Ночь сердится, а день исподтишка
Расписывает краской облака.
Как выпившие, выводя мыслете,
Остатки тьмы плетутся на рассвете.
Пока роса на солнце не сошла
И держится предутренняя мгла,
Наполнить должен я свою корзину
Растеньями с полезной сердцевиной.
Земля – праматерь всех живых пород —
Их производит, их и погребет.
Все, что на ней, весь мир ее зеленый
Сосет ее, припав к родному лону.
Среди пород нет лишней и пустой,
Все с чем-нибудь, и все на свой покрой.
Какие поразительные силы
Земля в каменья и цветы вложила!
На свете нет такого волокна,
Которым не гордилась бы она,
Как не отыщешь и такой основы,
Где не было бы ничего дурного.
Полезно все, что кстати, а не в срок
Из блага превращается в порок.
К примеру, этого цветка сосуды:
Одно в них хорошо, другое худо.
В его цветах – целебный аромат,
А в листьях и корнях – сильнейший яд.
В таком же постоянном раздвоенье
И сердца каждодневное биенье.
Однако в тех, где побеждает зло,
Зияет смерти черное дупло.
Отец!
Благословение Господне.
Кому б ко мне в такую рань сегодня?
Ах, это ты? Вполне ли ты здоров,
Что пробудился раньше петухов?
Иное дело старость и заботы:
У них свои с бессонницею счеты.
Но в молодые годы крепкий сон,
Мне кажется, единственный закон.
Ты неспроста горишь усердьем ранним,
А по каким-то важным основаньям.
А может быть, как бражникам под стать,
Совсем еще ты не ложился спать?
Ты прав. Об этом не было помину.
Прости, Господь! Ты был у Розалины?
Нет, с Розалиной у меня конец.
Я имя позабыл ее, отец.
Я одобряю. Что ж ты так сияешь?
Сейчас, отец, ты главное узнаешь.
Вчера я ранен был, придя на бал,
И на удар ударом отвечал.
Перевяжи нас поскорей обоих.
Вот я зачем в твоих святых покоях.
Как заповедь твоя мне дорога!
Я зла не помню и простил врага.
Попроще, сын. Что отвечать я стану,
Когда так исповедь твоя туманна?
Я дочку Капулетти полюбил,
Она мне дорога, и я ей мил.
Мы друг без друга часа не протянем,
Все слажено, и дело за венчаньем.
Теперь скорее по делам пойдем.
Подробности я расскажу потом.
Но раньше мне пообещай, однако,
Сегодня взяться за свершенье брака.
Святой Франциск, какой переворот!
О Розалине уж и речь нейдет.
Привязанности нашей молодежи
Не в душах, а в концах ресниц, похоже.
Скажи, по ком недавно, вертопрах,
Я видел слезы на твоих глазах?
Рассолу сколько, жалости в приправу,
Без всякой пользы вылито в канаву?
Давно ли замер твой последний вздох?
Давно ли отзвук слез твоих заглох?
С лица еще ведь не сошли их пятна.
Чьи это были чувства, непонятно.
Я, может, ошибаюсь, и похвал
В честь Розалины ты не расточал?
Но если так мужское слово шатко,
Какого ждать от женщины порядка?
Не за нее ль бывал мне нагоняй?
Не за нее, за резвость через край.
Вот я и охладел к ней тем скорее.
И новую взвалил себе на шею?
Но эта предыдущей не чета.
Та злобилась, а эта – доброта.
И хорошо, что злилась. За любовью
Она угадывала пустословье.
Но я с тобою, юный ветрогон.
Я в вашу пользу вот чем привлечен:
Мне видится в твоей второй зазнобе
Развязка вашего междоусобья.
Прошу, скорей!
Прошу не торопить:
Тот падает, кто мчится во всю прыть.