ХУДОЖНИК. ДЕДУШКА ФРЕЙД
Разница во времени съела из моей жизни два часа. Пока я отстоял в очереди на паспортном контроле и получил багаж, было уже полшестого.
Зверь-таксист согласился везти меня за тридцать евро. Когда я сел в машину, то достал визитную карточку, на которой Лиза доверчиво написала свой домашний адрес, и сказал: «Едем в Новокосино».
Кольцевая дорога тащилась еле-еле, не быстрей тридцати километров в час, и возле Лизиного дома я оказался только в половине восьмого. Наверное, она уже пришла с работы, наивно загадывал я. Впрочем, она могла отправиться после службы куда угодно, от магазинов до боулинга. Не дожидаясь лифта, я взлетел на третий этаж.
Нетерпеливо позвонил. Из-за двери раздалось шарканье, потом дребезжащий старческий голос:
– Кто здесь?
– Это знакомый Лизы.
– Хм. А как вас зовут?
– Евгений.
– Вы из Вены приехали?
– Да.
«Выходит, Лиза рассказывала обо мне своей бабушке. Что это значит? Что у меня есть шансы?»
Дверь отворилась, и на пороге обнаружилась старушка с тщательно завитыми седыми букольками. Живые веселые глаза с интересом осматривали меня. Она выглядела точь-в-точь как ухоженные австрийские бабульки.
– Проходите, Женя, – пригласила она. – Лизы пока нет дома, но, я думаю, она скоро придет.
Я вошел в прихожую.
– Можете не разуваться. – Но я все равно скинул туфли. – Пойдемте на кухню, я угощу вас чаем.
В прихожую из комнаты вышел кот, подозрительно посмотрел на меня. Я подумал, что мне надо понравиться не только самой Лизе, но и ее бабушке и коту.
– Кыс-кыс-кыс, Пират, – лживо проговорил я, очень кстати вспомнив его имя. Пират, не обращая внимания на заигрывания, отвернулся и важно пошагал за бабулей на кухню. Я пошлепал следом.
– Скажите, Женя, – неожиданно обернулась ко мне бабушка, включив чайник, – а вы в Вене на могиле Фрейда были?
– Фрейда? Но он, по-моему, похоронен в Англии. Он бежал из Австрии от фашистов.
– Ах, да, что это я… Видите, начинается настоящий склероз… А, простите за любопытство, в квартире Фрейда вы бывали? Там сейчас музей.
– Нет, – покачал я головой. – Просто проходил мимо. Смотрел на дом.
Я не стал говорить старушке, что тогда пожалел пять евро. Неделю назад я был сущим бедняком, не то что сейчас.
– И как?
– Дом как дом, – пожал я плечами. – Югенд-стиль, или арт-нуво, или модерн, начало двадцатого века.
– А вы ведь, Женя, художник?
– Да.
И в этот момент, по какой-то странной ассоциации – то ли с Фрейдом, то ли с моим брошенным в особняке в Бадене натюрмортом, – я вспомнил, что допустил ужасную оплошность: не купил цветы. Ни бабушке, ни даже Лизе. Вот остолоп! Я охнул и проговорил:
– Извините, я кое-что забыл. Я вас на пять минут покину.
– Что-нибудь случилось, Женя? – озабоченно спросила старушка.
– Нет-нет, ничего особенного.
Бабушка оказалась настолько благовоспитанной, что не стала пытать меня, куда это я вдруг сорвался. А может, все поняла. Я надел туфли и выбежал из квартиры.
