Девица и отец ее? – они
вдвоем вдали от пляжной беготни.
Полуодет он: замша, жир и пряжки.
Девица подставляет солнцу ляжки,
и плечи до сосцов заголены.
В девице больше пола, чем красы.
Он смотрит на японские часы.
Но молодость ее столь герметична,
что ясно и под замшей заграничной:
он ей годится в деды – не в отцы.
Он озирается вокруг, как иностранец
(хоть по-литовски говорит) – отставший старец,
а спутница исчезла впереди…
но вот она протягивает палец
к колечку серебра на старческой груди.