Глава двенадцатая
Инспектор едва успел убрать в сумку ножны и кинжал, как в дверях появился Старри и остановился на пороге с видом горделивого смирения. Хемингуэй небрежно спросил:
– В чем дело?
Дворецкий смерил его уничтожающим взглядом и с подчеркнутой вежливостью проговорил:
– Мистер Джозеф просил узнать, не хотите ли вы и другой полицейский отобедать? Если да, то в малую столовую подадут холодные закуски.
– Нет, спасибо, – ответил Хемингуэй, не любивший холодные закуски зимой.
Старри нахмурился. Его взгляд остановился на сдвинутом стуле, с помощью которого сержант добрался до кинжала, и быстро переместился на стену. Отметив исчезновение одного из ножей, он шагнул вперед, чтобы поставить стул на место. Затем взбил пару подушек, покосился на полуразобранную елку и удалился.
Сержант, следивший за ним с большим неодобрением, заявил:
– Не нравится он мне.
– Брось, в тебе говорит комплекс неполноценности, – поддел его Хемингуэй. – Ты обиделся, что тебя назвали «другим полицейским».
– Он тут все вынюхивал, – мрачно возразил Уэр. – Заметил, что нож исчез. Теперь расскажет всем.
– А мы проверим реакцию гостей, – подхватил инспектор. – Ладно, нам пора идти. Отвезем нож в участок и заодно перекусим. Мне надо подумать.
Пока они обедали в «Синей собаке» – горячими блюдами, а не закуской, – инспектор хранил молчание, а сержант не решался прервать его размышления. Только когда к столу подали сыр, Уэр произнес:
– Знаете, я тут думал про тот кинжал.
– А я нет, – усмехнулся Хемингуэй. – Меня больше волнует закрытая дверь.
– На счет двери у меня абсолютно никаких идей, – признался сержант.
– Уверен, у него была какая-то причина, – пробормотал инспектор. – И причина очень веская. Убийца Натаниэля Джерарда очень рисковал, запирая за собой дверь. Его могли поймать с поличным. Вряд ли он сделал это просто для забавы.
– Вы правы, – согласился Уэр. – Вот только какая причина?
Хемингуэй не ответил. Сержант немного помолчал и неуверенно добавил:
– А может, он все-таки не запирал дверь сам? Мы не знаем это наверняка. Я просто размышляю вслух… Допустим, он вошел в комнату и запер за собой дверь…
– Старый Джерард сразу поднял бы крик.
– Допустим, Стивен намекнул, что хочет побеседовать с ним наедине, и запер дверь, чтобы им не мешали.
– А дальше?
– Потом Стивен или кто-то еще его убил. Помните, камердинер сказал, что подходил к спальне и подергал дверь, а она была закрыта? Видимо, преступник еще находился в комнате.
– И что?
Сержант поскреб подбородок.
– Дальше я пока не решил, но, вероятно, выходя из спальни, он запер за собой дверь.
– Зачем?
– Хотел выиграть время. Испугался, что через минуту-другую в комнату зайдут, увидят труп и поймают его по свежим следам. Я, правда, не очень понимаю…
– Я тоже, – вставил Хемингуэй.
– Значит, имелась какая-то причина, – стоял на своем сержант.
– Причин могло быть сколько угодно, но ты забыл одну деталь: не так-то просто повернуть ключ с обратной стороны двери. Если преступник действительно запер дверь снаружи, значит, у него был профессиональный инструмент. Он не мог бы сделать это, так сказать, экспромтом.
– Почему же? Он мог бы вставить в дверную ручку карандаш и привязать к нему кусок бечевки.
– Да, но мы не нашли ни одной улики, которая это подтверждает. Зато у нас есть много других, подтверждающих обратное.
– А на ключе нашли отпечатки пальцев? – спросил сержант.
– Старого Джерарда и его камердинера. Сильно смазанные, как и следовало ожидать.
Уэр вздохнул.
– В общем, все ниточки обрываются, сэр. Даже не представляю, как можно раскрыть это дело.
– Вернемся в участок, – решил инспектор. – Я хочу еще раз взглянуть на ключ.
Но новый осмотр ничего не дал. Это был просто большой ключ, который кто-то недавно смазал вазелином.
– Тем меньше шансов повернуть его снаружи, – заметил Хемингуэй. – Сомневаюсь, что отмычкой можно ухватиться за такую скользкую поверхность. В любом случае на ней остались бы бороздки и царапины. Тупиковая ситуация, что и говорить. – Он навел лупу на широкую часть ключа и покачал головой. – Ничего. Идеально чистый ключ.
– Из чего следует, – хмуро заключил сержант, – что преступник запер дверь изнутри.
– А потом, как призрак, растворился в воздухе?
– Хорошо, а что мешало ему спрятаться в комнате, пока тело не нашли, а затем незаметно выскользнуть наружу?
– Ничего. Версия неплохая, если не считать одной мелочи. Нам известно, где в тот момент находились все обитатели дома. Так что придумай что-нибудь иное.
– Не получается, – честно признался сержант. – Кажется, все снова упирается в вентиляцию.
– Боюсь, вентиляция – ложный путь, – покачал головой инспектор. – Она находится в семи футах над полом. И отверстие слишком узкое, чтобы сквозь него мог пробраться человек среднего телосложения.
– А камердинер? – напомнил сержант.
– Да, я о нем думал, но все равно одно с другим не сходится. Предположим, ему удалось попасть в шахту, но как он спустился на пол?
– Вероятно, он не забирался в комнату, а уже находился в ней. И вылез наружу через вентиляцию.
– Чтобы спуститься по лестнице вниз головой?
– Ничего подобного, – возразил сержант. Полагаю, Форд и Стивен работали вместе. Камердинер мог подняться на стул и забраться в шахту вентиляции. Сначала он влез туда по плечи, потом, извиваясь всем телом, протолкнулся сквозь проход до наружного отверстия, уперся головой и плечами в водосточную трубу или какой-нибудь выступ над окном и, наконец, вытащил из шахты ноги. Главное было нащупать верхнюю ступеньку лестницы, а дальше все пошло уже легко.
– Прямо человек-змея, – усмехнулся инспектор. – А как же стул под вентиляцией?
– Он вернул его на место после того, как взломали дверь. Кто бы заметил? Джозеф сразу бросился к телу брата, а Стивена можно не считать, если он сам замешан в деле.
– Зачем ты впутываешь в это Стивена? Почему бы не оставить только камердинера? – скептически заметил инспектор.
– Потому что у Форда нет мотива, – объяснил сержант. – Суть в том, что Стивен нанял камердинера, и тот помог ему провернуть все дело. Я не говорю, что Форд сам убил хозяина: по-моему, это чересчур.
– Рад, что у тебя осталась капля здравого смысла. Но я не в восторге от твоей версии. Правда, я всегда говорил, что тебе не хватает воображения, и тронут тем, что ты принял мои слова близко к сердцу: я на это особо не рассчитывал. Жаль, что ты прозевал так много ключевых моментов, а то у тебя могла бы получиться неплохая версия.
– Да, тут есть кое-какие неясные моменты, однако…
– Кто поставил к стене лестницу?
– Один из них.
– Когда?
– В любое время. – Уэр задумался и добавил: – Нет, не в любое. Как только стемнело.
– Ты когда-нибудь пробовал в потемках ставить лестницу к нужному окну?
– Нет, сэр, но если в окне горел свет, я бы с этим справился.
– Ладно, допустим, ты выиграл, – любезно уступил инспектор. – Лестницу я тебе оставлю. А теперь скажи: как Форд мог в одно и то же время находиться в комнате хозяина и флиртовать со швеей? Ответь на этот вопрос, и я его немедленно арестую.
– Наверное, к тому времени как он поднялся по запасной лестнице и заглянул в швейную комнату, убийство было уже совершено.
– Возможно, но не им. Он находился в комнатах для прислуги.
– Так он утверждает.
– Верно. И если он действительно так умен, как ты думаешь, то не стал бы собирать такие подробности, не имея возможности их доказать. Если другие слуги не подтвердят его слова, я очень удивлюсь.
– Трудно отделаться от мысли, что он был единственным, кто мог входить в комнату и выходить из нее. Больше того – оставлять свои отпечатки пальцев, не вызывая никаких подозрений. Насчет окон в спальне, думаю, можно не волноваться?
Хемингуэй покачал головой.
– В такие окна и комар не пролетит, а рамы стоят намертво. – Внезапно он нахмурился. – Подожди, может быть… Так, дружище, мы срочно возвращаемся обратно! Ты поищешь подходящую садовую лестницу, а я перекинусь парой слов с мистером Джозефом Джерардом.
Джозеф, не подозревая о надвигавшейся на него напасти, сидел за обеденным столом и изо всех сил старался поддержать попытки миссис Дин «вести себя непринужденно, несмотря на обстоятельства». Бодро заявив, что совсем ни к чему хранить унылый вид, она рассказала несколько историй о своей зимней поездке на Французскую Ривьеру, но поскольку все они сводились к перечислению знатных особ, с которыми ей довелось встретиться в Ницце, тему никто не поддержал. Мод скромно внесла свою лепту, вспомнив, как эрцгерцогиня София отобрала у императрицы детей и заперла их в дальнем крыле замка. Стивен громко застонал, и хотя миссис Дин весьма любезно, на взгляд Матильды, пыталась проявить интерес к дальнейшим злоключениям императрицы, Джозеф понял, что долго этих биографических подробностей никто не выдержит, и поспешил сменить тему.
Но никакие усилия не могли отвлечь гостей от воспоминаний об убийстве. Смерть Натаниэля занимала все их мысли, и, несмотря на молчание Стивена и безразличие Мод, скоро стала единственным предметом их беседы. Даже Джозеф наконец сдался и заявил, уже в пятый или шестой раз, что убийство наверняка совершил человек со стороны. Далее последовала дискуссия о том, как преступник сумел проникнуть в комнату Натаниэля. Валери предположила, что за ее дубовыми панелями скрывается тайный ход. Эта идея захватила ее настолько, что к ней снова вернулись былые страхи и она с ужасом воскликнула, что не вынесет еще одной ночи под крышей зловещего дома. Мисс Дин была уже готова попроситься в спальню к своей матери, но сообразила, что тогда не сможет читать до утра и курить в постели, и вовремя прикусила язык.
– Моей дочурке пора научиться справляться со своими нервами, – пожурила ее миссис Дин. – Да и кому придет в голову тебя убивать, моя крошка?
Вероятно, она смогла бы найти ответ на вопрос на лице Стивена, но миссис Дин смотрела в другую сторону.
– Интересно, в комнату дяди есть какой-нибудь скрытый путь? Ты что-нибудь об этом знаешь, Джо? – вдруг спросила Пола.
– Дорогая, что за вопрос, – рассмеялся Джозеф. – Тебе известно, что твой старый дядюшка ничего не смыслит в старине. Конечно, такие дома должны иметь потайные ходы, скрытые двери и ужасные ловушки. Разве он не подходит для всех этих жутких романтических историй? Стивен, ты разбираешься в археологии: будь так добр, успокой свою сестру!
Тот скользнул по нему холодным взглядом.
– Я не в курсе, – отрезал он.
– Ну да, ведь ты у нас сама скромность! – поддел его Джозеф. – Хочешь, чтобы все считали тебя полным невеждой? Но он совсем не такой, миссис Дин, уверяю вас. На самом деле он очень умный парень – хотя, если что, я вам этого не говорил.
Стивен поморщился, а Моттисфонт ядовито вставил:
– Если в доме имеется тайный ход, то Стивен о нем наверняка знает.
– Нет, – отозвался тот.
Шаловливая улыбка на лице Джозефа исчезла.
– Что ты хочешь этим сказать, Эдгар?
Моттисфонт поднял брови.
– Только то, что Стивен питал к этому дому такую же симпатию, как Натаниэль. Вот я и подумал: должен же он знать все его секреты. Не надо так нервничать, Джозеф!
– Меня не задевают твои выпады, Эдгар, – парировал тот. – Мы сейчас все в большом напряжении, и кому-то намного тяжелее, чем тебе. Думаю, самое меньшее, что мы можем сделать, это воздержаться от резких замечаний в чужой адрес.
– Только не воображай, будто я нуждаюсь в твоей помощи! – бросил Стивен.
Миссис Дин решила, что настало время вмешаться благоразумной женщине, и шутливо погрозила ему пальцем.
– Тише, тише, Стивен! Если вы не прекратите, я скажу вам то же, что говорила своим милым дочкам, когда они были малышками: «Птички в гнездах не дерутся» [12] !
– Думаю, как раз этим они и занимались, – вставил Ройдон.
Если миссис Дин требовалась какая-то причина, чтобы невзлюбить его злосчастную пьесу, то она ее получила. Мистер Блис покосился на ее побагровевшее лицо и, взглянув на часы, деликатно сообщил, что боится опоздать на поезд.
Обед закончился. Джозеф пошел посмотреть, не подали ли к дверям машину, а миссис Дин посоветовала молодежи прогуляться и намекнула, что Стивен мог бы показать ее дочери окрестности дома. Валери возразила, что день был тяжелый, на улице холодно и она не видит ничего забавного в том, чтобы лазить по сугробам. Пока мать спорила с ней о том, как лучше провести досуг, Стивен исчез, а Пола увела Ройдона для обсуждения будущей постановки «Полыни».
Миссис Дин уже подумывала, не побеседовать ли ей с Мод наедине. Конечно, та была глупа, но могла бы сообщить что-нибудь важное насчет наследства Джерарда. Однако и эти планы рухнули, поскольку Мод тоже решила удалиться. Она предположила, что миссис Дин захочет отдохнуть после утомительного утра.
– О, ни в коем случае! – возразила та с широкой улыбкой. – Я просто не умею уставать.
– Вам повезло, – заметила Мод, взяв свое вязанье и журнал. – А я не могу обойтись без дневного сна.
Она ушла, а миссис Дин осталась в компании Эдгара Моттисфонта.
Тем временем Матильда встретила Стивена в бильярдной и полушутливо предложила сыграть ему пару партий. Натирая мелом кий, она произнесла:
– Не хочу действовать тебе на нервы, Стивен, но я бы попросила не набрасываться так на Джозефа. Он всем хочет добра.
– Точнее не скажешь. Бей по красному.
– Позволь, я сама решу, куда мне бить, – огрызнулась Матильда, но сделала так, как он посоветовал. – Честно говоря, мне его жаль.
– Неудавшегося актера? Еще бы.
– О, спасибо, что напомнил. Не понимаю, за что он тебя так любит?
– С чистой совестью могу ответить, что я никогда не давал ему повода. Если ударишь рикошетом по белому, то…
– Молчи! А почему ты его так не любишь?
– Потому что он чертов лицемер! – с гневом выпалил Стивен. – Видела бы ты, как он два года обхаживал дядю!
– Вот если бы он уговорил его лишить тебя наследства, тогда у тебя возникли бы основания для неприязни, – заметила Матильда.
– К черту его! Очень жаль, что не уговорил!
Она рассмеялась.
– Знаешь, отчасти я тебя понимаю, но все-таки ты неблагодарный. Я согласна, у него неприятные манеры, а когда тебя называют медвежонком, действительно хочется разбить кому-то голову, но в своих поступках Джозеф безупречен. Без его настойчивости Натаниэль вряд ли вообще составил бы завещание.
Стивен вколотил красный шар в одну из луз и выпрямился.
– Поскольку я человек своенравный, как он говорит, меня тошнит от такого альтруизма.
Матильда достала из лузы красный шар и положила на полку.
– Глупости. Если бы он был лицемером, то прикарманил бы деньги брата.
Стивен раздраженно двинул плечом.
– Этот тип всегда актерствует. Я его не выношу.
– Ничего не поделаешь: такая уж у него натура. Он видит себя в нескольких ролях одновременно. Слышал его вдохновенный диалог с твоей будущей тещей?
– О да! – засмеялся Стивен. – А как он говорил, что надеется на мое доброе сердце, если его посадят за долги.
– Это я пропустила. Они с Мод собираются остаться в Лексэме?
– Надеюсь, что нет!
– Не представляю, чего вообще хочет Мод, – заметила Матильда. – Что ты о ней думаешь, Стивен?
– А что можно думать о пустом месте? В чем дело?
Вопрос Стивена относился к Старри, который вошел в комнату и терпеливо ждал у двери.
– Прошу прощения, сэр, но вам следует знать, что инспектор из Скотленд-Ярда снова прибыл в Лексэм.
– Он хочет меня видеть?
– К сожалению, сэр, мне неизвестно.
– Ладно, можете идти.
Дворецкий наклонил голову.
– Слушаюсь, сэр. Возможно, вас также заинтересует, что перед обедом инспектор снял со стены один из кинжалов в этой комнате и увез его с собой.
Выложив эту новость, дворецкий застыл в ожидании реакции. Его ждало разочарование: Стивен бросил быстрый взгляд на стену, но не сказал ни слова. Матильда тоже промолчала, хотя ее передернуло. Старри пришлось удовольствоваться этим. Он покинул комнату и отправился в крыло прислуги, чтобы встретить благодарных слушателей и во всех красках изобразить, как глубоко мистер Стивен был шокирован известием.
Когда он ушел, Стивен и Матильда долгое время не разговаривали. Стивен целиком сосредоточился на игре. Вскоре он глупо промахнулся – хотя считался прекрасным игроком – и оставил ей легкий шар.
– Странно, как все меняется, когда слышишь подобное, – пробормотала Матильда. – Почему мы сами не догадались про кинжал?
Лицо Стивена помрачнело, и она в который раз пожалела, что не может проникнуть в его мысли.
– Кто взял твой портсигар? – вдруг спросила Матильда.
– Понятия не имею.
– Я знаю, он был у Валери, но трудно поверить, что она могла отправиться в комнату Натаниэля, тем более заколоть его ножом. Я вообще не верю, что кто-либо из нас совершил преступление.
– Наверное, он сам себя зарезал.
– Что за ерунда? С какой стати?
– Чтобы свалить вину на меня!
– Непохоже, чтобы он об этом думал, когда мы виделись в последний раз, – покачала головой Матильда. – К тому же если Валери действительно оставила портсигар на столе, никто бы его не взял. Полагаю, с портсигаром связана какая-то загадка, но ума не приложу, как ее решить.
Стивен невнятно пробормотал что-то, видимо, не желая продолжать беседу, и посмотрел, сколько шаров лежит на полке. Матильду одолело сомнение: а что она о нем, собственно, знает? Может, у него возникли проблемы с деньгами, которые он скрывал? Его напугали угрозы дяди? Он всю жизнь строил наполеоновские планы, и только наследство давало ему средства их осуществить? В Стивене было что-то черствое, грубое, жестокое, это проявлялось, например, в том, как он вел себя с Джозефом или Валери. Ему было плевать, что он мучает людей: он мучил самого себя и, очевидно, считал это достаточной причиной, чтобы быть безжалостным с другими.
Тут ее мысли обратились к его сестре, и Матильде показалось, что она попала в какой-то кошмарный сон. Могла ли Пола ради ничтожной пьесы зарезать старика, который искренне любил ее? Неизвестно. Матильда вообще не представляла, что творится у нее внутри. Она видела лишь взбалмошную, неуравновешенную молодую женщину, вечно одержимую новыми проектами.
Да, но хотя Полу заметили у двери спальни, как она могла проникнуть в запертую комнату, а тем более из нее выйти? Матильда не знала, чем можно запереть и отпереть дверь с обратной стороны, но догадывалась, что такие средства есть. Однако вряд ли у Полы имелись нужные приспособления, да и где бы она могла их раздобыть?
Отсюда возникал вопрос: а не были ли они замешаны в преступлении оба – странный братец и его полоумная сестра? Нет, это уж слишком, решила она; просто дьявольщина какая-то! Матильда отбросила эту мысль и, промазав по шару, с натянутым смешком воскликнула:
– Твоя очередь, Стивен!
– Интересно, зачем сюда вернулся инспектор из Скотленд-Ярда? – хмуро спросил он.
– Чтобы найти человека, взявшего кинжал.
– Ничего не выйдет.
Стивен заявил это так уверенно, что Матильда опешила. Она взглянула на него почти со страхом.
– Почему ты так считаешь?
Он наклонился над столом.
– Потому что преступник наверняка стер отпечатки пальцев. Теперь это известно всем и каждому.
– Да, – кивнула Матильда. – Вообще он был весьма изобретателен. Как ему удалось попасть в комнату? И почему дверь была закрыта изнутри?
– Откуда мне знать, черт возьми?
– И тебе, и всем остальным! – подхватила Матильда. – У нас же не приют для жуликов и воров. Мы все обычные люди.
– Даже если один из нас убийца, – усмехнулся Стивен.
– Да, хотя лично я не знакома ни с одним убийцей.
– Ну, с одним-то ты знакома. – Он заметил, как ее взгляд испуганно метнулся в его сторону, и добавил: – Поскольку это наверняка один из нас.
– Разумеется. Хотя трудно привыкнуть к этой мысли. Впрочем, я всегда считала, что убийца выглядит как самый обычный человек. Я хочу сказать – не как явный жулик. Кто из нас, например, знает, как открывать запертую дверь? Конечно, среди прислуги мог затесаться какой-нибудь воришка, но я не понимаю, зачем ему убивать Натаниэля. Никто из слуг от этого ничего не выиграл.
– Пожалуй, – равнодушно буркнул Стивен.
– А может, Валери права? В доме есть скользящие панели или что-либо подобное?
– Никогда не слышал.
Она вздохнула.
– Но ведь как-то он попал в комнату! Если не через дверь или окно, то как?
– Расскажи инспектору про версию Валери. Вот он обрадуется.
В голосе Стивена звучал сарказм, но инспектор, давно заметивший дубовые панели в доме, действительно обдумал этот вариант и в данный момент проверял стены в спальне Натаниэля. Поскольку две стены выходили наружу, а третья отделяла комнату от ванной, он сосредоточил свои усилия на четвертой, граничившей с коридором. Но ни тщательный осмотр, ни простукивание полостей ничего не дали. Не нашел он и потайной пружины, которая могла сдвигать панели в сторону. В конце концов инспектор бросил свое занятие и переключился на окна.
Это были широкие створчатые витражи. Они крепко сидели в свинцовых рамах, и стекла так глубоко уходили в переплет, что не было никакой возможности выдавить их снаружи. До земли было не так уж далеко, и инспектор предположил, что садовой лестницы вполне могло хватить. Окна находились в глубоком проеме, где размещался широкий диван; вся эта ниша на ночь задергивалась шторами. Инспектор с задумчивым видом спустился вниз и отправился искать Джозефа.
Один из лакеев вызвался найти его и отвел Хемингуэя в малую столовую. Вскоре появился Джозеф с выражением тревоги на румяном лице.
– Простите, что снова вас тревожу, сэр, но я хотел бы с вами поговорить, если вы не возражаете, – произнес Хемингуэй.
– Разумеется! Есть новости, инспектор? Эта неизвестность невыносима! Вы, наверное, привыкли к подобному, но меня бросает в дрожь от одной мысли, что в доме может находиться убийца моего брата! Вы что-нибудь нашли?
– Да, – подтвердил Хемингуэй. – Оружие, которым убили вашего брата.
Тот схватился за стул.
– Где?
– Над камином в бильярдной.
Джозеф заморгал.
– Над камином?
– Я имею в виду один из двух кинжалов, обрамлявших голову оленя.
– А! Значит, вы нашли его не у преступника?
– К сожалению, нет, – покачал головой Хемингуэй.
– К сожалению?! Ах да, конечно. Вы должны об этом сожалеть. Мне просто не хочется думать, что эта ужасная вещь оказалась в доме по вине кого-нибудь из тех, кого я знаю… Например, кого-либо из гостей.
– Понимаю, сэр, но вы же хотите, чтобы мы нашли убийцу вашего брата, не так ли? – возразил Хемингуэй.
Тот ответил ему бледной улыбкой.
– Увы, все не так просто, инспектор. Я жажду возмездия и справедливости. И в то же время боюсь чьего-либо разоблачения. Вы говорите, что преступление совершил кто-то из нас. Но подумайте сами, к каким чудовищным последствиям это ведет! Кто мог совершить убийство? Слуги? Не верю. Племянник? Племянница? Одна мысль сводит меня с ума. Старый друг? Или невинное дитя, вчерашняя школьница? Или бедный молодой человек, одержимый своим писательским талантом? Как я могу желать, чтобы кто-то из них оказался виновен? Считайте меня старым дураком, но я молю Бога, чтобы вам никогда не пришлось пережить тех нравственных мучений, которые мне приходится испытывать.
Хемингуэй оценил его красноречие и душевный пыл, но он неплохо разбирался в людях и знал, что если Джозефу дать волю, тот превратит расследование в драматическое представление с самим собой в главной роли. Поэтому инспектор быстро вернул разговор в нужное русло, спустив Джозефа с небес на землю:
– Пока я не вижу смысла обсуждать, кто мог это сделать и кто не мог. С вашего позволения, я всего лишь старался попросить вас освежить в памяти момент, когда вы и ваш племянник вошли в комнату мистера Джерарда после убийства.
Джозеф вздрогнул и закрыл глаза рукой.
– Нет, нет, я не могу!
– Но вы все-таки попробуйте, – настаивал Хемингуэй, словно уговаривая ребенка. – В конце концов, это произошло только вчера.
Джозеф бессильно уронил руку.
– Только вчера! Невероятно! Мне казалось, миновала целая вечность!
– Могу вас заверить, что это не так, – сухо возразил инспектор. – Итак, когда вы поднялись наверх и хотели позвать брата к ужину, то увидели у двери его камердинера?
– Да. И у меня сразу появились подозрения: что-то не так. Он сказал, что стучал, но ему не ответили, а дверь закрыта. Я помню все очень отчетливо.
– Что было дальше?
Джозеф сел на стул и оперся локтем о стол.
– Я попытался открыть дверь и позвал брата. Ответа не последовало. Я забеспокоился. Увы, я еще не знал, как ужасна правда! Подумал, что он заболел или упал в обморок. Вскоре я позвал Стивена.
– Вы надеялись, что он чем-то вам поможет, сэр?
Тот неопределенно взмахнул рукой.
– Я сделал это машинально. Решил, что одному мне не хватит сил взломать дверь. Потом они с Фордом выломали замок, и я увидел своего бедного брата, лежавшего на полу так, словно он спал.
– Как вы поступили, сэр?
– У меня кровь застыла в жилах. Все кружилось перед глазами. Я сразу почувствовал, что случилось самое худшее. Но человек всегда на что-то надеется.
– А мистер Стивен? Он тоже на что-то надеялся? – невозмутимо спросил Хемингуэй.
– Полагаю, да. Я слышал, как он послал камердинера за бренди. Но затем он догадался, что все кончено. Я упал на колени рядом с братом, а Стивен произнес: «Он мертв».
– Он так быстро это понял?
– Да. Сначала я ему не поверил. Попросил Стивена принести зеркало. Мне не хотелось верить. Но Стивен оказался прав. Правда, он подумал, что у Натаниэля был удар. Он сразу это сказал, и некоторое время я имел счастье пребывать в этом заблуждении.
– А потом?
– Сейчас вспомню. – Джозеф сжал пальцами виски. – Это походило на кошмар. Все представлялось каким-то… нереальным, фантастическим. Форд принес бренди. Стивен взял у него бутылку и отправил звонить доктору.
– Вот как, – усмехнулся Хемингуэй. – Значит, Форд мало времени находился в комнате?
– Да. Все равно он ничем не мог помочь. Когда он вошел, я сделал это ужасное открытие. Я был только рад, что Стивен отослал его. Мне не хотелось, чтобы при этом присутствовал кто-либо чужой.
– О каком открытии вы говорите, сэр?
– Я увидел на своей руке кровь! – воскликнул Джозеф с дрожью в голосе. – Кровь была на теле брата, в том месте, где я до него дотронулся. Только тогда я заметил маленькую рану и понял, что моего брата убили!
Инспектор пробормотал: «Предательски убили», – но, спохватившись, закашлялся, чтобы как-то сгладить свои эмоции. Но Джозеф ничего не слышал. Он упивается своим актерством, подумал Хемингуэй.
– Сочувствую, сэр, – произнес он. – Простите, что заставляю вас заново переживать тяжелые моменты, но я хотел бы уточнить, что произошло после того, как Форд отправился звонить доктору. Инспектор Колуолл говорит, что нашел все двери запертыми, а окна закрытыми.
– Да, и это совершенно необъяснимо!
– Вы сами видели, что окна были закрыты?
– Нет, зато видел мой племянник. Я был слишком потрясен. Мне бы и в голову не пришло смотреть на окна. Но мой племянник – сильный человек. В трудные минуты он не теряет головы и делает все, что нужно.
– Значит, он проверил окна, сэр?
– Несомненно. Я даже помню, как он подошел к ним и отдернул шторы. Да, вот еще что! Стивен спросил, заметил ли я, что обе двери заперты, а окна закрыты.
– Но сами вы окна не осматривали, сэр?
– Нет, зачем? Достаточно того, что это сделал один из нас. В тот момент мне было безразлично: меня словно оглушили.
– Выходит, и запертую дверь в ванную комнату тоже видели не вы?
– Стивен, все Стивен, – кивнул Джозеф. – Не знаю, что бы я без него делал.
Хемингуэю начинало казаться, что все проблемы в доме, включая и его собственные, так или иначе связаны с действиями мистера Стивена. Он попрощался с Джозефом, сказав, что больше не смеет его задерживать, а сам отправился искать Форда.
Камердинер, уже дважды допрошенный полицией, выглядел мрачным и сильно нервничал. Но когда инспектор спросил, не пробовал ли он открыть дверь в ванную, когда пытался достучаться до своего хозяина, тот с готовностью ответил, что пробовал, и дверь была закрыта. Пола Джерард, которой пришлось прервать свою дискуссию с Ройдоном по поводу возможной переделки второго акта «Полыни», раздраженно заявила, что, разумеется, не пыталась открыть дверь в ванную, и отвернулась от инспектора. Выйдя в коридор, он удачно столкнулся с Валери, которая направлялась из холла к лестнице. Увидев его, она вздрогнула и застыла с испуганным видом.
– А я как раз вас искал, мисс, – любезно произнес инспектор.
– Ну и зря: я ничего не знаю, – быстро ответила Валери.
– О, конечно, нет, – кивнул Хемингуэй, заставив ее открыть рот от удивления. – Такая леди, как вы, не может иметь ничего общего с убийством.
Валери вздохнула с облегчением, но все еще держалась настороженно. Зная, что хорошая порция лести помогает сократить дистанцию, инспектор добавил:
– Простите мою откровенность, мисс, но я немного удивлен, что встретил здесь такую женщину, как вы.
Валери отреагировала мгновенно:
– Не понимаю, о чем вы говорите? По-вашему, я какая-то особенная?
– Честно говоря, мне редко доводилось встречаться с такими очаровательными молодыми леди, тем более на работе, – беззастенчиво соврал Хемингуэй.
Мисс Дин хихикнула.
– Очень мило, не предполагала, что полицейские умеют говорить комплименты!
– Просто обычно у них нет повода, – возразил инспектор. – Кажется, вы выходите замуж за мистера Стивена Джерарда?
Ее лицо помрачнело.
– Да, вроде того.
– Странно, я не слышу уверенности в вашем голосе, – заметил он, удивленно вскинув брови.
– Честно говоря, я сама не знаю. Все это как-то необычно. Столько перемен! И потом, я ненавижу этот дом, а Стивен его обожает.
– Наверное, он любит старину, – навострил уши Хемингуэй.
– По-моему, это не дом, а склеп. Я не хочу, чтобы меня погребли в нем заживо!
– На вашем месте я бы не беспокоился, мисс. Уверен, мистер Стивен будет жить там, где вы пожелаете.
Она вытаращила глаза.
– Кто, Стивен? Господи, нет! Я в жизни не видела таких упрямцев! Если он что-то вобьет себе в голову, то его уже ни за что не сдвинешь.
– Похоже, вам приходится несладко, – сочувственно заметил Хемингуэй.
Валери, вконец расстроенная своими неудачами и к тому же обиженная на мать, которая тщетно призывала к ее благоразумию, была только рада излить душу. Она шагнула к нему ближе:
– Да-да, это так. Знаете, я ужасно ко всему чувствительна. Ничего не могу с собой поделать!
Инспектор уже сообразил, что подобрал нужный ключик, и легко отозвался:
– О, я сразу понял, что вы – комок нервов.
– Вот именно! – с благодарностью воскликнула она. – Но тут никто этого не понимает, все думают лишь о себе! Кроме дяди Джозефа: он очень милый. Еще мне нравится Уиллоби Ройдон. А остальные меня просто не выносят.
– Похоже, боятся конкуренции.
Она рассмеялась и поправила свои кудряшки.
– Нет, с чего бы? К тому же Стивен ведет себя не лучше других. Даже хуже.
– Значит, он тоже ревнует, только по-иному. Я его понимаю.
– О, Стивен совсем не из таких! – отмахнулась Валери. – Ему безразлично, что я делаю. Честно! Порой мне кажется, что ему вообще на меня наплевать, хоть он и привез меня к своему дядюшке. Впрочем, зря я вам все это рассказываю, – добавила она, вдруг вспомнив, с кем имеет дело.
– Говорите все, что хотите, – успокоил инспектор. – Я знаю, как важно иногда бывает выговориться. Вам очень многое пришлось пережить.
– Как мило с вашей стороны! После убийства мистера Джерарда наступил сплошной кошмар, и тот, первый, инспектор вел себя очень грубо. Настоящая деревенщина. Постоянно спрашивал про портсигар Стивена.
– Не ожидал такого от инспектора Колуолла! – искренне удивился Хемингуэй. – Кстати, что случилось с портсигаром?
– Я его не трогала. Достала оттуда сигарету, положила на стол и забыла о нем до тех пор, пока не поднялась суматоха. И тут Матильда Клэр – таких уродин свет не видел – заявляет, будто портсигар все время был у меня! Уиллоби считает, что она защищает Стивена. А мистер Моттисфонт сказал: кто еще мог взять портсигар, кроме самого Стивена? И он абсолютно прав! Клянусь, Матильда Клэр намеревалась взвалить на меня всю вину, зная, что я не нравлюсь мистеру Джерарду.
– В это трудно поверить, – галантно возразил Хемингуэй.
– Да, но это так. Собственно, потому я сюда и приехала. Это была мамина идея: она решила, что я должна поближе познакомиться с мистером Джерардом. Хотя мне кажется, что он был женоненавистником.
– Видимо, если ему не нравились вы. Он не хотел, чтобы вы вышли замуж за его племянника?
– По правде говоря, да. Но я уверена, что смогла бы уладить проблему, если бы Стивен сам все не портил. Он без конца его раздражал! Вполне в его духе. Я пыталась его урезонить, потому что дядя Джозеф кое-что шепнул мне на ухо, но это было бесполезно.
– А что он вам шепнул? – спросил Хемингуэй.
– Насчет завещания мистера Джерарда. Он не сказал прямо, что все достанется Стивену, но я догадалась.
– И вы передали его слова Стивену?
– Да, но он лишь рассмеялся и заявил, что ему все равно.
– Наверное, трудно иметь дело с таким человеком.
– Да, и я даже думаю… впрочем, не важно. Жаль, что я вообще сюда приехала.
– Это не ваша вина, – заверил инспектор. Он уже услышал все, что хотел, и теперь соображал, как избавиться от своей собеседницы.
На помощь ему пришла Матильда: она вышла в холл со стороны бильярдной. Валери виновато покраснела и бросилась наверх по лестнице. Матильда проводила ее холодным взглядом и вопросительно посмотрела на инспектора.
– Кажется, я напугала мисс Дин, – заметила она, подходя к нему ближе. – Она вела себя неприлично?
Хемингуэя это немного покоробило, но он не подал виду.
– Вовсе нет, – ответил он. – Мы мило беседовали.
– Представляю, – усмехнулась Матильда.
