Книга: Мейси Доббс. Одного поля ягоды
Назад: Глава вторая
Дальше: Глава четвертая

Глава третья

Во вторник после посещения магазина «Международной торговой сети Уэйта» Мейси позвонила в фирму «Карстерс и Клифтон» и попросила срочно назначить встречу с рекомендованным ей мистером Джеральдом Бартрапом. Она ничуть не сомневалась, что ее просьбу удовлетворят, поскольку в это время новые клиенты, желающие получить консультацию по капиталовложениям, были на вес золота. Мейси не терпелось узнать, какие отношения связывали Бартрапа и Шарлотту. Была ли это любовь, увядшая после близкого знакомства? Или расстаться их вынудил отец Шарлотты, настоявший на том, чтобы дочь подыскала себе партию получше? Их помолвка расторгнута, но, может быть, связь еще не прервалась? Если да, то, сбежав из отцовского дома, Шарлотта вполне могла обратиться за помощью к бывшему жениху.
Мейси вышла из метро на станции «Бэнк» и направилась к зданию из красного кирпича, где находилась контора «Карстерс и Клифтон». Швейцар направил ее к стойке администратора, а тот, убедившись, что встреча назначена заранее, предложил Мейси подняться на верхний этаж, где ее встретил клерк и проводил в кабинет мистера Бартрапа.
Бартрап, лет тридцати восьми, среднего роста, с редеющими волосами и раскрасневшимся лицом, вышел из-за громадного стола красного дерева и, протянув руку, произнес:
— A-а, мисс Доббс! Весьма рад.
— Я тоже, мистер Бартрап.
— Прошу, присаживайтесь. Желаете чего-нибудь? Может быть, чаю?
— Нет, благодарю, мистер Бартрап.
Он сел за стол, сложив руки на кожаном бюваре.
— Итак, полагаю, вы хотели бы обсудить вложение наследства, верно, мисс Доббс?
— Мистер Бартрап, должна сразу признаться, я пришла к вам не за консультацией.
— Но позвольте… — Встревоженный мужчина потянулся к папке на столе.
— Мистер Бартрап, я хотела бы конфиденциально побеседовать с вами об одном весьма срочном деле. Я работаю на Джозефа Уэйта. Он крайне озабочен жизнью своей дочери, которая недавно покинула дом, и до сих пор от нее нет никаких вестей.
Бартрап расхохотался, запрокинув голову.
— Решилась еще раз на волю вырваться, пока старик опять не запер!
— Прошу прощения?
— Не беспокойтесь, мисс Доббс. Это я образно выразился, не всерьез. Как вы могли заметить, мистер Джозеф Уэйт сторонник железной дисциплины и противоположных мнений не терпит. — Бартрап наклонился к Мейси. — Полагаю, я и есть тот самый негодяй, склонивший ее королевское величество сбежать из дому, не так ли?
— Я этого не говорила, мистер Бартрап, хотя надеялась, что вы подскажете, в каком настроении была Шарлотта в последнее время, даже если вам неизвестно ее местонахождение.
— Понятия не имею, где она. На Шарлотту вечно что-нибудь находит, мисс Доббс. Признаться, она и вправду была расстроена, когда расторгла нашу помолвку несколько недель назад.
— Сама расторгла?
— О да. Причем совершенно бесцеремонно и без всяких объяснений. И, судя по ее виду, без малейшего сожаления. Резким деловым тоном сообщила: «Извини, Джеральд, но мы не поженимся. Наша помолвка отменяется». И точка.
— У вас есть какие-нибудь предположения?..
— Почему она так поступила? — Бартрап встал и подошел к окну. Обернувшись к Мейси, он произнес: — Нет, мисс Доббс. Понятия не имею. Но… — Он перевел взгляд на свои туфли, а потом снова на Мейси. — Не скажу, что я удивлен или сожалею. Шарлотта привлекательная девушка и составила бы прекрасную партию кому угодно, но в последнее время наши отношения были несколько натянутыми. Она как будто замыкалась в себе. Шарлотта — несчастный человек, мисс Доббс.
Мейси пристально посмотрела на Бартрапа.
— Вы могли бы что-нибудь рассказать о предыдущих исчезновениях мисс Уэйт?
— Да, в общем, ничего. Могу сказать одно: Шарлотта начала бегать из дому еще до нашего знакомства и, видимо, по словам ее друзей, надолго не исчезала. Честно говоря, она своего не упускала. Мы были помолвлены полгода, но дату свадьбы не назначали. Мы бы, конечно, выкроили время, но всегда находился повод все отменить и начать сначала. То Шарлотта вдруг объявляла о еще одной помолвке, то ее отец. За время моего ухаживания и после помолвки она не сбегала. Хотя меня предупреждали о прошлых ее попытках вырваться из угнетающей золотой клетки папаши!
Бартрап улыбнулся, но Мейси подозревала, что он все еще переживал резкий отказ Шарлотты.
— Заметьте, — добавил он, — наша помолвка была расторгнута около двух месяцев назад, так что убежала она совсем по другой причине. — Бартрап задумчиво взглянул на часы: — О Боже! Мисс Доббс, времени только на один вопрос. Просто у меня сегодня еще посетитель.
Мейси чувствовала, что других посетителей он не ждал, но одного вопроса будет достаточно.
— Благодарю вас, мистер Бартрап. Вопрос простой: как думаете, где сейчас может быть Шарлотта? Куда она могла отправиться?
Бартрап вздохнул и, упершись локтями в стол, опустил подбородок на кулаки.
— Я хотел бы вам помочь, мисс Доббс, но я и вправду не знаю. Она ко мне не приходила, просто не доверилась бы.
— Расторжение помолвки вас наверняка расстроило, мистер Бартрап.
— Признаться, сначала я даже опешил, но ничего не остается, кроме как смириться, правда?
— Я отняла у вас много времени, мистер Бартрап, и должна вас поблагодарить. — Мейси встала и, протянув руку, обменялась с ним рукопожатием.
— Если могу быть чем-то полезен, мисс Доббс, смело звоните, и лучше всего после обеда, поскольку работа в центре города полна неожиданностей.
— Да, конечно. Спасибо.
Мейси попрощалась, и ее проводили до выхода из конторы «Карстерс и Клифтон». Выйдя на яркий свет полуденного солнца, она поспешила к метро, чтобы поскорее вернуться на Фицрой-сквер. Мейси знала, что до пяти Билли не будет, и она успеет еще раз просмотреть записи Мориса и собраться с мыслями. Визит к Бартрапу оказался напрасным. Вспоминая их беседу, Мейси все больше убеждалась, что Шарлотта поступила правильно, расторгнув помолвку. Брак с таким человеком не принес бы ей никакого благополучия, кроме финансового, а в деньгах она не нуждалась. Возможно, интерес Шарлотты к духовной жизни — на что указывали найденные в ее комнате книги и брошюры — пробудился благодаря стремлению к настоящим, глубоким и искренним отношениям, которых не сулил брак с человеком ее круга.
Пересекая Фицрой-сквер, Мейси вдруг почувствовала, что вокруг повеяло какой-то зловещей прохладой. Подняв голову, она увидела нависшие громады серых туч, будто налитые водой воздушные шары, готовые вот-вот лопнуть. Мейси ускорила шаг, вынув заранее ключи от парадного. Едва она вошла в кабинет, как в окно, куда еще утром струился солнечный свет, косо застучали длинные дождевые иглы.
Сняв макинтош, Мейси повесила его на крючок за дверью и вошла в архив, содержавший гораздо больше сведений, чем папка Мориса. Она была обеспокоена тем, что пока ничего не добилась и, вероятно, только впустую потратила время. Судя по обрывкам собранных сведений, Мейси понимала, что сейчас гораздо важнее Шарлотту отыскать, нежели понять, причем, по мнению ее отца, второе было и вовсе излишне. Отомкнув ящик, она вспомнила мемориальную доску в магазине и упрекнула себя: как можно было упустить тот факт, что Джозеф Уэйт имел сына?
Пролистав папки манильского картона, Мейси отыскала нужную и отнесла на свой стол. Она стала вынимать из папки различные бумаги и письма и раскладывать веером перед собой. Зная, что сейчас Морис предостерег бы ее от гнева на саму себя, Мейси откинулась в кресле и закрыла глаза. Чтобы сконцентрироваться, она приложила левую ладонь к солнечному сплетению, а правую — к сердцу, дабы пробудить в себе доброе начало, как учил ее Хан. Мейси несколько раз глубоко вдохнула и, открыв глаза, окинула взглядом бумаги на столе, собираясь самым тщательным образом изучить прошлое Джозефа Уэйта. Некоторое время она читала, бегло помечая отдельные слова и фразы на листе, который потом хотела приложить к карте дела. Ее созерцательное безмолвие нарушил глухой стук закрывшейся двери. Затем послышалась безошибочно узнаваемая ковыляющая поступь Билли Била, поднимавшегося по ступенькам. Дверь распахнулась, и едва помощник вошел, Мейси мгновенно ощутила, как атмосфера в кабинете переменилась. Очевидно, он что-то узнал.
— День добрый, мисс. Хорошо, что дни теперь длиннее, правда? Что-то непохоже, чтобы вы это заметили. — Билли стряхнул плащ и повесил на дверь, а Мейси с ужасом уставилась на усеявшие пол дождевые капли. — Резко он шибанул, а? Утром так просветлело, что я подумал, дождь не скоро пойдет.
— Действительно, Билли. Кхм, ты не мог бы сходить за тряпкой и вытереть пол?
— О, простите, мисс. — Билли вынул из ящика стола ветошь и, щадя больное колено, медленно нагнулся и принялся вытирать дождевую воду. Закончив, он извлек из внутреннего кармана пальто блокнот, записную книжку Шарлотты, газету и сел подле Мейси за стол у окна.
— Не знаю, как у вас, а у меня выдался любопытный денек.
— Рада слышать.
Билли положил перед ней записную книжку и улыбнулся, наклонив голову.
— Ничего необычного не замечаете?
Мейси взяла книжку в черном кожаном переплете, пробежала пальцами по золотому обрезу закрытых страниц и, прижав, перевернула пару листов.
— Продолжай.
— У меня своей книжки никогда не было. И не имел я привычки записывать адреса по алфавиту. Обычно черкану, что надо, на оборотной стороне ежедневника «Дейли скетч», и все.
Мейси кивнула.
— Но сдается мне, у людей со множеством знакомств — вот как вы, к примеру, — кому приходится записывать все имена, адреса и телефоны, книжки совсем не такие. — Билли взял записную книжку, повертел в руках, похлопал по ней для пущей убедительности и положил обратно на стол. — Бьюсь об заклад, если просмотреть вашу, там найдется куча всяких инструкций и заметок и обнаружатся еще какие-нибудь телефонные номера. Некоторые знакомые переезжали столько раз, что старые адреса приходилось вычеркивать и записывать новые. И только новый впишешь, как кто-нибудь или опять переезжает, или умирает, или женится, или фамилию меняет, и старое снова приходится зачеркивать.
— В твоих словах есть доля истины, Билли.
— Ну, я посмотрел на эту книжку и подумал: либо Шарлотта почти ни с кем не зналась, либо самое главное она записывала в другом месте.
— Полагаешь, что Шарлотта намеренно оставила поддельную записную книжку, чтобы замести следы? — Мейси испытующе посмотрела на Билли.
— Нет, вряд ли. Это не в ее характере. Особенно если она очень торопилась. Нет, думаю, дело было так: либо новую книжку ей подарили, либо старая истрепалась, и Шарлотта купила новую. Потом стала переписывать имена знакомых — конечно, это всего лишь предположение, мисс, — и в первую очередь тех, с кем общалась в последнее время, потому что они важнее. Но это не самое увлекательное занятие, и, забросив его, она по привычке пользовалась старой книжкой. От старых привычек, как от старых друзей, непросто избавиться.
— Верно подмечено, Билли.
— Ну да. И это хорошо, потому что самые важные ее знакомые записаны здесь — кстати, одну я сегодня видел, потом расскажу, — и нет давних знакомых, которых Шарлотта не видела лет сто и просто держала их имена в записной книжке, чтобы не забыть послать на Рождество открытку. И куда бы она ни запропастилась, старую записную книжку прихватила с собой.
— Впечатляет, Билли. Ты как следует поработал головой, — заметила Мейси, улыбаясь.
Билли выпрямился и потянулся за блокнотом.
— В общем, стоял я возле дома — сейчас гляну. Ах да, Лидии Фишер. Живет в Чейн-мьюз, место приличное, это уж точно. В общем, стоял я возле дома, разглядывал улицу, когда она подъехала. Признаться, дамочка что надо. Одета с иголочки, красная помада, черная такая штука на глазах, а на плечах одни меха. И конечно, как я мог с ней не поговорить, правда? — Билли красноречиво жестикулировал. — Она так промчалась мимо, что меня чуть к стене не припечатало, и я решил, что зайду к ней снова во время официального расследования. В общем, я представился, сказал, что работаю на вас и что у меня к ней конфиденциальный разговор.
— И ты беседовал с ней на улице?
— Ну, поначалу да. Сказал, что мы работаем на семью Уэйт, и она пригласила меня в дом. В гостиную наверху нам принесли чай. Замечу, дамочка при мне опрокинула пару стаканчиков: у нее на буфете стоял такой узорчатый хрустальный графин. Сдается мне, в ее доме только горничная и повар. И шофера наверняка тоже нет, потому она явно любит водить сама. — Билли откашлялся и продолжил: — И вот я говорю ей, мол, дело деликатное, Шарлотта Уэйт сбежала из дому и нас наняли ее отыскать.
— Хорошо.
— А она глаза закатила и как простонала «Опя-ять!», да с таким недовольством! А потом сказала: «Ничего удивительного, Шарлотта уже столько раз убегала, что ей впору на олимпийских играх выступать!» Я понял, к чему она, вспомнив о характере мисс Уэйт. Потом дамочка добавила: «Волноваться не о чем, полагаю, Шарлотта в конце концов сбежала в монастырь». На что я ей ответил: «Мисс Фишер, вы серьезно?» А она: «Миссис Фишер, с вашего позволения», — вся из себя такая гордая. В общем, похоже, во время последних двух встреч мисс Уэйт рассказала подруге, что расторгла помолвку и никак не может найти настоящую любовь. И еще, что ей, наверно, лучше будет уйти в монастырь — там от нее будет хоть какая-то польза.
— Так решила Фишер?
— Знаете, смешно получается. Сначала ей показалось, что Шарлотта пыталась произвести на нее впечатление, но потом поняла, что подруга, возможно, говорит всерьез, ведь раньше она уже ездила в один монастырь, куда-то в Кент. Такие дела.
— Что ж, любопытно. — Мейси понимала, сколь привлекательным мог показаться пресытившейся и несчастной девушке образ безмятежной монахини. Она вспомнила, как во время войны распространяли фотографии медсестер, выдавая их за образец непорочности и самоотверженности, подобающих членам религиозных орденов. Позже благодаря этим романтическим картинкам еще больше девушек шли записываться добровольцами в полевые госпитали.
— Интересно, что бы на это сказал Уэйт? — заметила Мейси. — Он не похож на верующего, и в записях Мориса не упоминается ни о его религиозной принадлежности, ни о католичестве.
— Думаете, Шарлотта пытается досадить отцу?
— Она, конечно, уже не ребенок, но способна и на такое, — задумчиво произнесла Мейси. — Знаешь, возможно, нам крупно повезло. Утром я промолчала об этом, потому что не хотела спешить с выводами и останавливаться на одном варианте, но в свое время я была знакома с одной монахиней, матушкой Констанцией Шертери. Она была аббатисой в общине бенедиктинцев, жившей неподалеку от Гиртона. Преподавала нескольким студентам религиозную философию. Поскольку орден у них закрытый, с посторонними они общаются через своеобразную ширму. Помню, как странно было поначалу слушать наставника через решетку.
— И в чем же наше везение, мисс?
— Всех подробностей не припомню, но вскоре после того, как я взяла отпуск и записалась медсестрой в добровольческий отряд, монахиням пришлось искать новое место. По-моему, их монастырь в Кембриджшире заняли военные, и могу поклясться, что они отправились в Кент. Мне достаточно сделать пару звонков, чтобы все выяснить, и если все верно, я тут же отправлю матушке Констанции письмо с просьбой о скорейшей встрече.
— А почему нельзя сразу туда поехать и проверить, там ли мисс Уэйт, и покончить с этим делом?
Мейси покачала головой:
— Нет, Билли. Если Шарлотта разыскала матушку Констанцию, аббатиса приложит все усилия, чтобы защитить и девушку, и уклад жизни бенедиктинцев.
— Держу пари, папаша Уэйт запросто ввалился бы к ним и, окажись там Шарлотта, просто выволок бы ее за шкирку.
— По крайней мере он мог бы попытаться. — Мейси улыбнулась помощнику. — Но ставить на него против матушки Констанции я бы не стала. Так что давай строго соблюдать этикет. Это нам еще поможет.
Билли кивнул, и Мейси достала свои записи. Она обрисовала Джозефа Уэйта, рассказала, как магазин буквально наполнился мощными флюидами его харизмы, как дружеская непосредственность влекла к нему покупателей и в то же время пугала подчиненных. Мейси разъяснила Билли, как сильно подобная робость продавцов противоречила их вдруг открывшемуся уважению к хозяину: особенно его почитали за заботу о семьях, потерявших мужчин на войне.
— Знаете, как говаривал мой старик отец? — вступил в разговор Билли. — Уважение подчиненных гораздо важнее их любви. А уважать можно и того, кто тебе не по нраву. Наверное, Уэйту не нужно, чтобы его любили.
— Думаю, это весьма точная оценка, — ответила Мейси, кивнув. — И второе, более важное: Джозеф Уэйт потерял на войне сына, ранее работавшего в том же магазине, и, вероятно, собирался передать ему дело.
Билли изумился.
— Так вот почему он такой, ну… несчастный. В конце концов, каким ему еще быть, если родная дочь, как засохший цветок?
— По-моему, он сказал «увядающая лилия». И да, это могло бы многое прояснить, хотя может и не иметь ни малейшего отношения к исчезновению Шарлотты — на чем мы и обязаны сосредоточиться.
— А что случилось с его сыном?
— Похоже, Уэйт-младший погиб вместе со многими другими работниками его отца. Они все ушли на фронт. Джозеф был ребенком от первого брака. Уэйт женился на соседской девушке. Ему тогда было двадцать четыре, а ей двадцать. К сожалению, через год она умерла при родах. К тому времени Уэйт уже преуспевал, но ее смерть наверняка стала еще одной трагедией в его жизни.
— Не странно ли, что он умолчал об этом? Ну, вчера, когда взялся разглагольствовать про отчаяние?
— И да и нет. Душевные травмы непредсказуемы, Билли. Возможно, гибель сына стала для него чем-то особенным, и Уэйт предпочитает держать боль в себе и ни с кем не обсуждать.
Помолчав минуту, Мейси продолжила:
— Одна из сестер Уэйта, тогда еще незамужняя, переехала к нему, чтобы ухаживать за младенцем. Как ты понимаешь, он старался позаботиться о каждом члене семьи и дал работу всем, кроме упомянутого вчера брата, работавшего на шахте. Когда Уэйт поспешно женился во второй раз, его сыну было лет шесть, и, как ты знаешь, через семь месяцев на свет появилась Шарлотта. Таким образом, Джозефу было семь, когда у него родилась сестра. Кстати, заметь, второе имя Джозефа — Чарльз, а дочь при крещении нарекли Шарлоттой. Отца Джозефа-старшего звали Чарльз. По сути, обоих детей он назвал в честь их покойного дедушки.
Мейси достала цветные карандаши и передала один Билли:
— Итак, давай зафиксируем это на карте и проверим, не упустили ли мы чего.
Они принялись рисовать, а через несколько минут Мейси промолвила:
— Скоро я нанесу визит Лидии Фишер, Билли. Полагаю, уже завтра утром. Поэтому раньше обеда меня не жди. Суетная выдастся неделька. Возможно, придется отказаться от обеда в пятницу с инспектором Стрэттоном.
— Ну как же, мисс… — Билли вдруг положил красный карандаш на стол и забавно хлопнул себя по лбу, словно упрекая себя за забывчивость. — Вспомнил! Как только вы упомянули инспектора. Я тут болтал со старым Джеком Баркером — ну тем парнем, что продает «Экспресс» у метро на Уоррен-стрит, — и он поговорил со своим приятелем, который торгует «Таймс». В общем, у него завалялась пара экземпляров с прошлой недели.
— Какое отношение это имеет к инспектору Стрэттону?
— Помните, мы говорили, что он расследует дело об убийстве девушки в Кулсдоне?
— Да.
— Я сказал, что найду газету, которую читала Шарлотта, прежде чем убежать из столовой?
Мейси резко вздохнула.
— Так или иначе, похоже, в эти выходные новость о женщине, убитой в Кулсдоне, напечатала не только «Таймс», но и все остальные газеты тоже. Женщину звали Филиппа Седжвик. Замужняя, примерно ваша ровесница. Помните, я обратил на это внимание? Она была дочерью викария. «Таймс» поместила новость на первую полосу, а на второй — подробности. Прямо в передовице, среди самых важных новостей про дефицит и безработицу и поход мистера Ганди к морю за солью. История про убийство обошла все газеты, причем в самых ужасных подробностях. Такое кому угодно аппетит испортит.
Мейси постучала карандашом по ладони. Билли молчал, зная, что мысленно мисс была где-то далеко. Она взглянула на вечернее небо в окне. Быть может, Билли не случайно упомянул Ганди. Раньше Хан рассказывал ей об этом человеке и его идее «сатьяграхи», что на санскрите означает «упорство в истине». Мейси вздрогнула, вспомнив, какие чувства пробудили в ней апартаменты Шарлотты Уэйт. И самым мощным из них была тоска, буквально струившаяся из всех уголков комнаты, где жила пропавшая девушка. Возможно, к бегству ее подтолкнула не отцовская деспотичность, а страх.
Назад: Глава вторая
Дальше: Глава четвертая