Глава 11

Лешага вел свой небольшой отряд по лесу, выросшему там, где когда-то была дорога. Не слишком широкая, но на ней, пожалуй, могли разъехаться две безлошадные повозки вроде той, что отыскал Марат. Теперь от дороги не осталось и следа, но Лил продвигалась вперед, прислушиваясь к своим ощущениям. Пару раз Леха, чтобы удостовериться, что они не сбились с пути, останавливался и аккуратно снимал дерн. Всякий раз под слоем земли оказывалось растрескавшееся, но все еще твердое дорожное покрытие. Было странно видеть высоченные деревья там, где некогда носились железные повозки. Но ему приходилось сталкиваться с таким и прежде.

Лешага оглядывал бескрайний лес, раскинувшийся во все стороны, насколько видел глаз. Верхнее зрение помогало сильно расширить обзор, но на полдня пути во все стороны чаща была совершенно безлюдна. Временами Леха видел непуганых животных, мирно пасущихся на отдаленных полянах. Тогда, останавливая отряд на привал, он отправлялся со Стаей на охоту.

Марат, следовавший в походе рядом с Учителем, ясно видел, что Бурый раздосадован вынужденным бездельем. Ему бы действовать, сражаться, с кем-то меряться силами, а не плестись к далеким горам, сторонясь каждого шороха.

День сменял день, на каждой стоянке повторялось одно и то же: Леха уходил, оставляя лагерь на побратима, и всегда возвращался с дичью.

Даже Марат пытался ворчать. Но попытка чешуйчатого высказать недовольство была пресечена быстро и безоговорочно: не дослушав, Леха свистнул Черного и ушел в лес.

Конечно, господин Светлый Рыцарь поручил им охранять бивуак, и это дело важное, но, с другой стороны, и Лил, и Асима владели оружием, и Тиль, похоже, умел обращаться с ним куда лучше, чем пытался показать. Даже раненый Тимур при случае мог бы вести огонь, так что у Бурого были свои причины для досады. Михе казалось, что с тех пор, как он вернулся из-за Барьера, побратим его ни во что не ставит.

Марата такое положение дел ужасно беспокоило. «Если Бурый решит затеять ссору с Лешагой, кто знает, чем все кончится?» – размышлял драконид, искоса поглядывая на гиганта, разминающегося с вывороченным из земли валуном. Не прилагая особых усилий, тот поднимал здоровенный камень над головой, опускал на грудь, снова поднимал, затем перебрасывал из руки в руку, как детишки в его родном селении – рыбий пузырь. Но, в конце концов, Леха с Михой побратимы, в их дела соваться – толку никакого, только врага себе наживешь. Чешуйчатый еще раз почтительно глянул на шары мускулов, катающиеся под упругой кожей Бурого. Такой ударом кулака голову в грудную клетку вобьет и не поморщится.

Да и то сказать, главная опасность не здесь. Марат, стараясь не привлекать внимания, отыскал взглядом Сказителя. Тот, положив на колени автомат, сидел на покрытой мхом кочке, перебирая струны своего неказистого музыкального короба. Нечто похожее, если, конечно, он не ошибался, когда-то называли гитарой. Драконид рассматривал его, приопустив кожистую перепонку, защищающую глаза под водой, позволяющую чешуйчатому нырять в поисках рыбы, не закрывая глаз. Под этой тончайшей пленкой мир казался изрядно выцветшим, но все, что требовалось разобрать, было смутно видно. Зато со стороны никому не удалось бы определить, куда это столь пристально смотрит чешуйчатый. Тиль сидел, наигрывая какой-то долгий печальный напев. «Неужели он действительно шпион?» – задавался вопросом верный оруженосец Светлого Рыцаря.

Совсем недавно он ни о чем таком и помыслить не мог. Наоборот, всякий раз вспоминал, как Песнопевец спас ему жизнь у Сарычевой горки. А тут вдруг… Но слова караванщика не шли из головы. «Да и птица…»

Едва подумал драконид о белой птице, как из лесу раздалось горловое курлыканье. Марат видел, как Сказитель напрягся, забросил автомат на плечо и, стараясь не привлекать внимания, скрылся за деревьями. «Он тоже услышал, – сообразил чешуйчатый. – Не просто услышал, он ждал его!» Стоило Тилю скрыться за деревьями, Марат спустился с выбранной им для наблюдательного пункта древесной развилки и, тихо переставляя ноги с пятки на носок, как его учил Лешага, двинулся следом.

Все это время он недоумевал, действительно ли возможна связь при помощи крылатых гонцов? Прежде в книгах он читал об этом, но как заставить птицу лететь, куда тебе надо, ведь ей не расскажешь дорогу? Все виденные им прежде пернатые порхали себе в родном лесочке и, кажется, вовсе не имели обыкновения улетать далеко от дома. Но если драконид еще мог вообразить, что птаха способна отыскать свое гнездо, то как можно обнаружить движущийся по лесу отряд или отыскать человека, пославшего записку? Такое было выше его понимания, однако сомнений быть не могло: Тиль ждал эту птицу, и она прилетела!

Отойдя подальше от места стоянки, шпион окончательно утратил осторожность и больше не думал скрываться. Марат из-за куста подглядел, как недавний боевой товарищ сыплет на камень хлебные крошки из кармана, приманивая легкокрылого гонца с золотой нитью вокруг шейки. Затем снимает что-то с его лапки и углубляется в чтение. Листок небольшой… Марат видит, как меняется лицо Песнопевца, когда тот разбирает мелкие письмена: сначала брови радостно поднимаются, потом он начинает хмуриться, затем комкает послание. Драконид надеется, что лазутчик попросту выкинет его, однако не тут-то было. Тот прячет измятый клочок бумаги в сумку на поясе. «Может, и к лучшему, – думает Марат. – Надо рассказать Лешаге. Пусть изменник покуда не подозревает ни о чем. Потом не сможет отпереться. Ну и, конечно, следует посоветоваться с Тимуром, сообщить ему радостную новость. Хотя какая она там радостная? Зато теперь караванщик сможет доказать, что Тиль возвел на него напраслину».

Бурый навис над импровизированными носилками – временным пристанищем раненого Тимура. В походе их закрепляли меж двух лошадей, на привале же, вот как сейчас, опускали наземь, давая возможность бедолаге отдохнуть после утомительной тряски. Да и менять повязки так было удобнее.

Тимур попытался было приподняться.

Этот крупный парень, совсем недавно появившийся в отряде Лешаги, заставлял его постоянно держать ухо востро. Конечно, в строю Несокрушимых такой бы пришелся ко двору и уж точно не задержался бы в младших чинах. Удача таких любит, да и они не заставляют ее скучать. Тимур не так давно наблюдал, как быстро и ловко двигается этот рослый, хорошо тренированный человек. Лешага тоже не выглядел хрупким, но стремительность его движений казалась вполне естественной. А Бурый был на голову выше побратима и в полтора раза шире в плечах.

Пожалуй, только Шерхан в молодые годы мог сравниться с ним. Во всяком случае, так рассказывали.

Тимур последние дни исподволь следил за могучим собратом Лешаги, прикидывая, как действовать, если личного врага Эргеза, этого Лешагу, нужно будет схватить и доставить пред ясные очи властителя правоверных. Пока вразумительный план не складывался.

Конечно, лучше всего было бы даровать этому дикарю, блуждающему во мраке заблуждения, свет истинной веры, дабы слово Пророка очистительным пламенем омыло и спасло его душу, выжгло скверну ложных богов. Да, хорошо бы. Но как? Тимур по себе знал: такие храбрецы и силачи, если не поставить их на грань последнего выбора, уверены в себе, как буйволы, упершиеся рогами в скалу. Что бы кто ни говорил, с места не сдвинутся, с пути не свернут. К такому поди еще, подойди!

Но Тимур не спешил. Куда торопиться? День за днем наблюдая за Михой, он вслушивался в громогласные речи, выискивал лазейку, через которую удалось бы добраться до его сознания, заставить принять истину во всей ее суровости и красоте.

Бурый склонился над Тимуром. Тот попытался было приподняться на локтях, но воин махнул рукой:

– Лежи, не напрягайся. – Он присел рядом и улыбнулся добродушно, как свойственно большим и сильным людям. – По-прежнему болит?

– Болит, – со вздохом сознался Тимур.

– Это ничего, – заверил Миха. – Это поправимо. Братка сказал, ты изрядно дрался, под пули только зря сунулся. Ну, в бою всяко бывает. Как говаривал Старый Бирюк, и на старуху бывает проруха. Тем паче ты не боец, а караванщик, что с тебя-то взять?

Тимур прикрыл глаза, стараясь не выдать себя. Но Миха что-то задумал, и его трудно было отвлечь.

– Ничего, не унывай, сейчас мы с тобой тут повозимся, а как встанешь на ноги, я стану тебя учить. Оно и караванщику боевое умение лишним не будет. Тем паче сейчас пойдем Эргезу горло рвать – всякий боец на счету.

Не особо церемонясь, Миха подхватил раненую ногу Несокрушимого, вытащил из ножен висевший на поясе клинок и одним ловким движением взрезал длинную тряпичную полосу, которой было перевязано пулевое отверстие.

– Порядок, – оценив увиденное, с довольной улыбкой заверил он. – Понемногу начинает затягиваться. Славно, славно. Ну вот, сейчас мы это дело ускорим.

Он слегка толкнул приподнятую голову Тимура, и тот едва не врезался затылком в деревянную распорку носилок.

– Ты лежи, парень, не беспокойся, я знаю, что делаю. На что там глядеть, все равно ничего не углядишь. Ты, главное, не зажимайся. Так заживление легче пойдет. Пока суд да дело, расскажи лучше, ты сам-то Эргеза видел? А то братка мне о нем все уши прожужжал, мол, хуже него врага на свете нет и прежде не бывало. Изничтожим его – мир в единый миг станет лучше.

– Доводилось видеть, – будто нехотя, сознался Тимур. – Хотя и не так уж близко. Кто я и кто он?

– И что, такой ужасный?

– Я бы не сказал. Суров, это верно, но справедлив.

– А говорят, он людей огнем сжигает, – лениво пророкотал Бурый, проводя открытой ладонью над едва начавшей затягиваться раной.

Раненый почувствовал, как по ноге расползается приятное тепло, только края раны начинают зудеть и нестерпимо хочется почесаться.

– Э-э-э! – заметив рефлекторное движение руки «пациента», насмешливо пробасил Миха. – Будешь щупалками двигать, руку к уху примотаю! – добродушно пообещал он. – Лежи, не дергайся, чесать нельзя. Расчухаешь, грязь занесешь, рана загноится. Так что с людьми-то? Зачем он их палит? – не прекращая водить руками над раной, спросил целитель.

– Вера Пророка учит, что слово Божье, пришедшее в мир через посланного Небесами Аттилу, очищает и открывает правоверным ясный путь, ведущий в светлый мир грядущего. Там сияет ласковое солнце, там растут сады и плещутся синие волны о теплый желтый песок. Те же, кто отвергает истину и видит устрашающее пламя в солнечных лучах, обречены стать пищей для огня.

Смрадный дым, который возносится от горящей плоти, есть очистительная жертва чистому духу, ибо спасительное пламя не просто жжет, а освобождает от скверны телесной, – пустился в разъяснения караванщик. – Перерождение дает последний шанс упорствующим иноверцам. Хотя заблудшие и не войдут вместе с Пророком в Царство Света, в новом рождении они смогут обрести истину. Для злокозненных же, упорствующих в ереси своей и подбивающих к смуте других, пламень земной обратится навечно в огонь духовный. Даже после смерти, без дня и ночи, без сна и отдыха, будут враги истинной веры вкушать черствый хлеб страдания и утолять жажду солью пролитых в раскаянье слез. – Тимур замолчал, прикидывая, не слишком ли открыто провозглашает постулаты веры. – Во всяком случае, так они утверждают, – с деланым равнодушием пожал он плечами. – Как уж там на самом деле, не мне судить. Мы, торговцы, и с людьми, и с богами в ладу, всем готовы быть полезными.

Миха согласно кивнул, должно быть, припоминая годы, проведенные в боях и странствиях в ту пору, когда они с Лехой были еще обычными стражами караванов.

– Так, говоришь, Эргез не зверюга? – задумчиво произнес он.

– Эргез сильный правитель, – ответил караванщик. – Пожалуй, суровый. И, как это бывает у любого правителя, у него есть враги. Так уж устроен мир. Для всех хорош не будешь. Но, чем пытаться убить Эргеза, лучше прийти к нему с миром. Коли что непонятно, спросить прямо в глаза. Может, оно и небезопасно, зря говорить не стану. А дойти, уничтожить и вернуться живыми еще удастся ли?

– Это да, – задумчиво согласился Миха. – Ладно, давай свою руку. Уже к вечеру сегодня будешь ковылять и рукой немного двигать. А дня через три и на коня сядешь как новый. – Он размял ладони, встряхнул их, возвращая занемевшим пальцам ток крови, не касаясь раны, провел широкой пятерней над простреленной рукой раненого и еще раз повторил: – Это да. Но только без боя как до него дойдешь? Вокруг войска, небось сотня сотен.

– Нет, меньше, – отмахнулся Тимур. – А знаешь, Эргез высоко ценит храбрых и сильных воинов. Если хочешь, могу стать посредником. Я не забываю добра и не люблю быть должен. Послушай, что я скажу: властитель правоверных знает меня еще по старым торговым делам моего отца. Если пожелаешь, я замолвлю слово за тебя и за твоего побратима.

Тимур сделал вид, что на миг задумался, затем продолжил:

– Сделаем так: приобретем еще нескольких коней, мулов, загрузим каким-никаким товаром и подадимся в ближайший торговый город. Вы будто оставшиеся стражи каравана, я его хозяин, остальное – о, горе мне, горе! – в дороге утрачено. Так и без сражений шаг за шагом дойдем до места, а там уж и с наследником Пророка сумеете повидаться. В этом я хоть чем могу поклясться!

– Спасибо, добрый человек! – Лицо Бурого расплылось в задорной улыбке. – Славный план.

Тимур кивнул в ответ. Еще бы, не славный! Он уже в красках представлял себе, как приводит этих недотеп прямо к походному дворцу Эргеза, проведя с таинственным видом «остатки каравана» через посты и засады, чтобы подарить драгоценный трофей наследнику Пророка. Награда, уж во всяком случае, не заставит себя ждать.

Это только для врагов властитель правоверных жесток. А для верных – кто может быть справедливее и щедрее, чем он, и в каре, и в награде?! Правда, Атиль в этом случае так и не доберется до своего отца, но ньок-тенгер все равно заставит отступника выполнить приказ.

– Славно, славно ты придумал! Я вот братке все досконально перескажу, а то он ишь удумал: идти невесть куда в горы, в какой-то старый Бунк. А все отчего? Оттого, что женщина его этот Бунк во сне увидела! Совсем от нее голову потерял! Что нынче в том Бунке искать? Там еще до Того Дня войско прошло, так что ныне и крысе поживиться нечем. Взбрело ему в голову, что туда за ним Эргез прибежит, и все, хоть кол на голове теши! – Миха сделал еще легкое движение ладонью над раной. Тимур с удивлением чувствовал, что боль унимается, еще немного, и он действительно сможет ходить и вполне сносно держать в руках оружие.

«Пожалуй, этого тупицу полезно иметь на своей стороне. Лешага ему доверяет как себе. А он, похоже, язык за зубами держать не умеет. Через него все досконально выведать удастся без лишнего шума. Стало быть, старый Бунк… Знать бы еще, что именно видела Лил?! По описанию похоже на Врата Барсов, но так ли это? Ладно, пока подлечусь, подожду, что ответит Лешага на мое предложение, а там буду решать. Но если трюк с ограбленным караваном не пройдет, придется срочно исчезнуть, предупредить властителя правоверных. Конечно, можно отправить птицу. Но о голубях прознал чешуйчатый, а значит, считай, о них известно и его хозяину».

Судя по тому, что его не пытают, никто особенно не интересуется Эргезом и его планами. Значит, Атиль по-прежнему верен, не сорвался с крючка. Но что, если это лишь игра?

– О, а вон и Лешага возвращается! Ишь ты, зай-цев наловил. Дело хорошее, сейчас зайчатины нажарим. Отлеживайся покуда. – Бурый встал и направился к побратиму. «Хорошо бы узнать, поверил ли поганый лазутчик, что я такой наивный? – шагая, думал он. – Если да, еще чуток лечения – и он даст деру, чтобы известить Эргеза о наших планах. Доброго ему пути! Нам с Лехой пройти в лесу по следу легче, чем в Трактире по улице».

Седой Ворон остановился. Он шел почти наугад, смутно представляя, куда держит путь Лешага. Верхним зрением он владел, пожалуй, лучше всех в этом мире, но, сколько ни оглядывал буреломные чащи, маленького отряда не нашел. Он мог видеть, как движутся в сторону Крыши Мира Чингиз с Двузубым. Его молчаливый воспитанник освоил многое из того, что знал и умел Библиотекарь. Теперь же ему надлежало сдать, быть может, самый непростой в жизни экзамен. Экзамен, где возможны лишь два результата: отлично – победа, какой бы ценой она ни досталась, или верная смерть. Хранитель Знаний двигался в стороне от своего помощника, медленнее его, однако верхнее зрение позволяло не терять путешественников из виду.

Он мог видеть, как все дальше уходит к заснеженным горам отряд Шерхана, как поспешает за ним войско Несокрушимых. Вдали, на границе видимого, скорее угадывалась, чем открывалась взору армия Эргеза. Она волновалась далеким людским морем и, по всему видать, готова была покатиться штормовым валом. Вот только куда?

Этого Седой Ворон не мог узнать. Если к Трактиру – противопоставить жизненный центр Дикого Поля сегодня не мог ничего. Оставалось надеяться, что Трактирщик благодаря знаниям и умениям лейтенанта Нуралиева сумеет наладить правильную оборону, а за это время подоспеет собранная по всем землям подмога.

Вот только соберется ли, подойдет ли? Или опять каждый в своей норе решит, что штормовая волна не докатится до отдаленных Бунков и затерянных в лесах селений?

Больше всего Седому Ворону хотелось узнать, чем закончилась встреча халифов. Впрочем, кое о чем можно было догадаться: «Если Несокрушимых отправили перехватить Шерхана, значит, это вой-на. Зачем бы еще посылать такие силы? Пожалуй, такая свара нынче была бы нам очень на руку». Он всматривался в далекую картину, силился внедриться в мысли то одного, то другого далекого всадника, но либо им вовсе несвойственно было думать, либо их надежно защищали от постороннего проникновения черные шлемы с прозрачным забралом, либо…

Седой Ворон прислушался к своим ощущениям. Да, ему не показалось. Где-то здесь, неподалеку, происходило что-то странное. Энергия живого, которой было пронизано все в лесу, которая растекалась невидимыми ручьями и сливалась в единое море, вела себя необычно.

Хранитель Знаний почувствовал, что поблизости, не далее полудня пути, в пространстве крутится воронка, поглощающая энергию. Он попытался увидеть место «пробоя», но там клубился такой плотный туман, что самый острый глаз не мог бы разобрать в нем вообще ничего, ни малейшего контура.

Что за напасть? – насторожился Библиотекарь. Он готов был поклясться, что очень немногие в землях, где ему доводилось странствовать, были способны так тянуть энергию из окружающего мира.

Седой Ворон осторожно, чтобы не выдать себя, начал шарить сознанием по окрестностям в поисках разгадки. Но обнаруженный им неясный образ принес новые вопросы: кто-то, притаившись, сидел за разлапистым кустом и внимательно смотрел в сторону колеблющегося тумана. Быть может, тоже надеялся увидеть там нечто судьбоносное. Чешуя наблюдателя, покрытая буро-зелеными пятнами, чуть поблескивала на неярком солнце.

– Марат?! – под нос себе прошептал Седой Ворон. – Вот так встреча!