– Минуточку, – сказала мисс Рэмсботтом. – Кажется, пасьянс сейчас выйдет.

Она переложила на освободившееся место короля со всей его свитой, перенесла красную семерку на черную восьмерку, скинула четверку, пятерку и шестерку пик в сброс, сделала еще несколько перемещений – и, удовлетворенно вздохнув, откинулась на спинку кресла.

– Ай да я! – заключила она. – Прямо мастерица!

Она была явно довольна. Подняв глаза, она взглянула на стоявшую у камина девушку.

– Значит, вы – жена Ланса, – сказала она.

Пэт, которой было велено явиться пред очи мисс Рэмсботтом, согласно кивнула.

– Да, – подтвердила она.

– Вы очень высокая, – заметила мисс Рэмсботтом. – И вид у вас вполне здоровый.

– На здоровье не жалуюсь.

Мисс Рэмсботтом удовлетворенно кивнула.

– У Персиваля жена – размазня, – сообщила она. – Объедается сладким, спортом не занимается. Садись, дитя мое, садись. Где ты познакомилась с моим племянником?

– В Кении, я какое-то время жила там у друзей.

– Ты, я знаю, уже была замужем.

– Да. Два раза.

Мисс Рэмсботтом звучно хмыкнула.

– Разводилась, стало быть.

– Нет, – ответила Пэт. Голос ее чуть задрожал. – Они оба… умерли. Первый муж был летчиком. Погиб на войне.

– А второй? Подожди… кто-то мне говорил. Застрелился, да?

Пэт кивнула.

– Из-за тебя?

– Нет, – возразила Пэт. – Не из-за меня.

– Он был как-то связан с лошадьми, да?

– Да.

– В жизни на ипподроме не была, – заявила мисс Рэмсботтом. – Все эти пари, тотализаторы да карты – орудия дьявола!

Пэт не ответила.

– В театр или в кино я – ни ногой, – продолжала мисс Рэмсботтом. – Что там говорить, теперь весь мир погряз в пороке. И в этом доме порок правил бал, да Господь наказал грешников.

Пэт опять не нашлась что ответить. Ей даже подумалось: может, у тетушки Эффи не все дома? Однако ей стало немного не по себе под проницательным взглядом старушки.

– Много ли, – вопросила тетушка Эффи, – тебе известно о семье, в которую ты вошла?

– Наверное, – предположила Пэт, – сколько любому, кто оказывается в таком положении.

– Гм, может, и так, может, и так. Я тебе вот что скажу. Моя сестра была дурехой, мой зять – жуликом. Персиваль – подлая душонка, а твой Ланс в этом семействе всегда ходил в плохих.

– По-моему, все это – чепуха, – проявила силу духа Пэт.

– Может, ты и права, – неожиданно согласилась мисс Рэмсботтом. – Наклеивать людям ярлыки – не дело. Но не советую недооценивать Персиваля. Считается, что если кто хорош, то он в придачу и глуп. Персиваля глупым никак не назовешь. Он умен, но при этом ханжа и лицемер. Я его никогда не любила. Имей в виду, что Лансу я не верю и его поступков не одобряю, а вот любить его люблю… Эдакий сорвиголова, всегда был таким. Ты за ним присматривай, следи, чтобы не зарывался. И ему передай, малышка, – недооценивать Персиваля нельзя. Скажи – пусть не верит ни одному его слову. Они все в этом доме изоврались. – И старушка торжествующе добавила: – Геенна огненная – вот их удел.

Инспектор Нил заканчивал телефонный разговор со Скотленд-Ярдом.

Помощник комиссара на другом конце провода говорил:

– Постараемся собрать для вас сведения – обзвоним все частные клиники. Хотя, возможно, она уже умерла.

– Возможно. Дело-то давнее.

«Старые грехи отбрасывают длинные тени». Так сказала ему мисс Рэмсботтом, сказала явно со значением, будто на что-то намекала.

– Не версия, а какая-то фантастика, – усомнился помощник комиссара.

– Именно, сэр. Но отмахнуться от нее мы, я считаю, не можем. Уж больно все сходится.

– Да… да… зерно… дрозды… имя убитого.

– Я прорабатываю другие линии тоже, – сказал Нил. – Нельзя сбрасывать со счетов Дюбуа. Да и Райта. Девушка Глэдис могла заметить любого из них у боковой двери. Оставить поднос в холле и выйти посмотреть, кто там и что ему надо. Убийца задушил ее на месте, а потом оттащил тело к бельевым веревкам и нацепил прищепку ей на нос…

– Идиотская шутка, по совести говоря! И мерзкая.

– Да, сэр. Именно это больше всего расстроило старушку – я имею в виду мисс Марпл. Очень симпатичная старушка – и очень проницательная. Она перебралась в дом, чтобы быть поближе к своей сверстнице мисс Рэмсботтом, и я не сомневаюсь: все, что происходит в этом доме, станет ей известно.

– Какой ваш следующий шаг, Нил?

– У меня встреча с лондонскими адвокатами. Хочу как следует вникнуть в дела Рекса Фортескью. И хоть история эта и старая, хочу выяснить, что произошло на шахте «Дрозды».

Мистер Биллингсли из компании «Биллингсли, Хорсторп и Уолтерс» оказался человеком учтивым, но его обходительные манеры вводили в заблуждение – он был весьма осмотрителен и соблюдал профессиональную этику. Инспектор Нил встречался с ним уже вторично, и на сей раз осмотрительность мистера Биллингсли не так бросалась в глаза. Тройная трагедия в «Тисовой хижине» поколебала профессиональные устои мистера Биллингсли. Сейчас он, можно сказать, рвался выложить полиции все имеющиеся в его распоряжении факты.

– В высшей степени удивительное дело, – сказал он. – В высшей степени. За свою профессиональную карьеру ничего подобного я не припомню.

– Говоря откровенно, мистер Биллингсли, – признался инспектор Нил, – мы очень рассчитываем на вашу помощь.

– Дорогой сэр, помогу, чем смогу. Буду рад оказать всяческое содействие.

– Прежде всего позвольте спросить, хорошо ли вы знали покойного мистера Фортескью и дела его фирмы?

– Рекса Фортескью я знал достаточно хорошо. Мы были знакомы лет, если не ошибаюсь, шестнадцать. Но мы не единственная адвокатская фирма, чьими услугами он пользовался, далеко не единственная.

Инспектор Нил кивнул. Об этом он знал. «Биллингсли, Хорсторп и Уолтерс» вели, если так можно выразиться, солидные дела Рекса Фортескью. Для проведения менее солидных операций он нанимал другие фирмы, не отличавшиеся особой щепетильностью.

– Что же вас интересует? – осведомился мистер Биллингсли. – Про его завещание я уже рассказал. Наследник очищенного от долгов и завещательных отказов имущества – Персиваль Фортескью.

– Меня сейчас интересует, – перешел к делу инспектор Нил, – завещание его вдовы. После смерти мистера Фортескью она унаследовала сто тысяч фунтов, так?

Биллингсли кивнул.

– Немалая сумма, – сказал он, – и могу вам сообщить по секрету, инспектор, что фирма Фортескью с большим трудом смогла бы выплатить такие деньги.

– Разве эта фирма не процветает?

– Говоря откровенно, – ответил мистер Биллингсли, – но только строго между нами, последние полтора года они здорово сидят на мели.

– На то есть какая-то причина?

– Конечно. Я бы сказал, что причина – сам Рекс Фортескью. Весь прошлый год он вел себя как безумец. Надежные акции продавал, сомнительные покупал, про свои дела молол языком направо и налево, да еще как! От советов отмахивался. Персиваль – это его сын – приходил сюда, просил, чтобы я как-то повлиял на отца. Он сам, видимо, пытался, но тот отшвырнул его в сторону. Я сделал все, что мог, но Фортескью не желал прислушиваться к голосу разума. Иногда мне казалось, что его словно подменили.

– Но подавлен он не был? – уточнил инспектор Нил.

– Нет, нет. Наоборот. Был какой-то бурлящий, вычурный.

Инспектор Нил кивнул. Мысль, уже сформировавшаяся в его мозгу, только окрепла. Кажется, он начинал понимать причины трений между Персивалем и его отцом. Мистер Биллингсли между тем продолжал:

– Но про завещание его жены меня спрашивать бесполезно. Я его не составлял.

– Это мне известно, – успокоил его Нил. – Я лишь хочу выяснить, было ли ей что оставлять. И я это уже выяснил. У нее было сто тысяч фунтов.

Мистер Биллингсли неистово затряс головой:

– Нет, мой дорогой сэр, нет. Тут вы не правы.

– Вы хотите сказать, что эти сто тысяч она должна была получать постепенно в течение всей жизни?

– Нет… нет, она должна была все получить сразу. Но в завещании был пункт, суть которого в следующем: жена Фортескью вступала в наследство и получала эту сумму не ранее чем через месяц после смерти мужа. В наши дни этот пункт вполне обычен. Он появился, потому что летать на самолетах стало небезопасно. Если в авиакатастрофе погибают двое, очень трудно определить, кто из них унаследовал собственность другого, и возникает множество занятных проблем.

Инспектор Нил внимательно смотрел на него.

– Выходит, у Адель Фортескью не было денег, которые перешли бы к кому-то по наследству? Что же случилось со ста тысячами фунтов?

– Эти деньги вернулись в фирму. Точнее сказать, к наследнику очищенного от долгов и завещательных отказов имущества.

– И наследник этот – мистер Персиваль Фортескью.

– Совершенно верно, – подтвердил Биллингсли. – Деньги переходят к Персивалю Фортескью. А при том состоянии, в каком находится сейчас фирма, – добавил он, забыв о профессиональной этике, – эти деньги ему ох как нужны!

– Чего только вам, полицейским, не надобно, – проворчал доктор, друг инспектора Нила.

– Давай, Боб, выкладывай.

– Так и быть, раз мы с тобой говорим с глазу на глаз и ссылаться на меня ты, слава богу, не можешь! Представь себе, судя по всему, ты абсолютно прав. Сильно смахивает на маниакальный синдром. Семья это подозревала и очень хотела, чтобы он показался доктору. Но он наотрез отказался. А проявляется это заболевание именно так, как ты описываешь. Неспособность оценить ситуацию, бурные вспышки раздражения и злости, хвастливость, мания величия – например, человек считает себя выдающимся финансовым гением. Если такого не остановить, он очень скоро разорит самую платежеспособную фирму, а остановить его не так просто, особенно если он знает, что у вас на уме. Я бы сказал, вашим друзьям просто повезло, что он умер.

– Они мне вовсе не друзья, – вымолвил Нил. И повторил сказанное как-то раньше: – Все они – очень неприятные люди…