Глава 23
Дело вовсе не в привычке
От долгого нахождения в одном положении спина и ноги нестерпимо ныли. Никита разлепил веки. Яркое солнце пробивалось сквозь листву росшего у обочины тополя. Повсюду валялись сбитые ветки, кирпичи, куски арматуры и битое стекло. Спирали упавших проводов перегородили дорогу. Рядом с остановкой чернел обгоревший остов автобуса.
– Как ты ночью здесь проехал? – удивленно спросил он у Гавроша.
– Сам не понимаю, – признался тот, поднимая спинку сиденья.
Никита выбрался наружу.
Машина стояла у руин пятиэтажного дома. В воздухе витал запах кострища и тревоги…
– Куда дальше?
– Лично я уже приехал, – ответил Гаврош.
– Возьми, – протянул ему деньги Никита.
– Зачем? – На лице Гавроша не дрогнул ни один мускул.
– Ты спрашиваешь, зачем деньги? – удивился Никита. – Бензин купишь!
– На бензин у меня есть. – Гаврош оглянулся назад и кивком головы показал на бредущую вдоль стены бабушку: – Ты лучше им предложи…
– Мне в колонию надо, – сказал Никита.
– В какую? – не сразу понял, о чем речь, Гаврош.
– В колонию строгого режима.
– Неожиданно как-то. Хотя чем сейчас можно удивить?
– Довезешь?
– Это та, что в Киевском?
– Вроде как, – подтвердил Никита.
– Конечно, довезу. – Гаврош открыл багажник и достал насос. – Только колеса подкачаем.
– Если мне не изменяет память, туда надо через водохранилище ехать…
– Память тебе не изменяет, и что?
– А мосты целые?
– В последний раз приезжал, вроде целыми были. Сейчас в комендатуре узнаем.
– Может, уже сегодня найду… – задумчиво проговорил Никита.
– Не спрашиваю что, но до жути интересно.
– Не что, а кого, – беззлобно поправил Никита. – Невеста у меня здесь пропала.
– Да ты что! – Гаврош, подкачав задние колеса, перешел к переднему. – Сидит, что ли?
– Скажешь тоже, – повеселел Никита.
– Действительно, чего это я, – смутился Гаврош. – Там зона-то мужская… – Вдруг раздался какой-то противный свист, и он, не разгибаясь, устремился к деревьям: – Твою мать! За мной!
Никита бросился следом. Где-то за стоящими вдоль дороги домами стали раздаваться громкие хлопки. Он бросился на землю.
– Уроды! – морщился от грохота Гаврош. – Посмотри, куда лупят. Ты видел здесь хоть одного ополченца?
Грохнуло совсем рядом. Зазвенели остатки вылетевших стекол. Земля стала дергаться как живая.
– Чем это?! – крикнул Никита.
Вместо ответа Гаврош лишь втянул голову в плечи.
Неожиданно грохнуло так, что Никита подлетел над землей. Сверху посыпался песок и комья земли.
– Черт! – скривился Гаврош. – Надо от стены отойти!
Никита стал отползать к машине. Все заволокло густой и зловонной пылью. В горле першило. Рвануло прямо на дороге. По машине застучали осколки. Он обернулся на Гавроша. Парень стоял на четвереньках и часто, по-собачьи, дышал. Из левого бока хлестала кровь.
– Елы-палы! – Никита устремился обратно. – Ложись! – Он схватил Гавроша за плечи и повалил на землю. – Тебе нельзя напрягаться!
Но Гаврош уже не слышал его. Порываясь встать, он издал странный гортанный звук, повалился на землю и мелко затрясся…
– Ты его знал? – Никита посмотрел на угрюмого бородача, который появился, едва прекратилась стрельба.
– Видел, – подтвердил тот и отошел от машины. – Куда теперь?
– Сначала надо его родственникам отвезти. – Никита посмотрел на лежащего на заднем сиденье Гавроша и вздохнул: – Я даже адрес не спросил…
– Санек! – позвал ополченец паренька в камуфляже. – Ты вещи «двухсотого» осмотрел?
– Ничего особенного, – развел руками Санек. – Это Гаврош… Гавриков. Зовут… вернее, звали Анатолий. Отчества не знаю, но слышал, что он с Мариуполя.
– С какого еще Мариуполя? – Никита снова посмотрел на Гавроша, словно давая возможность ему возразить, и повернулся к ополченцу: – У него в Донецке живет какой-то родственник, которому он возит еду и деньги.
– Это он так сказал? – Ополченец достал смятую пачку сигарет.
Никита кивнул.
– Просто он тебя плохо знал, – сделал вывод Санек. – Мало ли? Вот ты его имя знал?
– Нет, – признался Никита и тут же спохватился: – Но фамилию он называл.
– Ладно, хватит языками молоть! – нахмурился ополченец. – Надо его в морг отвезти.
Городская больница оказалась в соседнем квартале, однако на дороге горел автобус, и ехать туда пришлось по кругу.
– Как нелепо! – выбираясь из-за руля, не удержался Никита. – Понимаю, на переднем крае, – покачал он головой, – а тут – накачивал колеса, и на тебе.
– У самого в голове поначалу не укладывалось, – вздохнул ополченец, – а потом привык. И ты тоже привыкнешь.
– Дело вовсе не в привычке. Просто когда на улице, куском железа…
– А когда ребенка в песочнице или бабушку в огороде? Там где-то пьяный «укроп», от нечего делать, снаряд в пушку забросил и надавил на педаль… Он, может, и не узнает никогда, что человека убил, а здесь трагедия!
Они подтащили труп к дверям морга и уложили на асфальт.
– Сейчас за ним выйдут, – пообещал ополченец и несколько раз ударил основанием кулака в оконную раму.
