Любовь и диплом
Весна и диплом. Кто придумал, что они приходят вместе? Легкость и скука. Свежесть и пыль. Совершенно несовместимые вещи.
Впрочем, для диплома у Лизы пока есть только папка – эффектная, с «мраморными» разводами и золотой вязью. Ну, и множество мыслей в голове – безусловно, умных, но, как говорит ее научный руководитель, совершенно бессистемных.
Да и весна, если честно, пока тоже неуловима. Лишь небо стало чуть ярче, и воробьи с каждым днем чирикают все нахальней. Но снегу все равно еще полно, и бабуля выходит к завтраку в шерстяных почти по колени носочках и сердится, что Лиза норовит умчаться в университет без шапки.
– Уже мимозами пахнет, какие могут быть шапки?! – увещевает ее внучка.
Но бабушка неутомима: пугает менингитом или пророчит, что волосы посекутся. И приходится бросать в рюкзак, вдобавок к тяжелым карточкам, еще и бесполезную шапку.
Карточки – куски плотного картона с цитатами и названиями умных книг – страшная беда. Их Лизе навязала Елена Кирилловна. Железная Ленка. Руководитель дипломного проекта.
Ленка Кирилловна, захоти она, могла бы стать хоть Маргарет Тэтчер, хоть ректором универа: такая она вся сухая, непреклонная, строгая. Однако дослужилась всего лишь до кандидата наук и старшего преподавателя на кафедре рекламы. Хоть и умна. Так умна, что от одного ее присутствия мысли путаются и хочется, словно ты еще школьница, заболеть, а потом выпросить у доброго доктора справку с «двухнедельным освобождением от диплома». Но как ни освобождайся, а диплом все равно защищать, и от Кирилловны никуда не деться, не просить же, чтобы тебе руководителя заменили? Может, конечно, и заменят, только потом Железная Ленка, она ж все равно будет присутствовать на защите, такое устроит… Вот и приходится позволять, чтобы тебя угнетали. А угнетает Кирилловна профессионально, не хуже злого плантатора из «Хижины дяди Тома». Ты ей, как паинька, букетище роз на Восьмое марта и пожелания любви вкупе со счастьем, а она розы равнодушненько так в сторонку и скрипит:
– Бойтесь данайцев, дары приносящих… Когда первая глава-то будет готова, а, Елизавета?
А какая может быть первая глава, если весь февраль, после сессии, Лиза только раскачивалась, а сейчас, под Восьмое марта, и вовсе появилась тысяча более важных, чем диплом, дел? Надо и новую юбку купить, и волосы подмелировать, и татуировочкой из хны в честь праздника обзавестись, ну и, конечно, согласовать расписание, чтобы и Димка, и Андрей, и Ник Никыч в обиде не остались, чтобы со всеми успеть повстречаться. Со всеми, кстати, – ничего серьезного, с Ник Никычем – даже до поцелуев дело не дошло, но осаждают ее упорно все трое. И отказывать им, конечно, жаль. Андрюшка – хохмач, хранилище анекдотов. Димка – танцует страстно, как языческий бог. Ну а Ник Никыч из них самый скучный, зато подарки от души дарит – если шейный платочек, так из натурального шелка, если кольцо – то серебряное.
С Ник Никычем в итоге договорились на утро («А с обеда и допоздна у нас с бабулей культурная программа. Семейный обед, а вечером, понимаешь ли, филармония»). Андрюшку Лиза втиснула в дневное время – договорились гулять по парку и смотреть, как грачи прилетели. Ну а Димке повезло больше всех – пусть сопровождает ее в кофейню и в клуб ведет – за язык его не тянули, сам хвалился, что у него флаерсов полные карманы.
А бабуля краем уха слушает, как внучка вдохновенно назначает свидания, и только усмехается:
– Нахаленок ты, Лизочка! Издеваешься над мальчишками… Тебе хоть кто-то из них нравится?
– Нет, не очень. Но цветы-то нам с тобой нужны? И подарки? – вопрошает Лиза. И, хоть бабуля и не укоряет ее, обещает: – Вот переживем праздник – и сразу за диплом засяду, честно!
А пока можно и дурака повалять. Например, построить из дипломных карточек карточный домик и украсить его мимозными ветками.
– Смотри, ба, какая инсталляция! – хвалится Лиза.
Бабуля склоняется над хлипким сооружением, цепляет на нос очки, читает на одной из карточек:
– «Вот так квас, в самый раз! Баварский, со льдом, – даром денег не берем!..» Это, Лизочка, что?
– Это, бабуль, рекламу так в девятнадцатом веке делали, – вздыхает внучка. – А я вот теперь мучаюсь. Систематизирую…
– Уж такая измученная… – Бабуля любовно смотрит на веселую внучку (а что грустить, если весна и поклонников целых трое?). И склоняется к еще одной карточке, читает:
– «Целуй ту руку, которую не можешь укусить». Царь Соломон. – И удивляется: – А это здесь при чем?
– А это, ба, афоризм. Он был одним из источников рекламы, – вздыхая, объясняет Лиза. – От афоризмов, считается, современные рекламные девизы пошли. Ну, как? Умная я?
– Не очень, – неожиданно возражает бабуля.
– Это еще почему?
– Афоризмов, что ли, на свете мало? – пожимает плечами бабушка. – Зачем было именно этот выписывать?
– Да ладно тебе, он классный! – хохочет внучка.
– Я бы на месте твоей Кирилловны обиделась, – поджимает аккуратные губки старушка.
Про Железную Ленку бабушка знает – Лиза ей чуть не каждый вечер жалуется.
– Не, ба, она каменная, – возражает внучка. – Ее такой ерундой не проймешь. Я ей даже знаешь что подсунула? Конфуция: «У обыкновенной женщины – ум курицы. А у необыкновенной – двух куриц». Я думала – она примет это на свой счет и взовьется…
– Неразумно, – осудила бабушка.
– Ха! Да ей хоть бы хны! Прочитала – и спокойно так говорит: «На мой взгляд, Конфуций не прав».
– Лизочка, а она замужем? – неожиданно спрашивает бабушка.
– Да ты с ума сошла! – пугается внучка.
– Нет? – уточняет бабуля.
– Вообще-то я точно не знаю… – теряется Лиза. – Но только кому ж такой сухарь нужен?! У нас ее даже декан боится… И кольца у нее нет. Сохлые, голые пальчики.
– Сохлые? А сколько ж ей лет? – не отстает старушка.
– Да она как мумия! Без возраста…
– А точнее?
– Ну, еще не очень старая, конечно. Лет тридцать пять. Но очки у нее страшней, чем у тебя. И волосы в пучке. И юбка всегда черная. В общем, мрак.
…И чувства юмора у Елены Кирилловны никакого.
Вот, например, велела она Лизе для той же первой главы собрать коллекцию иностранных слоганов: «на английском, на французском… в общем, на всех языках, которыми вы владеете». Тоже мне нашла полиглотку – у Лизы один «инглиш», и то со скрипом. И газет зарубежных они с бабушкой, разумеется, не выписывают. Так что пришлось, вместо того чтобы бродить по весенним улицам и смотреть, как снежная каша потихоньку обращается в ручьи, торчать в библиотеке за американскими газетами. Одно утешение: в Иностранке полно симпатичных, чистеньких иностранцев, в основном мужеска пола. С каждого, кто пытался подклеиться, Лиза требовала рекламный девиз – и молодые люди честно морщили лбы, вспоминали, да и на нее поглядывали с уважением: вот, мол, какие в России есть серьезные и ответственные студентки. Слоганов, на радость Елене Кирилловне, набралось на полблокнота, и вечером Лиза, истинная пай-девочка, угнездилась на диване в обнимку со словарями: переводить.
Бабушка обрадовалась: внучка в кои-то веки дома – и взялась по такому поводу печь оладушки… да только Андрюха помешал. Заявился без звонка, но с ворохом мимоз и свежих анекдотов. Уничтожил большую часть оладьев, разрумянился, повеселел – и ну над ее слоганами издеваться. Хмурит лоб, рвется, для солидности, нацепить на нос бабушкины очки, прокашливается, будто заправский лектор:
– Так, дословный перевод… «Печенье «Бэла» – самый полезный продукт десятилетия»… ну, это скучно. Пишите, Елизавета: «Кто печенье «Бэла» жрет, тот здоровеньким помрет». Готово?.. Так, следующий: «Порадуйте супругу новой машиной!» Господи, одна беда от этих жен. Ну ладно, запиши так: «Вся в слезах моя жена – тачку грохнула она!»
…Отбыл Андрюха поздно, уже первые воробьи начали чирикать, а слоганы так и остались без нормального перевода. Лиза, вздыхая над крепким кофе и словарями, пыталась сделать хоть что-то – утреннюю консультацию с Железной Ленкой ведь не отменишь! И в итоге выполнила задание серединка на половинку: где подстрочный перевод дала, а где и Андрюшкины шуточки записала.
Елена Кирилловна – по случаю раннего утра особенно сухая и хмурая, – разумеется, пришла в ярость:
– «Духи «Октавия» – королевская вспышка для красавицы»?! Елизавета, вы хоть сами-то понимаете, что пишете?
– Понимаю, – отчаянно защищалась Лиза. – «Flash royal for pretty woman», как еще-то перевести? «Флэш» – по-русски вспышка, «рояль» – королевский, что неправильно-то?
– Вы, Елизавета, в казино когда-нибудь бывали? – вдруг спросила Кирилловна неожиданно жалостливым тоном.
– Где?! – опешила Лиза.
– Ясно, – вздохнула Железная Ленка. И объяснила: – «Флэш рояль» – это устойчивое словосочетание. Означает наивысшую выигрышную комбинацию в покере. Десять, валет, дама, король, туз одной масти. Оплачивается сто к одному. Странно, что вы не знаете таких элементарных вещей.
Ну, Кирилловна! Ну, растоптала!
– И часто вам, Елена Кирилловна, «флэш рояли» выпадают? – не удержалась Лиза. – Каждый раз, наверно, как казино посещаете?
А про себя подумала: «Да в казино же этот, как его… фэйс-контроль. И туда в таких бесформенных юбках определенно не пускают».
Железная Елена оставила ее реплику без ответа.
– В общем, так, Лиза. Нужно все переделать. К завтрашнему дню. И пожалуйста, повнимательнее. Без «королевских вспышек».
Снисходительная улыбка. Ненакрашенные губы презрительно сжаты, и на их фоне убогая белая кофточка (учителя-народники, наверно, в таких же ходили) кажется особенно блеклой.
«А ведь Ник Никыч меня сегодня на горных лыжах кататься звал… – в отчаянии подумала Лиза. – А у Димки – флаерсы в новый рок-клуб…»
– Может быть, лучше послезавтра? Чтобы я успела как следует все проработать? – предложила Лиза.
– Нет. Завтра в девять ноль-ноль, – отрезала неумолимая Кирилловна. – Задание на самом деле элементарное.
И поцокала прочь – прямая, непреклонная, со смешным, заколотым примитивными шпильками пучком.
Лиза не удержалась – показала ей вслед язык. И, вздыхая, полезла в сумочку за мобильником – отменять и горные лыжи, да, пожалуй, и ночной клуб.
На следующее утро – от целого дня за словарями она, кажется, сама иссохла! – Лиза снова спешила на встречу с Кирилловной. Настроения, конечно, никакого, глаза щиплет – даже бабушкины компрессы из спитого чая не помогли. Зато ученая дама – будто в нее по закону компенсации все Лизины силы перетекли – сегодня пребывала в благодушии. Один раз даже – верите, нет? – неохотно разомкнула неумолимые губы и похвалила:
– Ведь можете, когда захотите! Почему только так редко, а?
Лиза тяжело вздохнула, пробормотала:
– Так весна же, Елена Кирилловна…
– В смысле? – Удивленно вздергивает брови, мимолетно смотрит в окно, на дождь со снегом и хлесткий ветер.
– Ну, все оживает, – попыталась объяснить Лиза. – Обновляется. Поэтому тяжело за учебниками сидеть. Хочется чего-то особенного. Нового. Хотя бы просто бродить по бульварам и ждать, пока выглянут подснежники. А вместо этого приходится в библиотеке торчать.
И тут Кирилловна выдала, со смеху можно умереть:
– Во-первых, в Москве подснежники не растут. А во-вторых, разве диплом – это не новое? Не особенное? Тема у вас интересная, материала по ней много…
Лиза только вздохнула. Не объяснять же, что даже вчера, корпя над переводами слоганов, она то и дело поднимала глаза от словарей – и улетала. Куда-то вдаль, в неизведанное. Где пахнет магнолиями и морем, где небо – словно бархат, тканный золотом звезд. И где все мужчины, даже ее немудреные поклонники, Андрюшка, Димон и Ник Никыч, носят элегантные фраки и склоняются перед дамами в сдержанных поклонах.
– Или у вас, Лиза, несчастная любовь? – вдруг спросила Елена Кирилловна.
Вопрос прозвучал с нескрываемой иронией.
«Что бы ты понимала в любви!» – хмыкнула про себя Елизавета. И снова вздохнула и честно ответила:
– Нет никакой любви. Просто постоянно тянет куда-то. И хочется чего-то… А чего именно – даже сформулировать не могу…
Впрочем, тут же о своей откровенности пожалела, потому что Елена Кирилловна не преминула уколоть:
– Да, формулируете вы пока еще плохо. Будьте добры, к следующему разу…
И потянулся список – девять рекомендуемых книг, собрать и перевести еще не менее ста рекламных девизов и тезисы по первой главе наконец подготовить. В общем, весна точно пройдет мимо – за окном солнце и вольный ветер, а ты в библиотеках киснешь… Поскорее бы уж спихнуть этот диплом – и на работу пойти. Настоящей рекламой заниматься, а не по учебникам. Конечно, работа в рекламном бизнесе – тоже не сахар, но там хотя бы таких Железных Ленок нет. Придирчивых. Въедливых. В немодных, ниже колена, черных юбках.
…После консультации Лизу подхватил однокурсник и поклонник Димка. Шли по бульвару. Димон хвалился:
– Я диплом уже, считай, сварганил. Вношу последние штрихи и авторский стиль.
– Да ладно гнать, – усмехнулась Лиза.
А то она не знает Димона – тот либо пиво пьет, либо в чатах заседает. Чаще совмещает оба дела одновременно.
– Могу тебе по «мылу» скинуть, если не веришь, – обиделся Димка. – Стопроцентный диплом, на сто страниц, как в лучших домах.
– Прикалываешься, – по-прежнему не верила Лиза. – Ты – и уже написал диплом?!
– Ну… не то чтобы я его, конечно, писал, – дал задний ход однокурсник. – Но в Интернете на мою тему пять дипломов имеется. Я их нашел. Скачал. И сделал, не побоюсь этого слова, гениальную компиляцию.
– Ну и впарят тебе два балла за плагиат, – отрезала Лиза. – Думаешь, преподы в Интернет не ходят?
– Так у меня ж Федотыч! Грибок Федотыч, раритет факультета, – фыркнул Димка. – Ты представляешь его в Интернете?! Не помнишь, что ли, как он на лекции сказал, что компьютеры – порождение дьявола?! Я тогда и решил, что, сто пудов, к нему на диплом пойду…
– Ты дальновидный, – вздохнула Лиза.
– М-да, твоя-то Железная Ленка в компах, сто пудов, рубит, – посочувствовал Димон.
– С чего ты взял?
– Видел, как она с лэпь-топью управляется. Лихо.
– А где у нас на факультете лэпь-топи? – удивилась Лиза. – У них на кафедре вообще гроб, первый «Пентюх» стоит…
– А у нее, похоже, свой. И, скажу тебе, не дешевенький, штуки на четыре.
– Да ладно!
– Говорю ж тебе, сам видел. Сидит Железная Ленка на подоконнике, лэпь-топь на коленках, и только цокот стоит!
– Чем цокот?
– Когтями.
– Да нет у нее когтей – обрезанные! – буркнула Лиза.
– Ты ее не любишь? – поинтересовался проницательный Димка.
Лиза только плечами пожала.
– А Венька из моей группы твою Кирилловну обожает. Говорит, что у нее лордоз – исключительный.
– Чего?!
– Ну, задница, по-нашему.
– Да нет у нее вообще никакой задницы! Доска одна! – отрезала Лиза. Где там эти идиоты мальчишки лордоз разглядели?! Она буркнула: – Ладно, Димон. Доведи меня до библиотеки, и чао.
А вечером, после того как целый день тосковала над книгами, она жаловалась бабушке:
– Я уже сама в доску превращаюсь. И в легких у меня грибок заводится.
– Какой еще грибок?
– От книжной пыли.
Но даже старушка, самая любимая ее бабулечка, – и та теперь поет в дудку Железной Елены:
– Ничего, Лизочка, потерпи. Зато диплом у тебя будет достойный.
– Да кому он нужен, этот диплом?! – чуть не взвыла Лиза. – Я хочу рекламу классную делать, а не в фолиантах копаться! И в клуб ночной хочу! И на горных лыжах!
И тут бабуля вдруг выдала:
– А по мне – лучше над дипломом сидеть, чем на таких оболтусов время тратить.
– О чем ты, ба?! – опешила Лиза.
– Да о поклонниках твоих, – отрезала старушка. – Примитивные создания, все трое. Что Андрей, что Дима. Что Николай Николаевич. Разве тебе такие мужчины нужны?..
– Да они классные… – начала Лиза – и осеклась. Поняла, что спорит только из духа противоречия. И вспомнила, как лежит ночами без сна и мечтает совсем о других. О сильных, красивых, мудрых. С внимательным взглядом, с чуткими руками, с умными шутками…
На душе вдруг стало пусто и, несмотря на разгорающуюся весну, тоскливо. Она понурила голову:
– Ты права, ба… Только где ж этих других взять?..
– Ничего, Лизочка, все у тебя еще будет, – утешила ее старушка. И снова начала о грустном: – Вот напишешь диплом, устроишься на хорошую работу – там и встретишь кого-нибудь…Или в аспирантуру поступишь, с кем-нибудь из ученых познакомишься…
С кем-нибудь типа Железной Ленки – только в брюках?! Нет уж, увольте.
В общем, скучно все. Плохо. Одна бабуля у нее радость, но не проживешь же всю жизнь на пару со старушкой! Нужны и «иные сферы», как умно выражается Железная Ленка.
И тут Лизу вдруг осенило.
– Знаешь, бабуль, а схожу-ка я на собеседование в «Ясперс энд бразерс», – вдруг решила она. – Что я, в самом деле, тяну?! Прямо сейчас схожу, не буду диплома ждать.
– А что это за зверь такой, «Ясперс»? – заинтересовалась старушка.
– Это рекламное агентство, американское, очень известное. Они у нас на факе давно объявление повесили, что старшекурсников приглашают, да я все не решалась…
– Сходи, – одобрила бабушка. И лукаво улыбнулась: – Да ты же жалуешься, что у тебя времени ни на что не хватает. Ни на диплом, ни на клубы, ни на горные лыжи?
– Время я найду, – пообещала Лиза.
…«Ясперс энд бразерс» впечатлял с первого взгляда. Огромное здание с тонированными, чисто промытыми стеклами. Модный индустриальный дизайн – по потолку бегут фальшивые трубы, а в приемной – настоящий хай-тек, стеклянные столики, угловатые кресла. И деловитый, веселый рекламный шум. Курьеры с видеокассетами, большие боссы с дорогой кожей портфелей, рядовые сотрудники с небрежными перышками «Монбланов» в карманах пиджаков.
«Вот этот мир мне нравится! Сразу видно, что люди делом заняты, – тут же решила Лиза. – Не то что наш факультет с его убогой теорией…»
Она ждала у рецепшн, пока ее вызовут на собеседование, и жадно разглядывала самодостаточных и красивых людей, как она надеялась, своих будущих сослуживцев. Вот пробежала девушка с цепким взглядом и на высоченных, будто Эйфелевы башенки, каблуках. Явно не глупей Кирилловны с ее убогим пучком, зато выглядит как шикарно и зарабатывает наверняка больше в разы! А вот седовласый мужчина в идеальном костюме с роскошной папкой в руках. Возраста – такого же, как их факультетский Федотыч, но разве такой скажет, что «компьютеры – это от дьявола»?
«Я хочу быть вместе с ними!» – думала Лиза. Но захочет ли ее этот мир? Возьмут ли?
– Елизавета? – К ней спешила хорошенькая ассистентка. – Пойдемте со мной, вас ждут.
На бесшумном скоростном лифте она вознесла Лизу на пятый этаж. Провела в пустую, гулкую комнату со смешным семиугольным столом. И протянула ей папку:
– Прошу вас.
– Что это? – не поняла Лиза.
– Задание первого тура, – объяснила ассистентка.
– Придумывать слоганы? – обрадовалась Лиза.
– Нет. Первый тур – это теория. В задании три пункта. Перевести десять слоганов с английского на русский. Перевести статью о современной рекламе и написать краткое «саммэри». И ответить на пятнадцать вопросов по истории рекламы. Времени у вас будет час.
– Ничего себе! Как в институте! – вырвалось у Лизы.
– Сложнее. Многие преподаватели – и то не справляются, – доверительно сообщила ассистентка. Нажала кнопку электронного таймера на стене и заявила: – Время пошло.
– …В общем, бабуль, натуральный зачет, – жаловалась вечером Лиза. – Одна разница: в универе над тобой Ломоносов усмехается – ну, знаешь, этот памятник у нас под окнами, а здесь – Пушкин.
– Пушкин, на мой взгляд, симпатичнее, – улыбнулась бабушка. – Ну, а молодые люди в этом «Ясперсе» есть?
– Есть, – мечтательно вздохнула Лиза. Слегка покраснела и добавила: – Только мне больше всех не молодой понравился. В смысле, не совсем молодой – ему лет сорок. Супермужик, просто фантастика!
– И кто же он?
– Брюс Маккаген. Директор этого «Ясперса», – небрежно ответствовала Лиза.
Брюса Маккагена Лиза видела только мельком – шеф забежал пожать ей руку, когда выяснилось, что она, отвечая на тест, показала какой-то особенно сногсшибательный результат.
– Горжусь, что ко мне приходят такие соискатели, – улыбнулся ей Маккаген (какие глаза – одновременно и ясные, как весенний рассвет, и мудрые!). – За вами, Лиза, большое будущее. – Она таяла от его комплиментов, но еще больше – от сильной, мускулистой фигуры. – Поздравляю: вы прошли на второй тур.
Всего-то! А она думала, что уже в штате. С отдельным кабинетом и немалым окладом.
– Но я надеюсь, что вы справитесь и со следующим заданием. – Маккаген обволок ее счастливейшей, какая бывает только у успешных иностранцев, улыбкой. – Желаю вам, Лиза, удачи!
«И тебе удачи – уберечься от моих чар, – подумала она. – Вот попаду к вам в агентство – держись тогда, Брюс Маккаген!»
Впрочем, пока в агентство ее никто не зовет. Только папочку с логотипом «Ясперса» на руки выдали. А в ней – творческое задание: придумать рекламную концепцию каким-то дохлым конфеткам. Пожеланий к конфетной рекламе целый вагон – клиент хочет, чтобы и ярко, и метко, и стильно… Но в то же время множество слов под запретом (чтобы не пересечься с конкурентами), стихами говорить нельзя, детей в рекламе использовать нельзя, и бюджет скудный – то есть никаких съемок в тропиках, как в рекламе «Баунти», тоже не планировать…
«Но я все равно придумаю что-то обалденное!» – пообещала себе Лиза, все еще под впечатлением от красавца Маккагена.
Однако дни мчались, остатки снега давно стаяли, деревья готовились выпустить почки, а с рекламой конфет у нее ничего не выходило. Просто парадокс какой-то! Вроде всю жизнь мечтала – наслаждаться креативной работой. И вот оно, первое реальное творческое задание, а у нее ничего не получается. Лиза вертела задание и так и эдак. Думала под музыку и в тишине. Прокручивала в памяти всю когда-то виденную рекламу или наоборот, пыталась от нее отрешиться. Советовалась с друзьями и с бабушкой… Но вспышки, идеи как не было, так и нет. Зато набивший оскомину диплом, наоборот, вдруг «пошел». Задумки и хаотичные мысли неожиданно выстроились в изящную логическую цепочку, и Железная Ленка ее теперь чуть не на каждой консультации нахваливает… Только толку-то? Кому он нужен, этот диплом? Ну, будет хорошим, ну, в аспирантуру позовут, под мудрое руководство той же Железной Ленки, – только Лизе эта скучнятина задаром не нужна. Ей не в науку хочется, а в шикарный «Ясперс»… Но без рекламы злосчастных конфет о «Ясперсе» можно забыть, а она никак не получается, хоть убейся. Писать «очаровательную чушь», просто чтобы хоть что-то сделать, ей не хотелось – Маккаген в ней тогда сразу разочаруется… В общем, тупик. Даже Железная Ленка, бесстрастная ко всему, кроме науки, и та заметила: ее подопечную что-то беспокоит. Спросила как-то со своим вечным ехидством:
– Что за печаль в глазах, Елизавета? Дождались все-таки несчастной любви?
– Нет никакой любви, – вздохнула Лиза.
– А что же вас еще может беспокоить? – продолжала издеваться научная руководительница.
– Мне надо рекламу придумать, а ничего не выходит.
Железная Ленка вдруг заинтересовалась:
– Рекламу? Какую, для чего?
– Рекламу конфет.
– Помочь? – неожиданно предложила Елена Кирилловна.
– Боюсь, это не ваш конек, – вздохнула Лиза. – Задание абсолютно практическое. Никакой теории.
– Тем не менее давайте попробуем, – не отставала ученая дама.
«Да что ты там понимаешь в настоящей, живой рекламе?» – досадливо подумала Лиза. И вяло протянула Елене Кирилловне уже изрядно затертую папочку:
– Ну, попробуйте…
***
«Это не совсем плагиат, – утешала себя Лиза. – Плагиат – это когда ты списываешь слово в слово, а я кое-что изменила… Дополнила и расширила. Да и потом: спросила же Ленку – могу я использовать эту концепцию? Она только усмехнулась: «Да делайте что хотите, Елизавета! Я просто развлекалась!» Хорошенькие у научных дам развлечения…»
Реклама конфет, которую придумала неловкая, смешная в своей вечной черной юбке Железная Ленка, была по-настоящему замечательной. Лиза не сомневалась: Маккаген (красавец американец ей до сих пор снился) ее оценит. Немного нехорошо, конечно, что автор рекламы не она, а ее научная руководительница. Но, во-первых, Брюс, как надеялась Лиза, об этом не узнает. А во-вторых, задача любого начальника (Елизавета, кстати, не сомневалась, что в начальники она выбьется очень скоро) – найти толкового исполнителя и вдохновить его на работу. Как она и поступила с Железной Ленкой.
Маккаген изучил концепцию рекламы конфет и, как и ожидалось, пришел в восторг. Лизе тут же предложили место в «Ясперсе». И, конечно, она согласилась.
– Правда, у меня пока нет диплома… – призналась она будущему шефу.
– Мы подождем, – с энтузиазмом откликнулся Маккаген. – Но на работу в «Ясперс» вас оформим, если не возражаете, прямо сейчас, а то вдруг конкуренты переманят?
Лиза зарделась от удовольствия.
Она сидела напротив Брюса в удобном кожаном кресле и любовалась широченной улыбкой и обаятельной физиономией босса. А Маккаген увлеченно рассказывал Лизе, какая жизнь ее ждет под могучим крылышком «Ясперса». Оказывается, каждый год минимум два раза ей придется ездить на семинары и курсы повышения квалификации («Занятия, к сожалению, проходят за границей, и это не всегда удобно», – сообщил Маккаген). И еще: рабочий день в агентстве ненормированный («Мы не заставляем творческих людей являться на работу к девяти, но иногда, конечно, приходится оставаться в офисе и до позднего вечера»).
– Зарплата в нашем российском филиале пока меньше, чем в головном офисе в Штатах, – сообщил напоследок Брюс. – Но я надеюсь, что тысяча долларов, только для начала, вас устроит.
Еще бы ее эта сумма не устроила! До сегодняшнего дня жили на ее стипендию, бабулину пенсию да на редкие, хаотичные подработки.
Лиза снова не смогла сдержать глупой, счастливой улыбки.
Брюс встал:
– Ну что ж, Лиза, тогда добро пожаловать в наш коллектив!
Он протянул ей сильную, теплую руку. Лиза робко вложила в нее свою ладошку. Маккаген на миллидолю секунды задумался – и приложился к ней губами! Фантастика!
– Брюс, ты неисправим! – вдруг раздалось из-за спины.
Голос, женский голос, был странно знакомым. Лиза обернулась – и поняла, что ей просто снится сон…
А Брюс – уже непонятно, во сне или наяву – с достоинством завершил поцелуй Лизиной руки и поспешил к порогу своего кабинета. Лиза же сдвинуться с места не могла, так и стояла посреди комнаты, словно соляной столб. А у входной двери в кожаное логово Брюса… широко улыбалась Железная Ленка! Лизина научная руководительница.
Но только она ли это? Разве у Елены Кирилловны есть такой роскошный, чистой шерсти, костюм? И сиреневая в облипочку кофточка под костюмом? И элегантные туфли на каблуках? И куда делись старые, смешные очки, и почему ее волосы распущены по плечам, а не собраны в привычный пучок?.. И самое главное – разве Железная Ленка умеет так улыбаться?
А Брюс тем временем поцеловал руку и Елене Кирилловне. И довольно-таки фамильярно похлопал ее пониже спины. Лиза незаметно щипала себя за ладонь – все пыталась проснуться.
– Я хочу вас познакомить… – сказал Брюс.
– Мы… мы знакомы… – пролепетала Лиза, но получилось так тихо, что американец ее не услышал.
– Это Лиза, – представил Маккаген. – Автор той самой концепции. Я беру ее на работу.
– А, реклама конфет! Читала, читала… – беспечно откликнулась Елена Кирилловна. И весело и понимающе подмигнула Елизавете.
Нет. Начинать новую жизнь с обмана она не будет.
– Дело в том, что… – залепетала Елизавета. – Я хочу объяснить, что…
Но Маккаген, еще не закончивший представления, ее перебил:
– А это – Елена. То есть Елена Кирилловна. Она – исполнительный директор нашего рекламного агентства. И, – Брюс чуть помялся, – моя жена.
– Как? – вырвалось у Лизы.
– Он тебе тоже понравился? – весело поинтересовалась Елена Кирилловна.
– Почему, девушки, вы так по-свойски? – нахмурился Брюс. – Вы что, знакомы?
– Лиза – моя дипломница, – пояснила Железная (впрочем, сейчас-то она железной совсем не была) Ленка.
– Ах вот, значит, как! – воскликнул Брюс. И обидно для Лизы добавил: – Значит, вот оно все откуда, а я-то голову ломал!..
Тут у господина Маккагена зазвонил мобильный телефон, он жизнерадостно закричал по-английски: «Sorry!» – и отбежал в сторонку. Лиза с Еленой Кирилловной остались «тет-а-тет», то есть, в переводе с французского, с глазу на глаз.
– Но почему вы мне никогда ничего не говорили?.. – воскликнула Лиза. – Про агентство, про… про мужа?
– Зачем? – пожала плечами Елена Кирилловна.
– И в этой юбке ужасной ходили, в очках, с пучком… – вырвалось у Лизы.
– Ну-у, у нас же на факультете все преподаватели так ходят, – усмехнулась Елена Кирилловна. – Я просто не хотела выделяться.
– А я… я смеялась над вами… – покаянно прошептала Лиза.
– Но больше не смеешься? – весело поинтересовалась Елена Кирилловна.
– Нет-нет, что вы! Но я хотела сказать… Сказать Брюсу про рекламу конфет… На самом деле…
А тут и новый босс, чужой муж Брюс закончил свой телефонный диалог и, сияя улыбкой, присоединился к ним.
– Ах да… – Елена Кирилловна обернулась к Брюсу. – Лиза хотела тебе признаться, что это я немного помогла ей с конфетной концепцией. Подтолкнула в правильном направлении. Но главную часть работы она выполнила сама…
– Неправда! – пискнула Лиза.
Железная Ленка сделала ей страшные глаза и закончила:
– В общем, Брюс, тебе очень повезло с твоей новой сотрудницей.
