Наталья Александрова
Мечты сбываются
Уже по Мухиному звонку он понял, что она не в духе. Это плохо, потому что будет дуться весь вечер и не станет готовить ужин. А он ничего не ел с самого утра.
Звонок повторился – нетерпеливый, злобный. Он нехотя оторвался от компьютера и пошел открывать.
– Привет, Муха! – заискивающе сказал он.
– Привет, таракан! – буркнула она без улыбки, врываясь в прихожую и сбрасывая белую шубку прямо на пол.
Последний решительный жест говорил о том, что его подружка находится в крайней степени ярости и лучше не попадаться ей на узкой дорожке. Денис вздохнул и удалился на кухню, по дороге повесив шубу на вешалку. Ужин придется готовить самому, это ясно.
Через некоторое время Муха, привлеченная запахом омлета с ветчиной, притащилась на кухню. Денис разделил содержимое сковородки ровно пополам и переложил на тарелки.
Когда они съели омлет и изрезали полбатона на бутерброды, да еще выпили по большой чашке кофе, Денис понял, что настало время для расспросов.
– Что стряслось-то? – лениво поинтересовался он. – Опять, что ли, со своим боровом поцапалась?
– Не то слово, – вздохнула Муха и затянулась сигаретой, – слушай, мое терпение лопается, придется, видно, бросать эту работу к чертовой матери!
– Плохо! – Денис помрачнел. – Знаешь же, что деньги нужны как воздух. С этой хаты, – он обвел рукой порядком захламленную кухню, – в конце месяца съезжать нужно, хозяин уже другим жильцам сдал. Да и Новый год на носу. Елки, подарки…
Мухина зарплата секретаря давала возможность оплачивать квартиру и экономно питаться два раза в день. Сам Денис с детства не мог заставить себя вставать по утрам и тащиться сначала в школу, а потом в институт. Поэтому он выбрал компьютерный дизайн – сидишь спокойно дома и творишь. Только вот выгодные заказы перепадали нечасто. Все же его денег хватало на то, чтобы хотя бы через раз удовлетворять Мухины многочисленные капризы.
Плохо, если Муха останется без работы: он не потянет двоих, и, кроме того, она будет торчать дома и мешать сосредоточиться на очередном заказе.
– Что, опять он к тебе вяжется? – вздохнул Денис.
– Не опять, а снова, – привычно огрызнулась Муха, вытягиваясь на кухонном диванчике и задрав кверху ноги.
Ноги у Мухи были замечательные – километровой длины и отличной формы, с длинной голенью, узкой щиколоткой и круглой коленкой. Разумеется, все Мухины начальники – директора небольших фирм, или их заместители, либо же заведующие какими-нибудь отделами маркетинга – не могли спокойно созерцать рядом с собой такие ножки. А ведь у Мухи еще были роскошные темно-рыжие кудри и огромные выразительные глаза. И одевалась Муха всегда очень вызывающе – короткая юбка, не мешающая ногам являться во всей красе, блузка с глубоким вырезом, а лифчика Муха никогда не носила. Начальники, возбужденные Мухиным внешним видом, требовали удовлетворения. Некоторые приглашали в рестораны, другие – на дачу, на уик-энд, один тип пытался соблазнить Муху сауной с бассейном, а еще один мерзавец чуть не изнасиловал в собственном кабинете. Муха была девушка современная и умела за себя постоять. Потому что, как справедливо полагала она, за мизерную зарплату секретарши она не обязана предоставлять сексуальные услуги собственному начальнику. Но начальники никак не хотели этого понимать, поэтому стаж Мухи на очередном рабочем месте исчислялся неделями.
– Придется искать такую фирму, где директором – женщина, уж ее-то твои прелести не возбудят! – недовольно буркнул Денис.
– И не факт! – возразила Муха. – То есть я хочу сказать, что может еще хуже получиться! Помнишь Ленку Веткину, я тебя с ней знакомила?
– Такая блондинка, очень высокая?
– Ну да, только она сейчас не блондинка, а брюнетка. Захотела, понимаешь, поменять имидж, ну постриглась коротко и перекрасилась. Шеф приходит – обалдел, собственную секретаршу не узнал, думал – не ту дверь с перепою открыл! А потом разозлился, что Ленка его не спросила, потому что ему коротко стриженные брюнетки, видите ли, не нравятся! Так и сказал, что не желает, чтобы в приемной у него прапорщик сидел – это он про Ленку! Она обиделась и уволилась. Нашла себе в начальницы одну тетку, так та такая жаба оказалась, просто садистка какая-то! Ленка у нее трех дней не продержалась, теперь без работы.
– А что-то ее давно не видно? Ты с ней больше не общаешься?
– Зимой – да, потому что у нас шубы одинаковые – белый песец, не можем же мы вместе ходить… Ой, что же с работой делать? – снова закручинилась Муха.
– Тогда оставайся на старом месте, перетерпи как-нибудь своего шефа, – заикнулся Денис.
– Денечка, я его ненавижу! – громко пожаловалась Муха. – Когда он подходит и трется возле меня своим жирным боком, меня трясет! И пальцы вечно липкие, и волосики жиденькие к лысине приклеены… – Ее передернуло.
Денис уныло вздохнул и отвернулся к окну, перебирая в уме многочисленных друзей и прикидывая, кто из них мог бы помочь Мухе с работой.
– И дурак какой! – продолжала Муха гораздо веселее. – Сегодня письмо деловое сорок минут пытался составить, пока меня не было. Так и просидел все время, пока я с обеда не пришла! Двух слов связать не может и ошибки грамматические в словах делает!
– Однако он – шеф, а ты – секретарша.
– Это не потому, что он умный, а я – дура, – надулась Муха, – просто у него связи в криминальном мире, он отмывает их деньги.
– Вот как? – Денис повернулся к ней. – А ты мне раньше не говорила.
– Сама не знала, недавно только случайно подслушала, – призналась Муха. – Какие-то там махинации… Они переводят деньги как бы на благотворительность или на страхование, а потом им все возвращается наличными. Опять же документами бухгалтер занимается, а шеф только деньги передает, их он никому не доверяет. Вот скоро как раз такая операция предстоит. Деньги придут, может, завтра даже…
– Вот как? – повторил Денис.
– Да что ты заладил – «вот как, вот как?», – завелась Муха. – Не веришь мне, что ли? Я иногда думаю, вот бы те деньги как-нибудь раздобыть! Квартиру купили бы…
– Там так много? – удивился Денис.
– Больше ста тысяч долларов, – авторитетно заявила Муха, – я видела документы.
– С ума сойти! – присвистнул Денис, и глаза его загорелись.
Весь вечер он ходил задумчивый и ночью не спал, а все размышлял и ворочался. К утру план был готов. Он разбудил Муху и вполголоса рассказал ей, что нужно делать.
На работе Муха была в этот день чрезвычайно покладиста, не огрызалась на замечания шефа и даже улыбнулась ему пару раз приветливо. Шеф Андрей Михайлович решил, что строптивая секретарша взялась наконец за ум, и плотоядно улыбался у себя в кабинете. Он задержал ее на работе под пустяковым предлогом и, когда сотрудники удалились, вызвал в кабинет. Там он, не потрудившись даже запереть дверь на ключ, притянул девушку к себе. Муха позволила себя поцеловать, после чего отстранилась и залепила шефу пощечину. Рука у нее оказалась тяжелая, так что лысеющая голова шефа мотнулась в сторону, как детский мячик.
– Ты что себе позволяешь! – заорал шеф, придя в себя. – Ты кого ударила?
Дальше он обозвал ее разными словами, среди которых самое приличное было «дрянь». Муха тоже не осталась в долгу и отвечала ему разнообразно и цветисто.
– Пошла вон! – наконец сказал шеф и вытер пот с лысины. – Завтра явишься за расчетом.
Муха выбежала из кабинета, заливаясь слезами. На бегу накинув шубу, она пронеслась по пустому коридору, спустилась со своего шестого этажа пешком и замешкалась у вертушки, отыскивая пропуск.
В здании было много мелких фирмочек, внизу стояла общая вертушка, и при ней дежурила охрана. В данный момент в прозрачной будочке сидела тетя Валя, как ее звали все. Она с сочувствием поглядела на Муху:
– Что это ты такая зареванная, случилось что?
– Паразит! – прорыдала Муха. – Нарочно на работе велел задержаться, а сам пристает!
– Ну-у, – протянула тетя Валя, – а ты бы юбочку подлиннее надела, может, тогда он и не стал бы…
И, видя, что Муха еще больше расстроилась, утешила:
– Тут делать нечего, надо терпеть. Вот если бы это не у нас было, а там, у них, – тетя Валя махнула рукой в сторону, – ты спокойно на него могла бы в суд подать за сексуальные домогательства…
Вахтерша тетя Валя была образованной пенсионеркой, она регулярно читала газеты и очень любила смотреть передачи «Человек и закон» и «Вам отвечает юрист».
Муха позаимствовала у тети Вали салфетку, промокнула растекшуюся тушь и ушла, шмыгая носом.
…Так случилось, что назавтра днем дежурила тоже тетя Валя. Ее сменщица заболела, вот и пришлось сидеть вторую смену. С часу дня вниз устремился поток сотрудников – в основном женского пола. Девицы шли перекусить в бистро на углу либо в кафе двумя кварталами дальше. Наконец поток схлынул, и тетя Валя тоже решила попить чайку, пока никого нету. Она удалилась в свою каморку, изредка выглядывая наружу.
Мухин шеф Андрей Михайлович обедать не пошел. Он сидел в кабинете и ждал звонка от одного человека, с которым был связан не слишком законными делами. Человек этот собирался позвонить и сказать, когда заберет из сейфа Андрея Михайловича наличные – сто десять тысяч долларов. И пока он этого не сделал, Андрей Михайлович чувствовал легкое беспокойство – он волновался за деньги.
Шеф запер дверь кабинета и сидел за столом, с нетерпением глядя на телефон. Вдруг в приемной раздался грохот, как будто уронили факс. Или компьютер.
– Что там еще? – недовольно крикнул шеф, но никто не отозвался, только упали два стула, судя по звукам.
Андрей Михайлович чертыхнулся и выглянул из кабинета. В приемной был жуткий беспорядок, но никого из сотрудников он не заметил. Он сделал шаг вперед, но в это время кто-то сзади обхватил его рукой за шею и прижал к лицу тряпку, противно пахнущую эфиром. Андрей Михайлович дернулся, но его держали крепко. Он вдохнул отравленный воздух и обмяк в руках неизвестного.
Тетя Валя наливала кипяток в красивую чашку с ярким петухом, когда кто-то с грохотом скатился по лестнице. Она повернула голову и заметила белую шубку и рыжие кудри – значит, та, вчерашняя, за расчетом приходила. Небось на прощанье высказала начальнику все, что о нем думает, ну и правильно.
Тетя Валя не глядя нажала кнопку, проход открылся. Девушка исчезла, хлопнув входной дверью.
Сотрудники фирмы, придя на рабочие места после обеденного перерыва, обнаружили дверь кабинета открытой, а своего шефа валяющимся на полу без сознания. Схватились за телефон, чтобы вызвать «Скорую помощь», но когда заметили распахнутые дверцы сейфа, решили вначале позвонить в милицию. К тому времени, как милицейская бригада в составе трех человек появилась на пороге, шеф уже пришел в себя. Он сухо приветствовал милицию и твердо ответил, что ничего не случилось, обычное хулиганство. А на сотрудников поглядел с такой злобой, что некоторые решили на всякий случай собрать личные вещи, чтобы завтра, когда уволят, не тратить время.
В милиции, однако, работали ребята тертые, и взять их на крик было сложно, они и сами кого угодно переорут. Поэтому один из ребят удалился побеседовать с тетей Валей, другой принялся опрашивать сотрудников, которые, надо сказать, ни черта не знали, а третий, постарше, невысокого роста и в очках, приступил к шефу.
– Моя фамилия Мехреньгин, – представился он, – это река такая – Мехреньга.
Андрей Михайлович стоял насмерть. Он ничего не знает и ничего не помнит. Просто открыл дверь кабинета и упал. Он понятия не имеет, зачем влезли грабители и что им понадобилась. Он очень сомневается, что это были грабители, потому что в фирме ничего не пропало, только устроили беспорядок. Даже его бумажник и часы на месте – в доказательство своих слов шеф продемонстрировал золотой «Ролекс». На настойчивый вопрос, что находилось в сейфе, шеф отвечал, что денег не было нисколько, а бумаги все целы.
Вахтерша тетя Валя добросовестно вспомнила девушку, которая выскочила в обеденный перерыв, описала она и вчерашний с ней разговор. Глаза у старшего опера блеснули под очками. Тем временем выяснилось, что сейф был не взломан, а открыт, и уволенная секретарша вполне могла знать его код. Шеф Андрей Михайлович скрепя сердце признал, что вчера скандал с секретаршей имел место.
После чего милиции осталось только выяснить адрес девушки и объявить ее в розыск. Но тут секретарша сама возникла на пороге. Красивая, очень высокая девица в белой песцовой шубе, с пышными рыжими кудрями. Короткая юбка не скрывала отличные ноги в сапожках на высоких каблуках.
– Здрасте! – сказала Муха, изумленно хлопая ресницами при виде милиции. – А я за расчетом пришла…
И тут с шефом случился припадок буйного помешательства. Он подскочил к Мухе и вцепился в рыжие волосы.
– Ты… – пыхтел он, – ты…
Еле оттащили его трое милиционеров. Мухиным кудрям не был нанесен большой урон, тем не менее она горько заплакала от обиды.
Капитан протянул ей свой носовой платок, после чего взял под локоток, проводил до открытого сейфа и поинтересовался, что она может сообщить по этому поводу. Муха сказала, что она ничего не может сообщить, потому что когда она уходила вчера вечером, сейф был заперт и шеф находился в кабинете живой и здоровый. Больше она его не видела и пришла сегодня за расчетом, как он велел. На настойчивый вопрос, не заходила ли она в офис во время обеда, то есть с часу до двух, Муха вытаращила свои выразительные глазищи и сказала, что всю первую половину дня она гуляла, чтобы успокоить вконец испорченные ее шефом нервы. В таком виде нечего и пытаться найти работу. И в подтверждение своего нервного состояния Муха снова зарыдала.
Капитан Мехреньгин тяжело вздохнул и снова предложил Мухе свой носовой платок. Девушка ему нравилась, а потерпевший ее шеф Андрей Михайлович Крутиков – совсем нет. И дело было вовсе не в рыжих кудрях и поразительной красоты ножках, просто капитан в свои двадцать девять лет сохранил еще некоторые иллюзии. И хоть на своей работе повидал всякого, однако никак не мог избавиться от надежды, что на свете существуют женщины верные и честные, которые могут любить мужчину просто так, а не за дорогие вещи и деньги. А уж богатых мужиков, которые принуждают бедных секретарш к сожительству под угрозой увольнения, он просто ненавидел. Поэтому он очень понимал свою собеседницу, и при мысли о том, как эта красивая рука с длинными пальцами пришла в соприкосновение с гадкой физиономией потерпевшего, капитан испытывал вполне объяснимое злорадство.
Отревевшись, Муха вспомнила, что во время прогулки заходила в несколько магазинов и около часу дня зашла перекусить в кафе «Синий попугай».
Устроили ей очную ставку с вахтершей. Тетя Валя повторила, что видела Муху во время обеда, но держалась как-то неуверенно.
На всякий случай взяли отпечатки пальцев с сейфа, но Муха не преминула сообщить, что отпечатки ее на сейфе обязательно будут – как-никак она проработала в фирме полтора месяца и не раз вынимала из сейфа нужные бумаги.
Милиционеры посовещались и решили не забирать Муху с собой, а назавтра вызвать ее повесткой. И уже при выходе, возле самой вертушки, на Муху нацелился видеокамерой какой-то шустрый сотрудник криминальных теленовостей. Муха очень удачно вписывалась в кадр – высокая видная девица с буйными рыжими кудрями. А что глаза заплаканны, так даже лучше – вызовет сочувствие телезрителей.
Пока милиция отгоняла любопытных, предприимчивый репортер успел вырвать у Мухи несколько слов. На этом все закончилось.
Наутро капитан Мехреньгин сидел в кабинете и ждал Муху на допрос. Девица запаздывала, и вместо нее капитан впустил в кабинет высокого парня с фотоаппаратом.
– Понимаете… – парень замялся и даже покраснел, – я вообще-то художник… Но заказов мало, деньги нужны, и вот, подрабатываю иногда фотографией.
– Ближе к делу! – сухо предложил капитан.
– К делу так к делу, – покладисто согласился парень. Он представился Денисом Кораблевым и рассказал, что видел вчера в криминальных новостях сюжет о том, как рыжая секретарша нахулиганила в кабинете у своего шефа.
– Понимаете, – от волнения слегка заикаясь, говорил парень, – девушка очень приметная, кудри эти рыжие, шубка… вот я и вспомнил. Я ведь вчера ее сфотографировал возле кафе «Синий попугай». Прямо на ступеньках.
– Ну-ка, ну-ка! – оживился Мехреньгин. – И во сколько это было?
Парень молча протянул ему снимки, сделанные хорошим фотоаппаратом, который в каждом кадре ставил точную дату и отмечал время.
Муха на снимках выглядела потрясающе. Капитан откровенно залюбовался девушкой, тем более что легко было разглядеть время – 13.28, 13.29, 13.30.
Получалось, что разгром в кабинете Муха устроила в то самое время, когда входила в кафе «Синий попугай», а добираться от него до места Мухиной работы даже на машине было не меньше двадцати минут.
Чтобы не тратить драгоценное время, опер связался с вахтершей по телефону. Тетя Валя с легкостью отказалась от своих показаний, сказала, что годы ее не те, глаза тоже не те, белых песцовых шуб сколько угодно, а про рыжие волосы она просто так сказала.
Инцидент был исчерпан, и капитан Мехреньгин с радостью сообщил вошедшей Мухе, что подозрения с нее полностью сняты. Муха всплакнула на радостях, пожаловалась на шефа, который проходу ей не давал и решил, верно, отомстить таким образом. После чего капитан снова предложил ей свой носовой платок и сурово велел в случае чего обращаться прямо к нему, а уж он-то умеет вправить мозги любвеобильным директорам, чтобы не смели приставать к таким красивым девушкам.
Муха послала доблестному милиционеру воздушный поцелуй и упорхнула.
…Директор Андрей Михайлович тупо смотрел на телефонную трубку. Только что ему позвонил из милиции капитан Мехреньгин и сказал, что подозрения в хулиганстве и взломе сейфа с его бывшей секретарши полностью сняты – у нее бесспорное алиби.
Шеф нехорошо выругался и бросил трубку. Телефон тут же зазвонил снова. На этот раз звонил именно тот человек, звонка которого Крутиков ждал еще вчера. Но теперь ему было нечего сказать тому человеку. Деньги из сейфа исчезли.
Однако страшный человек имел много что сказать Андрею Михайловичу. Не слушая оправданий, он требовал деньги. И его совершенно не интересовало, откуда шеф их возьмет. Вслушиваясь в короткие гудки, Андрей Михайлович поглядел на трубку и понял, что деньги придется вернуть.
– Ты порвал Ленкину шубу, – заявила Муха, – она устроила жуткий скандал.
– Все-таки она мне малость тесновата, – признался Денис, – и вообще, как вы ходите на высоких каблуках? Да еще парик проклятый все время сползал…
– А ты думал – у нас райская жизнь? – подначила Муха. – Так что делать с Ленкой?
– Слушай, отдай ей свою шубу, – предложил Денис, – она тебе долго не понадобится. Завтра улетаем в теплые края…
– А потом я куплю норковую! – подхватила Муха. – И вообще, Денечка, ты – гений! У тебя светлая голова!
– Ты тоже умница, – великодушно сказал Денис, – быстро разобралась с фотоаппаратом. Все сделала правильно, выставила таймер, чтобы он сам тебя снял…
– Да что ты! – Муха махнула рукой. – Где мне было разбираться! Руки трясутся, нервничала очень.
– Что же ты сделала? – встревожился Денис.
– Просто попросила какого-то мужика, он и щелкнул.
– Ты с ума сошла! – заорал Денис. – Тебя же показывали в новостях! Все алиби летит к черту! Мужик вспомнит, что это он, а не я тебя сфотографировал!
– Да не психуй, он не то швед, не то немец, по-русски ни в зуб ногой, мы с ним знаками объяснялись… И вообще, давай ложиться, завтра самолет так рано…
Поговорив по телефону с потерпевшим Крутиковым, капитан Мехреньгин положил трубку и надолго задумался. Весь его опыт работы в милиции говорил ему, что дело нечисто. В данном случае капитан никак не мог поверить в бессмысленное хулиганство. Бывает, конечно, но происшествие имело место не в темном переулке и не на детской площадке. Маловероятно, что кто-то проскочил через вертушку и ворвался в офис приличной фирмы только для того, чтобы разбросать стулья и усыпить директора. Напрашивалось самое простое объяснение: в сейфе лежали деньги. И, судя по тому, как усиленно Крутиков отрицал этот факт, деньги немалые и криминальные.
Капитан Валентин Мехреньгин не любил загадочных происшествий. То есть, наоборот, любил, но признаться в этом осмеливался только себе. Среди суровых и, что греха таить, рутинных и обыденных событий попадались изредка в его милицейской практике дела интересные, загадочные, над которыми стоило поломать голову. Мехреньгин тогда становился задумчивым и рассеянным, загадка владела его мыслями и днем и ночью. Не сказать, чтобы все подобные дела Мехреньгиным раскрывались стопроцентно, однако кое-что иногда удавалось. Так что можно сказать, что капитан Мехреньгин любил загадки.
Начальство и коллеги относились к этой слабости капитана без снисхождения. Коллеги тихо подсмеивались и говорили, что капитану больше всех надо, а начальство в случае успешного завершения дела, конечно, хвалило капитана, но нехотя и мимоходом. Зато в процессе работы частенько поругивало, поскольку, как уже говорилось, Мехреньгин в такое время становился рассеянным и забывал о своих прямых обязанностях.
Так и в данном случае, капитан знал уже, что не сможет спокойно существовать, пока не узнает, что же такое было в сейфе у Андрея Михайловича Крутикова и кто это оттуда взял.
Капитан подумал еще немного, а потом направился в отдел борьбы с экономическими преступлениями, где работал его приятель Гена Окуньков. Мехреньгин вызвал Гену на лестницу, хотя Генка не курил. Нельзя сказать, что он являлся сторонником здорового образа жизни. Генка мало бывал на свежем воздухе, любил гамбургеры, а спорт терпеть не мог во всех видах, даже чемпионат по футболу по телевизору не смотрел. Генку держали на работе за его феноменальную память. Он без всякого компьютера помнил все дела, когда-либо находившиеся в производстве, имена свидетелей, подозреваемых, потерпевших и подследственных. Мог сказать, кого осудили и насколько, кого освободили за недоказанностью, кто сумел вывернуться по иным причинам. Коллеги пользовались Генкиной памятью как справочником.
Надо сказать, что чаще других к нему обращался Валентин, на этой почве они и подружились.
– Чего-то ты, Валя, бледный какой, – озабоченно сказал Генка, – кушаешь, наверное, плохо…
– Зато ты хорошо, – не удержался Валентин, с неодобрением глядя на Генкино пузо, неопрятно нависающее над ремнем джинсов.
– Зимой витамины нужно пить, – посоветовал Генка, ничуть не обидевшись, – сироп шиповника, к примеру, или аскорбинку…
– Слушай, – перебил его Мехреньгин, – что у вас в отделе есть на Крутикова Андрея Михайловича?
Генка поднял глаза к потолку, как будто там был написан ответ. Потом поглядел на Валентина в упор и улыбнулся.
– Крутиков… – протянул он, мысленно поворачивая эту фамилию, ощупывая ее и заглядывая с изнанки, – есть кое-что… В разработке сейчас этот Крутиков Андрей Михайлович.
Он понизил голос, оглянулся по сторонам и поведал приятелю, что фамилия Крутикова всплыла в связи с одной операцией, которую собираются проводить коллеги из отдела по борьбе с экономической преступностью. Собственно, все направлено против могущественного и опасного типа, и он, Генка, даже не станет называть его фамилию. Крутиков помогает супертипу отмывать криминальные деньги. Того типа плотно пасут и даже прослушивают его разговоры, но у него большие связи, и до сих пор всегда ему удавалось выкрутиться. Так что сейчас операция проводится в большой секретности, и капитану Мехреньгину там ловить нечего.
В это время на лестнице показался начальник капитана подполковник Лось.
– Здрасте, Игорь Олегович! – хором грянули Генка с Валентином. – А вы уже из командировки вернулись?
– Вернулся, – хмуро ответил Лось, он был не в настроении, и Мехреньгин, как всегда, попал ему под горячую руку.
– Прохлаждаетесь… – протянул подполковник, – беседуете… приятно время проводите… У тебя, Мехреньгин, сколько дел в разработке?
– Ну, пять… – пробормотал Валентин и отвел глаза, – две кражи, пьяная драка в семействе Михеевых, разбойное нападение в подъезде и ограбление квартиры вдовы профессора Аксельрода.
– Пять, значит… – мрачно повторил Лось, – а тогда какого же лешего ты по этажам гуляешь в рабочее время?
Капитан опустил голову. Дел-то пять, да что толку их расследовать? Две кражи – у одной тетехи в магазине кошелек свистнули, да как же вора-то найти? А у бабки с первого этажа с лоджии торт унесли! Подростки, наверное, из хулиганства прихватили, что плохо лежит. Сама бабка виновата, решетки надо ставить и лоджию застеклять. Она бы еще на дорогу свой торт выставила! У девчонки в подъезде сумочку отняли, угрожая ножом. Она молодец, цепляться за свое барахло не стала, сразу все отдала, так хоть цела осталась. И не видела она тех парней в лицо, так что опознать не сможет.
А Зинка Михеева сама, видать, своего муженька сковородкой приложила в сердцах, а потом испугалась, что посадят, и врет, что к мужу приходил кто-то и они вместе пьянствовали.
Вот и все расследование, что тут делать… Правда, ограбление еще профессорской вдовы. Там квартира богатая, от старых времен у старухи много чего осталось. Но дверь хоть и железная, так замок плохой, его самой плевой отмычкой открыть можно. Видно, по наводке люди шли, вычислили, когда старуха в поликлинику ушла, да и обнесли квартирку подчистую. Но никто ничего не видел, аккуратно грабители действовали.
Скучно… Но начальству разве что докажешь… Поэтому капитан Мехреньгин преданно поглядел в глаза подполковнику Лосю и сказал, что он будет стараться и вообще рыть землю носом.
Лось махнул рукой и ушел, а Генка Окуньков из сочувствия к приятелю выболтал ему, где и когда будет происходить операция по поимке влиятельного и опасного преступника, которому помогает упомянутый Крутиков.
Директор Андрей Михайлович совсем не спал в эту ночь. Он мысленно прикидывал, откуда наберет сто десять тысяч долларов. Выходило, что если продать машину и небольшую укромную квартирку, которую он купил в свое время для встреч со своими многочисленными любовницами, то основной капитал можно не трогать. С этим-то он разобрался довольно быстро. Его терзал другой вопрос: если строптивая секретарша не брала денег, то куда они тогда делись?
Подумав, он решил, что самому разбираться с мерзавкой опасно – милиция в курсе, а если обращаться к бандитам, то себе дороже обойдется. Нет, видно, с деньгами придется расстаться навсегда. На этой грустной ноте он прервал свои размышления и задремал как раз под утро.
Утром он поднялся с больной головой и в отвратительном настроении. Он выпил кофе и собрался уже отправиться на работу, когда в дверь его квартиры позвонили.
В первый момент Андрей Михайлович подумал, что уже начались неприятности из-за пропавших денег. Он беззвучно подкрался к двери и выглянул в «глазок».
На лестнице стоял Родственник.
Он так и называл этого типа – Родственник, с большой буквы.
На самом деле он не был родственником Андрея Михайловича, он был всего лишь братом его бывшей жены. Это называется то ли шурин, то ли деверь – Андрей Михайлович всегда путал эти слова и поэтому называл Витасика просто Родственником. Они уже давно развелись с женой, так что всякое родство с Витасиком прекратилось, к большому облегчению Андрея Михайловича.
Потому что Витасик его сильно раздражал. На взгляд Крутикова, он был абсолютно бесполезный пустой человек. Нигде толком не работал, зато много бегал и суетился, что-то кому-то передавал, постоянно торопился на какие-то важные, по его словам, встречи и увлекался самыми бредовыми проектами. Проекты эти, разумеется, лопались, и Витасик оставался в полном прогаре. От Андрея Михайловича ему вечно что-нибудь было нужно, чаще всего – денег.
Он так и остался должен Андрею две тысячи долларов – для самого Крутикова сумма смешная, но для Родственника – очень значительная, поэтому его появление перед дверью было необъяснимо.
И вдруг Андрея Михайловича осенило. Вот бывает так – наступает внезапное озарение, и в одну секунду человек видит перед собой выход там, где раньше был полный тупик. План высветился перед мысленным взором Андрея Михайловича во всех мельчайших подробностях.
Он открыл дверь и впустил Родственника в квартиру.
– Что – никак ты мне деньги хочешь вернуть? – спросил Андрей Михайлович самым невинным тоном.
– Что? – переспросил Витасик, нервно потирая руки. – А, нет, извини, сейчас никак… у меня временные трудности… Но уже вот-вот… Я точно отдам…
– Чего ж ты тогда притащился? – Андрей Михайлович смотрел на Родственника неприязненно. – Там, между прочим, проценты набегают…
– А? Да… проценты… Андрей, дай мне еще двести баксов! Для ровного счета… я тебе все сразу отдам…
– Для ровного счета? – переспросил Андрей. – Странный какой-то счет… Ты вообще-то что, думаешь – я эти деньги печатаю? Или рисую?
– Андрей, ты не понимаешь! – Витасик округлил глаза. – Я проценты должен отдать… обязательно сегодня… такому человеку страшному…
– А мне, значит, не должен? Или я – не страшный?
– Но ты же все-таки родственник…
Андрею Михайловичу стало скучно дальше куражиться над Родственником, и он выдал нейтральным тоном:
– Я дам тебе двести долларов. Только не просто так, а за одну услугу…
– Все, что угодно! – выпалил легкомысленный Витасик. – А что нужно сделать? Куда-нибудь съездить?
– Ага, съездить! – Андрей усмехнулся. – Съездить в бизнес-центр «Старая крепость», зайти там в туалет и поменять портфель… один портфель взять, а другой поставить на его место…
И он подробно изложил Родственнику, что тот должен сделать.
– Нет! – выпалил Витасик, выслушав его до конца. – Я не могу… я боюсь… ты же знаешь, я к таким вещам не приспособлен…
– А к каким вещам ты приспособлен? – неприязненно проговорил Андрей Михайлович. – Деньги клянчить? Слушай, Родственник! Вот тебе двести долларов, и вот твоя расписка на две тысячи. Я ее порву у тебя на глазах, если ты сделаешь то, что я прошу!
– И двести долларов? – уточнил Витасик.
В его душе страх боролся с жадностью.
– И двести долларов! – И Крутиков помахал перед носом Родственника двумя аппетитными бумажками.
Во время обеда он сидел за столиком ресторана на третьем этаже «Старой крепости». Напротив него сидел тот самый человек, которому он должен был отдать деньги. Это был толстый, неопрятный тип в мятом, очень дорогом костюме. Он неаккуратно ел, давясь и роняя на себя крошки, и смотрел на Андрея Михайловича с насмешкой и неприязнью. Одним словом – неприятный человек. И очень опасный.
– Принес? – осведомился неприятный человек, проглотив кусок творожного торта.
– А как же! – Андрей пододвинул ему портфель. – Разве я вас когда-нибудь подводил?
– Ты вроде пока живой – значит, не подводил. – Неприятный человек расстегнул портфель, заглянул в него и удовлетворенно хмыкнул: – А вчера мне твой голос не понравился. И болтовня эта – деньги пропали, ограбили тебя…
– Да это так, – пробормотал Крутиков, – минутная слабость…
– Ох, не понравился мне твой голос! – продолжал, не слушая, его собеседник. – Я даже подумал, что придется подумать о твоем увольнении…
Андрей Михайлович взмок: увольнял этот человек навсегда, одним из нескольких проверенных способов – пуля в голову, или под гусеницы бульдозера, или камень на шею – и в воду…
Неприятный человек застегнул портфель и отвернулся, чтобы подозвать официанта.
И тут Андрей Михайлович, потея от страха, бросил в его чашку с кофе маленькую белую таблетку.
– Принеси еще кусок торта! – бросил неприятный человек подоспевшему официанту. – Какие-то у вас, блин, порции маленькие!
– Ну, если у вас больше нет претензий, я, пожалуй, пойду… – робко проговорил Андрей Михайлович.
– Я не возражаю, – осклабился неприятный человек. – Иди, работай!
Но Андрей Михайлович далеко не ушел. Он пересек зал и устроился в самом дальнем его конце, за большой кадкой с крупным разлапистым растением. Неприятный и опасный его собеседник жадно съел кусок торта, сыто отрыгнул и откинулся на спинку стула. Тут же возник официант и согнулся угодливо. Человек махнул рукой – мол, не надо больше ничего, неси счет. Андрей Михайлович поглядел на часы и вытянул голову из-за дерева.
Началось! Страшный тип вдруг громко охнул и выпрямился на стуле. Глаза его выкатились из орбит, казалось, он с изумлением прислушивается к тому, что происходит внутри его. Вдруг он булькнул и вскочил со стула. Подбежавшего официанта со счетом он смел одним движением руки и устремился к туалету, вспомнив в последний момент о портфеле с деньгами и зажав его под мышкой.
Андрей Михайлович выждал две-три минуты.
Неприятный и опасный человек давно уже находится в туалете – а Витасик, бестолковый Родственник Крутикова, так и не появлялся!
И Андрей Михайлович понял справедливость старого правила: если хочешь, чтобы дело было сделано, – делай его сам.
И в который раз порадовался своей предусмотрительности.
Выскочив из ресторана, подбежал к своей машине и вытащил из багажника заранее приготовленный портфель. Точно такой же, как тот, что он только что отдал тому самому опасному и неприятному человеку.
Дело в том, что три часа назад, когда он пришел в магазин за портфелем для Родственника, вместо одного он купил два одинаковых портфеля. Честно говоря, он поступил так не от большого ума, а от жадности: в магазине проходила акция, и два портфеля можно было купить по цене одного.
Короче, Андрей Михайлович схватил запасной портфель и устремился обратно в «Старую крепость». Но на этот раз он не задержался в ресторане, а прямиком проследовал в сортир.
Занята была только одна кабинка, из которой доносились мучительные стоны и ругань – маленькая белая таблеточка действовала отменно.
Андрей Михайлович юркнул в соседнюю кабинку, закрыл за собой дверь и согнулся в три погибели, чтобы заглянуть в пространство между полом и разделяющей кабинки пластиковой стенкой.
И тут же увидел вожделенный портфель. Портфель с деньгами, которые раздобыл с таким трудом и на чрезвычайно короткое время.
Опасный человек в соседней кабинке снова издал мучительный стон, переходящий в цветистую матерную тираду. Ему было сейчас явно не до портфеля. Андрей Михайлович запустил руку в просвет, схватил портфель, торопливо втащил в свою кабинку и поставил на его место свой, точно такой же.
Он перевел дыхание и вытер пот со лба.
Кажется, все прошло гладко, его страшный сосед ничего не заметил.
Тот издал еще один стон, который постепенно затих и сменился глубоким вздохом полного удовлетворения.
Зашуршала бумага, зажурчала спускаемая вода, и наконец хлопнула дверца кабинки.
В туалете наступила тишина.
Андрей Михайлович выждал для верности еще пару минут и тоже покинул туалет, прижимая к груди драгоценный портфель, добытый с таким трудом и с несомненным риском для жизни.
И едва он вышел из дверей туалета, как на него навалились двое здоровенных парней с квадратными челюстями и могучей мускулатурой. Они заломили руки Крутикова за спину, а третий человек, постарше и посолиднее, с пронзительным милицейским взглядом, взял у него портфель и проговорил протокольным голосом:
– Крутиков Андрей Михайлович?
– Да, это я… – пропыхтел Крутиков. – А в чем дело?
– Пройдемте с нами!
Андрея Михайловича провели в служебную комнату местной охраны. Это была комната без окон, но зато с большим количеством мониторов, на которых просматривалось все, что происходит в «Старой крепости». В комнате находилось довольно много людей, и все они с интересом уставились на Крутикова.
За столом посреди комнаты сидел тот самый опасный и неприятный человек, с которым Крутиков только что плодотворно общался. На столе перед ним красовался портфель – точная копия изъятого у Андрея Михайловича. Судя по всему, этого человека, как и Крутикова, задержали на выходе из сортира.
– Вы знакомы? – проговорил тот человек, который руководил задержанием. По пристальному и пронзительному взгляду Крутиков подумал, что это следователь.
– Первый раз вижу этого человека! – выпалил Крутиков. Опасный и неприятный человек промолчал.
– Первый раз? – насмешливо проговорил следователь. – А камера видеонаблюдения зафиксировала, что вы только что сидели за одним столиком и оживленно беседовали!
– Ну, он ко мне случайно подсел… – пробормотал Андрей Михайлович. – Или я к нему…
– Ага, – следователь хмыкнул. – И совершенно случайно вы поменялись портфелями?!
– Портфелями? – глупо переспросил Крутиков. Больше ему ничего не оставалось.
– Это ваш портфель? – осведомился следователь у опасного и неприятного человека.
Тот промолчал.
– Молчание – знак согласия! – Следователь оглядел присутствующих торжествующим взглядом и проговорил: – Открываем портфель! Понятых прошу быть внимательнее!
Лицо у него было такое, какое бывает у фокусника, собирающегося вытащить из шляпы живого кролика, букет цветов и финский двухкамерный холодильник.
Он открыл злополучный портфель и вытряхнул на стол его содержимое.
На стол вывалилась целая стопка глянцевых журналов с обнаженными красотками – «Плейбой», «Пентхаус» и подобные популярные издания. Андрей Михайлович сунул их в портфель, прежде чем идти на встречу, для веса.
Лицо следователя разочарованно вытянулось – как у фокусника, который вместо кролика и дорогостоящей бытовой техники вытащил всего лишь использованный трамвайный билет. Ну да, подумал Андрей Михайлович, разумеется, он явно ожидал увидеть совсем другое. Груду валюты, вот что он ожидал увидеть на столе. Но эта радость его еще ожидает… – И Крутиков тоскливо взглянул на второй портфель. На тот, что был изъят у него самого.
И в то же мгновение перехватил взгляд опасного и неприятного человека. Ведь не только следователь был уверен, что из портфеля посыплются деньги. Взгляд опасного человека исполнился ненависти и обещал Крутикову очень большие неприятности.
– Ну что? – неприятный человек насмешливо взглянул на следователя. – Вы удовлетворены? У вас ко мне больше нет вопросов? Я могу быть свободен?
– Нет, подождите… – ответил следователь, правда, без прежней уверенности. – Мы сейчас откроем второй портфель… понятые, внимание!
Он открыл портфель Крутикова, вытряхнул на стол его содержимое…
На этот раз Андрей Михайлович удивился не меньше самого следователя. Вместо денег на стол выпала какая-то дурацкая шапка.
– Ну что? – опасный человек откровенно веселился. – Теперь-то у вас точно нет вопросов?
И тут к столу подошел еще один человек, которого Крутиков до сих пор не замечал. Невысокий человек в очках, с совершенно невзрачной внешностью. Его лицо показалось Андрею Михайловичу знакомым, и, приглядевшись, он узнал милицейского капитана, который приходил к нему на работу. Еще такая странная фамилия… Мех… Мехреньгин…
– Минуточку! – проговорил капитан, взяв в руки выпавшую из портфеля шапку. – Шапка женская зимняя, в форме капора, мех шиншиллы. Точно такая же шапка числится среди вещей, пропавших при краже из квартиры вдовы профессора Аксельрода. Как вы объясните этот факт, Андрей Михайлович? – И капитан пристально уставился на Крутикова.
– Никак! – искренне ответил тот. – Понятия не имею, откуда здесь взялась эта дурацкая шапка!
– А придется вспомнить! – Губы капитана сжались, как железные челюсти капкана, и Крутиков понял, что попал всерьез и надолго.
Кто легко мог бы ответить на вопрос о шапке – это Витасик, невезучий и безалаберный родственник, точнее – Родственник Крутикова.
Когда Андрей Михайлович поручил ему подменить портфели в «Старой крепости» и велел что– нибудь сунуть в портфель для веса и объема, Витасик сунул в свой портфель эту злополучную шапку.
Он часто выполнял мелкие поручения своих многочисленных знакомых, и платили ему не всегда деньгами. Вот и шапку ему дал в оплату какой-то услуги один очень смутный человечек. Витасик сперва шапку брать не хотел, но потом подумал, что подарит ее своей даме сердца Антонине. С Антониной они недавно поссорились, и какой-то подарок был бы сейчас очень кстати.
Однако Антонина, увидев шапку, чуть не спустила Витасика с лестницы.
– Что ты мне подсовываешь? – вопила она, потрясая головным убором. – Какая-то крыса! Какая-то кошка драная! Да еще и фасон допотопный! Такое моя бабушка и то не носила! Что это за дрянь? На какой помойке ты ее подобрал? Забери немедленно и убирайся, можешь своей шапкой подтереться!
Витасик совету Антонины не последовал, однако шапка валялась у него в прихожей, вечно попадаясь под руку и напоминая о неприятном, поэтому, когда Андрей Михайлович поручил ему провернуть операцию в «Старой крепости», Витасик, недолго думая, сунул шапку в портфель, чтобы придать ему форму.
Он пришел в «Старую крепость» чуть не на час раньше назначенного времени и слонялся перед входом в ресторан.
В конце концов местный охранник стал на него косо посматривать, и тогда Витасик отправился прямо в туалет, решив на месте дождаться нужного человека.
Он занял одну из кабинок, заперся изнутри и даже залез с ногами на унитаз, чтобы его нельзя было заметить снаружи.
В такой неудобной позе Витасик просидел примерно полчаса. Наконец дверь хлопнула, и в туалет ворвался, пыхтя и ругаясь, какой-то тип.
Витасик выглянул в дырку и увидел, что человек этот соответствует описанию, а самое главное – у него в руке точно такой же портфель, как у самого Витасика.
Человек с портфелем заперся в соседней кабинке, и оттуда понеслись малоприятные звуки.
Витасик едва слышно сполз с унитаза, опустился на колени и заглянул в соседнюю кабинку.
Вот он, портфель! Стоит на самом виду!
Витасик зажмурился, выдохнул и молниеносным движением поменял портфели.
Потом он снова взобрался на унитаз и замер там, прижимая портфель к груди и дожидаясь подходящего момента, чтобы сбежать.
В это время дверь туалета хлопнула.
Витасик снова выглянул в дырку и увидел Андрея Михайловича.
Крутиков вошел, держа в руках еще один портфель.
Оглядевшись, он скрылся в кабинке по другую сторону от неприятного незнакомца.
Витасик не понимал происходящее, но это его мало беспокоило: он сделал то, что ему велели, и рассчитывал на вознаграждение.
А пока он просто выжидал.
Через несколько минут ушел из туалета незнакомец, чуть позже – Крутиков. Витасик для верности выждал еще пару минут и тоже выбрался на свободу.
Однако в холле, куда он попал, происходили какие-то странные вещи. Там толкались подозрительные личности, в которых Витасик, со свойственным ему обостренным чувством опасности, признал сотрудников милиции. Витасик заволновался и на всякий случай спрятался за колонну, выжидая удобный момент, чтобы проскользнуть к выходу.
И тут случилось нечто невероятное.
Открылась одна из неприметных служебных дверей, и оттуда вывели Андрея Михайловича.
Всегда представительный и уверенный в себе, сейчас Крутиков выглядел пришибленным, опустошенным и раздавленным. Он шел, убрав руки за спину и опустив глаза, а с двух сторон его придерживали за локти плечистые парни с милицейской выправкой.
Следом за Крутиковым вели еще одного человека – того самого, у которого Витасик подменил портфель…
Кстати, сзади арестованных шли двое милиционеров постарше, которые несли два точно таких же портфеля, как тот, что был в руках у Витасика. Причем несли они несколько на отлете и с большим почтением – не как обычные портфели, а как важные улики и вещественные доказательства.
«Ох, ни фига себе! – подумал Витасик. – Ни фига себе!»
Других, более членораздельных мыслей у него не возникло.
Зато возникло отчетливое чувство, что он влип. И вместо законного вознаграждения за успешно проделанную работу запросто может получить срок.
Портфель, который он все еще прижимал к себе, жег ему руки. Витасик хотел поскорее избавиться от этого опасного предмета и уже собрался было поставить его на пол за колонной, но тут он перехватил взгляд местного охранника и с самым независимым видом направился к выходу.
Крутикова и неприятного незнакомца уже посадили в милицейские машины, но оперативники все еще крутились возле входа в бизнес-центр, и Витасику пришлось бы пройти мимо них с компрометирующим портфелем. На его счастье, возле самых дверей остановился большой туристский автобус, полный детей. Двери автобуса распахнулись, дети высыпали на тротуар. Воспользовавшись суматохой, Витасик торопливо закинул злополучный портфель в багажное отделение автобуса и быстро зашагал прочь, насвистывая какую-то жизнерадостную мелодию и оглядываясь по сторонам.
Напоследок он бросил взгляд на автобус. На его лобовом стекле красовалась табличка:
«Каменск-Уральский детский дом № 4».
– Эй, Валентин! – окликнул Мехреньгина в столовой Генка Окуньков. – Давай сюда!
Мехреньгин поставил поднос на свободное место и с неодобрением поглядел на четыре котлеты, тесно расположившиеся на Генкиной тарелке. Все знали, что буфетчица Катя неравнодушна к Генке и дает ему двойные порции. Генка, со своей стороны, поглядывал на Катю благосклонно и даже подумывал жениться, чтобы не платить за обеды.
– Какие новости? – спросил он.
Генка с сожалением оторвался от котлет и рассказал, что того опасного типа пришлось выпустить, поскольку улик против него опять не нашлось. Куда делись деньги – непонятно. И ведь это представить невозможно, что тип с Крутиковым встречались для того только, чтобы обменяться эротическими журналами, да то и далеко не новыми.
Валентин усмехнулся. Его-то Крутиков вывел на своего бывшего родственника, а тот с перепугу тут же выболтал имя того, от кого получил шапку. При этом выглядел родственник таким радостным, что Мехреньгин невольно заподозрил, что за ним числится еще что-то.
– Мехреньгин! – раздался над ним начальственный бас подполковника Лося.
– Здрасте, Игорь Олегович! – Валентин вскочил, с грохотом опрокинув стул.
– Молодец, Валентин, – гудел Лось, – оперативно раскрыл ограбление вдовы профессорской. С блеском дело раскрутил, вернули пожилой женщине почти все пожитки. Благодарность тебе в приказе будет и премию квартальную… посодействуем. Как раз к Новому году.
– Стараемся… – не по уставу ответил Мехреньгин, – работаем…
– Везет же людям, – сказал Генка Окуньков, дожевывая очередную котлету.
