Твин-Ситиз, Миннеаполис

День, солнечный и не по-ноябрьски теплый, близился к середине. Фостер вывел белый фургончик с яркой эмблемой компании «Фичичелло» с автострады на подъездную дорожку, подходящую к красивому большому дому. Дом был окружен только живой изгородью, и при въезде не было даже таблички «Частная собственность».

Донни не спеша вылез из кабины, открыл заднюю дверь и вытащил на свет божий объемистый ящик с продуктами. Судя по их количеству и по размерам дома, здесь должна жить большая семья. На крыльце Фостер замешкался, поискал взглядом почтовый ящик. Да, семья Бруксфильд, он приехал по нужному адресу и точно уложился в график;. Донни поставил ящик на ступеньку, постучал в дверь.

Почти сразу же ему открыла молодая женщина, выглядевшая очень по-домашнему. Темные волосы выбиваются из «хвоста», рукава блузки засучены, на клеенчатом кухонном фартуке блестят водяные брызги. Похоже, женщина только что отошла от плиты.

— Здравствуйте, миссис Бруксфильд, — приветствовал ее Фостер. — Я ваш новый посыльный. Меня зовут Дональд Фостер, можно просто Донни.

— А, здравствуйте, заходите, — улыбнулась она.

Миссис Бруксфильд пошла впереди, показывая дорогу, Донни подхватил ящик с продуктами и последовал за ней. Они вошли на кухню, такую же светлую и аккуратную, как весь дом. Похоже, хозяйка была помешана на чистоте. Фостер принялся перегружать привезенные продукты в холодильник, а женщина вернулась к прерванной готовке.

— Вы заняли место Скипа? — спросила миссис Бруксфильд. Руки ее автоматически формовали, укладывали на противень печенье и посыпали его тертым арахисом.

— По-моему, да, — неуверенно ответил Донни. — Наверняка не знаю, я ведь только что начал работать в компании.

Женщине явно хотелось поболтать, причем ответы ей не были необходимы — черта, характерная для многих домохозяек.

— Скип привозил нам продукты так долго, что мы почти привыкли к мысли, что он всегда здесь будет. По крайней мере, он работал в компании еще в то время, когда мы о детях и не думали.

Миссис Бруксфильд наклонилась, доставая из шкафчика какие-то специи, и как раз в этот момент хлопнула кухонная дверь. Фостер обернулся и затаил дыхание. В кухню, не заметив постороннего, влетела невысокая тоненькая девушка лет шестнадцати.

— Мам! — окликнула она, цапнув со стола шоколадный крекер.

— А, Лиза! Познакомься, это Донни, Дон-ни Фостер. Он будет заменять теперь Скипа.

Девушка со свойственной юности резкостью обернулась к Фостеру. Темноглазая, с роскошными каштановыми волосами. Донни пришлось приложить все усилия, чтобы сдержать свои эмоции: так ему хотелось потрогать эти густые блестящие кудри.

— О, привет! — равнодушно поздоровалась девушка. — Мам, я схожу к Скиву, хорошо? Его отец записал ту серию «Династии», которую мы пропустили в понедельник.

— О'кей, детка. Перепиши для нас и не скучай там, ладно?

— Ладно, пока, — Лиза послала матери воздушный поцелуй, безразлично кивнула Дон-ни и, подцепив еще пару крекеров, выбежала в прихожую.

Тут же хлопнула входная дверь. Фостер, провожавший девушку голодным взглядом, с трудом заставил себя вернуться к работе. Впрочем, почти все продукты уже были в холодильнике. Миссис Бруксфильд, поглощенная созданием печенья, не заметила странного поведения рассыльного и продолжала болтать.

— Боже, эти дети носятся по дому, как угорелые! Знаете, Донни, у нас трое дочерей, и это такая ответственность.

— Понимаю, — согласился Донни, закрывая холодильник, и слегка замялся. — Извините, пожалуйста, можно, я вымою руки в вашем умывальнике?

— Да, конечно, — одобрительно кивнула хозяйка (Донни верно оценил ее приверженность к чистоте). — Это около входа в сарай. Показать вам?

— Спасибо, я найду сам, — вежливо отказался Донни. — Не стоит вам отрываться от работы.

Умывальник Фостер нашел сразу Же, но руки мыл медленно и тщательно. Ему надо было успокоиться. Казалось, Донни рассматривает свое отражение в зеркале, но на самом деле перед его внутренним взором стояла Лиза Бруксфильд. Такая красивая и юная. Такие длинные пышные волосы! Такие красивые ногти… Лиза покрыла их прозрачным золотистым лаком, но Донни сделал бы не так. Ей стоило использовать коричневый лак, под цвет волос, или вишневый, чтобы подчеркнуть молочную белизну нежной кожи.

Фостер смыл с рук пену, выключил воду и потянулся к полотенцу, но тут заметил плетеную корзину для мусора, стоявшую в углу. Пальцы Донни безвольно разжались, выпустив край полотенца. Тяжело дыша, он осторожно, как будто плетенка могла рассыпаться, поднял корзину и поставил на край ванны. Так же осторожно, придерживая корзинку, кончиками пальцев Фостер начал исследовать содержимое. О, Господи, вот оно! Как же ему повезло!

Одним мягким хищным движением Донни поднес к лицу спутанные волосы, снятые кем-то с расчески. Да не кем-то, а Лизой! У кого еще такие длинные каштановые волосы? Донни прижал волосы к губам, наслаждаясь их шелковистой нежностью, вдыхая запах, вернее тень запаха, легких цветочных духов. Если бы можно было срезать хоть одну прядь с головы девушки! Ласкать эти волнистые волосы, а потом лизнуть каждый из лаковых овальных ноготков… Нет, их в самом деле надо перекрасить…

Донни содрогнулся всем телом и швырнул скомканные волосы обратно в корзину. Так нельзя. Еще немного, и он бы потерял над собой контроль. Тогда даже эта глупая болтливая курица, миссис Бруксфильд, сразу почуяла бы неладное. Надо собраться и держать себя в руках. Донни поставил корзину на место, еще немного постоял, прогоняя наваждение. Относительно успокоившись, он отпер дверную защелку, и тут же дверь распахнулась. Донни возблагодарил Бога за свою предусмотрительность, ибо лицом к лицу столкнулся с миссис Бруксфильд. Еще и любопытна до неприличия! Хорош бы он был в обнимку с мусорной корзиной!

— Ох, простите! Я только хотела вас предупредить, — неловко заторопилась женщина, — если нас вдруг не будет дома, мы всегда оставляем черный ход незапертым.

— Спасибо, — вежливо отозвался Фостер, словно не заметив ее смущения. — Я постараюсь это запомнить.

Он распрощался с хозяйкой и пошел к служебному фургончику. Садясь за руль, Фостер все еще грезил о Лизе, Юная, нежная, большеглазая… Донни взглянул на список клиентов, выехал на автостраду.

Пусть. Надо подождать немного, пока девушка привыкнет к нему. Неделя — или две? Решено, через две недели, не раньше. Ждать Донни умеет. Он узнает, когда ее родителей не будет дома — ее глупая мамочка сама все разболтает — и тогда… Лиза… Это будет его лучшая и самая желанная добыча!

Окружной морг Миннеаполис, штат Миннесота

Скалли одевалась медленно, желая как можно дольше оттянуть неизбежное. Она несколько минут потратила, чтобы убрать волосы под прозрачную пластиковую шапочку, а резиновые перчатки натягивала и того дольше. Придирчиво осмотрела себя в зеркале, не нашла никаких изъянов, которые позволили бы задержаться. Правда, не нашла и явных признаков страха. Скалли выглядела скорее погруженной в себя, чем испуганной. Это убийство с самого начала вызвало у нее дикое отвращение. Скалли не понимала, чем надо быть, чтобы совершить подобное, и мысль об убийце порождала тошнотворный, выматывающий страх. Почему-то она представляла себя на месте покойной девушки…

В прозекторской рке собрались полицейские и патологоанатом, ассистировавший Скалли. Кто-то расстегнул черный пластиковый мешок, но простыня в пятнах крови все еще скрывала лицо жертвы. Снять простыню — было сомнительной привилегией патологоанатома, руководящего вскрытием.

Стоя в дверях, Скалли оглядела прозекторскую. Все на месте. Пора начинать.

Скалли прошла к столу, твердой рукой откинула простыню. Зрачки расширились так, что на миг глаза Дэйны стали совершенно черными.

— Приступим, джентльмены, — ровным тоном сказала Скалли. Кто-то включил диктофон. — Время 11.45 утра, понедельник, 14 ноября. — Погибшей женщине около 20 лет…

Потом стало проще. Работа поглотила Скалли, не позволяя рефлексировать. Скалли знала: потом она будет перебирать в мыслях ужасающие детали и вряд ли уснет в эту ночь, но сейчас брал свое профессионализм. Ассистенты ловили ее мысли на лету, и Скалли едва успевала потребовать инструмент, как он уже ложился ей в ладонь.

Все шло, как обычно. Внешний осмотр, собственно вскрытие, сбор микрочастиц с поверхности кожи…

Через два часа Скалли уже писала отчет для Молдера. К протоколу вскрытия она добавила свои размышления, не менее ценные для напарника. Протокол содержал исчерпывающую информацию для врачей-профессионалов, оставаясь для Молдера, по большей части, китайской грамотой. А вот резюме Скалли подчеркивало действительно важные моменты и позволяло любому дилетанту составить для себя ясную картину.

«Смерть, — писала Скалли, — это событие, которое отражается в архивах. По естественным и неестественным причинам тело перестает функционировать. Причины и следствия могут быть четко установлены. Каждое тело может рассказать свою историю.

Если жертву задушили, исследования вен и глазного дна четко это покажут. Если жертву застрелили, входное отверстие и следы пороха помогут восстановить события, приведшие к смерти, и, возможно, даже установить мотив. Волосы и ткань, осколки стекла, пластик:, даже остатки хитинового покрова насекомых помогут восстановить условия, в которых происходила смерть.

Возможно, эту иронию понимают только те, кто производит вскрытия и лабораторные исследования. Смерть, как и сама жизнь, тоже драма с началом, серединой и концом. И мы, патологоанатомы, можем прочесть эту драму.

Я считаю, проведя эти исследования и вскрытие, что жертва умерла насильственной смертью и целью убийцы было исключительно извлечение части ее волос и ногтей.

Время смерти точно определено быть не может в связи с тем, что тело находилось в холодной среде, скорее всего в воде. Все возможные следы потеряны; во всяком случае, для их обнаружения возможностей местной лаборатории не хватает.

Рекомендую отправить тело в Вашингтон для исследования его лучшими специалистами ФБР, с целью получения отпечатков пальцев и более глубокого исследования».

Скалли еще несколько минут сидела у стола, нерешительно глядя на компьютерный экран, потом приписала к резюме:

«Не для протокола также записываю, что убийство детей — одно из самых трагических преступлений, а убийство, с которым пришлось столкнуться мне, — вообще одно из самых бесчеловечных в этой области».

Региональное отделение ФБР Миннеаполис, Миннесота

Комната для опознаний была разделена зеркальным стеклом, чтобы подозреваемые, сами будучи хорошо видимыми, не могли видеть свидетеля. Выстроившиеся спиной к стене шестеро мужчин были отобраны среди служащих моргов, похоронных бюро и кладбищ, в соответствии с описанием, данным подругой убитой девушки. Конечно, здесь были только те, кто не смог представить удовлетворительное алиби. Все — высокого роста, темноволосые, атлетического сложения, в возрасте около 30 лет. Они знали, в чем их подозревают, и явно волновались. Как узнать, чем является это волнение? Страх ли это убийцы перед разоблачением или страх честного человека перед возможной ошибкой свидетеля?

Войдя в свидетельскую половину бокса, Молдер бросил на подозреваемых только один беглый взгляд и снова углубился в отчет Скалли о вскрытии. Он как раз дочитывал приписку «не для протокола», когда открылась дверь, впуская группу полицейских и сотрудников ФБР во главе с Боком. Один из агентов вел под руку стройную симпатичную брюнетку, Молдер уже видел ее: это она опознала тело; правда, сейчас, когда девушка смыла косметику, ее стало трудно узнать. Она выглядела гораздо более юной, очень испуганной и беззащитной.

Молдер захлопнул папку и вместе с остальными подошел к стеклу. Девушка смотрела на подозреваемых не больше минуты.

— По-моему, его здесь нет.

— Пожалуйста, посмотрите на этих людей повнимательнее, — настойчиво попросил Бок.

Девушка еще раз обвела пристальным взглядом шестерых мужчин.

— Нет, никто из них не подходит. Он был самым обычным, понимаете? Он ничуточки не был похож на извращенца. Он казался… симпатичным даже.

— Что ж, ладно, — вздохнул Бок. Он приобнял свидетельницу за плечи и отвел ее в сторону, одновременно подав знак полицейскому. Тот подошел к аппарату внутренней связи и распорядился вывести подозреваемых.

Бок продолжал расспрашивать девушку.

— Вы не помните марку машины, на которой он приехал? Или, хотя бы, какого она была цвета?

— Кажется, была белая машина, — неуверенно ответила девушка. — Во всяком случае, очень светлая. А марку я не помню.

— Ну, хорошо, можете быть свободны. Оставьте только имя и адрес, по которому вас можно найти.

— Вы… Вы поймаете его?

— Обязательно поймаем, и очень скоро, — заверил Бок с уверенностью, которой не испытывал. Ему просто хотелось подбодрить девушку.

Однако Молдер, все это время скромно державшийся в стороне, вмешался в разговор.

— Тем не менее, позвольте дать вам совет. Сейчас, может быть, самое время уехать на недельку в отпуск, как вам предложил ваш босс. Кажется, отпуск уже оплачен?

— Да-да, конечно. Я… могу идти?

— Я провожу вас, мисс, — подошел к ней полицейский офицер. — Нужно выполнить некоторые формальности, а потом, если хотите, мы отвезем вас прямо домой.

— Спасибо, сэр.

Полицейские вывели девушку, вслед за ними покинули комнату и агенты ФБР. Остались только Молдер и начальник отделения.

— Если этот тип совершенно ничем не выделяется, его будет просто невозможно найти, — мрачно констатировал Бок.

— Пока он снова не убьет кого-нибудь или мы не определим наконец, что им движет, — еще более мрачно добавил Молдер.

Бок задумчиво повертел в руках папку, стукнул по ней костяшками пальцев.

— Я прочитал отчеты агента Скалли. Мне кажется, что преступник просто не в состоянии справиться с женщиной. Может быть, импотент? Это прекрасно объясняет смерть проститутки.

— Проститутка просто попалась под руку, — не согласился Молдер. — Она была удобной жертвой, и только. Ему требовались трофеи. Все его жертвы и трупы, которые он откопал, — молодые привлекательные женщины. Возможно, они как-то удовлетворяют его нужды: ногти, волосы и так далее. Возможно, ему нужно не только, чтобы они были мертвы; он еще и должен их дефлорировать таким символическим способом. Вероятно, его ненависть к женщинам связана не с тем, что он не может с ними справиться. Такое отношение обычно начинается с матери.

— Понятно. Какая же должна быть мать? — содрогнулся Бок.

— Если бы знать… — вздохнул Молдер. — Наш, вернее, полицейский психиатр рекомендовал опросить все психиатрические больницы в округе, выяснить, нет ли у них подобных пациентов. Сам врач по своим каналам проконсультируется у психоаналитиков. Хоть где-то преступник должен был оставить следы! Такие монстры не появляются за одну ночь. Фетишизм развивается долгие годы.

— Я сегодня же пошлю людей в клиники, — пообещал Бок.

Школа Лос-Цератос Твин-Ситиз, округ Миннеаполис

Лекция по мифологии шла уже час, и Фостер, расположившийся в последнем ряду, начинал скучать. Преподаватель сегодня был явно не в ударе: банальные факты пытался преподнести как откровения свыше. Донни даже не пытался конспектировать его изречения, как, впрочем, и остальные слушатели. Он просто сидел, от нечего делать разглядывая соседей, и вертел в пальцах авторучку. Пару раз он по старой, еще школьной, привычке закусывал ручку зубами, но тут же спохватывался и с новым усердием пытался выловить смысл в монотонной речи лектора.

— Необходимость истории, мифа в культуре, — занудно вещал преподаватель, — почти универсальна. Мифы существуют практически в каждой культуре. Мнения специалистов о причинах создания мифов расходятся. Одни считают, что миф — это понятие развлекательное, другие — что мифы созданы с более глубокой целью: дать некие жизненные инструкции.

Донни продолжал обводить взглядом аудиторию, как вдруг словно почувствовал удар током. Что-то зацепило его взгляд, и он даже не понял сразу, что именно. Он еще раз пристально осмотрел соседей и увидел. И перестал слышать лектора.

Впереди, через ряд, сидела коротко стриженая блондинка. Она была не во вкусе Фостера, и в другое время он вообще не заметил бы ее. Но сейчас — видимо, тоже маясь от скуки — блондинка теребила пальцами маленькую сережку-кольцо, и Донни мог видеть ее ногти. Какие ногти! Ухоженные, изящные, таких никогда не бывает у женщин, занятых садом и вообще ручным трудом. Каким прекрасным дополнением они могли бы стать в коллекции Фостера! И этот теплый коричневый тон лака…

— Возможно, — жужжал как надоедливое насекомое голос лектора, — это удовлетворение фантастических желаний, стремлений или поведения, в других ситуациях кажущихся неприемлемыми. Поскольку мифы весьма правдоподобны и основаны на почти правдивых историях, их можно отнести к художественной литературе. Например, детские сказки: «Алиса в стране чудес», «Белоснежка», «Дюймовочка», или те, где злая колдунья заколдовала девушку, а прекрасный принц воскресил ее через сто лет своим поцелуем… Это может считаться желанием смерти, по Фрейду, перенесенным в сновидение.

Тут уж преподаватель совсем заврался, но Фостеру было не до того. Он, не отрываясь, смотрел на женщину впереди и, когда она убрала руку, чтобы сделать у себя в блокноте пометку, чуть не застонал от разочарования.

Самому Донни конспекты были не нужны: он обладал почти абсолютной слуховой и зрительной памятью. Когда он закончил школу, родители ожидали, что их мальчик, с его-то знаниями и способностями, получит стипендию в каком-нибудь престижном колледже. Однако Донни тогда впервые проявил твердость. Он заявил ошарашенным родственникам, что хочет стать визажистом и только визажистом. Несколько дней мама плакала, а потом как-то смирилась. После этого Донни был счастлив целых два года, работая в одном из лучших салонов красоты в Лос-Анджелесе, пока не случилась эта глупая история с клиенткой.

И угораздило же эту бабу вернуться в его кабинет, когда он собрал с пола ее волосы и наслаждался их ароматом и нежностью! Впрочем, он сам хорош: не запер за ней дверь. Естественно, его вышвырнули с работы в ту же минуту, когда хозяин прибежал на возмущенные вопли этой ханжи. И, естественно, в косметических салонах Лос-Анджелеса для него места рке не нашлось. Хозяин замял скандал с клиенткой и даже выдал Фостеру рекомендацию, но коллег оповестил, и ни в одном салоне работы для Донни больше не нашлось.

И несчастный срыв в похоронном бюро…

Блондинка оторвалась от своего блокнота и вновь взялась за сережку. Внимание Донни переключилось на ее руку. Желание стало нестерпимым. Лиза Бруксфильд растравила его сегодня утром, но Лиза будет не скоро. Еще целых две недели… а эта женщина рядом. Интересно, замужем ли она? Может быть, удастся с ней познакомиться поближе? Если подойти к ней после занятий, попросить помочь в чем-нибудь… Например, сказать, что не все успел записать, попросить на денек лекции, а потом назначить встречу, чтобы вернуть их. В благодарность пригласить в бар на чашку кофе. Неплохая идея. Кажется, у него осталось снотворное, в горьком кофе его вкус почти незаметен, а действует оно достаточно быстро.

Скорее бы заканчивал чертов лектор!

Все когда-нибудь кончается, закончились и занятия, фостер, следуя за остальными слушателями, вышел из аудитории, не особенно спеша, но так, чтобы не потерять из виду блондинку. Он прошел за ней до ближайшего супермаркета, дождался, пока она выйдет. Женщина явно торопилась, так что долгого разговора не предвиделось. Ну, Донни, по крайней мере завяжет знакомство.

Блондинка чуть ли не бегом направилась к автостоянке, Фостер последовал за ней, все еще стараясь держаться в тени. Подойдя к своей машине, женщина начала возиться с замком, одновременно балансируя грудой пакетов и огромной сумкой. Наконец, дверца соизволила открыться, и женщина с облегчением вывалила свой груз на водительское сиденье. Она устало распрямилась и вздрогнула: по другую сторону машины стоял высокий мужчина. Казалось, он соткался из тени, так незаметно и бесшумно он появился.

— Я испугал вас, — мягко произнес Фос-тер. — Прошу прощения. Мы сегодня были вместе на лекции по мифологии.

— Да?

Блондинка явно была испугана, и Донни так же мягко попытался ее успокоить. Как же трудно ему было удержаться, не броситься на нее прямо здесь и сейчас! Но надо быть осторожным, лишние свидетели ни к чему. Она ведь может закричать. Случайный прохожий — и еще один свидетель, вдобавок к той черноволосой проститутке. Впрочем, ее подружка была хороша и стоила того, чтобы немного рискнуть.

— Меня зовут Донни, — продолжил он, словно не замечая испуга женщины. — Я сижу сзади от вас, недалеко. Может быть, вы меня видели?

— Знаете, я не помню.

Женщина начала успокаиваться и уже не вздрагивала при каждом слове Донни, но ей было неуютно, она как-то вся сжалась.

— Да, понимаю, ведь вы сидите впереди. Дело просто в том… Вы понимаете, я вот тут уже собирался подойти к своей машине и увидел вас. Ради Бога, извините, что побеспокоил, у меня небольшая проблема. Я не записал сразу… Нас какие главы просили прочитать: десятую и одиннадцатую или одиннадцатую-двенадца-тую?

С откровенным облегчением блондинка наклонилась над грудой вещей и принялась рыться в сумке.

— Одну минуту, — послышался ее голос, — я сейчас… только блокнот найду. Кажется… Вот, десять и одиннадцать.

— Спасибо, — услышала она совсем рядом и, вскинувшись, увидела Донни не далее чем в двух шагах.

— Н-не за что, — выдавила из себя женщина, а в памяти ее всплыла кошмарная статья о маньяке-убийце, прочитанная в утренней газете. «Да что это я, — попыталась она взять себя в руки, — от каждой тени шарахаюсь. Просто он тихо ходит. А так — нормальный, очень вежливый человек». Но успокоиться она не успела, потому что Донни придвинулся еще на полшага и опустил руку на открытую дверь машины. Женщина отпрянула было, но спиной наткнулась на машину.

— Извините, мне пора ехать, — слабым, дрожащим голосом проговорила она.

Донни не мог больше сдерживаться: она была так близко, совсем рядом, он чувствовал ее теплый запах, и она так соблазнительно боялась. Он совсем потерял голову.

— Не уезжайте, — хрипло попросил Донни, не соображая уже, что говорит и что подумает женщина. Он даже не боялся, что она закричит: это невозможно. Она же тоже знает…

— Отпустите дверь, — прошептала женщина, бледнея. Фостеру показалось, что она сейчас потеряет сознание, и он шагнул вперед, чтобы поддержать ее, нежно взял за плечи…

Страшная боль внизу живота бросила его на колени. Падая на мокрый асфальт, Донни еще успел удивиться: за что? А потом осталась только боль и — где-то далеко — высокий женский крик: «Помогите кто-нибудь! Помогите!»

Первый же водитель едва успел затормозить перед смертельно испуганной женщиной, вылетевшей на проезжую часть.

— Куда ты лезешь, идиотка! — начал было он, но осекся, остановленный диким взглядом и слабым лепетом: «Помогите! Заберите меня отсюда, здесь маньяк!»

Через пять минут прибывшие охранники уже надевали на Дональда Фостера наручники.

Скалли вошла в прозекторскую. Рабочий день закончился часа три назад, и ей придется сегодня проводить вскрытие в одиночку. Новая жертва: юная девочка из приличной семьи. Она осталась дома одна, к ней должен был зайти приятель, а родители уехали на вечеринку. Парень-то и обнаружил… тело.

«Господи! — взмолилась про себя Скалли. — Ну почему я?» Она надела пластиковую маску-очки, медленно натянула перчатки. За что именно ей послано это испытание? Видеть когда-то прекрасные, а теперь неузнаваемые тела, и не просто видеть, а изучать, распластывая скальпелем тех, кто еще вчера смеялся, жил, любил. Думать, что такая судьба может постигнуть и ее, Скалли, по воле слепого случая, впрочем, как и этих девушек. Они так же ни в чем не были виноваты, как и она. Всего лишь попались на глаза маньяку. Всего лишь.

Скалли почувствовала, как грудь сдавило тоскливое чувство одиночества и беззащитности. Ей вдруг стало страшно здесь, в пустом тихом здании морга, наедине с изуродованным трупом невинной девочки. Заранее морщась от отвращения, Скалли подошла к столу, откинула мокрую, всю в пятнах крови простыню.

Лицо с закрытыми глазами поражало спокойным выражением, словно покойница спала в собственной постели. Темные от влаги волосы аккуратно лежали двумя прядями вдоль лица, но на коже не было ни капли воды. Скалли было страшно дотронуться а,о девушки, как если бы это могло ее разбудить.

Скалли обреченно включила свет над столом, взяла скальпель и не смогла удержаться, чтобы в последний раз перед вскрытием не взглянуть в лицо жертвы. На миг ужас сковал Скалли: покойная медленно, будто просыпаясь, открыла глаза.

— Почему я? — спокойно спросила девочка, пристально глядя ей в глаза. — Почему я? Почему не ты?

Скалли выронила скальпель и закричала.

Она кричала долго, уже понимая, что это сон, кричала, рке просыпаясь, и на границе сна и яви она увидела это… Скалли не знала, как назвать темный угловатый силуэт, возникший в просвете меж ее ресниц, но его молчаливая неподвижность наполнила все ее существо животным ужасом.

Задыхаясь, Скалли взметнулась с постели. Она была там же, где и заснула час назад, в холодном гостиничном номере, и никого не было рядом, она видела весь номер, потому что забыла выключить свет. Но даже здесь она не чувствовала себя в безопасности.

На несколько коротких мгновений Скалли четко осознала: кто бы ни был тот, черный — человек или дьявол, — это был убийца.

Телефонный звонок заставил дрожащую в ознобе Скалли оторвать руки от горла.

— Алло? — только тут Скалли заметила, что спала в одежде, костюм помялся, а верхняя пуговица оторвана.

— Скалли, это я.

— Молдер? — Скалли недоверчиво помотала головой, посмотрела на часы, показывавшие чуть не полдвенадцатого.

— Я знаю, что поздно, — без тени вины заявил Молдер. — Есть новости. Арестовали какого-то типа. Возможно, это наш подозреваемый.

— Ага, — ответила Скалли, собираясь с мыслями. Она еще находилась под впечатлением кошмара. — Погоди, ты сказал… Я сейчас оденусь!

Камеры предварительного заключения Полицейский участок №27 Миннеаполис

Трое агентов ФБР были впущены в блок предварительного заключения со всеми подобающими церемониями. Чернокожий надзиратель долго извинялся, что не может включить яркий свет, поскольку камеры, в общем-то, таковыми не являются. Это просто одна большая комната, разбитая решетками на отдельные небольшие клетки. «Мы называем их загонами, — сообщил он Скалли, улыбаясь. — Если включить верхнее освещение, проснутся все заключенные, а они виноваты в чем угодно, только не в том, что их сокамерником оказался псих. Пусть рк спят, им положено».

По дороге Бок, уже успевший ознакомиться с досье подозреваемого, пересказал его Молдеру. Скалли не включалась в разговор: она все еще была под впечатлением сна и теперь страшилась наяву увидеть мрачную черную фигуру. Она понимала всю иррациональность своего страха и все же боялась.

Когда они подошли к «загону» подозреваемого, Скалли встала за спинами мужчин и мысленно вздохнула с облегчением. Человек в клетке ничем не напоминал мефистофелевский образ, явившийся ей во сне. Так, ни рыба, ни мясо, к тому же повязка во всю щеку.

— У него долгая история нападений, — вещал между тем Бок. — Служба 911 была вызвана одним из офицеров охраны. Его здорово покалечили.

Полицейский звенел ключами, открывая дверь. Заключенный, поняв, что пришли к нему, встал с койки.

— Да, это может быть он, — задумчиво сказал Молдер, рассматривая раненого. — Определенно наш тип. Кто его так порезал?

— Проститутка, — фыркнул Бок. — Они все с ножами теперь, после того, что произошло.

Надзиратель наконец справился с замком, и федералы вошли в камеру.

— Я агент Молдер. Вас ознакомили с вашими правами?

Они говорили очень тихо и долго, а из клетки напротив, через проход, к их разговору безуспешно прислушивался высокий темноволосый заключенный лет тридцати. До него долетали только слова и обрывки фраз. Единственное, что он понял: эти трое из ФБР. «Странно, — подумал заключенный, — такая красивая девушка — и агент ФБР».

Минут через сорок федералы засобирались уходить. Мужчины шли впереди, и заключенный уловил отрывок их разговора.

— Это не он, — сказал молодой агент, похожий на красавчика с рекламы или, скорее, на киношного героя. Этакий современный Джеймс Бонд.

— А я думал, мы его поймали, — второй, средних лет мужчина, разочарованно вздохнул.

— Нет, мы все начинаем сначала.

— Это неудача…

Молодой пожал плечами, а потом они отошли слишком далеко, чтобы можно было их слышать. Впрочем, темноволосого заключенного уже не интересовало, о чем они говорят. Он во все глаза смотрел на отставшую от коллег блондинку, которая задумчиво шла по проходу.

Скалли подняла голову и вздрогнула, встретив пристальный и какой-то голодный взгляд высокого мужчины, прямо-таки прожигавший насквозь. На какой-то момент Скалли показалось, что именно эти глаза смотрели на нее в миг пробуждения.

«Что со мной? Скоро буду вздрагивать от собственной тени. Так больше нельзя!» Не дав себе и секунды подумать, Скалли кинулась вслед за Молдером.

Она догнала своих коллег у самой двери.

— Молдер, можно тебя на минутку? — позвала она.

— Я подожду за дверью, — тактично сказал Бок и вышел из блока.

Напарники остановились в проходе между «загонами». Молдер внимательно смотрел в лицо Скалли, а она старательно отводила взгляд.

— Может быть, я лучше займусь уликами? У меня это лучше получится, — сказала Скалли, и тут же закусила губу: рк очень неудачно прозвучали ее слова. Беспомощно. Ей стоило выбрать другое время и другое место, чтобы говорить об этом. По крайней мере, не вываливать это предложение вот так, без всяких предисловий.

— О чем ты? — удивился Молдер. Впрочем, как же, удивился. Наверняка он водит, не может не видеть, как его бесстрашную напарницу тошнит от ужаса. Скалли попыталась исправить положение.

— Я могу отвезти труп в Вашингтон, снять с него в лаборатории отпечатки пальцев, — пояснила она свою идею.

— Скалли, — в глазах Молдера сверкнула искра, — если тебе так трудно вести это дело, скажи об этом прямо.

— Нет, мне не трудно, — запротестовала его напарница.

— Я понимаю, это дело не вполне благотворно влияет на пищеварительный процесс…

— Со мной все в порядке, — оборвала Молдера Скалли. — Я просто считаю, что мы пошли не по тому пути и сейчас так же далеки от поимки нашего подозреваемого, как и раньше. Необходимо сконцентрироваться на том, что у нас уже есть, иначе следствие встанет.

— Знаешь, — медленно начал Молдер, — я считаю, что это очень хорошая мысль. Только я не хочу, чтобы ты вдруг начала думать, что от меня надо что-то скрывать. Я видел агентов, работавших десятилетиями, и у них тоже внутренности выворачивались наизнанку от подобных дел.

— Не волнуйся, я справлюсь с делом.

Лицо Скалли окаменело, и Молдер благоразумно решил отложить этот разговор до более удобного момента. Они молча вышли, и чернокожий надзиратель запер за ними стальную дверь.

Из дальней клетки за этой беседой, не отрываясь, наблюдал высокий темноволосый человек.

Он смотрел на Скалли, чьи рыжевато-золотистые волосы светились даже в тюремном полумраке, и мечтал о ней. Как она красива! Такую женщину нельзя вести в мотель. Такая женщина должна войти в дом и быть представлена матери. Голова, как солнечный цветок, — и здесь, в пропахшей дезинфекцией, алкоголем, потом и страхом камере! Как только посмел этот парень, ее напарник и друг (он не может не быть ее другом — не дурак; же), привести сюда эту фею!

О, эта женщина предназначена ему, он не понимал раньше, но теперь знает наверняка: все, кто был раньше, — всего лишь прелюдия.

Он должен был желать их и получать, чтобы, дожив до этой встречи, оценить золотоволосую незнакомку, понять, какой шанс ему выпал. Он хочет ее. Она из ФБР? Что ж, она от этого не менее женщина. Он хочет ее, и он ее получит.

Тогда и так, как сам захочет. Он выйдет отсюда, выйдет скоро. И он найдет ее.

Но он отнесется к ней так, как она того заслуживает. Он в самом деле отвезет ее в дом своей матери. Правда, мама умерла, но она все равно должна оценить такой жест. Скорее бы! Теперь каждая минута превратилась в пытку ожиданием. Если она уйдет… Как же ее найти? Ну вот, ушли, и чертов надзиратель захлопнул дверь, как крышку гроба…

— Эй! — тихо окликнул заключенный своего соседа через проход. — Как тебя зовут?

Тот слез с нар, прижимая ладонь к повязке на щеке, не спеша подошел к решетке.

— Это ты меня спрашиваешь?

Рана у бедняги ныла, не спалось, и он не прочь был скоротать разговором томительные ночные часы:

— Да, — кивнул темноволосый. — Это были кто, агенты ФБР?

— Да, — коротко ответил Ърсед: все-таки говорить было больно.

— И о чем они тебя спрашивали?

Ни один опытный заключенный не задал бы такого бестактного вопроса, но раненый снизошел до ответа. Слишком уж страшно было оставаться один на один с одиночеством и болью.

— Да тут какой-то маньяк-извращенец выкапывает трупы. У меня и так неприятностей полно, еще не хватало, чтобы меня маньяком считали, — обиженным шепотом объяснил он.

— А как их звали?

— Кого?

— Вот, девушку-агента, что помоложе?

— Как звали мужчину, я абсолютно не помню, — ухмыльнулся раненый и тут же скривился от боли. — А ее звали Скалли, как этого бейсбольного комментатора, легко запомнить. Ничего себе девочка.

Темноволосый хотел спросить что-то еще, но тут загремели замки на внешней двери, и заключенные отпрянули от решеток.

Надзиратель медленно прошел вдоль рядов клеток, остановился перед «загоном» темноволосого. С полминуты он пристально рассматривал заключенного, как будто тот был гамбургером на его тарелке.

— Пойдемте, мистер Фостер, — сказал надзиратель холодно.

— Куда пойдем? — вздрогнул Фостер.

— Мы вас отпускаем, жейщина сняла обвинение против вас. Но прежде вы должны поговорить с нашим общественным психиатром.

Донни фостер подхватил с нар куртку и пошел вслед за полицейским. Господи, какое счастье! Если бы не эта дура с курсов, он не встретил бы Скалли. Кому нужна после встречи с золотоволосой феей глупая истеричная курица? Он будет говорить с психиатром очень внимательно и осторожно: он не имеет права здесь задерживаться. Пока она здесь, и у него есть время. А если она уедет? Нет, ведь она и ее напарник расследуют дело маньяка-извращенца — то есть его, Дональда Фостера. Значит, она останется здесь, в Миннеаполисе, пока не найдет его.

А он, Донни, позволит его найти, даже пойдет навстречу. Но сделает это так и тогда, когда никто не помешает им. В этой ситуации, определенно, есть дьявольски эротическая пикантность! Скорее, черная свинья, скорее!

— Торопитесь нас покинуть? — усмехнулся полицейский, по-своему истолковав нетерпение Фостера. — Не волнуйтесь, выпустим вас. Только в следующий раз не ухаживайте за женщинами на темной автостоянке.

— Я всего лишь спросил… — в который раз начал оправдываться Фостер, но полицейский перебил его.

— Да никто и не думает, что вы всерьез хотели ее изнасиловать прямо на дороге, но напугали вы ее изрядно. По городу ходят слухи про маньяка, так чего ж вы ждали?

Донни только вздохнул в ответ.

Лаборатория анализа остаточных отпечатков пальцев Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия

— На первый взгляд, работать не с чем, — сокрушенно констатировал Рэй Сеймур, начальник лаборатории, отрываясь от окуляра микроскопа. — Все отпечатки, которые у нас есть, смазаны. Я думаю, преступник работал в перчатках.

— Может быть, вы поручите своим людям более тщательное исследование тела? — попросила Скалли. — Труп жертвы прибудет сюда в течение часа.

— Пожалуй, я сам взгляну на него, агент Скалли, — улыбнулся Рэй. — Насколько я знаю, у вас все еще никаких следов убийцы, а он вряд ли остановится после первого преступления.

— Сегодня до ночи я собиралась улетать в Миннеаполис, но я могу отложить это, если вам нужна моя помощь.

Рэй с одобрением оглядел взволнованную Скалли.

— У вас другая специализация, агент. Меня всегда радует, если люди так относятся к своему делу, но не волнуйтесь. Я готов отложить всю свою работу и заняться вашим трупом.

— Огромное спасибо, — поблагодарила Скалли.

Выйдя из лаборатории, она нерешительно остановилась в коридоре. Оставалось еще одно дело, ради которого Скалли прилетела в Вашингтон, и, пожалуй, лично для нее оно было более важным, чем отпечатки пальцев на трупе Бетти Файр. Но теперь последние несколько шагов показались Скалли длиной в милю. А, ладно, рано или поздно ей придется это сделать. Скалли тяжело вздохнула и направилась к лифтам.

В том крыле здания, где оказалась Скалли, она почти никого не встретила: сюда заходили очень редко, только по вызову или в случае крайней необходимости. За дверью со скромной табличкой «Программа профессиональной подготовки служащих» скрывался целый отдел психологов и психоаналитиков. Их задачей было постоянное наблюдение за психическим здоровьем сотрудников ФБР. Сюда приходить не любили. Не то чтобы посещение психоаналитика ломало образ агента с железными нервами, созданный для окружающих, нет. Просто агенты ФБР привыкли сами справляться с любой ситуацией, и признать себя не способными справиться с собой было свыше их сил.

И вот теперь Скалли пришла сюда добровольно. Дело фетишиста приводило ее в такой ркас… Скалли передернула плечами от внезапного озноба и решительно открыла дверь в приемную.

Ей пришлось ждать добрых полчаса, чтобы попасть в кабинет доктора Кэсуэлл, очаровательной полной дамы средних лет, которая обычно проводила у Скалли и Молдера ежеквартальные психотесты. В первые несколько минут Скалли не знала, что и как сказать, Ведь не говорить же просто: «Я боюсь. Дайте мне таблетку от страха!» Был момент, когда Скалли хотела соврать что-нибудь правдоподобное, что-нибудь насчет плохого сна, получить рецепт на успокаивающее и быстренько смыться. (Она сбежала бы еще из приемной, во время ожидания, если бы не знала, что факт посещения уже зафиксирован.) Но доктор Кэсуэлл была терпелива и умела не раздражать настойчивостью, свойственной всем психологам. Вскоре Скалли поймала себя на том, что выкладывает доктору настоящую проблему, причем очень четко ее формулирует.

— Понимаете, — объясняла Скалли, — вам требуется помощь. Вы считаете, что вам как-то надо совладать с событиями. В медицинском колледже вы интересовались смертью, ее причинами и последствиями, в Академии вы изучали наиболее жестокие и трудные дела, связанные с насилием. Вы считали, что сможете справиться с чистым злом. Но теперь вы находите, что парализованы при виде трупов…

Доктор Кэсуэлл улыбнулась, качнула крупными яркими серьгами. Она вообще не была похожа на врача, тем более на психолога. Она выглядела, как добрая и безалаберная тетушка— домохозяйка из Кентукки, болтающая на веранде со своей непутевой племянницей.

— Вы заметили, Скалли, что вы о себе говорите во втором лице?

— Нет, — растерянно ответила Скалли. — А что… да? Разве так?

Что ж, по крайней мере, ум и внимание у «тетушки из Кентукки» оказались на высоте. А она так же мягко, как о чем-то неважном, поинтересовалась:

— Почему так?

— Скорее всего, это еще один способ оторвать себя, свое «я» от дела, отстраниться от него.

— Вы очень сильная личность, — с искренним уважением заявила доктор Кэсуэлл. — Наверно, вы посчитали, что с любой вашей проблемой можете справиться в одиночку. Но теперь вы чувствуете себя уязвимой. Вы сами знаете, почему? Хотя бы догадываетесь?

— Нет, — покачала головой Скалли.

— Может быть, — осторожно предположила «тетушка», — проблема в напарнике? Может быть, вы ему не доверяете?

— Нет, — отрезала девушка. — Я доверяю ему так же, как и всем остальным. Я готова доверить ему жизнь, если надо будет.

— Кажется, вам стоило бы с ним переговорить, чтобы он узнал, как вы относитесь к этому делу.

— Я не хочу, чтобы он узнал, что это дело мне настолько неприятно. Нет. Я не хочу, чтобы он вдруг решил, что ему надо меня как-то защищать.

— Я понимаю, — тепло сказала доктор Кэ-суэлл. — Но чем-то мы должны вам помочь. Не думаю, что мы отстраним вас от дела, если только вы сами этого не захотите…

— Нет! — отчаянно замотала головой Скалли.

— Конечно, нет, — пожала плечами психолог. — От вас я другого и не ожидала. К сожалению, я не вижу пока явных причин вашей мм-м… депрессии. Сравнительно недавно вы потеряли отца, мне это известно. Мы читали в вашем досье, что недавно вы сильно болели, так что ваша жизнь была под угрозой. Подобные происшествия могли основательно ослабить сопротивляемость вашей нервной системы…

— Я знаю, знаю, — вздохнула Скалли. — Я прекрасно сознаю, что со мной было. Я знаю, что мир полон хищников, как и раньше. Я знаю, что в мои обязанности входит защищать людей от хищников. Я очень надеялась, что этот факт поможет мне и вернет мне способность к работе. Я так хочу, чтобы эта надежда оправдалась! Мне сейчас это очень нужно…

Скалли возвращалась в лабораторию Рэя Сеймура в непонятном, путаном состоянии души и мыслей. Она даже забыла постучать в дверь, и, войдя, была вознаграждена возможностью увидеть Рэя за работой. Отстранив лаборантку, он сам рассматривал в микроскоп какой-то препарат, Услышав стук захлопнувшейся двери, шеф лаборатории соизволил обернуться.

— А! Агент Скалли, вот и вы. А я вас искал. Минутку.

Сеймур дал лаборантке указания и повел Скалли к себе в кабинет.

— Где же вы были столько времени, агент?

— На совещании, — отчаянно соврала Скалли.

— Ну, это неважно. А у меня для вас хорошие новости, — радостно сообщил Рэй.

— Что-нибудь удалось найти?

— Как мы и подозревали, на ткани ничего не было. Однако, — Рэй гордо улыбнулся, — нашими стараниями, нашлось кое-что на теле. Жертве отрезали пальцы, верно? Но не все. На правой руке преступник оставил большой палец. А на ногте мы нашли вот что…

Рэй открыл пластиковую папку и торжественно передал Скалли четкий снимок отпечатка пальца. Скалли только ахнула.

— Видимо, — предположил ученый, — прежде, чем он ее убил, произошла борьба, и он оставил свой отпечаток. Мы аккуратно сняли пленку лакай сфотографировали отпечаток…

— Простите, — перебила Скалли, отрываясь от снимка, — можно, я позвоню?

— Конечно. Да, кстати, вам же звонили.

— Кто? — Скалли остановилась у телефона.

— Агент из Миннеаполиса, ну, тот, что заказал вам билет обратно.

— Агент Молдер? — уточнила Скалли.

— Я не спросил его имени, но голос был знакомый.

— Вы рассказали ему про отпечаток?

— Я тогда его еще не нашел, — развел руками Рэй Сеймур.

Мысленно Скалли прокляла все на свете и в первую очередь заказанный билет и отпечаток пальца. Как ей не хотелось возвращаться сегодня в Миннеаполис! Если бы там, в отделении, никто не догадался позвонить в аэропорт, тогда отпечаток переслали бы по факсмодему. А если бы чертов Сеймур нашел чертов отпечаток попозже, она бы опоздала на чертов рейс… А, ладно, уже ничего не изменишь. К тому же, Молдер нуждается в ее присутствии, иначе никто бы не позаботился о ее возвращении.

Скалли накручивала телефонный диск, пытаясь взять себя в руки. Нельзя позволить Молдеру догадаться, насколько она не хочет ехать в чертов Миннеаполис.

Региональное отделение ФБР Миннеаполис, штат Миннесота

Звонок Скалли застал Молдера в кабинете начальника отделения, когда коллеги уныло пяли— лись в сотню раз читанные страницы дела, безуспешно пытаясь зацепиться за что-нибудь новое. Бок уже смирился с наличием на его территории вашингтонских агентов и даже начал находить в этом положительные стороны. Сейчас, когда раздался звонок, Бок мигом подскочил к телефону.

— Алло! Да, минутку. Бас, агент Молдер, — протянул он трубку с гораздо более искренней вежливостью, чем сделал бы это пару дней назад.

— Молдер, привет, это я, — послышалась торопливая речь Скалли. — У нас появился отпечаток.

— Бок, — выпалил Молдер, прикрыв рукой трубку, — у Скалли есть отпечаток пальца. Готовьте модем.

— Фантастика! — шепотом возопил Бок и кинулся к аппаратуре.

— Я слушаю, Скалли, — окликнул Молдер.

— Я передам вам его по сети немедленно. Попробуйте найти совпадающие. В первую очередь проверьте всех, кто в последние дни обвинялся в нападении на женщин… Да что я тебя учу, действуй.

— Скалли… — Молдер замялся. — Ты где сегодня будешь, в Вашингтоне?

— Нет, я возвращаюсь к тебе.

— Скалли, не обижайся, я все понимаю. Дело весьма кровавое…

— Молдер, я с ним справлюсь, не волнуйся, — отрезала Скалли. — Все равно моя помощь тебе нужна.

— Она мне всегда нужна, — тепло ответил Молдер. — Просто ты и так уже сделала главное. Он теперь никуда не денется, это вопрос времени. Тебе совсем не обязательно присутствовать на задержании.

— Оставим эту тему, — попросила Скалли. — Скажи-ка лучше: ты или агент Бок не искали меня по телефону здесь?

— Бок! — окликнул Молдер. — Вы звонили Скалли?

— Нет, — коротко отозвался начальник отделения, возившийся с факсом.

— Нет, Скалли.

— Хорошо, встретимся, когда я прилечу.

— О'кей.

Через несколько минут на столах сотрудников лежали размноженные и увеличенные фотографии отпечатка пальца убийцы. Найти по отпечатку среди давно рассортированных полицейских сводок имя и адрес преступника было только делом времени, и скоро по всему отделению разлетелось: «Нашли!»

Дешевый мотель на окраине Твин-Ситиз был оцеплен почти мгновенно, его хозяин, насмерть перепуганный, провел агентов ФБР к нужному домику. В то время как полиция методично и безжалостно проверяла документы клиентов мотеля, федералы тихо окружили стоявший на отшибе дом. Несколько человек заняли посты под окнами, отрезая убийце путь к бегству, ударная группа расположилась у входа. Двое агентов в бронежилетах стали по обе стороны двери, ожидая сигнала.

Молдер и Бок переглянулись. Ждать больше было нельзя: того и гляди от ближних домов послышатся возмущенные вопли потревоженных постояльцев.

— Все готовы? — тихо спросил Бок по рации. Так же тихо ему доложили о готовности, и Бок громко скомандовал:

— Пошли!

Двое у входа вышибли дверь и ворвались в прихожую, следом — группа захвата, тоже в бронежилетах и с тяжелым оружием. В гробовой тишине дома топот тяжелых ботинок прозвучал автоматными очередями.

— Всем лечь на пол! — рке на бегу кричал в мегафон Молдер. — Это ФБР! Всем лечь на пол!

Вся операция заняла полторы минуты. Дом был темен и пуст, никаких следов убийцы. Группа захвата во главе с Боком и Молдером рассыпалась по комнатам. Агенты тут же, на ходу, провели обыск и кое-что нашли. К сожалению, не адрес преступника.

В спальне, убранной, как для похорон, один из агентов окликнул другого:

— Фил, погляди-ка!

Фил принял из рук товарища плохо набитую подушку, вернее, наволочку с чем-то мягким внутри. Он тряхнул этот странный мешок, и на пол посыпались рыжие, каштановые, черные, золотистые пряди волос, причем некоторые были настолько длинными…

— Господи, Берт, это же человеческие волосы! Женские…

Фил уронил наволочку и едва успел отвернуться к стене, как его вырвало. Берт, обычно острый на язык, смотрел, как напарника выворачивает наизнанку, и давал себе слово, что никогда никому об этом не расскажет. Особенно потому, что и сам он очень близок к тому, чтобы присоединиться к Филу.

Бок связался по радиотелефону с полицейским управлением, чтобы сообщить о неудаче.

— Подозреваемого, как оказалось, нет дома. Объявляйте розыск Дональда Эдди Фостера, возраст 28 лет, приметы…

— Шеф, посмотрите-ка сюда! — позвал кто-то из подчиненных.

Быстро закончив разговор, Бок перешел в соседнюю комнату. Стоявшие вокруг Молдера агенты расступились, пропуская шефа, и Бок даже в сумеречном свете заметил бледность на лицах профессиональных военных.

В руках Молдера была яркая коробка, в которых обычно присылают подарки на рождество. Увидев подходящего Бока, Моддер без слов поднял крышку. Этот жест получился точно таким, как тот, которым показывают подарок ребенку. Тем страшнее оказался контраст. Бок был готов к чему-то подобному и только прерывисто вздохнул, увидев кошмарное содержимое. На белом бархате, среди бумажных цветов, точь-в-точь как подарок, лежал тонкий палец с длинным ярко-красным ногтем…

Аэропорт Миннеаполис, штат Миннесота

Уже стемнело, шел реденький дождь, когда Скалли вышла из агентства по прокату автомобилей, держа в руке ключи от машины. Как выяснилось, о ней позаботились местные сотрудники ФБР: кто-то заказал и оплатил аренду ее любимого «форда». По номеру она нашла на автостоянке агентства снятую машину, забросила в нее вещи, села сама и направилась в город.

Шоссе было почти пустым, потому что погода была нелетная и самолет Скалли приняли последним. До утра новых рейсов не ожидалось. В салоне было темно, только циферблаты на приборной доске отсвечивали зеленоватым светом.

Вскоре ее нагнала какая-то машина и пошла сзади, вплотную. Зеркала отражали слепящий свет галогеновых фар, и в этом свете капли дождя на волосах Скалли засверкали мелкими бриллиантами. Машина сзади все не обгоняла, хотя явно могла развить большую скорость, чем сейчас. «Может, водитель осторожничает из-за мокрого асфальта?» . — предположила Скалли— и взяла чуть правее, одновременно плавно сбавляя скорость.

Двигатель позади взревел, фары еще приблизились, и «форд» вдруг содрогнулся под ударом. Скалли бросило на руль, но ремень безопасности удержал. «Господи, он пьян, что ли, или занесло?» — успела подумать девушка, когда машину тряхнуло еще раз. «Форд» опасно занесло на обочину, но Скалли автоматически выровняла машину и форсировала двигатель. И тут ее преследователь показал настоящие возможности своего автомобиля. Стоило Скалли вырваться вперед, как преследователь нагонял ее и начинал аккуратно Сталкивать на обочину.

Руль рвался из рук, шины скользили по гладкому дорожному покрытию. Скалли не уловила того момента, когда потеряла управление на повороте, ударилась виском о дверь и потеряла сознание. Последнее, что она инстинктивно успела сделать, — нажать на тормоз…

Отделение ФБР Миннеаполиса напоминало бурлящий котел. Агенты обзванивали отели, больницы и полицейские участки; в аэропорт было послано трое агентов, чтобы опросить служащих самого аэропорта и всех киосков, кафе и агентств.

— Ей пора бы быть здесь, — ворчал Бок. — Самолет сел три часа назад.

— Вы плохо знаете агента Скалли, — холодно ответил Молдер. — Если бы она могла, то уже была бы здесь. Меньше всего она способна на авантюры и самодеятельность.

Бок, судя по его физиономии, хотел было выдать нечто ядовитое, но ему помешала влетевшая в кабинет без стука девушка-агент.

— Простите, сэр. Агенты, посланные в аэропорт, нашли на шоссе машину агента Скалли. Пустую.

В следующее мгновение Молдер и Бок, на ходу подхватив плащи, бросились к двери.

Осмотр места происшествия почти ничего не дал, но Молдер со всей возможной дотошностью облазил ближайшие кусты и дорогу, подсвечивая себе фонариком. Бок подошел к агенту ФБР, когда тот чуть не облизывал синий «форд» Скалли.

— Ну как, нашли что-нибудь? — скептически поинтересовался начальник отделения.

— Нашел, — мертвым голосом ответил Молдер. — Скалли столкнули с дороги. Похоже, столкнувшая ее машина была белой или очень светлой. На крыле у машины Скалли остался след краски. Отскребите эту краску и отдайте в лабораторию проанализировать. Срочно! Мы обязаны найти того, кто это сделал, и раньше, чем он возьмется за Скалли.

— Что вы… — на лице Бока отразились понимание и ужас. — Вы думаете, это Фостер?

— Я проверял, — безжизненно сказал Молдер. — В ту ночь, когда нас вызывали в полицейский участок, он сидел там по обвинению в нападении на женщину. Он вполне мог не спать и видеть нас. И если он решил получить Скалли…

— Господи!

Вернувшись в кабинет Бока, коллеги сразу кинулись к телефонам, не стесняясь будить никого. В ту ночь владельцы многих фирм по прокату автомашин, оторванные от телевизоров или собственных подушек, ругали ФБР изысканно и неутомимо.

Молдер как-то ухитрялся сдерживать себя и говорил с людьми холодно, но вежливо. Бок же, опасаясь не только за жизнь Скалли, но и за свою карьеру (вряд ли ему простят гибель вашингтонского агента), частенько не стеснялся в выражениях.

Вот и сейчас, прежде чем задать толковый вопрос, он четыре минуты орал на почтенного мистера Ашби, виновного лишь в том, что он туго соображает спросонья.

— На Дональда Фосгера ничего не зарегистрировано? Хорошо, хорошо, я понял, — он обернулся к Молдеру— Краска называется «слоновая кость». Это двухкомпонентная краска горячей сушки, ею пользуются две крупные автокомпании. По нашим оценкам, этой краской выкрашены 60 тысяч автомобилей в городе и пригородах.

— Что? — рявкнул Молдер в телефон и бросил трубку на рычаг. Потом еще раз выслушал сообщение Бока.

— Что у вас? — безнадежно спросил Бок.

— Никто не обращался в агентство по прокату автомашин, — зло ответил Молдер. — Черт! Телевизионщики снимают на темных улицах, как полиция бьет ни в чем не повинных граждан, в трех городах штата каждый день видят НЛО, но никто не заметил, как женщину сбросили с дороги!

— Ее могли отвезти, куда угодно. Как мы будем ее искать?

Беспомощный тон Бока неприятно поразил Молдера. Неужели он сам так же нелепо выглядит? Неужели ничего нельзя сделать? Вот сейчас Скалли, его друг и напарник, находится в руках обезумевшего убийцы, и ей не на кого надеяться, кроме как на Молдера… Какое они имеют право раскисать?

— Надо начать сначала. Как это ни противно, надо пробраться в его мысли и попробовать представить себе, куда он мог поехать.

— Куда угодно, только не к мамочке домой, правильно? — фыркнул Бок.

Молдер, бродивший до того по кабинету, остановился как вкопанный, пораженный неожиданной мыслью.

— Почему вы так сказали, Бок? — вкрадчиво осведомился он.

— Ну, потому что он на нее так зол… — растерянно объяснил Бок. — Вы же сами написали в своем примерном описании подозреваемого.

— А если мы ошиблись? Если мы с самого начала исходили из неверной посылки? Что, если он ее нежно любит?! Бок, мы знаем, где живет его мать?

— Я не узнавал…

— Давайте узнаем, и поскорее!

«Поскорее» растянулось на двадцать минут: пока компьютер связался по модему с центральной базой данных, пока из груды ненужных сейчас сведений выудили сведения о Д. Э. Фостере, потом уже о его матери, Эвелине Джейн Фостер, в девичестве Ламберт…

— Мать живет в Богаратон, Флорида, — сообщил наконец Бок. — Поправка: жила. Она умерла год назад.

— А машина у нее была?

— Белый «седан», одна из последних моделей.

Коллеги переглянулись.

— Та-а-ак, — протянул Молдер— Вот и машина нашлась. Бок, а что, если в Богаратон был просто зимний домик, сезонный? А на самом деле есть квартира или дом здесь, в Миннеаполисе?

Мужчины вновь склонились над компьютером и через минуту получили короткий недвусмысленный ответ.

Твин-Ситиз Миннеаполис

Дождь неожиданно кончился, и бледная луна, выглянув из-за рваных туч, осветила старый двухэтажный дом. Лет десять назад этот район был одним из самых престижных в Твин-Ситиз, но теперь его прежнее великолепие померкло, и большой дом наглядно подтверждал это. Судя по темным окнам и табличке на газоне «Продается», в доме уже никто не жил, но на подъездной дорожке, в тени каштана, смутно белело пятно машины.

Дональд Фостер находился на втором этаже своего родного дома, дома, где он родился и вырос. Фостер рискнул зажечь лампочку в ванной комнате, потому что здесь не было окон, а слабые отблески света в окнах просто незаметны, если не вглядываться специально. Сейчас он наполнял ванну холодной водой, стараясь выдержать точно ту температуру, при которой обмывают трупы. Он выбрал самую дорогую пену для ванны и вливал ее в воду тонкой струйкой, чтобы как следует растворилась и пены было побольше. О, он сделает все, как надо, для этой девушки, Скалли, она того стоит.

Оставив ванну наполняться, Донни вышел в темный коридор и направился к кладовке, где оставил пленницу в обморочном состоянии, впрочем связанную по рукам и ногам и с кляпом во рту. Как он испугался, когда ее машина слетела с шоссе! Нет, она не должна умереть, во всяком случае, не тогда! И первые минуты после аварии, когда Донни пытался привести бедняжку в чувство… А она отблагодарила его тем, что попыталась ударить, едва открыла глаза. Пришлось снова отключить ее, хватило легкого удара. А вообще-то ей повезло: отделалась несколькими синяками и ссадинами; хорошо все-таки готовят федеральных агентов.

Донни открыл дверь в кладовку и щелкнул выключателем. Девушка на полу слабо застонала и открыла глаза. Донни не стал ждать, пока она окончательно придет в себя, и притворил дверь. Свет он выключать не стал: ей будет не так страшно одной. Надо бы проверить: наполнилась ли ванна?

Скалли пришла в себя, когда в лицо ударил яркий свет. Позже она увидела, что свет исходит от единственной голой лампочки под потолком кладовки, но в самый момент, когда она открыла глаза, ей некогда было разглядывать окружающее. Прямо перед собой, в дверном проеме, Скалли увидела его, того, кто снился ей накануне. Голова еще кружилась, и девушка не успела рассмотреть лицо, но силуэт был тот же: молчаливый и черный. Он закрыл дверь слишком быстро, чтобы можно было понять, что находится снаружи и где вообще эта кладовка — в доме или в каком-нибудь офисе.

Скалли прислушалась. Абсолютная тишина… нет, кажется, где-то рядом урчит двигатель -автомобиля? Шаги в коридоре затихли, открылась дверь, и Скалли похолодела: теперь она ясно различила шум льющейся воды. Значит… та убитая девушка, ее тело было влажным, убийца вымыл ее…

Они не успели его арестовать! Скалли яростно рванулась к двери и упала на пол: помешали веревки. Боль отрезвила ее. Не шуметь, ни в коем случае не шуметь! Если он забыл запереть дверь, можно выбраться и поискать нож — разрезать путы. Извиваясь, Скалли добралась до двери, села, прислонилась к косяку. Очень медленно и осторожно она попыталась повернуть ручку связанными на запястьях руками. Ручка повернулась бесшумно, девушка толкнула дверь… Заперто.

Шум воды стал сильнее, в дальнем конце коридора снова послышались шаги: убийца направлялся сюда. Скалли, стараясь производить как можно меньше шума, откатилась на прежнее место, забилась в угол. Пусть он думает, что жертва настолько испугана, что даже не помышляет о бегстве. Да, Скалли действительно была испугана, но страх порождал в ней не беспомощность, а гнев. Ее трясло от страха и бешенства, но нужно сыграть, а потом не упустить возможности сбежать. Молдер доберется до этого ублюдка, но как скоро? Надо попытаться самой вырваться отсюда.

Щелкнул замок на двери, и вошел высокий темноволосый мужчина. Скалли скорчилась в углу, не в силах оторвать взгляд от сверкающего ножа в его руке. Неужели сейчас? Неужели ничего нельзя сделать?

— Отойди от меня! — провыла Скалли сквозь кляп, и ей почти не пришлось притворяться теряющей рассудок.

— Только не надо бояться, — мягко сказал он и присел на корточки.

Слава Богу, он всего-то хочет разрезать веревку на ногах! Может быть, и руки… У Скалли снова закружилась голова, облик убийцы заколебался, поплыл. На какой-то миг он показался девушке лысым негром, потом длинноволосым рокером, потом опять, как в том кошмарном видении, всего лишь непроницаемо-черным силуэтом с полыхающим взором багровых глаз. Скалли в изнеможении опустила веки.

Он бережно взял девушку за плечи, помог встать. Она не сопротивлялась, когда убийца выводил ее в коридор и провел в ванную. Там он оставил ее стоять посреди комнаты, а сам присел на край ванны, перебирая флаконы с шампунем.

— У тебя волосы нормальные или сухие? — спросил он, и Скалли вздрогнула от неожиданности. Он спрашивал таким спокойным деловитым тоном, как если бы был продавцом, подбиравшим ей шампунь в магазине.

Не отвечая, Скалли попятилась.

— Ты куда это? — с искренним удивлением поинтересовался он, оборачиваясь.

«Пора!» — мелькнула мысль в голове Скалли, она кинулась к маньяку, резко ударила в живот и пулей вылетела из ванной. Краем глаза она успела заметить, как убийца барахтается в ванне, болтая ногами и выплескивая— на пол воду.

Скалли добежала до черного хода, затрясла дверь. Закрыто на ключ. Оставались считанные секунды, прежде, чем он доберется до— нее. Куда же?..

— Выхода отсюда нет, моя прелесть, — послышалось совсем рядом: он вылез из ванны и ищет ее! Спрятаться? Но куда? Может, на второй этаж? Девушка вихрем взлетела по лестнице. Неторопливые ровные шаги последовали за ней. Он словно забавлялся ее беспомощными метаниями. Чертова луна, светит еле-еле. Ему не нужен свет, он знает дом, а Скалли спотыкается на каждом шагу. Долго ли она сможет играть с убийцей в кошки-мышки?

— Девочка моя, я этот дом знаю вдоль и поперек. Здесь негде спрятаться, и если уж и есть, то, во всяком случае, не от меня.

Шаги смолкли на миг, и Скалли услышала щелчок снятого предохранителя. У него еще и пистолет, господи боже мой! Вот, наконец, открытая дверь. Пустая комната — кажется, бывшая спальня. Так, здесь должна быть ванная комната, вот она. Связанными руками Скалли осторожно обшарила полочку перед зеркалом. Какой-то баллончик! Девушка взяла его в руки очень аккуратно (если уронишь, черта с два найдешь, в такой темноте), зубами сняла крышку. Шаги приближались. Стихли. Вот опять, совсем рядом.

Скалли затаила дыхание. Почти над самой головой щелкнул выключатель, и под закрытой дверью легла полоска света, пробившегося через щель. Тот, за дверью, медлил— Скалли ждала.

Ручка начала медленно поворачиваться…

Хлынувший поток света ослепил Скалли, она зажмурилась и, вскинув руки с баллончиком, нажала на головку. Крик; убийцы дал ей знать, что струя аэрозоля попала в цель. Девушка открыла глаза, проскочила мимо ослепленного мужчины и кинулась к лестнице, к парадной двери.

Дональда Фостера охватила безумная ярость. Ну, почему они все так сопротивляются?! Он же был так нежен с этой дикой кошкой! Она не оценила его стараний, ей вообще на все наплевать, кроме самой себя. А Донни еще и привез ее в Дом, его Дом, где раньше жила его мама! Ничего, сейчас он догонит ее, и вот тогда она пожалеет. Она поймет, от чего отказалась. Донни рванулся на стук ее каблуков, на ходу протирая глаза.

Убийца догнал Скалли на лестнице, сбил с ног, не успел притормозить и сам покатился вместе с девушкой. На полу, у основания лестницы, живой клубок распался, и по ковру заскользил пистолет.

Как хищник бросается на жертву, бросилась Скалли к оружию. У нее было одно мгновение, и она успела. Не вставая, повернулась на спину, попыталась прицелиться в маньяка… Это оказалось ошибкой: ударом ноги мужчина вышиб пистолет из ее рук;, подхватил его с пола, навел на девушку. Казалось, дуло смотрит прямо в лицо Скалли, огромное, бездонное, как смерть. «Все», — обреченно поняла она и закрыла глаза…

Дверь с грохотом слетела с петель и плашмя упала на пол.

— ФБР! Руки вверх!

Мгновенно комната наполнилась людьми, и убийца растерянно попятился, запнулся за ковер и упал на спину, выронив оружие. Тотчас же трое агентов прижали его к полу, не церемонясь, надели наручники, пока четвертый держал маньяка на мушке.

Молдер поднял ошеломленную Скалли.

— Сюда нужно срочно «скорую»! — крикнул он суетящемуся рядом Боку, потом мягко обратился к Скалли. — Ну, вот и все.

Дональда Фостера вывели, закрутив руки так жестоко, как могли. Много позже Скалли рассказали, что в тот момент, глядя на нее, агенты очень жалели, что преступник не сопротивлялся при аресте.

— Как вы меня нашли? — она не чувствовала ни радости, ни облегчения, вообще ничего. Она так устала, просто устала. Ей хотелось лечь и спать…

— У мамы был. дом, — ответил Молдер. Похоже, он понял состояние напарницы и говорил коротко. — Патрульный увидел белую машину. Машину мы нашли по краске, она была зарегистрирована на его маму. Ну, сядь наконец, я тебя осмотрю.

— Со мной все в порядке, — воспротивилась Скалли и тут же почувствовала, как предательски задрожали губы.

Молдер нежно коснулся кончиками пальцев ее подбородка, укоризненно улыбнулся. Скалли попыталась что-то сказать, и тут холод, сковывавший ее изнутри, исчез, она вздрогнула, спрятала лицо на груди напарника и заплакала навзрыд. Молдер обвел окружающих свирепым взглядом, но все и так подчеркнуто отводили глаза. Он ласково гладил Скалли по волосам и тихо шептал: «Успокойся, все кончилось. Успокойся…» А Скалли плакала и никак не могла перестать.

Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия

Молдер заканчивал отчет по делу Дональда Эдди Фостера в одиночестве, потому что Скалли отправили на отдых, подлечить нервы. После Миннеаполиса ей постоянно снились кошмары, и Молдер сам настоял, чтобы она отдохнула. Теперь на него легло вдвое больше бумажной работы, но здоровье напарницы было дороже.

Подшивая фотографии Фостера в папку с делом, Молдер размышлял об этом человеке. Судьба его ясна: суд наверняка признает его невменяемым, и Донни светит пожизненное заключение в психиатрической лечебнице. Молдера не оставляло в покое другое: как бедняга сошел с ума? Почему? Нормальная семья, нормальный ребенок. Вот он — очаровательный пухлый младенец, большеглазый улыбающийся школьник, долговязый подросток с футбольным мячом…

«Страх, — думал Молдер, — с чего он начинает завоевывать нас? Возможно, это что-то обычное и банальное. Этот мальчик по соседству, Донни Фостер, был младшим в семье, у него было три старших сестры. Самый обычный ребенок — и превратился в дьявола.

Иррациональная реакция вызвана страхом перед неизведанным. Страхи наши преследуют нас каждую ночь, когда в темноте раздаются чьи-то шаги на лестнице. Возможно, страхи толкают нас на смерть.

Это ничуть не менее страшно, чем любой секретный материал; однако трудно смириться, что подобное может произойти с каждым, в том числе и с тобой».

Молдер захлопнул папку, нацепил на лицо официальное выражение и отправился сдавать материалы шефу.