Солнце и плоть
I
Светило с вышины, очаг тепла и света,
На землю нежность льет; лучами разогрета,
Невестою она созрела для любви,
И сладострастный жар горит в ее крови —
И, лежа на траве задумчивого лога,
Мы чувствуем: она взыскует ласки Бога;
В ней женская душа, в ней страсть заключена,
И глубина земли зародышей полна!
Все зреет, все растет!
– Венера, о Богиня!
О древних временах я сожалею ныне,
Когда мохнатый фавн, от страсти ошалев,
В безумии скакал и грыз кору дерев,
И нифму целовал сатир среди кувшинок!
Копытами топча сплетения тропинок,
Вмещая целый мир, весельем обуян,
Со свитою своей ступал великий Пан!
И травы под стопой его козлиной млели,
Когда в сени лесной играл он на свирели
Великий гимн любви, и пело всё вокруг,
И откликался мир на этот чудный звук,
И отзывалась жизнь, и с ним стремилась
слиться:
И вековечный лес, в ветвях качая птицу,
И нежная Земля, и Океан седой,
И вечная любовь звучала в песне той!
О, как жалею я о временах Кибелы:
В квадриге золотой, красавицею зрелой
Богиня с высоты спускалась в мир людей,
Струился водопад из близнецов-грудей,
Всему даруя жизнь, божественным потоком,
И каждый Человек был счастлив этим соком;
Припав к сосцам ее, он, как младенец, пил.
– Он был силен и добр, и целомудрен был.
Увы! Прошла пора богов, и скисли души,
И человек твердит, закрыв глаза и уши:
«Теперь я знаю всё». Безбожник и бахвал,
Он стал Король и Бог, но Веру утерял.
О, если б он сосал твои сосцы, Кибела,
Астарты не забыл пленительное тело,
Что розовый пупок являла из волны,
Сияя красотой в мерцании луны,
И в аромате роз над гладью белопенной
Вставала, как цветок, владычицей Вселенной;
Под взором черных глаз из-под густых бровей
В сердцах любовь цвела, пел в роще соловей!
II
Я верую в тебя, морская Афродита!
Увы! Твоя краса давно от нас сокрыта
С тех пор, как Бог иной нас приковал к кресту;
Венера, мрамор твой боготворю и чту!
– Уродлив Человек и грустен без предела;
Невинность утеряв, в одежды прячет тело;
Божественную грудь его покрыла грязь;
Как идол на костре, страдает, тяготясь
Оковами раба и узами обета!
И после смерти он в обличии скелета
Мечтает дальше жить, природу оскорбив!
– А Женщина, что нам несла любви порыв
И нежностью своей обожествляла глину;
Та, что могла увлечь несчастного Мужчину
К высотам за собой, чаруя и пьяня,
Чтоб он восстал из тьмы, обрел красоты дня,
Забыла навсегда умения гетеры!
– И вот, хохочет мир над именем Венеры,
Священным и благим – она ему смешна!
III
Вернитесь же назад, былые времена!
Окончен Человек! он отыграл все роли!
И близок, близок день, когда по вольной воле,
Свободный от Богов, окинет взором он
Те небеса, где был он некогда рожден!
И ты узришь тогда, как пламя идеала
На благородном лбу победно воссияло;
Как, раздвигая плоть, из тела Бог встает!
Как гордо он стоит без страха и забот,
Отринувший ярмо печали и сомненья,
И дать ему придешь святое Искупленье!
– Сияя и лучась, ты возвратишься вновь,
С улыбкою неся безмерную Любовь;
Придешь ты, осветив собой безмерность Мира!
И затрепещет он, как сладостная лира,
Впивая огневых лобзаний волшебство!
– Любови жаждет Мир! Так напои его.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Поднялся Человек, свободный и могучий,
И вот внезапный луч уже пронзает тучи,
И, как на алтаре, трепещет в теле Бог!
Был Человек рабом, но рабство превозмог
И хочет все познать! И мысли кобылица,
Что клячею плелась, сегодня ввысь стремится
С державного чела, дабы достичь высот!..
Пусть скачет без узды и Веру принесет!
– Зачем подернут мир лазурной немотою,
Где звезд огни горят нам россыпью златою?
И что таит от нас небес густой покров?
Найдется ль Пастырь там испуганных миров,
Что гонит их стада в неведомом просторе?
И стонет ли эфир, его указам вторя,
Пока миры, дрожа, ведут свой вечный бег?
– Но может ли узнать все это Человек
Иль помыслы о том – лишь праздные мечтанья?
И если краток путь с рожденья до закланья,
Куда уходим мы? Нас примет глубина
Тех океанских вод, где плещут Семена,
Зародыши, Ростки? А после Мать-природа
Нас воскресит – и мы однажды пустим всходы,
Как роза и зерно с пришествием весны?..
Нам не узнать того! Умы окружены
Невежественной тьмой и облаком тумана!
Из лона матерей явились обезьяны,
Которым ничего постигнуть не дано!
Мы жадно в мир глядим – но все вокруг темно!
И хлещет нас крылом сомнений злая птица,
И дальний горизонт умчаться прочь стремится!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Раскрылись небеса! Секреты их постиг
Сегодня Человек, свободный от вериг!
И ныне, окружен величием Природы,
Заводит песню он… и вслед леса и воды
Поют счастливый гимн, освободясь от зла!..
– Явилась в мир любовь! Любовь к нам снизошла!..
IV
О, плоти красота! Величье идеала!
Возврат поры, когда любовь легко ступала,
И подчинял себе героев и богов
Стрелой малыш Эрот, и Каллипиги зов
Цветам дарил весну, а душам трепетанье,
И белоснежных роз текло благоуханье!
– О Ариадна, ты на краешке земли
С рыданием следишь, как в голубой дали
Белеет над волной Тесеево ветрило;
О девушка, не плачь! Твой разум ночь затмила!
Вот Лисий на своей квадриге золотой
Спешит, заворожен твоею красотой;
Влечет его пантер восторженная стая,
И брызжет виноград, дорогу обагряя.
– Несет Европу Зевс в обличии быка,
На спину посадив, и белая рука
Красавицы нагой за жилистую шею
Его приобняла, смущаясь и робея;
Он повернулся к ней среди студеных струй;
Она, закрыв глаза, приемлет поцелуй
Горячих уст его с томлением во взоре,
И пеной золотой ее ласкает море.
– Вот Лебедь на воде, в мечтанья погружен,
И белизной крыла объемлет Леду он,
Меж лотосом плывя и пышной лавророзой;
– Киприда между тем скользит волшебной грезой
И, красотой горда, вершит свой царский путь,
Не покрывая чресл, показывая грудь
И снежный свой живот, что черным мхом украшен;
– Вот шествует Геракл, неистов и бесстрашен,
Чей препоясан торс косматой шкурой льва,
И к облакам его возведена глава!
Стоит, освещена июльскою луною,
Дриада в тишине, и голубой волною
Течет ее коса; она обнажена,
И звездный свет во мху касается колена,
И смотрит в небеса бессловные она…
– Роняет белый луч стыдливая Селена
Туда, где вечным сном уснул Эндимион,
И поцелуй ее сияньем озарен…
– В журчаньи родника тоска и упоенье…
То Нимфы над водой мечтательное пенье
О юноше, что вдаль ушел в глухой ночи.
– Лобзанья ветерка призывно горячи,
Но он умчался прочь. И в темноте молчащей
Один лишь древний храм царит над мрачной чащей,
Где свил гнездо снегирь на мраморном челе…
– И боги смотрят в Мир и внемлют Нам – во мгле.
Перевод Ю. Лукача