Книга: Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра
Назад: Глава 36 Ган против Нонетот
Дальше: Глава 38 Финал МКЛ Суперкольцо-88

Глава 37
Перед матчем

ПОСЛЕДОВАТЕЛИ ЗВЛКИКСА ПРОВЕЛИ НОЧНОЙ МАРШ МИРА
Вчера ночью все семьдесят шесть членов Общества поклонников святого Звлкикса провели молчаливый марш мира, воздав должное достопримечательностям, связанным с жизнью их идола, сбитого автобусом номер 23 в пятницу. Марш начался с парковки возле «Теско». Демонстранты посетили те места в Суиндоне, которые были особенно дороги святому Звлкиксу: семь пабов, шесть букмекерских контор и главный городской бордель, — а потом совершили безмолвную молитву на месте его гибели. Марш прошел тихо, если не считать многочисленных вмешательств женщины, называвшей себя Ширли и утверждавшей, что Звлкикс задолжал ей деньги.
«Суиндонский ежедневный вырвиглаз», 22 июля 1988 г.
Я приехала на крокетный стадион в восемь. Фанаты уже топтались у турникетов, надеясь захватить лучшие места на трибунах.
Меня пропустили. Я припарковала «спидстер» на стоянке для менеджеров и направилась в раздевалку. Там меня ждал Обри, нервно расхаживая взад-вперед.
— Ну? — спросил он. — И где наша команда?
— Они будут в час дня.
— А раньше нельзя? — спросил он. — Нам надо обсудить тактику.
— Нет, — твердо ответила я. — Неандертальцы придут, как обещали. Бесполезно пытаться применять к ним человеческие меры принуждения. Они играют за нас, и это главное.
— Хорошо, — неохотно согласился Обри. — Ты знакома с Пенелопой Хрусть?
Пенелопа оказалась крупной женщиной, судя по внешнему виду способной бровями орехи колоть. В свое время хоккей показался ей недостаточно жесткой игрой, поэтому барышня увлеклась крокетом. В свои тридцать два она уже заканчивала карьеру, но могла оказаться ценным приобретением — хотя бы в качестве оружия устрашения. Она пугала даже меня, а ведь мы принадлежали к одной команде.
— Привет, Пенелопа, — нервно сказала я. — Как мило с вашей стороны присоединиться к нам!
— РРР.
— Все в порядке? Я могу что-нибудь сделать для вас?
Она снова невнятно заворчала, и я тревожно потерла руки.
— Ну, тогда всего наилучшего.
Я оставила ее обсуждать стратегию с Альфом и Обри. Следующие два часа я раздавала интервью и торопила командных адвокатов, дабы те поскорее покончили со сложными юридическими процедурами. В полдень приехали Лондэн и Пятница вместе с Майкрофтом, Полли и мамой. Я отвела их на почетные места прямо за скамьей для игроков и усадила рядом с Джоффи и Майлзом, прибывшими раньше.
— Ну как? Суиндон победит? — спросила Полли.
— Надеюсь, — кисло ответила я.
— Твоя проблема, Четверг, в отсутствии веры, — завел свою песню Джоффи. — Мы, Общество поклонников святого Звлкикса, ни секунды не сомневаемся в Откровении. Проиграешь — и «Голиаф» поднимется к новым вершинам эксплуатации человечества и беспредельной алчности, прячась за религиозные обряды и извращенные церковные догмы.
— Красиво излагаешь.
— Да, мне тоже так кажется. Я репетировал эту речь во время вчерашнего ночного марша. И не думай, будто я на тебя давлю.
— И на том спасибо. Где Гамлет?
— Сказал, позже подъедет.

 

Я покинула родственников и отправилась давать в прямом эфире интервью Корделии Торпеддер, которую куда больше интересовало, где я провела последние два с половиной года, нежели шансы Суиндона на успех. Отстрелявшись, я поспешила к выходу для игроков, чтобы поздороваться с Бреком и еще четырьмя неандертальцами. Внимание прессы их совершенно не трогало, и они начисто проигнорировали фалангу репортеров. Я поблагодарила их за согласие присоединиться к нашей команде, а Брек подчеркнул, что они здесь только во исполнение условий сделки, и ни по какой иной причине.
Я провела их к раздевалке, где человеческая часть команды приветствовала их с изрядной долей любопытства. Кое-как обсудили стратегию. Неандертальцы ограничили свое участие техническими аспектами игры. Их не интересовала победа: они просто сыграют, как умеют. Они отказались от доспехов, поскольку предпочитали выходить на поле босиком, в шортах и ярких гавайских рубашках. Тут возникли трения с Советом по продаже тостов, требовавшим присутствия своего логотипа на униформе команды, но этих я в конце концов уломала, и все утряслось. До выхода оставалось меньше десяти минут, и Обри произнес перед командой вдохновляющую речь, большая часть которой прошла мимо неандертальцев. Брек, разбиравшийся в человеческой психологии лучше остальных, просто сказал своим, чтобы забивали как можно больше, и это они поняли.
— Мисс Нонетот?
Я обернулась и увидела тощего, мертвенно-бледного человечка, который сверлил меня взглядом. Это был Эрик Стрихнен, советник Гана, и в руках он держал красный чемоданчик. Я видела такой же в Голиафополисе и на «Уклонись от ответа». Несомненно, внутри находился овенатор.
— Что вам угодно?
— Канцлер Ган желает произнести перед командой Суиндона напутственную речь.
— Зачем?
Стрихнен смерил меня холодным взглядом.
— Не вам оспаривать волю канцлера, юная леди.
И тут вошел сам Ган в сопровождении своих громил. Команда почтительно выстроилась в шеренгу, за исключением неандертальцев, которые не интересовались причудами человеческой иерархии и продолжали переговариваться, негромко ворча. Ган бросил на меня торжествующий взгляд, но я подметила мелкие изменения. Вокруг глаз обозначились тени, уголки губ чуть опустились. Он стал проявлять признаки человечности. Он начал стареть.
— А! — воскликнул он. — Вездесущая мисс Нонетот! Литтектив, менеджер крокетистов, спасительница «Джен Эйр». Есть ли на свете дело, которое вам не по плечу?
— Я не слишком хорошо вяжу на спицах.
В команде засмеялись, в свите Гана тоже. Но те сразу же замолкли, когда хозяин обвел их хмурым взглядом. Однако собой он владел и, изобразив искреннюю улыбку, кивнул Стрихнену.
— Я просто зашел поговорить с игроками и сказать следующее. Для страны будет куда лучше, если я останусь у власти. Я не уверен, исполнится ли Откровение святого Звлкикса, но не рискну вручить прочное будущее этой нации капризам провидца тринадцатого века, не способного толком помыться. Вы меня понимаете?
Я-то раскусила его затею. Овенатор! Благодаря прибору и минуты не пройдет, как все мы станем есть у негодяя из рук. Но я забыла про Гамлета. Он неожиданно возник у Стрихнена из-за спины с обнаженной шпагой в руках.
— Кейс! Руби овенатор!
Принца не потребовалось просить дважды. Он мгновенно рассек чемоданчик, тот вспыхнул ярким зеленым светом и испустил пронзительный визг, от которого залаяли полицейские собаки снаружи. Двое агентов ТИПА-6 тут же схватили Гамлета и надели на него наручники.
— Кто это? — требовательным тоном спросил Ган.
— Мой кузен Эдди.
— Нет! — взревел Гамлет, выпрямляясь, несмотря на то что на нем висели двое. — Я Гамлет, принц датский! Я датчанин и горжусь этим!
Ган довольно хмыкнул.
— Капитан, арестуйте мисс Нонетот за укрывательство датчанина и всю команду за пособничество!
Момент был тяжелый. Без игроков и игры не будет. Но Гамлет, ставший человеком действия, имел козыри в рукаве.
— На вашем месте я не стал бы этого делать.
— Это почему же? — хмыкнул Ган не без дрожи в голосе.
Теперь, лишившись и связи с литературой, и овенатора, он мог полагаться только на себя.
— Да потому, — заявил Гамлет, — что я личный друг Дафны Фаркитт.
— И? — с легкой усмешкой вопросил Ган.
— Она снаружи, ждет моего возвращения. Если я не вернусь или если вы попытаетесь устроить какую-нибудь подставу «Молоткам», она поднимет войска.
Ган рассмеялся, и его подпевала Стрихнен тоже.
— Войска? И какие же?
Но Гамлет отнюдь не шутил. Он гневно воззрился на диктатора и ответил:
— Ее фанаты. Они высокоорганизованны, вооружены до зубов, очень разозлены приказом сжигать ее книги и ждут только ее сигнала. Вокруг стадиона их расположилось тридцать тысяч, и еще девяносто тысяч в резерве. Одно слово Дафны — и тебе конец.
— Я отменил приказ о запрещении книг Фаркитт, — торопливо возразил Ган. — Они разбегутся, когда узнают об этом.
— Да они ни одному твоему лживому слову не поверят! — пропел Гамлет. — Только тому, что скажет им миссис Фаркитт. Твоя власть слабеет, дружок, и грубые башмаки судьбы уже грохочут по лестнице.
Повисла напряженная пауза. Ган смотрел на Гамлета, Гамлет на Гана. Я видела пару мертвых клинчей, но никогда еще ставки не были так высоки.
— Да у вас все равно никаких шансов, — заявил в конце концов канцлер, тщательно прикинув варианты. — Я с удовольствием посмотрю, как «Громилы» разберут вас на запчасти. Освободите его!
Агенты ТИПА-6 сняли с Гамлета наручники и увели своего хозяина.
— Итак, — улыбнулся принц, — похоже, мы снова в игре. Я буду смотреть вместе с твоей матерью. Выиграй, Четверг! Ради поклонников Фаркитт!
И он ушел.
Времени на раздумья не осталось. Раздался сигнал к выходу и следом возбужденный рев трибун, слышный даже в коридоре.
— Ну, всем удачи, — с изрядной долей бравады сказал Обри. — Представление началось!

 

Когда мы трусцой выбежали на поле, толпа взорвалась ликующими воплями. Стадион вмещал тридцать тысяч человек, и на трибунах яблоку негде было упасть.
Снаружи установили большие мониторы, чтобы те, кому не удалось попасть на стадион, тоже могли посмотреть игру. Телеканалы транслировали матч вживую примерно двум миллиардам зрителей в семидесяти трех странах мира. Зрелище обещало быть грандиозным.
Я остановилась на боковой линии. «Суиндонские молотки» выстроились лицом к лицу с «Редингскими громилами». Обе команды испепеляли друг друга взглядами, пока Суиндонский духовой оркестр во главе с Лолой Вавум маршировал по стадиону. Президент Формби занял свое место на трибуне для почетных гостей, и зрители, возглавляемые мисс Вавум, встали, чтобы исполнить неофициальный английский гимн «Когда я мою окна». После того как песня закончилась, на трибуне для почетных гостей появился Хоули Ган, но его приветствовали, мягко говоря, довольно сдержанно. Раздались отдельные аплодисменты и несколько жиденьких «ура!», но ничего похожего на ожидаемый им прием. Его антидатская позиция лишилась многих сторонников, когда он совершил ошибку, арестовав по обвинению в шпионаже женскую сборную Дании по гандболу. Я видела, как он сел, хмуро глядя на президента, а тот тепло улыбнулся в ответ.
Я стояла на боковой линии вместе с Альфом Видерзейном, наблюдая за происходящим.
— Мы можем сделать еще что-нибудь?
— Нет, — помолчав, отозвался Альф. — Только бы неандертальцы не подвели!
Я подошла к Лондэну. У него на коленях сидел Пятница, гукая и хлопая в ладоши. Один раз я брала его в «Бен-Гура» смотреть гонки на колесницах, и ему очень понравилось.
— Каковы наши шансы, дорогая? — спросил Лондэн.
— С учетом неандертальцев — почти умеренные. Потом поговорим.
Я поцеловала обоих, и Лондэн пожелал мне удачи.
— Dolor in reprehenderit, мамочка, — сказал Пятница.
Я поблагодарила его за теплые слова и услышала, как меня кто-то зовет по имени. Обри разговаривал с арбитром, одетым, согласно обычаю, деревенским священником.
— То есть?! — услышала я разъяренный голос Обри, подойдя ближе. Похоже, возникла какая-то склока, а ведь игра даже еще не началась. — Покажите, где это сказано в правилах!
— В чем проблема? — спросила я.
— В неандертальцах, — сквозь зубы процедил Обри. — Согласно правилам, не-люди не имеют права принимать участие в игре!
Я оглянулась на Брека и четверых его соплеменников, которые уселись в кружок и медитировали.
— Правило номер семьдесят восемь «б» сорок пять, пункт второй, — провозгласил арбитр. О'Наффинскей, капитан «Редингских громил», злорадно наблюдал за нами. — «Ни один игрок или команда не может использовать лошадь или иное нечеловеческое существо для обретения преимущества перед противоположной стороной».
— Но это не относится к игрокам, — сказала я. — Данное правило со всей очевидностью касается только лошадей, антилоп и так далее. Его внесли, когда «Дорчестерские драчуны» в шестьдесят втором году попытались получить преимущество, явившись на игру верхом.
— А мне правила кажутся предельно ясными, — прорычал О'Наффинскей, делая шаг вперед. — Неандертальцы разве люди?
Обри тоже шагнул вперед. Они застыли нос к носу.
— Ну… вроде того.
Делать было нечего, пришлось собирать комиссию. Поскольку десять лет назад правила, касающиеся судебных исков прямо на поле, были смягчены, жестокие препирательства между юристами команд в последние полчаса перед началом матча уже никого не удивляли. Каждой команде разрешалось иметь двоих адвокатов и одного запасного. Это придавало соревнованию дополнительную интригу, но вносило и новые проблемы. Посему шесть лет назад, после особо урожайного на тяжбы Суперкольца, когда результаты игры были опротестованы в Верховном суде спустя два года после ее окончания, вышло постановление, согласно которому на стадионе обязательно полагалось присутствовать трем членам Верховного суда, дабы незамедлительно вынести не подлежащее обжалованию решение по любому юридическому вопросу.
Мы явились в Выездной суд, и наши адвокаты изложили каждый свою точку зрения. Судьи удалились на совещание и через пять минут вернулись, чтобы огласить свои выводы:
— Решение Крокетного апелляционного суда по делу «Молотков» против «Громил» о законности участия в игре неандертальцев. Иск «Громил» удовлетворен. В глазах английского закона неандертальцы людьми не являются и не могут участвовать в игре.
Болельщики редингской команды разразились радостными криками, когда решение судейской коллегии дали на экранах бегущей строкой.
Буженэн уже открыл рот, но я оттащила его в сторону.
— Не трать сил, Обри.
— Мы можем подать апелляцию в течение семи минут, — сказал мистер Ранкорн, один из наших юристов. — Кажется, я помню аналогичный прецедент в деле «Вустерского соуса» против «Тонтонского сидра» в полуфинале Суперкольца шестьдесят третьего года.
Обри почесал голову и посмотрел на меня.
— А, Четверг?
— Если апелляция провалится, нам засчитают двое штрафных воротец, — заметила я. — Ладно, пусть законники работают. Если, по их мнению, овчинка стоит выделки, подадим апелляцию в конце первого тайма.
— Но у нас недостает пяти игроков, а мы еще даже молотков в руки не брали!
— Игра не проиграна, пока она не проиграна, Обри. У нас в рукаве тоже пара козырей найдется.
Я не шутила. Павильон юристов я навестила, когда там проверяли досье всех игроков с обеих сторон. Защитник «Громил» Джордж «Носорог» Макдряйни, имел на счету четырнадцать неоплаченных штрафов за нарушение правил парковки, и наша команда адвокатов успешно настояла на немедленном слушании данного дела. Нарушителя приговорили к часу общественных работ, то есть до конца второго тайма ему предстояло убирать мусор вокруг стадиона. Обри повернулся к мистеру Ранкорну.
— Ладно, подготовьте апелляцию к концу первого тайма. Начнем с тем, что есть.
Даже при введении в игру запасного у нас оставалось всего шестеро из полного состава в десять человек. Но неприятности только начались. Как выяснилось, для того чтобы играть за местную команду, требовалось быть местным уроженцем или прожить в городе не менее полугода до вступления в клуб. Наш запасной, Джонно Свифт, прежде чем начать карьеру в составе «Молотков» три года назад, прожил в Суиндоне всего пять месяцев и двадцать шесть дней. Адвокаты редингцев заявили, что свой первый матч он играл незаконно, а за такое нарушение можно и пожизненную дисквалификацию схлопотать. Судьи опять поддержали обвинение, и под возбужденные крики толпы поникший Свифт направился в раздевалку.
— Ну, договорились? — О'Наффинскей протянул руку Буженэну. — Сдаете матч?
— Мы будем играть, Тим. Даже если Суиндон продует со счетом тысяча к одному, люди все равно скажут, что это был наш лучший…
— Мне так не кажется, — с торжествующей усмешкой перебил его адвокат редингцев. — У вас теперь только пять игроков. Согласно правилу номер шестьсот восемьдесят один «ж», параграф «эф» — шесть, любая команда, не способная к началу матча выставить шестерых игроков, не допускается к игре.
Он ткнул пальцем в соответствующий пункт в своде правил МКЛ. Ошибка исключалась. Цитата шла прямо под уложением о количестве изюминок в булочках, продаваемых в стадионных буфетах. Мы проиграли! Проиграли, не успев взять в руки молотки! Суиндон-то переживет, но мир погибнет. Откровение не сбудется, и Ган с «Голиафом» беспрепятственно осуществят свои безумные планы.
— Я объявлю об этом, — сказал арбитр.
— Нет! — щелкнул пальцами Альф. — У нас есть еще один полевой игрок!
— Кто?
Он указал на меня.
— Четверг!
Меня словно мешком по голове стукнули. Я восемь лет не играла!
— Протестую! — взорвался адвокат «Громил». — Мисс Нонетот не уроженка Суиндона!
Мой допуск в команду вряд ли поможет, но, по крайней мере, мы сможем играть.
— Я родилась в больнице Святого Септика, — медленно процедила я. — Моего суиндонства вполне достаточно для членства в этой команде.
— Суиндонства, может, и достаточно, — прошипел адвокат, торопливо листая книгу, — но не опыта! Согласно правилу номер двадцать три «эф», параграф «жэ»-девять, вы не подходите для игры по международным крокетным стандартам, поскольку на вашем счету нет десяти матчей по стандартам графства!
Я на мгновение задумалась.
— Вообще-то есть.
И я не преувеличивала. Служа в Лондоне, я играла за Мидлсекскую команду ТИПА, и довольно неплохо. Хотя по сравнению с этими ребятами я была полный ноль.
— Верховный суд постановляет, — хором произнесли все трое судей, не меньше всех остальных жаждавшие посмотреть хорошую игру, — что мисс Нонетот имеет право представлять свой город на этих соревнованиях.
О'Наффинскей помрачнел.
— Бред какой-то! Идиотское решение!
Судьи сурово посмотрели на него.
— Таково решение суда, а вы, на наш взгляд, проявили к суду неуважение. «Громилы» получают штрафное очко.
О'Наффинскей прямо-таки закипел от гнева, но сдержался, повернулся и вместе со своими адвокатами зашагал туда, где ждала его команда.
— Хороший удар! — рассмеялся Обри. — Сигнал еще не прозвучал, а мы уже выигрываем!
Он храбрился, но явно чувствовал себя не в своей тарелке. В команде осталось всего шесть бойцов, точнее, пять с четвертью, если считать меня, а еще предстояло выдержать целую игру.
— У нас десять минут до начала. Четверг, беги переоденься в запасной комплект Змея, он примерно твоих габаритов.
Я рванула в раздевалку и напялила Змеевские ножные щитки и наплечники. Видерзейн помог мне затянуть ремни на груди, я схватила запасной молоток, бросилась на поле, дергая завязки шлема, и как раз успела к обсуждению тактики ближайшего периода.
— Судя по прошлым матчам, — говорил Обри, — «Громилы» прощупывают слабую сторону противника с помощью стандартной тактики Бомперини. Делают отвлекающий финт в направлении средних левых воротец, а на самом деле целятся в незащищенные задние воротца справа.
Команда тихо присвистнула.
— Но мы готовы к этому. Дадим им понять, что игра будет жесткой. Вместо защиты сразу перейдем к неожиданной крокировке. Пачкун, передашь отвлекающий левый пас Биффо, а он — Четверг…
— Подожди-ка, — перебил его Биффо. — Четверг здесь только для комплекта. Она же сто лет по шарам не била!
Вот уж точно! Но у Буженэна имелся план похитрее.
— Именно. Пусть они думают, будто Четверг темная лошадка, будто мы заранее планировали ввести ее в качестве дополнительного игрока. Если повезет, они отрядят для ее нейтрализации сильного бойца. Четверг, веди к их красному шару, а Змей перехватит. Плевать, если промахнешься: я хочу сбить их с толку нашей тактикой. Пенелопа, просто пугай вражескую команду.
— Грр, — ответила боковой защитник.
— Ладно, не давайте им расслабляться, но и не перегибайте палку в плане жесткости, да присматривайте за герцогиней. Она любит подножки ставить.
Мы ударили по рукам и крикнули «ура»! Я медленно направилась к своему месту на поле. Сердце бешено колотилось от прилива адреналина.
Меня догнал Обри.
— Ты как, в порядке?
— Конечно.
— Вот и славно. Сыграем в крокет.
Назад: Глава 36 Ган против Нонетот
Дальше: Глава 38 Финал МКЛ Суперкольцо-88