Крис Картер
Истина где-то там (Бессонница)

В Нью-Йорке не бывает спокойно. Этот город, как гигантский человеческий муравейник, не стихает ни днем, ни ночью. При свете солнца оживлены одни улицы, в сумраке расцветают огнями другие. Утром лавина машин устремляется к офисам и конторам, вечером, точно стадо бизонов, она расползается по жилым кварталам и пригородам. Нью-Йорк не отпускает человека ни на секунду. И если даже житель Нью-Йорка спит, это еще не значит, что спит сам город.

Гриссом почувствовал это на себе, когда сквозь дрему ощутил тревожный, будоражащий мозг запах дыма. Ноздри его затрепетали. Он резко сел и отбросил клетчатый плед, которым прикрывал ноги.

У человека нет более заклятого врага, чем огонь. С древних времен живет в крови страх перед всесокрушающей силой пожара. Инстинкт хранит память о пепле, взметывающемся выше неба, о ревущем пламени, в котором корчатся слизываемые жаром деревья, о сухой раскаленной траве, вспыхивающей под ногами.

Перед огнем сознание человека бессильно.

И потому Гриссом несколько мгновений сидел ─ как оглушенный, лихорадочно обводя глазами комнату. Серые струи дыма просачивались из-под двери. Вряд ли понимая, что делает, Гриссом подскочил и дернул за ручку. Коридор, уходящий за угол, был словно пропитан пламенем. Желтые призрачные языки плясали даже на потолке.

В лицо ударило раскаленным воздухом.

─ А-а-а!.. ─ Гриссом кричал, не воспринимая даже собственного визгливого крика. ─ А-а-а!.. На помощь!..

Дверь с треском захлопнулась. Зато в руке оказалась уже нагревшаяся телефонная трубка. Пальцы едва попадали на нужные кнопки.

─ Девять один один. Слушаю вас… ─ деловито ответили за много километров отсюда.

─ Говорит доктор Гриссом… У меня в доме пожар!.. Коридор полон огня!.. Не выбраться!.. Я в ловушке!..

─ Ваш адрес семьсот пятьдесят шестая улица?..

─ Да, квартира ─ шестьсот шесть!.. Шесть-ноль-шесть! Шестой этаж!.. Ради бога, поторопитесь!..

─ Машина выезжает…

Трубка полетела куда-то мимо держателя. Доктор Гриссом панически выбрасывал содержимое стенного шкафчика. Полетела на пол какая-то одежда, ботинки, выскочил и запрыгал по мебели теннисный мячик. Где же это, где, где, где?.. Наконец, выкатился шитель. Щелкнул переводной рычажок. Раструб был мгновенно наведен в сторону двери. Ударила струя пены. И точно это было последнее, что ее удерживало. Дверь, вышибленная напором огня, рухнула внутрь квартиры. Призрачные крылья пламени махнули по комнате. Затрещал столик, надламывая гнутые ножки. Лопнула и разлетелась керамическая ваза с букетом. Ковер на полу, обугливаясь, пророс огненными былинками.

Бесполезный огнетушитель выпал из рук. Доктор Гриссом вжался в простенок, видя, как приближаются его босым ступням желтые пляшущие язычки. Вот первой предупреждающей болью лизнуло кожу.

Он подскочил.

─ Помогите мне кто-нибудь. Помогите!..

Крик захлебнулся. Жутковато малиновый клуб огня дохнул в комнату. Затрещал выгорающий воздух, и картины на стенах начали разворачиваться длинными дымящимися лохмотьями…

Через десять минут эвакуация была в полном разгаре. Люди, выведенные из квартир, спускались по лестнице, встревоженные, но в общем спокойные, а навстречу им, как марсиане, внезапно высадившиеся на Землю, в огнеупорных комбинезонах, в шлемах, с кислородными баллонами за спиной, перепрыгивая через две ступеньки, неслись пожарные.

Лестница было узкая, и чтобы разойтись, надо было прижиматься к стене. Ничего удивительного, что один из пожарных ударил плечом высокого мускулистого негра в джинсах и черной кожаной безрукавке. Секунду они недоуменно рассматривали друг друга: с одной стороны ─ затемненный щиток, спасающий лицо от огня, с другой ─ сдавленная по бокам голова, напоминающая череп ночного хищника. А потом негр пожал плечами и проскользнул по лестнице дальше. Вдруг остановился на нижней площадке, поднял лицо, прислушался к грохоту, который производил пожарный расчет, и сведенные губы его расползлись во внезапной улыбке. Словно он знал несколько больше, чем все остальные.

Так оно, вероятно, и было. Потому что когда пожарные, отбив заднюю дверь, ввалились на нужный этаж, никакого пожара в тишине вечернего коридора не обнаружилось. Ровно светили лампы, отражающиеся в лакировке панелей, и уходили за поворот отделанные под темное дерево двери квартир. Нигде ни огня, ни дыма.

Впрочем, это еще ничего не значило. Существовала инструкция, согласно которой пожарный расчет обязан был совершить определенные действия. А потому сначала был отодвинут пожарный щит, за которым скрывался кран мощного водоснабжения, навинчен шланг и рукав его был протянут вдоль коридора, двое пожарных, действительно похожие на марсиан, замерли по бокам двери наизготовку, и лишь тогда командир расчета вытащил из кармана рацию и нажал кнопку вызова.

─ Откликнитесь, на крыше кто-нибудь. Говорит лейтенант Роббинс. По-моему, у нас ложный вызов. Шестьсот шестая квартира. Никаких признаков возгорания. Вы точно записали сообщение, шестьсот шестая?

─ Шестьсот шестая, лейтенант. Можете не сомневаться.

─ Хорошо. ─ Лейтенант сунул рацию обратно в кармашек и кивнул тем двоим, что замерил на некотором расстоянии от дверей. ─ Ребята, вперед!

Дверь ахнула под согласованным ударом двух тел и, выдрав замок, распахнулась внутрь комнаты.

─ Конечно, ложный, ─ раздраженно сказал командир.

Не считая разбросанных по полу вещей, в квартире был абсолютный порядок. На экране работающего телевизора беззвучно металось изображение. Тишина, покой; лишь неуместная здесь пена огнетушителя вызывала тревогу. Да еще человек в халате, как эмбрион, скорчившийся у стены. Видимо, от сотрясения, когда вышибли дверь, тело его потеряло опору и мягко повалилось на бок.

Лейтенант присел и осторожно завернул ему веко.

─ Кажется, мертв… ─ Он обернулся к своим подчиненным. ─Вызовите полицию.

Один из пожарных сразу же забормотал в рацию, а второй, откинув щиток на шлеме, обвел глазами потолок, пол, стены, вазу с цветами на столике музейного вида, картины в дорогих рамах и, вздохнув, расстегнул кольца, стягивающие на запястьях перчатки.

─ Не было никакого пожара. ─ сказал он.

Малдер вошел к себе, щелкнул выключателем и резко остановился. На полу, так что не заметить было нельзя, лежала газета, сложенная точно для почтового ящика, а рядом с нею ─ плоская кассета для магнитофона, обернутая в полиэтиленовую пленку.

Ничего себе ─ подарочек усталому человеку!

Он присел и, пока не прикасаясь ни к чему, осмотрел оба предмета. Газету, вероятно, еще можно было подсунуть, хотя, сложенная вчетверо, она было все-таки толстовата, но вот кассета сквозь дверную щель явно не пролезала. Значит дверь открывали. Следов взлома, однако, на замке видно не было. Впрочем, Малдер и не ожидал их найти. Если уж работают профессионалы, то какие можно найти следы. Если работают профессионалы, следов, конечно, не будет.

Он поднял газету. В рубрике новостей красным толстым карандашом было отчеркнуто: «Известный врач погибает у себя в квартире». Ниже помещался портрет ─ полукруг растянутых губ, долженствующих, вероятно, изображать приветливую улыбку, нос крючком круглые, как у птицы, колючие маленькие глаза. Такие глаза подмечают все и ничего не прощают. Физиономия незнакомая. Малдер мог поклясться, что с этим человеком он никогда не сталкивался. «Крупнейший специалист в области сна… Автор многих работ, положивших начало революционным исследованиям в этой самой загадочной области человеческого сознания… Руководитель лаборатории… Член общества психиатров… Найден мертвым при обстоятельствах, по-видимому, исключающих умышленное преступление… Полиция тем не менее от комментариев пока воздерживается…» В общем, информации ноль. Непонятно, почему эту газету ему подсунули.

Малдер пожал плечами и вставил дискету в магнитофон. Сейчас же испуганный мужской голос спросил:

─ Девятьсот одиннадцать?

─ Слушаю вас, ─ отозвался деловитый голос дежурной.

─ Говорит доктор Гриссом… У меня в доме пожар!.. Коридор полон огня!.. Не выбраться!.. Я в ловушке!..

─ Ваш адрес семьсот пятьдесят шестая улица?..

─ Да, квартира ─шестьсот шесть!.. Шесь-ноль-шесть! Шестой этаж!.. Ради бога, поторопитесь!..

─ Машина выезжает…

Малдер слушал, высоко подняв брови.

Скиннер откинулся в кресле и посмотрел на Малдера. Голос доктора Гриссома, казалось, еще звучал; пленка, однако, кончилась, и магнитофон остановился.

─ Ну и что вы мне хотите сказать?

Малдер вытащил кассету из паза.

─ В статье, вот в этой самой статье, пожар не упоминается. Репортеры даже не подозревали, что был сделан вызов.

Он постучал пальцем по портрету доктора Гриссома.

Скиннер вздохнул и сцепил пальцы на груди перед галстуком. Он был без пиджака: жарко, солнце пронизывало кабинет, и листья пальмы в углу казались неестественно яркими. И таким же неестественно ярким казался государственный флаг за спиной Скиннера. Красные и синие полосы горели, словно только что нанесенные свежей краской.

─ Спасибо, агент Малдер, я умею читать.

Ирония в голосе отстраняла и указывала на начальственную дистанцию.

Малдер напористо произнес:

─ Компания Гриссома имела несколько грантов от правительства США. Наше бюро поэтому имеет полное право расследовать данный случай…

─ Именно поэтому вы и хотите просить у меня это дело?

─ А разве оснований у нас недостаточно?

Скиннер промолчал.

─ Я думаю, что обстоятельства, связанные со смертью Гриссома, требуют подробного рассмотрения, ─ сказал Малдер. ─ Это самое меньшее, что мы можем сделать. Я звонил в полицию Нью-Йорка, но они даже слушать ни о чем не хотят без подписи генерального прокурора.

─ Откуда у вас эта кассета? ─ спросил Скиннер. Подождал немного, но не дождался ответа. Понимающе усмехнулся. ─ Я вижу, кто-то сделал именно так, чтобы вы поверили: в статье сказано далеко не все.

─ В ней и сказано далеко не все.

─ А другие свидетельства?

─ Мой источник, единственный мой источник, которому я когда-либо по-настоящему доверял, сейчас умер; вы знаете…

─ Мне очень жаль…

─ Мне тоже.

─ Я хотел бы быть уверенными, что нас не толкают туда, где нам нечего делать, Малдер.

Он поднял голову, и никелированная оправа очков блеснула на солнце.

Малдер настойчиво повторил:

─ Мы имеем полное право расследовать данный случай.

─ Не всегда следует пользоваться теми правами, какие имеешь. Это утомительно…

─ Тогда, если забыть о правах, я мог бы напомнить о наших обязанностях.

─ Что вы хотите сказать?

─ Мы ведь призваны заниматься именно подобными случаями, не так ли? Случаями, способными создать угрозу собственности или интересам правительства Соединенных Штатов.

─ Демагогия, ─ подумав, сказал Скиннер.

─ Любая политика ─ демагогия…

Секунду Скиннер молча, будто вслушиваясь в солнечную тишину кабинета. А потом расщепил пальцы и жестковато опустил ладони на стол.

─ Вы меня не столько убедили, Малдер, сколько утомили своим упрямством. Хорошо, я посмотрю, что я могу для вас сделать. ─ Он оттолкнул газету, которая чуть не слетела на пол. ─А пока я даю вам двадцать четыре часа, чтобы найти ту самую ленту. Ту, откуда, по вашим словам, взялась эта запись. Нам нужны доказательства. Найти и перезаписать разговор на бумагу. Что еще, Малдер?

─ Пока ничего…

─ Ваше «пока» меня успокаивает. ─ Опять блеснула никелированная оправа. ─ И не думайте, Малдер, что всегда будет так, как вам того хочется.

─ Благодарю вас, сэр!..

Бобины крутились, казалось, наматывая не только магнитофонную пленку, но и само время. Минута проваливалась за минутой, а никаких результатов пока выудить нет удавалось. Капризный женский голос забивал уши раздраженными интонациями. Избавиться от него было нельзя.

─ Ну так ты придешь ко мне или нет? Ты сказала, что придешь еще в три часа дня. Я сижу тут, как дура, как будто мне больше нечего делать… ─ И снова, после перемотки назад. ─ Ну так ты придешь ко мне или нет? Ты сказала, что придешь еще в три часа дня. Я сижу тут, как дура, как будто мне больше нечего делать…

Малдер уже почти ничего не соображал. Он четвертый час слушал записи, предоставленные ему Центральным диспетчерским пультом полиции Нью-Йорка. Шесть огромных бобин, содержащих всю информацию за истекшие сутки. Сотни голосов, тысячи обращений ─ от самых серьезных до просто комических. Жизнь громадного города была спрессована в однообразной коричневой пленке. Плюс те записи, которые были сделаны в самом доме Гриссома.

─ Так ты придешь или нет? Ты сказала, что придешь еще в три часа дня. Я сижу тут, как дура, как будто мне больше нечего делать…

Голова у него гудела, и экран компьютера мерцал провалом в гипнотическую бессонницу. Глаза у Малдера слипались. Он уже почти ничего не соображал. И когда кто-то сзади осторожно потрогал его за плечо, видимо, сначала окликнув, но не дождавшись ответа, он вздрогнул от неожиданности и поспешно содрал наушники.

Энергичный молодой человек в стандартном сером костюме, по покрою которого уже было ясно, откуда он, наклонялся к столу, протягивая сложенный листочек бумаги. Галстук, твердый воротничок рубашки, идеальный пробор в волосах, чуть волнистых и явно жестких, что соответствовало профессии. Малдер таких терпеть не мог. Равнодушная приветливость, подчеркнутая улыбкой:

─ Агент Малдер?

─ Да.

─ Вам извещение из центрального аппарата. Помощник директора Скиннер только что расписался.

─ Помощник директора Скиннер?

─ Он самый…

Малдер развернул бумагу. Брови у него поднялись, и он недоуменно воззрился на склонившегося перед столом человека.

─ Какая-то ошибка, наверное. На это дело, оказывается, назначен другой агент.

─ Да, другой агент ─ это я. ─ Молодой человек энергично протянул для приветствия руку. ─ Рад с вами познакомиться, агент Малдер. Меня зовут Крайчек, Алекс Крайчек…

─ Скиннер ничего не говорил мне о напарнике, ─ сказал Малдер.

Крайчек подержал ладонь на весу еще мгновение и ─ опустил.

─ Ошибка исключена. Меня назначил именно Скиннер. Вообще-то я запросил это дело еще вчера. За два часа до того, как это сделали вы. Поэтому, если соблюдать все формальности, расследование веду я. Разумеется, я не претендую на руководящую роль, агент Малдер. Мне достаточно будет, если вы примете как напарника. Я с громадным уважением отношусь к вашему опыту, агент Малдер…

В комнате находилось несколько человек, и Малдеру казалось, что к ним прислушиваются.

А впрочем, не все ли равно?

Он выдержал паузу, осваивая информацию, откинулся в кресле и крепко сжал пальцами край нижней губы. Это свидетельствовало о напряженном внимании. Выдавил нечто вроде ответной улыбки.

─ С полицией вы уже говорили?

─ Да, ─ кивнул Крайчек. Достал из кармана блокнот и деловито перелистнул. ─ Только что повесил трубку, пару минут назад. Разговаривал лично с главнокомандующим всеми полицейскими силами. Инспектор по фамилии Готторн. Тот, кто занимался первичным расследованием. Якобы Гриссом звонил «девять один один» и сказал дежурной, что у него в доме пожар.

─ Я слышал кассету.

─ А вы слышали, Малдер, что при обыске обнаружили пустой огнетушитель, и он весь был в отпечатках пальцев этого Гриссома.

─ Выходит, Гриссом им пользовался?

─ Несомненно. Стены и пол в его комнате были покрыты остатками пены. Вот, посмотрите, это полицейские фотографии. ─ Он вынул несколько снимков и разложил их веером на столе. Ткнул пальцем в средний. ─ Обратите внимание ─ он в халате. Видимо, вскочил и действительно заметался по всей квартире. Вещи из стенного шкафчика не вынуты, а выброшены. Состояние паники. Но ─ ожогов на теле нет.

─ Больше ничего не найдено?

─ Пока ничего. Правда, результатов вскрытия у нас еще нет. Кажется, им будет заниматься агент Скалли?

Малдер промолчал.

─ И что это, по-вашему, значит?

─ Послушайте, ─ сказал Малдер. ─ Большое спасибо за то, что вы мне все рассказали, но не обижайтесь, пожалуйста, по этому делу я буду работать один. Мне напарник не требуется. ─ Он встал и, натягивая пиджак, двинулся из технического отдела. ─ Ступайте к себе, Крайчек. Я разберусь со Скиннером, он вас переназначит…

Цепкие пальцы ухватили его за локоть. Крайчек приблизил лицо, и стало ясно, что за приветливостью его скрывается железная воля.

Он несколько понизил голос.

─ Дело мое, агент Малдер, а не ваше. По крайней мере ситуация выглядит официально. Слушайте, может быть, я еще и желторотый птенец, но я взял дело первый и не собираюсь его так легко отдавать.

Малдер осторожно глянул направо-налево. Весь технический персонал усиленно делал вид, что не обращает на них никакого внимания. Ничего особенного, разговаривают двое агентов. Малдер отлично знал, что это не так. Инцидент разберут по косточкам, и волны от него пойдут в другие отделы.

Он медленно освободил локоть.

─ Хорошо. Но мне тут еще нужно доделать кое-какую работу. Минут на двадцать-тридцать, не больше. Сходите пока в гараж и попросите, чтобы дали машину. Ждите меня на выезде, я не задержусь.

Крайчек недоверчиво посмотрел на него:

─ Правда, Малдер? Вы же только что отказывались работать вместе со мной.

Малдер доверительно подмигнул:

─ Вы меня не столько убедили, сколько утомили своим упрямством. Догадываетесь, откуда цитата?

─ Догадываюсь, ─ весело сказал Крайчек.

─ Так ─ что?

─ Что?

─ Раз дело ведете вы, значит, вы и командуете.

Крайчек обезоруживающе улыбнулся.

─ Ладно, Малдер, серьезный вы, видимо, человек. Ладно, тогда я пойду за машиной…

Он тоже доверительно подмигнул и выскользнул в коридор.

Дверь захлопнулась.

Малдер с непонятным выражением лица смотрел ему вслед.

Скалли стояла в прозекторской Медицинского департамента Академии ФБР и унылым, но хорошо поставленным, ясным и звонким голосом опытного преподавателя диктовала застывшим напротив нее четверым практикантам, у которых на лицах отражалась такая же смесь внимательности и скуки:

─ Сильный электрический разряд меняет основные электролитические процессы в теле, которые в свою очередь приводят к расстройству всех остальных жизненно важных систем. Смерть наступает, как правило, от необратимого повреждения тканей, конкретно ─ от омертвления тканей сердца, как можно видеть в данном случае ─ от омертвления желудочка и сердечной мышцы…

Иногда она для порядка посматривала на голое тело, распростертое на клеенке стола, и тогда практиканты, как роботы, записывающие ее слова в тетради, однообразно поворачивали взгляды туда же, две секунды смотрели, а потом продолжали писать, словно в аккуратности записей и состоял смысл их жизни.

─ Обратите внимание также на следующие весьма характерные изменения…

Она глубоко вздохнула, намереваясь разразиться длиннейшим словесным периодом, куда укладывались бы и сами «характерные изменения» и «патоморфологическая картина поражения электрическим током», и практиканты тоже вздохнул, готовые зафиксировать на бумаге все, что она им расскажет, однако в этот момент дверь в задней части прозекторской распахнулась и дежурный медик негромко позвал:

─ Агент Скалли! Извините, пожалуйста, но вам звонят. Некто назвавший себя Джордж Хенк. Говорит, что у него срочное дело…

«Джордж Хенк» было условное имя Малдера. Они договорились использовать его, чтобы при разговорах не привлекать внимания посторонних. После расформирования группы они опасались всего. На этом настоял Малдер. И значит, у Малдера что-то случилось.

Сердце у нее сильно заколотилось.

─ Прошу прощения, ─ сказал он практикантам. ─ Продолжайте пока без меня. Я вернусь через несколько минут.

Плотно затворив дверь в прозекторскую, она взяла трубку. И не называя Малдера по имени, даже не здороваясь, коротко спросила:

─ Ты где?

─ В аэропорту, ─ весело сказал Малдер. ─ Собираюсь сесть на ближайший рейс и лететь в Стэмфорд. Примерно через час. Как насчет того, чтобы присоединиться ко мне и совместно произвести некое вскрытие?..

─ А что там такое?

─ Ну знаешь… Я как раз надеюсь, что это ты мне скажешь, что там такое.

─ Что-нибудь по нашей проблеме?

─ А как ты думаешь, стал бы я тебе иначе звонить? Ты ведь человек занятой, не так ли?

─ Мой последний урок заканчивается в четыре тридцать, не раньше.

─ Ну и прекрасно. Ты вполне успеваешь. Я распоряжусь в морге, чтобы они оставили тело ─ нам. Скажем, часов на семь, тебя устраивает?

Скалли пожала плечами и достала из кармашка халата авторучку с блокнотом.

─ Как его зовут?..

─ Кого?

─ Того, с кем ты меня собираешься познакомить.

─ А зачем тебе имя? Приедешь ─ узнаешь.

─ Значит ─ так?

─ Именно так.

─ Ладно, ─ сказала Скалли.

Здание находилось в «зеленой зоне», и однако на первый взгляд совершенно в нее не вписывалось. Словно сумасшедший абстракционист, наглотавшись наркотиков, взгромоздил друг на друга бетонные кубики и параллелепипеды, бессмысленные вольеры подъездов, идиотские стеклянные завитушки. Непонятна была логика торчащих плоскостей и углов, и непонятно было, как они не обрушивались, почти не сцепленные между собой никакими креплениями.

Малдер поежился, проходя низкую арку, над которой нависал козырек, весом, вероятно, в три тонны. Кому-то, может быть, подобная архитектура и нравилась, но только не ему. Он предпочел бы что-нибудь более традиционное.

Пожилая ассистентка в медицинском халате и шапочке ждала его посередине громадного вестибюля.

─ Агент Малдер?

─ Да.

Рукопожатие у нее было крепкое.

─ По нашему телефонному разговору я так и не поняла, что именно вас интересует в работах доктора Гриссома.

─ Мы ведем расследование по выяснению обстоятельств его смерти.

─ И вы думаете, что смерть доктора Гриссома каким-то образом связана с его научными изысканиями? Странно…

─ Кто знает…

Они прошли в коридор, по стенам которого светились небольшие экраны средних размеров. Свет был притушен, и хорошо были видны внутренние пространства палат, где либо сидели, либо лежали люди ─ все разные, но с одинаково-оцепенелыми выражением на как бы не проспавшихся лицах. Иногда люди двигались, но и тогда движения их были замедленные, точно во сне.

Ассистентка профессионально поглядывала то в одну сторону, то в другую.

─ Доктор Гриссом за последние годы провел системный математико-биологический анализ альфа волн, и этот анализ, сделанный в полном объеме, революционизировал наши представления о природе сна. Теперь мы знаем о нем больше, чем когда-либо в истории человечества. Можно без преувеличений сказать, что доктор Гриссом ─ выдающийся ученый нашей эпохи. Его смерть ─ серьезная потеря для всего научного сообщества…

─ Сколько больных он лечил?

─ Ну, существует, согласно классификации, тридцать восемь различных типов расстройств. Правда, возникают они с неодинаковой частотой. Доктор Гриссом их все излечивал.

─ Неудачи у него бывали?

─ От неудач не застрахован никто.

─ А случай со смертельным исходом?

─ Нет, ни одного ─ на протяжении всего времени существования института.

Малдер помолчал.

─ То, что произошло с доктором Гриссомом просто невероятно. Больше всего это напоминает психическое расстройство. Он точно внезапно сошел с ума. Видимо, сказалась напряженная работа?

─ Да, она потребовала определенных жертв. ─ Ассистентка оглянулась на монитор, показывавшем палату, где как будто в глубоком обмороке лежал на койке человек с прикрепленными к голове контактами. ─ Ученые ─ это не совсем обычные люди, агент Малдер. Во всяком случае, не такие, с какими вы, вероятно, привыкли иметь дело. Почти непрерывное рабочее состояние, продолжающееся и за пределы собственно рабочего дня, изнурительное интеллектуальное напряжение, когда обдумываешь то, что до тебя еще никто не обдумывал. Мне это хорошо знакомо…

─ Вы никогда не наблюдали у него стресс?

─ Ну, доктор Гриссом время от времени страдал бессонницей. Две-три ночи, как правило. Обычное дело среди научных работников.

─ Но заметных психологических отклонений у него никогда не было?

─ Разумеется, нет.

─ Нет?

─ Я бы не стала от вас скрывать, агент Малдер…

Он протянул руку:

─ Что это такое?

По экрану соседнего монитора бежали разноцветные ломаные линии. Вдруг ─ выплеснулся вверх один резкий пик, за ним ─ два других.

Ассистентка мельком глянула на монитор.

─ Ничего особенного. Хотя ─ интересная история с этим пациентом. Он сейчас перешел от неустойчивой дремы к глубокому выздоравливающему сну. Кошмары у него продолжаются, но мы уже можем их контролировать…

─ Каким образом?

─ Электрическая стимуляция затылочной доли создает простые звуковые или зрительные галлюцинации. Они подавляют те, которые возникают спонтанно.

─ Значит, возможно влиять на сны извне?

─ Возможно… до некоторой степени. По крайней мере, теоретически.

─ Доктор Гриссом как раз этим и занимался?

─ У доктора Гриссома был обширный круг научных исследований.

─ То есть все-таки занимался?

─ В том числе и данной проблемой.

─ Экспериментально?

─ С самых разных сторон.

Она опустила веки.

Малдер в задумчивости посмотрел на изображение пациента, к чьей обритой наголо голове были пристегнуты электрические контакты.

Едва он вышел на улицу, его окликнули:

─ Эй!.. Эй, послушайте!.. Послушайте, я вам говорю!.. ─ Крайчек, выскочивший из машины, бежал к нему, развевая полы расстегнутого пиджака. Вид у него был разъяренный.

─ Пришлось на такси приехать… Это что за дела? Мы не свидание с вами назначили, чтобы так меня бросать… Послушайте, Малдер, я к вам обращаюсь!..

─ Прошу прощения, ─ равнодушно ответил Малдер, даже не убавляя шага.

Крайчек пристроился сбоку, нога в ногу, и энергично взмахнул рукой.

─ Вот как вы, оказывается, ко мне относитесь. Как к докучливому юнцу. Напрасно, Малдер! Вы же про меня ничего не знаете!

─ Вот именно.

Малдер резко остановился. Крайчек ─ тоже. Поднял указательный палец и чуть ли не ткнул им Малдеру в лицо.

─ В Академии некоторые надо мной насмехались. Они считали, что у меня наивные представления о государственной службе. Знаете, чем это кончилось для насмешников?..

─ Перестаньте!

─ Я закончил свой курс, а они ─ нет!..

─ Что ж вам теперь медаль за это повесить?

─ Малдер, не нужно меня задевать! Мы внимательно изучили ваши расследования за последние несколько лет. И был сделан вывод, что за делами, которыми вы занимаетесь, обычно скрывается больше, чем нам рассказывают.

─ Кто это «мы»?

─ Неважно, Малдер!..

Несколько мгновений они словно мерялись силой взглядов: Малдер ─ холодно и оценивающе, Крайчек ─ яростно и с обидой.

─ Не надо с нами ссориться, Малдер!

Голос, казалось, о чем-то предупреждал.

Коротко пропел телефон. Малдер вытащил трубку и отвернулся.

─ Да.

Скалли сказала:

─ Доктор Гриссом умер вовсе не от сердечного приступа.

─ Ну? Тогда от чего?

─ Думаю, тебе необходимо заехать сюда и посмотреть самому. Я еще не завершила работу с внутренними органами, но до того, как получим результаты лаборатории, я уже тебе столько всего расскажу…

─ Только не по телефону!

─ Естественно.

─ Я приеду часа через два, ─ прикинув сказал Малдер. ─ Пока не разговаривай ни с кем и никому не сообщай своих результатов.

─ Договорились.

Он засунул трубку в карман и взялся за переднюю дверцу. Крайчек, решительный и спокойный, уже стоял перед ним. Поднял руку и показал зажатые в пальцах ключи от машины.

Насмешливо покачал ими перед лицом Малдера:

─ Видите это?

─ Вижу…

─ Так куда мы едем? ─ спросил Крайчек.

Скалли взвесила печень, а потом руками, одетыми в хирургические перчатки, подняла желудок и тоже положила его в металлическую чашку весов. На электронном табло зажглись красные цифры.

Она зафиксировала их в журнале. Немного подумала и потянулась, чтобы снять с весов орган, напоминающий громадный осклизлый пельмень. В это время дверь отворилась, и в прозекторскую буквально ворвался Малдер в сопровождении Крайчека, не отстающего от него ни на шаг.

─ Селезенка или поджелудочная? ─ бодро спросил он.

Скалли даже вздрогнула от неожиданности.

─ Желудок ─ сказал она. ─ Я ждала тебя несколько позже. Только что хотела начать…

Взгляд ее выражал безмолвный вопрос.

Малдер приветственно махнул рукой:

─ Позволь представить тебе, Алекс Крайчек. Нынешний мой напарник. Мы вместе работаем над этим делом…

─ Очень приятно, ─ после секундной паузы произнесла Скалли.

─ Мне тоже.

Крайчек дружелюбно протянул руку, но, увидев перчатку, обтягивающую ладонь, остановил ее на половине движения. Тут же искренне засмеялся над своей ошибкой. Пожал плечами: я не виноват, ничего не поделаешь. Скалли, будто не заметив его порыва, перешла к телу, вытянутому вдоль хирургического стола. Скрюченные руки сухими птичьими лапками возносились над ребрами.

Не глядя ни на кого, она сказала:

─ Обратите внимание на съежившуюся позу трупа. Так обычно бывает через несколько часов после смерти и вызывается сжиманием протеинов, после того как тело подверглось воздействию высоких температур.

─ Каких высоких? Как при пожаре?

─ Подобные изгибы конечностей, как правило, наблюдаются у перенесших сильные ожоги. Причем в данном случае, надо сказать, картина просто классическая. Я будто вижу снимок из учебника патологической анатомии.

─ Значит, ожог, ─ все так же бодро резюмировал Малдер.

Он настойчиво и непрерывно смотрел на Скалли, словно хотел, чтобы она прочла его мысли.

Крайчек протиснулся между ними:

─ Однако никакого пожара в квартире не было.

Скалли с показным удивлением глянула на него. И вдруг развернулась так, чтобы Малдер, вынужденный повернуться вслед за ней, оказался спиной к Крайчеку, немного оттеснив его от стола.

Теперь они с Малдером разговаривали как бы отдельно.

─ Да, кожа не обожжена, ─ подтвердила она. ─ Но когда я открыла череп и посмотрела, что там внутри, я нашла множественные кровотечения, которые возможны лишь в том случае, если череп погибшего подвергся сильному нагреванию. Артериолы полопались, а сосудистая оболочка выглядит, как стертая тряпка. Скажем так: у этого человека ─ все вторичные признаки сильных ожогов, но, на удивление, ни одного первичного признака, указывающим на то, что он пережил сильный пожар. По-моему, чисто психологические последствия.

─ И каково же заключение специалиста?

─ Я даже представить себе не могу, что могло бы вызвать подобные патологические изменения. Я имею в виду, что обычным путем добиться подобного состояния невозможно. Если только предположить, что…

─ Что? ─ быстро спросил Малдер.

Скалли пожала плечами:

─ Не очень, по-моему, вероятно…

─ И все же?

─ Кажется, тело его верило в то, что оно горит. В то, что пламя обступает его со всех сторон. Хотя на самом деле, как выяснилось, никто не горел. Весь пожар существовал исключительно в его собственном воображении.

─ А разве такое возможно?

─ Под очень сильным гипнозом, ─с сомнением произнесла Скалли. ─ Если гипнотизируемому внушить, что к нему прикоснулись, например, раскаленным гвоздем, то на месте прикосновения действительно может вздуться волдырь от ожога. Тут главное, чтобы испытуемый верил. И все равно придется тогда искать профессионального гипнотизера. Он был в квартире один?

─ Один, ─ сказал Малдер. ─ Спал и, судя по всему, был не слишком чем-либо обеспокоен. ─ Гипноз, мне кажется, в данном случае можно исключить.

─ Спал, ─ странным голосом повторила Скалли.

Смотрела она куда-то ему за спину. Малдер, как ужаленный, обернулся. Крайчек, подавшись вперед и сведя к переносице брови, вдруг кивнул, и на лице его появилось довольное выражение.

Он словно услышал то, что и ожидал услышать.

В Нью-Йорке никогда не бывает спокойно.

Виллиг, развалившись, сидел в потрепанном, но уютном кресле перед работающим телевизором и, прихлебывая пиво из банки, смотрел одну из тех бесконечных, в меру муторных, в меру развлекательных постановок, что, по воле зрителей, с маниакальным количеством серий тянутся месяцы, годы, а иногда ─ целые десятилетия.

Хорошо, что в мире есть хоть что-то более-менее постоянное. Можно уехать на Ближний Восток, например, открыть там свое дело, завести семью, настругать кучу черноглазых детишек, разориться, поучаствовать в двух-трех локальных конфликтах, получить ранение, попасть в госпиталь, чудом выжить, ощутить тоску от бескрайнего солнца, вернуться обратно в Америку, снять квартиру в каком-нибудь не слишком шумном районе, сесть вот так в старом кресле, включить телевизор и почти с умилением, переходящим в старческую икоту, неожиданно узреть на экране те же самые лица. Причем совершенно не нужно гадать, что было, пока ты отсутствовал. И не нужно напрягаться, чтоб заново, как несколько лет назад, поймать смысл событий. Смысл событий угадывается сам собой. Нужно лишь смотреть на экран и, не имея в голове ни одной мысли, пить пиво из холодильника.

Или можно уехать, например, в Юго-Восточную Азию. Виллиг вздрогнул. Нет, в Юго-Восточную Азию лучше не уезжать. Лучше открыть окно в вечерний туман и с двенадцатого этажа выпрыгнуть вниз, на асфальт. К черту, в преисподнюю Юго-Восточную Азию.

Пальцы у него немного дрожали. Чтобы успокоиться, он открыл новую банку пива. И в тот момент, когда Виллиг уже вытягивал губы, чтобы сделать первый, самый вкусный глоток, негромкий голос у него за спиной произнес:

─ Привет, Виллиг. Извини, что не постучал, но ты оставил дверь открытой…

Виллиг так и подскочил чуть ли не вместе с креслом. Локоть ударился о подлокотник, и банка с пивом, зашипев, покатилась под телевизор. Пенистая темная лужа распространилась от нее до самого кресла.

─ Пастор!.. ─ испуганно воскликнул Виллиг, еще не видя вошедшего, но уже угадывая его по знакомому голосу. Такой голос мог принадлежать только одному человеку. И как раз этого человека Виллиг хотел бы видеть меньше всего. Хрипловатые интонации прозвучали в его ушах, как раскаты грома. ─ Пастор! Боже мой, Пастор! Ты где?..

Из громадной тени угла, простершейся между дверью и входом в спальню, выдвинулась фигура высокого негра в кожаной безрукавке. Манжеты рубахи были закатаны почти до локтей; джинсы ─ поношенные, а темная кожа ─ со слабыми отливами фиолетового.

Вдруг засветились зубы на лице, сдавленном с обеих сторон.

─ Не стоит открывать дверь и забывать ее запереть, когда живешь в городе. Нью-Йорк ─ это Нью-Йорк. Кто его знает, кто может зайти.

Виллиг торопливо пошлепал по кнопкам, чтобы выключить телевизор. Свет на экране свернулся, и наступившая тишина грозно зазвенела в ушах. Сердце у него чуть ли не выпрыгивало из груди. Он почувствовал, как в комнате душно и какой кисловатый запах исходит от пива. Точно оно испортилось неделю назад.

Дышать было нечем.

─ Пастор, что ты здесь делаешь? ─ так же испуганно, как ребенок, воскликнул он. ─ Когда тебя выпустили? Прости, я хочу сказать: ты давно в городе?

─ Нет, недавно.

Тот, кого называли Пастором, сделал два шага вперед. Вильямс поспешно отступил на те же два шага и загородился креслом.

─ Пива хочешь?

Повисла пауза. А потом Пастор медленно, будто вспомнив о чем-то, усмехнулся и подошел вплотную. Не спуская с Виллига взгляда черных глаз, ткнул того пальцем в живот. Больно, наверное, ткнул, потому что Виллиг поморщился.

─ Как дела, Генри? ─ Тем же железным пальцем ткнул Виллига еще раз. Кресло ему нисколько не помешало. ─ Чем сейчас занимаешься, Генри? Как жизнь?..

─ Какая жизнь? ─ сказал Виллиг, пытаясь выдавить из себя дружескую улыбку. ─ Какая у нас может быть жизнь после того, что случилось?

Странным жестом, точно указывая собеседнику на то, что им обоим известно, он поднял руку и почесал низ затылка, заросший дикими волосами. И если бы кто-то смотрел не него в тот момент сзади, то увидел бы, что пальцы ощупали длинный шрам в основании черепа. Прикоснулись к нему, погладили багровый рубец, оставшийся от операции, и тревожно отдернулись.

─ Пытаюсь забыть… Я пытаюсь выкинуть всю эту историю из головы.

─ Ни и как, удается? ─ по-прежнему не сводя с Виллига глаз, спросил Пастор.

─ Не очень-то, прямо тебе скажу… Надо держаться, конечно, ну ты ─ понимаешь… Надо жить так, словно ты родился только сегодня утром. Это я прочел в одной книге, ─ добавил он оправдывающимся голосом. ─ Но я все равно вижу их лица, чуть ли не каждый день. Прикрою глаза ─ вот они, вставшие с того света, куда мы их отправили. Знаю, что нет их, они мертвы, а все равно ─ вижу… Черт возьми, да какая нам теперь разница! Мы все тоже отправимся в ад! Правда?..

Он резко отвернулся к стене, крепко сжатыми ударил по ней, словно хотел пробить выход из этого мира. Лицо скомкалось, будто резиновое, а из-под склеенных бессонницей век выкатились липкие слезы.

─ Нас всех ждет ─ ад, ад, ад!..

Пастор, обогнув кресло, приблизился к нему сзади.

─ А как ты думаешь, Генри, где мы были с тобой последние двадцать четыре года? Нам ли бояться геенны огненной? После того что мы уже пережили, остальное, куда мы можем попасть, кажется легким, как каникулы на Гавайях.

Виллиг, повернув голову, моргал, как ребенок:

─ Зачем ты пришел ко мне, пастор? Чего ты хочешь? Это ведь ты убил Гриссома, не правда ли? Ты прокрался к нему и убил, я видел по телевизору…

Пастор положил руку ему на плечо:

─ Он должен был заплатить за содеянное, Генри. Мы все должны ответить за то, что мы натворили. Нам от этого никуда не деться, не сбежать, нигде не укрыться. Прошлое приходит к нам в тот момент, когда ждешь его меньше всего.

─ Я больше не могу, Пастор!

─ Генри, осталось немного…

─ Когда, Пастор, когда?

─ Прямо сейчас, Генри…

Он подался чуть в сторону, одновременно разворачивая Виллига лицом к комнате, и ошеломленный Виллиг увидел группу людей, действительно выросших, точно из преисподней: мужчины, женщины, дети, в окровавленных рубахах навыпуск, в широких вьетнамских штанах, из которых высовывались босые ноги. Двое ─ с повязками на головах. Остальные ─ с потеками ран и ожогов на нечеловечески сосредоточенных лицах. Азиатские косые скулы, темная кожа, белки ярких глаз, наполненных мучительным ожиданием. Казалось, что они могут смотреть на него так ─ тысячу лет, бесконечно, потому что время уже не имело для них значения. Они явились оттуда, где времени, вероятно, не существует. Терпеливые, беспощадные, готовые ждать столько, сколько потребуется. Ни один из них даже не шевельнулся. Они просто молчали, и от надрывного их молчания у Виллига перехватило горло:

─ Не надо!..

Над плечом, как будто из другого мира, прошелестел голос Пастора:

─ Ты готов, Генри? Они пришли за тобой…

─ Нет!.. Нет!.. Нет!..

Виллиг дрожал. Пастор приложил ладони к вискам, и шепот потек, проникая в сознание и успокаивая:

─ Он хранит свой гнев вечно. Потому что ему доставляют радость ─ милость и снисхождение. Он сострадает всем нам. Он учит нас не поддаваться дьявольскому искушению. И он отмеряет каждому по его мере… Ты готов, Генри? Мне хотелось бы, чтобы ты был готов к воздаянию…

─ Я готов, ─ судорожно всхлипнув, ответил Виллиг.

─ Ничего, Генри, это недолго. Зато теперь для тебя все кончится.

─ Спасибо, Пастор!.. Ты правильно сделал, что пришел за мной…

─ Молись, Генри!..

Он не убирал ладонь с плеча Виллига. Двое из молчаливой группы выступили вперед и вдруг оказалось, что они держат в руках тяжелые автоматы. Черные дырочки смерти уставились в сердце Виллига. Тот задрожал еще больше и начал дышать ─ мелко, со всхлипами.

─ Если хочешь, закрой глаза, Генри…

Виллиг поспешно зажмурился, но веки почему-то были прозрачные. Они не закрыли этого мучительного ожидания. И потому Виллиг видел, как задрожали стволы автоматов, извергнув смертельный огонь, как вздыбилась штукатурка на стенах, расколотая горячими пулями, как брызнул стеклом телевизор, как полетели гильзы, звеня и раскатываясь по полу. Странно, что он успел все это увидеть. А потом сумасшедшая звериная боль вошла в сердце. Он упал, поглощенный ею, радостный, как ни странно, и, видимо, даже с чувством действительного успокоения. Наконец-то он заснет и никогда уже не проснется. И все же еще пару мгновений он видел ─ мужчин, женщин, детей, взирающих на него с того света. Впрочем, теперь, вероятно, они были уже на одной стороне. Затем все исчезло.

Пастор вздохнул и обессилено привалился к стене большим мятым телом…

Крайчек одну за другой прикреплял фотографии к рабочему стенду. Глаза у него поблескивали, а лицо выражало некое удовлетворение.

─ Жертву зовут Генри Виллиг, ─ со сдерживаемым торжеством докладывал он. ─ Безработный, последние годы жил на государственное пособие. Что-то ему там выплачивало военное министерство. Семьи нет, близких родственников не имеет. Опять-таки ─ никаких признаков насильственного вторжения в квартиру, никаких царапин и синяков на теле, никаких следов, что он с кем-то боролся. Предполагают, что непосредственно перед смертью он мирно подремывал…

─ Значит, спал? ─ спросил Малдер.

─ Ну, это из области предположений. Причина смерти, по заключению медэкспертизы, разорвавшаяся аневризма. Врач сказал: может быть, плохой сон увидел…

─ Больше ничего?

─ Ничего.

─ Чего же это тогда нам позвонили из отдела по расследованию убийств?

─ А потому что им в свою очередь позвонили из морга. Вы же предупреждали их насчет всяких таких странных случаев?.. ─ Крайчек подался вперед и ткнул рукой в фотографию, вывешенную несколько на особицу. ─ Вскрытие обнаружило двадцать три внутренних кровотечения, разрывы сосудов, трещины в некоторых костях. По словам медэксперта, просто так, спонтанно это произойти не могло…

─ Однако внешних повреждений тем не менее нет?

─ Вот именно!

─ А что еще полагает наша прославленная экспертиза?

─ Эксперт сказал, что ничего в этом случае не понимает. Сказал: двадцать лет работает ─ ничего подобного до сего момента не наблюдал. Однако признал, что это очень похоже на пулевые ранения; пули, которые каким-то образом проникли внутрь, не повредив тело…

─ Пули, не повреждающие тело? Бред!

─ Так говорит эксперт, и вы знаете, Малдер, я склонен ему доверять. Разумеется, в официальном заключении эта мысль высказана не будет.

─ Чему все-таки радуетесь, Крайчек?

─ Ну все-таки один случай ─ это просто случай. А вот два одинаковых случая ─ это уже система.

─ Понять бы теперь закономерности этой системы…

─ Ну, Малдер, это и есть наша работа.

─ Спасибо, что объяснили, раньше я как-то не догадывался.

─ Будет вам, Малдер, настроения вы мне все равно не испортите. Я, знаете, нюхом чую ─ в этом втором случае что-то такое есть.

Малдер, сидевший на краю стола, вдруг немного привстал:

─ А это что?

Снимок был сделан сзади, затылочная часть головы крупным планом; на толстой, орыхлевшей, по-видимому, с годами шее Виллига среди косматых волос, явно поднятых и раздвинутых, чтобы обеспечить обзор, виднелся шрам, будто кожа через всю шею была стянута грубым коллодием. Правда, багровый, естественный цвет рубца предположение о коллодии отвергал начисто.

Крайчек быстро пролистал свои записи.

─ Странно, единственная операция, которая зафиксирована у него в деле ─ это аппендицит. Откуда такое украшение, ни слова не сказано. Не само же оно появилось, как вы думаете, Малдер? Если только хирурги не вырезали ему аппендицит через шею.

─ Я думаю, что это крайне интересно. Запросите экспертов, операции какого типа может соответствовать такой шов. По-моему, здесь что-то связанное с головным мозгом. Значит, оперировал специалист, и установить его имя нам вполне по силам…

─ Обязательно.

─ И хорошо бы установить, когда именно эта операция могла быть сделана. Это облегчит нам поиск врача…

Крайчек осторожно сказал:

─ А может быть, это произошло во Вьетнаме? Виллиг служил там в семидесятом году, в военно-морских частях. ─ Он взял папку с личным делом и перекинул пару страниц. ─ Виллиг, оказывается. Был морским десантником. Любопытно, Малдер, вы не находите? Интересно, а что это морская пехота делала на западном побережье?

─ Остров Харрис? ─ внезапно спросил Малдер.

─ Да, остров Харрис, почему это вас так взволновало?

Малдер стремительно перелистывал другое дело ─ несколько большей толщины.

─ Да потому что Гриссом там служил с шестьдесят восьмого по семьдесят первый год.

У Крайчека брови поползли к самой прическе:

─ Что за чушь? Гриссом и Виллиг были на этом острове в один и тот же период?

─ Двадцать четыре года назад. Вот! ─ Малдер отчеркнул ногтем нужное место. ─ Западное побережье, остров Харрис. Удивительное совпадение, Крайчек, не правда ли?

─ Если только это совпадение, ─ сказал Крайчек.

Они несколько остолбенело посмотрели друг на друга.

Малдер повел пальцем по экрану компьютера. Губы его шевелились, глаза были прищурены, словно он высматривал через прицел долгожданную цель. Быстро прогнал текст в конец алфавита.

─ Вот, полюбуйтесь, Крайчек, это он, Генри Виллиг. Так, морская пехота, опять остров Харрис. Смотрите, он был назначен в специальный отряд «Джей Си» особого подчинения. Сформирован тогда-то… операции ─ исключительно по распоряжению из штаба… расформирован тогда-то в связи с потерями в личном составе… Ого, Крайчек! Из тринадцати человек отряда в живых осталось лишь двое…

─ Во Вьетнаме и не такое случалось.

─ Да, вы правы, но только не со специальными подразделениями. Чтобы отряд особого подчинения погиб почти в полном составе. Видимо, он мог бы порассказать нам много чего, этот Виллиг…

─ Мог бы. До вчерашнего дня, ─ напомнил Крайчек.

─ Ничего-ничего, безвыходных ситуаций не бывает. ─ Малдер щелкал «мышкой», разворачивая на экране один текст за другим. ─Есть еще один человек, который может нам рассказать, что же собственно произошло на острове Харрис. Вы помните, Крайчек, их выжило двое?.. Палец его побежал по экрану и резко остановился. ─ Вот, пожалуйста, Аугусто Коул. Запишите себе в блокнот…

─ Малдер, вы ─ гений! Теперь надо только отыскать этого парня.

─ А что искать, вот тут адрес имеется…

Крайчек наклонился и тоже сощурился, вглядываясь в шрифт мелкой сноски. А потом выпрямился и задумчиво почесал висок указательным пальцем.

Лицо его стало озабоченным.

─ Интересное место нашел Аугусто Коул, чтобы провести последние двадцать лет…

Это был, конечно, не Институт доктора Гриссома, ─ заурядное третьестепенное заведение, содержавшееся, по-видимому, на средства штата. Малдер сразу же отметил слегка забеленные подтеки на потолках, облупившиеся углы, длинные лампы дневного света, где не хватало то абажуров, то газоразрядной трубки. Горели они через одну, наверное, для экономии электричества, а поскольку окон здесь не было, то в коридоре царил отнюдь не успокаивающий сумрак.

Врач тоже был под стать этому учреждению: в явно давно не стиранном, расстегнутом, мятом халате. Швы на плечах расходились, и кончики ниток, уже размахрившиеся, свидетельствовали о полном упадке. Не все ли равно, казалось, напоминали они, трудись ─ не трудись, конец будет один.

Впрочем, говорил он, как все врачи решительно и энергично:

─ Я слежу за лечением мистера Коула с тех пор, как он поступил сюда двадцать пять лета назад. Да-да, агент Малдер, двадцать пять лет, четверть века, трудно поверить, что прошла такая чертова уйма времени. Двадцать пять лет назад ─ это же еще временя Никсона!.. Приходилось браться за что угодно, лишь бы не попасть в джунгли. Кстати, наш парень, как раз из тех, кто туда все же попал. Боюсь, вы не найдете его слишком уж готовым сотрудничать.

Малдер твердо сказал:

─ Мы хотим задать ему всего пару вопросов насчет его службы.

─ Пару вопросов? Он, знаете ли, не слишком охотно распространяется о своем прошлом. И между прочим, я его понимаю. Не та тема, к которой хочется возвращаться. Лет пять назад, кстати, его уже пытались расспрашивать. Доктор такой приходил, ну, знаете, из научных, на нас, смертных, смотрит, как на крыс для своих экспериментов…

─ Гриссом его фамилия? ─ осторожно спросил Малдер.

─ Да, кажется, я честно говоря, уже и не помню. Не знаю уж, о чем они там промеж себя толковали, да только доктору повезло, что санитар прибежал вовремя. Еще пара минут, и Коул отправил бы его в Страну Вечной Охоты…

─ Вот почему его поместили в строгую изоляцию, да?

─ Мы должны были поместить мистера Коула в эту секцию, потому что он негативно влиял на лечение остальных наших пациентов.

─ Каким образом?

─ Он, как ни странно, мешал им спать. Особенно пациентам с психическими расстройствами. А в критических состояниях это недопустимо. Сон ─ лекарство, отпущенное нам самой природой. Без сна и нормальный человек превратится в психа…

Малдер и Крайчек переглянулись, а затем Крайчек тоже осторожно спросил:

─ Прошу прощения, каким образом он мог нарушать сон пациентов?

─ Точно сказать не могу, у нас туту все-таки не исследовательская лаборатория. Однако сам мистер Коул не спал двадцать пять лет…

─ Что?

─ Да-да, агент Малдер, правда, интересный феномен? Будь у меня побольше времени, я бы мог сделать себе на этом неплохое научное имя. «Человек, который не спит»! ─ с пафосом продекламировал он. ─ Проклятая практика съедает у меня все силы.

─ Кто-нибудь знает об этом, кроме вас?

─ Ну, я писал этому самому, Гриссому, как вы его называете. Видите, что из этого получилось?

Врач сильно сморщился, будто раскусил что-то кислое. Они спустились в полуподвальное помещение, еще более запущенное и унылое. Здесь даже паутину в углах, видимо, не обметали, и она свисала пологами, где скапливался разный мелкий мусор. Железная дверь, перед которой они остановились, напоминала тюремную: тот же тяжелый засов, просунутый в массивные петли, решетка в окошечке и вытянутый паз для подноса с пищей.

─ Я оставлю вас наедине с ним, ─ предупредил врач. ─ Вас двое, джентльмены, думаю, опасаться нечего. А меня извините, дела, проклятая практика.

Малдеру показалось, что врач просто боится.

─ Мистер Коул, к вам тут пришли два джентльмена…

Со скрежетом отодвинулся четырехгранный засов из петель. Дверь отъехала, взору предстала небольшая удлиненная камера: явно сыроватые бетонные стены, койка, застеленная одеялом, железная раковина с коробочкой мыла. Обстановка более чем аскетическая. Аугусто Коул, по-видимому, не тяготел к чрезмерной роскоши.

Правда, его самого спросить об этом было уже нельзя.

Малдер обозрел камеру и с обманчивой вежливостью повернулся к растерянному врачу.

Мигнул один раз, затем ─ другой.

─ А где же ваш пациент, доктор? ─ сказал он.

─ Его выпустили два дня назад, ─ нервно объяснила сестра. От сурового света лампы халат ее казался еще белее, чем света лампы халат ее казался еще белее, чем если бы он был совсем новым. Из-под круглой шапочки выбивались упругие пышные волосы. ─ Мне было распоряжение, в конце концов, какое мое дело?

Она оскорбленно поджала губы.

─ Ничего подобного, ─ яростно возразил врач. ─ Вы что думаете, здесь отель, откуда клиент съезжает, когда хочет? Вы думаете, я не помню собственных распоряжений?

Он с явной тревогой посматривал то на Малдера, то на Крайчека.

─ Доктор, ─ сказала сестра. ─ Именно я было дежурной в тот день. Была моя смена. Вот посмотрите ─ это ваша подпись стоит, не правда ли?

─ Кажется, моя… Но я абсолютно не помню, чтоб я кого-нибудь в тот день выписывал. И вообще для выписки нужны гораздо более серьезные основания. Что здесь указано? В связи с излечением, такого-то числа, такого-то месяца… Боже мой, кто мог написать эту чушь?

Он тер щеки ладонями, как будто надеясь освободиться от нахлынувшего кошмара.

─ Позвольте, ─ сказал Малдер и вежливо взял у него журнал. Крайчек немедленно с настойчивостью инспектора навис над плечом. С фотографии на них глядело лицо негра средних лет, сдавленное слегка с боков, как будто его сжали невидимыми руками. Пристальные глаза, сведенные судорогой губы.

Крайчек присвистнул:

─ Ну и тип, с таким лучше не встречаться в ночное время.

─ Передайте это фото по всем участкам, ─ распорядился Малдер. ─ Объявим розыск. Он не сможет долго скрываться. У человека, который провел двадцать пять лет в больнице, не так много приятелей и укромных местечек на воле.

─ Клянусь честью, джентльмены… ─ растерянно начал врач.

Зазвонил телефон в кармане, и Малдер отмахнулся от нелепой физиономии.

Нажал кнопку включения:

─ Слушаю!

Незнакомый голос внятно сказал:

─ Малдер, я получил информацию, которая может пролить свет на ваше нынешнее расследование. Однако вы должны принять исключительные меры предосторожности, когда мы встретимся. Риск слишком велик. Если за вами придет хоть кто-нибудь, меня не будет.

─ Кто это? ─ отворачиваясь, спросил Малдер.

─ Неважно, зато у меня есть то, что вам требуется. Вы все поняли, Малдер?

─ Да.

─ Тогда слушайте ─ где мы встретимся, и учтите, что вам надо явиться немедленно. У меня нет возможности ждать.

─ Хорошо, ─ сказал Малдер.

Он опять отвернулся, потому что все время чувствовал на себе пристальный, испытующий, недоверчивый взгляд Крайчека.

Малдер прошел вдоль стены, сложенной из крупных кирпичных блоков, и, миновав проем, который оказался именно там, где ему объясняли, спрыгнул с небольшого уступа внутрь громадного и, вероятно, гулкого помещения, представлявшего собой, по всей видимости, нечто вроде сборного цеха. Во всяком случае, купол цеха, с прикрепленным к нему блоками и рычагами, уходил на колоссальную высоту, а по его периметру, на уровне третьего-четвертого этажа, растянулась решетчатая узкая ферма с площадками, нависшими над пустотой.

С площадок этих, вероятно, производился монтаж.

И о том же свидетельствовал чудовищных размеров строительный кран, возносящий стрелу чуть ли не до самого купола. Гусеницы его находились на уровне глаз Малдера, а прожектор на ярко-желтой щекастой кабине выхватывал на другой стороне цеха металлоконструкцию непонятного назначения. Габариты ее также подавляли нормального человека. Все это напоминало стадион в отсутствие зрителей. Тем более что помимо прожектора на кабине железного мастодонта целая пачка огней била откуда-то слева, и в мертвой зоне под ними скопилась такая непроницаемая темнота, что разглядеть ничего было нельзя.

Малдер почувствовал раздражение. Это все напоминало дешевый шпионский роман, где герой и злодей, противостоящий ему, сталкиваются в подобном месте для последней решительной схватки. Только ведь он имеет дело не со шпионским романом. Впрочем, даже отсюда можно было извлечь довольно ценную информацию. Место встречи с головой выдавало непрофессионала. Человек, знакомый с работой секретных служб исключительно по романам. Это следовало учесть в будущих отношениях.

Он пересек рельсы, уходящие в какой-то местный туннель, и, сориентировавшись согласно полученным указаниям, углубился в мрачноватый проход между железными стеллажами. Там, в тени, которая обрисовывала лишь общие очертания, но не детали, у ребристой бочки, в каких обычно держат горючее, шевельнулась фигура, почти слитая с мраком, отбрасываемым плоскостью стеллажа, и на слабо освещенное место выступил человек ─ в плаще, застегнутом почти до самого горла.

Как мгновенно отметил Малдер, он был специфически круглоголовый, плотненький, по-видимому, латиноамериканского происхождения, что подчеркивалось короткой стрижкой государственного чиновника и бородкой, охватывающей всю нижнюю половину лица.

Щеки, как у хомяка, выдавались по бокам головы.

─ Агент Малдер?

─ Да.

─ Пройдите, так чтобы я вас видел.

Малдер сделал два шага вперед и тоже оказался в слабо освещенном пространстве. Он старался не производить резких движений.

─ Кто вы такой?

─ Не имеет значения, кто я такой, ─ сказал человек в плаще.

Он теперь развернулся навстречу Малдеру. Взгорбились матерчатые погончики на плечах. Человек, по-видимому, сутулился ─ от напряжения и непривычной для себя обстановки. Ничего хорошего это не предвещало. Малдер на всякий случай освободил кобуру ─ не пугая, но демонстрируя готовность к любым неожиданностям.

Человек, казалось, не обратил на это внимания.

─ Благодарю вас за то, что пришли сюда…

─ Это мой долг, ─ сказал Малдер.

─ Все равно, спасибо…

─ Почему вы решили мне помочь?

Человек пожал плечами:

─ Потому, вероятно, что это тоже мой долг. ─ Он неожиданно улыбнулся, и белые зубы придали лицу странное добродушие. ─ Видите, как мы оба обременены сознанием долга? Не знаю уж, хорошо это или плохо…

─ Смотря что считать долгом, ─ выигрывая время, заметил Малдер.

Ему хотелось как следует присмотреться к этому человеку.

─ Долг ─ это те неприятности, которые берешь на себя добровольно.

─ Любопытное определение…

─ Вы думаете мне очень хочется здесь находиться, агент Малдер? ─ спросил человек. Кивнул на металлические стеллажи и даже, кажется, передернул плечами. ─ Нет, я не хотел бы видеть этого места никогда в жизни. Более того, мне вообще нельзя здесь быть. И кстати говоря, официально меня здесь нет. Официально я сейчас нахожусь совсем в другом районе Нью-Йорка. Если потребуется, я могу представить соответствующие доказательства. И тем не менее я здесь, агент Малдер, как видите…

─ Зачем?

Человек в плаще помолчал, вероятно колеблясь, а потом вытащил из-за полы пиджака широкий желтоватый конверт и одним движением, решительно протянул его Малдеру.

─ Вот зачем…

Голос его теперь был тверд.

─ Что это? ─ пока не прикасаясь к конверту, спросил Малдер.

─ Данные о совершенно секретном военном проекте, начатом почти четверть века назад, ─ проекте, рожденном из весьма смелой по тому времени мысли о том, что сон ─ самый страшный враг солдата.

─ Надеюсь, вы шутите.

─ Нисколько, Малдер…

Малдер поколебался, но взял конверт и как бы взвесил его на ладони.

Судя по тяжести, документов там было достаточно много.

─ Доктор Гриссом поставил эксперимент по уменьшению продолжительности сна. Это произошло на острове Харрис, не так ли?

Человек в плаще отрицательно покачал головой.

─ Не по уменьшению продолжительности, а по полному его исключению. Сон как фаза психологического состояния человека в результате эксперимента полностью выпал из цикла жизнеобеспечения. Понимаете, Малдер? Он перестал быть физиологической необходимостью.

─ С какой целью?

─ А вы как думаете? Чтобы получить таким образом идеальных солдат. Отсутствие сна подавляет страх, усиливает агрессию, уменьшает контроль разума над поступками. Критическое начало в человеке ослабевает. Знаете рассуждение Пьетро Гончини о том, что сон ─ это совесть? Высказано еще в начале Средневековья. Во время сна происходит размыв отрицательного дневного опыта; человек очищается и наутро становится лучше. Становится, если так можно сказать, более человечным. Он уже не отравлен вчерашним злом, помыслы его возвышенны. И вот этот древний механизм очищения личности был полностью отключен. Наука только что забросила человека аж на Луну, и поэтому решили с помощью той же науки выиграть войну, которую, как многим уже становилось ясно, проигрывали военными средствами. Представьте себе солдат, которые никогда не спят…

─ А Виллиг и Аугусто Коул были там лабораторными крысами?

─ Не просто крысами, а ─крысами с самым высоким губительным потенциалом. Крысами, не знающими пощады и готовыми на все, что им подскажут их низменные инстинкты. Четыре с лишним тысячи жертв для взвода из тринадцати человек…

─ Вы думаете, Аугусто Коул стоит за тем, что происходит сейчас?

─ Я не для того пришел, чтобы думать за вас, агент Малдер. Просто это жестокое сумасшествие пора прекратить. Я знаю лишь то, что солдат Коул не спал все двадцать четыре года с начала эксперимента. Это даже не пытка, этому пока нет названия в человеческом языке. И вы должны знать еще одну вещь. Еще один член отряда, который, как считают погиб, на самом деле жив и сохранил память о тех событиях.

─ Как это ему удалось?

─ Он был ранен в самом начале и отправлен в госпиталь еще до того, как погибли остальные участники эксперимента. Он видел не все, но он знает многое…

─ Его имя?

─ На конверте, агент Малдер.

Человек в плаще повернулся и зашагал прочь.

«Сальваторе Майола», ─ прочел Малдер там, где по идее должен был находиться адрес. ─ Эй, постойте! Как мне с вами можно связаться?

─ Никак.

─ Мы имеем возможность договориться об одностороннем контакте!

─ Это слишком рискованно.

─ Но мне могут потребоваться какие-нибудь дополнительные сведения.

Человек обернулся, схватившись рукой за железную перегородку.

─ Вы до сих пор ничего не поняли? Так что ли, агент Малдер? Программа «Секретные материалы» официально закрыта. Вас и агента Скалли разделили вовсе не для того, чтобы вы снова начали вашу деятельность. Силы, противостоявшие вам в этом, слишком могущественны. Правда, если они и в самом деле нужна кому-то, еще далеко. И еще никогда не было опаснее, чем сейчас. Человек, которого мы оба знали, заплатил за информацию своей жизнью. Это ─ жертва, которую я лично приносить не желаю…

Он махнул ладонью и исчез за перегородками из гофрированного железа. Шорох торопливых шагов рассеялся в громадном пространстве. Сияли прожектора, голубоватый туман плавал между решеток стрельчатой фермы, вытянутая длань крана указывала на выход; пахло машинной смазкой, и нигде не видно было ни одного человека.

Крайчек выскочил на проезжую часть, когда Малдер уже повернул на улицу, ведущую к управлению. Он, как безумный, махнул руками и, кажется, что-то кричал. Еще немного, и он, наверное, кинулся бы под колеса.

Видимо, что-то случилось.

Однако прежде, чем затормозить у поребрика, Малдер незаметно опустил руку с руля и подсунул конверт, только что им полученный, под пачку различных бумаг, скопившихся у него в нижнем ящичке. Проверил ─ не торчат ли подозрительные углы, защелкнул замок, спрятал ключи в карман.

Так будет спокойнее.

Крайчек тем временем уже схватился за переднюю дверцу машины, распахнул ее и, вероятно, чтобы взять на себя инициативу действий, требовательно спросил:

─ Где вы были?

─ Разные дела, ─ уклончиво ответил Малдер.

Он уже давно усвоил, что лгать без необходимости слишком опасно. Любое конкретное сообщение можно проверить. Лучше уж вообще ничего не сказать, чем тебя уличат и придется оправдываться.

─ Что, собственно, здесь случилось?

─ Некто, отвечающий описанию Коула, только что ограбил аптеку в районе Квинса. Представляете, где это? Там за углом есть небольшой отель…

─ Он жив?

─ По крайней мере, когда сторож аптеки видел его, он был жив.

─ Что ему было надо?

─ Это сейчас устанавливается. Кажется, исчезло несколько упаковок серотонала. Серотонал ─ это такое лекарство для психов… Направо, и теперь ─ еще раз направо, ─ возбужденно командовал Крайчек. ─ Слава богу, недалеко отсюда. Мы начали поиск, как только сторож опознал Коула по фотографии, и дежурный первого же отеля сообщил, что человек с такими приметами живет у них уже несколько дней. Он, наверное, и в самом деле безумен. Только сумасшедший решится на ограбление в такой близости от своего дома.

─ Просто он не спал двадцать пять лет, ─ сказал Малдер.

─ Но вы, Малдер, так и не ответили мне: где вас черти носили?

─ Ответил: разные дела, ─ сказал Малдер.

─ Ну и черт с вами! Сейчас возьмем Коула, он у нас быстро расколется. Не вздумайте, Малдер отстранять меня от допроса! В конце концов, хотя бы формально, это расследование веду я. Я имею такие же права, как и вы.

─ Конечно, имеете, никто не собирается их ущемлять, ─ сказал Малдер.

─ А чем вы тогда, по-вашему, занимаетесь?.. ─ спросил Крайчек.

Малдер ему не ответил.

Машина остановилась, и оба они бросились по ступенькам крошечного отеля, а навстречу им выскочил человек, в котором за версту можно было признать полицейского:

─ Инспектор Хоркин.

─ Агент Малдер, агент Крайчек. Мы занимаемся этим делом…

─ Я жду вас, ребята. Группа захвата уже прибыла. Я пытаюсь пока удержать спецназовцев, но они уже начали нервничать.

─ Что здесь произошло?

Обмениваясь на бегу фразами, они миновали похожий на клетку для птиц вестибюль отеля, махнули испуганному портье, чтобы тот не высовывался и очутились на деревянной лестнице, до самого верха застеленной ковровой дорожкой, которая заглушала шаги.

Тут инспектор их немного притормозил.

─ Коул еще не «отошел» после аптеки. Мы ему предложили сдаться, он ─ что-то кричит о божьей каре. Наверное, там таблеток нажрался…

Малдер вытащил пистолет.

─ Пошли наверх.

─ Там сейчас ребята из группы захвата…

Два отчетливых выстрела прокатились по лестничной клетке, и сразу же вслед за ними отчаянный женский крик пронзил здание от подвала до чердака.

Все инстинктивно присели.

─ Вперед! ─ скомандовал Малдер.

Мелькнули перила, скудно освещенный коридор на втором этаже, снова ─ крашеные перила, и снова ─ коридор уже этажом выше. Приоткрылась одна из дверей и кто-то осторожно осведомился:

─ А что случилось?

─ Сидеть внутри!.. ─ рявкнул инспектор Хоркин.

Дверь захлопнулась. Щелкнул изнутри замок. Малдер отмечал все эти детали точно со стороны. Сознание, как всегда в таких случаях, отключилось№ он принимал решения и двигался, словно на автопилоте. Мелькнуло ─ распахнутая дверь номера, группа людей, теснящихся наподобие рыбок в аквариуме, переплеск голосов: «Сюда, сюда!.. Тут ─ раненый полицейский… Еще один полицейский… Вызовите „скорую помощь“!.. Эй, кто-нибудь, помогите переложить его на постель!..» Затем всплыло серьезное, как бы опухшее от напряженности лицо Крайчека. Тот указывал пистолетом на дверь соседнего номера. Удар ногой… вывернутая задвижка… портьера, ринувшаяся в лицо и сорванная одним движением… Внутри ─ стандартная гостиничная обстановка: кровать, застеленная покрывалом, тумбочка, встроенный платяной шкафчик.

Окно на противоположном конце номера была открыто. Малдер перегнулся, всматриваясь в темноту, скопившуюся внизу. Разгонял ее только свет синеватого, какого-то надрывного фонаря, выхватывавшего мелкую плитку, которой был застлан дворик, остекленные ребра парадных, четыре автомобиля, приткнутых каждый на положенном месте, слева от входа, и громадную кирпичную стену, которая отделяла эту часть человеческой жизни от остальной. Она загораживала обзор. Полное спокойствие, тишина. Малдер, во всяком случае, никого не видел.

─ Ну что там? ─ нетерпеливо, протискиваясь плечом, спросил Крайчек.

─ Кажется, упустили…

Лицо у Крайчека была растерянное:

─ Ничего не понимаю, какая-то трагическая случайность. Двое опытных полицейских просто выстрели друг в друга. ─ Он вертел головой, оглядывая тот же дворик и стену. ─ А вы что-нибудь понимаете, Малдер?.. О черт, ничего ни вижу!..

Они и не могли ничего увидеть отсюда. Аугусто Коул стоял за этой самой стеной, тяжело дыша и прижимаясь к теплому кирпичу всем своим крупным тренированным телом. Голоса и кваканье «скорой помощи» доносились, уже заметно размытые расстоянием, но он знал, что сверху, из номера, сюда наверняка смотрят. Переходить улицу на другую сторону было опасно. Он зубами разодрал аптечную упаковочку, которую так сжимал в кулаке с того момента, как выпрыгнул из окна, заслышав приближающуюся сирену, шумно втянул в себя воздух, ловя губами таблетку ярко-синего цвета, проглотил ее, постоял секунду, чувствуя, как она царапает пищевод жесткими гранями, и пошел ─ вдоль стены, прижимаясь к ней и слегка припадая на ушибленную и теперь отдающую болью ногу.

Строчки возникали на экране компьютера, по мере того как Скалли их набирала. Пальцы ее, как бабочки, порхали над клавиатурой. От напряжения она непроизвольно покусывала губы. Следовало торопиться, Малдер мог позвонить в любую минуту. Она хотела бы закончить работу к этому времени. Тем более что при чтении документов у нее возникали и собственные соображения, которые она тоже впечатывала, выделяя, чтобы не перепутать, другим шрифтом.

─ …Это можно охарактеризовать как состояние полного пробуждения. Данная процедура включает в себя хирургическое удаление задней части мозга в затылочной области… Вот как объясняется шрам Генри Виллига. Подобный шрам, вероятно, должен наличествовать и у остальных. Определить принадлежность человека к команде «Джей Си» будет легко… Послеоперационный период включает в себя обязательный и регулярный прием веществ, дефицит которых в головном мозге вызван отсутствием сна продолжительное время. Набор лекарств примерно соответствует тем, который украл Коул, ограбив аптеку. Лекарства поддерживают определенный уровень серотонина в крови… Серотонин ─ это биологически активное вещество, являющееся медиатором центральной и периферической нервной системы и производимое организмом, главным образом, во время сна… Синтезируется из триптофана и принимает участие в гуморальной регуляции работы головного мозга… Нарушения в обмене серотонина ─ причина некоторых психических заболеваний… И хотя теоретически возможно уменьшить таким образом потребность человека во сне, я пока не могу делать выводы, не имея под рукой решающих клинических доказательств…

Она на мгновение подняла голову, и в это время резко зазвонил телефон.

─ Слушаю!..

Малдер сообщил явно пониженным голосом:

─ Говорю из больницы. Оба полицейских еще в бессознательном состоянии. Кома, и все такое. Никто не может сказать, что же произошло.

─ Есть надежда, что они выживут и заговорят?

─ Надежда, кажется, есть, но врачи утверждают, что не слишком быстро. По крайней мере, в ближайшее время на это рассчитывать не приходится.

─ Ясно…

─ А у тебя ─ что?

─ Я как раз закончила перепечатывать те документы, которые ты мне прислал по факсу. Знаешь, Малдер, это просто невероятно. Теперь становится ячным, почему они хотели прикрыть это дело. Почему Коул провел двадцать четыре года в психиатрической больнице. И все же это никак не объясняет пока заскок тех двух полицейский и тем более ─ аномальные результаты вскрытия Виллига и Гриссома.

─ Кстати, я тут тоже кое-что выяснил. Знаешь, что происходит с корой головного мозга, если к ней приложить электрическое напряжение?

─ Возникают слабые визуальные и слуховые галлюцинации. Содержание их обычно непредсказуемо. Это знает, наверное, каждый студент первого курса…

─ Не надо иронизировать.

─ Извини.

─ Лучше сообрази: а что если источник тока был где-то извне? Что если Коул как-то выработал в себе способность проецировать свои подсознательные галлюцинации на других людей?

─ Тогда, скорее уж ─ сознательные галлюцинации…

─ Тебе виднее…

─ То есть, как я понимаю, ты хочешь сказать, будто Коул убил всех этих людей с помощью телепатического воздействия?

─ Что, полный бред?

─ Во всяком случае, гипотеза нестандартная.

─ Мы и имеем дело с нестандартными происшествиями.

─ Возможно.

─ Нет, ты, пожалуйста, подумай над этим, Скалли. Человек, если рассматривать Аугусто Коула, столько лет вообще не спал. Могло это отразиться на его психическом состоянии? Может быть, Коул построил мост между миром снов и реальным миром, может быть, он живет подсознанием, которое давно уже руководит всеми его поступками, может быть, сознательно существуя в воображаемом мире, он нашел некий способ проецировать свои мечты на других и менять реальность для них, так что они принимают галлюцинации за чистую правду…

─ Даже если и так, нам гораздо проще найти Коула, имея его портрет и подробное описание метода действий. Здесь хотя бы можно что-нибудь предугадать. Тебе, наверное, следует записать все, что ты видел.

─ Хорошо, сейчас заточу карандаш и постараюсь нарисовать еще парочку интересных гипотез.

─ Не обижайся, Малдер.

─ На это у меня нет времени.

─ Куда ты сейчас направляешься?

─ Проверить, жив ли еще один член их отряда. Кажется, появился третий счастливчик. Может быть, он нам что-нибудь наконец объяснит.

─ А как твой напарник? Он тебя пока терпит?

─ Он меня обожает. Ты же знаешь мою способность очаровывать и привлекать к себе людей. Конечно, Крайчеку неплохо бы одеваться получше и быть более обходительным, когда его берут в компанию взрослых, но ничего ─ он очень старается.

─ Итак, ему это все нравится?

─ Наверное, да. Не отходит от меня ни на минуту. Я только рад. Хорошо, когда рядом с тобой человек, который все терпит, не сует без надобности нос в твои дела и не обсуждает каждый твой шаг.

─ Да, это прекрасно.

─ Я теперь поражаюсь, как это я раньше уживался с тобой? Наверное, по природной мягкости…

Скалли вздохнула:

─ Знаешь, ты давай лучше ─ иди. Не стоит озадачивать Крайчека слишком долгой беседой. Он еще, пожалуй, решит, что ты звонишь президенту. А я пока перелистаю твои документы не торопясь. Посмотрю, может быть, найду еще что-нибудь интересное.

─ Желаю успеха.

─ Звони, Малдер…

─ Обязательно!

Поглядывая по сторонам, они пересекли шоссе, забитое транспортом, и, чуть задержавшись при входе, чтобы оценить обстановку, вошли в кафе, где солнца было, казалось, больше, чем посетителей.

Это была, видимо, типичная придорожная забегаловка, куда проезжающие заскакивают на полчаса, чтобы утолить голод. Новые лица вряд ли могли бы привлечь здесь внимание. И тем не менее, едва они появились, человек в куртке официанта бросил на них быстрый настороженный взгляд, а затем еще больше согнулся, вытирая стойку между подносами и горой грязной посуды.

─ Сальваторе Майола?

─ Да…

Малдер сунул руку за пазуху, чтобы вытащить удостоверение, однако Сальваторе Майола воспринял этот невинный жест по-своему. Длинное и какое-то испуганное лицо его, покрытое рыжей щетиной, мотнулось; он отступил на шаг и вскинул руки, забыв выпустить тряпку, которая отвисла до локтя.

─ Вы пришли убить меня?.. Так?.. Ну ─ убивайте… Я не боюсь, я вас уже давно жду…

За правым ухом его была заложена сигарета. Видимо, Сальваторе Майола как раз собирался перекурить, когда его оторвали.

Малдер поспешно предъявил раскрытое удостоверение.

─ Спокойно-спокойно, мы работаем в ФБР. Простите, мистер Майола, мы бы хотели задать вам кое-какие вопросы. Вы меня слышите, мистер Майола? Почему вы решили, что мы собираемся вас убить?

Сальваторе Майола немедленно опустил глаза. Вероятно, он хотел казаться спокойным, но его выдавали растерянные мелкие движения пальцев, которые теребили тряпку, и выдавал голос, дрогнувший, когда он ответил:

─ Не знаю…

─ У вас есть основания опасаться за свою жизнь?

─ Вы слышали, что случилось с Генри Виллигом и доктором Гриссомом?

Сальваторе Майола вскинул на них затравленные глаза, несколько мгновений молчал, а потом кивнул ─ еле видно, как будто надеясь, что они не заметят.

─ Да, я читал в газетах о том, что случилось… Ужасно, просто ужасно… И я подумал тогда, что они, наконец, решили убить нас всех.

─ Кто это «они»?

Сальваторе Майола порывисто, как будто последний раз в жизни, вздохнул и попытался ухватить поднос с грязной посудой. Ему, по-видимому, нужна была причина, чтобы скрыться отсюда.

Крайчек осторожно переместился так, чтобы отрезать выход на кухню.

Майола сразу же замер.

─ Сэр! ─ проникновенно сказал Малдер. ─ Наверное, мы не вовремя, и все же ─ не уделите ли нам несколько минут? Повторяю: мы не причиним вам вреда, мы ─ агенты ФБР и ведем расследование данного дела. Я имею в виду смерть доктора Гриссома и Генри Виллига.

─ Не представляю, что бы такое я мог вам сообщит…

─ Имя Аугусто Коула о чем-нибудь вам говорит?

─ Простите, джентльмены, мне надо делать свою работу…

Здоровенный мужчина в джинсах и клетчатой рубахе с закатанными рукавами, по виду типичный шофер, протиснулся между ними и, не торопясь, смерил Крайчека, а затем Малдера оценивюще-вызывающим взглядом:

─ Что такое, Сальваторе? Эти парни тебе чем-нибудь досаждают?

Он был явно не прочь поставить на место нагловатых пришельцев. Однако Сальваторе Майола был другого мнения на этот счет.

─ Все в порядке, Джеремия, ─ поспешно сказал он. ─ Это мои приятели. Нам просто надо кое о чем потолковать.

Джеремия был разочарован:

─ Ну смотри. Если тебе потребуется помощь, мы с ребятами ─ здесь…

Он вернулся за столик, и двое его друзей в точно таких же джинсах и клетчатых рубашках с закатанными рукавами молча выслушали, что он им доложил.

Сальваторе Майола пробормотал:

─ Извините, ребята очень хорошо ко мне относятся…

─ Разумеется, вы можете не отвечать на наши вопросы, ─ сказал Малдер.

Сальваторе Майола кивнул и все-таки подхватил поднос с грязно посудой. Посмотрел на Крайчека, который с подчеркнутой вежливостью, уступил ему дорогу. Вдруг поставил поднос обратно и решительно обернулся.

─ Знаете что, джентльмены, давайте присядем. У меня сейчас перерыв, и будет лучше, если мы поговорим обо всем обстоятельно. В конце концов, это, видимо, уже не составляет военной тайны…

За столиком он сразу же вынул из-за уха сигарету и закурил. Крайчек жестом показал Малдеру, что шрам не шее присутствует. Малдер мигнул, давая понять, что тоже видел его. Сальваторе Майола заговорил между мет ─ негромко и безнадежно:

─ Нам сказали, что это все равно что жить дважды. Не надо тратить время на сон и сил, физических сил, вообще прибавится. И поначалу так оно, представляете, и было. Спать нам больше не требовалось, и это было, джентльмены, удивительное состояние. Мы чувствовали себя так, будто ничто нам больше не угрожает. Другие боялись ─ ну там ранения, или что останешься один в джунглях, или что попадешь в плен к вьетнамцам. А мы все были точно неуязвимые. Могли двадцать четыре часа подряд патрулировать местность, по трое суток сидеть в засаде, совершать длиннейшие переходы. Сегодня ─ здесь, а завтра уже ─ тридцать километров отсюда. И это без вертолетов, по непролазным джунглям, совершенно невидимые для противника. Ну и тому подобные вещи…

─ Вы так и не уставали никогда? ─ спросил Малдер.

─ Ну, не настолько, по крайней мере, чтобы приходилось потом отдыхать. К тому же нам ведь давали таблетки, чтобы бороться с усталостью. Не наркотики какие-нибудь, сэр, и не стимуляторы…

─ Серотонин? ─ сказал Крайчек.

Майола посмотрел на него:

─ Вы уже знаете?

─ И долго этот эксперимент продолжался?

─ Некоторое время так бы я мог сказать. Вообще, когда не спишь, постепенно теряешь ощущение времени. Проходят всего сутки, а кажется, что они тянулись целую неделю. Или, наоборот, проходит неделя, а куда она провалилась ─ черт ее знает. Ничего не помнишь, кроме того что непрерывно бежал все это время. В общем, я полагаю, что несколько месяцев; до тех пор, пока мы не перестали подчиняться приказам командующего в Сайгоне.

─ Что, целое подразделение вышло из повиновения? ─ спросил Крайчек.

─ Ну это не совсем так, мы просто перестали обращать внимание на распоряжения военных инстанций. Это был не сознательный бунт, мы о них как бы просто забыли… Понимаете, они ─ там, в Сайгоне, а мы здесь ─ в джунглях. Два разных мира, не имеющих точек соприкосновения…

─ Ладно, ─ сказал Малдер. ─ Предположим. Но от кого в таком случае вы получали приказы?

─ В том-то и дело, что уже ни от кого, сэр. Мы сами разрабатывали свои задания по ходу дела, сами планировали, сами организовывали снабжение и все прочее, ну и сами ─ выполняли то, что наметили. Просто через какое-то время нам стало уже все равно, с кем воевать, за что и кого убивать ─ крестьян, женщин, детей. С таким же успехом мы могли бы сражаться и против своих… ─ Он потушил сигарету и сразу же достал новую. Заговорил медленнее, тяжело вздыхая после каждого слова. Чувствовалось, что рассказ порождает в нем сильное внутреннее напряжение. Она даже побледнел, так что рыжина волос стала заметней. ─ Около Хубая, это на Западном побережье острова, было школа… Не помню уже, кто первым высказал мысль, что объект по своему расположению имеет тактическое значение… Мы вышли туда ранним утром, джентльмены… Понимаете, они были всего лишь дети…

Он затянулся сразу на половину сигареты. В образовавшейся паузе слышно было, как переговариваются мужчины за столиком у окна.

В их сторону они уже не смотрели.

─ И никто не пытался остановить ваши действия? ─ спросил Крайчек.

─ Нет, сэр. Скорее всего, они не знали, как это сделать. Мы ведь были солдатами американской армии, сэр. Нельзя же заставить одних американцев стрелять в других. Потом, я слышал, местонахождение лагеря вычислили и накрыли с воздуха. Но я тогда уже был ранен, потерял сознание, каким-то чудом не попал в плен к вьетнамцам. Вряд ли бы они оставили меня жить ─ после всего…

─ А ваши товарищи?

─ Они меня бросили. Видимо, решили, что убит. А может быть, просто не захотели возиться с раненым. Зачем им такая обуза? Когда долго не спишь, начинаешь совсем по-иному смотреть на разные вещи…

Малдер негромко сказал:

─ Мы подозреваем, что за убийствами Гриссома и Виллига может стоять ваш бывший соратник Аугусто Коул…

Сальваторе Майола выпрямился, и на лице его выступили капельки пота.

─ Кто? Пастор? Мы обычно так его называли. У него была Библия, и он все время читал нам оттуда разные отрывки ─ то, се, судный день, апокалипсис, всадники, пришедшие в мир, чтобы сеять смерть… Говорил, что в один прекрасный день нам придется заплатить за все содеянное. ─ Он вдруг замер, пораженной неожиданной мыслью. ─ Да-да, джентльмены, он именно так говорил тогда. Придет некий день, и мы ответим за все наши грехи…

─ Когда? ─ спросил Крайчек. И почему он выбрал именно Гриссома. Гриссом ─ ученый, нейрофизиолог, он не служил в вашем подразделении…

─ Как это не служил? Конечно, служил. Это как раз Гриссом сделал нас тем, чем мы стали. Он, можно сказать, был самый главный. ─ Сальваторе Майола вытер салфеткой пот и закурил следующую сигарету. ─ Он, Гриссом, и еще один там был, доктор Джеральди.

─ Кто такой доктор Джеральди?

─ Второй врач, участвовавший в этом проекте. Доктор Джеральди хирург, он делал нам операции. Это из-за него я не сплю, как и Коул, вот уже двадцать четыре года…

─ Так вы тоже не спите? ─ быстро переспросил Крайчек.

─ Доктор Джеральди, ─ сказал Малдер. ─ Кажется, я видел в списках эту фамилию…

Пробка на шоссе было чудовищная. Она тянулась насколько хватало глаз; настолько во всяком случае, насколько Малдер мог видеть, приоткрывая дверцу и выпрямляясь, из салона машины. Сплошной железной змеей уходили вперед трейлеры, легковушки, микроавтобусы, и не было никакой надежды, что хотя бы в ближайшие полчаса удастся протолкнуть вдаль эту громадину. Двигались они так: проедут метров пятьдесят и опять остановятся. Чад отработанных газов висел над колонной.

Малдер закашлялся и убрался внутрь, щелкнув дверцей.

─ Основательно закупорило, ─ сказал он.

Крайчек, будто не слыша, уставился в габариты ближнего автомобиля.

─ Все совершенно ясно, ─ ответил он злобновато-торжествующим голосом. ─ Ему больше не удастся морочить нам голову.

─ То есть вы полагаете, что Коул будет теперь охотиться за этим Джеральди? За врачом, который когда-то сделал ему операцию? Так? Это его следующая жертва?

─ Вы шрам у Майолы заметили?

─ Еще бы!

─ Аугусто Коул, по всей вероятности, считает себя ангелом-мстителем. Типичный случай религиозного помешательства. Кстати, не такой редкий случай на войне, да и в мирное время тоже. У него, по-видимому, заговорила совесть. Коул полагает, что каждый, кто прямо или косвенно ответственен за преступление, должен быть безусловно наказан. А себя он назначает судьей и одновременно ─ исполнителем приговора. Такова в его глазах справедливость.

─ Да, ─ кивнул Малдер, ─ но почему только сейчас? Почему? Почему? Столько лет прошло с того времени, а он лишь теперь начал мстить.

─ Хубай был одним из самых кровавых эпизодов войны. Замолчать его не удалось, хотя определенные усилия в этом направлении предпринимались. Слишком чудовищные масштабы. Более трехсот детей там было убито. Но ни один из солдат США так никогда и не был ни в чем обвинен. Военное командование держалось стойко. Двадцать четвертая годовщина резни была два дня назад.

Мелодично запел телефон, и Малдер выхватил трубку из кармана. Говорила Скалли, и по торопливой ее интонации, чувствовалось в каком она нетерпении.

─ Малдер, кажется, я нашла доктора Джеральди, которого ты разыскиваешь. Профессор нейрохирургии, работает в Гарварде. Он действительно находится в списках тех, кто был в то время на острове Харрис. Хорошо хоть эти списки теперь не секретны…

─ У тебя есть его адрес и телефон?

─ Да, я выяснила, он уже много лет живет в преподавательском коттедже. Только тебе его адрес вряд ли сейчас пригодится.

─ Почему?

─ Потому доктор Джеральди сегодня приезжает в Нью-Йорк на похороны Гриссома.

─ Когда, боже мой!

─ Прямо сейчас, на станцию в Бронксе. Его поезд прибывает туда в семь тридцать две. Моли бога, Малдер, чтобы он опоздал хотя бы на десять минут.

─ Ах, черт!..

─ Ты сейчас где?

─ Все там же.

─ Поздравляю, Малдер.

─ Слушай, Скалли, в личном деле доктора Джеральди наверняка есть его фотография. Передай в службу безопасности вокзала в Бронксе. Пусть полиция хотя бы знает, кого им ждать. И передай также фотографию Аугусто Коула. Предупреди, что этот человек смертельно опасен. Чтобы собрали все силы, какие имеются в их распоряжении.

─ Хорошо.

─ Мы едем туда.

─ Желаю удачи, Малдер!

Он посмотрел на часы. Шесть сорок одна… Колонна дернулась и прошла вперед метров двадцать.

И остановилась опять.

─ Ну что? ─спросил Крайчек.

Малдер помотал головой:

─ Не успеваем…

Стрелка на старинных вокзальных часах дрогнула, переместилась и показала девятнадцать тридцать восемь, когда Малдер и Крайчек выскочили из машины и, расталкивая встречных, точно сумасшедшие, понеслись через вокзал к платформе, куда прибывал поезд.

Состав, естественно, уже замер там, где ему и положено, а пассажиры, кто с ручной кладью, кто без нее, неторопливо шествовали вдоль вагонов. Впрочем, можно было надеяться, что еще не все потеряно, но тут Малдер, внезапно остановившись, потряс в воздухе кулаками.

─ Что, что такое? ─ задыхаясь, спросил Крайчек.

─ Выход на обе стороны. Надо же ─ невезение! ─ Подбежавший полицейский передал ему фотографию доктора Джеральди. Несколько мгновений Малдер всматривался, а потом сунул снимок Крайчеку. ─ Ждите его здесь! Сразу же уводите в полицейский участок!..

─ А вы, Малдер?

─ Я пойду смотреть на ту сторону!..

Он рванул к противоположной стороне перрона. Встречные шарахались, но даже не успевали посторониться. Малдер проходил сквозь них, как ящерица по извилистому проходу. На него оглядывались, и это не прошло незамеченным. Коул, стоявший у таксофона сбоку от главного здания, повернулся и проводил его внимательным взглядом. А затем повесил трубку и неторопливо двинулся в ту же сторону. В отличие от Малдера он к себе внимания не привлекал. Малдер же, с трудом затормозив у края перрона, сделал отмашку Крайчеку ─я на месте ─ и затанцевал между проходящими пассажирами, стараясь просматривать перрон на возможно большую глубину.

Доктора Джеральди пока видно не было. Крайчек знаками показал, что у него тоже ничего подозрительного не наблюдается. Поток пассажиров постепенно редел. Малдер нервничал, ощущая, что все идет как-то не так. Его познабливало от предчувствия неудачи. Если доктора Джеральди не удастся перехватить на вокзале, значит, надо будет организовать немедленный поиск его в ближайших гостиницах, выставить специальное охранение на похоронах Гриссома и во что бы то ни стало найти врача раньше, чем до него доберется Коул. Неужели они все-таки где-то ошиблись?

Настроение у него ухудшалось с каждой секундой. Он по-прежнему танцевал, чтобы держать в поле зрения всю платформу. То и дело он оглядывался на точно также танцующего между пассажирами Крайчека. Больше он сейчас ничего не мог сделать. И в тот момент, когда Малдер решил, что ─ уже все, проморгали, дальше находиться на вокзале бессмысленно, за последней группой людей, вышедших из середины состава, он внезапно заметил плотную фигуру доктора Джеральди. Тот неторопливо шагал вдоль поезда, сжимая правой рукой плоский портфельчик.

Это был именно доктор, сомневаться не приходилось. Слишком характерная внешность, чтобы спутать его с каким-нибудь другим человеком. У Малдера стремительно оборвалось сердце. Потому что одновременно за спиной доктора Джеральди выросла зловещая, вся темная какая-то фигура Аугусто Коула. Коул настигал Джеральди сзади и уже поднимал на вытянутых руках пистолет с длинным дулом. Вероятно, у него был навинчен глушитель.

В этой ситуации решали даже не мгновения, а их ничтожные доли. Отмахнув Крайчеку и надеясь, что тот не прозевал сигнал тревоги, Малдер свободной рукой в свою очередь выхватил из кобуры пистолет и, чтобы отвлечь Коула и сбить его с толку, закричал:

─ Я, агент ФБР, бросай оружие!.. Бросай, буду стрелять!..

И не дожидаясь, пока Коул отреагирует, нажал на курок.

Грянул выстрел поверх голов. Пассажиры шарахнулись. Малдер рванулся вперед, не видя перед собой ничего, кроме безумных насмешливых глаз Коула. Почему-то он видел их необычайно отчетливо. И тут сокрушительный удар в грудь отбросил его от доктора Джеральди, а второй такой же удар безжалостно швырнул на асфальт.

Малдер потерял сознание. И когда Крайчек, сопровождаемый полицейским, оба ─ тоже размахивая пистолетами, подбежали, не очень пока понимая, что здесь случилось, они увидели распростертое по перрону тело и испуганных пассажиров, которые понемногу уже начали подниматься с земли.

Ничего подозрительного на перроне не наблюдалось. Тем не менее полицейский на всякий случай не убрал пистолет, чтобы контролировать обстановку, а растерянный Крайчек присел возле Малдера и осторожно перевернул тело.

─ Малдер! Малдер, ты цел?.. Отзовись, Малдер!.. С тобой все в порядке?..

Пулевых ранений он на теле не видел. И к тому же Малдер, будто включенный, внезапно открыл глаза, медленно сел, видимо пока плохо соображая, где он и что с ним, и вдруг, точно подброшенный вскочил на ноги:

─ Джеральди, где доктор Джеральди?..

─ Нет здесь никакого Джеральди, ─ после некоторой заминки ответил Крайчек.

─ Как это нет? ─ Малдер оглянулся. ─ Коул и Джеральди, я же их видел…

─ Ты орал и размахивал пистолетом, но никакого Джеральди здесь не было.

Малдер приложил обе руки ко лбу и сморщился.

─ Что ты тут городишь? Джеральди здесь был, и Аугусто Коул здесь был тоже. Вот там, за теми людьми, которые поднимаются. Значит, мы упустили и того, и другого…

─ Постой, Малдер!..

─ Нельзя терять времени!..

Он пошел вперед, внимательно рассматривая пассажиров. Ответом ему были испуганные и раздраженные взгляды.

Крайчек растерянно произнес:

─ Будь они здесь, я бы их непременно заметил. Уверяю тебя, Малдер, ты ошибся.

Картинка на смотровом экране застыла, в правом нижнем углу замерла оцифровка, фиксирующая реальное время съемки, а потом всплыла надпись, свидетельствующая, что пленка закончилась.

─ Зал ожидания, ─ прокомментировал кто-то.

─ Ну вряд ли он будет крутиться именно в зале…

─ А что?

─ Слишком на виду.

─ Ну он же не знает, что мы его ищем.

Сбоку от смотрового экрана был прилеплен большой портрет Аугусто Коула.

─ Ладно, здесь ничего нет, давайте перемотаем кассету, ─ сказал полицейский у видеомагнитофона.

В тесноватом помещении службы безопасности Бронкса скопилось десять или одиннадцать человек: несколько полицейских, еще не отошедших от возбуждения перестрелки, тучный начальник станции, который то и дело вытирал платком мощный затылок, дежурный по станции, двое одинаковых мужчин в штатском, наверное, агенты ФБР, курирующие этот район. Народу более чем достаточно. Все смотрели на Малдера. Или во всяком случае ему казалось, что ─ смотрят.

Он нервно облизнул губы.

─ Начните сначала. И, наверное, прежде всего надо проверить запись за полчаса до прибытия поезда. Если ничего не найдете на ранней съемке, смотрите тогда по отдельным кадрам, например, с интервалом в одну минуту. Столько камер кругом, должны же они были заметить хоть что-то…

─ Камеры фиксируют только вокзал, ─ сказал дежурный.

─ А нам что надо?

─ Ну если он подошел, скажем, сто стороны складской зоны, то мог вообще не попасть в поле зрения…

─ Смотрите, смотрите!..

Крайчек осторожно тронул его за плечо:

─ На минуточку, Малдер…

─ В чем дело?

─ Выйдем поговорим.

─ Вы же видите: я занят!

─ Прошу вас, Малдер, это не займет много времени…

Они отступили в крохотный коридорчик, другим своим концом выходящий на улицу и, не уговариваясь, плотно прикрыли дверь в помещение. Крайчек сразу же оттеснил Малдера в дальний угол.

─ Вы еще не ответили на мой вопрос: что же произошло?

─ Я полагаю, что вы видели Джеральди там, платформе, ─ сказал Малдер.

─ С вашей стороны?

─ Да, вы стояли достаточно близко.

─ Достаточно близко для чего?

─ Чтобы видеть…

─ Вы чего-то не договариваете, Малдер.

─ А у вас у самого голова на плечах есть? Или вам все требуется разжевать и положить в рот, как ребенку?

Крайчек несколько секунд смотрел на него ничего не выражающим взглядом.

Затем в лице его что-то дрогнуло.

─ Я не понимаю вашей позиции, Малдер. Вы, агент ФБР, только что чуть не убил ни в чем неповинного человека. Пассажира, который, ни о чем не подозревая, выходил из поезда. Это ─ повод для серьезного служебного расследования, в результате которого вы можете быть отстранены от дела. Кстати, местные полицейские об этом тоже догадываются. И мы оба прекрасно знаем, что ─ говоря между нами ─ я вас сейчас прикрываю. У меня тоже могут быть неприятности.

─ Я вас об этом не просил, Крайчек.

─ Однако мы работаем вместе, я полагаю?

─ Ну хорошо, ─ сказал Малдер. ─ Что вы хотите от меня услышать?

Крайчек поднял бровь ─ будто сломал ее пополам.

─ Правду, разумеется, что же еще? ─ высокомерно сказал он. ─ Вы очень много скрываете от меня Малдер. А мне нужно знать все, хотя бы для того, чтобы…

Малдер прервал его:

─ Так уж получилось, что мое расследование не пользуется особой популярностью…

─ А мне лично кажется, что ─ напротив.

─ Ну, во всяком случае, это не та популярность, которая способствует продвижению. Чрезмерный контроль, Крайчек, так же вреден, как и чрезмерное попустительство. Контроль даже хуже, он порождает мнительность и подозрения.

─ Вы считаете, что я сую нос ─куда не положено?

─ Что с вами, Крайчек? Вы и в самом деле обидчивы, как ребенок…

─ Повторяю: я хочу верить вам, Малдер. Я хочу вам помочь и я хочу, чтобы вы это наконец поняли. Но мне нужно хотя бы немного ориентироваться в происходящем. Я такой же профессионал, как и вы, и я не могу работать вслепую!..

Шепот был быстр и яростен. Малдер двумя пальцами оттянул нижнюю губу, как будто хотел оторвать, отпустил и с недоумением посмотрел на свою пустую ладонь.

─ Тут все не так просто, как в обычном полицейском расследовании, ─ сказал он. ─ Мне кажется, что у Коула есть психическая сверхъестественная способность манипулировать звуками и зрительными образами, рождающимися в подсознании. Создавать иллюзии, которые, на первый взгляд, не отличаются от реальности. И способность проецировать эти иллюзии на других людей. Вот почему я видел на перроне доктора Джеральди. Любопытно, что вы его не видели, хотя находились недалеко. Значит, проецирование иллюзий имеет очень избирательную ориентацию.

─ И, по-видимому, это его способность связана с тем, что он никогда не спит? ─ Крайчек напряженно воззрился в стену, как будто увидел сквозь серую краску нечто весьма занимательное. Бровь его опустилась, лицо утратило обиженное выражение. Он опять стал похож на самого себя. ─ Интересная теория. Значит, все они видят реальность под каким-то новым углом, нежели мы. Надо же, и Сальваторе Майола говорил о том же. По крайней мере, это хоть что-то нам объясняет…

─ Это объясняет почти все, Крайчек.

─ Но отсюда следует, что Аугусто Коул действительно был где-то рядом. В противном случае он не смог бы навести на вас галлюцинацию…

─ Правильно, Крайчек. И я полагаю, он где-то здесь до сих пор…

Приоткрылась дверь, и из помещения высунулся полицейский.

─ Агент Малдер? Мы тут обнаружили кое-что, требующее вашей оценки. Вполне возможно, что это вам пригодится.

Они вернулись обратно, и тот же полицейский возбужденно указал на смотровой экран.

─ Вон видите, в правом верхнем углу машина?

─ Вижу, ─сказал Малдер.

─ Минут пять назад ее тут не было.

Кадр сменился, и оцифровка времени показала 19 часов 38 минут. Машины у железных контейнеров, где ее засекли, действительно не было.

─ Значит, она только что появилась, ─ объяснил полицейский.

─ Это где?

─ Семнадцатый путь. Та часть вокзала, куда посторонним вход воспрещен.

─ Это он! ─ решительно сказал Малдер.

─ Поехали!..

Вереница вагонов на ближайшем пути загораживала фонари, которых и так на этом участке вокзала было негусто, и потому решетчатая нога семафора утопала во тьме, однако ножи, которые один за другим Коул выкладывал на обложку Библии, смертельно блестели: гладкие широкие заточенные лезвия, прочно насаженные на рукояти. Их было общим числом штук семь или восемь.

Ужасающая картина.

Джеральди рванулся, но нейлоновые веревки держали крепко. Они врезались в грудь и заставили его чуть ли не задохнуться от боли. Порвать их было предприятием безнадежным.

Джеральди обмяк.

─ Что ты делаешь? Ты с ума сошел, ─торопливо сказал он. ─ Почему я должен за всех отвечать? Я ни в чем перед тобою не виноват. Нельзя так со мной. Я ничего не делал. Я только подчинялся приказам, которые отдавали другие. Точно так же, как и ты, между прочим…

Коул выпрямился и посмотрел на него долгим изучающим взглядом. Как будто хотел понять, что собственно этот человек пытается ему втолковать.

─ Тебе лучше помолчать.

─ Но почему-почему, Коул?

─ Господь ненавидит лживые языки.

─ Господь?

─ Тот, кто оценивает каждую нашу мысль и каждый поступок…

─ Но это правда

Тогда Коул неторопливо развернулся и со всего маху хлестнул доктора по лицу.

Пощечина отдалась эхам.

─ Правда!? Правда!? ─ не сдерживаясь, закричал он. ─ Хорошую правду придумали вы вместе с Гриссомом! При жизни отправить тринадцать человек в преисподнюю! Тринадцать ребят, которые ни о чем таком даже не помышляли! Посмотри, доктор, что ты с нами сделал. Вот она, правда. И вспомни, что ты заставил сделать всех нас!..

─ Никто вас не заставлял. Вы были добровольцами, вызвавшимися без всякого принуждения!

─ А мы знали, чем кончится этот ваш дьявольский эксперимент?

─ Риск есть всегда. И вам всем объяснили, что никто не застрахован от неудачи. В конце концов, вы рассчитывали на льготы и денежную компенсацию. А главное, вы не хотели опять попасть в джунгли…

Коул произнес, улыбаясь, словно нечто приятное:

─ Вы, праведные, ликуйте видя возмездие справедливости…

─ Постой, Коул, постой!.. ─ Слабый шум за спиной заставил Джеральди вывернуться на веревках. Сердце у него на мгновение замерло, а потом заколотилось, как бешенное. Он ловил воздух губами. ─ Это кто там? Кто? Я не вижу…

─ И умойте ноги свои в крови неправедных, ─ торжественно провозгласил Коул.

─ Кто там?.. Я не могу без очков… Коул, ради бога, что ты задумал?..

─ Тебе не нужно их видеть, доктор. Ты и так знаешь, кто пришел за тобой с того света. Ты просто знаешь, и все…

Длинные зловещие тени вытянулись по земле. Словно приближалась к решетчатой ноге семафора воинская шеренга. Джеральди не верил своим глазам. Из кромешного мрака, из ночи, как будто и в самом деле из преисподней, один за другим выходили солдаты особого подразделения «Джей Си». Такие, какими он их все эти годы помнил: в потрепанных пятнистых комбинезонах, в военных кепи, с закатанными рукавами. Вот первый из них нагнулся и уверенно взялся за рукоятку ножа, лежащего с краю.

Аугусто Коул поднял ладонь, точно благословляя:

─ Участь твоя определена милостивым судией. Приговор вынесен, и никто не в силах его отменить. Око за око. Зуб за зуб. Ожог за ожог. Ногу за ногу. Удар за удар. Жизнь за жизнь. Обезобразивший человека да будет обезображен сам. Убивший человека да будет приговорен к смерти…

Он застыл, будто статуя.

И тогда Джеральди вдруг понял, что его ждет. Он пискнул, как заяц, и задрожал, обвисая на жестких веревках. Он уже не пытался молить о пощаде. Он просто ждал, чтобы этот ужас кончился, как можно скорее.

─ Рана за рану!.. ─ торжественно провозгласил Коул.

А первый солдат шагнул к семафору и высоко, почти до невидимых звезд, поднял руку.

Машина резко затормозила, их обоих бросило вперед, чуть ли не на ветровое стекло, дверцы встопорщились, как крылья жука, наколотого на булавку, и только тогда Малдер услышал протяжный человеческий крик, вытягивающийся из-за пакгаузов.

─ Где? ─ вертя головой быстро спросил Крайчек.

─ Кажется, там…

Крик повторился, и теперь место, откуда он исходил, выделилось вполне отчетливо. Действительно ─ там, под вытянутой рукой семафора.

─ Скорее!.. Скорее!..

Они перепрыгивали через какие-то загородки, через кучи жирного угля, через полосатые рейки, по-видимому предупреждавшие об опасности. Свет двух фонарей метался то на вагоны, то обратно на землю. И вдруг выхватил из темноты грузное, обвисшее на веревках тело. Человек был привязан к решетчатому основанию семафора. Блеснули в скользнувшем луче стекла очков, которые ему, вероятно, уже не понадобятся.

─ Доктор Джеральди!..

Малдер присел и потрогал свесившуюся на грудь тяжелую голову. Ручей темной крови медленно оттекал от тела.

─ Кажется, жив… Открытая рана в задней части черепа. Боже мой! Крайчек, вызовите помощь по рации…

─ А вы?

─ Я ─ туда!..

Малдер побежал в узкий проход между вагонами. Впереди была чернота, как провал в преисподнюю. Позади же него набирал громкость и накал торопливый голос:

─ Агент Крайчек запрашивает срочную медицинскую помощь. Семнадцатый путь, вокзал Бронкс. Немедленно! повторяю: немедленно!..

Коул подтянулся на руках, перекинул тело через бетонный край перекрытия, который был точно обгрызен, опираясь на костяшки, выпрямился во весь рост и, вялой трусцой пробежав до конца пустой секции, внезапно остановился.

Секция заканчивалась обрывом. Впереди открывалась громадная трепещущая россыпь огней ночного Нью-Йорка: знакомые очертания небоскребов, освещенные проспекты, где, как насекомые, сновали машины. Спасение, но, к сожалению, абсолютно недосягаемое. Потому что между ним и ближайшей улицей было метров тридцать пустого пространства. Секция, видимо, выдавалась из недостроенного здания, и внизу, как жадная смерть, торчали обрезки труб и углы арматуры.

Пути дальше не было.

И возвращаться обратно тоже уже не имело смысла. Малдер шел за ним по пятам, он это знал. И когда за спиной раздался напряженный, готовый сорваться голос: «Коул! Отойдите от края!» ─ он даже не вздрогнул и, разумеется, не стал оглядываться назад. Он просто стоял и смотрел на огни ночного Нью-Йорка. Малдер его не пугал. И вообще его уже ничто не пугало. Не было в мире вещи, которая могла бы его взволновать. Просто все кончилось. Голос не имел к нему никакого отношения.

И Малдер, наверное, это тоже почувствовал, потому что, не торопясь, нагнулся и положил фонарь, и освободившийся рукой подкрепил пистолет, направленный на резко выделяющуюся среди ночного квадрата фигуру.

─ Капрал Аугусто Коул. Я ─ агент ФБР. Прошу вас, отойдите от края!..

Тогда Коул все-таки обернулся, держась за шею, и подставил лицо рассеянному свету далекой лампочки. Горела она где-то на другом конце мира.

─ Ну давайте, ─сказал он обманчиво спокойным, почти неслышимым голосом. ─ Давайте, раз уж пришли сюда, стреляйте в меня…

─ Я совсем не для этого сюда пришел, ─ возразил Малдер. ─ Успокойтесь, Коул, и послушайте, что я вам скажу. Вот смотрите, я сейчас положу пистолет. ─ Он сначала поднял оружие вверх, чтобы было видно, а потом медленно опустил на камень рядом с фонариком. Выпрямился и продемонстрировал пустые ладони. ─ Я просто хотел бы поговорить с вами пару минут. А после этого можете делать все что угодно. Вы свой долг выполнили, торопиться некуда…

─ Я устал, ─ после томительной паузы отозвался Коул.

─ Знаю…

─ Нет, вы не знаете. Откуда вам знать? Вы понятия не имеете об этой усталости. Двадцать четыре года без сна. Двадцать четыре года ─ мертвые, которые ни на секунду не оставляют тебя. Вот здесь ─ больно… ─ он потер рукой шею у основания черепа.

─ Я прошу у вас всего две минуты, ─ сказал Малдер.

Снизу донеслось надрывное завывание сирены. Мелькнули проблесковые маячки. Вероятно, подъехала к вокзалу «скорая помощь».

Коул прислушался и кивнул со странным удовлетворением:

─ Может быть, у меня и нет тех минут, что вы просите. Я действительно уже исполнил свой долг. Кровь кипит у меня в венах, и я чувствую, как ветер жалит кожу ядовитым дыханием…

Лицо его исказилось.

Малдер осторожно сказал:

─ То, что с вами сделали преступно и несправедливо. Вероятно, никто не заслуживает тех страданий, которые вам пришлось перенести. Но виновные не должны уйти от ответа. Может быть именно вам суждено наконец сказать миру всю правду…

Коул, держась за шею, медленно покачал головой:

─ Они отрезали мне целый кусок мозга. Они сделали меня звериным уродом, кем-то другим. Из подобия божьего превратили в нечто совершенно иное. Грех и кровь лежат на мне и жгут мое сердце. И они никогда не вернут то, что у меня отняли…

─ Я помогу вам, Коул…

─ Не подходите!..

Он, расширив глаза, смотрел на что-то за спиной Малдера. Малдер повернулся, стараясь, чтобы движения были спокойные. Крайчек с пистолетом в руках приближался к ним от обгрызенного края секции. Фонарь его тоже лежал на полу, а пиджак и колени ─ перепачканы белой известкой.

─ Сейчас сюда придут, ─ сказал он. ─ Коул, стойте, где стоите и не шевелитесь. Я не шучу, Коул. Вы убили несколько человек. Вы ─ убийца, у меня есть приказ о вашем аресте.

Он наконец остановился.

Коул только мигнул.

─ Крайчек, ─ как можно убедительнее сказал Малдер. ─ Прошу вас, опустите пистолет и идите отсюда. Я веду это дело, и я вам приказываю.

─ Вы с ума сошли, Малдер. Он ─ вооружен!

─ Уходите, Крайчек, я здесь сам разберусь.

─ Ни за что!

─ Повторяю, Крайчек, я вам приказываю…

Жутковатая улыбка появилась на лице Аугусто Коула. Вероятно, так мог бы улыбаться мертвец, только что вылезший из душной могилы. Ничего человеческого, ничего, что бы напоминало ему о жизни. Аугусто Коул повернулся боком и вскинул правую руку. Пистолет внушительных размеров глянул на Малдера черным зрачком.

─ Крайчек, я кому сказал!? Уберите пушку и проваливайте отсюда!..

Это был вовсе не пистолет, а ─ Библия. Просто Коул держал ее за ребро, протягивая в направлении Малдера.

Малдер вдруг понял, что сейчас произойдет.

─ Крайчек! Не-е-ет!..

Два выстрелы грянули, почти слившись в один. Гулкое эхо прокатилась по всем этажам недостроенной бетонной коробки. Откуда-то потек тонкой струйкой песок, наверное, сдвинутый сотрясением. Аугусто Коул схватился за грудь и повалился лицом вперед ─ от края секции. А когда Малдер подбежал к нему, напряг мышцы шеи и оторвал голову от бетонного пола.

─ Спокойной ночи… ─ сказал он, улыбаясь почти счастливо. ─ Я хочу спать. Спокойной ночи…

Затылок ударился о бетон. Лицо повернулось на бок, и веки застыли на половине движения.

Малдер молча обернулся на Крайчека. Тот торопливо сказал:

─ Но у него был пистолет. Я видел он намеревался стрелять.

И тогда Малдер согласно кивнул.

─ Ты правильно поступил, Крайчек.

Что-то мешало ему сразу уйти отсюда. Ах, да… Библия, уроненная Аугусто Коулом, лежала неподалеку от неподвижного тела.

Он прошел мимо полицейских машин, столпившихся у вокзала, будто стадо животных, и непрерывно мигающих маячками. Нашел свою машину, сел в нее и несколько мгновений сидел, как будто ничего не видя и не слыша из окружающего. Потом открыл ключом нижний ящичек на панели и сунул руку под пачку бумаг. Вдруг ─ замер, лихорадочно пошарил еще и, выдернув руку с силой ударил ребром ладони по пластмассовой крышке.

Крышка треснула и отскочила.

Желтого конверта в ящичке уже не было.

Скалли была растеряна. Она поглядывала на Малдера, словно была виновата в том, что случилось:

Кто-то ворвался ко мне в кабинет, влез в мой компьютер, забрал с собой все документы и стер все файлы. Отчет, который я подготовила для тебя, исчез.

─ А копии на жестком диске ты делала?

─ Копии тоже стерты.

─ Восстанавливать не пробовала?

─ Бесполезно. Это очень квалифицированная работа, Малдер. Тот, кто уничтожал информацию, позаботился, чтобы восстановить ее было нельзя. Кстати, дискеты из моего архива тоже пропали.

─ Да, кто-то не пожалел усилий, чтобы замети все следы…

─ Конечно. Без этого отчета, без ссылок на конкретные документы нет никаких доказательств, что мы вообще занимались расследованием. Впечатление такое, что просто ничего этого не было…

─ Занятно, ─ процедил Малдер.

Он все время оглядывался, но в закутке, ведущем к вспомогательной картотеке, не было ни одного человека. Сюда вообще редко кто заглядывал. И он бы почувствовал, если бы за ними велось специальное наблюдение. Правда, чтобы следить, вовсе необязательно ходить хвостом за объектом слежки. Существует аппаратура, которая берет звук просто с невероятного расстояния. Впрочем, наплевать; сейчас это уже значения не имеет.

Он кивнул Скалли:

─ Я теперь понимаю, почему человек, который мне эти документы принес, сказал, что еще никогда не было так опасно, как сейчас.

─ Что за человек?

─ Тот, который мне помогал…

─ Ты с кем-то встречался, Малдер? С кем-то, кто независимо от нас в курсе дела?

─ Он сам связался со мной.

─ И кто это был?

─ Не знаю. Он себя не назвал. Но он ясно предупредил, что закрытие проекта «Секретные материалы» ─ это еще только начало. Настоящая опасность еще впереди. Он только начинает нам угрожать.

─ Звучит как-то неутешительно.

─ Да, не очень…

─ И ты что ─ веришь ему?

Малдер посмотрел на Скалли и глубоко вздохнул. Он ничего не ответил…

Совещание было открыто в десять утра. Трое людей сидели за громадным столом, простершимся по кабинету от окна до выхода. Шторы на окне были не отдернуты, а лишь подвязаны по бокам, и внезапно яркий световой треугольник мешал вглядываться в присутствующих.

Собственно, совещанием это назвать было нельзя. Здесь все решал один человек, занявший сейчас место председательствующего. Остальные двое, расположившиеся справа и слева, были просто статистами. Они и вели себя как статисты ─ кажется, даже не шевелились и за все время беседы не произнесли ни единого слова.

Зато председательствующий явно знал, что ему требуется. Он, кисловато морщась, перелистал картонную папку с надписью «Секретные материалы», захлопнул ее, снял очки в роговой строгой оправе, закурил, не торопясь, и выпустил дым, вспыхнувший на солнце синей переливающейся струей.

─ Ты знаешь, откуда он получил документы?

Крайчек, замерший в другом конце кабинета, вздрогнул от неожиданности и дернул волевым подбородком.

─ К сожалению, это пока не установлено, сэр! Но само наличие таких документов свидетельствует, что либо Малдер нашел себе новый источник, либо новый источник вышел на него сам. И в том и в другом случае ситуация, на мой взгляд, критическая. Мы не можем допустить дальнейшей утечки стратегической информации.

─ Кто это может быть?

Один из статистов повернул голову к председателю и как будто мысленно произнес какую-то фразу, которую председательствующий воспринял. Возникла пауза. Крайчек нервничал. Он неплохо понимал этих людей, хотя работал с ними недавно. Полусонный их вид его не обманывал. Они были опасны, как хищники, защищающие добычу. Речь здесь шла не только о Малдере, но и о нем самом.

Он решительно произнес:

─ С вашего позволения, сэр, если я могу вам что-либо порекомендовать… Вот тут ─ список мер, которые я набросал, по противодействию и предотвращению. Я полагаю, сэр, этого будет достаточно.

Папка была принята и перелистана так же, как предыдущая. Председательствующий ничем не выразил своего отношения к прочитанному. Лишь опять затянулся и снова выпустил синий дым.

─ А как же Скалли?

─ Перевод Скалли в другое подразделение только усилил их решимость продолжать проект «Секретные материалы». Скалли ─ это, конечно, проблема, сэр. Проблема, гораздо большая, чем мне описали.

─ Ну что ж, ─ сказал председательствующий. ─ Если проблема поставлена значит, с ней надо работать. ─ Он пояснил свою мысль: ─ У каждой проблемы, агент Крайчек, есть решение.

─ Я именно так и считаю, сэр!

─ Прекрасно, Крайчек.

Председательствующий кивнул. А потом медленно, сознавая весомость этого жеста, опустил докуренную сигарету в пепельницу и сильным нажатием пальца затушил ее.