаяла, когда выберется отсюда – да и выберется ли вообще? – но вдруг – чеховский «Лонжин» показывал пять вечера – «начальница гарема» сделала ей знак: давай, мол, на выход.
Ноги вмиг ослабели. Таню охватил приступ паники. Стало трудно дышать.
«Куда меня зовут? К седобородому старцу? Что он увидел тогда в моих глазах? Что они, мужчины, решили? Отдать меня ему в жены? Или вовсе уничтожить? Боже мой… Здесь, среди скал, на краю земли… Ни один Чехов не сможет мне ничем помочь… Никто даже не узнает, где лежат мои косточки…»
По подземным коридорам Татьяну вывели на свет божий. От солнца в первый момент она зажмурилась даже под сеточкой паранджи. А когда вновь открыла глаза, увидела необыкновенно обнадеживающую картину: вертолет стоял на своем месте, около него прохаживался Ансар в восточном одеянии – и никого рядом. Ни страшного седого старика, ни душманов с «калашниковыми», ни ее провожатой – та, очевидно, успела незаметно исчезнуть в убежище внутри скалы.
В тот миг Ансар показался ей настолько милым, что Таня бросилась к нему и к вертолету со всех ног…
…Татьяна оказалась права в одном: в те четыре часа, что она провела на женской половине, мужчины во время своего толковища действительно решили ее участь – только она об этом пока не знала…
* * *
Когда они летели назад, Ансар, сидящий за штурвалом, стал неожиданно разговорчивым. Столь длинных монологов она не слышала от него ни разу за все дни их знакомства.
Внизу, под брюхом вертолета, мелькали скалы, каньоны, сухое русло реки. Земля освещалась солнцем, уже повернувшим на закат. Лежали длинные тени.
– Тебе, конечно, интересно, женщина, – начал шейх (его голос Татьяна прекрасно слышала в своих наушниках, скрадывавших шум мотора), – кто покушался тогда на меня на мальдивском острове?
– Не только на тебя, но и на меня…
– При чем тут ты! – сделал досадливо-отстраняющий жест мультимиллионер. – Они охотились на меня. И, я думаю, будут продолжать охоту. Вот соберутся с силами, перегруппируются, просчитают новый план на своих больших ЭВМ, одобрят его у президента – и вперед! Да только…
Ансар впервые в присутствии Тани выругался. Смысл его затейливого ругательства был таков: ничего у них не получится.
– У кого – у них? – поинтересовалась Садовникова.
Не отвечая на ее вопрос, Ансар продолжил:
– Конечно, они пытаются таскать каштаны из огня чужими руками. Навербовали подонков на Цейлоне, пообещали им заплатить… Те шайтаны даже не знали, на кого они покушаются… Но я выяснил, кто стоит за убийцами… Кто пытался организовать покушение и финансировал его…
– Кто же?
Шейх снова будто бы не услышал ее вопроса.
– Мои люди провели следствие, – продолжал токовать он. – Один из нападавших оказался не убит, а только ранен… Его спрятали в тюремной больнице… Но мои люди все равно добрались до него… И хорошенько расспросили… И он им рассказал…
Татьяна вздрогнула, на секунду представив, как люди Ансара «добрались» до несчастного и какими методами «хорошенько расспросили» его.
– Он рассказал, что и заказ на меня делал, и деньги им платил один американец в Коломбо. Имя его назвал… Мы его начали искать, но он уже улетел в свои Штаты… Но мои люди выяснили: он, будучи в Коломбо, три раза с резидентом ЦРУ встречался… Одна банда… Словом, подтвердилось то, что мне и раньше было ясно: охотятся на меня америкосы… Я им как кость поперек горла…
– Что ты им такого сделал? – спросила Садовникова, опять ожидая, что ее вопрос останется безответным. Однако в этот раз Ансар ее услышал.
– Что я им сделал?! – спросил он с яростью, повернувшись в своем кресле к Татьяне. – А почему ты не спрашиваешь, что они сделали – нам ?
– «Нам» – это кому? – тихо вопросила Таня.
И снова любовник воспринял ее вопрос. И в ответ выкрикнул яростно:
– Нам – всем! Арабам, иракцам, пуштунам, курдам, иранцам! Русским, узбекам, таджикам, грузинам! Сербам, македонцам, туркам! Всем! Всем! Всем, кто не желает танцевать под их дудку! Кто не живет навязанной ими жизнью!
Ансар на секунду оторвался от несущейся внизу, под ними, скалистой земли, бросил штурвал и глянул на Татьяну. Таким она его еще не видела. Бледное лицо, перекошенное болью и гневом. И – сузившиеся до размеров булавочной головки зрачки.
«Да он под наркотиками, – с ужасом подумала девушка. – Накурился, наверное, там, в пещере, с душманами. Господи, как же мы долетим?!»
А ее любовник продолжал свой монолог, не обращая ни малейшего внимания на мчащийся сам по себе вертолет.
– Американцы хотят стать хозяевами всей земли. И мечтают, чтобы весь мир жил, как они. И всех, кто пляшет под их дудку, они поощряют: и англичан, и немцев, и японцев. Теперь вот и вас, русских. А всех, кто хочет жить своей жизнью, отличной от их стандартов, они мечтают извести, унизить, уничтожить! Кока– кола, гамбургеры, одуряющая работа в офисах и бесстыдные развлечения – вот их стандарт. И все, кто ему не следует, – для них враг! Они недавно бомбили Югославию и захватили ее. Они мечтают прибрать к рукам Ирак, Афганистан, Иран. И всех, кто им сопротивляется, будут жечь напалмом, взрывать бомбами и крылатыми ракетами. Сперва они установят свой порядок в арабском мире, потом сломают последние бастионы социализма – Северную Корею и Кубу, а потом и до вас, русских, доберутся! Придет и к вам большая и последняя битва за свободу!
Шейх говорил зло, бешено, убежденно. На счастье, неуправляемый вертолет летел своим курсом – не снижаясь и не забирая вверх, и Татьяна думала не столько об идеологии Ансара, который вдруг стал с ней делиться наболевшим, сколько о том, как бы им не врезаться в одну из гор.
– Потреблять, потреблять, потреблять! – горячечно вопил ее любовник. – Вот чего они хотят! Чтобы весь мир жрал их товары, жил по их разумению и восхвалял великую Америку!
Таня, поглядывая на бледное, искаженное гневом лицо Ансара, все же больше смотрела вперед. Куда они летят?! Ее кисти непроизвольно вцепились в поручни кресла.
Вертолет вдруг чуть вильнул вправо, и перед ними возникла огромная скала. Геликоптер несся прямо на нее.
– Осторожно! – выкрикнула Таня. – Осторожно, Ансар!
Ее крик словно пробудил мультимиллионера. Тот схватил штурвал и заложил вираж влево. По крутой дуге вертолет стал обходить скалу.
Ансар выжимал штурвал насколько возможно – но до самого последнего момента было неясно, облетят ли они скалу или врежутся в нее.
Вот до нее сто метров… Пятьдесят… Уже виден левый край скалы… Успеют или не успеют?.. За секунду до столкновения Таня все-таки не выдержала – зажмурила глаза…
Вертолет пронесся всего в паре метров от грубой каменистой поверхности…
* * *
Слава богу, после инцидента шейх взял себя в руки. Замолчал, нахмурился, сосредоточился на управлении.
А вскоре внизу под ними мелькнула пустынная береговая линия с бурунами прибоя и потянулась морская гладь, освещенная красноватым солнцем, падающим за горизонт.
Когда они полетели над океаном, Татьяна исподволь вздохнула с облегчением – хотя кому, как не ей, парашютистке, было знать, что удар о воду не менее болезненный, чем о землю. А приземлить вертолет в строго заданной точке – да еще болтающейся в океане – весьма непросто. Тем паче когда пилот пребывает в состоянии наркотического опьянения.
Однако и на сей раз все обошлось.
С помощью радара и Джи-пи-эс Ансар вывел воздушную машину к «Пилар» и уже в сумерках посадил вертолет на площадку.
…В тот вечер шейх к ужину не вышел, и ночь они впервые провели каждый в своей каюте.
* * *
А дальше дни потекли, как прежде. С тем, правда, исключением, что Татьяна перестала видеть Ансара вовсе. Он не завтракал и не ужинал вместе с нею и перестал приходить к ней в каюту и приглашать ее к себе. Таня восприняла это с облегчением. Ей надо было побыть одной. Подумать. Разобраться в себе и в своих чувствах к шейху.
Да и присутствовал ли Ансар на борту «Пилар»?
Вертолет, правда, стоял на площадке, но шейх мог умчаться куда-нибудь на катере, или на подводной лодке, или, допустим, однажды ночью его мог забрать другой вертолет…
От нечего делать Татьяна решила учить арабский. Марселла с воодушевлением согласилась стать ее наставницей. Из Интернета Садовникова скачала на свой ноутбук (подаренный в другой, казалось, жизни Тэдом Уэйтсом) начальный курс языка. И теперь, сидя на палубе у бассейна, день напролет терзала компьютер и Марселлу, пытаясь воспринять на слух гортанные арабские фразы…
…А когда яхта наконец обогнула Аравийский полуостров и вошла в Красное море, однажды за ужином, как ни в чем не бывало, возник Ансар. Он был такой, как прежде: элегантный, одуряюще сладко пахнущий одеколоном.
После того как официант расставил на белоснежной скатерти закуски на блюдах от Версаче, шейх сказал, и в его интонации Тане почудилось даже нечто вроде извинения:
– Я понимаю, что на моей яхте бывает скучно – особенно такой деятельной, энергичной и умной женщине, как ты. Но совсем скоро наше большое плавание закончится. Вот-вот мы пройдем Суэцкий канал и окажемся почти что в Европе. А там – если ты, конечно, соблаговолишь составить мне компанию – мы будем сходить на берег в прекрасных европейских городах, которые благодаря своей древности еще могут противостоять экспансии так называемой американской культуры. У меня есть планы побывать в Неаполе и Венеции, на французском Лазурном Берегу и в Барселоне… Ты останешься со мной?
– А мы в Монте-Карло в казино пойдем? – сморщила носик Татьяна, входя в роль капризной модельки.
– Как скажешь, дорогая.
– Ты обещаешь, что я выиграю в казино?
– Этого я обещать не могу, но вообще я заметил, что тебе благоволит фортуна. А чтобы ты чувствовала себя в Монте-Карло или, скажем, в венецианском казино как дома, я хотел бы тебе кое-что подарить.
Шейх протянул через стол длинный бархатный футляр.
Таня бережно открыла его. На подушечке лежало изумительной красоты ожерелье. В лучах люстры сверкнули многочисленные бриллианты и изумруды, матово засветилось белое золото.
– Какая прелесть…
Татьяна всегда равнодушно относилась к драгоценным побрякушкам. Но колье ее, что называется, зацепило.
– Ансарчик, помоги мне надеть его.
Он подошел, бережно и умело застегнул ожерелье на Таниной шее. От нежного прикосновения его пальцев по загривку пробежало что-то вроде электрической искры – похоже, не так уж ей безразличен Ансар, как казалось еще вчера!
Таня вскочила, повертелась у зеркала, наслаждаясь ослепительным сиянием и красотой подарка. Подбежала к любовнику:
– Ах, Ансар, миленький, большое тебе спасибо…
Покрыла поцелуями его щеки и лоб, он не выдержал, вскочил, подхватил Таню на руки и понес в спальню…
…Пришлось приказать шеф-повару подать ужин еще раз, позже.
За повторной трапезой благодушный шейх сказал:
– Я вижу, дорогая моя Таня, что ты из-за своей деятельной, кипучей натуры скучаешь здесь, на яхте рядом со мной, и скоро попросишься на свободу. Мне не хочется удерживать тебя помимо твоей воли. И в то же время я совсем не хочу отпускать тебя. Я долго думал, как примирить эти противоречия, и теперь, мне кажется, нашел выход из данной антиномии.
– Какой же? – живо поинтересовалась Таня, набившая полный рот паштетом из лангустов: после неожиданной и стремительной любви есть ей хотелось ужасно.
– Я хочу предложить тебе работу. Рядом с собой.
– А что, освобождается место Марселлы? – засмеялась Садовникова.
Шейх скупо улыбнулся.
– Твоя должность будет много престижней. И гораздо более высоко оплачиваемой.
– Значит, расчет попросил господин Магнуссон? – дурачась, предположила Татьяна.
– Нет, – слегка нахмурился Ансар. Ему, кажется, стал неприятен легкомысленный настрой будущей сотрудницы. – Не знаю, известно ли тебе, но, помимо «Пилар» и еще одной яхты, а также большого количества недвижимого имущества в самых разных уголках земного шара, мне принадлежит другое движимое имущество. А именно: четыре воздушных судна, в том числе гигант «джамбо» – «Боинг-747».
Он бросил на Таню взгляд: достаточно ли внимательно его слушают. Она изобразила пай-девочку.
– Так вот, – продолжал шейх. – Я хотел бы, чтобы ты, Таня, возглавила службу стюардесс в моей маленькой авиакомпании.
– Я? – вытаращилась она. – Я буду стюардессой?
– Да. Когда ты займешь эту должность, я стану платить тебе… Ну, скажем, для начала полмиллиона долларов ежегодно. За несколько лет работы со мной ты сможешь сколотить приличный капиталец и лет через семь уйти на покой богатым человеком.
– Но я же ни черта не понимаю в этой работе! – воскликнула Таня.
– Научишься, – убежденно сказал мультимиллионер. – Я не сомневаюсь, что научишься. Я предлагаю тебе (разумеется, после окончания нашего замечательного плавания) отправиться домой в Москву и поступить в школу стюардесс. А потом немножко полетать в качестве бортпроводницы на ваших авиалиниях. Разумеется, в этот период я буду платить тебе стипендию.
– Но почему учиться мне надо именно в Москве? – изумленно спросила Таня. – Разве нет хороших школ стюардесс в Соединенных… – она осеклась и торопливо поправилась: – В Европе, даже в Азии, наконец!..
– Я наводил справки: в Москве школы бортпроводниц ничем не хуже. А кроме того, ты будешь находиться в привычной обстановке, в своей языковой среде, поэтому и учеба, и последующая практика пройдут для тебя легче, чем в той же Европе.
– Право, это так неожиданно… – пробормотала Таня.
– Я не буду торопить тебя с ответом. У тебя еще много времени для раздумий. Конечный пункт нашего путешествия – Барселона. Там ты и сообщишь мне свое окончательное решение.
* * *
В Барселону они прибыли с рассветом.
Еще вчера, в море, Ансар объявил, что у него есть дела в Мадриде, поэтому Таня может в течение дня располагать собой как ей заблагорассудится.
Восточный красавец уехал рано. В пять утра за ним прибыл лимузин, чтобы отвезти его в аэропорт.
Садовникова этого, естественно, не видела.
Она позавтракала в одиночестве и сошла на берег. Вахтенный матрос у трапа отдал ей честь.
Улицы города поднимались вверх в переплетении акаций. Слева от причала возвышалась гора Монжуик. На гору от берега шла наискось канатная дорога.
Прямо на морвокзале Татьяна купила билет и уселась на двухэтажный туристический автобус. Он шел мимо всех достопримечательностей города. На любой остановке можно было выйти, осмотреться пристальней, а потом, на следующем «бас туристико», следовать дальше. Билеты действительны!
Еще вчера, полазив по Интернету, Таня определилась, что хочет посмотреть в Барсе: знаменитую Саграда Фамилиа [16] , затем парк Гуэль, построенный тем же Гауди, площадь Испании. Ну, и пройтись по бульвару Рамбла, конечно.
Таня поднялась на верхний открытый этаж автобуса. Было почему-то ужасно приятно очутиться в одиночестве, самой по себе, без толпы прислуги. И без Ансара. Она устала от длительного плавания и радовалась, что оно подошло к концу. Но что будет с ней дальше?
Окружавшие ее в автобусе туристы со всех концов земли – от Китая до Италии – отчего-то показались ей чрезвычайно милыми. Они тараторили на разных языках и без конца снимали на фото– и видеокамеры разнообразные архитектурные чудеса столицы Каталонии – действительно, очень красивого города.
…К обеду Таня попала в парк Гуэль. Ее поразили разноцветные мозаичные ящерицы, колонны, панно, домики с гнутыми крышами. Было похоже на цветочный город из сказки про Незнайку.
Парк стоял на горе, а внизу, под ним, пестрел своими разноцветными крышами, спускался к морю удивительно доброжелательный город.
Таня поднималась по парку все выше и выше, туристов становилось все меньше.
В аллее одинокий мороженщик продавал свой товар. Садовникова вдруг почувствовала сильнейший голод и купила у него рожок ванильного. Зашла в пустой рукотворный грот, села на каменную скамейку и азартно вгрызлась в ледяную сладость.
В гроте показался мужчина. Он встал против света, и Татьяна видела только его силуэт. Однако фигура была удивительно знакома.
– Володя! – сама окликнула она его.
– Что вы сказали? – удивленно молвил тот по-испански.
Однако через секунду подошел ближе и сел рядом.
И в самом деле это был Владимир Чехов.
Неизвестно почему, Таня ему обрадовалась. Может быть, оттого что уже нескольких месяцев не встречала ни единого русского. Последним россиянином, с которым она общалась, был все тот же Чехов – тогда, на Мальдивах.
– Ты – как всегда!.. – со смехом молвила она.
– Как всегда, красив и элегантен?
– Как всегда, появляешься из ниоткуда. И исчезаешь в никуда.
– Делаю все возможное, чтобы повидать тебя, милая. Наедине.
– А ты знаешь, я очень рада тебе. Я ужасно соскучилась.
– Соскучилась – по мне?
– Не только по тебе. По России, по Москве, по русской речи. По родным соскучилась. По маме, отчиму. Даже по грязи нашей и по хамству.
Чехов с улыбочкой изрек:
– Штирлиц склонился над географической картой. Его рвало на родину…
– Какой же ты циник!..
– Это оттого, что я тебе завидую.
– Чему там завидовать?
– Как же!.. Путешествуешь на собственной яхте, куча слуг, ни в чем нет отказа, любовник – мультимиллионер… Кстати: как он как мужчина? Хорош?..
– Чехов! Что за вопросы ты задаешь девушке!..
– По-моему, нормальный вопрос между друзьями.
– А мы с тобой – друзья?
– Мы больше чем друзья. Мы – товарищи по работе. И напарники.
– И еще – я твоя шпионка.
Куратор усмехнулся:
– По-моему, мое последнее задание тебя совсем не обременило…
– Поэтому мои личные отношения с Ансаром тебя не касаются.
Чехов задумчиво покивал.
– Значит, у вас с шейхом все сложилось… Что ж, поздравляю. Только учти, чтобы не было иллюзий: ты у него далеко не первая. И, полагаю, не последняя.
От слов Володи внутри царапнули и злость, и обида, и ревность, но Таня спокойно сказала:
– Я это понимаю.
– Это хорошо. Тогда вопрос: что вы с ним делали в Пакистане?
– Где?!
– В Пакистане. Вы, кажется, летали туда вертолетом.
– Ах, это был Пакистан…
И Владимир начал расспрашивать ее подробно, не упуская ни единой мелочи. Куда они прилетели? Как выглядела пещера, где Татьяна побывала? Кто встретил Ансара? Что было у него в руках, когда он прибыл? А остался ли чемодан, когда они летели обратно? И даже – в какую сторону обращались женщины, когда совершали намаз в той пещере?
А когда Татьяна рассказала, вопросы пошли по второму кругу, только в несколько иной формулировке.
Когда Чехов закончил свой допрос, Таня тихонько спросила:
– Ансар – он что, враг?
– Пока не знаю.
– А зачем мы туда летали? Что это за седобородый старец? Зачем они встречались? Что Ансар им привез?
– Вот это я как раз хотел бы выяснить у тебя…
– Ты же знаешь: Ансар – восточный человек. А мусульмане не посвящают в свои дела женщин. Он мне ни слова про ту нашу поездку не сказал. А выспрашивать я не стала.
– И правильно сделала… Продолжай в том же духе – тише воды, ниже травы… Теперь скажи: у шейха на яхте имеется какое-то помещение, куда ты не имеешь доступа? К примеру, его личный кабинет?
– Только не проси меня туда проникнуть. Я уже пробовала – и ничего не получилось.
Чехов укоризненно покачал головой.
– Ну, пробовала ты напрасно. Зачем рисковать? Помнишь английскую поговорку: любопытство сгубило кошку. И не пытайся больше.
Татьяна смиренно сложила ручки.
– Хорошо, больше не буду.
– Лучше скажи: где конкретно расположен этот его кабинет?
Куратор достал из внутреннего кармана летнего пиджака пару вчетверо сложенных листов. Развернул, протянул Татьяне. На бумаге был изображен подробный план яхты – каждой палубы в отдельности.
Садовникова взяла схему верхней палубы, рассмотрела. Рассказала, где находятся их каюты, столовая, личный Ансаров кабинет.
– Отлично, спасибо.
Чехов спрятал листки.
– Зачем тебе понадобился подробный план?
– Кто его знает… – неопределенно отвечал чекист. – Может, когда-нибудь пригодится…
Мороженое было давно съедено. Таня зябко передернула плечами.
– Что-то холодно в этом гроте. Может, пойдем отсюда?
– Пойдем.
– Не боишься, что за тобой или за мной «хвост»? И нас засекут?
Владимир пожал плечами.
– А что тут такого? Ты свободная женщина, случайно встретилась в парке со своим старым знакомым, туристом из Москвы. Или Ансар запрещает тебе видеться с другими мужчинами?
– Ничего он мне не запрещает…
Они вышли из грота и стали медленно спускаться по ступенькам в более многолюдную часть парка.
– Нам с шейхом, – сказала Татьяна, – наверное, скоро придется расстаться.
Чехов удивился:
– Почему?
И тут Садовникова выложила про предложение Ансара: вернуться в Москву и стать стюардессой.
– Вот как? И как же он объясняет свою идею?
– Странное какое-то объяснение: у него якобы есть огромный «Боинг-747» и еще пара самолетов. И он хочет, чтобы я стала руководительницей службы его бортпроводниц. А для того чтобы возглавить сию службу, мне нужно, дескать, научиться профессии.
– А почему он именно тебя желает сделать личной стюардессой?
– Говорит, что хочет, чтобы я была при деле, и зарплату обещает положить огромную: полмиллиона долларов в год. «И еще, – передразнила она шейха, – чтобы никогда с тобой не расставаться…» Ну да: он будет возить на нем своих будущих жен, а тут вдобавок и готовая любовница под боком…
– Что ж, – задумчиво проговорил Чехов, – по крайней мере, это предложение значит, что он тебе доверяет… Очень доверяет… А он не говорил, почему учиться надо именно в Москве?
– Говорил. Он считает, что хоть русские стюардессы и хмурые, и бывают нелюбезны, но самое лучшее в мире обучение бортпроводников, особенно в смысле знания техники и умения вести себя в экстремальных ситуациях, – в России.
– Вот как?.. Что ж, по нашим небесным ласточкам этого не скажешь, но, может, он и прав…
Барселона лежала под ними. Туристы вокруг азартно снимали жизнерадостные творения Гауди: колонны, часовенки, колоколенки – ни единой прямой линии, все в загогулинах.
– Так что же мне делать, Чехов?
– Что делать? – рассеянно отозвался куратор. – Хочешь, я тебе анекдот расскажу?
– Анекдот? Ну, давай…
– Он еще советских времен, но все равно очень актуальный… Итак. Забрасывают в Союз американского шпиона с заданием – ну, скажем, снять на микропленку секретный завод. А он вдруг раскаялся и пошел сдаваться в КГБ. Приходит на Лубянку в приемную. Говорит: я, мол, американский шпион, заброшен в СССР, раскаялся и принял решение прийти к вам, повиниться. Его в приемной спрашивают: «А вас как забросили в нашу страну, с парашютом?» – «Да», – говорит. «Тогда вам надо в двести восемнадцатый кабинет». Пошел шпион в двести восемнадцатый. Там снова рассказывает свою историю. Его спрашивают: «А вы к нам с рацией прибыли или без?» – «Без рации», – говорит. «Тогда пройдите, пожалуйста, в кабинет номер шестьсот пять». В шестьсот пятом он снова все повторяет: вот, я шпион, должен снять секретный завод, заброшен самолетом, рации не имею… Там его перебивают: «Простите, вы задание получили?» – «Да, получил». – «Ну, так выполняйте!»
Таня хмыкнула. Анекдот ей не слишком понравился.
Они вышли из парка и зашагали по улочке, круто ведущей вниз. На горизонте блистало море.
– Как ты думаешь, о чем сей анекдот? – спросил Чехов.
– О диком бюрократизме, царящем в вашем шпионском ведомстве.
Он покачал головой.
– Ответ правильный, но неверный.
– Тогда о чем?
– Соль анекдота в словах: «Задание получено – выполняйте!»
– Что ты имеешь в виду? – Таня даже остановилась.
– Только то, что ты тоже получила задание. И надо его выполнять.
– Ты уверен?
– Абсолютно.
– Значит, мне нужно возвращаться в Россию? И учиться на стюардессу?
– А что? Ты будешь, наверное, первой в мире стюардессой с высшим психологическим образованием. И еще – умеющей прыгать с парашютом.
– Ага, и вдобавок шпионкой.
– Ну, тут не обольщайся, что ты единственная.
Они подошли к остановке «бас туристико».
Чехов глянул на часы.
– У-у, мне надо бежать.
Он наскоро чмокнул Татьяну в щечку, погладил по плечу и впрыгнул в автобус.
Красная двухэтажная туристическая повозка отвалила от остановки.
Таня в очередной раз осталась одна. И вдруг подумала: «А когда стюардессы прилетают в Барселону, есть у них, интересно, время, чтобы погулять по городу?»
