ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ
9 ЯНВАРЯ
Абстрактная картина, которую представлял собой вид с вертолета на ночную столицу его страны, завораживал Малдера не меньше, чем любого американца Он был достаточно патриотом, чтобы восхищаться знакомыми контурами подсвеченных памятников, со всей своей мистической силой выступающих из пронзаемой светом темноты. Он был достаточно романтиком, чтобы надеяться, что величие американской мечты все же станет явью, вопреки всем кошмарам, которым он был свидетелем.
Но от кошмаров нельзя отмахнуться. Сидя рядом со Скалли в вертолете ФБР, чувствуя холод даже в коричневом пальто, которое надел поверх свитера и джинсов, Малдер поглядывал на свою напарницу по икс-файлам, напарницу по всей жизни, и думал, какая же она с виду маленькая и беззащитная — хотя он знал, как сильна она бывает во всех отношениях. Она его уговорила на это дело, но он настоял на ее участии, и потому она сейчас на соседнем сиденье, и выражение лица ее говорило, что она разделяет с ним все мрачные предчувствия по поводу грядущего возвращения.
Вертолет сбавил скорость над Пенсильвания-авеню и стал снижаться над треугольным зданием штаб-квартиры ФБР имени Дж. Эдгара Гувера. При виде знакомых суровых очертаний с сотами окон Малдер улыбнулся Скалли и сказал, перекрывая грохот лопастей:
— Если это ловушка, я пойду на прорыв. Ты меня прикроешь.
Она только глянула на него с поджатыми губами — гримаска средняя между поцелуем и ухмылкой, так хорошо ему знакомая.
Они вышли из вертолета. На крыше их ждал высокий афроамериканец в темно-синем костюме. Искусственный ветер от лопастей винта трепал его одежду, а галстук превратил в развевающийся флаг. Вид у этого человека был очень уж равнодушный. Это и был специальный агент Драмми, который приезжал к Скалли в больницу.
Малдер подошел к агенту, который не стал здороваться первым, и сказал.
— Спасибо, что подбросили. Трудно было бы в такую ночь машину ловить.
— Не по адресу, — ответил Драмми с глазами холодными, как окружающий воздух. — Я его не посылал.
Малдер глянул на Скалли, и та едва заметно поморщилась. Такая каменная морда от человека, который их приглашал? В чем тут дело?
Прямо сейчас спецагент Драмми шел впереди, к дверям, ведущим в здание, и двое бывших агентов ФБР дисциплинированно шли за ним — хотя бы для того, чтобы уйти с холода.
Вот именно, вернуться с холода, — подумал Малдер.
В такой поздний час даже столь кипящее деловой жизнью место, как здание ФБР, почти пустовало. Драмми шел быстрым шагом, а Малдер и Скалли бок о бок на несколько шагов позади, по серым коридорам, сменяющим друг друга. Оба они были в штатском — Скалли в своем пальто верблюжьей шерсти поверх голубой блузки и чуть более темных брюк, — и немногие агенты, встретившиеся им в коридоре, кидали на них подозрительные взгляды.
Скалли даже как-то оскорбилась:
— Пялятся на нас, как на подозреваемых.
Малдер слегка улыбнулся:
— А разве мы не?..
Наконец Драмми, с глазами такими же холодными здесь, в тепле, какими они были на продуваемой всеми ветрами крыше, остановился у одной двери.
— Ждите здесь, — сказал он, открыл дверь — оттуда донесся гул работающих офисных пчел, — зашел и плотно ее закрыл. Не то чтобы хлопнул дверью, но отчетливо поставил точку в конце предложения.
Малдер и Скалли остались одни.
— По-моему, ты ему нравишься, — сказал Малдер.
— Не могу понять, что это все значит.
— Он просто стеснительный.
Скалли смотрела на портрет Дж. Эдгара Гувера на одной стене, а Малдер заметил на другой такой же портрет Джорджа В. Буша. В последний раз, когда Малдер был в этом здании, нынешний президент только вступил в должность. Сейчас Малдер вернулся, а президент готовится оставить пост. Малдер и Скалли уже не отсюда — и все-таки отсюда. Призраки прошлого в погоне за собственными… ну да, призраками.
На пороге выросла бесстрастная и несколько мрачная фигура Драмми.
Малдер удержался и не сказал: «Я от Джо».
— Заходите, — сказал Драмми.
Малдер и Скалли вошли во что-то вроде конференц-зала, в котором бывали сотни раз, хотя не всегда здесь так кипела деятельность, как сейчас. В этом зале собралась какая-то рабочая группа, и получившимся управляемый хаос был им двоим более чем знаком: с десяток агентов ФБР сидели вокруг стола для заседаний, говорили по телефону, стучали по лэптопам, что-то записывали, другие собрались возле настенных досок объявлений, где были приколоты фотографии и карты.
Эти профессионалы правоохранительной деятельности несколько дней спали урывками, держась на кофе и энтузиазме: на это указывали густая щетина у мужчин, недостаток косметики у женщин и покрасневшие глаза у всех. Приход двух бывших агентов, за которыми послали в рамках данного дела, не вызвал ликований и даже улыбок — как будто Малдер и Скалли и вправду два привидения, являющиеся там, где работали когда-то.
Две аккуратные очень деловые женщины на другом конце комнаты вели оживленный разговор. Одна была красива несколько суровой красотой, в белой блузке и черном костюме, другая — худощавая миловидная шатенка тоже в простом, но стильном черном костюме, и волосы убраны в хвост. Малдер и Скалли замешкались у входа, разговор продолжился, и несколько взглядов суровой красавицы создали у Малдера впечатление, что ни ему, ни Скалли здесь не рады.
Но разговор прервался, шатенка с хвостом подошла к ним и обратилась к Скалли с деловой улыбкой и протянутой для пожатия рукой. Она сказала:
— Спасибо, что сделали нашу встречу возможной. Я — помощник ответственного специального агента Уитни.
Она явно знала, к кому обращается, но Скалли все же назвалась:
— Дана Скалли.
Уитни, так же прямо и приветливо, повернулась к Малдеру и протянула ему руку:
— А вы Фокс Малдер, я полагаю?
Он ответил на пожатие, но с едва ощутимым шевельнувшимся подозрением. Учитывая неодобрительные взгляды, которые кидала на него женщина с другой стороны комнаты, Малдер не слишком бы удивился, защелкнись на его руке браслет.
— Помощник ответственного спецагента? — спросил Малдер. — И это вы руководите расследованием?
— Руковожу, — ответила она, сухо кивая. На красивом узком лице особенно поражали светло-голубые глаза. — Я понимаю, что это неловко, агент Малдер…
— Больше не агент. Просто Малдер. И Скалли.
Еще один сдержанный кивок.
— Как бы там ни было, рады вашему возвращению. Мы с моей группой ценим ваше доверие.
Она потянулась за лежащей на столе папкой. Малдеру, хотя он и был насторожен, это понравилось: обезоруживающая манера без траты энергии.
— Доверие — доверием, — сказал он, — но что будет, если я не смогу помочь? Или ваш агент окажется мертвым? Я не в том положении, чтобы гарантировать результат, агент Уитни.
Она покачала головой:
— Прошлое осталось в прошлом. Мы знаем вашу работу над икс-файлами и считаем, что вы — лучший шанс, который сейчас есть у Моники Бэннэн.
— Шанс на что?
— Остаться в живых, Малдер. Остаться в живых. — Она подала ему папку.
Он раскрыл ее и увидел снимок женщины лет тридцати, с довольно крупным носом, резкими чертами, но не так чтобы не привлекательной.
— Давно она пропала? — спросила Скалли.
— С вечера воскресенья, — ответила Уитни. — Почти три дня.
Скалли и Малдер быстро обменялись мрачными взглядами. Потом Малдер снова посмотрел на фотографию пропавшей, а Скалли спросила:
— Агент Уитни, я знаю, что вы сами понимаете… но очень мало шансов, что она жива, раз прошло трое суток.
Уитни кивнула так же коротко, как и неохотно.
— И у нас очень мало причин верить, что она жива, вы правы. Но пока что и свидетельств обратного у нас тоже нет. А те факты, что у нас есть, позволяют надеяться.
Она взяла со стола другую папку и дала Скалли. Та открыла и увидела несколько фотографий, сделанных в лабораторной обстановке — снимки руки, оторванной или ампутированной человеческой руки с рваной раной у запястья.
— Вскоре после исчезновения агента Бэннэн, — сказала Уитни, указывая на снимок, — мы нашли вот это.
Малдер оторвался от фотографии пропавшей.
— Где?
— Примерно в десяти милях от ее дома.
— Я не понимаю, — нахмурилась Скалли. — Это же мужская рука.
— Мужская рука, — тихо сказал Малдер, констатируя факт и переводя глаза со Скалли на Уитни, — соответствующая следам, которые ваша группа нашла возле места преступления. Кровь или ткани.
Уитни глянула на агентов, сидящих за столом кое-кто из них прислушивался, в том числе суровая красавица в черном. Взгляд будто говорил: «Видите? Говорила я вам. Он дело знает».
Потом Уитни сказала:
— Кровь, найденная возле автомобильного навеса Моники Бэннэн и на садовых вилах, соответствует этой ране.
У Скалли в глазах мелькнул огонек:
— И на этом вы основываете свои надежды?
Уитни восприняла спокойно.
— Служебный пистолет агента Бэннэн был у нее в багажнике. Был у нее и другой пистолет, но в доме. Рана, соответствующая вилам, может считаться доказательством, что Моника Бэннэн оказала сопротивление. Она тренированный агент, она была на это способна.
Малдер рассеянно кивнул. Возвращаясь к оторванной руке, он спросил:
— Что судмедэксперты говорят?
Уитни качнула головой:
— Мужчина, от тридцати пяти до сорока лет. В нашей базе данных по структуре ДНК соответствий нет.
Теперь Малдер сообразил, зачем его позвали. Скалли, наверное, тоже.
— Я так понимаю, что вас навели на эту отдельную руку, как на…
— Иголку в стоге сена, — договорила Уитни.
— Я бы скорее подумал об иголке в стоге иголок. — Он посмотрел на Скалли, потом снова на Уитни. — И навел вас человек, объявляющий себя экстрасенсом.
Уитни на этот раз кивнула медленнее.
— Джозеф Патрик Криссмен.
У Малдера губы дернулись в улыбке.
— И вы думаете, что он врет как сивый мерин.
Слушавший неподалеку агент Драмми сменил непроницаемое лицо на презрительное и спросил:
— С чего вы так решили?
Малдер тоже умел менять непроницаемое лицо на презрительное:
— Может, потому, что я сам экстрасенс.
— Послушайте, — заговорил Драмми, наклоняясь к нему, — этот тип, этот отец Джо…
— Отец? — спросила Скалли, наклонив голову и прищурившись. — Он священник?
— Католический, — пожал плечами Драмми.
Малдер посмотрел на Скалли, и, будто поняв намек, лучик света сверху отразился от золотого крестика у нее на шее. Флуоресцентного света, но все же сверху.
— Он сам обратился к вам? — спросила Скалли.
Драмми кивнул:
— Он позвонил нам по своей инициативе через шесть часов после исчезновения агента Бэннэн. В тот момент в прессе ничего не было, мы держали все в тайне. Да и до сих пор держим. А он звонит и заявляет, что у него было видение. Экстрасенсорная связь с ней.
— И отец Джо вам сказал, что Моника Бэннэн жива. — Малдер не спрашивал.
— Да, верно, — ответил Драмми.
— Экстрасенсорная связь, он сказал. Вы никаких других связей не обнаружили?
— С Моникой Бэннэн?
Такой идиотский вопрос заслуживал ядовитого ответа, и Малдер как раз выбирал из нескольких возможностей, когда Уитни ответила:
— Никаких. Вот почему я и послала за вами.
Малдер глянул на Скалли. Их улыбки были так незаметны, что никто и не увидел, кроме них самих. Но оба они поняли, отчего так себя повел агент Драмми: Малдер представляет для него угрозу. Драмми — агент прямо из учебника, а этот дурацкий «Призрак» Малдер из «икс-файлов» устроит тут черт-те что, а от Драмми останется только фраза «и другие».
— Мне нужно ваше экспертное мнение, Малдер, — говорила Уитни. — Я хочу знать, что мы не теряем зря время, отрабатывая эту версию. Потому что времени у нас нет.
— После трех прошедших суток действительно нет, — сухо ответила Скалли.
Малдер кивнул, взвешивая факты… прошлое… и будущее. Очень опасно было встревать в это дело. Даже появляться в этом здании — уже идиотизм. Но где-то попал в беду исчезнувший агент ФБР. Как много раз попадал в беду он, Малдер. И Скалли.
Сказал он так:
— Речь идет о человеке верующем и хорошо образованном. Он поступил правильно, как он считал — позвонил вам. Ничего не сказал такого, что вызвало бы сомнения в нем или в его мотивах. Нет ничего материального, что связывало бы его с данным преступлением. Вы действительно тратите время зря, агент Уитни.
Это ее поразило. Голубые глаза раскрылись шире.
— Как?
— Только тратите вы не свое время, а мое… и всех этих агентов. — Он уставился на нее в упор. — Именно эту версию разрабатывайте немедленно. Больше у вас ничего нет, а оснований сомневаться в этом человеке у вас тоже нет.
— Понимаете, — начала Уитни, — вопрос в правдоподобности…
— Если у вас нет оснований сомневаться в нем, зачем сомневаться в его видениях?
В разговор вмешался нахмуренный Драмми:
— Послушайте, Малдер, он же не вывел нас на Монику Бэннэн? Он нам только показал чью-то дурацкую руку в снегу!
Малдер приподнял плечи и опустил их снова.
— Это же не точная наука. Знаете, что бы я сделал, если бы дело вел я? Я бы прилип к этому человеку на круглые сутки. Я бы с ним в постель ложился, вылизывая его святейшую задницу.
Скалли закрыла глаза. Агенты за столом для заседаний, смотревшие с различной степенью скептицизма и недоверия, теперь выражали открытое презрение.
— Малдер, — сказала Уитни. — Отец Джо — осужденный педофил.
Скалли открыла глаза и уставилась на Малдера, пораженная не меньше, чем он.
— Ну, тогда, — признал Малдер, — с постелью я погорячился.
