Екатерина Гринева
Рождество с привкусом нирваны

Я на минуту оторвалась от дороги и посмотрела на стрелку спидометра. Она уже зашкаливала за сто двадцать. Машин на дороге было немного, и поэтому я могла разогнаться, не опасаясь, что меня остановят бдительные сотрудники ГИББД и выпишут квитанцию о штрафе.

Я действительно торопилась. Будь моя воля, я бы прибавила скорости еще, но все-таки осторожность удерживала меня от этого. Хотя по жизни я отчаянная и рисковая девушка, склонная ко всякого рода авантюрам, но это был явно не тот день. И не тот вечер.

Сегодня канун Рождества. Час дня. И еду я на свидание со своим женихом.

Сегодня он наконец-то обещал показать мне дом, который он ремонтировал и отделывал последние полгода. «Я хочу сделать тебе подарок. И не хочу торопить ни тебя, ни себя. Ты все увидишь, но чуть позже», – неоднократно говорил он. И такое заявление меня жутко интриговало.

С Пашей мы познакомились три месяца назад. И все завертелось со страшной силой. Классическую программу ухаживаний (кафе, конфеты-букеты и походы в кинотеатры) мы быстренько перескочили и приступили к более волнующей части. То есть к интиму.

Обычно я более осторожна в этом вопросе и сначала довольно долго вожу мужчин за нос, устраивая им что-то вроде пробного экзамена. Я не хочу разочарований, каких в моей жизни уже было немало. Мне хочется чего-то более устойчивого и надежного, чем спонтанные свидания и долгие ожидания звонков c переносами встреч. Такое в моей практике тоже случалось.

Но Паша покорил меня сразу. Он был весь как на ладони и не умел скрывать свои чувства. Вначале при разговоре со мной он даже слегка заикался от волнения. Эта его манера показалась мне очаровательным проявлением искренности. Не то что другие псевдомачо, которые сразу дают волю рукам и лезут под юбку. Нет, здесь все было по-другому. Даже когда мы уже стали любовниками, в Паше осталась некая старомодность и застенчивость. Что не могло не покорить мое сердце.

Мне стукнуло двадцать пять.

И моя мама говорила, что я никогда не выйду замуж.

У меня яркая, эффектная внешность, а ярких женщин мужчины всегда боятся, любит говорить моя родительница. «Вела бы ты себя, Яна, потише и поскромнее, глядишь, какой-нибудь серьезный парень бы и клюнул. А то у тебя отношения с мужчинами никак не складываются, потому что ты как фейерверк – ослепляешь, и все. Вот с тобой и встречаются, чтобы почувствовать праздник. А для жизни мужчине нужна более спокойная женщина. Не такая взрывная и эмоциональная».

Я не любила такие разговоры и пресекала их, потому что в маминых словах была большая доля правды. Эта истина, что ярким женщинам мужчины предпочитают серых мышек, открылась мне не сразу. Я пришла к ней путем проб и ошибок. Стоило мне завязать с мужчиной серьезные отношения, как спустя какое-то время он норовил оборвать все контакты и оставить меня в гордом одиночестве. Он боялся, что я стану претендовать на большее, то есть на место его спутницы жизни. Я плакала, бесилась и cходила с ума от отчаяния. Пока не выработала определенную тактику поведения в отношении своих партнеров. Теперь я сама смотрела и взвешивала: стоит ли мне продолжать отношения дальше. Или помахать кавалеру ручкой на прощание: пригласить к себе на ритуал «последней чашки чая» и сказать, что отныне мы можем быть только друзьями. Успеть его опередить до того, как он бросит меня первым.

Я стала безжалостной, расчетливой и циничной. И такой меня сделала жизнь. У женщины всегда есть выбор: стать жертвой или победительницей. И что она выберет – зависит только от нее – от ее поведения и внутренних установок.

Я выбрала второе. Не то чтобы мне нравилась маска этакой гордой амазонки – я просто не видела другого выхода. Я должна выжить в этом безжалостном мужском мире, сохранить себя и ни в коем случае не позволять, чтобы об меня вытирали ноги. Как это было раньше, и не один раз. От меня уходили к другим женщинам или просто перешагивали и шли дальше в поисках новых приключений.

Но Паша покорил меня с первой встречи. Я познакомилась с ним в кафе. Хотя обычно я против таких знакомств. Мой опыт показал, что подобным образом обычно знакомятся те, кто ищет женщину для быстрого необременительного секса. Например, жена куда-то уехала на пару дней, или он с девушкой своей поссорился и нужно срочно заполнить брешь внезапного одиночества.

Я сидела в кафе и пила кофе, когда ко мне подсел незнакомый молодой человек.

– Столик свободен? – спросил он.

Я окинула его взглядом.

– Вы могли бы выбрать более удачную диспозицию, – холодно сказала я.

– Да… но… все cтолики заняты.

Я окинула взглядом зал.

– У окна – свободно.

– Я хотел посидеть с вами.

– А… это… – усмехнулась я. – Свободен, мальчик. Ищи другую девушку. Я тебе не подхожу.

– Я бы так не сказал.

– Тогда я неправильно сформулировала. Это ты мне не подходишь. Такая формулировка тебя больше устраивает?

Я залпом допила кофе и хотела уже встать со стула, как молодой человек отчаянно выпалил:

– Позвольте мне угостить вас коктейлем? Меня зовут Павел. А вас?

– Яна, – нехотя сказала я.

Не знаю, почему я согласилась на Пашино предложение. Хотя он был очень мил и очарователен. Особенно эти ямочки на щеках – я буквально сразу в них влюбилась. Высокий блондин с кудрявыми мягкими волосами, и это почти детское простодушие: скромная улыбка и ямочки. Н-да, подумала я, таких мужчин сейчас не часто встретишь в нашем мегаполисе. Они скоро совсем вымрут, как мамонты перед глобальным потеплением.

Мы стали встречаться. На первое же свидание Паша притащил огромный букет алых роз, на второе – плюшевого медведя с сердечком в руках. Я долго улыбалась, глядя на него. Паша мне и сам чем-то напоминал этого игрушечного мишку – бесхитростный, добрый, внимательный.

Стоило только мне озвучить свое желание, как Паша его немедленно исполнял. Он постоянно баловал меня и говорил, что я – принцесса.

Похоже, я и сама в это поверила.

Я полная противоположность Павлу. У меня темные волосы и ярко-изумрудные глаза. Мой первый мужчина часто говорил: прикрой свои глаза – а то я ослепну. Но ослепнуть он не пожелал и поэтому через два месяца нашего бурного романа женился на своей бывшей однокласснице – невзрачной блондинке с остреньким треугольным личиком и тонкими губами. Я прорыдала в подушку весь вечер, когда об этом узнала, и подумала, что красота, к сожалению, вовсе не гарантия счастья. Это аванс, который еще надо отработать.

Паша составлял такой контраст со всеми моими предыдущими кавалерами, что я не могла не оценить его, особенно его преданность и внимание. Когда он подарил мне кольцо с бриллиантом и сказал, что просит меня стать его невестой, я взяла Пашу за руку и пропела:

– Пашуня, ты прелесть. Я тебя обожаю!

– Я знал, что оно тебе понравится.

– Конечно, понравилось, – cказала я, подняв вверх руку и любуясь блеском камня. Это было первое кольцо, которое подарил мне мужчина.

В постели Паша был нежным и внимательным. Постепенно он изучил мое тело и знал, как доставить мне удовольствие.

– Слушай! – сказала подруга, когда я рассказала ей о Паше. – А тебе не надоест этот нудный тип, и довольно быстро?

– Он не нудный, – вступилась я за жениха. – Конечно, он не бурлит и не фонтанирует, как некоторые, но такими мужчинками я сыта по горло. Кроме трепа и «фастфудовского» секса, они предложить ничего не могут. Да и не хотят.

– Ну… повезло тебе, – с некоторой завистью протянула Ольга. – Добрый, внимательный, состоятельный. Ты говорила, он обеспеченный человек?

– Не бедный. Работает в финансовой сфере. В службе экономической безопасности крупного банка. Там у них все строго засекречено, даже мне он не имеет права разглашать ни место работы, ни чем он занимается.

– Получается – ты выиграла в лотерею?

– Похоже на то…

И вот Паша пригласил меня приехать к нему в загородный дом, который он только что отремонтировал, и отметить праздник. Я с радостью согласилась. Тем более что Паша расписывал свое гнездышко таким красивым и уютным, что я страстно мечтала наконец-то там побывать. Он пригласил меня туда в Рождество, так как хотел, чтобы все было празднично торжественным и таинственным. Обожаю сюрпризы, часто говорил он. Здесь я была с ним полностью солидарна. Сюрпризы я тоже люблю. Правда, не все, а с хорошим концом.

Паша не стал заранее давать мне конкретный адрес. Он объяснил, что я должна ехать по Ленинградскому шоссе, а потом повернуть направо. Он обещал перезвонить и сказать, в каком месте поворот, когда я буду ехать по шоссе. Сам он в то время уже будет в доме. «С подарком-сюрпризом», – сообщил он. «Тогда гоню на полной скорости», – со смехом ответила я. «На полной не надо, – испугался Паша, – не дай бог, с тобой что-нибудь случится». – «Ладно, не буду, – пообещала я. – Постараюсь приехать в целостности и сохранности».

Паша позвонил и сказал, куда поворачивать. Он все перепутал. И поворачивать надо было не направо, а налево. Потом еще ехать около часа. Я подумала, что он забрался в приличную глухомань, но сейчас близ Москвы понатыкано коттеджей, как грибов после дождя, и многие состоятельные люди селятся подальше – чтобы насладиться тишиной и свежим воздухом.

С утра погода была неважной. Вот уже несколько дней не было снега. И от этого стало как-то неуютно и тоскливо. Зима без снега, без хрустящих под ногами снежных дорожек и волнистых пушистых сугробов, куда хочется плюхнуться, как в детские годы, а потом поиграть в снежки, – полный абсурд. И вот когда я была, по моим расчетам, примерно в получасе от Пашиного дома – повалил снег. Сначала он шел робко, неуверенно, а потом посыпались большие мягкие хлопья, похожие на крылья экзотических бабочек, и я прибавила скорость, боясь, что снегопад усилится и скоро дорогу сильно заметет.

Когда я уже ехала по узкой боковой дорожке между высоченных темно-зеленых елей, которые своими тяжелыми лапами едва не касались окон машины, я набрала Пашин номер. Но он молчал. Не дождавшись ответа, я c улыбкой положила сотовый рядом на сиденье. Паша обожает сюрпризы, наверное, вышел к воротам встречать меня, а мобильный забыл дома. Иногда он бывал жутко растерянным и забывчивым. Но когда я мягко пеняла ему на это, обещал исправиться.

Вскоре я уперлась капотом в ворота и просигналила. Раз, другой…

Я вышла из машины и увидела, что ворота чуть приоткрыты. Я толкнула их и ахнула. Дом Паши был похож на дворец из диснеевских мультиков. Узкие башенки, маленькие окошки наверху, внизу крытая веранда…

Бросив машину, я быстрым шагом пошла вперед и увидела красные буквы из пластмассы, воткнутые в снег: «Добро пожаловать, любимая!» Снег уже замел буквы почти наполовину, но все равно они были видны издалека.

Я вбежала на крыльцо.

– Паша! – крикнула я. Но мне никто не ответил.

Потянув на себя тугую дверь, я вошла в просторный холл, залитый огнями. Везде горели светильники, а посередине красовалась настоящая большая елка, пахнувшая хвоей и наряженная блестящими игрушками.

Старался мальчик сделать мне приятное, с умилением подумала я. Сейчас он выйдет и скажет, что все готово к рождественскому ужину, и мы будем встречать праздник вместе. Наше первое совместное Рождество…

Я обогнула елку. За ней тянулся красиво сервированный стол, тарелки с закусками, много фруктов. Паша знал, что я люблю фрукты. Даже клубнику достал: в небольшой фарфоровой миске лежали ярко-алые ягоды. Я взяла одну и отправила в рот. Только вина не было. И тут меня осенило: Паша отправился за вином. В последний момент он увидел, что не хватает спиртного, и решил срочно исправить свое упущение. Правда, мог бы позвонить. Или он надеялся успеть вовремя, но задержался. Я сняла полушубок и села на стул. Я хотела снова позвонить Паше, но тут вспомнила, что оставила свой сотовый в автомобиле.

Я услышала звук подъезжающей машины и рванула на улицу. Паша! Но во двор въехал черный «Мерседес», за рулем которого сидел незнакомый мужчина и махал мне рукой.

– Привет! Это Пашанин дом? – крикнул он, опустив окно почти до середины.

– Да, – ответила я надменно. – А… вы к кому?

– К Пашке. К кому же еще!

Машина остановилась, и из нее вышел молодой мужчина выше среднего роста, гибкий, с русыми волосами, почти доходившими ему до плеч, и с ярко-изумрудными глазами. У меня перехватило дыхание. Я считала себя обладательницей эксклюзивной пары изумрудных глаз. Во всяком случае, до этого момента. Он широко улыбнулся и медленно окинул меня взглядом с головы до ног.

– Герман, – представился он. – А вы Пашина герлфренд?

– Невеста, – холодно поправила его я. Такой тип мужчин был мне хорошо знаком. С парочкой подобных экземпляров мне уже приходилось иметь дело. Самцы, высокомерные хамы и неисправимые шовинисты. Женщина, по их мнению, это нечто среднее между бутылкой пива и рыбалкой. Некая разновидность досуга. Отвлекся – и забыл!

– Вау! И он молчал! Узнаю тихоню Пашу!

Герман стряхнул снег с воротника темно-синей куртки и усмехнулся.

– И давно?

– Что – давно? – спросила я, внутренне закипая от бешенства.

– Давно вы невеста?

– Вас это не касается.

– Естественно. – Он снова широко улыбнулся и поднял вверх руки. – Ваши дела – это ваши дела. Я просто поинтересовался, между прочим… Девушка досталась Паше первый сорт, вот я и спросил. Он мне не сказал, что вы будете здесь, и я ехал сюда в полной уверенности, что меня ожидает пирушка двух холостяков.

– И совершенно напрасно. Кстати, я тоже ожидала ужина на двоих. Без посторонних, – подчеркнула я.

– Похоже, мы с вами просчитались. И Паша приготовил нам сюрприз. Кстати, где он? Сотовый заблокирован. Я звоню ему, звоню – и глухо.

– Н-не знаю. Я недавно приехала, а его нет. Наверное, поехал за вином. На столе нет ни вина, ни шампанского.

– О главном забыл. Растяпа! – И Пашин приятель расхохотался.

Ни слова не говоря, я развернулась и пошла в дом. Герман направился за мной. Войдя в холл, он воскликнул:

– Красотища! Как в лучших домах Испании и Франции.

– Будто вы там бывали! – не удержалась я.

– Между прочим, девушка, напрасно вы так. Бывал я там, и неоднократно.

– С чем вас и поздравляю.

Он снял куртку и повесил ее на крючок.

– Елка прикольная. Елочке, елочке холодно зимой, – пропел он. – Бедную елочку взяли мы домой… Бр-рр, замерз. – Герман потер руки.

Я подняла брови вверх. Все это время я чувствовала на себе его взгляд: пристальный, испытующий, пронзительный. Он словно хотел проникнуть мне в душу. Я же сделала вид, что не замечаю его внимания. Ну просто в упор его не вижу.

– Тут еще и стол накрыт. А я проголодался.

– Давайте все-таки дождемся хозяина.

– Какая вы суровая девушка. Мужчина голоден, а вы его маринуете. Вас разве не учили, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок?

– Может быть, и учили, но эта премудрость не для данного случая.

– А что? – Герман, похоже, всерьез обиделся. – Я разве хуже Паши?

– Перестаньте устраивать балаган. Это уже действует на нервы.

– Учту. Какая вы чувствительная и тонкая натура. Стоп! Я тоже хорош. Я сейчас. Одну минуту, cовсем забыл…

– Да хоть целый час! – брякнула я. Мое настроение понемногу сползало к нулевой отметке и грозилось опуститься еще ниже. Эйфория, в которой я пребывала, когда ехала к Паше, постепенно сменилась раздражением. Надо же, смотался куда-то, не предупредив, и еще мобильный вырубил… Действительно, растяпа!

Герман вернулся с двумя бутылками вина.

– Чуть не разбил, пока шел, – доверительно сказал он. – Было бы обидно вылить в снег такое сокровище. Это элитные вина Европы. Одно – французское, другое – испанское. Давайте познакомимся поближе. Я поставщик элитных вин в лучшие рестораны страны. У меня свой бизнес, заниматься которым мне не только выгодно, но и приятно, и поэтому позвольте вас угостить отличным вином.

– Ну что ж, – тихо сказала я, – не откажусь.

К тому моменту мне было уже совсем паршиво.

– Вот и порядок. Сейчас мы с вами немного выпьем, развеемся, а там и Паша нагрянет. Это я вам обещаю. Мы его немножко поругаем, а потом простим. Правда? – И он мне подмигнул.

Я посмотрела Герману в глаза, но тут же отвела взгляд. Такое яростное изумрудное пламя полыхнуло в них, что я не смогла этого выдержать и стушевалась. Хотя подобное поведение было мне несвойственно.

– Вот и договорились. – Он сел рядом и придвинул ко мне рюмку.

– Отвлекись от проблем. А то я не могу смотреть, как ты… – Он перешел на «ты» и, не докончив фразы, налил мне вина. Золотисто-медовый напиток был очень вкусен…

– Букет очень хорош.

– Я же говорил…

Он налил мне вторую рюмку, наши пальцы встретились, и я поспешно отдернула руку, пролив немного вина на бирюзовое платье.

– Ой! – огорченно воскликнула я.

– Пустяки. До свадьбы отойдет. А когда у вас свадьба?

– Мы еще об этом не говорили.

Какое-то время мы сидели в молчании. Я все больше и больше испытывала неловкость в присутствии этого человека. Неловкость и волнение. И как я ни старалась справиться с собой, это у меня получалось плохо…

Герман же все больше мрачнел, пока наконец не выдохнул:

– Может, осмотрим дом? Вы здесь раньше бывали?

– Нет, – мотнула я головой. – В первый раз. Паша хотел сделать мне сюрприз.

– Похоже, ему это удалось, – хохотнул Герман. Но смех оборвался так же внезапно, как и начался. – Прости…

– Да ладно. А вы здесь бывали?

– Не-а. Я вообще давно с Пашей не виделся. Если быть точным – пять лет. Мы не были с ним близкими приятелями. Мы – бывшие одноклассники. После школы все разлетелись кто куда, первое время еще встречались, перезванивались. Потом паузы стали длиннее… Но мы с Пашей друг друга из вида не теряли. У него судьба такая… трагическая. В девятом классе у Паши мать умерла – в ванной инфаркт приключился. Вам он об этом не рассказывал?

Я покачала головой:

– Не рассказывал. Он только сказал, что родителей у него нет. Мать умерла, а отец их бросил, когда Паша был совсем маленьким.

– Верно, – кивнул Герман. – Все так и было. Пашка после смерти матери замкнулся, ушел в себя. Переживал страшно. Но спустя какое-то время отошел.

Герман рывком поднялся со стула.

– Предлагаю совершить экскурсию по его замку. Произвести, так сказать, осмотр владений. Думаю, хозяин будет не в обиде. Бросил гостей, и поэтому они вынуждены как-то сами себя развлекать.

Я поднялась за Германом. То ли от волнения, то ли от выпитого вина меня качнуло в сторону, и он придержал меня за талию.

– Осторожней, Яночка.

– Спасибо, – прошептала я.

– Да не за что.

Мы двинулись по коридору вперед. Дом был двухэтажный, около столовой наверх вела витая лестница. Герман встал на первую ступеньку.

– Руку, леди, так мне будет спокойней.

Я дала ему руку. Его пальцы на какую-то долю секунды разжались, а губы дрогнули. Но это было лишь мгновение, а потом он овладел собой и повел меня наверх. Я шла медленно. Почему-то мне хотелось, чтобы это восхождение длилось как можно дольше. Может быть, дело было в этом мужчине, чье прикосновение внушало мне покой и уверенность, но вместе с тем и волнение, которое вызвало покалывание в кончиках пальцев… А может, я просто слишком перенервничала…

Мы поднялись наверх.

– Куда теперь? – спросил Герман.

Я пожала плечами:

– Не знаю.

Я пошла впереди, и по моей обнаженной спине скользил мужской взгляд. Мне хотелось от него укрыться, запахнуться в накидку или шарф, которых у меня не было.

Я повела плечами.

– Замерзла? – тихо спросил Герман и положил руку мне на спину повыше лопаток. Боже, на мою холодную арктическую кожу легла его раскаленная ладонь!

– Нет. – Мой голос неожиданно сел, и я толкнула первую попавшуюся дверь. За ней была темнота. Я нашарила выключатель, и вспыхнул свет. Это была спальня. Свет был мягким, приглушенным – мерцающе-зеленым… Сверху под потолком горели три лампочки на тоненьких проволоках – люстра современного дизайна. Большая кровать с балдахином, две тумбочки с маленькими ночниками, шторы, опущенные на окна. Из-за плотных портьер в комнате царила темнота. Синие обои с золотистым тисненым рисунком. По моему телу прошла невольная дрожь, и я резко развернулась, чтобы выйти отсюда, но уткнулась взглядом в зеркало и остановилась. В нем отражалась я: стройная, в бирюзовом платье, сильно декольтированном сзади и спереди, на шее – золотая цепочка с кулоном, темные волосы тяжелыми волнами лежат на плечах, полные, красиво очерченные губы и ярко-изумрудные глаза, которые горели огнем даже в этом полумраке. Герман стоял сзади. Он сделал шаг вперед, и теперь я чувствовала его дыхание на своей шее.

– Ты обратила внимание, что у нас одинаковые глаза? – хриплым шепотом спросил он.

Я повернулась к нему, и он подхватил меня, иначе я бы упала. Мой разум полностью отключился. Я не владела ни cвоим телом, ни мыслями. В данную минуту для меня не существовало ничего, кроме этого мужчины… Это был сон, наваждение, колдовство – я все понимала, тем не менее ничего не могла с собой поделать. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что я – невеста его друга и что я долго искала такого мужчину, как Паша: доброго, внимательного, заботливого. Но яростная волна снесла все и затопила меня. Я прижалась к Герману, и мое сердце бешено заколотилось. Только этот стук и был для меня реален в эту минуту, только эти губы и имели значение, только эти сильные руки стали для меня центром всей вселенной.

Мы не сказали ни слова. Его руки прошли по моему телу сверху вниз. И я освободилась от платья. Быстро, бесшумно. А потом и от белья. Оно было сорвано, cкомкано и брошено на маленькую банкетку около зеркала, и теперь я стояла перед ним обнаженная, даже не пытаясь прикрыться. У него вырвался легкий вздох, и тут я положила руку ему на грудь и стала торопливо расстегивать пуговицы его рубашки. Нетерпение, овладевшее мной, было так велико, что я не могла себя сдерживать. Да и не хотела.

Мы упали на кровать. Я наслаждалась и упивалась каждой секундой этой фантастической близости. Я прекрасно понимала, что сошла с ума, – иначе нельзя было объяснить тот факт, что в ожидании жениха я позволила себе внезапную, необъяснимую вспышку страсти к человеку, которого видела впервые. Ну и что! Пусть будет это безумие! Я не собираюсь от него бежать. Устраивают же мужчины перед свадьбой мальчишники, может быть, и я…

Но додумать я не успела… Долгий, бесконечно нежный и волнующий поцелуй заставил меня забыть обо всем. О Паше, о себе, о Рождестве, которое мы хотели провести вдвоем… Я упивалась прикосновениями чутких пальцев Германа, которые то сильно сжимали мое тело, то нежно скользили по нему, как летний, едва уловимый ветерок.

Я закрыла глаза и ощутила, как его пальцы скользнули ниже, и застонала, приникая губами к его груди. Мое сердце колотилось рядом с его; два обезумевших сердца бились в унисон…

Я медленно проваливалась в нирвану – запредельное состояние, когда стираются границы миров.

Когда все осталось позади и я медленно вынырнула из сладкого сокрушительного забвения, первое, что я увидела, – были изумрудные глаза Германа, неотрывно смотревшие на меня.

Я улыбнулась ему.

– Ты…

Но он рывком поднялся и так же молча оделся. Я нахмурилась. Он решил, что я – легкая добыча, и теперь считает ниже своего достоинства общаться со мной?

– В чем дело? – спросила я, приподнимаясь на локте.

– Ты – невеста моего друга, – глухим голосом сказал он. – А я полный идиот, раз позволил себе…

– Не надо, – оборвала я его. – Что случилось – то случилось.

Я хотела сказать ему: не порти эту минуту, помолчи, не надо никаких слов и объяснений. Ну почему мужчины все всегда портят упреками не по адресу и обидами на пустом месте. Они никогда не чувствуют момент, мелькнуло у меня в голове. Пройдет время, и мы оба с улыбкой вспомним об этом рождественском приключении, об этом безумии, внезапно поразившем нас, как пика матадора разъяренного быка.

Но я не успела ничего сказать, потому что внизу вдруг раздался какой-то звук, cловно упал тяжелый предмет, и мы оба посмотрели друг на друга.

– Паша! – одновременно слетело с наших губ. – Паша вернулся, сейчас он поднимется наверх и…

Я торопливо оделась и пригладила волосы.

– Я… в порядке? – тихо шепнула я.

– Да, – припечатал он.

– Пошли быстро вниз. Слышишь, кажется, кто-то ходит на первом этаже.

Он кивнул и вышел из спальни. Я быстро поправила постель и окинула комнату взглядом. Теперь она была в таком же нетронутом виде, как и полчаса назад. Все было на своих местах, и ничто не напоминало о нашей недавней страсти.

Я закрыла дверь и повернулась к Герману.

– Он… там?

– Не знаю. Пойдем вместе и скажем, что осматривали дом.

– Хорошо.

Мы подошли к лестнице.

– Пашань! – крикнул Герман нарочито-бодрым голосом. – Ну ты даешь, старина. Пропал и не давал о себе знать. Где ты шлялся, скажи на милость! Мы тут сидим, скучаем. Твоя невеста мне всю плешь проела. Она у тебя ядовитая молодая особа. Даже не знаю, как ты с ней уживешься! – хохотнул он, не глядя на меня. Мне показалось, что в его последних словах прозвучали горечь и досада. Или это разыгралась моя фантазия? – Паш! Ау!

– Паша! – крикнула я. – Ты где? Почему не отвечал на мои звонки?

Мы дошли до конца лестницы, поминутно зовя хозяина дома. Но ответом было молчание.

– Что за хрень! – повернулся ко мне Герман. – Он что, опять вздумал нас разыгрывать? Это уже перебор. Раньше я за ним таких штучек не наблюдал. Может быть, ему хватит придуриваться? Паш! – заорал он. – Кончай бодягу. А то тебе не поздоровится.

Вокруг по-прежнему стояла тишина.

– Слушай! – сказала я с нервным смешком. – По-моему, здесь никого нет.

– Но мы же слышали какой-то звук. И шаги. Мы не могли оба ошибиться.

– Ну мало ли что упало. Давай осмотрим первый этаж. Если бы Паша был здесь, он бы уже давно откликнулся.

– Ты права. – Герман почесал подбородок. – Молчать в такой ситуации может только полный идиот. А Пашка на него не похож!.. Не разыгрывает же он нас.

– Вот-вот…

Мы миновали кухню и вышли в коридор, куда выходили двери нескольких комнат. Мы обошли их подряд в поисках хозяина и в конце концов оказались на веранде. И здесь я заорала, вытянув руку. Посреди веранды в кресле сидел мертвый Паша, свесив голову, и по подбородку его стекала тоненькая струйка крови.

Я рванула назад и очутилась в крепких руках Германа.

– Паша! Паша! – захлебывалась я.

– Яночка! – Герман крепко прижимал меня к себе. – Тише! Успокойся! Умоляю тебя… тише! Яночка… – Я не слышала его и захлебывалась в рыданиях. У меня началась самая настоящая истерика.

– Яна! – сказал он мне негромко в ухо. – Нам надо срочно уходить, потому что, раз мы слышали звук и чьи-то шаги… – Он не докончил, когда страшная догадка пронзила меня.

– Он еще здесь? – прошептала я, холодея от ужаса.

Герман кивнул.

– Возможно. Девочка моя, соберись, пожалуйста. Нам нужно уйти отсюда как можно скорее. – Герман взял стул, стоявший у стены, и швырнул его в окно веранды. Осколки стекла мгновенно усеяли пол. – Бежим к моей машине. Срочно уезжаем.

Мы перелезли через разбитое окно веранды и побежали по снегу к черному «Мерседесу», стоявшему во дворе перед домом.

– Лучше поедем на моей, – крикнула я на ходу. – На твоей разворачиваться долго. Здесь снегу намело и…

Мы были уже в двух метрах от машины Германа, когда он резко остановился. Я с размаху налетела на него.

– Что такое? Чего ты медлишь!

– Не получится, – прошептал он, – шины проколоты. – Быстро в дом. Иначе нас подстрелят, как уток.

И будто в подтверждение его слов над нашими головами просвистела пуля.

– Пригнись! – закричал Герман, увлекая меня за угол дома. – Живей обратно.

Мы влезли в разбитое окно, и я без сил сползла по стене. Меня била крупная дрожь, и я утратила всякую способность соображать. На расстоянии нескольких метров от меня сидел убитый Паша, а я была близка к обмороку, в который мне не дал упасть Герман, с силой тряхнувший меня за плечи.

– Ты что? Разве можно здесь оставаться! Надо где-то спрятаться. Этот полубезумный киллер сейчас будет рыскать по всему дому в поисках нас.

– Мне все равно, – выдавила я. – Я не могу двигаться.

– Это шок, – констатировал мой спутник. – Что ж! Бывает.

С этими словами он подхватил меня на руки и, открыв дверь пинком ноги, вынес в коридор. Несколько секунд он думал, куда идти, и наконец решительно ввалился в одну из дверей, выходившую в коридор.

Это была небольшая комната, cкорее всего для гостей, с широким диваном, гардеробом и двумя тумбочками, на которых лежали расчески и маленькие махровые полотенца с цветочным рисунком. Положив меня на диван, Герман в два прыжка оказался у двери и прислушался. Потом придвинул обе тумбочки к створке. Но тут же покачал головой.

Он вернул тумбочки на место и, подойдя к гардеробу, попробовал его сдвинуть. Шкаф чуть накренился в сторону.

– Черт! – прошипел он. – Не получается. Тяжелый, зараза.

Я села на диване, обхватив себя руками. Первый шок уже прошел, и я понемногу приходила в себя. Мой мозг, который еще недавно вообще ни на что не реагировал, стал активно оценивать происходящее.

– Ты хочешь сдвинуть этот шкаф, чтобы перегородить дверь? – спросила я шепотом.

– По-моему, я этим и занимаюсь. Догадаться, конечно, очень трудно.

Я прыснула. И смех вернул меня к жизни. Я поняла, что должна бороться и не поддаваться панике. Если я сейчас запаникую, это будет последнее дело. Я с благодарностью посмотрела на Германа, который действовал и соображал за нас двоих в то время, когда я подняла лапки кверху. Нет, так не годится. Я встала с дивана и направилась к нему.

– Ты что? – Он вскинул на меня глаза. Мои глаза. И в них я увидела страх, но одновременно надежду и радость. Страх за меня, радость за то, что я справилась с паникой, ну а… надежду…

– Слушай, – тихо сказала я. – Надо подложить коврик под шкаф, и тогда его будет легче сдвинуть с места.

Я схватила коврик, лежавший у дивана.

– Теперь поднимай. А я быстро суну его под шкаф.

Через несколько минут мы уже волокли гардероб к двери.

– Быстрее! – торопил меня Герман.

Я хотела спросить: почему, но вопрос застыл у меня на губах. Я услышала шаги по коридору. Кто-то приближался к нам.

– Давай! – скомандовал Герман. – Налегли.

Страх – лучшее подспорье в таких делах. Мы поволокли гардероб с утроенной силой и сноровкой. Подперев дверь, мы сразу, как по команде, повалились на пол и поползли к стенке. Пули прошили гардероб насквозь.

Затем раздался стук – убийца колотил ногами в дверь. Наверное, он был одет в тяжелые сапоги, потому что грохот был жуткий. Я закрыла уши руками. Убийца не говорил ни слова, и от этого было еще ужасней, еще страшней.

Герман сидел рядом. Он обхватил меня за плечи и прижал к себе. От него шел такой родной и знакомый запах, словно мы были знакомы уже тысячу лет.

– Ты знаешь, я поняла. Он играл с нами в кошки-мышки. Он был все это время в доме или совсем рядом, близко. Поэтому Пашин телефон сначала не отвечал, а потом заблокировался.

– Черт! – выдохнул Герман. – Мы забыли про мобильники. Давай звонить в милицию.

– Мой остался в машине, – одними губами прошептала я.

Герман похлопал себя по карманам.

– А свой я где-то выронил. Но где? Наверное, на веранде.

Мы замолчали.

– Окно! – сказал Герман.

Я посмотрела в направлении его взгляда и похолодела. Через несколько минут убийца может появиться со стороны окна и начать стрельбу или влезет в него и распотрошит нас, как беззащитных птенцов. И мы ничего не сможем сделать. Мы оказались в западне.

– Мы еще можем его опередить, – сказал Герман. – Давай побежим к воротам. А потом в лес.

Но я покачала головой.

– Не получится, – прошептала я, утыкаясь губами ему в плечо. – Мы будем там как на ладони. Если бы было чуть позже – мы могли бы рассчитывать на удачу. А так… Нас будет хорошо видно. Два темных пятна на снегу…

Звук удаляющихся шагов прозвучал для нас похоронным маршем.

– Я сбегаю на веранду за сотовым, – шепнул Герман.

– Ты не успеешь.

– Успею. Только помоги сдвинуть гардероб.

Мной овладело странное безразличие и оцепенение. Я подумала, что, наверное, пока не столкнешься со смертью лицом к лицу, никогда не узнаешь, как среагируешь на нее.

– Спасибо. – Я обхватила шею Германа руками и прильнула к его груди. – Спасибо за то, что я узнала, что такое настоящая… – Я хотела сказать «любовь», но осеклась. Мы были почти незнакомы, и вряд ли это чувство можно назвать любовью. – Страсть, – закончила я.

Два изумруда рядом сердито сверкнули.

– Благодарить будешь потом! Я не хочу стать мишенью для бойни. Давай, двигай обратно этот чертов гардероб. Мы еще можем опередить киллера.

Герман потянул шкаф в обратную сторону. Мы поставили его к стене, и Герман рванул в коридор. Я молилась, чтобы он успел. Только бы успел…

Я села на пол. Около кровати четко выделялся квадрат темного цвета. Я встала и подошла ближе. Сзади послышались торопливые шаги. В комнату ворвался Герман с мобильником в руках.

– Успел! Давай перебежим в другую комнату и спрячемся там. Нам нужна фора во времени, чтобы успеть позвонить в милицию.

– Герман! – закричала я. – Смотри! Похоже, это замаскированная дверь в подвал.

Мы быстро отодвинули кровать в сторону и увидели маленькую металлическую ручку. Герман потянул ее на себя, и мы полезли в открывшееся отверстие – вниз вела железная лестница. Герман захлопнул за нами крышку люка.

– А если он влезет и сюда?

– Подожди, – ответил Герман, манипулируя с крышкой. – Здесь есть рычаг, блокирующий ее изнутри.

– Откуда ты знаешь?

В ответ он хмыкнул.

– Тут как в лучших подвалах Испании и Франции. Я знаком с устройством винодельческих погребов. Некоторые успешно запираются изнутри. Здесь примерно тот же механизм. Сделано! – услышала я его ликующий возглас. – Теперь он до нас не доберется. И у нас есть сотовый.

Он включил телефон.

– Да… – услышала я его растерянный голос. – Здесь связь не работает.

– И что теперь? – истерично рассмеялась я. – Так мы тут и просидим всю жизнь?

– Что-нибудь придумаем, – спокойно ответил Герман. И от его слов в меня вселилась уверенность. Я вдруг поняла, что все на самом деле будет хорошо. Есть мужчины, рядом с которыми невозможно почувствовать себя глупой курицей, паникершей или растеряхой.

– Я тебе верю, – сказала я и улыбнулась.

– Вот и хорошо. – Он подошел ко мне и крепко поцеловал в губы. Да так, что у меня захватило дыхание. Я вернула ему поцелуй.

– Теперь я вижу, что ты действительно пришла в себя. – Он провел рукой по моим волосам. И внутри меня зазвенели колокольчики. Так нежно, так бережно еще никто и никогда меня не гладил. – Яночка!

Какое-то время мы стояли, прижавшись друг к другу, и слушали удары собственных сердец. Герман провел пальцем по моему лицу.

– Какая ты красивая! – прошептал он.

Я перехватила его руку и прижалась к ней щекой. Мне было с ним так хорошо, несмотря на весь ужас нашего положения.

– Давай попробуем найти место, где можно посидеть, – предложил Герман, – а там что-нибудь сообразим. Разработаем план действий.

В подвале было почти темно. Я говорю «почти», потому что слабый свет просачивался откуда-то сверху. Мои глаза уже немного привыкли к темноте, и я разглядела гладкие серые стены, деревянные ящики, поставленные один на другой, стол у стены, пару стульев, подальше другой стол с телевизором и DVD-плеером.

Мы одновременно рванули к нему.

– Телевизор, – с недоумением сказала я. – Зачем он здесь?

– Похоже, тут у него была мастерская, – протянул Герман. – Какие-то инструменты, аппарат для выжигания по дереву, станок, верстак. Он что, был мастером по дереву? Изготавливал поделки и сувениры?

– Нет, – с удивлением сказала я. – Мне ничего об этом не известно.

Герман хмыкнул.

– Хорошо же ты знаешь своего жениха.

– Я познакомилась с ним недавно – три месяца назад, – вспыхнула я. – А ты что? Об увлечении своего бывшего одноклассника не знал?

– Пардон! Зачем мы будем спорить, – тихо сказал Герман. – Тем более говорить о… нем.

Мы оба замолчали.

– Я нашел коробки с барахлом, – услышала я через некоторое время. – Какое-то женское тряпье. Кофточки, женское белье. Блин! Что это такое? Бутылки вина… Зачем он хранил их здесь?

Я стояла на месте, ощущая, что постепенно замерзаю.

– Нашел фонарик. – Герман подошел ко мне. Золотое пятно света прыгало по стенам и потолку. Герман посветил рядом с телевизором, и я увидела полку с дисками. – Похоже, он в подвале работал, а потом отдыхал. Не сходя с места. Два в одном флаконе. И рабочий уголок, и комната отдыха.

– Телевизор работает? – спросила я.

Вместо ответа Герман нажал на кнопку включения. Возникло изображение. Шел какой-то сериал.

– Сделай потише, – попросила я.

– Сейчас. – Герман уменьшил звук.

Мы пощелкали по каналам. Просмотрели кусок новостей.

– Интересно, чем Паша развлекался?

Герман включил DVD-плеер и вставил в него диск, который снял с полки.

– Садимся и смотрим кино.

Мы взяли стулья и придвинули их ближе к телику.

На экране возник Паша.

– Кино про себя, любимого, – хмыкнул Герман.

Я смотрела на Пашу и не узнавала его. На экране он был уверенный и развязный, не такой, каким я привыкла видеть его в жизни.

– Привет! – услышала я. – Снимаем кино. Дубль первый. Это я – режиссер фильма, а это – моя модель и актриса.

Камера скользнула вбок и остановилась на девушке, сидевшей на стуле. Ее руки и ноги были плотно к нему привязаны, а во рту торчал кляп. Она была полностью обнажена. Длинные белокурые волосы свисали спереди, закрывая половину лица.

Я инстинктивно прижала руки к горлу, словно удерживая в себе крик.

– Это – Лена. Красивая девушка. – Паша подошел к ней и отвел волосы назад. В глазах его жертвы мелькнуло выражение дикого ужаса. – Лена любит меня, правда? Она поссорилась со своим женихом и приехала сюда. Хотела найти утешение. Правда, моя хорошая? – Он потрепал ее по щеке. Лена дернулась изо всей силы назад, и если бы Паша не удержал стул, то девушка упала бы навзничь на пол.

– С-сука! Б…ь! – Паша изо всей силы ударил ее по лицу, из носа девушки струйкой потекла кровь. Камера скользнула по стенам.

– Это здесь… в подвале… – прошептала я. – Они были тут.

И в ту же минуту я вскочила со стула. Мне пришла в голову мысль, что, возможно, Лена сидела связанной именно на этом стуле.

Герман обхватил меня руками.

– Ну что, попалась? – издевательски прозвучал голос Паши с экрана. – Не рассчитывай на мое снисхождение, крошка! Ты умрешь, как и другие. Все вы, бабы, б…и и шлюхи. Вам бы только ноги раздвигать перед каждым мужиком, как моя мамочка! Вертела перед всеми задом, думала, я ничего не вижу. Ничего… я помог ей сдохнуть. Опустил фен в ванну, когда она там сидела, и все! Тю-тю, маман! Туда ей и дорога!

– Не смотри! – прошептал мне Герман. – Все!

Он схватил пульт и с силой нажал на него. Изображение исчезло. Меня била дрожь.

– Герман… я… я должна была оказаться на ее месте. Он все хорошо продумал. Он хотел сделать мне сюрприз – привезти сюда. Он специально не говорил, как ехать, чтобы я не могла никому об этом сказать. Поэтому он и тебе ничего не сообщил обо мне. Он думал уже разделаться со мной к твоему приезду. Вы бы сидели за рождественским ужином, в то время как я… здесь… в подвале…

– Прекрати! – Герман прижал меня к себе. – Ты со мной рядом… я тебя защищу. Он маньяк, Павел сошел с ума еще в подростковом возрасте. Он убил мать и чокнулся от этого. А потом стал убивать других. Лена – не первая в списке его жертв. Он сам в этом признался.

– Я, я…

– Ты со мной, и точка, – припечатал Герман. – И Паша тебя уже не достанет. Он – мертв.

– Но кто же его убил? – прошептала я, cмотря Герману в глаза.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Может, у него был сообщник, и они что-то не поделили.

– Все равно мы отсюда не выберемся, – заплакала я.

– Я что-нибудь придумаю. Обязательно. Только не вешай нос.

– Не повешу, – пообещала я, и мы рассмеялись.

– Кстати, что убийца сейчас делает? – спросила я.

– Лучше об этом не думать. Здесь он нас не достанет.

– Ты уверен? – шепотом спросила я. Мне вдруг стало очень тревожно.

– Уверен.

Звук, который раздался в ту же минуту, словно хотел доказать мне обратное. Наш преследователь с такой силой колотил по крышке подвала, что грохот отдавался болью у меня в голове. Я заткнула уши руками и сжалась в комок. Герман присел на корточки и заглянул мне в лицо. Потом погладил по щеке и что-то сказал. Я отняла руки от ушей и переспросила:

– Что?

– Надо попробовать еще одну возможность. – Он показал вверх. – Оттуда идет свет – значит, есть выход на улицу. Возможно, там заработает сотовый.

Мы прошли вперед и увидели наверху отверстие, сквозь которое сочился свет. Это было что-то наподобие вентиляционного люка. Мы живо соорудили из ящиков постамент, и Герман взобрался на него, балансируя руками. Я стояла внизу и поддерживала ящики.

Через пару минут он обернулся ко мне и поднял вверх большой палец.

– О’кей. Работает.

– И что? – спросила я пересохшими губами.

– Буду звонить в милицию.

Закончив разговаривать c дежурным, Герман воскликнул:

– Скоро сюда приедут! Будем ждать.

От волнения я почувствовала, что силы покидают меня и я вот-вот грохнусь в обморок. Медленно я осела на пол, все расплылось перед моими глазами и превратилось в одно серо-черное пятно.

– Эй, девушка, – крикнул Герман, cпрыгивая с ящиков. – Не падайте в обморок. Вы очень мне нужны.

Он подхватил меня на руки и прошептал в ухо:

– Янка! Держись. Ты нужна мне, Янка! Я тебя никуда от себя не отпущу. Никогда и никуда.

Милиция приехала через полчаса. Мы услышали топот ног, а потом голоса.

– Выходите!

Мы вылезли из подвала, и я первым делом спросила:

– Вы его поймали?

Майор – невысокий человек с усталыми глазами – кивнул.

– Да. Не волнуйтесь. Все в порядке. Вам уже ничего не угрожает.

Впоследствии выяснилось, что это был бывший жених Лены, той самой девушки, которую мы видели на экране. Она сказала ему, куда приблизительно едет, когда он позвонил ей, в очередной раз вымаливая прощения после ссоры. Лена решила его подразнить и проболталась о своем маршруте.

Когда она не вернулась, он прочесал все окрестности и спустя четыре месяца напал на Пашин след. Он знал, как выглядит Павел – так как видел его со своей бывшей невестой, – но не знал, где тот живет. Паша обычно знакомился с девушками, у которых на данный момент не было молодых людей. Но здесь он прокололся. И это стало его роковой ошибкой.

Ленин жених решил сам осуществить свою месть, не ставя никого в известность, по принципу «око за око». Он выследил Пашу и нагрянул к нему в коттедж, когда тот занимался приготовлениями ко встрече со мной. Павел, спасая свою шкуру, сказал, что сейчас к нему нагрянут гости: друг и невеста. Маньяк думал, что этой информацией он остановит своего карателя. Но просчитался. Мститель решил, что все мы тут заодно – шайка убийц и извращенцев, и поэтому устроил за нами охоту со стрельбой.

А в бутылках вина, cтоявших в подвале, обнаружилось сильное снотворное. Паша не успел поставить их на стол. Ему помешали… Если бы этого не случилось, то дальше все развивалось бы по его хорошо продуманному сценарию. Я бы впала в крепкий сон, а когда проснулась, обнаружила бы себя в подвале… Но думать об этом мне совсем не хочется. И слава богу, что его сценарий не был воплощен в жизнь.

Но теперь это кошмарное Рождество позади…

С тех пор я никому не верю. И если человек очень много улыбается и смотрит на меня кристально-честными глазами, я сразу вздрагиваю и подозреваю его во всех смертных грехах. А если по телевизору идет какой-нибудь триллер, где один из главных героев – добродушный блондин с застенчивой улыбкой, я говорю, что злодей мне уже известен и фильм можно не смотреть. Герман понимающе смотрит на меня и молчит. А сын начинает шумно возражать. Мое десятилетнее сокровище отчаянно любит спорить и стоит на своем до последнего.

Но обладателю третьей пары изумрудных глаз я могу простить многое. В конце концов, он самый лучший подарок на то страшное, безумное и одновременно прекрасное Рождество, который преподнес мне мой будущий муж. Хотя Герман утверждает, что наша встреча была предопределена свыше. И мы все равно обязательно бы пересеклись. Не в тот раз, так в другой. Я не спорю. Зачем? Мой муж – лучший мужчина на свете, и ради него я могу лишний раз промолчать.

А Рождество мы любим встречать не за городом, а в городской квартире. С искусственной елкой, яркими елочными игрушками, мерцающими гирляндами, уткой, фаршированной яблоками, и элитными винами из лучших погребов Испании и Франции. И конечно, c рождественскими подарками, которые мы за ужином вручаем друг другу.