Крис Картер
Ева

Цивилизация — странная штука. Двигают ее вперед молодые люди до тридцати лет, не удовлетворенные существующим положением дел, а тормозят «старики», убедившие себя, что гармония с окружающим миром ими достигнута. При этом те, кто деятельно переустраивает мир, никогда не бывают удовлетворены результатами. Они подгоняют свой паровоз к избранной станции и сходят на перрон — но поезд не стоит на месте, и ждать их никто не будет. Экспресс уходит, и бесполезно пытаться его остановить, цепляясь за подножку.

Можно в знак протеста лечь на рельсы — многие из вчерашних бунтарей так и поступают. А можно спокойно занять свое место в пассажирском вагоне. Не выдвигать новые идеи и не бороться с этими идеями, а изучать взаимосвязи между ними и делать выводы. Короче, попросту жить.

По сути, позиция не хуже многих других. Кроме всего прочего, она дает пассажирам возможность подготовить нового машиниста, который поведет состав туда, куда они хотят.

Только ни в коем случае нельзя забывать, что дорога, по которой идет поезд, постоянно меняется, и рельсы, хорошо знакомые вчера, сегодня могут вести в совсем другую сторону. А то и вовсе — в тупик…

Стояла ранняя весна. Пронзительно каркали вороны на торчащих в серое небо ветвях деревьев, черных и голых. Над городом кружил теплый ветер, шевелил прошлогодние желтые листья, ерошил волосы горожан. По пустынному шоссе пригородного «спального» района размеренной трусцой бежали двое молодых людей в спортивных костюмах. Женщину звали Донна, а мужчину — Тед Уоткинс, и вот уже два года они, по законам штата Коннектикут, были супругами. Тед, молодой, но весьма преуспевающий адвокат по гражданским делам, и Донна, прекрасно себя чувствующая в качестве домохозяйки, переехали в этот район всего несколько недель назад и уже успели обзавестись кучей знакомых среди соседей. Доброжелательность и приветливость — великая сила, если ими не злоупотреблять, сжала девочку в объятиях. Тед попятился от качелей. Лицо его выражало крайнюю степень удивления и растерянности: попадать в подобные ситуации ему еще не приходилось.

— Пойду, позвоню 911, — пробормотал Уоткинс и быстро зашагал по дорожке в направлении дома.

Тина, все еще прижимавшаяся к Донне, повернула лицо в сторону качелей.

— Папа… — прошептала она и хлюпнула носом.

…Но если бы Тед или Донна Уоткинсы видели в этот момент выражение Тининого лица, оно показалось бы им по меньшей мере странным для восьмилетней девочки, только что потерявшей отца.

— …Нет, Фокс, ты только послушай. Смерть от практически полной потери крови! — Дана Скалли — миниатюрная рыжеволосая женщина с приятными, но не более того, чертами лица, в которой только больное воображение способно было угадать специалиста по патологической медицине и одного из лучших стрелков ФБР, — шмякнула на стол пухлый том отчета с места происшествия. Покойный потерял более семидесяти пяти процентов крови. Получается, четыре с лишним литра!

— Ну что ж, пересох колодец, — меланхолично откликнулся федеральный агент Фокс Малдер, рассматривая на просвет пластинку фотослайда из своей коллекции. И не удержался, с любопытством покосился на напарницу. Откуда такой энтузиазм?

— Дочь этого мужчины — ей восемь лет — отлучилась всего на десять минут, а то и меньше, — продолжала Скалли. — Она не заметила абсолютно ничего необычного. На месте преступления не удалось обнаружить никаких улик, никаких следов…

Малдер поднялся из-за стола и подошел к проектору.

— Любые улики все равно были бы смыты вчерашним дождем, — заметил он.

— В чем ты меня хочешь убедить? Что совершено рядовое, ничем не примечательное убийство? — не выдержала Скалли. Нет, в самом деле, неужели этот несносный человек не в состоянии понять, что, кроме летающих тарелок, еще что-то способно вызывать у некоторых профессиональный интерес? В такие минуты ей хотелось взять напарника за горло и душить его до тех пор, пока выражение наигранной невозмутимости не сменится гримасой удушья. — Ты ведь сам читал материалы. Две колотые раны в области яремной вены в качестве причины смерти — это, по-твоему, обычное явление?

— Ты знакома с такой вещью, как феномен Сниппи? — вопросом на вопрос ответил Малдер. — С тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года из тридцати четырех штатов докладывали о нераскрытых случаях: расчленения скота. Подобные факты были известны еще в прошлом веке. — Призрак погасил свет и включил проектор. — Улики — даже самые незначительные — совпадают до мелочей, как будто это делали одни и те же люди… или не люди. Надрезы выполнены с хирургической точностью, область вокруг рта и — часто — половые органы удалены, наблюдается существенная кровопотеря без каких-либо следов крови на месте преступления… — На экране проектора замелькали, сменяя друг друга, иллюстрирующие его слова кадры.

— Как это может быть? Я имею в виду — куда делась кровь?

Малдер пожал плечами.

— Ну-у, мало ли… Например, отсасывание. Если воткнуть капельницу любому живому существу в яремную вену, сердце будет действовать как насос. Колотые раны здесь, кстати, точно такие же, как у человека из Коннектикута. Другое дело, я впервые слышу, чтобы подобное происходило с человеком.

Он щелкнул кнопкой, и на экране застыла фотография: крупный план человеческого горла с двумя симметричными аккуратными дырочками.

— Не обнаружено никаких следов борьбы, — напомнила Дана. — Как человек может сидеть спокойно в тот момент, когда ему пускают кровь?

— В крови жертвы были найдены следы растительного яда. Какое-то мексиканское растение, которое можно использовать как наркотик.

— Минуточку! — Скалли пробежала взглядом одну из лежащих на столе бумаг. — Здесь сказано, что феномен Сниппи обычно связывают с появлением НЛО.

— Выжженная трава, свидетели, которые сидят на земле и ничего не помнят… Вот почему девочка не может ничего сказать о преступлении.

Скалли состроила скептическую гримасу:

— Интересно! Значит, пришельцы преодолевают миллионы световых лет, добираются до Земли — и все только для того, чтобы поиграть «в доктора и пациента» с земными коровами?

— Ну, может быть, они это делают из тех ' же соображений, из которых мы режем лягушек на уроках в школе, — парировал Малдер. — И кроме того, похоже, что сфера их интересов сместилась. — Он кивнул в сторону экрана, где застыло изображение мертвого мужчины, замершего в противоестественной позе.

Если бы, заканчивая колледж по специальности «социальная педагогика», Мэри Джонсон знала, что ей придется играть роль гида и консультанта для агентов Федерального Бюро Расследований, собирающихся своими расспросами мучить маленькую девочку, только что потерявшую отца, она не пошла бы работать в городской Центр по оказанию социальных услуг. Вместо этого она подалась бы в большую политику, прошла на выборах в Конгресс и поставила вопрос об урезании бюджетного финансирования упомянутого Бюро, скажем, до нуля. Примерно в этом духе мисс Джонсон высказалась сегодня утром, когда советник мэра по культуре позвонил и сообщил, что к ней вот-вот должны подъехать двое федеральных агентов. Сказала — и повесила трубку. Через полчаса советник по культуре — маленький, вечно взъерошенный человечек — появился на пороге ее кабинета лично, чтобы напомнить, кому именно обязан своим существованием ее любимый Центр и из каких денег он, собственно, финансируется. В результате мисс Джонсон оказалась вынуждена уступить, для успокоения нервов высказав грустно кивающему человечку все, что она думает о моральных качествах мэра и всего персонала мэрии, начиная с него, советника.

В Гринвиче все уже привыкли к тому, что Мэри Джонсон готова драться за любого из детей, оказавшихся у нее под крылом, как раненая львица. Когда маленькой Мэри Джонсон исполнилось девять лет, ее крепко пьющий отец угодил под проезжавший грузовик, и девочка оказалась на руках у двоюродной тетки, которой не было никакого дела до чужого, по сути, ребенка. Собственно, на том и закончилось детство мисс Джонсон: вряд ли можно назвать счастливым детством годы, проведенные девочкой в чужом доме, среди чужих людей, не пошевеливших и пальцем, чтобы стать более родными. Именно смутное представление о детстве как о поре беззаботности, из которой сама она оказалась вырвана, толкнуло Мэри на педагогическое отделение колледжа, и именно оно заставило ее поступить на работу в Центр по оказанию социальных услуг. Детство требовало защиты, и Мэри делала все возможное, чтобы такой защитой стать. За последние годы через руки мисс Джонсон прошли десятки подростков — сыновья и дочери наркоманов, жертвы насилия, просто сбежавшие из дома мальчишки и девчонки, — короче, все те, кого она сегодня по праву называла «мои ребята». Но поступившая накануне утром Тина Симмонс вызвала у Мэри особые чувства. В этой девочке мисс Джонсон увидела саму себя — такую, какой она была семнадцать лет тому назад — и сразу люто возненавидела мерзавца, который вырвал эту девочку из безмятежности детства. Единственное, что примиряло мисс Джонсон с грубым вторжением федеральных агентов, так это мысль, что разговор с девочкой поможет поскорее найти эту мразь — и уничтожить.

— …Мать девочки скончалась от рака матки два года тому назад, — рассказывала Мэри федералам, поднимаясь по лестнице. — Других родственников у нее нет. Согласно нашим правилам, девочка пробудет здесь, пока мы не найдем людей, которые смогут стать ее приемными родителями.

— Вы с ней уже говорили об этом? — спросил высокий агент с рассеянным выражением лица.

— Пока нет.

— Снятся ли ей кошмары? — поинтересовалась женщина-агент.

— Нет. По крайней мере, мне ничего об этом не известно.

Комната, в которой поселили Тину, была светлой и просторной, но своей безликостью сразу напомнила Малдеру прибранный после отъезда постояльца, сохраняющий необжитой казенный вид номер недорогой гостиницы — уж в чем-чем, а в недорогих гостиницах Призрак толк знал. Девочка неподвижно сидела на кровати, крепко прижав к груди плюшевого зайчонка, и с тоской глядела в окно на осенний лес, окружающий здание. Некоторое время федеральные агенты и их провожатая смотрели на девочку через круглое, как иллюминатор, окошко, врезанное в дверь комнаты.

— Как вы думаете, мы сможем сейчас с ней поговорить? — наконец негромко спросила Скалли.

Мисс Джонсон поморщилась:

— Не думаю, что вас действительно интересует мое мнение. В конце концов, вы ведь именно для этого и приехали. Думаю, разговор ей не повредит…

…Тина обернулась на звук открывающейся двери. Она явно уже успела оправиться от первого шока, и сейчас только восковая бледность лица напоминала о том, что успел пережить ребенок.

— Вот те люди, о которых я тебе рассказывала, — с улыбкой проговорила Джонсон. — Ты ничего не имеешь против, если они зададут тебе несколько вопросов с глазу на глаз, а, Тина?

Девочка молча кивнула.

Подождав, пока дверь за воспитательницей захлопнется, Скалли опустилась на край детской кроватки.

— Привет. Я знаю, тебе сейчас очень грустно и ты чувствуешь себя очень испуганной. Я с удовольствием поговорила бы с тобой в иное время и в иных обстоятельствах. Но мы должны выяснить, что происходит, чтобы никто не посмел тронуть тебя и чтобы происшедшее с твоим папой больше никогда не повторилось. Поэтому нам придется задать тебе несколько вопросов, которые могут показаться тебе странными и неуместными. Хорошо?

Девочка потупилась и неопределенно повела плечом.

— Ладно. Ты когда-нибудь видела у вас в доме незнакомых людей? Случалось когда-нибудь, чтобы кто-либо кричал на твоего папу, угрожал ему, чтобы Он с кем-то ссорился?.. .

— Нет… — не поднимая глаз, чуть слышно выдохнула Тина. — Папа всегда был очень спокойным, никогда не кричал… Даже когда я насыпала хлорку в аквариум с рыбками…

— Ты можешь вспомнить кого-нибудь, кто мог бы причинить зло твоему папе? — продолжала Скалли.

— Нет, — уже увереннее повторила девочка.

— Хороший у тебя заяц, Тина, красивый, — вступил в разговор Малдер, устроившийся в кресле напротив. — Ты не могла бы попытаться вспомнить, что именно случилось в тот день во дворе? Какие-нибудь странные звуки, свет или что-нибудь в этом роде?

На минуту девочка глубоко задумалась.

— Свет, — наконец выдавила она. — Да, я помню свет. Красная молния… Малдер подался вперед:

— А подробнее? Что за красная молния?

— Я не помню… — Тина с сожалением покачала головой. — Помню, что слишком рано стемнело… Потом — красная молния… И все.

— А еще что-нибудь? Ты видела что-нибудь еще в этом роде?

— Да. Люди из облаков… Им был нужен мой папа…

В кармане плаща Скалли запищал мобильный телефон. Она неохотно поднялась и отошла в дальний угол комнаты.

— Зачем эти люди погнались за твоим папой? — спросил Малдер.

— Они хотели выпустить из него кровь, — ответила Тина.

В другом конце комнаты Скалли закончила короткий телефонный разговор.

— Малдер! — позвала она. Малдер с легким удивлением посмотрел на напарницу: глаза Даны возбужденно поблескивали, а такое случалось нечасто. — Иди сюда!

— Извини, я сейчас, — бросил Фокс Тине, поднимаясь с кресла. — В чем дело?

— Еще одно убийство, — громким шепотом отозвалась его напарница. — Точно такое же.

Весенний пейзаж способен вызывать самые разные чувства. Малдер, например, обожал это время года. Весенний пейзаж и свежий ветер в лицо неизменно вызывали у него прилив бодрости. Скалли же, напротив, этот невнятный промежуток между зимними холодами и летней жарой чем-то неуловимо раздражал. Может быть, хаотичностью и неупорядоченностью, как тайком подозревал Малдер, может быть — переменчивой погодой и вечными сквозняками, грозящими простудой, как утверждала сама Дана. Весна — время, когда в садах и парках дотлевают остатки прошлогодней листвы, а на газонах начинает пробиваться первая нежная трава. Сочетание того, что должно было давным-давно умереть, но вместо этого уцелело и слилось с новым, только что родившимся, у многих вызывает страх и отвращение. Весна — именно то время, когда глаз то и дело натыкается на подобное сочетание. С одной стороны, появившееся на свет кажется более жизнеспособным в сочетании с хорошо проверенным старым. Растущее на трухлявом пне дерево не нуждается в дополнительной подпитке. С другой стороны, больное дерево способно заразить несколько здоровых, прежде чем упадет. Только сумасшедший может всерьез рассуждать, какой из этих вариантов более приемлем. Недаром в природе они сосуществуют на равных.

Впрочем, сколько людей, столько и мнений…

Хотя дома здесь лепились друг к Другу еще плотнее, чем в Гринвиче, а свежая листва уже успела покрыть ветви деревьев, двор коттеджа Риорданов точь-в-точь повторял другой двор, оставшийся в тысячах километров позади. Сходство, чрезмерное даже для участков, спроектированных одним архитектором. Там, в Коннектикуте, было холодно и голо, а здесь уже зеленела трава и пели птицы — вот и вся разница. Малдер подошел к качелям, возвышающимся посреди зеленой площадки, и подковырнул пальцем чешуйку белой краски, покрывающей металлический каркас.

— Прямо как зеркальное отражение, честное слово, — задумчиво проговорил он.

Уткнувшаяся в кипу бумаг Скалли пропустила его замечание мимо ушей.

— Покойный, Дик Риордан, был женат, — сообщила она, — после него осталась одна дочка Причина смерти — потеря крови, как и в предыдущем случае… Да, и здесь тоже были обнаружены следы растительного яда, как это ни странно.

— Рана на том же месте?

— Да. У него тоже проколота яремная вена. По оценкам экспертов, смерть наступила в два тридцать пополудни. То есть на три часа раньше убийства Симмонса…

— Ты забываешь о часовых поясах, — не переставая озираться по сторонам, поправил Малдер. — На самом деле оба убийства были совершены в один и тот же момент.

— Так мы что — имеем дело с двумя маньяками, работающими тандемом? — с сомнением предположила Скалли.

— Серийные убийцы редко работают парами, а когда работают, то убивают вместе, а не по отдельности. — Малдер говорил на редкость кратко, сухо и по существу.

— Кстати, Фокс, кроме ответов Тины на твои наводящие вопросы, у нас до сих пор нет никаких подтверждений твоей теории относительно расчленителей с НЛО. Согласно полицейскому протоколу, дочка Риордана ничего такого не помнит.

— Где Риорданы сейчас?

— У семьи матери, в Сакраменто.

— А когда они собирались вернуться?

— Завтра.

— Вот тогда и разберемся с этим делом. Не может быть, чтобы абсолютно никто не запомнил такую примечательную штуку, как красная молния.

Центр по оказанию социальных услуг

…Полночь. Гроза гремела за окном, и в унисон ей хлестал дождь, обильно поливая сад. Тина лежала в постели без сна, прижимая к груди плюшевого зайца и прислушиваясь к отчетливому скрипу половиц за дверью с окном-иллюминатором. Звуки были хорошо слышны даже сквозь шум дождя, грохот грома и прочие составляющие мелодии непогоды. Складывалось такое ощущение, что под дверью кто-то шумно и неуклюже возится — впрочем, возможно, так показалось только Тине. По крайней мере, насчет «шумно» и «неуклюже». Наконец девочка откинула одеяло и встала. Там, за дверью, определенно кто-то был, она чувствовала его приближение, и именно сейчас этот «кто-то» подходил к самым дверям ее комнаты. Тина не имела ничего против посторонних, слоняющихся ночью по коридору Центра, но если он попытается проникнуть в комнату, то явно не просто чтоб конфетами угостить… Девочка схватила стул и попробовала заклинить им дверь, потом бросилась к большому, во всю стену, окну во двор, но щеколда чересчур надежно держала створки — в спешке Тине с ней было явно не справиться. В дверь начали колотить — напористо, ничуть не опасаясь, что стук может поднять на ноги всех обитателей Центра. Тина в панике огляделась по сторонам, потом нырнула под кровать и затаилась там. Вовремя: после третьего удара хлипкий стул, блокирующий дверь, разлетается в щепки, и комнату заливает ослепительно яркий белый свет…

Мэри Джонсон проснулась от того, что у нее заболело сердце. Просто заныло, и все. Странное дело: никогда не болело, а тут вдруг заныло ни с того ни с сего. Как от дурного предчувствия, ей-богу. Мэри хмыкнула и села в постели. В предчувствия она не верила, хотя сегодняшняя погода для дурных пророчеств подходила в самый раз: весенний теплый циклон столкнулся с северным антициклоном над Гринвичем, и как раз сейчас они усиленно выясняли, кто кому должен уступить. Погодка для макбетовских ведьм. Пока что циклон проигрывал, но Мэри не сомневалась, что до финального свистка еще далеко. Всякое может случиться. Она уже собиралась было завернуться в одеяло с головой и попытаться снова уснуть, когда крики и шум в детской буквально выдернули ее из кровати.

Когда воспитательница в одной ночной рубашке, развевающейся, точно саван привидения, появилась на пороге Тининой комнаты, ее взору предстало только распахнутое окно в сад, размазанные мокрые следы на подоконнике и плюшевый заяц, мокнущий под дождем…

Как это зачастую бывает весной, утро в окрестностях Лос-Анджелеса выдалось не слишком солнечным, но достаточно погожим и теплым, чтобы стряхнуть промозглую скуку зимних дней и с домов, рядами выстроившихся вдоль дороги, и с их обитателей. С того самого момента, как машина федеральных агентов пересекла городскую черту и понеслась по пустому пригородному шоссе, Малдер не проронил ни слова, и Скалли вдосталь налюбовалась на владельцев пригородных участков, работающих в огороде, подновляющих после зимы садовую мебель или сгребающих в аккуратные кучки прошлогоднюю листву. Сидящий за рулем Призрак готов был кусать себе локти от досады. Прозевать, так глупо прошляпить единственного свидетеля! Ладно Дана, она с самого начала не придавала показаниям девочки большого значения. Но он, Малдер! Казалось бы, чего стоило попросить коллег из Гринвича взять под контроль Центр по оказанию социальных услуг. Dumkopf Rotznase! Из отца они уже выкачали всю кровь — теперь на очереди дочка. И всего-то надо было — поставить наружное наблюдение!

…От лужайки возле дома, у которого Малдер остановил автомобиль, доносился отчетливый запах свежей, только что проклюнувшейся травы. Фокс захлопнул за собой дверцу машины и с хрустом потянулся. Легкий ветерок трепал полы его распахнутого пальто, щекотал лицо.

— .. .Ее похитили из Центра социальных услуг где-то около одиннадцати-двенадцати часов вчера вечером, — выбравшись из машины, мрачно сказала Дана.

— Такое ощущение, что кто-то никак не может забыть, что девочка слишком много знает, — отозвался Призрак.

«Ну вот, с молчанием покончено», — с удовлетворением отметила Скалли.

— Кто-то или что-то… — продолжил Фокс.

— Все дороги тут же перекрыли, стоило ей пропасть. Но пока никто не обнаружил ничего подозрительного.

— Может быть, они смотрели не в том направлении? — Малдер ткнул пальцем в безоблачное небо, указывая направление, по его мнению, несправедливо обойденное вниманием сил Федерального Бюро.

Скалли в который раз поймала себя на том, что не может определить, шутит ее напарник или говорит серьезно.

— В любом случае, нам сразу же сообщат, если кто-нибудь ее найдет.

Поднявшись на крыльцо коттеджа, Малдер постучал в массивную деревянную дверь тяжелым медным кольцом.

Дверь отворилась.

На пороге, растерянно глядя на гостей снизу вверх, стояла Тина.

Ошеломленное молчание длилось несколько секунд. По-детски округлое, хорошо запоминающееся лицо девочки, каштановые волосы до плеч, карие глаза — все детали, которые составляют словесный портрет и которые федеральные агенты могли перечислить без запинки, подними их ради этого хоть среди ночи, совпадали до мелочей… Но в то же время стоящая на пороге и серьезно глядящая на двух ошарашенных взрослых девочка чем-то неуловимо отличалась от той, что исчезла сегодня ночью из Центра по оказанию социальных услуг. Может быть, посадкой головы, может быть, выражением глаз или прической — отличалась неуловимо и в то же время вполне заметно для внимательного глаза.

— Ты — Тина? — не выдержала наконец Скалли.

Девочка удивленно захлопала глазами:

— Не-ет…

— Тогда как же тебя зовут?

— Синди Риордан… Агенты переглянулись.

— Синди, ты что, здесь живешь? — спросил Призрак.

— Да, — девочка чуть заметно пожала плечами. — С самого рождения, уже восемь лет…

…Писк героев мультсериала, раздающийся из детской, сменился спокойным рассудительным голосом научного обозревателя, и Малдер наконец сумел отвести взгляд от девочки и посмотрел на ее мать, средних лет женщину с покрасневшими от слез глазами. Женщина сняла с плиты чайник и повернулась к гостям.

— У вас красивая дочка, миссис Риордан, — заметил Фокс.

— Мы с Диком ее очень баловали, — тихо проговорила миссис Риордан. — Воспитывали из Синди тихого домашнего ребенка. Хотели защитить ее от всех ужасов мира… Дик столько времени проводил с ней…

— Это ваш единственный ребенок? — сочувственно поинтересовался Малдер.

Миссис Риордан только прерывисто вздохнула.

— Извините за бестактный вопрос, — вклинилась Дана, — но Синди — ваш собственный ребенок? Она не приемная?

Мисс Риордан ответила сразу, без запинки.

— Нет. Я ее сама родила. В центральной городской больнице.

— Значит, бумаги на нее у вас в полном порядке, как я понимаю?

— Ну, естественно!

— Она одна родилась? У вас не было двойни? Если бы Скалли специально ставила перед собой задачу вывести эту женщину из себя, она не добилась бы лучшего результата.

— Что за дурацкие вопросы! Я рассказала в полиции все, что знала!

Вздохнув, Малдер достал из кармана любительскую цветную фотографию и протянул ее миссис Риордан:

— Вы когда-нибудь видели этого человека раньше?

На фотографии девочка, как две капли воды похожая на Синди, но одетая в платье, которого у нее никогда не было, обнимала за шею высокого улыбающегося мужчину.

— Нет, я его никогда не видела… Это что, ваш подозреваемый? Что он сделал Синди?

— Миссис Риордан, это не ваша дочка, — глядя вдове прямо в глаза, проговорила Скалли. — Эту девочку зовут Тина Симмонс, и живет она в Гринвиче, в Коннектикуте, в трех тысячах миль отсюда. И, видите ли, этот человек на фотографии — ее отец — был убит точно таким же способом, что и ваш муж.

— Синди моя дочь! — голос миссис Риордан дрогнул. — Я могу показать вам видеозапись ее рождения. Я пыталась забеременеть шесть лет, но у нас с Диком ничего не получалось…

— И вы прибегли к искусственному оплодотворению… — подсказал Малдер. — В какой клинике это произошло?

— В Центре репродуктивной медицины Сан-Франциско…— женщина прерывисто вздохнула.

— Так ты все еще считаешь, что дело связано с НЛО? — не преминула подкусить напарника Скалли, когда федеральные агенты покидали коттедж Риорданов. — Синди Риордан не видела никакой «красной молнии».

— Я уже не знаю, — честно сознался Малдер. — Если внимательно приглядеться, то становится ясно, что сходство этих девочек действительно чисто внешнее.

— Ну, существует ненулевая вероятность, что двое людей, похожих как две капли воды, окажутся при этом никак не связаны между собой.

— Да, но они обе видели, как у отцов выпустили всю кровь. О таком совпадении полезно помнить, когда делаешь ставки в Лас-Вегасе.

— Не в девочках дело. Сходство может быть чисто случайным. И никак не связанным с причиной убийства, — упрямо повторила Скалли, опускаясь на место рядом с водительским.

Малдер неопределенно хмыкнул и повернул ключ зажигания. Машина тронулась с места и медленно покатила вдоль по улице.

— Девочку только что похитили, — сказал Фокс наконец.

— Угу, и надо понимать, похитили пришельцы.

— Да неужели?! — Малдер усмехнулся. Машина свернула в переулок, где ее невозможно было разглядеть с дороги, и остановилась.

— Куда это ты нас завез, Призрак?

— Послушай, Скалли: оба преступления совершили одни и те же люди. В первом случае дочь убитого похитили. — Малдер распахнул дверцу и выбрался из машины. — Каков вывод? Они попытаются выкрасть и вторую девочку.

— Эй, ты хочешь сказать, что здесь все должно повториться?

— Я просто хочу, чтобы за Синди понаблюдали. Надо договориться с полицией. А ты пока позвони в клинику, выясни, не было ли в той программе по искусственному оплодотворению еще и Симмонсов.

— Ладно, оставайся. Я позвоню в ФБР, попрошу, чтобы в Сан-Франциско кто-нибудь этим занялся…

Подтянутый седовласый профессор, осанка которого выдавала бывшего военного не ниже офицера среднего звена, галантно поддерживая Скалли под локоток, поднимался по парадной лестнице Центра.

— Репродуктивная медицина, — по тону профессора чувствовалось, что человек получает огромное удовольствие, оседлав любимого конька, — есть наполовину хирургия, что бы ни утверждал коллега Якобсон из Вены. Вживление оплодотворенного яйца в матку — чисто хирургическая операция, а в нашем деле это один из самых ответственных этапов…

Скалли с почтительным видом слушала его, чуть склонив голову к левому плечу.

— А у вас не могли перепутать яйцеклетки? — спросила она. — Не могла одна женщина получить яйцеклетку другой пациентки?

Профессор степенно покачал благородной седой головой.

— Нет, у нас очень строгий контроль. Все трижды проверяется и перепроверяется. Операции с генетическим материалом и без того вызывают сегодня у обывателей страх и недоверие, мы просто не можем позволить себе подобную халатность.

— У вас были когда-нибудь пациенты по имени Холли и Джон Симмонс? Профессор улыбнулся:

— Мисс, полагаю, вы не хуже меня знаете, что любая информация по нашим пациентам строго конфиденциальна. Даже для сотрудника ФБР и для такой очаровательной леди, как вы, я не могу сделать исключения. Таковы правила…

— Видите ли, профессор, — глядя медику прямо в лицо, напористо проговорила Дана — отец ребенка на днях был убит при загадочных обстоятельствах, его дочка похищена… Короче, если бы вы могли чем-то помочь в расследовании этого дела — даже против правил, — мы были бы вам крайне признательны.

Профессор нахмурился — никто из работающих в этом здании не рискнул бы сказать, что отставному военно-морскому офицеру, доктору медицины, профессору Роберту Катцу соображения карьеры важнее судеб тех людей, которым в свое время повезло оказаться в числе его пациентов. Особенно это касалось пациентов маленьких. Катц, помнивший еще эпоху «охоты на ведьм», прекрасно знал все фэбээровские штучки, но эта молодая женщина со скромным макияжем и впрямь казалась обеспокоенной судьбой ребенка… Профессор вздохнул и махнул рукой.

— Ладно. Следуйте за мной…

В кабинете доктора Катца было на удивление тихо — здешней звукоизоляции могло позавидовать здание ФБР. От кондиционера в углу поднималась сильная струя теплого воздуха.

— У вас тут только копии медицинских карт, — заметила Скалли. И уведомление, что оригиналы документов были переведены в госпиталь города Гринвич, штат Коннектикут, в тысяча девятьсот девяносто первом году. Симмонсы приехали сюда девять лет назад, и их наблюдающим врачом была доктор Салли Кендрик…

При звуке этого имени профессор не смог скрыть брезгливой гримасы.

— Что-нибудь не так? — чутко отреагировала Скалли.

Профессор поморщился.

— Вы сказали — «доктор Кендрик», — неохотно проговорил он. — С этой дамочкой все всегда было неладно…

Он поднялся и, покопавшись в ящике стола, достал видеокассету.

— Попала сюда всего лишь практиканткой, в тысяча девятьсот восемьдесят пятом. Но практиканткой гениальной. — Катц Вставил кассету в прорезь видеомагнитофона и щелкнул кнопкой.

На экране появилась высокая, чуть полноватая женщина средних лет в белом халате и с аккуратно убранными под шапочку волосами. Женщина улыбнулась и села за письменный стол, уставленный приборами, с лампой посредине. Судя по всему, именно так, по замыслу создателей фильма, обыватель должен представлять себе идеальное рабочее место ученого. «Здравствуйте, — проговорила Женщина. — Искренне рада приветствовать вас в Центре репродуктивной медицины. Я — Салли Кендрик, специалист в области искусственного оплодотворения…» По экрану поползли титры…

— Работа в Центре позволила ей получить магистерскую степень, — проговорил Катц, — а затем и степень доктора по биогенетике. Мы были буквально очарованы ею…

— Сейчас у вас не слишком-то очарованный тон, — заметила Скалли.

Профессор тяжело вздохнул:

— У нас есть основания предполагать, что доктор Кендрик произвольно меняла генетическую структуру оплодотворенного яйца в своей лаборатории перед пересадкой яйцеклетки в матку.

— Вы доложили об этом Американской Медицинской Ассоциации?

— Конечно! Я ее уволил и потребовал расследования по линии Медицинского Департамента.

— И что произошло потом?

— Что-что… — Катц скривился. — АМА ее прикрыла, а мое требование о расследовании было отклонено. Короче, доктор Кендрик испарилась, исчезла бесследно. Мы тут стараемся о ней не вспоминать.

«Мы знаем, что такое боль бесплодия, — с мягкой улыбкой вещала женщина с экрана, — и мы знаем, как помочь преодолеть ее. Следующие полчаса я проведу с вами, и мы рассмотрим некоторые практические аспекты…»

— .Кендрик курировала как Риорданов, так и Симмонсов. — Скалли, откинувшись на мягкую спинку дивана, с интересом посмотрела на сидящего вполоборота к телеэкрану Фокса. За последние два часа они успели заездить этот ролик едва ли не до дыр, и последние два раза пленка прокручивалась исключительно по инициативе Малдера. Фокс все никак не мог поверить, что этот получасовой рекламный фильм не содержит ничего полезного, кроме информации о внешности доктора Кендрик и ее манере говорить. Что тоже, конечно, немало, но хотелось бы чего-то более определенного… — Похоже, в этом Центре она занималась экспериментами по своей собственной программе.

— Возможно, теперь она заметает следы.

«Мы не можем гарантировать стопроцентного успеха, — продолжала между тем свою речь Салли Кендрик. — Но с нашими техническими средствами, плюс удача, плюс надежда — могут произойти чудеса…»

— Для того чтобы убрать одновременно двух человек в разных концах страны, ей необходим был сообщник, — рассудительно заметила Скалли.

Малдер с сожалением щелкнул кнопкой пульта дистанционного управления и повернулся к напарнице:

— Ты что, хочешь сказать, что это вендетта? Салли Кендрик и ее ущемленные в правах коллеги — против Центра репродуктивной медицины Сан-Франциско? Не легче ли было обратиться в профсоюз? — с иронией поинтересовался он.

— А ты что, уже плюнул на свою теорию с НЛО? — поддела в ответ Скалли.

Телефон на журнальном столике подпрыгнул и разразился короткой звонкой трелью — ну почему в дешевых гостиницах у телефонов всегда такие пронзительные звонки? — и Дана, поморщившись, поспешила схватить трубку.

— Алло! — На том конце трубки молчали. — Алло! — повторила Скалли. — Странно… пара щелчков — и все… Должно быть, ошиблись.

На секунду лицо Малдера приобрело задумчивое выражение.

— Знаешь что, — проговорил он, поднимаясь, — сегодня я уже что-то совсем туго соображаю. Давай обсудим это завтра, а?

— Надо же, он выгоняет меня из комнаты! — пожаловалась в пространство Скалли, но тем не менее тоже встала.

— Я выгоняю? — вполне натурально возмутился Малдер. — Да никогда в жизни! — и, приобняв Скалли; за плечи, подвел ее к двери. — Ей-богу, Скалли, тебе сегодня тоже надо отдохнуть.

— К тебе что, девочка придет? — ехидно поинтересовалась Дана.

— Какая девочка! — Малдер фыркнул. — Я тут кино по «MTV» смотреть буду…

Он немного помолчал, потом крикнул вслед удаляющейся с независимым видом напарнице:

— Счастливых снов! Утром встретимся.

…Водная гладь ночного залива застыла в неподвижности, отражая огни кораблей. От порта плыли над водой звуки погрузочных работ, даже ночью не прекращающихся ни на минуту. Далекое лязганье железа, шум работающих двигателей, длинные надсадные гудки… Пока в Лос-Анджелесе, ставшем после войны Меккой для ученых-авиаторов и ракетостроителей, зрело космическое «завтра» Америки, тут, в Сан-Франциско, в свою очередь, решалась судьба морского будущего страны. Раскаленный ветер Грядущего обдувал лицо, смешиваясь с солоноватым, пахнущим йодом океанским бризом. Белые чайки пронзительно кричали, кружась над стальными конструкциями шлюзов. Тут, в Калифорнии, где будущее подступало настолько близко, насколько это вообще возможно, Малдер особенно часто вспоминал о прошлом, с ошибками и глупостями которого в последние годы была связана практически вся его работа. Неприглядные эпизоды прошлого — слишком сложная и скользкая материя. Думать о них постоянно — трудно, а забывать — нельзя. Сколько сегодняшних побед лежит именно на фундаменте вчерашних ошибок и преступлений? У федерального агента Фокса Малдера не было ответа на этот вопрос…

…Призрак сплюнул шелуху семечка в воду залива и неторопливо двинулся по дощатому настилу набережной. Хотя весна на тихоокеанском побережье в этом году и наступила раньше, чем на северо-востоке страны, вечера здесь все еще оставались слишком прохладными для прогулок в одном пиджаке, и Малдера слегка знобило. Пар от дыхания срывался с его губ и уносился к затянутому пеленой смога беззвездному небу.

Высокая темная фигура беззвучно выступила из-за аккуратно подстриженных кустов, составляющих живую изгородь, и Малдер непроизвольно вздрогнул, хотя и ожидал чего-то подобного.

— Вы уверены, что она не следила за вами? — негромко спросил полноватый человек средних лет.

Время от времени этот мужчина встречался с Малдером, чтобы передать федеральному агенту очередную порцию сведений такой степени секретности, что у вашингтонских политических тузов, узнай они об этом, встали бы дыбом остатки волос. Изнывающий от любопытства Фокс многое бы отдал, чтобы узнать, чем продиктована благосклонность этого типа именно к нему, Малдеру, но уж чего их отношения никак не предполагали, так это разговора о личности осведомителя. Со своей стороны, федеральный агент уважал инкогнито своего таинственного информатора.

— Абсолютно. А вы, позвольте полюбопытствовать, что здесь делаете?

— Ну, должен же кто-то помогать воинам, — мужчина выразительно пожал плечами. — А вообще-то я как раз проезжал мимо, решил встретиться, поболтать… Кстати, вы не помните — я рассказывал вам про эксперименты Личфилда?

— Нет, не рассказывали.

— Ну что ж, это был чрезвычайно интересный проект. Высшая степень секретности. Все протоколы по окончании серии экспериментов были уничтожены, а те, кто знали об этом, — он прижал ладонь к груди, — будут всячески отрицать .свою причастность к проекту. В начале пятидесятых, в расцвет холодн9Й воины, с той стороны Железного Занавеса начали просачиваться слухи, что русские занимаются разными глупостями с евгеникой: выращивают себе искусственно легкоатлетов и все такое. В конце концов им вроде бы удалось вывести идеального солдата. Ну и мы, естественно, тут же бросились в бой. Эксперимент Личфилда… Была выведена группа генетически измененных детей. Мальчиков назвали Адамами, а девочек — Евами…

Негромкий спокойный голос осведомителя снова зазвучал в ушах Малдера, когда машина федеральных агентов свернула с пустынного шоссе на бетонку, уходящую по направлению к серым унылым блокам тюрьмы для психически больных. Сколь бы дипломатично ни именовали власти это заведение в официальных бумагах, оно всетаки оставалось именно тюрьмой, со всеми ее легко различимыми атрибутами и признаками. Даже отсюда, с дороги, можно было разглядеть, как голо и пусто за высокой белой оградой с пропущенной поверху «колючкой» под током. Ни деревца, ни кустика — только забранные пуленепробиваемым стеклом наблюдательные вышки меж безликих зданий, лишенных окон. Залитое асфальтом, гладкое, как поле для гольфа, пустое пространство. У желающих проникнуть на охраняемую территорию — или покинуть ее — не было ни единого шанса сделать это незаметно. Здесь явственно чувствовалась рука профессионала.

Судя по всему, блок «Зет» в данный момент как раз переживал очередную «громкую» забастовку заключенных: даже толстый слой звукоизоляции не мог приглушить грохот пустой посуды и дикие вопли, вырывающиеся одновременно из десятков камер. Впрочем, как можно было понять по спокойному, несколько меланхоличному виду дежурного офицера, этот факт не слишком беспокоил обслуживающий персонал.

— Агент Малдер, агент Скалли, ФБР, -представился Фокс, протягивая дежурному удостоверения. Тот искоса бросил взгляд на документы. — Мы к Еве-6.

— Все в порядке. Сдайте оружие и распишитесь, — офицер протянул федеральным агентам две коробочки с кругляшами кнопок.

— Что это такое?

— Мы их называем «кнопки паники». Для вызова охраны. Иначе мы не можем пропустить вас в блок, особенно сейчас. У нас тут немного беспокойно, как вы могли заметить.

Минутой позже, шагая по коридору вслед за рослой чернокожей охранницей под приглушенный аккомпанемент безумных криков и воплей, Скалли смерила Малдера испепеляющим взглядом и прошипела:

— Куда ты меня притащил на сей раз, Призрак?

Малдер сделал успокаивающий жест и ответил вполголоса:

. — Подожди, сейчас сама все увидишь…

Они остановились перед камерой с металлической табличкой «Ева-6» на дверях. Охранница протянула федералам по ручному фонарику.

— Зачем это? — вяло полюбопытствовала Скалли.

Женщина поморщилась.

— Если включить верхний свет, — пояснила она, — Ева начинает дико орать. Ее так толком никто и не видел ни разу. — Она подошла к двери и вставила ключ в замок. — Прошу вас. Мы будем ждать за дверью.

На первый взгляд камера казалась пустой. Лучи фонариков скользнули по обшитым пробкой стенам, по легкому стулу из алюминиевых трубок, по краю кровати со свешивающимся до пола покрывалом… В камере пахло сыростью и застарелым потом.

— Эй! — неуверенно позвал Малдер. Скалли опасливо сделала шаг вперед, и луч ее фонаря выхватил из полумрака женщину в смирительной рубашке, забившуюся в угол кровати.

— Я думаю, вы не найдете здесь того, что ищете, — проговорила женщина, безуспешно пытаясь спрятать лицо от света. — Из всех наших тут осталась только я одна…

Скалли подошла ближе и вздрогнула. Если бы не бегающий безумный взгляд, желтые зубы и бледная дряблая кожа лица, Дана под присягой могла бы поклясться, что перед ней не кто иная, — как…

— Салли Кендрик? — с сомнением проговорила Скалли и неуверенно покосилась на Малдера.

Фокс довольно улыбнулся:

— Ну, я же говорил, что эта поездка может дать немало пищи для размышлений!

Женщина на кровати завозилась и села.

— Если вы хотите говорить со мной, велите снять кандалы, — она указала на ножные фиксаторы из сыромятной кожи, сковывающие лодыжки.

— Я полагаю, это на вас надели не без веской причины, — заметил Малдер.

— Безо всякой причины! Я просто-напросто уделила слишком много внимания охраннику, я высосала у него глаз. — Ева хихикнула. — Ну, должна же я как-то оказывать мужчинам знаки внимания! Кстати, вы случайно не хотите проверить меня на IQ? Наверное, :у меня будет где-то под сто шестьдесят. Я была самой умной девочкой в семье…

— Где остальные Адамы и Евы? — спросил Малдер.

— Мы все подвержены суицидальному синдрому. Я единственная, кто остался. Ева-7 скрылась раньше всех, Ева-8 бежала через десять лет…

— Вы — Салли Кендрик? — прервала ее Скалли.

Взгляд женщины стал рассеянным.

— Нет, — проговорила она. — Меня зовут иначе… Но она — это я, а я — это она… Короче, мы все вместе…

— Так это не вы работали в Центре репродуктивной медицины в Сан-Франциско, в восемьдесят пятом году и далее?.. — Скалли все еще не могла поверить.

— В восемьдесят пятом? — лицо Евы дернулось. — Черт возьми! Я уже десять лет сижу вот так вот, связанной. А почему? Я не виновата, что меня создали такой! Но те, кто меня создал, — они что, ответили за это? Ничего подобного — за все страдаю только я одна! Мне не дают умереть только из-за проекта Личфилда. Приходят, берут у меня анализы, тыкают разной гадостью, чтобы понять, что у них Не получилось… Салли знает, что пошло не так Вот смотрите, — Ева-6 заторопилась, у вас сорок шесть хромосом, а у Адамов и у Ев по пятьдесят шесть. У нас лишние хромосомы номер четыре, пять, двенадцать, сорок один шестьдесят два, модифицированные и частично инактивированные, чтобы предотвратить известные генетические болезни. Но кое-что не удалось. Увеличение количества хромосом ведет и к увеличению количества генов. Отсюда — повышенный уровень интеллекта, повышенная выносливость — и повышенная склонность к психозам.

— Самое интересное вы оставили напоследок, не так ли? — хмыкнула Скалли.

— Вы мне не верите? — Ева-6 захихикала. — Напрасно! У меня ведь есть доказательства. Вон, на стене висит фото из моего фамильного альбома…

Скалли отследила направление ее взгляда, направила фонарик туда, куда указывала Ева, и выругалась шепотом. Восемь девочек, похожих друг на друга, словно близнецы, дурачились на большом черно-белом фотоснимке. Девочек, похожих друг на друга — и на детей, до недавнего времени спокойно росших в семьях Симмонсов и Риорданов…

— Мы были очень близки… — пробормотала Ева и всхлипнула. — Да-да, очень близки…

— Итак, — подытожил Малдер, повернувшись к Дайне, — Салли Кёндрик использовала Центр репродуктивной медицины для того, чтобы продолжить эксперименты Личфилда. Она клонировала саму себя.

Шестью часами позже и парой сотен километров южнее, в аккуратном коттедже с недавно побеленными стенами, где ничто не напоминало о безумной женщине, вздрагивающей на несуществующем ветру в дальнем конце темной камеры, девочка по фамилии Риордан готовилась лечь спать.

— Господи, храни мою душу. Если я умру не проснувшись, Господи, забери мою душу к себе. Позаботься о бабушке и дедушке, об Ирме и ее папе, благослови нас и, пожалуйста, позаботься о папе на небесах… : — Ты такая необычная девочка, Синди… — Миссис Риордан склонилась над дочкой и поцеловала ее в лоб. Глаза миссис Риордан подозрительно заблестели. — Спокойной ночи, дорогая…

Щелкнул выключатель, и комната погрузилась в темноту.

Малдер, сидящий за рулем машины, припаркованной через улицу от коттеджа Риорданов, отправил в рот пригоршню семечек и проговорил:

— Если Ева-6 не врет, то сейчас на свободе еще две Евы. Вот почему два идентичных убийства произошли одновременно в двух удаленных друг от друга местах. У Салли Кёндрик есть сообщница — она сама.

— Пока я не узнала о Евах, я чуть было не начала подозревать девочек, — охотно откликнулась Скалли.

Ведение наружного наблюдения — работа не из легких. Можно сказать, не работа, а искусство. Прятаться от чужого взгляда, оставаясь невидимым посреди самой безлюдной улицы, не пропуская незамеченным ни единого движения наблюдаемого объекта, фиксировать (в памяти или на пленку) каждый его шаг и при этом постоянно быть готовым ко всему — к бегству, к драке, к отвлекающему маневру — для этого нужно особое мастерство. Даже вести наблюдение за дорогой к коттеджу и за самим домом — задача для профессионалов. Именно этим и занимались федеральные агенты Скалли и Малдер на протяжении последних трех часов, глотая стакан за стаканом кофе из термосов. Но даже профессионалам, занятым Несомненно важным и нужным делом, не возбраняется при этом испытывать отчаянную скуку.

— Похоже, две оставшиеся Евы расправляются с родителями, чтобы оставить «в семье» Тину и Синди, — сказал Малдер, мужественно борясь с зевком. Ему отчаянно хотелось спать, и только опасения за девочку мешали задремать прямо тут, положив голову на руль.

Скалли направила на темные окна спальни младшей из Риорданов мощный компактный бинокль.

— Ты думаешь, девочки знают, что они собой представляют? — задумчиво спросила она.

— Я надеюсь, что нет, а так… — Малдер пожал плечами.

Скалли промолчала. Прищурившись, она напряженно вглядывалась в темноту за окнами дома. Впрямь ли на втором этаже коттеджа только что промелькнула чья-то тень? Или почудилось? Нет, в спальне Тины Риордан определенно был кто-то посторонний! Дана отшвырнула бинокль.

— Кажется, пора размять ноги, Фокс!

— Я через черный ход! — ожидавший этих слов Малдер выскочил из машины, как чертик из коробки, на ходу вынимая пистолет из поясной кобуры. — Встретимся около детской!

…Двери дома Риорданов, оснащенные надежным замком, не сумели оградить хозяев от череды несчастий, но оказались достаточно серьезной преградой на пути федерального агента. Скалли потратила около минуты, барабаня рукояткой пистолета в дверь, прежде чем та отворилась. На пороге стояла заспанная миссис Риордан в халате, наспех накинутом поверх ночной рубашки.

— Оставайтесь здесь, — бросила Дана хозяйке. — Мы наблюдали за вашим коттеджем. В спальне Синди что-то происходит. Я поднимусь по лестнице.

Ступеньки предательски скрипели под ногами. В темноте прихожей Скалли различала пучки трав, висящие на стене, несколько фотографий в тяжелых рамках — сейчас, скрадываемые полумраком, вполне обыденные предметы приобретали таинственный, загадочный вид. Просидевшая несколько часов в салоне машины, освещенном только подсветкой приборной доски, Скалли была сейчас на равных с потенциальным похитителем, прячущимся где-то там, в темноте. По крайней мере, если тот не обладал какими-то сверхъестественными способностями… Дана мотнула головой, отгоняя жутковатую картинку — рыщущий по дому жуткий чешуйчато-сегментарный монстр из киносериала, — тут же услужливо подкинутую воображением. И Малдеру еще хватает наглости обвинять ее в недостатке фантазии…

Двигаясь осторожно, почти на цыпочках, и не опуская пистолета, снятого с предохранителя, Скалли поднялась на верхнюю лестничную площадку и огляделась. Так, кажется, спальня должна быть здесь… Дана начала разворачиваться — и тут же полетела на пол от сильного удара в область печени.

Тем временем Малдер, стараясь ни за что не зацепиться, пробирался между покосившихся оград, мусорных бачков и теряющихся в темноте деревьев на заднем дворе дома Риорданов. Он

уже преодолел девять десятых пути, когда стеклянная дверь черного хода разлетелась вдребезги и перед Фоксом появилась фигура, закутанная в глухой черный плащ с надвинутым на глаза капюшоном. Под плащом легко угадывалась женская фигура. Женщина двигалась с грацией и плавностью, которых, как Малдер знал по собственному опыту, не добиться никакими тренировками… но главное было не в этом. На руках женщина держала девочку. Малдер вскинул руку с фонариком и направил луч света прямо на бледное знакомое лицо. За последние дни он видел это лицо дважды. Один раз — на видеопленке с рекламным роликом Сан-францисского Центра репродуктивной медицины, и второй — в полумраке камеры заведения, носящего гордое звание «клиники для душевнобольных преступников». И снова это лицо — как сигнал радиационной опасности, мигающий на приборном щите вымершей лаборатории… Малдер нервно дернул щекой.

— Стоять! ФБР, я вооружен! Ты какая? Ева-7 или Ева-8?

Похитительница стремительно повернулась так, чтобы между ней и федеральным агентом оказалась девочка, и приставила пистолет к голове ребенка.

— Брось оружие! — отрывисто проговорила она. — Вот так! Медленно, очень медленно… Ты знаешь, на что я способна…

Малдер нехотя положил пистолет на землю. Слишком опасно тягаться с человеком, которого вырастили специально для таких штучек — да что там вырастили, специально создали для этого. Да и девочка…. Она все еще была в руках у полубезумной «Евы». Будь на месте Малдера Скалли, она бы, конечно, выстрелила, но Фокс боялся промахнуться.

Дождавшись, пока пистолет федерального агента коснется земли, женщина резко развернулась и кинулась к машине, припаркованной тут же, в переулке. Нескольких мгновений, в течение которых Призрак подбирал табельное оружие, ей хватило, чтобы швырнуть ребенка на заднее сиденье и, обернувшись, выстрелить навскидку в федерального агента. Прицел оказался слишком высок, и пуля прошла мимо, но заставила Малдера нырнуть за ближайшую машину. Нового выстрела не последовало. Когда Малдер выскочил из укрытия, автомобиль похитительницы, набирая скорость, пылил по ночному шоссе прочь от дома Риорданов…

…Патрульный полицейский офицер с пониманием и сочувствием смотрел на Скалли, потирающую солидную шишку на затылке, и это сочувственное выражение на лице местного копа почему-то вызывало у федерального агента подспудное раздражение. «Наверное, я сейчас действительно не заслуживаю ничего, кроме сочувствия, — самокритично подумала Дана. — . Опростоволосилась, как зеленый новичок. Расслабилась, понимаешь ли… Знала, чего ожидать, — но расслабилась. Корова». Она приветливо улыбнулась офицеру. Вспышки полицейских мигалок и шум голосов патрульных мешали сосредоточиться, голова гудела и плыла.

— Имя подозреваемой — Салли Кендрик, — сказала. Дана, и карандаш офицера запорхал по бумаге. — Около сорока лет, рост — метр семьдесят, вес — шестьдесят пять килограмм. Похищенная девочка очень похожа на нее внешне. Кендрик ездит на «каролле» восемьдесят третьего года выпуска. Женщина исключительно сильна, гораздо сильнее, чем кажется. Считайте, что она вооружена и очень опасна. — Скалли покосилась в сторону выбоины которую оставила пуля на стене коттеджа, и добавила: — Тем более что так оно и есть. Возможно, при задержании будет вести себя неадекватно… Вот, пожалуй, и все.

Полицейский кивнул, спрятал блокнот в карман куртки и заспешил к одной из полицейских машин. Скалли покосилась на Малдера который тем временем пытался немного бестолково до искренне утешить миссис Риордан. Для человека, потерявшего в течение, нескольких; дней сначала мужа, а лотом , и дочь, та держалась молодцом. Тем не менее, вид у миссис Риордан был такой, словно она, а не Дана полчаса провалялась в отключке после мастерски проведенного противником йока-гери.

— Я уверена, что во всем виновата эта женщина, похитительница, — говорила миссис Риордан. В глазах у нее стыла тоска. — Что теперь будет? Что она сделает Синди?

— Кендрик и её сообщница похитили детей и убили отцов явно с какой-то своей целью, — успокаивающе сказал Малдер; — Дети нужны им живыми. Я уверен, с вашей дочкой не произойдет ничего плохого. Мы вернем ее, вот увидите…

Миссис Риордан зябко обхватила себя ладонями за плечи и молча побрела прочь. Малдер смотрел ей вслед, закусив губу.

— Найти-то мы их найдем, — негромко, только для Малдера, проговорила Скалли, подходя к напарнику. — Только вот что мы будем делать после этого, а, Призрак?..

Седой мужчина с заметными залысинами сгребал опавшие листья в кучу с той обманчиво неторопливой аккуратностью, которая дается только долгими годами практики. Когда он причесывал нежную траву газона, грабли в его руках становились не менее деликатными, чем пальцы ^парикмахера. Стояло раннее утро, но солнце уже светило вовсю. В лесу неподалеку пели птицы. Сейчас, когда зима уже закончилась, а на-, стоящее лето с неизбежными, как рок, туристами и отпускниками еще не наступило, жилую ^ зону парка следовало привести в порядок, и | уборка мусора была одной из важнейших частей этого комплекса мероприятий. Человек любил ; свою работу, тихую и неспешную. Она давала ему возможность почти все время проводить на свежем воздухе. Правда, в последние годы он стал быстрее уставать: сказывались возраст и простреленное в Корее легкое. Вот и сейчас мужчина отложил грабли, выпрямился, отер ладонью пот со лба и посмотрел на легковую машину, подъезжающую к ближайшему домику кемпинга. Автомобиль затормозил у крыльца, и из него выбралась женщина в темном плаще. Оглядевшись по сторонам, она распахнула заднюю дверцу и подала руку серьезной темноволосой девочке, почему-то одетой в расшитую веселенькими цветочками пижаму. Мужчина нахмурился. Он уже видел женщину с девочкой вчера, но сейчас его тревожно кольнуло ощущение неправильности происходящего. Если хотите, можете назвать это интуицией — но именно подобная, на первый взгляд ничем не обоснованная уверенность, что дело здесь нечисто, не единожды помогла ему избежать серьезных неприятностей. Да, безусловно, все надо будет обдумать более тщательно… Потом, когда с листьями будет покончено. Мужчина повернулся к кемпингу спиной и снова принялся за работу.

— …Мне очень жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах, — проговорила Салли Кендрик, запирая дверь, — но поверь мне, так будет лучше для всех заинтересованных сторон.

Она подошла к окну и, отодвинув край занавески, выглянула на улицу.

Девочка молчала. Ее лицо совершенно ничего не выражало.

Однокомнатный летний домик, предназначенный для туристов и отдыхающих, был слегка тесноват для двоих, но здесь за двойняшками легче было уследить — именно поэтому Кендрик и выбрала кемпинг в Национальном парке Фортрайс. Кроме того, еще при рекогносцировке она по достоинству оценила прочность замков на дверях и окнах маленького коттеджика. Кендрик подошла к ванной комнате и, повозившись с тугой защелкой, распахнула дверь настежь.

— Знакомьтесь. — Кендрик шагнула к сидящей на .краю ванны девочке и развязала концы стягивающего той рот импровизированного, но от этого не менее надежного кляла. — Это Тина Симмонс, а это — Синди Риордан…

Что-то вроде тени улыбки скользнуло по губам Тины — и, как в зеркале, отразилось на лице той, что стояла сейчас в дверном проеме.

Коттедж Риорданов буквально кишел полицейскими — они поднимались и спускались по лестнице, бродили по холлу и детской в поисках улик, беседовали друг с другом, наконец, просто молча курили во дворе. В отличие от миссис Риордан, которая вполне могла запереться в своей комнате и не отвечать на стук, Малдер и Скалли оказались вынуждены непосредственно наблюдать это бодрое роение.

— Агент Скалли! — вошедший полицейский офицер, женщина с резкими чертами лица и порывистыми движениями, взяла под козырек. — Мы обнаружили серебристую «кароллу». Она была оставлена в Сан-Франциско, в международном аэропорту.

Скалли покосилась на Малдера, увлеченно болтающего на другом конце холла по радиотелефону, и вздохнула.

— Проверьте всех пассажиров, улетавших за последние двенадцать часов. Надо бы также осмотреть пассажирские терминалы на случай, если она затаилась и собирается вылететь следующим рейсом. И помните: у нее есть сообщница.

Женщина-полицейский коротко кивнула и вышла.

Малдер оторвался от телефона и повернулся к Дане:

— Похоже, у нас добрые вести. Только что звонили из Национального парка Фортрайс. Женщина, по описанию напоминающая Кендрик, сняла один из домиков кемпинга.

— Ты опять все прозевал, Призрак: ее машину только что нашли в аэропорту. Аэропорт, между прочим, международный.

— А что, если она догадалась избавиться от машины? Администратор говорит, что вчера приехала женщина с маленькой девочкой, после обеда уехала одна, ее не было всю ночь, а потом она снова появилась, и снова с девочкой. Странновато, не правда ли?

~ Ну-у… Кто-нибудь другой вполне мог забрать девочку.

— Администрация об этом ничего не знала. По крайней мере, ключей от дома никто не брал.

— Малдер, сейчас полным-полно отпускников, в том числе семей с детьми. Каникулы, не забывай. -

— Администратор помнит именно этого ребенка. По его словам, девочка вчера насыпала в бассейн хлорки, чтобы убить плавающих там динозавров. Знакомая картина, не правда ли?

— Ну что? — с мрачным выражением поинтересовался Малдер. Если разделить все дела, которые ему пришлось расследовать, на те, где реальная ситуация оказывалась более выигрышной, чем он сперва надеялся, и те, где дело обстояло с точностью до наоборот, то это расследование явно относилось ко второй категории. Как и подавляющее большинство «секретных материалов».

Молодой полицейский из оцепления пожал плечами:

— Да ничего вроде. Наблюдаем, как вы приказали. Но, по-моему, там пусто…

Малдер рассеянно огляделся по сторонам.

— Ну что ж, посмотрим… — пробормотал он, вытаскивая пистолет. — Если все именно так и обстоит… Давай-ка наперегонки, до тех дверей. Пойдет?

…Легкая дверь, не запертая на замок, распахнулась от первого же толчка, и Малдер, а следом за ним, полицейский офицер и Скалли, влетели в комнату. В домике было светло и чисто, солнце, бившее в приоткрытое окно, простреливало все помещение насквозь. По углам гуляли легкие сквозняки. Малдер бросил беглый взгляд на лежащую на полу женщину с остекленевшим взглядом, сжимающую в руке длинный столовый нож, и подошел к окну, под которым валялись варварски сорванные с кронштейнов жалюзи. Похоже, через это окно кто-то недавно в спешке выбирался наружу. «Ушла», — подумал Малдер со смешанным чувством досады и облегчения, пряча пистолет в кобуру.

Скалли сидела на корточках у распростертого на полу тела и пыталась нащупать пульс. Свой пистолет она успела убрать раньше Малдера, сходу сориентировавшись в обстановке. Поймав взгляд Фокса, Дана отрицательно покачала головой: женщина была мертва давно и безнадежно. Оба федерала, не сговариваясь, посмотрели на девочек, затравленно дрожащих под столом в углу комнаты. Синди Риордан и Тина Симмонс судорожно прижимались друг к другу, как два мультяшных зверька, — тонкие детские пальцы переплетены и сжаты до белизны, в глазах стоит пережитый ужас.

— Я не хотела этого пить, я только притворилась, что пью… — не отрывая взгляда от мертвого тела, проговорила одна из девочек.

— Они хотели нас отравить, — подхватила вторая.

Скалли оторвалась от покойницы и подошла к детям.

— Они — это кто?

— Она, — девочка кивнула в сторону Салли Кендрик, — и еще одна женщина.

— Как выглядела эта вторая женщина? — "спросил Малдер.

— Такая же, — девочка ткнула рукой в сторону тела.

— Ева-восемь. — Что ж, подобный поворот событий представлялся Малдеру вполне вероятным. — Они работали вместе…

Девочки наконец не выдержали — они крепко обнялись и зарыдали так безутешно и горько, что у наблюдавшей за ними Скалли начали предательски подрагивать губы. «Господи, за что детям-то выпало такое? — Дана почувствовала, как горечь и тоска подступают к самому горлу. — Неужели девочки заслужили всю эту боль и страх только тем, что появились на свет чуточку иными, нежели тысячи других мальчишек и девчонок? Ведь какими бы они ни были, какими бы способностями ни обладали, при всей непредсказуемости развития детям нужны вечные ценности: родной дом, мама, друг…» Она наклонилась и ласково погладила девочек по мягким, рассыпавшимся волной волосам.

— Ничего, мы позаботимся о вас, — обнадеживающе произнесла она. — С нами вам нечего бояться.

— А для начала Надо бы проверить, нет ли следов яда у вас в крови, — добавил Фокс.

Приближалась ночь. Синди Риордан и Тина Симмонс дремали на заднем сиденье машины. Малдер прикрыл их собственным теплым пальто. Сам он сидел за рулем, вглядываясь в дорогу, выхватываемую из темноты светом фар. Рядом привычно молчала Скалли. Время текло незаметно. Малдер умел настраивать себя так, чтобы время бежало быстро. Он не думал ни о чем важном. Завтрашний день покажет, что делать. А пока Малдер вглядывался в шоссе, скользящее под колеса машины. Иногда поглядывал в зеркало заднего вида на девочек. Синди свернулась калачиком, положив голову Тине на плечо. Тина полулежала, облокотившись на спинку сиденья, длинные волосы Синди щекотали ей подбородок, она смешно морщилась во сне.

— Девочки так привязались друг к другу, — грустно проговорила Скалли. — Трудно будет отдавать их в разные дома.

— Ничего не поделаешь, — Малдер пожал плечами. — Детям нужен дом.

Девочки на заднем сиденье завозились во сне. Фокс обернулся через плечо — не услышали ли раньше времени? Вроде бы нет…

— Надо будет отвезти Синди в Марин, мама ее заждалась, — развил он свою мысль. — Тину, к сожалению, придется вернуть на попечение миссис Джонсон. Кем бы они ни были, девочкам необходим присмотр. И забота. Лучше всего с этим справятся родители, в крайнем случае — воспитатели-профессионалы…

— Да я понимаю… — уныло отозвалась Скалли, — а все как-то не по себе…

Несколько минут они ехали в тишине. Наконец впереди замелькали огни бензоколонки, примостившейся под боком у придорожного ресторана.

— Агент Малдер, — заспанный голос Тины Симмонс вывел сидящего за рулем федерального агента из глубокой задумчивости, — мне надо по маленькому.

— И мне тоже, — тут же подхватила вторая девочка.

Малдер мотнул головой, отгоняя роящиеся мысли.

— Не можете потерпеть? Нам всего ничего ехать.

— Мне очень-очень надо… — извиняющимся тоном повторила Тина.

— А я бы не отказалась от чашечки кофе, — поддержала девочек Дана.

…Хотя посетителей в ресторане было маловато, шум от игральных автоматов стоял несусветный. За стойкой хозяйничала молодая женщина, похожая на француженку, какими изображает их европейское кино: высокая, худая, коротко стриженая брюнетка с порывистыми, резкими движениями.

— Где тут у вас туалет? — поинтересовался Малдер, подходя к стойке; Скалли и девочки шли за ним следом.

— В зале. Только вам придется взять ключи. — Женщина протянула две пластинки с фигурными вырезами.

— Спасибо. И еще я хотел бы заказать четыре диетических кока-колы…

— Лучше четыре обычных, — предложила Синди Риордан.

Малдер посмотрел на девочку сверху вниз и кивнул:

— Две обычных и две диетических с собой — думаю, это всех устроит.

…Синди Риордан первой закончила свои дела. Выскочив из туалета, девочка прямиком направилась к стойке.

— Мой папа заплатит, когда придет, — пояснила она, беря два из четырех стаканчиков с кока-колой.

Отойдя к столику, который загораживала от остального зала кадка с декоративным деревом, Синди достала из кармана пузырек. Сняла со стаканчиков крышки и насыпала в колу серый порошок. Она так увлеклась своим занятием, что едва не прозевала Малдера, неслышно подошедшего сзади. Впрочем, Фокс, по обыкновению погруженный в свои мысли, мог спокойно прозевать и пожар, начнись тот сейчас в зале придорожного ресторанчика.

— Это диетическая кола? — рассеянно поинтересовался агент.

— По-моему, да, — кивнула девочка. Фокс отхлебнул коричневую жидкость, и на лице у него отразилось сомнение.

— Точно диетическая? Что-то она слишком сладкая, попробуй… — он протянул стаканчик девочке.

Синди попятилась.

— Точно-точно, диетическая. Я видела, как наливали.

— Ну ладно…

Скалли подвела к столику вторую девочку.

— Что, пора двигать?

Уже у машины, похлопав по карманам куртки, Малдер сообразил, что оставил ключи в ресторане.

— Ты не брала мои ключи от машины? — скорее для проформы спросил он у Синди. Обе девочки отрицательно покачали головами.

— Ну ладно. Тогда подождите минутку, я сейчас.

Брелок с ключами отыскался на том самом столе, у которого Малдер застал девочку Риорданов. Призрак сунул брелок в карман пальто и машинально провел пальцем по столешнице. Прилипшие к пальцу сероватые крупицы о чем-то напоминали… Фокс задумчиво облизнул палец. Да, что-то подобное он видел совсем недавно. Буквально только что, и где-то совсем рядом… Сколько бы ни обвиняла его в хронической рассеянности Дана, память никогда еще не подводила Фокса. Он напрягся. Ну же!.. Есть, поймал! Понимание озарило лицо Малдера, и он что есть духу бросился к выходу из ресторана.

Когда он выскочил наружу, Дана как раз подносила ко рту стаканчик с кока-колой, а девочки выжидающе смотрели на нее.

— Скалли!

Голос Малдера прозвучал так резко и пронзительно, что все трое у машины вздрогнули. Дана поставила стакан на капот.

— Что случилось, Фокс? Ты кричишь, как больной слон.

Малдер мгновенно взял себя в руки.

— Да так, ничего страшного, — он быстрым шагом подошел к машине. — Просто хотел помочь тебе открыть дверцу.

Он потянулся к ручке и будто бы случайно задел стаканчик. Кока-кола полилась по капоту, Скалли едва успела отскочить, чтобы спасти костюм.

— Да что же ты творишь?!

— Экий я неловкий… — Малдер покачал головой и, наклонившись к самому уху Даны, шепотом добавил: — Девочки отравили напиток. Надо посадить их в машину и ехать.

Федералы дружно обернулись.

Стоянка была пуста. Только на капоте машины сиротливо белели пластиковые стаканчики с кока-колой…

Девочек не было нигде, сколько их ни искали. Ни в зале ресторанчика, ни за штабелями досок и грудами строительного мусора на заднем дворе, ни на автозаправке… Словно испарились. Только сейчас, торопливо пробираясь между автобусов и большегрузных машин, Малдер начал осознавать, насколько серьезно подошли к задаче создания идеального солдата генетики из проекта Личфилда. Если уж двое агентов Федерального Бюро не могут отыскать пару восьмилетних соплюшек… Не говоря уже о том, что эти соплюшки чуть раньше едва не отправили упомянутых агентов на тот свет…

За машинами мелькнуло красное платье, и Малдер устремился туда. Прыжок — и девочки забились в его объятиях.

— Скалли! — стараясь перекричать немилосердно визжащих детей, крикнул Фокс. — Скалли, иди сюда!

Но первой на зов отреагировала не Скалли. Дверь ближайшего трейлера распахнулась, и на землю спрыгнул коренастый, коротко стриженый мужчина. В руках мужчина сжимал карабин с истертым деревянным ложем. За ним из машины появилась заспанная молодая женщина в бейсболке, с тяжелой свинцовой трубой в руке. Выражения лиц этой парочки не обещали ничего хорошего типу в дорогом пальто, хватающему маленьких девочек.

— Эй, ты что делаешь, засранец? Ну-ка, отпусти их!

— Отойдите! Я агент ФБР. Мужчина ухмыльнулся.

— Ну да, а тут значит, идут съемки программы «Самые разыскиваемые в Америке», — он уверенным движением поднял ружье, и подоспевшая Скалли была вынуждена вскинуть руки над головой. — Ну-ка, отпусти их, живо! Третий раз повторять не буду!

— Подними руки, — посоветовала женщина, стоящая рядом с владельцем трейлера. — А вы, девочки, садитесь в машину! — Дети усиленно закивали.

Но стоило им обрести свободу, Тина и Синди, ни секунды не задумываясь, со всех ног чесанули мимо приветливо распахнутых дверей трейлера.

— Да мы и есть полиция, идиоты! — заорала Скалли и выдернула из нагрудного кармана удостоверение.

Несколько секунд владелец машины непонимающе пялился на сине-белую пластиковую карточку, потом нехотя опустил ствол ружья. Малдер мельком одарил его уничижительным взглядом и рванулся вслед за беглянками.

Однако время было упущено безвозвратно. Малдер понял это, когда в зале ресторанчика официантка, перепуганная видом оружия и федерального удостоверения, на вопрос «Не, возвращались ли близнецы?» ответила, что какие-то дети только что уехали на рейсовом автобусе.

— Были ли это Тина и Синди или нет, но так нам их точно не найти, — сказал Фокс Дане, когда они вышли из ресторанчика, и пригладил ладонью растрепавшиеся волосы. — Знаешь что, давай-ка сядем в машину. Может быть, удастся догнать эту рейсовую колымагу.

Несколько минут над автостоянкой стояла тишина. Только ветер кружил случайно занесенный сюда ветхий кленовый лист, чудом доживший до этих дней с прошлой осени. Потом пленка, покрывающая кузов одной из спортивных легковых машин, зашевелилась, и на асфальт спрыгнула одна девочка, за ней — вторая. Настороженно огляделись по сторонам…

…И тут же снова угодили в объятия Малдера, который сделал небольшой крюк и оставил машину на заднем дворе ресторана.

— Пустите! Мы ничего не делали! Мы всего-навсего маленькие девочки!

— Уж какие-какие, — глухо проговорил Фокс, крепче прижимая двойняшек к себе, — но только не девочки…

— По крайней мере, мы можем точно сказать, что в этом деле инопланетяне оказались совершенно ни при чем, — устало проговорила Скалли и провела ладонью по корпусу слайд-проектора. На ладони остались следы пыли.

— Если не задумываться, откуда в пятидесятых у наших вояк взялась технология генного моделирования, — так же устало возразил Малдер, перелистывая какие-то бумажки. — Меня больше интересует судьба этих девочек. Что с ними будет теперь? И главное — как наши вояки умудрились сотворить из детей… такое?

— Может быть, важнее знать не как, а зачем?

Малдер махнул рукой и сел за стол.

— Ну, зачем — и так понятно. Власть, деньги, национальные интересы… Старо как мир. Ты, кстати, поняла, что произошло в кемпинге между девочками и Салли Кендрик?

— Ясно, что они сумели как-то ее отравить.

— А вот меня заинтересовали подробности. И знаешь, что я подумал? Я решил, что надо попробовать расспросить об этом Еву-6.

— А-а… Вот куда ты отлучался перед отлетом. Я-то думала, у тебя личные дела… — Голос Даны прозвучал чуть обиженно. — Ну и как, есть результат?

— Естественно. Недаром Ева говорила: «Я — это она, а она — это я». Стоило мне описать комнату в кемпинге, и Ева детально восстановила ход событий. Вплоть до разложения на голоса. Если убрать явный бред и бормотание, получается вполне понятный текст… Правда, повествование от второго лица.

— Да, свидетельскими показаниями в здравом уме и твердой памяти это не признает ни один суд… Ладно, дай хотя бы прочитать.

— Сейчас… — Малдер зашелестел бумагами. — На, держи. Естественно, никакой юридической силы эта писанина не имеет, но мне, например, просто любопытно было узнать, что же именно вызвало «конфликт поколений»…

— Угу, — кивнула Скалли и погрузилась в чтение.

Реконструкция убийства Салли Кендрик, по протоколу допроса свидетельницы Евы-6. Провел федеральный агент Фокс Малдер.

Умытые, причесанные и переодетые, девочки казались абсолютно одинаковыми — да, собственно говоря, и были такими. Если бы миссис Риордан увидела их сейчас, она наверняка не сразу определила бы, которая из двоих — ее дочь. Девочки сидели рядом, чинно сложив руки на столе, спокойно и серьёзно глядя на женщину, известную сотрудникам Федерального Бюро под именем Салли Кендрик.

— Я хотела присмотреть за нами всеми, чего бы это ни стоило, — Кендрик горько усмехнулась и через соломинку глотнула кока-колы из накрытого пластиковой крышкой стакана. — Я хотела найти всех оставшихся в живых Ев и наблюдать за ними. Изъяны в проекте Личфилда — психические отклонения, склонность к убийствам и самоубийствам. Можете представить, как на этом фоне меня испугало известие о вашем ускоренном развитии, девочки, — она сделала еще один глоток. — Откуда вы узнали, что именно вы собой представляете?

— Мы просто знали об этом — и все, — ответила одна из девочек.

— А как вы сумели скоординировать действия во время этой вашей дикой выходки?

— Мы просто знали, что делать, и все, — все так же за обеих ответила другая девочка.

— Зачем вы вообще убили своих отцов? Девочки синхронно состроили недовольные гримаски.

— Они нам были не отцы…

— …у нас нет родителей…

— …мы вообще не рождались…

— …нас создали…

— …искусственно.

Определить, кому из детей какая фраза принадлежала, было практически невозможно.

— Нет-нет-нет! — Кендрик негодующе тряхнула головой — так что ее уложенные в аккуратную прическу волосы мигом растрепались. — Так думать нельзя, девочки, неужели вы не понимаете? Вы люди, вы должны быть непохожи друг на друга, вы личности — нельзя поддаваться судьбе! — она говорила все быстрее, и по лихорадочно поблескивающим глазам и болезненному румянцу, выступившему на щеках, было видно, что «Еве-Кендрик здорово не по себе. — Вот почему я вас забрала; Меня воспитывал человек, который знал, что я такое. Он работал генным инженером в проекте Личфилда. Благодаря длительному приему лекарств и соответствующей обстановке вы сможете стать такими, как я, а не такими, как другие Евы… — Ее начала пробирать крупная дрожь.

Девочки за столом откровенно заулыбались. Кендрик бросила на них полный ужаса взгляд, вскочила и бросилась к раковине. Ее тошнило.

— Что вы со мной сделали?.. Одна из девочек поднялась и взяла с кухонного стола пузырек с коричневым порошком. Этакая преувеличенно серьезная кэрролловская Алиса — для полноты картины не хватало только надписи «Выпей меня», оттиснутой на склянке.

— Сода… — начала вторая девочка.

— …плюс четыре унции экстракта дигиталиса, — подхватила первая и показала на пузырьке, сколько это будет.

— Это тройная смертельная доза, — закончила ее подружка.

Обе девочки улыбнулись безмятежными, совершенно невинными улыбками.

— Ну, как эффект? Это ведь ты нас создала такими? Это твоя ошибка.

Женщина дрожащей рукой нащупала лежащий на столе длинный кухонный нож.

— Я сейчас исправлю свою ошибку… — прохрипела она.

В этот день в разных концах страны, в штатах, отделенных друг от друга тысячами километров, случилось много событий, на первый взгляд не зависящих друг от друга, но тем не менее имеющих между собой прочную и глубокую связь.

В этот день Эллен Риордан, вдова Дика Риордана, сказала: «Это не моя дочь», — и бросила в камин фотографию Синди.

В этот день профессор Катц из Сан-францисского Центра репродуктивной медицины наконец-то получил извещение Американской медицинской ассоциации о начале служебного расследования против доктора Салли Кендрик.

В этот день помощник мэра города Гринвич по культуре пригласил воспитательницу Мэри Джонсон в ресторан и долго покорно выслушивал ее повествование о нелегкой жизни городского Центра по оказанию социальных услуг, время от времени делая заметки в блокноте.

В этот день в клинике для душевнобольных преступников, штат Калифорния, женщина средних лет в белом медицинском халате небрежно махнула пропуском перед носом у дежурного и спустилась в расположенную под землей часть блока «Зет». У женщины было слегка отечное лицо и завязанные в тугой узел на затылке черные волосы, под халатом угадывались офицерские погоны. Она не задерживаясь свернула за угол и остановилась перед тремя камерами, на дверях которых красовались таблички: «Ева-6 », « Ева-9 » и « Ева-10 ».

Две девочки и женщина глядели на нее с трех сторон в узкие, забранные толстой решеткой коммуникационные отверстия. Девочки, как две капли воды похожие друг на друга, и женщина, в лице которой, как в зеркале, отражалось лицо гостьи. В глазах заключенных не было ни испуга, ни удивления — только холодное и выдержанное ожидание.

— Привет, Иви. Мы ждали тебя. — Невозможно было понять, кто из девочек произнес эти слова. Гостья смотрела на детей без улыбки. Похоже, она вообще не умела улыбаться.

— Откуда вы знали, что я приду?

— Мы просто знали…

— …знали, и все.

— Ты ведь не забыла, как это здорово — когда ты не одна, — добавила глядящая на нее из-за решетки растрепанная женщина и безумно захихикала. — Как это великолепно — когда у тебя есть компания…