Глава 13
Надя
Утро началось романтично.
Надя проснулась от того, что ее погладили по руке. Гладили бережно, почти с нежностью.
«Молодец Димка, – еще в полусне улыбнулась Надя. – Умеет будить». Открыла глаза – и чуть инфаркт не схватила. Возле постели действительно стоял Полуянов. Рядом, на стульчике, – помещался поднос с чашечкой кофе. Тоже приятно, хотя ожидаемо – пару раз уже бывало, что Дима ей кофе в спальню подавал. Но вот роскошного букета роз, штук в пятьдесят, не меньше, Надя предугадать никак не могла. Димка – и вдруг цветы ей дарит?! Да еще в таких количествах?
Точно, от вчерашних приключений журналист ума решился.
– Господи, что это?! – хрипло со сна пробормотала Надя.
– Не видишь, что ли, – цветуечки, – фыркнул Полуянов.
Смотрел он на Надю почему-то с укором. Бросил букет прямо на постель и заявил:
– Извращенный, подруга, у тебя вкус.
– Почему извращенный? – не поняла Надя. – Розы очень красивые, спасибо большое…
– А я-то здесь при чем? – удивился журналист. И объяснил: – Это тебе Колька прислал. С курьером. Вот, тут и карточка есть. – Он протянул подруге детства изящную картонку.
«Поздравляю с почином, Манечка!» – прочитала Надя аккуратную надпись.
– Очень глупо, по-моему, – прокомментировал Дима.
– А почему вдруг Маня? – не поняла Митрофанова.
– На Маньку-облигацию, наверно, намекает.
Надя фыркнула, потом погрустнела:
– Боже мой, Димка, неужели мы правда это сделали? В «Криминальном курьере» ничего про нас не говорили?
– Нет, конечно. Подумаешь, событие! В Москве краж ежедневно до сотни, – снисходительно сказал журналист.
– Но Коля-то – какой молодец! И чувство юмора у него есть. – Надя перечитала надпись на карточке и улыбнулась.
Потом с наслаждением понюхала букет – розы пахли одуряюще. Еще бы, в таком количестве! Она сроду больше пяти жалких штучек в подарок не получала…
Девушка мечтательно прикрыла глаза.
– Ты чего млеешь? – не понял Полуянов.
– А чего бы мне не млеть? – пожала плечами Надя. – Выспалась. Кофе в постель. Розы…
– А я не спал ни черта, – пожаловался журналист.
Он устало присел на краешек Надиной кровати.
Митрофанова хотела было, по привычке, опасливо отодвинуться – да потом решила не суетиться. Димка выглядел настолько усталым и бледным, что самцовых поползновений, и гадать не надо, с его стороны не последует.
– А почему ты не спал? – огорчилась она. – Я вчера в две секунды отключилась.
– А я, дурак, решил перед сном Маратову папку просмотреть. Хотя бы одним глазком, – вздохнул журналист. – Вот и увлекся…
– Ну, ты герой! – восхитилась Надя. – Откуда только силы взялись?!
…Домой – ехать решили в квартиру Полуянова – они вчера вернулись только в три часа ночи. Пока пару раз пересаживались с машины на машину – путали следы. Пока отвезли Николая, пока звонили его приятелю, доктору, пока ждали, когда тот подъедет… Потом успокаивали, что сломанная нога, конечно же, заживет – и убеждали, что пить пиво сегодня уже поздно, но они обязательно встретятся в другой раз… В итоге Надя устала так, что ноги переплетались, словно у матерой алкашки, Дима ее едва не волоком тащил. И совсем уже смутно она помнила, как поднимались в квартиру, как журналист вел ее в спальню, укладывал в постель и сетовал, что свеженакрахмаленного белья в его холостяцкой берлоге, увы, не имеется…
– …Вообще-то я никаких бумаг просматривать не собирался. Спать хотел дико. Но мне ведь на диване пришлось куковать – пока отдельные барыни на моем сексодроме нежились, – пожаловался журналист. – А там пружины жесткие, как сволочи. Да и без белья фигово. Плюс, ясное дело, тоже перенервничал вчера. В общем, не уснул. Вот и взялся за Маратовы документы – типа, как за снотворное. Но там такая бомба обнаружилась!
– Говори, – потребовала Надя.
– Сначала кофе выпей, – кивнул на поднос Полуянов. – Специально для тебя ведь варил…
«Вот жизнь у меня сегодня! Цветы присылают, кофе приносят! Всегда бы так…» – снова порадовалась Надежда. И с достоинством сказала:
– С удовольствием выпью. А ты, пожалуйста, пока вазу принеси.
– Такой туфты в хозяйстве не держим, – хмыкнул журналист.
– Тогда банку трехлитровую. Или ведро… – заулыбалась девушка.
И тут ее словно пружиной ударило – как же можно?! Она здесь нежится, а про Родиона-то, любимого пса, забыла! А он – со вчерашнего дня негулянный и некормленный!
– Димка, дай телефон, быстро, – вскинулась Надежда.
– Что стряслось? – опешил Дима.
– Родион!
– О господи! Тут такие дела, а ты со своей шавкой… – заворчал Димка.
Но трубку ей протянул – и, пока Надя созванивалась с соседкой, у которой на всякий случай имелись ключи от ее квартиры, извинялась за беспокойство и давала наставления, где лежит корм, а где ошейник – весь кофе, «сваренный специально для нее», преспокойно уговорил.
И нет чтобы извиниться, – заявляет нагло:
– Эх, умею же я кофе варить…
– Подлый ты, Полуянов, – вздохнула Надя.
– Я не подлый, я усталый, – гордо проговорил журналист. – Потому почти невменяемый… Но, если хочешь, я еще сварю.
– Нет уж, потом, – покачала она головой. – Сначала про Марата расскажи.
– Короче, Марат наш оказался тот еще деятель. Подвиг на подвиге. И, что ценно, – все свои сделки-делишки он аккуратно учитывал. Вот в этом – Дима помахал небольшой кожаной книжечкой – еженедельнике.
– Ну?!
– Не знаю уж, какой из него менеджер был – тебе виднее! – а сутенер получился первостатейный. Модельками своими торговал вовсю. В его агентстве числилось тридцать семь девушек – и только пятеро, Лерка, кстати, в их числе, использовались, как говорится, по прямому назначению. То есть типа по подиуму ходить. А остальных – куда он только не пристраивал…
– В смысле в аренду сдавал? Как Соньку – Черкашину?
– Ну, это только один из вариантов. Так называемая «постоянная основа», – усмехнулся журналист. – Разовый платеж со стороны заказчика, а потом его же выплаты Марату – небольшие, но ежемесячные. Но были и другие расклады. – Полуянов заглянул в ежедневник. – Типа, одноразовое обслуживание клиентов. Например, «Лена Ч. – Саиду Р. Седьмого мая, на два часа, с выездом». Всего-то тысяча долларов.
– Гадость, – поморщилась Надя.
– Не гадость, а интереснейший материал о специфике модельного бизнеса, – назидательно сказал Полуянов. – На шикарный очерк тянет. С продолжением номерах в пяти.
– Ну а по клинике доктора Блохиной что-нибудь нашлось? – нетерпеливо спросила Надежда.
– Выше крыши, – кивнул Полуянов. – Как ты думаешь, скольких своих девчонок наш Марат в доноры яйцеклеток пристроил?
– Лера говорила, что только их с Соней, – напомнила Надя.
– В этом месяце – да, только их. Соне – три недели назад операцию сделали, Лерочке – десять дней тому как. Но с Блохиной Марат, оказывается, работает уже больше двух лет. И за это время, – Дима вновь сверился со своими записями, – через ее клинику прошло восемнадцать юных и прекрасных фотомоделей.
– И сколько, интересно, он получал за каждую? – заинтересовалась Надя.
– Знаешь, немало. Очень немало. По пяти тысяч долларов за особь.
– В смысле, за яйцеклетку?!
– Нет. В смысле, за девушку.
– И все равно странно!.. – удивленно воскликнула Надя.
– Почему же странно?
– Да потому, что я читала – в твоих же, кстати, «Молодежных вестях» – как беременные девочки с Украины специально приезжают в Москву. По приглашению подобных клиник. Потому что им здесь обещали, – Надя, ступая на скользкую тему, как обычно, смутилась, – по триста долларов за плод. Всего по триста!..
– Ну, и ничего странного. То ж безвестные хохлушки! А Марат доктору Блохиной – эксклюзив поставлял. Племенной товар. Красоток и победительниц конкурсов.
– Так ведь разницы нет, от кого стволовые клетки получать… – пожала плечами Надя. – Хоть от красотки, хоть от хохлушки, хоть от бомжа. Зачем же Блохиной платить Марату целых пять тысяч долларов за его фотомоделей – если в Москве полно неудачниц, которые и за пару сотен на что угодно согласятся?
– Ну, этого я тебе не скажу, – вздохнул Полуянов. – А вот табличку, куда Марат все свои расчеты с Блохиной записывал, продемонстрировать могу. – Дима развернул ежедневник. – Вот она, Маратова черная бухгалтерия. Смотри.
– «Расчеты с И.В.Б.», – прочитала девушка заголовок. – Ясно. Аббревиатура понятная – с Ирэной Валентиновной Блохиной. Первая запись аж пятнадцатого мая позапрошлого года… Юля Ю. – аванс тысяча долларов.
– Это, видно, в тот день, когда Ирэна Валентиновна решила, что девушка ей подходит. И заявила, что той якобы миому будут вырезать, – прокомментировал журналист.
– Теперь – двадцать пятое мая. Юля Ю., контракт исполнен, – еще четыре тысячи…
– А это, наверно, в тот день, когда у нее эту, так сказать, миому вырезали. А на самом деле – яйцеклетки достали! – азартно воскликнул журналист.
– Да, похоже… – кивнула Надя. – И сколько, ты говорил, они девчонок так надурили?
– Восемнадцать. Последними, как ты понимаешь, были Соня П. и Валерия Л. Такая же схема – сначала аванс, через десять дней полная выплата. И деньги за Леру с Соней Марат, кстати, только неделю назад получил… Ну, как – бомба?
– Бомба, – согласилась Надя. И прибавила: – Для газеты.
– Для следствия – тоже, – не согласился журналист.
– Ты так считаешь? Но тут ведь даже фамилия Блохиной не указана, только инициалы, И.В.Б… А мало ли кто эта И.В.Б.? Совсем не факт, что Ирэна Валентиновна Блохина. Ее-то подписей нигде нет…
– Ну, во-первых, всех этих Юль Ю. и иже с ними можно найти. И сводить к врачам – пусть доктора заключения им выдают, такие, как у Лерки было…
– Если девочки, конечно, на это согласятся, – протянула Надя.
– Согласятся, – заверил Полуянов. – Пусть не все – но хотя бы кого-то мы уговорим. А нет – менты принудительную экспертизу назначат.
– Хорошо, пусть так, – кивнула Митрофанова. – Допустим. Удалось доказать, что Блохина изымала у пациенток без их ведома яйцеклетки. Но это разве такое уж большое преступление? Как, интересно, его квалифицируют? Нетяжкий вред здоровью?
– Мошенничество, наверно. И нанесение телесных повреждений.
– Значит, если адвокат хороший, – срок условно дадут, – вздохнула Надежда.
– Но репутации Блохиной в любом случае конец. И бизнесу. Да к ней ни один человек больше лечиться не пойдет! И девчонки потерпевшие иски вчинят.
– Это все хорошо, – согласилась Надя. – Но мы ведь с тобой подозреваем, что Ирэна Валентиновна еще и к убийствам причастна… В Маратовых документах ничего такого про это нет?
– В документах – нет, – покачал головой Полуянов.
– Жаль… – расстроилась Надя.
А журналист хитро улыбнулся:
– Зато есть еще одна штучка… не документ, правда… но все равно очень забавная…
Он медленно полез в карман. Еще медленнее вытянул оттуда небольшой бумажный пакетик. Задумчиво повертел его в руках.
– Это тоже в Маратовой папке лежало…
– Ну, не томи! – попросила Надя.
– Давай руку, – приказал Дима.
Митрофанова послушно подставила ладонь. И Дима вытряхнул на нее… пуговицу.
– Что это?.. – удивилась девушка. – Ничего не понимаю.
– А ты логотип прочитай, – подсказал Полуянов.
Надя прищурилась:
– Роберто Кавалли.
– Ну, поняла? – предвкушающе поинтересовался журналист.
– Опять нет, – вздохнула она.
– Вот что бывает, когда всю ночь на чужом сексодроме дрыхнешь без просыпу, – укорил журналист. – Как мозги-то застаиваются! – И подсказал: – Ты вспомни, Лерка вчера об этом говорила!
– Да она много чего говорила, – буркнула Надежда.
– А в том числе – что на показе, где Соню убили, она встретила Блохину… И та была одета…
– Точно, в костюм от Кавалли! – вскричала Надя. И пораженно взглянула на журналиста: – Думаешь, это пуговица от того самого костюма?!
– Ну, не на сто процентов, конечно. Однако такая вероятность, как говорится, не исключена.
– Давай поцелую, – неожиданно предложила Надя.
– Зачем? – опешил журналист.
– Экий ты вежливый, – усмехнулась Надя и чмокнула Полуянова в щеку. – На радостях! Это же какая получается схема! – Она села на постели – и даже внимания не обратила, что кофточка у нее подрасстегнута, а добрая половина бюста выставлена на Димино обозрение. – Ты ведь помнишь, как было? Считается, что Сонин труп нашла я, – но я ведь ее даже не видела, я в туалете перед зеркалом стояла, а она… она лежала в кабинке. Потом пришел Марат – именно он открыл дверь в кабинку и наткнулся на тело. И выскочил оттуда, кстати, не в сию же секунду… Значит, там эта пуговица и была, где-то на видном месте. Пуговица от костюмчика доктора Блохиной. – Надя зябко поежилась.
Полуянов не спускал с нее внимательного взгляда. Попросил:
– Продолжай!
– Это я в полном шоке была, а Марат – все-таки мужчина. Хоть и труп перед глазами, он не растерялся. И быстро скумекал, что к чему. В модельном же бизнесе работает, привык, наверно, замечать, кто во что одет… Так что пуговицу мигом приметил, подобрал и от следствия скрыл, а сам начал докторшу шантажировать. За что и поплатился. Супер картинка получается!
– Супер, – согласился Полуянов.
Вдруг склонился к Надежде и впился в ее губы требовательным поцелуем.
Сказать, что она опешила – не сказать ничего. Полуянов, Димка, друг детства! Давний, недостижимый идеал!.. Красивый, мужественный, умный, из иного, сияющего и успешного мира!..
– Что… ты… делаешь? – прошептала Надя, отвечая на его поцелуи.
– Не говори ничего… Просто ничего не говори… – тихо и ласково попросил журналист.
Его рука, теплая и сильная, скользнула на ее грудь, нежно коснулась сосков, поползла ниже… Наде было и приятно, и страшно.
И тут зазвонил телефон. Димин мобильник. Мелодия у звонка оказалась неприятная – словно сирена у «Скорой помощи». Надя вздрогнула.
– Ч-черт… – пробормотал журналист.
Надя ждала, что он прибавит: «Плевать!» Но Полуянов досадливо отстранился. Виновато пояснил:
– Это с работы.
Схватил аппарат и рявкнул:
– Слушаю!
Надя же принялась лихорадочно застегивать кофточку и поправлять волосы. Вот дура она! На любовь губу раскатала, а журналист, похоже, просто свободное время с ней проводил. А с работы позвонили – так «любовь» сразу и кончилась.
Дима же тем временем строго сказал в трубку:
– Как, вы сказали, вас зовут? Да, очень приятно…
Надя с удивлением наблюдала, как вытягивается его лицо. Прошептала:
– Кто это?
«Сонькин отец», – черкнул Полуянов на страничке блокнота.
Митрофанова в изумлении покачала головой. А журналист – его тон теперь заметно смягчился – продолжал:
– Вы в редакции?! Хорошо, я подъеду… Нет, через десять минут не получится. Через полчаса… Дождетесь?.. Отлично! Да, не волнуйтесь. Деньги я привезу.
Он нажал на отбой, растерянно пробормотал:
– Ну и дела…
– Что, правда – Сонин отец? – затеребила журналиста Надя.
– Да.
– А что он хочет?
Полуянов не без сожаления взглянул на ее глухо застегнутую кофточку.
– Говорит, что читал «Смерть на подиуме». И другие мои статьи. Ему понравилось. И он встретиться хочет. Как можно быстрее. У него якобы есть для меня эксклюзивная информация.
– Так езжай быстрее! – Надя даже подпрыгнула.
– Он поддатый. А за свой эксклюзив – пятьсот баксов требует.
– Вот как… – нахмурилась Надя.
– Сказал, ровно полчаса меня ждет. А потом – уходит в «Московский комсомолец». Там, говорит, ему и «штуку» заплатят.
– По-моему, натуральное вымогательство, – покачала головой Митрофанова.
– Но съездить все равно надо, – произнес журналист. И строго добавил: – Если ты со мной, то собирайся очень быстро. Через три минуты выходим.
Тон – ледяной, взгляд – надменный. Куда только делся человек, который всего пять минут назад страстно ее целовал?.. И склонялся к ее груди беспомощным затылком…
– Нет, Дима, езжай лучше сам, – покачала головой Митрофанова.
– А ты?
– А я тут тебя подожду. – Она спохватилась и прибавила: – Если ты не возражаешь, конечно.
– Чего мне возражать… – пробурчал журналист (голос, показалось Наде, стал совсем уж недовольным).
И она поспешно добавила:
– К телефону подходить не буду, в твоих вещах рыться – тоже. Только в Интернет, если можно, слажу. У тебя ж, наверно, выделенная линия?
– Да лезь ты, куда хочешь, – хмыкнул Димка. – И трубку снимай. – Он подмигнул: – Только если барышни будут звонить – моей тетушкой представляйся. Из Саратова.
– Договорились, племянничек, – улыбнулась Надя. – Беги, а то опоздаешь.
Она улыбнулась вслед Диме.
Ну и пусть их любовь пока окончилась ничем. Все, наверно, еще впереди. Ну, а пока не об амурах надо думать, а о совместном расследовании. Наде очень хотелось внести в него весомый вклад, и уже второй день ей не давала покоя одна мысль – давно пора проверить…
Месяц назад
В кабинет к главному врачу Надю пригласили после изнурительных сорока минут в холле.
– Присаживайтесь и давайте поговорим, – молвила Ирэна Валентиновна Блохина.
Надя неуверенно опустилась в кресло. Она всегда терялась в присутствии таких женщин – холеных, самоуверенных, жестких. И, что скрывать, слегка завидовала – как только им все удается? Своя клиника, бриллианты на пальцах, а выглядит – будто юная девушка. Матовая кожа, прекрасные зубы, точеная фигура… Только глаза – много повидавшие, взрослые.
– Я посмотрела ваши анализы, – начала Ирэна Валентиновна и внимательно, изучающе взглянула на Надю.
Митрофановой захотелось съежиться. Казалось, будто Блохина видит ее насквозь – и как она зарплатные копейки считает… и одежду чаще всего подбирает в «Сток-центре»…
– По большому счету, – произнесла Ирэна, – с вами все в порядке. И в районной поликлинике (еле заметная презрительная усмешка) вам бы даже сказали, что вы практически здоровы.
У Нади будто камень с души упал. Она слабо улыбнулась:
– Ох, слава богу… А я все боялась – может, опухоль какая-нибудь…
Блохина будто не расслышала.
– Ваши жалобы, – она заглянула в Надину медицинскую карту и перечислила, – слабость, головокружение, головные боли, мушки перед глазами, учащенный пульс, субфебрильную температуру – в районной поликлинике спишут на вегетососудистую дистонию или невроз. А эти недуги в государственной медицине болезнями не считаются.
– А что со мной… на самом деле? – робко спросила Надя. – Ну, почему я себя чувствую так неважно?..
– Во-первых, снижен иммунитет, – отрезала Ирэна. – Во-вторых, серьезный гормональный дисбаланс. Ну и, как говорится, по мелочи – запущенный остеохондроз. Хронический тонзиллит. Анемия.
– И что с этим всем делать? – растерялась Митрофанова.
– Лечить, конечно, – пожала плечами Блохина. – Терпеливо и достаточно долго. Я напишу вам подробное назначение.
Ирэна Валентиновна склонилась над листком бумаги. Надя тоскливо смотрела, как пункт сменяется пунктом… Какое уж тут лечение – она после одного обследования – и то вся в долгах…
А Блохина вдруг оторвалась от писанины и впервые за весь разговор улыбнулась:
– Надя, я все понимаю. Расценки в нашей клинике высокие. Но все же прошу вас: постарайтесь исполнить хоть что-то… Обещаю: вам сразу станет гораздо легче. – И упрекнула: – Вы ведь молоды, красивы, умны – и так себя запустили… Всего (ура, и в голосе докторши нотки зависти прозвучали!) двадцать семь лет, в таком возрасте вы не ходить – летать должны!
…Лист назначений из десяти пунктов Надя просмотрела, только когда вышла из клиники. Сразу отмела точечный массаж, гипербарическую и су-джок терапию, а также какое-то биоармирование гиалуроновой кислотой. А вот таблетки и капли – не все, а те, что подешевле, – купила. Пункт восемь: «бассейн, зарядка, разумная диета, прогулки, свежевыжатые соки» тоже старалась исполнять – хотя в бассейне мерзла нещадно, без тортиков с пирожными тосковала, а апельсины с яблоками приходилось давить в допотопной, еще бабушкиной, соковыжималке, которая работала через пень-колоду.
И очень скоро, буквально через неделю, поняла, что Блохина не обманула. Надя и правда почувствовала себя гораздо лучше – голова больше не кружилась, спину не тянуло, желтые мушки перед глазами не прыгали. Так что Ирэну Валентиновну она теперь вспоминала не то чтобы с особым теплом, но – с благодарностью.
* * *
…А сейчас, уже второй день подряд, Надю грызла мысль: как она могла быть такой непроницательной? Как не разглядела, что Ирэна Валентиновна – записная злодейка? Надменная – да, холодная – безусловно. Но представить, что Блохина поставила на поток преступный бизнес?!
И еще кое-что непонятно. Допустим, Полуянов прав – Ирэна Валентиновна своих пациенток не столько лечит, сколько стволовые клетки у них крадет. Но в таком случае выходит нестыковка. Ведь чем больше стволовых клеток – тем лучше, верно? Тем больше преступный доход… Так почему же она ничего не сказала про миому ей, Наде? И не предложила ее вырезать? «Я бы, сто процентов, купилась, – не сомневалась Митрофанова. – Еще бы и заплатила за это…»
Однако в ее случае Блохина отделалась обычным – и очень грамотным! – медицинским назначением. Почему? Может быть, Надя ей по возрасту не подошла? Может, стволовые клетки лучше от молодых брать? От совсем молодых, как Лерка с Соней?
Надо, наконец, разобраться.
Митрофанова включила компьютер. Вышла в Интернет. Открыла поисковик. И вбила в графу «я ищу»: «стволовые клетки».
Полуянов
Сонин отец оказался сухоньким, прокуренным мужичком. Глаза в красных прожилках, запах перегара, мятый пиджак поверх клетчатой рубашки. Он стоял на пороге редакционного здания – и, едва Полуянов вышел из такси, тут же бросился к нему: наверно, по фотографии в газете узнал. Протянул для пожатия руку (та оказалась теплой и влажной), прошамкал (зубов не хватало как минимум половины):
– Долго едешь… Замумукался тут стоять.
– Как успел, – пожал плечами журналист.
– Нехилая у тебя работенка, – мужичок взглянул на тертые, с треснутым стеклышком, наручные часы, – до часу дня дома сидишь.
– Не жалуюсь, – согласился журналист. – Ну, куда пойдем? В мой кабинет? Или, – он заговорщицки подмигнул мужичку, – в кафешку? По ноль пять примем? За знакомство?
Ожидал, что мужик просияет, – однако тот оказался не так прост. Деловито велел:
– Ты деньги покажь сначала.
– Будут тебе и деньги, – поморщился Полуянов. – Если твой эксклюзив чего-то стоит, конечно…
– Ты зубы-то мне не заговаривай, – нахмурился мужик. – Может, у тебя ни копья нет – а я время зря терять буду?
Да, на безутешного отца мужичонка явно не тянул.
– Вот. – Полуянов продемонстрировал кредитную карточку. – А в холле, откуда ты мне звонил, – банкомат. Если договоримся – сниму.
– Ишь ты – «Виза»… – завистливо протянул папаша. – Кучеряво журналюги живут… Ладно, пошли по пивку ударим.
Он обернулся и деловито потрусил в сторону кафешки. Полуянов вернул кредитку в карман (денег на ней от силы пару долларов – а поди ж ты, пригодилась) и двинулся за ним.
Надя
После двух часов, проведенных перед монитором, у Нади устали глаза, ломило спину, началась мигрень. Но зато она разжилась морем информации про пресловутые стволовые клетки. А также – стойким ощущением, что большая часть этой информации – явный бред. Клинический. Вроде иска, который гражданка Таисия П. предъявила процедурному кабинету своей районной поликлиники, – ей якобы уколы назначили с витамином ВV12, а на самом деле – стволовые клетки изымают…
Разумных же статей оказалось, как это всегда бывает в Интернете, – раз, два и обчелся. Из них Надя вынесла следующее. Во-первых, хотя рекламы про «омолаживание стволовыми клетками» и оказалось немерено – ни один частный медицинский центр лицензии на эти услуги не имел. Во-вторых, эффективность подобного «эликсира молодости», как считали серьезные ученые, – крайне сомнительна. Более того, в серьезных публикациях приводились многочисленные примеры, когда инъекции стволовых клеток провоцировали образование раковых опухолей. Ну, и в-третьих – Надя не нашла ни единой статьи, где бы рассказывалось о том, как получать эти самые клетки из человеческих эмбрионов.
«Значит, вариантов может быть два. – Надя отвернулась от монитора, уставилась, для разгрузки глаз, в окошко. – Или технология, по которой работает Блохина, глубоко засекречена. Или яйцеклетки, полученные от красоток, – нужны ей для чего-то другого, а вовсе не для стволовых клеток…»
Митрофанова снова склонилась к компьютеру. Напечатала в окошке поисковика: «эмбрионы, яйцеклетки, незаконное использование».
«Ни один документ не удовлетворяет вашему запросу», – ответил ей компьютер.
– Хорошо, тогда так, – пробормотала Надя. И вбила: «яйцеклетки, технологии омоложения».
Но компьютер вновь сообщил, что помочь ей ничем не может… Варианты «яйцеклетки, фотомодели» и «эмбрионы, стволовые клетки» тоже не подошли.
«Ладно, будем думать дальше… – Надя откинулась в кресле. – Итак. Лерочка, Соня и иже с ними. Почему все-таки именно они? Что их объединяет? Что все они – молодые? Здоровые? Красивые? Глупые?»
Она усмехнулась и напечатала в окошке поиска: «яйцеклетки, молодые, здоровые, красивые» (про глупость решила не писать – это, наверно, не категория поиска, а всего лишь ее субъективное мнение).
В результате компьютер выдал одну ссылку.
– Вот как? – хмыкнула Надя.
Щелкнула мышкой по кнопке «открыть» – и оказалась на сайте клиники репродукции с гордым названием «Наследник».
– Вот это забавно!.. – протянула она.
И принялась читать.
Полуянов
Сонин папа решил не мелочиться и заказ в кафешке сделал внушительный. Самое дорогое разливное пиво, свежие раки, «букет домашних овощей», «соленья из погребка», ассорти из сыров, рыбная нарезка «Элитная»…
Официант только хмурился, пока записывал. А записав – подозрительно взглянул на мужичка:
– Денег-то расплатиться хватит?
– Ах ты, слизень, – вскинулся Сонин родитель, – ты мне здесь поквакай!
Полуянов перебил:
– Утихни.
И успокоил официанта:
– Платить буду я.
– Так бы сразу и сказали, – тут же успокоился и пошлепал в сторону кухни.
– Ну, выкладывай, – велел журналист мужичонке.
– Сначала пиво, – покачал головой тот.
К счастью, пиво явилось быстро. Сонин папа схватился за кружку со страстью. Выпил единым глотком. Крякнул. Стряхнул с губ пену. И велел Диме:
– Повтори.
– Нет, – покачал головой Полуянов. – Давай к делу.
– Злыдни вы, журналюги, – вздохнул мужичонка и всхлипнул: – Сонечка… Кровинка моя… покинула своего папку…
– Слушай, давай без драматизма, – поморщился Дима. – Какая она тебе кровинка – ты же отчим?
– Откуда знаешь? – чуть не подпрыгнул мужик.
Полуянов не стал признаваться, что просто предположил. Что родной отец, какой ни есть алкоголик, а торговать эксклюзивом о дочери все ж таки не пойдет. Тем более через несколько дней после ее смерти.
– Ну, так что там у тебя есть, говори? – нетерпеливо спросил журналист. И пригрозил: – А то уйду. Сам расплачиваться будешь.
– Ладно, – неохотно буркнул мужик. – Короче, ты в своей статье все правильно написал, Сонька у нас была модель и манекенщица. Перспективная. Лауреатка, там, призерша, и всякое такое… слушай, закажи еще пива, а?
– Дальше! – ледяным тоном велел Полуянов.
– Злыдни вы все, писаки… – пробурчал мужик. – Ну, дай хоть от твоего отхлебну, а?
Дима и охнуть не успел, как его кружка перекочевала в лапы пронырливого родителя.
Полуянов молча встал.
– Стой, стой, – перепугался мужичок. – Я дальше рассказываю… Так вот, про них, про моделей, часто выпускают всякие каталоги. Ну, там рожа ихняя, сиськи какие, талия, задница. Сонечка мне эти каталоги всегда показывала – и такая прямо в них красавица была…
– Да, это, конечно, эксклюзив… – протянул Полуянов. – У меня в редакции таких каталогов десяток.
– А такой вот – есть?! – Мужик сунулся под пиджак и вынул смятый, пропотевший от его тела буклет.
– Наверно, есть, – равнодушно сказал Дима. Он, безусловно, блефовал – но что интересного может быть в стандартном каталоге моделей?..
– Да брешешь ты, – нахально заявил мужик. – Нет у тебя такого, он секретный. Я его у ней под матрасом нашел. Только вчера.
– Ну, и несложно догадаться, – разочарованно произнес журналист. – Там она, наверно, без одежды? Эротика – или даже порнуха?
– Что несешь?! – обиделся мужик. – Сроду моя Сонька ни в какой порнухе не снималась! Короче, пятьсот баксов гони – тогда покажу.
– Даже смотреть не буду, – фыркнул Полуянов. – Я думал, у тебя и правда эксклюзив…
Он снова встал.
– Ну, приятно было познакомиться.
– Эй, ты куда?! – разволновался Сонин отчим. – А счет кто обещал оплатить?!
– А с какой стати? – пожал плечами журналист. – Я-то думал, ты мне что-то интересное предложишь – а ты какую-то чешую принес…
– Это не чешуя! – выкрикнул мужичок.
Полуянов сделал шаг от стола.
– Сядь, сядь, пожалуйста! – взмолился дядечка. – На, смотри! Сам щас увидишь, что вещица знатная! – Он швырнул мятый буклет на стол.
– Вот так бы сразу. – Полуянов вернулся на место.
– На пятой странице Сонечка, – всхлипнул мужичонка.
Полуянов раскрыл каталог и уставился на Сонины фотографии. Стандартный набор – фас, профиль, в купальнике. Смазливая мордашка, ладная фигурка, роскошные волосы…
– Ну, и что тут такого? – разочарованно протянул он. – Самые заурядные фотки.
– Фотки, может, и заурядные, – согласился мужичонка. – Но ты подпись почитай. – И замахал официанту: – Эй, дядя, еще пива мне принеси. И раков я заждался!
Надя
В клинике репродукции «Наследник», оказалось, лечили бесплодие. Проводили комплексное обследование. Делали «инсеминацию». (Ну и слово – Надя аж фыркнула. Раньше она думала, что только коров «инсеминировать» можно.) Предлагали и «детей из пробирки».
Сайт у клиники оказался четко продуманным и толковым. Все только по делу. Услуги, цены, отзывы, форум, вопросы врачам, статьи…
«Все это, конечно, чудненько, – думала Надя, быстро просматривая компьютерные странички. – Но дети, тем более из пробирки, мне пока не нужны – а где же тут про яйцеклетки написано? Молодые, здоровые и красивые? Ага, вот она, статья – ключевые слова выделены жирным шрифтом. Заголовок: «Качество яйцеклеток зависит от возраста женщины».
Надя открыла текст:
«Очень часто женщины – особенно успешные в бизнесе – затягивают с детьми. Задумываются о первом ребенке, только когда возраст близится к сорока. И с изумлением узнают, что хотя они и здоровы – а обзавестись потомством уже не получится…
Врачи давно обнаружили закономерность – чем старше женщина, тем хуже качество ее яйцеклеток. И если яйцеклеткам двадцатилетней девушки можно, условно говоря, поставить «пятерку» – то яйцеклетки женщины к сорока едва ли вытянут на троечку. А уж после этого рубежа шансы на то, что удастся зачать ребенка из собственной яйцеклетки, и вовсе снижаются до 5—7 процентов…
Парадокс: женщина в возрасте за сорок еще полна сил, здорова и вполне способна выносить и родить ребенка. Однако зачать его – уже не может.
Есть ли из этой ситуации выход? Да, есть, полагают врачи, – в том случае, если «возрастная» пациентка решится на использование донорской яйцеклетки. Как «работает» подобная схема?
Яйцеклетку, взятую от молодой женщины, в лабораторных условиях оплодотворяют спермой мужа пациентки, а получившийся эмбрион переносят ей в матку, где он и продолжит свое развитие. На первый взгляд очень неплохой вариант – ведь ребенок получается «наполовину своим».
Однако, несмотря на то что при использовании чужой «молодой» яйцеклетки шансы на зачатие существенно повышаются, многие женщины опасаются идти по этому пути, мотивируя это тем, что они «не хотят покупать кота в мешке» – т. е. вынашивать практически чужого ребенка. Ведь неизвестно, кто его мать, как она выглядит, каково ее образование и привычки… Донорство же на сегодняшний день, к сожалению, полностью анонимно. Соглашаясь на использование чужой яйцеклетки, женщина знает только расу ее владелицы – но даже не цвет глаз, волос и возраст! Получить же фотографии донора или данные о группе крови, перенесенных заболеваниях, интеллектуальном потенциале – и вовсе невозможно.
«Да, мы очень хотим здорового и красивого ребенка, – говорят пациенты клиник. – И понимаем, что для этого нам нужна донорская яйцеклетка, полученная у молодой женщины. Но мы хотели бы знать эту женщину в лицо…»
К сожалению, с грустью констатируют врачи, в соответствии с законодательствами практически всех стран, в настоящее время это практически невозможно».
Полуянов
Дима с изумлением читал подпись под Сониными фотографиями – они шли на двух языках, по-русски и по-английски.
«Соня, 16 лет.
Глаза зеленые, натуральная блондинка.
Рост 178, вес 53.
Родители: мать – русская, отец – белорус, наследственных заболеваний в семье нет.
Группа крови – третья, резус-фактор – положительный.
Перенесенные болезни – ветрянка, корь.
Травм, операций – не было.
Темперамент: сангвиник.
Коэффициент интеллекта (IQ) – 110».
– М-да, интересные тут данные… – протянул журналист.
– Вот и я ж говорю: эксклюзив! – радостно подхватил Сонин папаша.
