Книга: Сердце Башни
Назад: Часть I Бесплодные поиски
Дальше: Сноски

Часть II
Исполненное предназначение

1
– Госпожа…
Линдэ, только что вышедшая из комнаты Югора, обернулась, все еще сияя улыбкой, появившейся на лице после того, как она на пять минут заскочила пообщаться с Югором, по которому Линдэ очень соскучилась. Она же уехала из Агбер-порта почти на два месяца раньше Грона с Эмальзой. Поэтому расставание с мальчиком, которого она искренне любила, у нее было более долгим, чем у них. Ну и что, что всего на пару месяцев – все равно больше же… И потому удар ножа убийцы она приняла с этой же улыбкой.
– Ты-ы-х-х-х…
Убийца, в чье лицо, закрытое тонкой тряпичной маской, впился угасающий девичий взгляд, довольно осклабился. Ну что, сучка, вот тебе и прилетело! А ты думала, что забравшись в постель этого безродного уродца, от которого тут все в Агбере чуть ли не кончают, обеспечила себе безопасность? Не-е-ет… Руки жертвы, буквально повисшей на ноже, в странном, дерганом движении взлетели вверх, то ли пытаясь дотянуться до рукояток парных «барсов», прикрепленных за спиной, то ли просто стянуть с убийцы маску, то ли это было хаотичное судорожное движение, вызванное жгучей болью от подлого, но умелого удара.
Убийца еще несколько мгновений наслаждался трепыханиями умирающей, а затем выдернул из раны нож и сделал короткий шажок назад, чтобы выплеснувшаяся из раны кровь не попала на его камзол. Но этот шажок оказался недостаточно коротким… Убийца прошел хорошую школу. У него за плечами были не только одиннадцать лет жизни в трущобах Загулема, но и пять лет учебы в Либвэ, который он успел покинуть буквально за сутки до того, как там появились «волкодавы» принца-регента Агбера и его ручного пса – Шуршана, а затем несколько лет работы по заданиям Хозяина в Генобе, Кагдерии и Насии. А в последний год, когда этот урод Грон вместе с подавляющим большинством своих верных собак резвился в Кагдерии, подло разрушая задуманное и сотворенное Хозяином, он успел отметиться еще и в Агбере. Но с шейкарцами он до сих пор не встречался. Ни разу. И потому не знал, что одной из самых известных шейкарских пословиц была такая: «Если ты собираешься убить шейкарца – после удара отпрыгивай от него подальше. Потому что ни один шейкарец не умирает, не ответив ударом на удар…»
– Аа-а-а-ых! – убийца взвыл и ухватился за левую глазницу. Удар вроде уже почти умершей девушки был не только неожиданным, но и удивительно эффективным.
– Су-у-ука! – взревел убийца, отшвыривая от себя уже мертвое тело и одним движением вырывая из лицевой кости острую заколку для волос. Удар пришелся сверху вниз, причем острие заколки глубоко рассадило бровь, полоснуло по глазу и воткнулось в скуловую кость. Похоже эта… эта… у него даже не было слов, чтобы обозвать эту тварь… она хотела вогнать эту заколку ему в мозг через глазное отверстие черепа, но на это у нее сил уже не хватило, поэтому удар вышел смазанным и не точным. Впрочем, удар, на который ее сил все-таки хватило, тоже оказался довольно серьезным. Рассечение брови привело к тому, что всю левую половину лица убийцы заливали потоки крови, которая к тому же капала на пол, пятная полированный мрамор и не только явственно указывая на то, что напавший на одну из сучек Врага убийца ранен, но и сообщая преследователям, которые явно вскоре появятся, в каком направлении он будет убегать. Однако болезненнее всего саднил разорванный острием заколки и вытекший глаз. Причем дело было даже не в том, что кровотечение ослабляет его, или, там, что сектор обзора уменьшился почти на пятую часть. Эта тварь сделала из него урода!!! Ну, как минимум до того момента, пока он не доберется до Хозяина и не получит помощь «жемчужника»… И этот факт привел убийцу в бешенство.
Между тем, с обеих сторон коридора, в котором он подловил эту тварь, уже слышались торопливые шаги и тревожные голоса. Да и из-за той двери, из-за которой так неожиданно появилась эта сука, также слышались встревоженные голоса и громкий топот.
– Вот тварь… – прошипел убийца и метнулся за ближайший поворот, нырнув в небольшой коридорчик, который вел к лестнице для слуг.
– Госпожа? Госпожа, что с вами?! – взревел кто-то за углом. Убийца зло оскалился и, скользнув в узкую дверь, на мгновение замер. Куда бежать? Вниз? Да, путь вниз – это дорога наружу, куда ему и надо, поскольку из-за ранения он более не способен следовать дальше своему плану, который предусматривал еще очень и очень многое… ибо суматоха, связанная с состоявшимся вчера возвращением самого Врага и его ближайшего окружения, позволила ему, успевшему за прошедшие три с лишним месяца очень неплохо изучить дворец, проникнуть в строго охраняемые и ранее недоступные для него места. Но тревога уже поднята. Причем поднял ее он сам, не сумев удержать возгласа боли. Непростительно! Его же учили терпеть любую боль, но уж больно неожиданным был этот внезапный удар после мига почти полного триумфа. Первого из запланированных…

 

Посадить на нож шейкарок Врага мечтал каждый из выкормышей Либвэ. Это было делом чести. Ибо эти твари, ошивавшиеся рядом с Врагом и игравшие при нем роль угодливых сучек, по первому же щелчку пальцев раздвигающих перед ним ноги и послушно отклячивающих попки, каким-то образом сумели прикончить уже почти дюжину лучших бойцов из тех, что прошли школу Либвэ. И после очередной подобной смерти Хозяин обычно вызывал к себе находящихся поблизости бывших выпускников Либвэ и устраивал большую выволочку.
Впрочем, начиналось все более-менее спокойно. Хозяин надевал на себя маску строгого, но доброго учителя и, покачивая головой, укоризненно говорил нечто вроде:
– Ну, вот опять… чему же вы учились-то, если вас так легко прикончить? Да еще кому – этим двум подстилкам. Немудрено, что Гроновы выкормыши так легко взяли Либвэ. Если вас способны резать даже бабы… А может, я зря вас кормлю и прикрываю, когда вы предаетесь своим шалостям? Может, стоит отдать вас этим сучкам, в качестве подарка, выторговав взамен что-нибудь более умелое? Например, парочку выпускников Гравэ…
Однако так мирно он изъяснялся только в самом начале. А вот чуть позже, где-то после получаса этаких почти добродушных сетований, начинался угар, треш и раздача «плюх», которую кое-кто из присутствующих мог и не пережить. Особенно если Хозяин был не в духе. Например, потому, что этот прокол оказывался не единичным, а… очередным.
Косматый после таких выволочек Хозяина обычно успокаивался только после того, как превращал в окровавленные и уже не вопящие или стонущие, а хрипящие куски мяса полдюжины проституток. Или просто любых баб, которые попадались ему под руку, когда он в таком настроении. Торба – запалив парочку-тройку домов, предварительно подперев у них двери бревнами и заперев ставни… Впрочем, вопли заживо сжигаемых успокаивающе действовали не только на Торбу, но и на самого убийцу, и на большинство остальных выкормышей Либвэ. Потому что все они не только умели, но и любили как причинять боль, так и наслаждаться этим процессом. Уж такими их там сделали…
Нет, сейчас убийца прекрасно понимал, не только как, но и для чего это было сделано. Все просто – контроль. Ибо они, подсевшие, а, вернее, специально подсаженные на столь кровавые развлечения, могли позволять их себе более-менее безнаказанно только в том случае, если их прикрывала достаточно солидная «крыша», в качестве каковой и выступал Хозяин. И стоило кому-нибудь только хотя бы всего лишь потерять доверие Хозяина, не говоря уж о том, чтобы как-то накосячить, как извилистая дорожка любителя подобных удовольствий закончилась бы очень быстро. И, при желании, даже без особенных усилий со стороны Хозяина – достаточно было всего лишь сообщить о том, что некий Самнерский мясник, или Балайский кровопийца, или Телемурский поджигатель находится там-то и там-то, и бывший преданный слуга, вызвавший неудовольствие Хозяина, заканчивал свою жизнь в мучениях. Впрочем, иногда Хозяин предпочитал как раз предпринять некоторые усилия. Тот же Торба как-то рассказывал, что один из их бывших соратников, по официальной версии, вроде как, окончательно слетевший с катушек, сумел даже послужить укреплению авторитета Хозяина в одном из небольших городов Геноба… А как бы вы отнеслись к человеку, который во главе своих слуг встал на пути кровавого кошмара, охватившего ранее спокойный провинциальный городок, и сумел не только вычислить, но и остановить кровавого убийцу, чьи преступления заставляли содрогаться всех без исключения жителей этого городка.
Впрочем, у убийцы были некоторые сомнения в том, что тот соратник действительно оказался съехавшим с катушек. Ну, по меркам выкормышей Либвэ… Но это, по большому счету, было не его дело.
Так что посадить крутящихся возле Врага шейкарок на нож мечтал каждый. И то, что убийца оказался первым среди всех желающих это сделать, кому это наконец-то удалось, привело его в состояние некоторой эйфории. Да и выглядела та сучка уже практически мертвой. Вот он и расслабился. Не вовремя! И потому сейчас ему требовалось как можно быстрее делать ноги.
А как хорошо все начиналось…

 

В Агбер-порт он прибыл еще зимой. Большая часть армии в тот момент еще находилась в Кагдерии, вернее, уже двигалась оттуда в Агбер, но пока еще даже не преодолела границу Агбера и Насии. Так что столица была полупустой, в том числе и в отношении ищеек Врага, который забрал с собой в Кагдерию большинство наиболее обученных кадров. Во многом поэтому убийца и рискнул именно тогда проникнуть в город и попытаться закрепиться в нем. В прежнее время это было бы смерти подобно, но сейчас, когда в городе с прежней эффективностью охранялись только дворец, казначейство и всего несколько наиболее высокопоставленных чиновников, шанс удачно осесть и закрепиться где-нибудь на окраине выглядел не безнадежным. Он же всегда любил поймать момент и рискнуть, за что и был неоднократно отмечен Хозяином.
И, как поначалу казалось, на этот раз удача тоже полностью была на его стороне. Ну а как еще можно расценить то, что буквально через три дня после того, как он прибыл в Агбер-порт и поселился в одной из таверн средней руки, ему выпал шанс пробраться туда, куда просто мечтал проникнуть любой из выкормышей Либвэ…
В тот день он несколько засиделся в полупустом зале. Таверны, подобные той, в которой он остановился, обычно предпочитали чиновники средней руки и армейские офицеры того же среднего звена. Для более обеспеченных она была скудновата по удобствам и простовата по интерьеру, а также предлагаемому ассортименту подаваемых блюд, а для бедноты – слишком дорога. Поэтому в настоящий момент подобные таверны испытывали большие трудности с постояльцами и посетителями. Большинство офицеров пока еще не вернулось из Кагдерии, а чиновники в настоящий момент пахали не разгибаясь. Как-никак война – множество рабочих рук оторвано от своих хозяйств и мастерских, налоговые поступления сократились, а расходы, наоборот – резко возросли…
Впрочем, во многих местах это время, для чиновничества, наоборот, оказалось бы самым прибыльным и жирным. Но не в Агбере, потому что Враг, как говорил Хозяин, всегда отличался тем, что умел любого заставить пахать на себя. Ну, почти любого. Их, например, выкормышей Либвэ, никто и никогда не заставил бы поступиться своей свободой. Или обмануть всякими там эфемерными понятиями типа любви, чести, долга, верности, порядочности и так далее – ну, какими там еще словами разводят тупое быдло… Их же можно было только купить. И не столько деньгами, сколько той же самой свободой – то есть предоставив им право и возможность творить все, что им нравится, то, что они хотят, не оглядываясь ни на какие искусственные ограничения типа морали или, смешно сказать, закона. Они сами – закон. По самому высшему и главному основанию – праву сильного и свободного! И потому именно они должны и будут определять, что и для кого морально и законно, а что нет. Остальные же в лучшем случае – тупое послушное быдло, мнение которого совершенно не важно и не должно приниматься во внимание, а чаще всего – просто пыль под ногами. Нелюди. Некий иной биологический вид, только внешне и неким ограниченным кругом привычек слегка похожий на настоящих людей. На самом же деле они – всего лишь пища или игрушки для высших. Ну, либо небольшая досадная помеха…
Так вот, в тот вечер он засиделся в полупустом зале. Хозяин таверны тоже, похоже, отправился спать, оставив за стойкой зевающего пацана, который должен был принести оставшемуся в одиночестве клиенту свежей выпивки или холодной закуски, если у постояльца возникнет такое желание. Горячего все равно не было, потому что кухня закрылась уже часа полтора назад… Во всяком случае, за стойкой его уже не было. Так что когда в таверну ввалился поздний посетитель, лишних свидетелей в зале не оставалось.
– Вот, твари Пущи! – выругался вновь появившийся, стряхивая с плаща потоки воды, от хлещущего снаружи дождя. – Неужели и тут жрать нечего?
– Присаживайтесь ко мне, – подал голос убийца, которого заинтересовал внешний вид позднего гостя. Форменная шляпа с кокардой, толстый армейский плащ и рука на косынке. Похоже, он только что из действующей армии, а значит, может быть небесполезным в плане получения свежей информации.
– У меня достаточно пива и закуски, чтобы накормить уставшего путника, сам же я уже вполне насытился.
– Благодарю, – тут же отозвался поздний гость и, решительным шагом пройдя через зал, уселся на лавку напротив предложившего.
– Я провел в седле почти десять часов и ужасно устал и проголодался, – пояснил он.
– Что ж, ешьте и пейте, – благодушно предложил убийца и, повернувшись к клюющему носом мальчишке, бросил: – Эй, ты, живо неси еще кружку, еще один кувшин с пивом и чего там у тебя есть.
Парнишка тут же встрепенулся и рванул на кухню.
– И куда же вы так спешили, мой друг, что рискнули продолжать свой путь при такой погоде? – невинно поинтересовался убийца, когда поздний гость заметно осоловел от пива и еды. Тот скривился и негромко выругался, помянув место, где бы он хотел видеть подобную погоду. А затем несколько вальяжно и, даже, горделиво ответил:
– Во дворец. У меня сообщение от командующего армией. Кто ж знал, что они во дворце на ночь запирают все двери и не пускают никого, – неожиданный собеседник убийцы сделал еще один большой глоток из кружки, затем бросил на сидящего напротив убийцу пьяно-испытующий взгляд, а потом качнулся вперед и сделал рукой жест подвинуться поближе. После чего зашептал на ухо: – Мы везем Владетелеву тучу золота из Кагдерии. Такую, что для ее охраны принц-регент отрядил на сопровождение почти всю армию. А сам остался в Кагдерии делать большую политику.
– Вот как? – нейтрально отозвался убийца. Сообщение о золоте его не особенно взволновало. Кое-какие слухи об этом уже давно ходили по столице, добравшись до ее стен вместе с первыми отпущенными из войск ранеными или отпускниками, которые прибывали в Агбер по своим внезапно возникшим делам вроде похорон или, там, вступления в наследство. Масштабные боевые действия в Кагдерии уже давно не велись, так что отпуска из частей по каким-нибудь внезапно возникшим обстоятельствам случались не так чтобы уж очень редко, поэтому особенного секрета этот пьяный вояка не открыл. Но сам факт того, что он ехал по поручению весьма высокопоставленного лица, был интересен и, при некоторой удаче, мог открыть перед убийцей некоторые очень многообещающие расклады… В тот момент он еще даже не догадывался, насколько многообещающие.
– Хм, а вы, как видно, пользуетесь доверием командующего, – нейтрально поинтересовался убийца.
– А то как же, – самодовольно кивнул его собеседник, после чего сделал еще один глоток. – Ха, я начинал эту кампанию рядовым драгуном, а сейчас состою при штабе самого командующего. Неплохая карьера для мелкого генобского дворянина.
– Вот как? В таком случае вас стоит поздравить.
– Но это еще не все, – горделиво выпятив грудь, сообщил ему этот случайный ночной собутыльник. – Я сумел заработать рекомендацию от самого господина Гаруза. Во время штурма Черного Камня я смог захватить одного скользкого типа и… не дать ему умереть! А и то, и другое, скажу вам честно, было нелегким делом.
– Хм, – убийца напрягся. Рекомендация от Гаруза! Неужели у него появится шанс проникнуть во дворец. Это… это было бы немыслимой удачей, хотя надолго ему там в любом случае не задержаться. Едва только из Кагдерии вернется эта собака Шуршан – счет пойдет на дни, а то и часы. Да и вряд ли его, даже с этой рекомендацией, допустят за внутренний круг охраны. Но даже просто попасть во дворец… Убийца едва не зажмурился от удовольствия, представив, какими милостями осыплет его Хозяин за сведения, доставленные прямиком из дворца. А если он еще и сможет порадовать свой клинок свежей кровью кого-нибудь из ближних Врага…
Короче, в тот вечер в столице сгорел один трактир средней руки. При пожаре погибло трое – мальчик-слуга, старик-привратник, ночевавший в каморке у входа (который в тот вечер вроде бы уже спал, но, теоретически, мог из своего окошка видеть позднего гостя) и… один из постояльцев, который был пьян и не успел вовремя покинуть свою комнату. Тело сильно обгорело, так что постояльца узнали только по сапогам и полусгоревшим остаткам камзола. По свидетельству расстроенного хозяина таверны, этот постоялец прошлым вечером надолго засиделся в общем зале и, похоже, успел очень хорошо набраться. Поэтому он и не проснулся, когда поднялась тревога. Все же остальные спаслись.
А в службе королевского мажордома появился новый служащий, раненый офицер, выходец из Геноба, сумевший завоевать доверие самого господина Гаруза…

 

– Сюда, быстрее! Он побежал к лестнице для слуг!
Убийца скривился. Ах ты, Владетель тебя забери! Вот он идиот! Он не удосужился остановить кровь, так что за ним остается след, не увидеть который не способен только слепой. Убийца сдернул с лица маску и принялся торопливо обматывать этой тряпкой всю левую половину лица. Ему нужно хотя бы две-три минуты, всего две-три…
– Вот он!
Но убийца уже летел вверх по лестнице. Путь вниз совершенно точно перекрыт, а вот сверху еще есть кое-какие шансы – например, добраться через чердак до другой лестницы, где-нибудь в дальнем, еще не перекрытом крыле дворца, или вообще выбраться на крышу. Один пролет, второй – и вот она, дверь на чердак. Убийца прыгнул вперед, дернул створку и… кубарем скатился вниз по лестнице, под ноги преследующему его стражнику внутренней охраны.
– Руки вяжи!
– Да я уже…
– Тряпку! Тряпку его в рот! А то яду скусит…
– Да я уже…
– Ишь ты, как извивается, сволочь…
– А нечего! Не уйдешь, крыса…
– Ах, ты ж, подонок… НА!
И убийца, все это время пытавшийся вывернуться их рук захвативших его бойцов, почувствовал, как что-то твердое крепко приложило его по затылку. После чего его тело обреченно обмякло…

 

– Все осмотрели?
– Так точно, ваша светлость.
Маркиз Агюен окинул хмурым взглядом голое тело, умело увязанное в виде тючка. Владетель! Он подвел Грона уже второй раз. Первый раз – когда не сумел уберечь Мельсиль, а второй – вот сейчас. И ведь даже убить себя, дабы смыть если не с себя, то со своего рода, этот позор – и то не возможно. Потому что… потому что это будет уже предательством, которого фамилия Агюен просто не переживет. И еще вопрос, переживет ли она этот позор.
– А этого куда?
– Волоките вниз, – махнул рукой маркиз. – Куда ж еще? Поспрошаем.
– А может подождем господина Шуршана? – осторожно предложил заместитель маркиза по службе охраны. – У него ж дознаватели – не чета нашим. Этот-то сразу видно – матерый. Не дай бог что…
В принципе, в его словах был резон. Выпускники Либвэ, кроме всего прочего, были известны еще и тем, что умудрялись лишать себя жизни в самых, казалось бы, невероятных ситуациях. Ходили байки, что один, будучи связанным, раздетым и подвешенным на пыточный щит, воспользовался тем, что ведущий допрос дознаватель отвлекся, и сумел откусить себе язык. Причем умудрился проглотить его, не привлекая внимания, а потом спокойно глотал хлещущую из обрубка кровь до тех пор, пока не умер от кровопотери.
– А если таких, как он, тут несколько? – боднул его взглядом маркиз Агюен.
– Так охрану-то усилили. А господин Шуршан с его высочеством обещались быть после обеда. Часа два только подождать-то. Они ж в гвардейские казармы поехали…

 

Во дворце убийца обжился довольно быстро. Для выкормыша Либвэ это было не особенно сложно. Поймал за руку парочку из «умеющих устроиться» слуг, показал класс в постели нескольким слабым на передок служанкам, сунул еще нескольким, за пустяшные услуги, не стоящие и десятки меди, по паре серебряных – и все, ты уже «свой», «галантный» и «щедрый». И потому перед тобой открыты все дороги… Людьми, живущими «умело», а также «для себя» и «просто», так легко манипулировать. И уж тем более, если они еще, при этом, страстно жаждут не столько стать, сколько казаться кем-то важным, значимым, то есть заслужить видимые признаки если не уважения, то, как минимум, собственной значимости – так и вообще раз плюнуть. А таковых не столько «во», сколько «при» власти всегда много. Так что убийца довольно скоро стал в узком круге дворцовых слуг окончательно своим. А чего сложного-то? Тут продемонстрировал уважение, там поддакнул, тут публично восхитился – и все, он – твой.
Но проникнуть за круг внутренней охраны долго не удавалось. Эта охрана была сформирована из тех, кто на первое место ставил не демонстрацию собственной значимости, не «умение жить» и, даже, не честь, а долг… Поэтому даже просто посмотреть на прогулки сына и наследника Врага получалось очень редко. И всегда издали. Не говоря уж о том, чтобы подобраться к сопляку поближе. А жаль… Это был бы для него такой удар!
Как ни странно, продвинуться в этом направлении помогло возвращение армии, наконец-то добравшейся до Агбер-порта.
В первую очередь тем, что людей во дворце заметно прибавилось, поэтому численность персонала практически всех служб пришлось заметно расширять. Кутерьмы и суматохи так же стало больше, тем более что кроме армии прибыло еще и огромное количество золота…
Как выяснилось, золота в Агбер привезли почти на восемь миллионов агберских золотых. Ошеломительная сумма! Особенно есть знать, что годовой бюджет Агбера, после всех нововведений принца-консорта, потребовавших довольно больших дополнительных расходов, все равно не дотягивал и до цифры в шесть миллионов. А захватили еще больше – почти на десять миллионов. Впрочем, если учесть, что мятежники в Кагдерии ограбили целую страну…
А такое уменьшение дохода получилось вследствие того, что два миллиона принц-регент повелел отдать союзникам, хотя совершенно не обязан был этого делать. Судя по всему, это было сделано для того, чтобы избежать возникновения совершенно ненужного напряжения, ибо сохранить в тайне то, что в крепости были обнаружены большие запасы золота, все равно не удалось бы. Слухи по войскам уже пошли, и у кагдерийцев вполне имелись уши, чтобы их услышать. Ведь они же брали Черный Камень вместе с агберцами и после захвата остались в стенах этой крепости…
Так что, несмотря на заключенный договор, оговаривавший то, что если кагдерийские отряды во время штурма выкажут свою доблесть и внесут серьезный вклад в захват крепости, принц-консорт Агбера не будет претендовать на контроль над Эмегкрокской долиной, а ограничится трофеями, взятыми в самой крепости, (так что, по идее, агберцы могли бы не делиться золотом и были бы вполне в своем праве), Грон счел за лучшее поделиться частью захваченного. В первую очередь, похоже, как раз потому, что собирался воспользоваться последствиями своего широкого жеста после окончания войны, когда придет время делать большую политику. То есть пока пусть порадуются и разожгут, так сказать, в сердце пламя благодарности, а потом мы на этом пламени кое-что и приготовим… Ну а раз было решено поделиться с кагдерийцами, оставлять без доли насийцев тем более было неразумно.
Когда убийца узнал об этом, то уважительно покачал головой. Да уж, Враг был умен и коварен. И за это его стоило уважать. Тем более, что просвещать союзников относительно того, какой частью захваченной добычи он с ними поделился, Враг и не подумал. И правильно поступил, ибо подобная информация часто оказывает пагубное влияние на некрепкие умы, вызывая в них вместо благодарности возмущение и зависть. Хм, если бы существовал хотя бы один шанс на то, чтобы иметь то, что он получал от Хозяина, на службе у Врага, убийца, пожалуй, задумался бы о таком варианте. Но…
Грон ворвался в допросную прямо в пропыленном камзоле. Когда висевший на пыточном щите убийца увидел его взгляд, то невольно содрогнулся.
– Что эта… кх-ы-ым, что он успел рассказать? Есть еще поблизости такие, как он?
Маркиз Агюен, из которого при появлении принца-консорта Агбера как будто вытащили позвоночник, грузно поднялся на ноги и раскаянно начал:
– Ваше высочество, я приношу свои…
– Маркиз, я задал вопрос! – резко оборвал его Грон, потом замолчал, шумно вздохнул и бросил: – Извините…
– Ничего, – отозвался Агюен. – Я заслужил куда большего, чем окрик… А по рассказу захваченного – во дворце никого подобного ему нет. Он и сам проник во дворец благодаря случаю, воспользовавшись бумагами и рекомендательным письмом одного из наших офицеров, обративших на себя внимание господина Гаруза. Самого офицера он убил и сжег, переодев в свою одежду.
Грон кивнул и шагнул к висевшему на пыточном щите. Того, все время допроса демонстрирующего скорее кураж, чем страх, и даже во время пытки огнем больше хохотавшего, чем оравшего, внезапно прошиб пот. В этот момент в допросную проскользнул Шуршан. Воспользовавшись тем, что Грон отвлекся, он наклонился к маркизу и тихо спросил:
– Как взяли?
– Через чердак пытался уйти, – так же вполголоса ответил Агюен. Шуршан молча кивнул. Маркиз когда-то пытался оспорить необходимость наличия поста на чердаке дворца, заявляя, что после того, как существенная часть секретной службы и состава охраны уйдут с Гроном в Кагдерию, у него просто не хватит людей держать посты еще и там. Но, однако, после того, как было принято решение о том, что пост надо сохранить, не воспользовался уходом Шуршана в Кагдерию, чтобы сделать по-своему, а все равно продолжал выставлять этот пост. И сегодня это оказалось важным.
– А почему у покоев наследника поста не было?
– Был, но… – Агюен замялся. Шуршан молча ждал. Маркиз вздохнул и закончил:
– За пять минут до того, как госпожа Линдэ вышла от наследника, из его покоев выскочила одна из нянек и попросила караульных помочь передвинуть шкаф.
Шуршан скрипнул зубами.
– Где она?
– Допрашивают, – ответил Агюен. – Но, похоже, она с этим, – он кивнул подбородком на убийцу, висящего на пыточном щите, – никак не связана. Просто манерная дурочка, решившая поднять собственную самооценку, заставив пару королевских гвардейцев исполнить ее прихоть. Тем более, что один из этих двух был ее тайным воздыхателем – она не только имеет весьма смазливое личико и стройную фигурку, но и происходит из довольно знатного рода. Ее на место при наследнике почти год пропихивали.
– Год, говоришь, – задумчиво хмыкнул Шуршан и зло ощерился. Маркиз Агюен вздохнул про себя. Этот род он знал. Вполне достойные люди, но очень ревностно относятся к внешним проявлениям собственной и родовой значимости. За это, похоже, и поплатятся. Нет, если они действительно ни в чем не виноваты и никаким образом не сносились с врагом и не оказывали ему никаких услуг, в чем Агюен был (ну почти) уверен, то ничего страшного с ними в конце концов не произойдет. Но в том, что прежде, чем в этом убедиться, Шуршан вывернет этих любителей продемонстрировать собственный статус наизнанку и вымотает им все нервы – он совершенно не сомневался. Как и в том, что кому-то из этого рода почти непременно придется, причем на достаточно длительное время, сменить родовое гнездо на подземные казематы. И, скорее всего, далеко не одному. А куда деваться? Оказаться под подозрением в деле покушения на наследника престола – это не шутки. И все благодаря одной высокомерной соплячке, не вовремя решившей самоутвердиться там, где надо было делать свое дело и молчать в тряпочку.
– Агюен!
Маркиз вскинулся и развернулся в сторону Грона, наконец-то оторвавшего взгляд от побелевшего убийцы, по лицу которого крупными каплями скатывался пот. Ну еще бы, выдержать разозленный взгляд принца-регента Агбера и так мало кто был способен, а сейчас Грон пребывал в настоящем бешенстве.
– Да, ваше высочество!
– Где его вещи?
– Те, которые были на нем – вот здесь, на столе, а те, которые изъяли из его комнаты – в соседнем отсеке. Мы с ними пока не разбирались. Ждали господина Шуршана, – маркиз на мгновение замолчал, а потом добавил: – Для меня главным было узнать, есть ли во дворце еще убийцы, а все остальное…
Грон молча кивнул. Ну да, у каждого свои обязанности.
– Хорошо, тогда передайте убийцу и все, что к нему относится, Шуршану. Дальше с ним будет работать он. А ты… – начал Грон, разворачиваясь к Шуршану.
– Я пошлю людей еще раз как следует осмотреть его комнату.
– Не только. Уточни у мажордома круг его обязанностей, а потом осмотри все помещения, в которых он мог появляться. И те, которые расположены рядом с ними. И те, что по пути к ним. И прошерсти слуг насчет круга его общения. Всех, с кем он хотя бы перекинулся взглядом, надо будет… – Грон осекся. Черт, кого он учит?! Принц-консорт Агбера вздохнул и махнул рукой. – Извини.
– Ничего, онотьер, – отозвался Шуршан. – Это вы меня извините… всех нас.
Грон пару мгновений помолчал, затем кивнул.
– Ладно, – потом еще помолчал и негромко спросил: – Где Эмальза, не знаешь?
– Она сразу бросилась в часовню Владетеля, – сообщил Шуршан. – Ну, как узнала…
– Хорошо, – кивнул Грон. – Забирай его и… я подойду чуть позже.
Эмальза стояла на коленях перед Прощальным алтарем, на котором лежало тело ее сестры, обхватив мертвую голову Линдэ руками и прижав ее к своей груди. Ее помертвевший взгляд был устремлен прямо перед собой, но не на знак Владетеля, а куда-то в пустоту. Грон подошел к алтарю и опустился на пол слева от девушки. Некоторое время они оба сидели так, не говоря ни слова и не касаясь друг друга, после чего Грон тихо произнес:
– Прости…
Эмальза некоторое время никак не реагировала на это, а потом, когда Грон уже снова открыл рот, собираясь сказать еще что-то, внезапно произнесла:
– Всегда…
Грон замер, а затем, так ничего не сказав, закрыл рот. Эмальза еще некоторое время молчала, а потом продолжила:
– Она всегда была со мной. Всегда. Мы вместе ели, спали, бегали в горы, дрались – друг с другом и друг за друга, вместе получали от отца и дядюшки Самшальца. Вместе отлупили сестер Шальмщульце. Их было пятеро. И они были на год, два и четыре старше нас. Но мы их отлупили… – тут голос Эмальзы осекся, а потом она зло скрипнула зубами и тихо зарычала.
– Они должны ответить за это, Грон. Обещай мне, – она повернула голову и уперла в него яростный взгляд своих горящих глаз. – Обещай!
Сидевший рядом с ней мужчина несколько мгновений твердо смотрел ей в глаза, а затем коротко кивнул.
– Обещаю.
2
– Вот после этого Ламена-то и загуляла… – закончил очередной рассказ крестьянин, сидящий на доске, перекинутой с одного борта телеги до другого вместо облучка. Закончив рассказ, он посопел, почесал ляжку, смачно высморкался, от души утерся рукавом и без того грязной рубахи, а потом громко поинтересовался у маячившей перед его носом лошадиной задницы:
– Ты как там, городской, не сомлел еще?
Грон, на самом деле слегка придремавший под негромкое бормотание возницы в дальнем конце телеги, ничего не ответил. Ибо уже знал, что подобные вопросы никаких ответов не требуют.
Нет, первый час он пытался добросовестно слушать все эти незатейливые деревенские новости и байки, поддакивать в нужный момент, цокать языком, ахать когда требуется и, время от времени, бросать всякие положенные слушателю реплики, типа: «Да ты что!» или «Вон оно как…», либо «Да не может быть!», считая это немудреное участие в разговоре некой платой за проезд. Ну, типа того, когда на Земле дальнобойщики сажают в кабину автостопщиков для того, чтобы те развлекали их участием в разговоре и тем самым избавляли от скуки и не давали заснуть за рулем… Но затем понял, что этому словоохотливому крестьянину все эти его жесты вежливости совсем не нужны. Ему достаточно самого факта наличия потенциального слушателя в телеге. А что он там делает – ест, спит или слушает, владельцу транспортного средства совершенно по барабану…

 

Убийца рассказал много интересного. Не менее важным было и то, о чем он не рассказывал. Например, тот факт, что ему удалось пробраться во дворец, позволял с высокой долей вероятности предположить, что, пока они наводили порядок в Кагдерии, в Агбере вообще, и, несомненно, в Агберепорте в частности, «угнездилось» немалое число агентов Черного барона. Ну не один же этот убийца сюда отправился? И пусть другим не повезло так, как повезло этому (хотя, учитывая пыточный щит, вряд ли тут будет уместно это слово), но уж в Агбер-порте совершенно точно должен был бы осесть не один агент. А из этого вытекало, что даже при самом удачном стечении обстоятельств подавляющее большинство сил и средств секретных и охранных служб Грона на протяжении нескольких месяцев будет занято отловом этих самых агентов и купированием, а затем и нейтрализацией всего того, что они к тому моменту успеют натворить.
Причем совершенно не обязательно, что удастся выловить всех: пока агент не начинает действовать – он, по существу, невидимка. Ну что можно вменить человеку, бежавшему от того ужаса, который творился в той же Кагдерии, осевшему в Агбер-порте и открывшему лавку зеленщика. Или выкупившему гончарную мастерскую. Либо просто снявшему номер в одной из таверн и, так сказать, проедающему накопленное. Человек отходит от шока – отстаньте! А для сбора информации подобные «маски» – отнюдь не помеха. Сколько народу заходят в лавку зеленщика и горшечника? О чем они говорят? Какие собутыльники пьют вместе с таким, отходящим от шока? Языки у людей – что помело. Иногда из легкого трепа со случайной собеседницей, ожидающей своей очереди купить пучок зелени, можно такое узнать… И это было очень, нет ОЧЕНЬ плохо. Потому что создавшаяся ситуация с одной стороны требовала напряжения всех имеющихся в наличии сил и средств, а с другой заставляла «размазывать» их тонким слоем по всему Агберу. И не только по нему… Потому что еще один вывод, сформировавшийся у Грона после скрупулезного анализа всей полученной информации, заключался в том, что колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства Мехгин Ахгимаг, похоже, собирался провернуть с Агбером тот самый финт, который был стандартным для шести королевств. А именно – объединить против Агбера все остальные королевства.
Нет, в том, что попытка применить этот, почти стандартный для местных условий вариант против Агбера будет непременно, у Грона никаких сомнений не было. В первую очередь именно поэтому он столь щедро поделился с союзниками золотом. Именно поэтому он, сразу после разгрома наиболее крупных отрядов мятежников, столь демонстративно отправил домой большую часть своей армии. Именно поэтому он, как это говорится, «почтил своим присутствием» церемонию коронации нового короля Кагдерии. Именно поэтому он приложил столько усилий для того, чтобы уговорить короля Насии пригласить в их с Насией союз еще и Кагдерию. Хотя этим приглашением они с Ормералем фактически повесили себе на шею обязательство оберегать трон Кагдерии и ее территориальную целостность от посягательств со стороны других королевств, ибо сами кагдерийцы в настоящий момент были столь слабы, что не способны отбить даже набег ополчения приграничного графства соседнего королевства. Но Грон посчитал, что присоединение столь слабого союзника будет полезным не только с точки зрения ослабления будущего возможного враждебного блока: непременные скорые проблемы на границах Кагдерии создавали канал для, так сказать, утилизации воинственности насийцев, которая уже начинала создавать проблемы как для самого короля Насии, так и, в недалеком будущем, для Агбера.
Грону же нужно было обеспечить Агберу десять-пятнадцать мирных лет. Он рассчитывал, что за это время страна сумеет сделать такой социальный, образовательный и технологический рывок, который выведет ее в абсолютные лидеры шести королевств. Причем за это время отрыв станет настолько серьезным, что даже союз всех остальных королевств Владения уже ничего не сможет поделать с таким сильным Агбером. Но, как выяснилось, эти его планы были просчитаны. И предоставлять это время ему совершенно не собирались.
Да уж, то-то Грон-то удивлялся, чего это многие представители дворянства Насии так остро реагируют на то, что Ормераль I именует его «братом», да и вообще ведут себя с агберцами как-то слишком заносчиво… Как выяснилось из допроса захваченного убийцы, Насия уже находится на грани бунта. И никто не мог поручиться, что вот в самый момент допроса над лесами Насии или даже Агбера из столицы Насии не летит почтовая птица с сообщением о том, что в стране мятеж, король убит, а какой-нибудь «Совет спасения родины и народа» собирает армию, дабы двинуться на соседнюю страну, во главе которой встал «выскочка, диктатор и узурпатор».
Нет, в том, что очередная, вторгнувшаяся в пределы Агбера армия будет разбита, ни у Грона, ни у остальных никаких сомнений не было, но эта война вполне может дать время Черному барону на то, чтобы оправиться от провала в Кагдерии и подготовить следующую гадость. Потом еще одну. А затем… новый Владетель овладеет наконец-то ресурсами своей Башни и в Агбер-порте появится его Голос, окруженный рядами Бездушных, что поставит окончательный крест на всех планах Грона. Потому что у него не было никаких сомнений в том, кто именно будет этим Голосом… Да и кто может поручиться, что для всего этого действительно понадобится еще одна-две войны и парочка-тройка мятежей, а не гораздо меньше?
Поэтому никакого времени для раскачки или хотя бы для небольшой передышки, о которой Грон буквально мечтал после того, как, наконец-то, добрался до Агбер-порта, у него не было. Потому что если работу в Агбере и, при некотором напряжении, даже в Насии он еще мог поручить кому-то другому, то в Запретную пущу предстояло лезть самому. Уж слишком велик был у местных страх перед Запретной пущей. И слишком большой была разница в, так сказать, классе, между самим Гроном и любым, даже самым подготовленным его соратником.

 

– А вот еще такой случай был. Повадился на Выселках кабан огород раскапывать… – начал новый рассказ неутомимый возница. Грон попытался устроиться поудобнее и еще подремать, но, похоже, тот громогласный вопрос хозяина телеги окончательно развеял сон.

 

Агбер-порт он покинул месяц тому назад. И… выполнив-таки, обещание, которое он дал старейшине Нушвальцу. Хотя произошло это для него несколько, скажем так, неожиданно.
Две недели после смерти Линдэ прошли для Грона в полном угаре. Похороны. День, проведенный с Югором, во время которого мальчишка вцепился в отца, висел на нем весь день, не отпустив до того момента, пока не уснул. Да и после этого, Грону пришлось очень осторожно высвобождать свою руку из крепко стиснутых детских пальцев. Мальчика просто потрясло осознание того факта, что кто-то из этих сильных, красивых и любимых им людей, которые окружали его практически с рождения и которые казались ему чуть ли не вечными, может вот так взять и умереть… Допросы. Переписка с Насией, в которой успели-таки не то чтобы предотвратить мятеж, но не дать ему победить сразу и окончательно. Едва-едва. Голубь из Агбера с сообщением прилетел как раз в тот момент, когда делегаты заговорщиков направлялись в казармы регулярных полков, чтобы попытаться перетянуть их на свою сторону, либо, на худой конец, не дать вооружиться и запереть в казармах. Так что аресты пришлось делать на ходу и теми скудными силами, которые оказались под рукой у короля Насии. Поэтому достаточно большой части заговорщиков удалось скрыться, и теперь Ормералю приходилось одновременно и заниматься скрупулезным расследованием заговора, и штурмовать замки тех, кто открыто объявил о неповиновении королю и обвинил его в «умалении чести», «нанесении вреда дворянству Насии и ущемлении его вольностей и свобод» и всем таком прочем. Ну и венчала все это, естественно, подготовка к рейду в Запретную пущу.
Наобум соваться в Пущу было бессмысленно. Однако, как выяснилось, схваченный убийца не только несколько раз посещал самое сердце Запретной пущи (то есть ему было, что рассказать), но еще и имел при себе некий амулет, который позволял передвигаться по дороге, ведущей сквозь Запретную пущу, без риска быть разорванным ее тварями. О самом существовании подобных амулетов Грон и Шуршан уже знали – в конце концов, в башни Владетелей регулярно доставлялись товары и продукты. Да и факты посещения Башен бродячими циркачами, известными менестрелями или, там, зверинцами с экзотическими животными также были не столь уж редки… Вот только видеть эти амулеты, не говоря уж о том, чтобы держать их в руках, до сих пор никому из них не приходилось. Потому что тем, кому Владетелем дозволялось входить в Запретную пущу, амулеты обычно вручались Бездушными, причем частенько уже на опушке Пущи. И они же забирали их обратно, когда осененный благосклонностью Владетеля покидал ее пределы. А тут такая удача…
После почти недели непрерывных допросов и работы с информацией, собранной из других источников, у него появились кое-какие наметки по поводу того, как проникнуть в Запретную пущу.
Основная проблема была в том, что не только само проникновение, но и выдвижение к границам Запретной пущи надо было осуществить с соблюдением максимальной секретности – вероятность того, что Черному барону уже удалось сформировать на территории Агбера хотя бы слабую сеть наблюдателей, была довольно высока. В случае, если Грон будет обнаружен при подходе к Запретной пуще, то и в самой Пуще, и уж тем более при подходе к Башне Владетеля его точно будет ждать горячий прием. Черный барон явно пользовался у нынешнего Хозяина Башни большим доверием… Ибо захваченный убийца полностью подтвердил их предположение о том, что Мехгин Ахгимаг во время пребывания в Кагдерии имел в качестве охраны Бездушного. Более того, он даже сообщил, что этот самый Бездушный до того, как стал таковым, считался одним из самых крутых бойцов среди выпускников Либвэ.
Поэтому Грон с Шуршаном разработали целую операцию прикрытия, призванную убедить возможных наблюдателей в том, что Грон отправился не в Запретную пущу, а совершенно в другую сторону: сначала в Насию вместе с частью армии – под предлогом того, чтобы помочь ее королю разобраться с заговором и заговорщиками; а затем, как бы уже тайно, в горы, к шейкарцам, будто бы для того, чтобы укрыть у своего друга и союзника – старейшины Нушвальца – своего сына и наследника. Конечный пункт назначения считался вроде как секретным, и чтобы узнать о нем, агентам Черного барона требовалось приложить достаточно серьезные усилия. Поэтому у Грона была надежда, что, раскопав этот секрет, Мехгин Ахгимаг хотя бы на некоторое время убедится в том, что Грон действительно направился в Шейкарские горы. И пусть его сеть все равно не перестанет отслеживать возможное появление Грона во всех остальных местах, ибо это совершенно не в характере и наклонностях Черного барона – верить не то что нарытой даже самыми преданными и обученными людьми информации, но даже собственным глазам, а не своей паранойе, однако, возможно, он хотя бы слегка успокоится и хоть немного снизит активность поисков. Тем более что в достаточно значимой части этот план был абсолютно правдив: Грон действительно решил отправить Югора в Шейкарские горы, к старейшине Нушвальцу. Потому что в сложившейся ситуации там и в самом деле было наиболее безопасное место для мальчика.
Нет, отнюдь не абсолютно безопасное. Абсолютной безопасности в жизни не существует. И сломать себе шею можно даже просто слезая с унитаза в заглубленном противоатомном бункере, охраняемом тысячами до зубов вооруженных и преданных солдат. Или быть застреленным одним из этих солдат на том же самом унитазе. Но в настоящий момент не было в шести королевствах другого места, где работа агентов Черного барона была бы более затруднена, чем в Шейкарских горах… Чужаков в горах практически не было, так что если агенты Мехгина Ахгимага появятся в горных селениях – они окажутся там как на ладони. А шейкарцы – ребята резкие и к чужакам очень недоверчивые, поэтому наиболее вероятным результатом появления в Шейкарских горах боевой группы барона будет ее гибель. Ну, или как минимум потери и полный провал миссии.
Завербовать же для убийства Югора самих горцев… Нет, шанс на это был – в конце концов, среди горцев многие шли в наемники. И среди тех, кто не вернулся в родные горы, а осел в разных королевствах, можно было отыскать некоторое количество людей, которые любили деньги и их принципы вполне себе допускали и ночной налет, и засаду, и кражу человека. Да и не только среди осевших, по большому счету… За одним ма-аленьким исключением: по древнему закону, который горцы усваивали буквально с молоком матери, ни один горец никогда не поднимет руку на ребенка. Что бы не случилось, какая бы вражда между родами не тянулась – детей не трогали. Никогда. Слишком суровой и опасной была жизнь в горах, чтобы снижать шансы шейкарцев как народа выжить и сохранить свою землю, втягивая детей в разборки взрослых… Так что даже если агенты Черного смогут найти каких-нибудь подонков, которые возьмутся убить старейшину Нушвальца, похитить Эмальзу или совершить налет на их селение, заказа сделать что-то с ребенком они не возьмут никогда. Потому что если они это сделают – против них поднимутся все горы до последнего человека. И заставят ответить, как бы далеко они ни сбежали и в какую бы самую дальнюю щель не спрятались. Любому горцу это было отлично известно, где бы он ни жил и какие бы ценности не исповедовал. Ну и какой тогда толк им будет от любой, даже самой щедрой оплаты? Зачем мертвецу золото-то?
Когда Грон принимал этот план, он долго думал. Ведь получалось, что он, как бы, прикрывается собственным сыном, заставляя его играть отвлекающую роль? И как он будет жить дальше, если Черный барон сумеет добраться до его сына? Но другого выхода не было. Убийство Линдэ показало, что времени совершенно нет. Ни на что. И его единственный шанс – это ударить в самый центр, в ключевую фигуру, в главное звено, лишив всю затевающуюся комбинацию главной приводной силы. Причем в условиях, когда время, ресурсы, соотношение сил, баланс возможностей – все работает на противника. В таких условиях шанс у него будет только в том случае, если он сумеет достигнуть абсолютной внезапности. А это означало, что ему придется подвергнуть опасности всех, кого он любил. Не только сына, но и…
Короче, вместе с Югором и… тем человеком, который будет играть роль Грона, должна была отправиться и Эмальза. Потому что ее присутствие будет одним из самых ярких маркеров того, что Грон тоже здесь. Ибо всем было известно, что шейкарки всегда следуют за ним. Куда бы он ни ехал. Так что если Эмальзы рядом с Югором и двойником Грона не будет – все усилия убедить агентуру Черного барона в том, что он едет с сыном, будут бессмысленны. Он этому не поверит.

 

– А вот еще на прошлый цветень Микшо Дровосек себе палец на левой руке отрубил. Ой и кровищи было-о… И то сказать, Микшо-то, хоть и дровосек, а я тебе, городской, так скажу… – воодушевлённо продолжал крестьянин.
Разговор с Эмальзой Грон оттягивал до последнего. Уже был подобран двойник, который должен был изображать принца-регента Агбера во время всего запланированного путешествия, разработана легенда и подготовлен маршрут, по которому сам Грон должен был выдвинуться из Агбер-порта к Запретной пуще, проверен и заряжен бароном Экартом амулет – практически все было готово. Но Грон все тянул с разговором, потому что даже не представлял, как убедить шейкарку в том, что она не просто не должна следовать за ним, но ей вообще необходимо отправиться в противоположную от него сторону.
Проникновение во дворец убийцы, сумевшего лишить жизни ее сестру, произвело на Эмальзу очень глубокое впечатление. И она вбила себе в голову, что теперь одна отвечает за жизнь Грона. Потому все это время она неслышной тенью следовала за ним, куда бы он ни шел – в допросную, на совет к графу Эгериту, на конюшни, в Гравэ, в покои сына. То есть, если раньше все-таки были во дворце или, там, в Гравэ какие-то места, куда шейкарки позволяли себе отпустить Грона одного, будучи уверенными, что там он находится в безопасности, то теперь для Эмальзы таких мест не было. Совсем. Более того, если раньше они, все трое, частенько делили постель, теперь, после гибели Линдэ, Эмальза все равно устраивалась спать в его спальне, но теперь в стороне от Грона, в кресле, у окна. А когда Грон, выждав неделю, очень осторожно поинтересовался, чем это вызвано, то получил твердый ответ:
– Тебе угрожает опасность, Грон. Если уж они смогли подловить сестру… – тут Эмальза на мгновение запнулась, а затем твердо закончила: – Я осталась одна, Грон. И меня больше некому подстраховать, если я ошибусь. Ты же действуешь на меня слишком расслабляюще. А мне нельзя расслабляться.
Так что Грон тянул, даже не представляя, как начать разговор. Но больше тянуть было нельзя…
– Эмальза… – обратился он к девушке, которая, едва они вошли в спальню, тут же заняла свое кресло поблизости от окна и передвинула поудобнее перевязь с метательными ножами.
– Да, Грон, – тихо отозвалась та.
– Эмальза, у меня есть к тебе одна большая просьба… – с некоторой робостью начал Грон. Девушка оторвала взгляд от окна, повернулась к нему и уставилась на него долгим взглядом. Грон замолчал, не в силах продолжить. Шейкарка еще несколько мгновений смотрела на него, а потом тихо спросила:
– А ты пойдешь исполнять свое обещание?
Грон досадливо поморщился. Ну а чего было ожидать-то? В конце концов, все время подготовки она была его молчаливой тенью. И как он не старался понижать голос и общаться с Шуршаном, Гарузом и остальными задействованными в подготовке, с помощью знаков и записей, должна была что-то услышать. А в уме и аналитических способностях шейкарок он никогда и не сомневался, как и в их предельно развитой интуиции. Поэтому он просто ответил:
– Да.
Эмальза кивнула, а потом, встав со стула, начала спокойно раздеваться. Впервые с того момента, как погибла Линдэ. Грон замер, не совсем понимая, как на это отреагировать. Но Эмальза ему все объяснила. Сразу, как только разделась и шагнула к нему.
– Мы с сестрой дали друг другу клятву на мече, что никогда тебя не оставим и всегда будем тебя охранять и защищать. И я не могу сделать того, что ты хочешь от меня попросить. Потому что иначе я предам память моей Линдэ, – ее голос на мгновение дрогнул, но она почти сразу продолжила: – За исключением одного-единственного случая… – Эмальза сделала еще шаг и привычным, но уже почти забытым ими обоими движением распустила завязки на его брюках. – Ты должен сделать мне ребенка, Грон. И тогда я увезу твоего… твоих сыновей к моему отцу. И никому не позволю причинить им хоть какой-то вред.
Грон несколько мгновений молча стоял, глядя в глаза шейкарке, в которых плескалась не любовь, нет, а боль, отчаяние, ярость, злость, но и решимость, и даже глубоко затаенная надежда. А затем поднял руки и, притянув Эмальзу к себе, стиснул ее в своих объятиях и тихо прошептал слова, которые когда-то давно услышал от Мельсиль:
– Да не прервется нить…

 

– Эй, городской, эвон, гля – вона там Тушкин хутор и будет. Ежели здеся слезешь, так можно через поле и рощу напрямки пройти. А то хочешь, как и уговаривались, я тебя до поворота довезу.
Грон потянулся и сел в телеге, вглядевшись в направлении, указанном возницей. Небольшое поле и маячившая за ним редкая рощица не показались ему столь уж значимым препятствием. Тем более что его настоящей целью был отнюдь не Тушкин хутор. Просто это было самое близкое к опушке Запретной пущи жилье… Вернее, уже не жилье. Все обитатели Тушкина хутора были вырезаны стаей мелких тварей Запретной пущи около года назад. И с тех пор он стоял пустой, потому что больше никто не рисковал селиться в такой близости от Запретной пущи. Зато и цена на этот хутор в королевской земельной палате города Тэнфара, столицы здешней провинции, значилась очень маленькой. Такой, которую вполне был способен заплатить уволившийся из армии после Кагдерийской кампании рядовой ветеран армии Агбера, решивший осесть на своей земле. Армия-то получила по итогам кампании вполне щедрые премиальные выплаты (на которые, кстати, ушла почти двадцатая часть всего кагдерийского золота), после которых некоторая часть ветеранов решила остепениться и, уволившись, заняться чем-нибудь менее опасным для жизни, нежели армейская служба.
Так что когда в земельной палате Тэнфара появился новоиспеченный ветеран, одетый в весьма поношенный камзол-поддоспешник и столь же поношенные, но еще крепкие сапоги, скучавший в одиночестве столоначальник этому совершенно не удивился. Чай, не первый такой посетитель… Ветеран боднул сидевшего перед ним чиновника тяжелым взглядом, степенно стянул с головы шапку-подшлемник и, скорее даже не поклонившись, а поприветствовав сидящее перед ним должностное лицо коротким кивком, очень внушительно, несмотря на свой малый рост, опустился на табурет. Столоначальник подавил раздражение столь неподобающим обращением, на которое при прежнем короле он совершенно точно среагировал бы должным образом. Ну, еще бы – деревенщина должна знать свое место! Но нынешняя власть, в лице принца-регента Агбера (который и сам тоже из… ну-у-у… этих, ну вы понимаете), весьма ревностно относилась к исполнению собственных законов и установлений. А они предписывали проявлять к уволившимся со службы ветеранам всяческие расположенность и уважение. Более того, в спущенных в последнее время циркулярах оные прямо именовались «золотым фондом королевства» и «надежной опорой государства». Короче, ветеранам нынешняя власть всячески благоволила и, так сказать, поднимала на щит (ну а вы думали, с какого это бойцы наемных отрядов дружно потянулись на вербовочные пункты регулярной армии?). Так что наиболее разумным выходом для столоначальника в данной ситуации, если он собирался не только сохранить свое место, но и продвинуться по службе, было, как минимум, не заметить никакого неуважения. Так он и поступил. Более того, чиновник немного напрягся и натянул на лицо благожелательную улыбку.
– Чем могу помочь славному ветерану?
Тот опять окинул сидевшего напротив него столоначальника недружелюбным взглядом и, недовольно пожевав губами, произнес:
– Я, эта… землю хочу выкупить.
– Что ж, отлично. Агберское королевство весьма положительно относится к желанию ветеранов славной агберской армии осесть на земле и стать крепкими хозяевами, – слегка оживился чиновник. Большинство ветеранов, собиравшихся осесть на земле, предпочитало поначалу не выкупать, а арендовать участок земли. Тем более что выкупить его попозже, если дела пойдут хорошо, им ничто не мешало. Немедленный же выкуп означал, что ветерану почти наверняка потребуется оформить кредит. А кредит открывал оч-чень интересные перспективы…
– В таком случае я, от имени земельной палаты, могу вам предложить следующие, подлежащие к продаже наде…
– Тушкин хутор, – крайне невежливо прервал столоначальника ветеран.
– Э-э… что?
– Я хочу купить Тушкин хутор, – несколько более понятно сообщил ветеран.
– Но… зачем?
– Свояка моего эта земля, – сообщил ветеран. – Он мне про свой хутор писал. И вот еще, – ветеран просунул руку за пазуху и выудил оттуда ветеранский патент, выдаваемый по увольнению из агберской армии и еще одну довольно замызганную бумажку, – мне треть хутора принадлежит. Я его деньгами ссужал. А он мне закупную оставил.
Чиновник бросил небрежный взгляд на ветеранский патент, а затем осторожно взял бумагу двумя пальцами, развернул, вчитался, и едва сдержался от того, чтобы саркастически усмехнуться. Да уж, ссуженные свояку этим ветераном средства, за которые он, согласно закупной, имел право на треть хутора, превышали выставленную земельной палатой нынешнюю цену хутора раз в пять. Ибо, несмотря на наличие построек и уже некоторую обихоженность самой земли, нынче селиться в такой близости от Запретной пущи охотников не было. Вот цена и рухнула.
– Ну что ж, это понятно, – чиновник бросил испытующий взгляд на посетителя. А ну как удастся развести его на выплату за землю по старой, указанной в закупной грамоте стоимости? Но следующие слова ветерана развеяли эту надежду.
– Скока там по реестру он ныне стоит? – поинтересовался тот. Столоначальник вздохнул. Сорвалось. Подделывать выписку из реестра – себе дороже. Может, сейчас и удастся содрать с посетителя планируемые деньги, но стоит только случиться первой ревизии – и можно попрощаться с местом. А то и вообще того, в каменоломни угодить. И хотя есть неплохой шанс на то, что твари Запретной пущи приберут нового хозяина хутора раньше, чем до него доберутся ревизоры, но ну его к Владетелю такие риски…

 

– Ну что ж, городской, бывай, – добродушно попрощался с ним возница. – Я недели через три обратно поеду. Загляну.
– Не-а, недели через три – не стоит. Я тут осмотрюсь где-что-чего, да вскоре обратно в город подамся. На хуторе-то поди ничего из струмента и утвари не осталось.
– Ну-у-у… дык, твари ж, оне все порвали-порушили, – замялся крестьянин, давая собеседнику веские основания для предположения, что основной причиной того, что на хуторе мало что осталось, были отнюдь не твари Пущи, а кое-кто поближе. Тварям-то инструмент, утварь и прочая рухлядь на хрен не нужны – они, ежели их драть-ломать боли не испытывают, и потому тварям ни разу не интересны. А вот соседям…
– Ну, вот и мне так кажется. Да и потом, я думаю, прежде чем обустраиваться, надо тут по округе все посмотреть. Прикинуть. От кого чего ждать и где, в случае чего, ховаться. Сам-то как думаешь?
– Это да, – торопливо закивал крестьянин, обрадовавшийся возможности быстренько съехать с «деликатной» темы. – Это точно. Тута Запретная пуща рядом. Тута все поперву прикинуть надоть.
– Так что давай попозже приезжай, сосед. Как я уже тут получше обустроюсь. Я к тому времени и бражку поставлю. А то через три недели мне тебя будет принимать как положено не с руки, а абы как – мне и самому не по нраву.
– Ну да, ну да…
Когда телега со словоохотливым возницей скрылась за поворотом, Грон накинул на плечо мешок, поправил скатку с плащом и двинулся через поле в сторону своей новой собственности. Нет, предпринятые действия не гарантировали, что тот, кто спустя некоторое время может попытаться вычислить, куда это он подевался, не сможет этого сделать. Но потрудиться ему для этого придется очень сильно, ибо все передвижения вот конкретно данного ветерана от столицы до Тэнфара и далее, конкретно до Тушкина хутора, были железно залегендированы, как и покупка хутора. Потому что ветеран, ссудивший средства своему свояку на покупку этого хутора, существовал на самом деле, только он сейчас обживал совершенно другие места. И под другой фамилией… Так что можно было ожидать, что этот самый кто-то сначала займется более, м-м-м, многообещающими вариантами (а в том, что таковые будут, Грон нисколько не сомневался, ибо парочка таковых была подготовлена им самим), а к проверке действий конкретно этой личности вернется уже только после того, как проверят тех. И это должно было дать Грону еще немного форы…

 

До Тушкина хутора он добрался часа через полтора неспешного шага.
Подойдя к воротам в частоколе, который окружал строения хутора, Грон остановился и скинул с плеч мешок. Да уж, представившееся его глазам зрелище было не очень приглядным. Нет, трупы по двору не валялись, но вот ворота… Левая створка была выбита не полностью, и ее полотно висело на одной петле, упершись углом в частокол, а правой просто не было, только несколько даже не поломанных, а, скорее, измочаленных плах валялось в нескольких локтях от воротного столба. Частокол, а также бревна стен овина, конюшни и сеновала были испещрены глубокими царапинами. Сам дом также нес на себе следы когтей тварей (а чем еще эти царапины могли быть-то?) и сиротливо зиял выбитыми окнами и разломанной дверью. Именно разломанной, а не выбитой. Ее останки, тоже в виде нескольких измочаленных плах, все еще маячили в дверном проеме, но проход внутрь перекрывали слабо. Кроме того, на крыше дома не хватало чуть ли не половины соломы. Да и с крышами остальных строений тоже было не все хорошо. Но винить тварей Пущи в столь значимых потерях кровельного материала Грон бы не взялся. Здесь, скорее, как и с утварью, поработали «добрые» соседи. Да и в доме, скорее всего, по той же причине если и найдется на чем сидеть, то вот по поводу того, на чем спать, совершенно точно будут большие проблемы. Впрочем, от точного знания того, насколько он прав в своих предположениях, его отделяла всего минута времени и десяток шагов…
Грон еще несколько мгновений постоял в проеме ворот, цепким взглядом стараясь высмотреть признаки возможной опасности, и, не обнаружив оной, решительным шагом двинулся к дому. Несколько ближайших дней он собирался провести на хуторе. Во-первых, для того, чтобы хотя бы создать видимость начала его обихаживания – ну, чтобы когда на хуторе наконец-то появятся посетители, они бы могли зафиксировать, что тут кто-то все-таки пытается обустраиваться. Это делалось во имя все тойже, во многом, правда, гипотетической форы. Ну и, кроме того, Грон так же планировал провести на хуторе пару-тройку дней, готовясь к следующему, наиболее опасному этапу своего путешествия.
Он планировал добраться до Башни Владетеля не по дороге, по которой обычно следовали к сердцу Запретной пущи обладатели заветных амулетов, а напрямик. Через Пущу. Потому что был уверен в том, что дорога находится под плотным контролем… На первый взгляд это казалось безумием, да и было им, по большому счету, но Грон был твердо уверен, что других вариантов у него нет. Ну не мог столь матерый волк, каким был колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства Мехгин Ахгимаг, оставить дорогу без наблюдения. Следовательно, попытка подобраться к Башне Владетеля относительно безопасным (ну, с учетом амулета) путем почти неминуемо приведет Грона в ловушку. Поэтому он и решил рискнуть и попытаться пройти через Пущу.
К вечеру Грон не только навел в доме относительный порядок, но еще и успел немного починить крышу дома, содрав с конюшни, овина и сеновала достаточное количество соломенных снопов. Снопы были пожухлыми и ломались, к тому же и кровельщик из него был очень так себе, но зато обрешетка крыши больше не резала глаз голыми досками. Так что спать он улегся, почитай, со всеми удобствами, хотя и не на кровати, а на ворохе луговой травы – его предположение о том, что из дома вынесли все, что представляло хоть малейшую ценность, полностью подтвердилось.
Утром он поднялся довольно рано. Растопил огонь в очаге и повесил кипятиться воду в котелке. Основным на последнем этапе подготовки рейда через Пущу являлся, каким бы это кому-то ни показалось бы странным, переход на новый рацион питания, являющийся чем-то вроде НЗ для моряков, попавших в кораблекрушение.
Агбер-порт располагался на берегу Скального моря, представлявшего из себя некий местный аналог Архипелагового моря, только очень сильно растянутого как по протяженности, так и по расстоянию между островами и скалами. Протяженность Скального моря, в отличие от его земного аналога, составляла около семисот километров, а среднее расстояние между участками суши было более пяти. И навигация в нем была довольно затруднена, поскольку, вследствие столь большого количества островов, течения между островами были чрезвычайно запутаны и к тому же частенько меняли свою силу и направление в зависимости от времени года, суток и погоды. Вследствие чего каботажное плавание через него было чревато большой опасностью кораблекрушений. Найти же пропитание на небольших островах, дабы продержаться до прихода помощи, шансов практически не было, уж больно они были малы и скалисты – настолько, что даже птичьи гнезда встречались далеко не на всех.
Вот для того, чтобы выжить в подобных условиях, и был придуман моряками особый рацион, состоящий из сушеных ягод, вяленого мяса, меда и дробленого ореха, десяток горстей которого был способен полноценно поддержать организм в течение нескольких суток. И сохранить достаточно сил для того, чтобы попавший в кораблекрушение, если к месту его спасения приблизится корабль, даже после длительного пребывания в подобных условиях мог не только привлечь внимание, но и, в случае, если эта попытка окажется удачной, еще и вплавь преодолеть линию прибоя и выбраться на чистую воду, где его могла бы подобрать шлюпка. Потому что к доброй половине островов и островков Скального моря подойти вплотную шлюпка не могла… Он стоил довольно дорого, но каждый моряк, ходящий по Скальному морю, непременно имел кулек с этим рационом, завернутый в высушенный бычий пузырь и притороченный к поясу. Ибо по припортовым тавернам ходило очень много историй о том, как отсутствие этого свертка стоило жизни множеству славных моряков.
Для Грона же выбор данного рациона объяснялся двумя вещами. Во-первых, этот рацион был легок и компактен, вследствие чего Грон смог захватить с собой достаточный для двухнедельного путешествия объем, и при этом у него оставался запас места в дорожном мешке и собственной грузоподъемности для того, чтобы прихватить с собой и другие необходимые вещи. Нужны ведь еще оружие, запасные портянки, чистое полотно на перевязку, бухты прочной веревки, костыли, крючья, небольшой котелок и так далее. Ну и, во-вторых, после перехода на этот рацион организм через некоторое время почти совершенно переставал… м-м-м… ну обзовем это так – испражняться твердыми отходами. Испытавшие его на себе бойцы Шуршана доложили, что с этим рационом им, извините за выражение, срать требовалось дай бог раз в неделю и, почитай, песком. То есть дерьмо из организма выходило сухое и почти без запаха. Что, по его прикидкам, должно было несколько снизить количество тварей Пущи, которые встанут на его след, едва только он пройдет опушку. Особых надежд на амулет в самой глубине Пущи у него не было: судя по тем сведениям, которые им с Шуршаном удалось собрать, никто и никогда не просто не прошел, но даже и не пытался пройти к Башне Владетеля напрямую сквозь Запретную пущу. Значит, это дело считалось совершенно невозможным, несмотря ни на какие амулеты. Так что оставалось уповать на незаметность.
Три дня пролетели быстро. Грон еще немного обиходил хутор, отремонтировал ворота, двери, частично рамы, отчего хутор приобрел уже довольно обжитой вид, а также насобирал в окрестностях особых травок, отвар которых был способен полностью отбить его собственный запах. Хотя он не был уверен в том, что у тварей Пущи обоняние играет столь большую роль в обнаружении добычи, но, как он частенько выражался – курочка по зернышку. Меньше запаха, меньше дерьма, меньше шуметь – так, глядишь, большая часть тварей мимо и пройдет. Да и это варево так же должно было вполне успешно отгонять гнус…
На четвертый день Грон поднялся еще до рассвета, позавтракал горстью рациона, выпил кипяченой воды, тщательно обмазал лицо, шею, руки и подошвы сапог заготовленным варевом, переоделся в более удобный комбинезон, который использовали в поле бойцы полевых групп Шуршана, закинул за спину упакованный еще с вечера мешок и… двинулся в путь. Его ждала Запретная пуща.
3
– Все, слуга, можешь идти!
– Слушаюсь, господин, – Мехгин Ахгимаг склонился в низком поклоне и, не разгибаясь, двинулся жо… э-э, спиной вперед в сторону широких двустворчатых дверей, украшенных искусной резьбой и густой позолотой. Когда его… ягодицы уже были готовы коснуться кованых бронзовых ручек, стоявший у дверей Бездушный слегка толкнул створки, вследствие чего согнутый буквою «зю» доверенный слуга Владетеля смог беспрепятственно выползти в коридор. Однако, как только створки снова закрылись, Мехгин Ахгимаг разогнулся и резким движением продемонстрировал закрывшимся дверям жест, в котором любой наблюдатель с Земли мог бы легко узнать столь популярный во многих городах и весях «фак». Немудрено. Бывшей колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства Мехгин Ахгимаг пребывал в бешенстве.
Клятву слуги Владетеля он дал еще шесть лет назад, когда добрался-таки, наконец, до Башни Владетеля… То еще было путешествие. Врагу не пожелаешь! Несмотря на амулет… Да чихать твари Пущи хотели на амулет! Ну, почти… Однако, когда на протяжении нескольких суток вокруг тебя на расстоянии сначала пары шагов, а потом все ближе и ближе, днем и ночью ходят порождения самых страшных кошмаров и смотрят на тебя своими голодными глазами – тут надо умудриться не сойти с ума. Он вот – смог. Но три дня, ТРИ ДНЯ, он шел, ел, спал, испражнялся, под бешеным взглядом этих тварей, которым амулет не давал подойти вплотную и сделать то, чего они так жаждали – разорвать, оторвать голову, руки, ноги, порвать на клочки, то есть причинить как можно более сильную боль… Нет, здесь, в Пуще, для них в этом не было такой уж необходимости, здесь для поддержания жизни им хватало и той энергии, что была буквально разлита вокруг. Но, как он уже теперь знал, боль для тварей Пущи была чем-то вроде тонкого деликатеса, изысканного лакомства, божественного нектара. Поэтому они жаждали ее везде и всегда… И вот эта жажда горела в их глазах все эти три дня. При этом он отнюдь не мог быть уверен, что заряд амулета не кончится раньше, чем ему удастся добраться до Башни, потому что когда Мехгин забирал его из тайника, он уже был разряжен на две трети. Но в тот момент ему было совсем не до поисков «жемчужника» для подзарядки амулета…
Так что к тому моменту, когда Башня Владетеля, наконец-то, после очередного поворота лесной дороги, открылась его взору, рыскающие вокруг него твари уже терлись своими телами друг о друга на таком расстоянии, что он едва не задевал их локтями. Несмотря на то, что усиленно старался прижимать их поближе к телу…
Впрочем, как выяснилось чуть позже, уже у самой Башни, с тварями ему повезло. Потому что этот идиот, В-в-владетель, мать его, оказался в своем доме в полной плотной осаде. Причем осаждал Башню его же собственный цирк экзотических животных, которых свели с ума эманации Пущи.
Так что не увяжись за Мехгином Твари – около Башни его точно бы сожрали… Эвон как изуродованные животные зверинца кинулись в его сторону, едва только он подошел поближе! Впрочем, как он сейчас уже понимал, на самом деле в тот момент они были уже, почитай, на последнем издыхании. Но все равно, если бы он пришел к Башне в одиночку, то эти издыхающие покончили с ним одним достаточно быстро. Однако, им не повезло: их будущая добыча пришла к ним с такой вот неожиданной «свитой», которая в конце концов получила-таки то, чего так жаждала… Ну, когда, раздирала на куски обезумевших от эманаций зверей. Впрочем, это тоже оказалось ему на руку, потому что его амулет выбрал как раз именно тот самый момент, чтобы окончательно разрядиться. Судя по всему, скорость его разряда была прямо пропорциональна количеству тварей, окружавших его владельца, и когда рядом с ним, кроме сопровождавших его Тварей, оказались еще и изуродованные эманациями животные из зверинца, остатки заряда амулета почти мгновенно закончились. Уж больно резко как-то он в тот момент разрядился… Но пока твари занимались новой добычей, бывший колонтель успел добежать до двери, ведущей внутрь Башни, отчаянно заколотить в нее и… дождаться-таки того момента, когда она отворилась…
По коридорам башни Мехгин шел, еще как-то сдерживая себя, а вот когда добрался до своих апартаментов, то дал волю своим чувствам.
– Тупое, высокомерное и злобное ничтожество! Тушка, оставшаяся после криминального аборта! Сын крысы и суриката!..
Слегка сбросив раздражение порцией ругани, бывшей колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства принялся яростно стягивать с себя мешковатый камзол бирюзового цвета с тонким кружевным воротником и манжетами, который Владетель повелел использовать в качестве униформы для слуг, зацепился рукавом и, снова полыхнув бешенством, рванул его с себя изо всех сил. Ткань затрещала и разошлась, причем не по шву, а прямо по полотну. Это означало, что рывок был силен… Но Мехгина это не успокоило. Он стянул с себя разорванный камзол и отшвырнул его в угол. Снова выдал матерную тираду. После чего подошел к стоящему в углу комнаты здоровенному буфету и, раскрыв стеклянные дверки, вытащил оттуда глиняную бутыль с настойкой ягоды догжа на дистилляте. Сунул руку внутрь, нащупывая стакан. Не нашел. Скривился. Вот ведь идиоты! Если он пнул попавшегося под ноги Бездушного, вздумавшего прибираться в его гостиной в тот момент, когда он имел необходимость спокойно подумать, так что, теперь у него и убираться не нужно? А затем просто вытащил пробку и, запрокинув голову, сделал большой глоток прямо из горлышка.
Когда шесть лет назад, Мехгин ввалился в Башню, его охватила эйфория. Не столько даже потому, что выжил, смог, дошел, (несмотря на то, что успел попрощаться с жизнью еще в тот момент, когда к нему, остановившемуся, чтобы только достать из заплечного мешка оплетенную бутыль с водой, вышла Костяная гончая и уставилась на него своими горящими глазами), но и потому, что в тот момент он был уверен, что все – враги, считай, кончились. И асаулу осталось жить считанные недели, если не дни. Потому что стоит только убедить Владетеля в том, что тот является угрозой стабильности и порядку, а это, после рассказа о том, что этот асаул уже успел натворить в шести королевствах, да еще подкрепленного информацией о том, что он пришелец из другого мира, не представлялось колонтелю такой уж проблемой – как за ним тут же отправятся Бездушные. Ну, или, для разнообразия, он сам в сопровождении, опять же, тех самых грозных Бездушных… Ага. Щ-а-аз!
Первый раз у Мехгина засосало под ложечкой, когда открывший ему дверь всклокоченный тип жадно спросил:
– Жратва есть?
Мехгин вынырнул из своей эйфории и окинул его недоуменным взглядом. Этот тип как-то не был похож ни на Бездушного, ни на вышколенного слугу столь высокопоставленной и могущественной особы, какой, по идее, является Владетель. Более всего он напоминал… бомжа. Причем голодного.
– Ты кто? – осторожно поинтересовался бывший колонтель.
Тип окинул его ошарашенным взглядом, потом горделиво выпрямился и торжественно произнес:
– На колени, смертный, перед тобой твой Владетель, – но почти сразу же после этого сам же и угробил всю торжественность момента. Потому что тут снова поинтересовался: – Так есть жратва или нет?
– Есть, – еще более осторожно кивнул бывший колонтель, скидывая с плеча мешок. Не то чтобы он так вот сразу взял да и поверил, что вот этот слегка пованивающий, всклокоченный тип – действительно Владетель. Но если это было так… то открывались очень интересные варианты. Вплоть до… Эх, как он был тогда немыслимо наивен!
Мехгин сделал еще один большой глоток, потом аккуратно заткнул глиняную бутыль и поставил на место. Нет, злость не прошла, но, в отличие от камзолов, с дистиллятом в Башне Владетеля были большие проблемы. Так что найдем, на чем сорвать злость, кроме бутыли. Да, кстати…
Бывший колонтель подошел к двери и, высунув голову в коридор, раздраженно рявкнул:
– Эй, ты, а ну иди сюда! – после чего вернулся в комнату и, подойдя к шкафу, вытащил из него изрядно измочаленный хлыст. Махнув им несколько раз, он скривился и констатировал:
– Да уж… пожалуй, еще на один раз хватит, но потом – только менять.
Спустя полминуты дверь апартаментов распахнулась, и на пороге появился Бездушный, одетый в искусно выкроенную кожаную одежду, скорее даже, легкую броню и открытый шлем. На поясе у него висел короткий меч в искусно украшенных ножнах. Едва только он вошел в комнату, как Мехгин широко размахнулся и со всей силы полоснул хлыстом по лицу вошедшего.
– Ты! Тупая! Снулая! Бесполезная! Тварь! Сколько! Раз! Я! Тебе! Говорил! В моих! Апартаментах! Надо! Убираться! Каждый! День! Каждый! Но… Только тогда… Когда… Меня… Нет… Уф… – бывший колонтель шумно выдохнул, буравя яростным взглядом стоящего перед ним Бездушного, все лицо которого от ударов хлыста покрылось алыми полосами. – Вот ведь урод… И не чувствует ничего, – зло пробурчал себе под нос Мехгин. – И как тут можно сбросить напряжение? – он с досадой отшвырнул хлыст и, махнув рукой, приказал: – Приступай. Все равно мне надо переться в библиотеку…
Наиболее радужные планы, которые возникли в голове бывшего колонтеля, когда он убедился в том, что этот странный голодный тип действительно хозяин Башни Владетеля, к сожалению, в настоящий момент были невоплотимы в жизнь. Как выяснилось, обычный человек стать хозяином Башни и, соответственно, Владетелем, не способен: для того, чтобы приобрести возможности Владетеля, требовалось подчинить себе артефакт, именуемый Сердцем Башни. А для этого необходимо обладать особыми способностями типа тех, которыми обладали «жемчужники». Ну как этот… нынешний хозяин.
До того, как добраться до Башни, он подвизался в качестве владельца цирка экзотических животных. Причем, как сумел выяснить Мехгин, изначально он был нанят прежним владельцем в качестве уборщика за животными. Дерьмо за ними выносить, в общем… И на этой должности ему, похоже, частенько доставалось за нерадение. Во всяком случае, нынешний Владетель очень не любил вспоминать те времена.
Однако, все изменилось, когда у него прорезался небольшой талант «жемчужника». Это сразу перевело его на куда более высокую ступень в иерархии цирка, ибо большую часть трюков, которые исполняли звери в этом цирке, они делали под контролем «жемчужника». Штатный «жемчужник», цирка был уже довольно стар, его силы, и так невеликие (иначе вряд ли бы он прозябал в этом цирке), с возрастом уменьшались, что грозило цирку полным крахом. Найти же кого-то на замену хозяин уже совершенно отчаялся: само обнародование того факта, что в цирке работает «жемчужник», почти неизбежно приводило к тому, что его попытались бы либо перекупить, либо похитить, либо (и, даже скорее всего, ибо очень уж слабым и старым он был) убить, а «жемчужину» отобрать. К тому же вряд ли кого из «жемчужников» хоть сколько-нибудь заинтересовал бы тот заработок, который мог бы предложить хозяин цирка, даже если имелся бы хоть какой-нибудь шанс поговорить с кем-то из них по этому поводу. А тут такая удача…
Поэтому старому «жемчужнику» было велено взять, так сказать, юное дарование под свое крыло и начать обучать его высоким тайнам мастерства… ну, или хотя бы элементарным приемам управления зверями на арене. Хотя бы элементарным, потому что до хозяина цирка довольно быстро дошло, что, несмотря на наличие одаренности, парень глуп как пробка.
Дальнейший путь восхождения бывшего циркового служителя к вершине власти в этом Владении Мехгин Ахгимаг скорее не разузнал, а вычислил. Сначала, после смерти старого «жемчужника», он взлетел на должность штатного «жемчужника» цирка и, соответственно, главного дрессировщика, на каковой он задержался недолго, поскольку довольно быстро каким-то образом приобрел этот цирк в личную собственность. Каким-то, потому что узнав нынешнего хозяина Башни Владетеля поближе, Мехгин уверился, что тот не способен спланировать даже элементарное убийство. Непременно или засыплется на какой-нибудь ерунде, или случайно зарежется тем ножом, который приготовил для жертвы. Вон, даже с цирком разобраться не смог, в конце концов превратив его всего лишь в зверинец. Впрочем, если у тебя есть умение управления зверями, нож как-то не особенно и нужен… Но то, что он после этого не только сумел-таки отыскать бесхозное Владение, но и умудрился добраться до Башни в целости и сохранности, до сих пор приводило бывшего колонтеля в полное изумление. А вот как раз то, что после этого его чуть не сожрали собственные звери, а затем он едва банально не сдох от голода, наоборот, казалось закономерным… казалось бы – если бы это произошло. Но не судьба…
А с другой стороны, будь нынешний Владетель чуть более умным, его собственный путь здесь бы в Башне и закончился. Ну, как свободной личности. А так – жив пока и даже в некотором авторитете…

 

В библиотеке Башни Мехгин Ахгимаг завис надолго. Огромный зал, заполненный книжными шкафами, высотой в пять с лишним человеческих ростов, наполненных настоящими сокровищами. Вся настоящая история этого Владения и еще семи окрестных. Толстенные досье на подавляющее большинство государственных деятелей, наиболее богатых купцов и представителей самых древних и значимых аристократических родов прежних времен этого Владения. Скелеты в семейных шкафах множества семей. Исследования тварей Запретной пущи. Описания ритуалов… Неудивительно, что он так увлекся, что не заметил, как в библиотеке появился Бездушный.
– Тебя зовет господин.
Мехгин поднял голову и уставился в равнодушные глаза Бездушного. Следы побоев на его лице уже изрядно поблекли, но все еще были заметны. Все-таки у этих тварей просто бешеная регенерация…
– Иду, – буркнул бывший колонтель, откладывая в сторону фолиант, который изучал, и поднимаясь с кресла. – Так, быстро иди в мою комнату и принеси мне камзол, который висит в платяном шкафу.
Приказы этим уродам нужно было отдавать очень четко. Иначе либо все испортят, либо просто впадут в ступор. Например, если бы он не указал точно, что камзол нужно искать в платяном шкафу, это чудо могло бы подойти к шкафу с постельным бельем и, открыв его, зависнуть, не найдя там камзола. И так со всем остальным. Вот убивать они могли куда лучше… Ну, те, кто действительно умели это делать.
Дело в том, что отнюдь не все Бездушные являлись теми страшными машинами убийства, каковыми считала их молва. Бездушный – это человек, у которого Владетель особым ритуалом изъял его личность. И сделал его даже не рабом, а… ну, наверное, это можно назвать некой автономно действующей частью своего тела. Или инструментом, но способным действовать на некотором отдалении от направляющей его руки. Кроме того, этот ритуал еще и… как бы это сказать, закалял и укреплял этот инструмент. Поэтому Бездушные почти переставали чувствовать боль, а их сила и реакция заметно возрастали. Даже у дряблых и жирных ленивых пентюхов после ритуала эти показатели выходили на уровень самых сильных и быстрых представителей рода человеческого. А те, кто и до ритуала были в первых рядах, после него становились практически монстрами…
На первый взгляд, действительно идеальные воины. Вот только Бездушного ничему нельзя было научить. Совсем. Хотя и забыть он так же ничего не был способен. То есть после ритуала он оставался со всем тем набором знаний, навыков и умений, которым обладал при жизни. Не меньше, но и не больше. Поэтому если Владетель сотворял Бездушного из какого-нибудь тупого погонщика, или уборщика, или разнорабочего, то на выходе у тебя получался сильный, не чувствующий боли и обладающий великолепной реакцией… погонщик, уборщик и разнорабочий. Ну, вот как этот… который отправился за камзолом.
Большинство Бездушных, которые находились в Башне, были сотворены этим тупым козлом из персонала своего бродячего цирка. А он, как и любой тупица, сумевший хоть чуть-чуть подняться вверх по социальной лестнице, не терпел рядом с собой никого умнее себя. Поэтому и Бездушные у него оказались такими… никакими, короче, не смотря на то, что он нарядил их в оставшуюся от Бездушных прежнего хозяина Башни кожаную одежду-доспехи и приказал повесить на пояс мечи. Единственным по-настоящему серьезным бойцом среди Бездушных стал один из выкормышей Либвэ, которого бывший колонтель «пожертвовал» нынешнему хозяину Башни. Причем не столько даже чтобы выслужиться или, там, завоевать больше доверия, сколько потому, что ему самому, в его весьма опасных путешествиях по шести королевствам, требовался хороший охранник.
– Ты не очень-то торопился, – сварливо пробурчал Владетель, развалившийся в… наверное это все-таки следовало именовать троном. Но Мехгин не обратил на его тон никакого внимания. Он вообще не мог припомнить, когда изрядно разжиревший за последнее время хозяин Башни не демонстрировал окружающему миру (а конкретно бывшему колонтелю, поскольку никого еще способного хоть как-то отреагировать на подобные демонстрации более в Башне не было) свою значимость и величественность, делая это путем выказывания собственного недовольства теми или иными действиями своего… ну, назовем его должность первым министром. Тем более что никаких вторых министров, так же как и третьих, четвертых и так далее, в Башне не было. Владетель весьма ревностно относился к собственной безопасности, поэтому ни один человек, кроме Мехгина Ахгимага, внутрь Башни не допускался и весь остальной персонал Башни составляли исключительно Бездушные. Вследствие этого все свои дела бывшему колонтелю приходилось обделывать за пределами Башни, а, вернее, за пределами Запретной пущи. Но это, после того, как ему удалось получить для себя единственного Бездушного, который в полной мере соответствовал их грозной славе, не очень-то его и напрягало. Наоборот, он считал, что ищейки Врага так долго не смогли выйти на его след именно потому, что он обделывал свои делишки за пределами Запретной пущи, в сопровождении всего одного чело… ну, то есть, Бездушного. Они же искали человека с куда более многочисленной свитой… К тому же обосновывать все отлучки в, так сказать, большой мир, ему было достаточно просто: нынешний хозяин Башни взвалил на его плечи обеспечение Башни продовольствием, посудой, постельным бельем… ну и всем остальным, необходимым для комфортного проживания. Для этого Ахгимагу регулярно требовалось покидать пределы Пущи.
Бывший колонтель покосился на пафосно вещающего хозяина Башни. Слава Вла… кхм… ну, короче, хорошо, что этот еще шлюх не заставил таскать. Хотя, похоже, скоро придется – эвон, мантия-то вся в присохших брызгах. И есть веские основания считать, что отнюдь не все пятна – только сопли или, скажем, засохшая подлива…
– Поэтому, я решил, что вскоре нужно будет объявить Владению свою волю, – продолжил между тем хозяин Башни. – Так что тебе нужно будет…
Мехгин слушал своего… кхм… повелителя вполуха, сосредоточив внимание на его руках. Ибо в них сейчас находился предмет самого большого вожделения бывшего колонтеля, а именно – Сердце Башни. Да и не только Башни, по большому счету, а еще и Запретной пущи, да и всего Владения в целом. Сердце представляло из себя темный шар, размером в полтора кулака. Нынешний хозяин Башни с ним не расставался. Он с ним спал, ел, гулял по своим покоям (ну, просто, он чрезвычайно редко их покидал), читал фолианты из библиотеки, ковырял в носу и, даже, похоже, срал. Во всяком случае, когда Мехгин улучал момент и несколько раз проникал в покои Владетеля в тот момент, когда тот скрывался в, так сказать, «келье возвышенных размышлений», Сердца он отыскать так и не смог. Конечно, шанс на то, что оно на время посещения данного места пряталось в какой-нибудь тайник, полностью исключать было нельзя, но Мехгин Ахгимаг оценивал эту вероятность не слишком высоко.
– Ты все запомнил? – чуть возвысил голос хозяин Башни.
– Да, господин, до последнего слова, – учтиво отозвался бывший колонтель. На самом деле это было не так, но какая разница? Все равно этот… Владетель скоро выгонит хотя бы одного из стоящих у дверей Бездушных из своих покоев, заменив его на другого (он их отчего-то менял по нескольку раз за сутки, может из м-м-м… эстетических соображений), и Мехгин, вызвав его к себе, просто прикажет тому повторить все, что хозяин Башни соизволил тут наговорить. Слово в слово… В первый раз бывший колонтель не слишком точно сформулировал свой приказ, поэтому Бездушный вывалил на него все, что обитатель этих покоев озвучил с того момента, когда он зашел в двери покоев. Ну, то есть абсолютно все: от ночного пердежа и громкого сморкания и до хриплого стона по окончании сеанса прикладного онанизма.
– Тогда ступай.
Мехгин низко наклонился и привычно двинулся жо… кхм… спиной вперед в сторону двустворчатых дверей. Эх, если бы у него были хотя бы зачатки способностей «жемчужника», то это ничтожество уже давно бы удобряло землю на опушке окружающей Башню плеши Пущи… Но ничего, ничего. Этот тупица как-то проговорился, что его покойный учитель, который когда-то и рассказал ему о том, кто такие Владетели и откуда они берутся (интересно, где он вообще смог об этом узнать?!), говорил, что постоянный контакт с Сердцем должен развить природные способности.
Потому-то этот тупица и таскается повсюду с Сердцем – очень уж ему хочется стать более могущественным. А то его хиленьких силенок едва хватает для исполнения всего трех ритуалов из числа описанных в тех фолиантах, что хранятся в библиотеке Владетеля. А их там несколько сотен… Но пока никакого приращения сил ему добиться не удалось – во всяком случае, такого, которое можно было надежно зафиксировать. Поэтому Мехгин ждал. Упорно. Спокойно. И терпел. Потому что лучше уж такой, слабенький, но подконтрольный Владетель, чем… чем никакого. Потому что сильного ему не надо. Только не в этом Владении.
После посещения хозяина Башни бывший колонтель вернулся в библиотеку (на это были свои причины, и очень веские), где и засиделся до темноты. Когда за окнами уже стало совсем темно, а глаза уже начали побаливать, бывший колонтель с сожалением закрыл последний просматриваемый фолиант, спустился вниз, в свои апартаменты, совершил омовение, переоделся и велел подавать ужин. Еду ему готовили в одном, так сказать, котле вместе с Владетелем. И ради того, чтобы питаться более-менее нормально, он велел своим людям похитить в столице Геноба одного из известных поваров. Теперь тот, в виде Бездушного, хозяйничал на местной кухне… Впрочем, насколько Мехгин успел узнать во время своих бдений в библиотеке, для Владетелей это была обычная практика. Ну, в смысле, найти какого-нибудь мастера своего дела, призвать его к себе и сотворить из него Бездушного. Хотя тот тупица, онанирующий над Сердцем, этого не знал. Поэтому, после первого же приема пищи, приготовленного новым поваром-Бездушным, пришел в полный восторг и… выразил своему верному слуге свое высочайшее удовольствие. И все. Да уж, бывший король Насии его хотя бы бароном сделал…
Покончив с ужином, бывший колонтель налил себе рюмочку дистиллята и велел ближайшему Бездушному вызвать любого из стражей, который находился в палатах Владетеля в тот момент, когда в них пребывал и он сам. Тот прибыл довольно быстро. Махгин окинул его критическим взглядом и скривился. Да уж, судя по всему, надо было все-таки слушать. Потому что стоящий перед ним… э-э… стоящее перед ним творение хозяина Башни и при жизни-то, похоже, далеко не блистало интеллектом и не отличалось внятностью речи, а уж сейчас…
– Кем ты раньше-то был, милок?
– Мктю, – сначала причмокнул тот кривой заячьей губой и только потом ответил: – Погонщиком волов.
– М-да… – протянул бывший колонтель. – Вот уж повезло-то… – он вздохнул: – Ну да ладно. А поведай-ка мне все, что твой господин говорил после того, как он вызвал меня к себе.
– Мктю… И пусть пошевеливает своими тощими ногами, ур-родец… Мм-м-м… чет чешется… Мктю… Помыться, что ля… Да не… на прошлой неделе ж мылся…
– Стоп-стоп-стоп, – вскинул руки хозяина апартаментов. – Начинай с того момента, как я вошел.
Когда он смог-таки продраться через невнятную речь вызванного им Бездушного, то пришел в ужас. Потому что, если выполнить все, что приказал этот придурок – то, во-первых, это означает полностью раскрыть перед всеми вот эту самую страшную тайну (ну что Владетель у них – полный придурок), а во-вторых, показать всем, что он еще и слаб и малообучен. И ладно бы, если бы дело ограничивалось всего лишь падением авторитета Владетеля в глазах людей, населяющих его Владение – в этом случае Мехгин, так сказать, отошел бы в сторону и постарался бы просто занять наиболее удобную позицию для наблюдения, чтобы получить максимум удовольствия. Но это еще было и весьма опасным. Мало того, что кому-то из местных королей может прийти в голову рискнуть и попытаться поближе посмотреть на то, что там творится в сердце Запретной пущи (уж асаулу-то точно). Но это было бы еще полбеды. Самая большая проблема была в том, что слабеньким Владетелем мог заинтересоваться другой, более сильный Владетель. Потому что, как бывший колонтель сумел выяснить из прочитанных в библиотеке фолиантов, существовал ритуал, позволяющий объединять Сердца. Что значительно усиливало осуществившего это…
В нескольких из тех книг, которые бывший колонтель так старательно изучал, было написано, что вначале Владений было куда больше, чем сейчас. Но затем Владетели принялись воевать друг с другом, стремясь захватить чужие Сердца и объединить их со своими. Причем, изначально, они сражались друг с другом лично или используя небольшие личные дружины. Но затем, мало-помалу, силы, привлекаемые для этих войн, начали становиться все больше и больше, пока, наконец, не превратились в целые армии, для защиты от которых так же необходимы стали не меньшие армии. И это продолжалось до тех пор, пока один Владетель не смог создать ритуал, который позволил окружить Башню Владетеля тем, что сейчас называлось Запретной пущей – то есть местом, населенным множеством чудовищных монстров-мутантов, через которое без серьезнейших потерь не могла пройти ни одна армия. Причем воздействовать на них любым образом был способен только тот Владетель, под контролем которого находилось то Сердце, эманации которого и создавали Запретную пущу. Это позволяло данному Владетелю уничтожить или, как минимум, очень сильно проредить любую армию, которая рисковала войти в Запретную пущу. А лезть в атаку без поддержки армии или хотя бы относительно сильного отряда прикрытия, выжившие в череде прежних войн и набравшиеся сил и умений Владетели теперь не очень-то и хотели. Тем более, для того чтобы нападающий оказался если не равным, то хотя бы сравнимым по силе с обороняющимся, ему надо было забрать из своей Башни ее Сердце.
Это несло в себе аж две серьезных опасности. Во-первых, оставшейся после прорыва через чужую Запретную пущу без войска либо с очень уменьшившейся в количестве армией Владетель практически всегда оказывался слабее обороняющегося. И, во-вторых, даже в случае победы, его собственная Запретная пуща, на время отсутствия Сердца перестававшая подпитываться эманациями, за время кампании серьезно деградировала, а населяющие ее монстры сильно слабели и частично успевали вымереть. Вследствие чего, после возвращения в свое Владение изрядно потрепанный и ослабевший победитель вполне мог столкнуться с внезапно объявившимся в сердце его Владения претендентом уже на его Сердце и Владение. Тем более что резкое возрастание силы Сердца после слияния происходило не слишком быстро, при удачном развитии событий занимая месяцы, а при не совсем удачном – даже годы.
После того, как эти опасности оказались несколько раз воплощены в жизнь (причем пару раз счастливых победителей «унасекомивали» прямо на развалинах вражеской Башни во время уже начавшегося ритуала слияния захваченного Сердца), активность непосредственных схваток между Владетелями резко пошла на спад. И вот уже на протяжении нескольких столетий Владетели воевали мало, редко и стараясь не изымать из своей Башни Сердце – то есть максимум на границе своих Владений или близко от нее…
Но в том случае, если станет известно о том, что какой-то Владетель – слабосильный идиот, желающие рискнуть точно найдутся. И о том, чем окончится схватка полноценного Владетеля с этим недоразумением, Мехгин Ахгимаг старался даже не думать. И так негатива в жизни хватало. Особенно в последнее время…
Но идиот, отдавший столь дурацкие распоряжения, все-таки был местным Владетелем. А это означало, что нельзя просто пойти к нему, дать в морду и заставить отказаться от этих идиотских планов. Не-ет. Во-первых, дать в морду просто не получится: стоит ему поднять руку на Владетеля, как на это тут же отреагируют Бездушные, в самой сущности которых императив защиты Владетеля бы прописан как определяющий. Да, они, конечно, неумехи, но… это только если считать по меркам Бездушных. А так даже этот бывший пентюх-погонщик бывшего колонтеля в одиночку в бараний рог свернет, с такой-то силой и реакцией… Уж что-что, а боевые качества даже таких неполноценных Бездушных Мехгин проверил в первую очередь, натравив их на одну из разбойных ватаг, ошивавшихся не слишком далеко от опушки Запретной пущи. Он вообще за время пребывания в Башне постарался проверить все мифы и легенды, в которых говорилось о Бездушных и тварях Пущи. Ну, которые смог, конечно. В конце концов, на любой чих, связанный с Тварями, Бездушными и Сердцем, ему требовалось разрешение этого недоноска. А некоторые действия и вообще требовали его прямого участия… Так что тут был необходим тонкий подход. Поэтому Мехгин первым делом отправился вниз, на кухню.
Бывший повар-генобец, ставший Бездушным, но совершенно не потерявший своих способностей, выслушал распоряжение с обычным каменным спокойствием. После чего развернулся к ларям с продуктами и принялся за работу. А Мехгин отправился обратно к себе, продумывать утренний разговор с этим придурком. Разговор он запланировал на после завтрака, на тот момент, когда этот недотырок-Владетель будет блаженствовать, переваривая кулинарный шедевр. Истина, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, верна не только для женщин… Тем более, что взывать к такому органу этого недотырка, как мозги, полностью бесполезно по причине их полного отсутствия.
Уже лежа в постели он с тоской вздохнул. Ох, как бы ему хотелось покинуть эту опостылевшую Башню и отправиться куда-нибудь за пределы Запретной пущи. Отдохнуть. Отвести душу. Прирезать кого, подвесить на пыточный щит, поработать от души… но нельзя. Слишком опасно! Эх, если бы дела в Кагдерии пошли так, как он рассчитывал… Ну, или хотя бы все получилось с мятежом в Насии… Все-таки он недооценил эту сволочь! А с другой стороны – ну кто мог подумать, что этот асаул окажется таким мастером? В первый-то раз он попался во вполне себе простенькую ловушку. Впрочем, может быть, в тот раз все дело было в том, что асаул просто не ожидал встретиться с кем-то подобным себе по уровню профессионализма? И рассчитывал на противодействие не выше, чем на уровне окружающего средневековья. Да уж… Бывший колонтель негромко вздохнул и прикрыл глаза. И перед его мысленным взором возникли огромные ряды книг, заполняющих полки в библиотеке Башни. Он досадливо сморщился и вздохнул еще раз. Да уж… сколько еще времени ему придется торчать в этой библиотеке. И ведь никуда не денешься! Надо искать…

 

Однако следующее утро началось не так, как он спланировал. И гораздо раньше.
– Тебя зовет господин.
Мехгин с трудом разлепил сонные глаза и недовольно уставился на статуей застывшего у его кровати давешнего Бездушного. А кого еще он мог тут увидеть? За его этаж в ближайшие три дня отвечало именно это недоразумение. Ну, пока не настанет время менять четверых Бездушных, которые торчали в засаде на дороге через Запретную пущу, ведущей к Башне Владетеля. А менять их приходилось опять-таки вследствие их совершеннейшей тупости. Нет, приказ «питаться каждые шесть часов» они выполняли вполне себе точно. Вот только начав питаться, они тут же прекращали исполнение другого приказа – «убивать всех, кого увидите». Потому-то их и пришлось ставить парами, сдвинув время питания одного из пары относительно другого часа на три. Но вот добиться того, чтобы они за эти три дня хотя бы шевелились время от времени, дабы не произошло застоя крови и онемения мышц, так и не получилось. Едва только Бездушные начинали шевелиться, о любой засаде можно было немедленно забыть: эти тупые погонщики, уборщики и повара проделывали любые физические упражнения с таким сопением, скрипом и треском, что их становилось слышно еще шагов за двести. Поэтому Мехгин, помучившись, решил просто выставлять их в засаду всего на три дня, а потом менять на других. За трое суток особого застоя начаться не должно, а в Башне движения для Бездушных, используемых не только в качестве охраны, но и в качестве слуг, вполне хватало.
– Что?
– Тебя зовет господин, – тупо повторил тот. Бывший колонтель бросил взгляд на стрельчатое окно, за которым все еще царствовал ночной сумрак, и зло скривился. Ну что еще понадобилось этому идиоту? Стояк, что ли, замучил? Ведь явно же из-за какой-нибудь ерунды зовет.
Когда он, едва подавив зевок, вошел в палаты Владетеля, тот встретил его истеричным воплем:
– Я тебе уже сколько раз говорил – мне нужны настоящие воины! Когда ты, наконец, приведешь их ко мне? Я больше не буду позволять тебе забирать с собой моего единственного настоящего воина-Бездушного, пока ты не приведешь мне дес… нет, пятьдесят нормальных воинов!
– Да что такого случилось-то? – удивился бывший колонтель. Он специально тянул с исполнением требований этого придурка насчет хорошо подготовленных воинов. Как бы там ни было, попутешествовал бывший хозяин цирка экзотических животных много, так что подсунуть ему откровенную туфту было бы весьма сложно. А тратить действительно хорошо подготовленных бойцов на это убожество…
Еще в первую неделю своего пребывания в Башне Мехгин Ахгимаг обнаружил в библиотеке полку с дневниками нескольких прошлых Владетелей и с энтузиазмом принялся изучать их. Ну, еще бы – никакая информация не бывает бесполезной, а уж та, которую такие… кхм… людьми-то Владетелей и не назовешь… короче, та, которую считали важной сами Владетели, должна быть воистину суперценной. Так оно и произошло. Интересного в этих дневниках было много. Очень. Но вот один факт… он полностью поменял все планы бывшего колонтеля и… открыл перед ним просто сияющие перспективы!
Если коротко, то в одном из дневников он вычитал, что в какой-то из книг, которые хранились в библиотеке, один из Владетелей обнаружил ритуал, который позволял с помощью Сердца наделять способностями обычных людей. В какой именно книге автор дневника нашел запись этого ритуала, в дневнике указано не было. Более того, ее упоминание исчерпывалось фразой: «Вот уж никогда не думал, что обнаружу такое сокровище в подобной книге», которая не позволяла ограничиться поисками только в книгах, в которых описывались ритуалы, а переводило в разряд потенциальных хранилищ сверхценной информации практически все книги библиотеки – от сборников кулинарных рецептов до примитивных образчиков любовных романов, так же обнаруженных на полках библиотеки.
Вот поэтому бывший колонтель и торчал в библиотеке каждую свободную минуту, внимательно просматривая по очереди все имеющиеся книги. Он вовсе не собирался бесконечно терпеть выходки этого тупицы, а планировал, сразу после того, как отыщет этот ритуал, забрать себе то, на что имел куда больше прав… То есть он собирался сам стать Владетелем.
В случае смерти прежнего Владетеля все сотворенные им Бездушные мгновенно отбрасывали, так сказать, копыта, потому что, как выяснилось, они были непосредственно связаны с сотворившим через какие-то пока непонятные Мехгину вещи. Вот потому-то бывший колонтель и не хотел тратить довольно ценные ресурсы, которыми он считал хорошо обученных воинов, превращая их в то, что все равно будет потеряно. Они ему и самому вполне пригодятся. Ну, за исключением тех случаев, когда это было необходимо для обеспечения его собственной безопасности…
– Да что случилось-то?
– Что случилось? Что случилось? – сварливо отозвался хозяин Башни. – А ты посмотри в окошко-то? – язвительно рявкнул он. – Глазки-то, чай, есть?
Бывший колонтель пожал плечами и подошел к одному из стрельчатых окон, которых в палатах Владетеля было аж три штуки, и выглянул наружу. Несколько мгновений он недоуменно шарил взглядом по сторонам, а потом опустил взгляд. И замер… Прямо внизу, у подножья Башни, перед дверью, стоял… он! Враг! Стоял и смотрел на него. И улыбался…
Назад: Часть I Бесплодные поиски
Дальше: Сноски