Книга: Боль любви. Мэрилин Монро, принцесса Диана
Назад: Чарльз
Дальше: Сыновья

Камилла

Есть человек, которого я обвиняю во всем, – Камилла. Даже на Страшном суде буду обвинять!
Когда-то, устав от связи Чарльза с Камиллой, я пожаловалась на принца королеве. Ее Величество только вздохнула:
– Я ничего не могу с ним поделать.
Она не могла, никто не мог, могла только Камилла. Камилла и делала, только в свою пользу.
Я не верю в то, что это любовь, достаточно просто посмотреть внимательно, а не вздыхая: «Она веселый и доброжелательный человек!» Она доброжелательна только по отношению к себе. Остальным этот ротвейлер улыбается так, будто готова вцепиться в горло. У Камиллы не улыбка, у нее зверский оскал. Этого не видят друзья, потому что им она не наносила своих смертельных укусов. Я испытала, я вижу.

 

Я никогда не поверю, что умный, сдержанный, прекрасно понимающий, что любой его разговор, любое слово могут быть услышаны, записаны и проданы (он лучше меня знал, что вокруг много желающих заработать на скандалах в королевской семье!), такой человек, как Чарльз, мог открыто говорить о своем желании жить в трусиках любимой женщины. Меня коробит при одном воспоминании об их несвежести, Камилла чистоплотностью никогда не отличалась.
А уж говорить о том, чтобы превратиться в коробку гигиенических тампонов…
И это все не на ушко в спальне, куда плотно закрыты двери, а по телефону!
Он мог тысячу раз повторять такое, когда они наедине, но насколько нужно быть неосторожным, потерять простое чувство самосохранения, чтобы так откровенничать…
Чарльз не тот человек, чтобы даже в страсти это могло произойти. Такое возможно только под воздействием каких-то специальных средств. Я не хочу сказать, что Камилла поит его какой-то гадостью, чтобы столько лет при откровенно лошадиной внешности держать принца при себе (в своих трусиках), нет, скорее какое-то зомбирование. Она, несомненно, зомбировала Чарльза.
Может, потому королева сказала, что неспособна что-либо поделать с сыном?

 

Кто такая эта ротвейлерша с лошадиной челюстью?
Камилла выпячивает все, что нормальная женщина стала бы скрывать: свою тяжеловесную, поистине бетонную нижнюю челюсть, отвратительные зубы (неужели нельзя посетить стоматолога и исправить кривой забор во рту и неправильный прикус?), полное отсутствие фигуры (была ли у нее талия в юности?), обвисшую грудь (в конце концов, существует пластика и корректирующее белье), грубый, прокуренный голос и особенно дурной вкус и вопиющую неряшливость.
Бедные горничные, с какими усилиями им приходится отстирывать заношенное из-за нелюбви к принятию душа белье! Вечно немытые волосы, пятна пота под мышками, запах разгоряченного тела и запах табака изо рта. Не могу вспоминать дальше, иначе снова вернется булимия.
Как может чистюля Чарльз вдыхать эту смесь запахов? Как Чарльз, для которого перестановка стаканчиков в ванной равносильна преступлению и в беспорядке валяться могут только книги и журналы, может терпеть ее разбросанное нестираное нижнее белье и пятна на одежде? Его наглаженность рядом с ее вечной помятостью, его подтянутость и ее неряшливость, его чистоплотность и ее мокрые подмышки, его пресловутая сдержанность и ее болтливость…
Может, в этом секрет, в их разности, ведь разное притягивает? Вовсе нет, ни у кого другого он такого не потерпел бы. Не любит меня, но детей-то Чарльз обожает, однако попробовал бы Уильям не принять душ после верховой езды или не сменить футболку, выпачканную травой или потом! Никому нельзя быть болтливыми, вонючими, некрасивыми грязнулями, только Камилле можно.

 

Я завидую? Когда-то было и такое. Из-за этой женщины я прошла через ад: безумную ревность, неимоверные унижения, попытки суицида, отчаянье… и наконец освободилась. Камилла ничто! Теперь она просто действительно вонючая грязнуля, которая при помощи каких-то манипуляций держит Чарльза в своих трусиках, и никто не способен вытащить его оттуда.

 

Чарльз и Камилла меня просто недооценивали, считая серой мышкой во всем. Теперь я могу сознаться, что знаю о Камилле столько, сколько едва ли знает о себе она сама. Даже когда брак рухнул, я продолжала интересоваться всем, что связано с этим ротвейлером. Я уже понимала, что она вцепилась в горло Чарльза навсегда, не важно, на ком он женат и женат ли вообще, Чарльз мог взять себе целый гарем самых разных женщин, но он все равно бы мечтал о трусиках Камиллы.

 

Камилла умеет ждать, она очень хорошо умеет ждать. Виндзоры скоро это поймут. Камилла не станет, как истеричка Диана, устраивать скандалы, нет, она действует, как питон. Однажды в фильме я с ужасом наблюдала, как питон заглатывал жертву: он ее словно облекал собой, обволакивал, усыпляя медлительностью и спокойствием.
Камилла – питон, она медленно-медленно заглотила Чарльза, а потом проглотит также и всех остальных. Это все будет тихо и спокойно, без скандалов и битья посуды, Виндзоры даже не заметят, что они уже в желудке Камиллы и перевариваются.

 

Об учебе Камиллы в Дамбреллсе написано столько ужасов, что можно подумать, будто бедная девочка героиня, если выжила. Но никто не говорит, что все школы с полным пансионом таковы, если не хуже. Везде дети живут во вполне спартанских условиях и вынуждены защищать себя от сверстников сами или дружить с ними.
«Школа без ковров» в Дамбреллсе ничем не отличалась от моей собственной, у нас тоже не было пушистой подстилки под ногами и отдельного душа у каждой комнаты. И нас тоже немилосердно наказывали за разбросанные в беспорядке вещи. Но почему-то у всех остальных это воспитало аккуратность и чистоплотность, а у Камиллы совсем наоборот. Ее пресловутая неряшливость скоро войдет в поговорку.
Плохо наказывали или это настолько в ее натуре, что ничем не исправить? Наверное, привычка раскидывать свое нижнее белье неистребима, как и отсутствие привычки мыться.
Она ведь была симпатичной девочкой со светлыми кудряшками, неплохой чистой кожей, что же такое надо делать, чтобы превратиться черт знает во что?! Единственное место, где Камилла выглядит хоть как-то прилично, – охота. Охотничий костюм вечно в собачьей шерсти, как и все остальное вокруг нее, но все же имеет довольно сносный вид. В остальном это помятая, потрепанная жизнью женщина, словно только что проснувшаяся и натянувшая первое попавшееся под руку в шкафу платье, хорошо если не наизнанку.

 

Заполучить Камиллу в любовницы? Это не так уж сложно, до Чарльза она не отказывала никому, кого не оттолкнули запах табака изо рта и откровенная неопрятность. «Свой парень» легко становилась своей в постели. Одиннадцать любовников в 23 года – немалый опыт. Со времени ее связи с Чарльзом многие приятели вздохнули с облегчением, больше не приходилось опасаться атак неряхи, теперь любые отказы могли мотивироваться нежеланием причинять неприятности принцу.
В то время, насколько мне известно, Камилла была любовницей своего будущего мужа Эндрю. Одной из… красавчик Эндрю себя никогда не ограничивал. Для экзотики можно завести и ротвейлера.
Но хранить верность этому бульдогу в юбке Эндрю не собирался, такой красавчик не мог быть верен одной женщине, особенно если та не так уж хороша собой и весьма доступна.
Обнаружив, что в постели Эндрю другая, Камилла устраивала сопернице такой скандал, что бедолага обычно предпочитала поспешно ретироваться. Правда, бывали упорные, отвечавшие Камилле тем же, тогда перепалка становилась совсем яркой. Эндрю это нравилось, он с удовольствием наблюдал, как две женщины выясняют из-за него отношения, а потом просто уходил к третьей.
Но сколько бы и кого бы он ни приводил к себе в квартиру, упорней всего в ней присутствовала Камилла.

 

Эндрю Паркер-Боулзу было легче: он никогда не любил Камиллу, ему просто приказали жениться, и он выполнил королевский приказ. Возможно, самого приказа не было, Паркеру просто дали понять… Он понятливый…
Зачем это нужно королевской семье? Здесь убивали двух куропаток одним выстрелом: во-первых, убирали от принца Чарльза нежеланную любовницу, имевшую слишком заметный хвост любовных связей, к тому же не подходившую на роль супруги наследника престола. Во-вторых, связывали узами брака Эндрю Паркер-Боулза, в которого была влюблена принцесса Анна, но который по тем же причинам, что и Камилла Чарльзу, не подходил Анне. У Паркера тоже были многочисленные связи и слишком легкомысленная репутация.
Камилла была влюблена в Эндрю как кошка и жила с ним давным-давно. При этом Чарльз относился к их связи спокойно, как и Паркер к связи своей любовницы с принцем.
По замыслу Камиллы, я должна была стать четвертой в этом браке, просто мы с Эндрю Паркером, получив каждый по своему куску пирога, должны сидеть в сторонке, наблюдая, как милуются эти двое. Паркер сидел, я не захотела!

 

Правда, когда опубликовали телефонный разговор Чарльза и Камиллы, не выдержал даже Эндрю Паркер-Боулз: он все же развелся со своей неверной женой, словно только что заметив ее неверность. Но это мало расстроило Камиллу, она уже не любила Эндрю.
Я сомневаюсь в том, что она любила Чарльза. Во всяком случае, долгие годы начала своего брака с Эндрю Паркер-Боулзом не любила.
У них образовалась странная четверка: принц любил свою Камиллу, Камилла – красавчика Эндрю, принцесса Анна тоже любила Эндрю, а сам Паркер-Боулз сегодня одну, завтра другую. Он флиртовал с Камиллой, но, хорошо зная ей цену, не торопился осчастливливать предложением. Долгих шесть лет она осаждала Эндрю, но тот не сдавался.
Тогда, видно, в знак протеста или желая заставить упорного Паркера хотя бы ревновать, Камилла принялась флиртовать с Чарльзом. Она рассказывала, что поинтересовалась его пони, Чарльз оглянулся и влюбился раз и навсегда. Мне больше верится в вопрос, который задала Камилла в первую же минуту знакомства:
– Моя прабабушка была любовницей вашего прадедушки. Как вам это?
Такой вопрос вполне в духе Камиллы, один из ее приятелей рассказывал (конечно, не мне, ее приятели меня терпеть не могут!), что ему Камилла предложила посмотреть наполнение ее декольте. Весьма говорящий способ заводить знакомства! Правда, в декольте было что посмотреть, это позже все повисло. Удивительно, она никогда не была красавицей, но была весьма привлекательной, почему же превратила себя черт знает во что?!
Я вполне поверю в более жесткий вариант знакомства потому, что Камилла так же жестко познакомилась с Эндрю, атаковав его с первых минут и настолько активно, что красавчик даже не смог толком защититься. Тогда челюсть Камиллы еще не выпячивалась так сильно и она не производила впечатления ротвейлера, однако вцепиться все равно умела. Камилла просто жила у своего приятеля, и родителей это нимало не беспокоило.
Но Эндрю вовсе не был столь влюблен, жить с доступной девушкой – это одно, а хранить ей верность – совсем другое. Никакой верности, если привлекательная и доступная девчонка предлагает себя, почему бы не взять, но при чем здесь какие-то обязательства?
Ротвейлеровская хватка Камиллы уже тогда проявлялась во всей красе: единожды вцепившись, она никогда не отпускала.
Камилла билась за своего любовника как могла. Заметив очередную его пассию, она просто подходила к девушке и интересовалась, что та делает рядом с ее парнем. Находились те, кто отвечал подобающе:
– Когда он мне надоест, можешь получить его обратно…
Девушка с массивной нижней челюстью ждала, терпеливо ждала своего неверного любовника обратно. Иногда мне ее бывает даже жалко, потому что по сути она не видела ничего хорошего, любовники сбегали, Эндрю, которого заставили на ней жениться, с первого дня не был верен, Чарльз, хотя и прилип к ней сразу, не нашел сил даже просто сделать предложение…
Меня всегда удивляло то, что Чарльз прилип к этой женщине, прекрасно понимая, через сколько рук она прошла и со сколькими делила своих любовников. Конечно, это нормально в обществе тех, с кем общался Чарльз, но это было совершенно неприемлемо для меня. Я могу понять связь, даже внебрачную, когда есть любовь, но спать сегодня с одним, завтра с другим… это смахивает на нечто не слишком красивое…

 

Около семи лет Камилла не могла заставить Эндрю сделать себе предложение: наставляя рога сам, он не желал быть рогоносцем, к тому же внешность Камиллы откровенно портилась с каждым годом, и Паркер, видно, подозревал, что дальше будет хуже. Если это так, то он прав, женившись на просто несимпатичной двадцатипятилетней девушке, он получил основательного ротвейлера через некоторое время.
И все же жениться пришлось…
Эндрю – бравый военный, серьезно понравился принцессе Анне. Но капитан с таким шлейфом связей и нагрузкой в виде Камиллы совершенно не устраивал королевскую семью. Паркер-Боулз в виде супруга принцессы даже не рассматривался, несмотря на то что королева была его крестной. Но Ее Величество крестила многих, даже моего брата Чарльза, и следить за всеми крестниками, а тем более помогать, не собиралась. А вот приказать – пожалуйста.
Когда стало ясно, что Камилла затащила Чарльза в постель основательно, во избежание неприятностей королевская семья приняла меры. Конечно, жениться без согласия монарха принц просто не имел права, это означало бы потерю права на трон, но боюсь, что потерявшего голову Чарльза это мало испугало, каким бы послушным сыном он ни был. Видимо, это поняла и королевская чета, потому что принца срочно отправили в полугодовое плаванье, а Эндрю Паркер-Боулза вызвали для решительной беседы.
Закончилось все вполне предсказуемо, Эндрю красив, но не глуп, он сразу понял, что стать супругом принцессы ему не позволят, а потому решил помочь королевской семье, взяв на себя заботу о страшно мешавшей Камилле. Когда Чарльз вернулся из похода, он обнаружил, что его любовница замужем.
Камилла получила то, что хотела, хитрым маневром с Чарльзом поставив себе на службу королевскую семью. Удивительно, но Их Величества даже не поняли, как их использовали.
Однако, получив Эндрю в супружескую постель, Камилла вовсе не собиралась отказываться от принца в качестве любовника. Такая связь давала многое, а прогнав Чарльза от себя, она многим рисковала. Полагаю, что королева была согласна с такой ситуацией по причине того, что одна постоянная любовница, к тому же счастливо выданная замуж, гораздо лучше толпы девушек с амбициями.
Сложилось вполне приемлемое для королевской семьи положение – принц перестал бегать за юбками (во всяком случае, умерил свой пыл, ограничившись парочкой), у него была связь с замужней женщиной, муж которой вполне согласен с такой связью, и скандала не предвиделось. Наверняка женитьба на ротвейлере и терпимость к ее изменам (хотя к изменам с принцем) и были условием повышения по службе Эндрю. Не могу его осуждать, Паркер-Боулз, вынужденный расстаться с принцессой Анной и жениться на той, на которой не собирался делать этого добровольно, просто выторговал себе плату за такую жертву.
Когда они с Камиллой наконец развелись после грандиозного скандала с признанием принца в изменах и публикации книги о нашей с ним семейной жизни, Эндрю быстро женился на прекрасной женщине и вполне счастлив. Это доказывает, что он много лет вынужден был носить колпак рогоносца не по собственной воле, а по принуждению. По сути, Камилла испортила жизнь не только нам с Чарльзом, но и человеку, которого действительно любила, по крайней мере в молодости.
Паркера мне жаль не меньше, чем себя. Но я хотя бы боролась, а Эндрю просто терпел. Не думаю, что красивому, сильному человеку были приятны постоянные намеки и откровенная связь его жены с принцем. Ведь однажды Камилла и Чарльз принялись открыто обниматься и целоваться прямо перед мужем на какой-то вечеринке. Чувствуя себя облитым грязью, Эндрю сумел «сделать лицо», посмеявшись:
– Похоже, принцу нравится моя жена. Как и он ей.
Едва ли это способствовало хорошему настроению и отношению к Чарльзу, хотя Эндрю никогда ничего открыто не выражал. А может, ему было на руку, что принц занимает его супругу, иначе она заставляла бы обниматься с собой мужа? Только опостылевшей или никогда не любимой жене можно простить столь откровенные измены.
В обществе лошадников Камиллы такое поведение не было чем-то постыдным или осуждаемым. За фасадами улыбок и светской болтовни скрывается такое, что обычным людям может показаться развратом и полным крахом моральных устоев. Супружеская измена? Что тут такого? Это только наивная дурочка Диана могла считать, что в браке надо быть верными, если уж дал слово у алтаря, то старайся полюбить спутника или спутницу жизни.
Ничего подобного, Чарльз, имея перед собой пример семьи Паркер-Боулзов, считал, что и в его собственном браке так же. Будет изменять супруга или нет, не важно, только чтобы не мешала его собственной связи. Главное, чтобы не пронюхали газетчики, а свои друзья не выдадут. Да и как выдать, если у самих творится это же.
У них «типично английский брак». Почему это называется так? В английских семьях принято изменять еженедельно? Неужели это действительно нормально – жизнь вчетвером, когда у мужа любовница, а у жены любовник и все всеми довольны?
Я так не хотела, я не хотела английский брак, подобный Паркерам.
«Славная» Камилла, как ее называли в своих интервью приятели, не понимала таких проблем. Позже она спросит меня, чего же мне не хватает?
Мне не хватало нормальной жизни, когда люди, поклявшись перед алтарем быть верными, эту клятву соблюдают!

 

После замужества Камиллы ее связь с Чарльзом не только не прекратилась, она окрепла. Теперь у ротвейлера было положение замужней дамы, свой дом, муж, отсутствующий пять дней в неделю, и любовник из королевской семьи, живущий в соседнем поместье, куда четверть часа езды на автомобиле. Чего же лучше? Любовь? Эндрю можно больше не любить, он уже женился. А Чарльзу нужна секс-мамочка, он ее получил. Принц, который не мог никому ни на что пожаловаться в своей семье, это сочли бы признаком слабости, с удовольствием плакал на массивной груди своей замужней любовницы.
Кажется, я наконец поняла секрет притягательности Камиллы для Чарльза!
В семье Чарльза воспитывали как наследника престола, требуя с него, как с наследника. Он все время должен был соответствовать: требованиям Ее Величества быть сдержанным, вдумчивым, серьезным, без этого будущему королю нельзя; требованиям отца – герцога Эдинбургского, принц Филипп ждал от сына физической и моральной крепости, способности противостоять любым невзгодам и проблемам; бабушки – королевы-матери, которая желала видеть внука умелым ловеласом, для которого нет никаких проблем ни в общении с девушками, ни в их соблазнении, ни в сокрытии этих фактов от общественности; сами девушки желали видеть в Чарльзе блестящего танцора, любовника, наездника; и даже в его команде по поло ожидалось, что самым лучшим игроком будет именно принц (а кто же еще!)…
Я понимаю, каково это, когда все вокруг требуют стать лучшим, самым сильным, ловким, умным, умелым… И только Камилла ничего не требовала, она принимала Чарльза таким, какой он есть. Не критиковала оттопыренные уши, как отец, не хмурилась при малейшей неудаче, как мать, не ожидала спортивных побед, и даже постельных тоже, она позволяла Чарльзу быть слабым, несчастным, но при этом чувствовать себя ее защитником! Если у принца была малейшая возможность, он помогал несчастной Камилле, утешал, когда у нее что-то болело, дарил подарки, оплачивал счета, привозил новые сорта растений, лечил лошадей…
Удивительно, но Камилла никогда не способствовала укреплению характера Чарльза. Принц не был нужен ей сильным и уверенным в себе, способным не только флиртовать с девушками, но и настаивать на своем в семье. Куда проще с неуверенным Чарльзом, который прибегает поплакать на груди у мамочки, подолгу послушно ждет на кухне, пока разъедутся ее гости, или вообще ужинает с подноса в детской, потому что Камилла занята.
Такой Чарльз послушен и ест с руки, он никуда не денется. А потом мамочка Камилла приласкает, погладит по волосам и выслушает долгие жалобы на трудную жизнь наследника престола. Нет, она не посоветует, потому что у Камиллы образование не выше моего, а интересуется она мало чем, но пожалеет, даст выговориться, выплакаться, прочувствовать собственную уникальность и неповторимость, отрешенность от жестокого мира.
Чарльз всегда знал, что у него есть вот эта грудь, уткнувшись в которую можно пожаловаться на всех: королеву, герцога Эдинбургского, жену, газетчиков… Помочь не поможет, но пожалеет и выслушает.
В этом наша с Камиллой разница – я считала, что вышла замуж за принца, сильного, взрослого человека (Чарльз старше почти на тринадцать лет), мне самой была нужна помощь и защита, нужен совет и пусть не грудь, но плечо, в которое я могла бы поплакать, ища защиты. Но Чарльз не мог мне дать его.
Что было бы, избери и я грудь Камиллы для жалоб? Забавно…

 

Теперь я знаю, что это не Чарльз выбрал меня и даже не королевская семья или наши бабушки. Меня выбрала Камилла. Заметив юную глупышку, полную сказочных иллюзий и надежд, ротвейлер поспешил вцепиться изо всех сил. Я устраивала не только королеву-мать, я прежде всего устраивала любовницу будущего мужа.
Камилла справилась бы даже с моей идеализацией брака, с тем, что я не желаю делить мужа ни с какими любовницами, не желаю измен. С этим она могла бы что-то поделать, Камиллу подкосило другое, то, с чем не справилась вся королевская семья.
Никто не мог ожидать, что «глупая Диана» вдруг станет всеобщей любимицей настолько, что затмит самого принца, что это он, а не я будет стоять в стороне, пока мне пожимают руки… Популярную принцессу не задвинешь просто так на задний план не только на фотографии, но и вообще в жизни. К тому же глупая Диана в какой-то момент вдруг начала умнеть, быстро учась и набираясь не только нужных для поездок знаний, но и опыта общения с самыми разными людьми.
Камилле это должно было нравиться, ведь у Чарльза появился основательный повод для жалоб, причем какой! Этот повод объединял любовников куда основательней, чем взаимное чувство, – они сочувствовали друг дружке из-за меня!

 

Но до сочувствия было далеко, Камилла знала свою власть, и она сразу постаралась показать мне мое место. Любовница мужа пыталась дать понять, что мешать ей не следует, однако я была настолько ослеплена Чарльзом, что умудрилась ничего не заметить. Это было очень трудно, потому что все вокруг прекрасно знали об отношениях моего жениха и его давней «подружки», одна я, как маленький ребенок, закрывала руками глаза, стараясь спрятаться от темноты вокруг.
Если бы королева с самого начала сделала решительный шаг и просто потребовала от Эндрю приструнить свою супругу, а от Чарльза прекратить отношения с замужней женщиной, которые компрометировали всех (сослуживцы Паркер-Боулза даже жаловались королеве, что офицерам очень не нравится эта связь), послушный сын со вздохом принялся бы искать новую грелку для рыданий.
Но королева упустила время, когда можно было что-то исправить или предотвратить, она лишь приказала вычеркнуть Камиллу из списка приглашенных на все мероприятия, где присутствует она сама. Никто этого запрета не соблюдал, даже вычеркнутая лично мной из списка гостей нашей свадьбы Камилла все равно была на венчании, видно, пытаясь смутить меня. Не удалось.
Когда пришло время действительно прекратить эту связь, королевская семья уже ничего не могла поделать с Чарльзом, он слишком привык плакать на мощной груди любовницы. Камилла становилась с каждым годом все больше похожа действительно на ротвейлера, а Чарльзу пора спешно подыскивать невесту.
Вот тут снова сказалась хитрая расчетливость Камиллы, она подтолкнула Чарльза ко мне, и не ее вина, что дальше все развивалось не так, как она задумала, вернее, я повела себя не так, захотела нормального мужа безо всяких нагрузок в виде подержанных любовниц, захотела верности, семьи, счастья. Фи, какая глупость с точки зрения ротвейлера! Не для того она меня выбирала, чтобы я вот так портила ей столь изящный план!
Для начала любовница мужа попыталась выяснить, чего же я стою и чего от меня ждать. Заодно можно было показать мне мое и ее место, чтобы не вздумала перепутать.

 

Камилла предложила мне помощь. Она решила ввести меня в светский круг, в котором вращался принц, научить тому, что можно и чего нельзя делать в этом обществе, о чем можно и о чем не стоит говорить. Наставница действительно нужна, нужно знать запретные темы для каждого, нежелательные в каком-то определенном кругу, и то, как можно шутить.
Шутить я пока не собиралась, изучить бы, кто есть кто. Конечно, абсолютное большинство членов этого общества внешне мне были известны, но только внешне, сложные взаимоотношения между ними и пристрастия каждого еще предстояло изучить.
Камилла убедила меня, что она многолетний друг Чарльза, а потому и моя подруга тоже. Мне была нужна подруга, очень нужна. Но какой же нужно быть наивной дурочкой, чтобы взять в наставницы собственную соперницу!
Сколько раз Камилла с улыбкой, больше похожей на оскал, ставила меня в неловкое положение! Посоветовать в качестве темы для разговора с леди N достоинства йоркширских терьеров перед другими собаками, прекрасно зная, что леди начинает рыдать при упоминании этой породы, потому что у нее погиб под колесами автомобиля любимый пес… Предостеречь, чтобы ни за что не говорила с лордом M о балете, а только об опере, хотя, оказывается, он, как и я, предпочитает именно танец и терпеть не может оперные арии… Намекнуть, что леди и лорд NN не против поболтать о новых средствах борьбы с гепатитом, в то время как их родственница умирала именно от этой болезни…
Конечно, Камилла широко раскрывала глаза и утверждала, что советовала совсем наоборот! Это глупая Диана все неправильно поняла!
О, Камилла внесла свою посильную и очень весомую лепту в убежденность королевской семьи, что Диана глупа, что вечно говорит невпопад, лезет со своими глупостями в любой разговор, словно слон в посудную лавку… Однажды Чарльз даже огрызнулся:
– Лучше помолчи, чтобы не ставить себя и остальных в неловкое положение!
Мне была очень нужна помощь, а я получила насмешки…
Прошло немало дней, пока я осознала, что ровно половина советов Камиллы из тех, которые лучше давать врагам, и перестала им следовать совсем. Тогда она принялась советовать через Чарльза, мол, Диане сколько ни тверди, либо пропускает мимо ушей, либо делает наоборот, попытайся хоть ты… Получалось, что умница-подруга никак не может привести в соответствие с нормой дурочку-невесту. Пока все списывалось на молодость и неопытность, но постепенно внушалась мысль, что, возможно, свою роль играет и природная глупость. Позже добавится и утверждение: «Истеричка!»
У нас еще не состоялась свадьба, а я уже чувствовала, что рядом враг, настоящий, безжалостный, готовый вцепиться и в мое горло своей ротвейлеровской хваткой.

 

Камилла попросила о встрече, оставив для меня приглашение позавтракать вместе. Мне бы насторожиться, поскольку письмо ждало меня в Кларенс-Хаус, когда я туда переехала, и было датировано двумя днями раньше сделанного мне предложения. Это означало то, что Камилла знала, что Чарльз его сделает раньше, чем узнала я. Значит, он делал мне предложение с разрешения своей любовницы!
Каким же нужно было быть страусом, чтобы так спрятаться от всего в песок! Я так старательно закрывала на все глаза, что грешно было бы не обмануть.
Мы встретились за ланчем, Камилла задавала на первый взгляд странные вопросы:
– Ты собираешься охотиться?
– Что? Как?
– Верхом? Ездить на охоту верхом?
– Нет, я неважно держусь в седле после того, как в детстве упала и сломала руку.
– То есть ты не ездишь на охоту?
– Нет.
Я не понимала, при чем здесь охота, если я невеста принца!
Интересно, что было бы, стань я вдруг настоящей охотницей и начни также носиться по полям и лесам в погоне за дичью?
Но тогда это совершенно не грозило, Камилла с удовольствием кивнула, ее вполне устраивала супруга Чарльза, которая будет тихо сидеть дома, ожидая, пока они намилуются где-нибудь в лесной чаще.
Охота – очень удобный повод отсутствовать дома и уединяться, предварительно договорившись, а то и безо всякого уговора. Кто знает, куда именно заехали и почему никого не подстрелили эти двое? Чем они занимались, почему их одежда грязна или, напротив, на ней ни пятнышка влаги, хотя весь день шел дождь? Все прекрасно понимают, но никто не возражает. Главное – соблюдены приличия, есть повод отсутствовать и оправдание отсутствия.

 

Долгое время я пыталась, честно пыталась поверить, что Камилла просто друг и нет ничего странного в том, чтобы держать ее фотографии в своей записной книжке, чтобы по-дружески дарить браслеты или еще какие-то украшения, часто приглашать в Хайгроув, и даже старалась не замечать, что после моего отъезда в Лондон к дому почти сразу подъезжает машина Камиллы. Вот такая дружба… вполне по-королевски. Только меня она не устраивала.
Однажды, случайно нажав кнопку вызова на телефонном аппарате в кабинете у Чарльза, я услышала в трубке… голос Камиллы! То есть они не просто часто переговаривались, у Чарльза с его «подругой» даже была выделенная линия!
Когда-то, будучи еще невестой, я вышла из комнаты, чтобы не мешать разговору жениха с его подругой, но теперь мириться с таким положением дел не желала. Чарльз в ответ на скандал недоумевал:
– Что в этом неприличного?
– У тебя с каждым из друзей такая линия? Назови еще хотя бы одного друга, с кем тебя соединяли бы вот так!
Конечно, меня душили обида и отчаянье. Сейчас я уже все это пережила, хотя часть боли все равно осталась, мне до сих пор не все равно, что мне предпочли ротвейлера, но по крайней мере об изменах мужа можно говорить без истерики.
А тогда истерика привела даже к попыткам самоубийств. Да, мне, отверженной, никому не нужной, вовсе не хотелось жить, тем более так, как жили мы с Чарльзом, – когда на приемах, в поездках, перед объективами мы должны были изображать любовь и счастье, а за закрытыми дверьми я понимала, что я никто.
Я так ненавидела Камиллу, что по-настоящему боялась увидеть ее в постели мужа, проснувшись утром. Мы уже спали врозь, и я едва сдерживалась поутру, чтобы не спросить, нет ли в спальне у Чарльза его любовницы.
Выходные в Хайгроуве превратились в настоящий ад для меня именно из-за этого ожидания. Однажды, отправившись в Лондон, я через полчаса езды вдруг попросила развернуть машину, якобы забыв что-то важное. Вернувшись, обнаружила то, что ожидала, – у дома стояла машина любовницы мужа! Понимая, что если войду в дом, то застану ее там и натворю что-нибудь страшное, я попросила посигналить. Вышедшему слуге сказала, чтобы вызвал принца, а самому принцу пообещала, что в следующий раз вернусь с толпой журналистов, чтобы они увидели, как развлекается наследник престола, стоит его супруге покинуть дом!

 

Но что бы я ни делала, Камилла была сильней. Теперь я понимаю почему – она все просчитала с самого начала, она сразу увидела мои слабые места и воспользовалась ими.
Камилла никогда не допустила бы женитьбы Чарльза на моей сестре Саре. Ей не нужна была Аманда Нэтчбулл или кто-то другой из приятельниц Чарльза, потому что ни одна из прежних подружек принца не допустила бы присутствия Камиллы в жизни мужа. Кроме того, любая из прежних любовниц Чарльза могла дать фору ротвейлерше не только внешне, но и в том, в чем сильна она сама, – в постели и в седле. А я не могла и потому устраивала Камиллу в качестве супруги ее любовника.
Я была неопытной девчонкой, не имевшей любовников и страшно стеснявшейся. Я не была завзятой охотницей и даже плохо держалась в седле. Нет, ротвейлерша не собиралась демонстрировать свое преимущество перед девчонкой, выкрикивая ругательства во время преодоления очередного барьера, она куда хитрее. То, что любовница может скакать часами или ругаться, как портовый грузчик, Чарльз уже знал. Камилла взяла другим. Она не зря интересовалась, стану ли я ездить верхом и охотиться.
Конечно, я не ездила и тем более не охотилась. Во-первых, охоту не люблю вообще, от одного воспоминания о том, как мне вымазали лицо кровью убитого оленя, посвящая в охотники, становится дурно. Камилла выяснила, что я не собираюсь носиться по округе, гикая и вопя, и сосредоточилась на этом.
Ротвейлерше помогла и моя беременность. Осенью, когда стало ясно, что я беременна, вопрос о верховой езде отпал сам собой, это окончательно развязало любовнице руки. Условия создавались весьма подходящие: дома беременная жена, которую без конца тошнило и у которой капризы и нервный срыв, а на охоте любовница, у которой никаких проблем и которая готова услужить в любую минуту.
А дальше замкнутый круг: чем меньше на меня обращали внимания, тем хуже я себя чувствовала, тем больше раздражала мужа и королевскую семью. «Истеричка Диана» просто не могла конкурировать со «своим парнем» Камиллой. Чарльз мог говорить перед Димблби, что он вернулся к Камилле, только когда наш брак стал трещать по швам. Это неправда, это грандиозная ложь! Они были вместе до нашего брака и с первого же дня во время него.
Фотографии в записной, отдельная линия телефона, звонки из ванной: «Дорогая, я буду любить тебя, что бы ни случилось…», ее постоянное пребывание в Хайгроуве, ну и, конечно, тот знаменитый разговор с желанием стать ее гигиенической прокладкой!
Я не ошибалась, понимая, что с первого дня нас в браке трое. Сначала чувствовала сердцем, потом получила доказательства. Не важно, чем она его очаровала и держала – охотой, верховой ездой, сексом, тем, что жалела по-матерински, Камилла совершенно сознательно все эти годы занимала мое место и не имела ни малейшего намерения его освобождать или хотя бы дать мне шанс завоевать это место.
Я знаю, что истеричкой меня прозвала она (а я ее ротвейлером!), знаю, что Камилла постоянно обращала внимание Чарльза на мои недостатки и мое несоответствие их кругу. Понимаю, что она не столь глупа, чтобы делать это открыто, ведь Чарльзу едва ли понравились бы откровенные насмешки над своей супругой, во всяком случае, в самом начале нашей семейной жизни, потом он позволял себе такие насмешки тоже.
Нет, думаю, Камилла была тоньше, вернее, хитрей. Достаточно несколько раз сокрушенно вздохнуть, что с ними на охоте нет принцессы, которая, увы, не любит такое прекрасное занятие, как убийство животных. Можно лишний раз напомнить, что я слишком молода, что мало образованна, что не люблю философию и не ценю Юнга, что не разбираюсь в огородных премудростях, мало смыслю в правилах игры в поло, в конце концов, не люблю обожаемый всеми Балморал!
О, сколько у меня имелось недостатков, которые достаточно просто подчеркнуть, но если делать это изо дня в день, намекая, что несчастному Чарльзу досталась истеричная, глупая супруга, интересы которой не простираются дальше собственной ванны или супермаркета, и принц почувствует себя несчастным из-за своей неудачной женитьбы.
А куда устремится несчастный принц? Туда, где его понимают и пожалеют, – к обвислой груди ротвейлера. Диана не любит верховую езду? Ну ее, эту Диану, поездим без нее! Не ценит Балморал? Слава богу, и без нее есть кому! Капризничает и даже падает в обморок? Не обращай внимания, помогут встать и без тебя.
И главное – неопытна в постели? Зачем учить, если есть опытная любовница, которая сама может научить кого угодно.

 

В какой момент Камилла поняла, что ошиблась в выборе? Наверняка тогда же, когда и Чарльз, когда в Австралии стало ясно, что я популярна, что хороша собой, уже родила очаровательного сына, значит, полна сил… Оставь тогда Камилла нас с Чарльзом в покое – и счастливая семья могла бы состояться на долгие-долгие годы. Чарльз, хоть и беспокоился по поводу моей растущей популярности, значительно перехлестывающей его собственную, все же смотрел на меня с восхищением. Приятно сознавать, что твоя супруга хороша.

 

В одном Камилла просчиталась: она не ожидала, что я уйду со сцены, предпочтя самостоятельную жизнь, и что ее Эндрю тоже не выдержит. Сначала все казалось прекрасно, любовникам уже никто не мешал, главное – не попадаться на глаза любопытным фотографам.
Но это, дорогая Камилла, не все. Твои ротвейлеровские челюсти слишком долго сжимали горло принца, он привык, и теперь уже ты от Чарльза не отделаешься. Мальчики выросли, Британия забудет неудачную женитьбу принца и простит ему адюльтер, даже церковь забудет, что во главе ее намерен встать человек, нарушивший данную у алтаря клятву уже буквально через неделю.
А что будет с Камиллой?

 

Чарльз замечательный отец, хотя сначала сомневался в своем отцовстве (без малейших на то оснований!). Но Камилле это едва ли поможет, вряд ли она родит Чарльзу ребенка.
Он заботливый муж, правда, до тех пор, пока это не мешает его собственным интересам и занятиям.
Чарльз умный собеседник при условии, что разговор должен идти только о том, что интересует его самого.
У принца те же интересы, что и у Камиллы, – лошади, охота, грядки и акварели… Но как бы ни молодились любовники, брать барьеры, когда тебе шестой десяток, или охотиться ежедневно невозможно. И если любовница могла избежать появления на музыкальном вечере, используя такую уловку, как муж или гости в собственном доме, то жене этого не удастся.
Я никогда не давала советов Камилле, а теперь дам один: всеми силами избегай замужества с Чарльзом. Хотя к этому все идет. Мы с Эндрю Паркером больше не помеха, Британия как-нибудь переживет. Однако становиться супругой принца Чарльза для Камиллы смертельно. Чарльз-любовник и Чарльз-супруг – это не одно и то же.
Ты потеряешь все свои преимущества, прежде всего независимость и последние крохи привлекательности. Любовнице прощают отсутствие талии или обвисшую грудь, жене – нет. У любовницы неопрятность даже пикантна, у жены – страшный порок. Занудство или грубость любовницы говорят о ее своеобразии, у жены – невыносимы.
Нельзя будет отказаться от скучных мероприятий, неинтересных разговоров, придется оставить множество собственных дурных привычек и принять чужие… Чарльз не Эндрю Паркер, он не станет прощать тебе все, поскольку ты станешь его собственностью, частью его распорядка дня, обстановки, окружающего мира, привычного окружающего мира, заметь.
Тебе придется научиться аккуратности, привыкнуть к жестким требованиям к внешнему виду не только в редких случаях выхода, но всегда, каждый день, каждый миг, потому что на тебя будут нацелены десятки камер и подловить тебя могут в любую минуту и в любом настроении.
Тебе придется измениться, Камилла, став в некоторой степени… Дианой! Это потому, что тебя всегда будут сравнивать со мной, а я постараюсь поднять эту планку как можно выше, чтобы тебе пришлось тянуться за мной на цыпочках. Ты будешь вынуждена сменить мятые брюки и стоптанные туфли на нечто для тебя совершенно неудобное (я знаю, как ты не любишь строгие нарядные платья, да и фигура подкачала), перестать носиться на лошади целыми днями, сидеть в кресле в обнимку с собаками и станешь по-настоящему светской дамой. Ты будешь вынуждена соответствовать мне!
И вот это будет для тебя куда труднее, чем для меня освоиться в лабиринтах королевских дворцов и взаимоотношений, потому что ты не такая, потому что очень трудно полсотни лет быть «своим парнем» и лошадницей с мужскими замашками, и вдруг стать леди не только по титулу, но и внутренне, а еще сложнее – внешне. Тебе будет очень тяжело пытаться затмить или хотя бы сравняться с первой супругой принца Чарльза.
Став второй супругой принца, ты невольно встанешь в один ряд со мной.
И все-таки, если это произойдет, я буду… очень рада! Лучшую месть придумать трудно.
Вы будете вынуждены изображать счастье даже тогда, когда захочется действительно вцепиться в горло друг другу, для вас не будет возможен развод, потому что второго развода Чарльзу Британия не простит. Ты была умницей, когда не вцепилась в Чарльза в молодости, но я надеюсь, ты не сможешь отказать ему теперь, а став семейной парой, вы просто отомстите за меня друг другу!
Желаю вам долгих лет совместного ада!
Назад: Чарльз
Дальше: Сыновья

Антон
Перезвоните мне пожалуйста 8 (999) 529-09-18 Антон.