Глава 8
1
– Что мог, сэр, то нашел, – доложил сержант Хей. – Мармелад, кусок ветчины. Чай, кофе и сахар, в сухом виде, не знаю, что нам это даст. То, что заваривали, давно выплеснули, правда, тут есть одна тонкость. После завтрака много кофе осталось, и его в одиннадцать часов допила прислуга. По-моему, это важно.
– Да, важно. Выходит, если отравлен был кофе, то что-то подсыпали именно в чашку Рекса Фортескью.
– Один из присутствовавших. Именно. Я так это осторожненько поспрошал насчет тиса – мол, не попадались ли в доме ягоды или листья, – нет, ничего такого. И про крупу в кармане никто ничего вроде не знает. Это, говорят, что еще за диковина? Да и я ума не приложу, откуда эта крупа там взялась. Вроде он не был из тех чудиков, которые готовы есть любую дрянь, лишь бы в сыром виде. У моей сестры муж такой. Сырую морковь, горох, репу – за милую душу! Но зерно в сыром виде не ел даже он. Как начнет в желудке разбухать – не поздоровится.
Зазвонил телефон, и к нему, следуя кивку инспектора, рванулся сержант Хей. Оказалось, звонят из полиции. Мистер Персиваль Фортескью уведомлен и немедленно возвращается в Лондон.
Не успел инспектор положить трубку, к дому подъехала машина. Дверь открыл Крамп. На пороге стояла женщина, в руках полно свертков. Крамп забрал их у нее.
– Спасибо, Крамп. Заплатите, пожалуйста, за такси. Я выпью чаю. Миссис Фортескью или мисс Элейн дома?
Дворецкий замялся, глянул через плечо.
– У нас плохие новости, мадам, – решился он. – Насчет хозяина.
– Мистера Фортескью?
Нил шагнул вперед. Крамп сказал:
– Сэр, это миссис Персиваль.
– В чем дело? Что такое? Несчастный случай?
Инспектор окинул ее изучающим взглядом. Миссис Персиваль Фортескью была упитанной женщиной, рот ее все время недовольно кривился. Возраст – лет тридцать. Вопросы она задавала с живейшим интересом. В мозгу его мелькнула мысль: ей, наверное, очень скучно живется.
– К сожалению, вынужден сообщить вам, что сегодня утром мистера Фортескью в тяжелом состоянии доставили в больницу Сент-Джудс, и вскоре он скончался.
– Скончался? То есть… умер? – Новость явно произвела на нее впечатление – на такую сенсацию она и не рассчитывала. – Боже правый, вот это сюрприз. Муж в отъезде. Вам надо с ним связаться. Он где-то на севере. У него в конторе должны знать. Всем займется он. Надо же, такие дела всегда случаются в самый неподходящий момент.
Она на секунду замолчала, переваривая новость.
– Хотя, конечно, все зависит от того, – размышляла она вслух, – где решат устраивать похороны. Здесь, наверное. Или в Лондоне.
– Как скажет семья, так и будет.
– Да, конечно, это я так, просто подумалось. – Наконец она осмысленным взглядом посмотрела на стоящего перед ней человека. – Вы из конторы? – спросила она. – На доктора вы не похожи.
– Я из полиции. Мистер Фортескью умер так внезапно…
Она перебила его:
– Вы хотите сказать, что его убили?
Это слово было произнесено впервые. Нил изучающе оглядел миссис Персиваль, на лице которой застыл взволнованный вопрос.
– С чего вам это пришло в голову, мадам?
– Ну, людей иногда убивают. А вы сказали «внезапно». И вы из полиции. А с ней вы говорили? Что она сказала?
– Не совсем понимаю, о ком вы?
– Об Адель, о ком еще. Я Валю сколько раз говорила: совсем старик спятил, надо же взять в жены такую молодую! Известное дело – седина в бороду, а бес в ребро. Из-за этой дряни он напрочь голову потерял. Вот вам и результат… А нам всем теперь весело придется. Начнут виться газетчики, растрезвонят на весь свет, напечатают фотографии на первых страницах…
Она смолкла, заглядывая в будущее, и оно явно открывалось ей в виде кричащих и броских образов. Что ж, решил про себя инспектор Нил, не самая страшная перспектива. Она снова повернулась к нему.
– И что это было? Мышьяк?
Голосом, призванным охладить ее пыл, инспектор Нил сказал:
– Причина смерти пока не установлена. Будет вскрытие, а потом и расследование.
– Но вы уже все знаете, да? Иначе вы бы сюда не приехали.
Вдруг оказалось, что это круглое и глуповатое лицо может быть проницательным.
– Вы уже расспросили прислугу, что он ел и пил, да? Вчера на обед. Сегодня на завтрак. Само собой, какие напитки.
Он видел, как в мозгу ее бешено прокручиваются возможные варианты. Осторожно произнес:
– Есть вероятность, что причиной болезни явилось нечто, съеденное им за завтраком.
– За завтраком? – Она удивилась. – Но это же очень трудно. Не представляю, как…
Она смолкла и покачала головой.
– Не представляю, как она могла это сделать за завтраком… Разве подсыпала что-то ему в кофе, когда мы с Элейн отвернулись.
Рядом с ними тихий голос мягко произнес:
– Чай ждет вас в библиотеке, миссис Валь.
Миссис Валь вздрогнула.
– О-о, мисс Доув, спасибо. Да, чашечка чаю мне не помешает. А то я прямо ничего не соображаю. Вы, инспектор, чаю не желаете?
– Спасибо, пока нет.
Чуть замешкавшись, толстушка не спеша удалилась.
Когда она скрылась за дверью, Мэри Доув негромко пробормотала:
– Она, наверное, понятия не имеет о том, что такое клевета.
Инспектор Нил не ответил.
Мэри Доув продолжала:
– Я могу вам быть чем-то полезна, инспектор?
– Где я могу найти Эллен, уборщицу?
– Я вас провожу. Она только что пошла наверх.
2
Эллен оказалась женщиной суровой, не робкого десятка. Ее сморщенное лицо смотрело на инспектора с триумфом.
– Сэр, это просто кошмар. Вот не думала, что в доме, где я живу, случится такое. С другой стороны, не так меня это и удивляет. Уж давно я хотела предупредить хозяина – хватит, ухожу от вас. Не нравится мне, как в этом доме выражаются, сколько выпивают, да и вообще все эти шашни я не одобряю. Против миссис Крамп ничего не скажу, а вот Крамп и эта девчонка Глэдис в службе ни рожна не смыслят. Но больше всего мне не по нраву шашни.
– Какие шашни?
– Если еще не узнали, скоро узнаете. Весь дом про это лясы точит. Совсем стыд потеряли. Они, видишь ли, в гольф играют или в теннис. Да я своими глазами видела, во что они играют. Дверь в библиотеку была открыта, а они там, прямо тебе два голубка – целуются да милуются.
Яд, источаемый этой старой девой, был воистину смертоносным. Можно было и не спрашивать: «О ком вы?», но Нил все-таки спросил.
– О ком? О хозяйке… и ее кавалере. Они уж и не стесняются никого. Но, между прочим, хозяин об этом пронюхал. Нанял кого-то следить за ними. Разводом бы дело кончилось, как пить дать. А оно кончилось вон чем.
– Вы хотите сказать…
– Вот вы, сэр, все расспрашиваете, что хозяин ел, да что пил, да кто ему что подносил. А я вам так скажу: эта парочка его и порешила. Он добыл откуда-то отраву, а она подсунула хозяину, так оно и было, хоть что мне говорите.
– А вам никогда не попадались тисовые ягоды в доме или где-то поблизости?
В маленьких глазах блеснуло любопытство.
– Тисовые? Это же ядовитая гадость. Мне еще матушка в детстве наказывала: эти ягоды не трожь! Так что, сэр, ими и отравили?
– Чем отравили, мы пока не знаем.
– С тисовыми ягодами она вроде не баловалась. – В голосе Эллен звучало разочарование. – Чего не видела, того не видела.
Нил спросил про зерно в кармане мистера Фортескью, но потерпел неудачу и тут.
– Нет, сэр. Про это ничего не знаю.
Он продолжал расспросы, но ничего полезного больше не извлек. Наконец поинтересовался: можно ли видеть мисс Рэмсботтом?
Эллен засомневалась:
– Я могу ее спросить, но она не со всяким встречается. Она, знаете ли, женщина в возрасте, со странностями.
Но инспектор проявил настойчивость, и Эллен с видимой неохотой провела его по коридору, а потом вверх по небольшой лестнице к комнате, задуманной, почему-то решил Нил, как детская.
Проходя по коридору, он глянул в окно и увидел сержанта Хея, тот стоял возле тисового дерева и разговаривал, судя по всему, с садовником.
Эллен постучала в дверь, услышав ответ, открыла ее и сказала:
– Мисс, пришел джентльмен из полиции, хочет с вами поговорить.
Видимо, пожилая дама ответила согласием, потому что Эллен отступила в сторону и жестом предложила инспектору войти.
Комната, в которую он вошел, была заставлена сверх всякой меры. Инспектору на миг померещилось, что он перенесся в эпоху не только короля Эдуарда, но и королевы Виктории. За столом, вплотную придвинутым к газовой плите, сидела пожилая дама и раскладывала пасьянс. На ней было темно-бордовое платье, редкие седые волосы гладко зализаны вдоль щек.
Не поднимая глаз и не прерывая своего занятия, она нетерпеливо бросила:
– Входите, входите. Садитесь, если желаете.
Принять приглашение оказалось не так просто – на всех стульях громоздились брошюры или книги религиозного характера.
Он чуть сдвинул их на диван, и тут мисс Рэмсботтом встрепенулась:
– Миссионерская деятельность вас интересует?
– Боюсь, мадам, не очень.
– Плохо. Должна интересовать. Истинный христианский дух сейчас только там и сыщешь. В Черной Африке. У меня на прошлой неделе был молодой священник. Черный, как ваша шляпа. Но истинный христианин.
Инспектор Нил слегка растерялся, ибо не знал, что сказать.
Старушка еще больше обескуражила его, заявив:
– Радио у меня нет.
– Простите?
– Я думала, может, вы насчет лицензии на радио. Или с каким-нибудь дурацким бланком. Итак, молодой человек, с чем пожаловали?
– Мне выпала прискорбная обязанность сообщить вам, мисс Рэмсботтом, что ваш зять, мистер Фортескью, сегодня утром внезапно заболел и умер.
Мисс Рэмсботтом, нимало не изменившись в лице, продолжала раскладывать пасьянс, лишь заметила как бы между делом:
– Наконец господь наказал этого гордеца и самовлюбленного грешника. Все к тому и шло.
– Надеюсь, для вас это не очень тяжелый удар?
Ответ на этот вопрос был очевиден, но инспектору хотелось услышать, что именно она скажет.
Мисс Рэмсботтом стрельнула на него глазами поверх очков и ответила:
– Если вы намекаете на то, что я не слишком опечалена, вы абсолютно правы. Рекс Фортескью всегда был грешником, и я никогда его не любила.
– Он умер так внезапно…
– Как и надлежит безбожникам, – удовлетворенно подытожила старушка.
– Но похоже, что его отравили…
Инспектор умолк – посмотреть на произведенный эффект.
Однако эффектом как будто и не пахло. Мисс Рэмсботтом лишь пробормотала:
– Красная семерка на черную восьмерку. Можно перекладывать короля.
Тут до нее дошло, что инспектор молчит, она застыла с картой в руках и буркнула:
– Ну и чего вы от меня ждете? Вас интересует, не я ли его отравила? Нет, не я.
– А кто мог это сделать, как вы считаете?
– Очень бестактный вопрос, – категорично заявила пожилая дама. – В этом доме живут двое детей моей покойной сестры. Я отказываюсь верить, что человек, в чьих жилах течет кровь Рэмсботтомов, способен совершить убийство. Вы же ведете речь об убийстве, да?
– Я этого не говорил, мадам.
– Ясно, что убийство. В свое время желающих убить Рекса было хоть отбавляй. Он не гнушался ничем. А у старых грехов, как говорится, длинные руки.
– Вы кого-то имеете в виду?
Мисс Рэмсботтом смешала карты и поднялась. Она оказалась высокой женщиной.
– Я думаю, вам лучше уйти, – сказала она.
Она произнесла эти слова без гнева, но довольно холодно, и инспектор понял: разговор окончен.
– Если вас интересует мое мнение, – между тем продолжала она, – скорее всего, это кто-то из слуг. Дворецкий, как я понимаю, порядочный мерзавец, а у горничной явно не все дома. Будьте здоровы.
Инспектор Нил, сам себе удивляясь, послушно вышел из комнаты. Ай да бабушка! Хороша штучка! И ничего из нее не вытащишь.
Спустившись по лестнице в квадратный холл, он неожиданно для себя оказался лицом к лицу с высокой темноволосой девушкой. На ней был чуть влажноватый плащ, а сама она смотрела на инспектора застывшим, вопросительным взглядом.
– Я только что вошла, – сказала она, – и мне сообщили… насчет отца… что он умер.
– К сожалению, это правда.
Она выставила перед собой руку, словно на ощупь пытаясь найти какую-нибудь опору. Коснувшись дубового сундука, она медленно, как механическая кукла, села на него.
– Не может быть, – вымолвила она. – Как же это…
Две слезинки покатились по ее щекам.
– Какой ужас, – всхлипнула она. – А мне казалось, что я его совсем не люблю… Иногда думала, что ненавижу… Но тогда мне было бы все равно. А мне не все равно.
Она сидела, глядя перед собой, и из глаз ее текли слезы.
Наконец она, борясь с рыданиями, снова заговорила:
– Самое ужасное, что теперь все разрешилось. В смысле, мы с Джералдом можем пожениться. Я могу делать все что заблагорассудится. Но чтобы такой ценой… Я не хочу, чтобы отец умирал… Не хочу. Папочка… папочка…
Впервые с минуты своего появления в «Тисовой хижине» инспектор Нил встретил человека, искренне горевавшего по покойному мистеру Фортескью.
