Глава четырнадцатая
На террасу вышла Патрисия.
— Вот письмо, которое вам нужно, миссис Кейн.
Эмили мельком глянула на него и буркнула:
— Мне оно не нужно. Передайте его инспектору.
— Благодарю вас. — Ханнасайд взял письмо и внимательно вгляделся в марку на конверте. Затем извлек оттуда сложенные листы и протянул Патрисии. — Могу я оставить конверт у себя, миссис Кейн?
— Берите, — ответила Эмили.
— На этом пока все. Спасибо. — Ханнасайд положил конверт в блокнот и встал.
Джим проводил его к входной двери.
— Спасибо за телохранителя, инспектор. С ним и моим братом я теперь в полной безопасности.
Ханнасайд улыбнулся:
— Я на это надеюсь.
— И знаете, присутствие симпатичного сержанта Троттера свидетельствует о том, что вы мне поверили.
— Почему вы решили, что я вам не верю?
— Неужели верите?
— А почему нет, мистер Кейн?
Джим рассмеялся:
— Мне казалось, что вы подозреваете, будто я все это подстроил, желая вас запутать. Вы можете опросить служащих фирмы насчет того, были ли у меня грязными руки, когда я вошел в здание с черного хода.
— Это не доказательство, — с улыбкой произнес Ханнасайд. — Вы могли надеть резиновые перчатки.
— Да, черт возьми, я об этом не подумал. Значит, придется остаться в списке подозреваемых. Одно утешает — я в хорошей компании.
Вернувшись в Портло, Ханнасайд встретился в полицейском участке с детективом Карлтоном, который сообщил:
— Алиби Пола Манселла теперь под большим вопросом, инспектор. Вы говорили, что у нас есть ничтожный шанс. Он оправдался. Я нашел молодого парня, который видел «лагонду» мистера Манселла у задних ворот особняка в половине четвертого в день убийства Клемента Кейна.
— Любопытно, — отозвался Ханнасайд, вешая шляпу. — А свидетель надежный?
— Да. Работает в гараже. Он ждет в моем кабинете.
— Хорошо, я сейчас приду.
Свидетель, Берт Уилсон, высокий молодой человек с копной густых каштановых волос, рассказал Ханнасайду, что работает в гараже Джонса в Портло, и в субботу во второй половине дня у него был выходной. Поэтому он взял свою подружку покататься на мотоцикле по прибрежной дороге.
— Мимо особняка мы проезжали примерно в половине четвертого. Время я запомнил, потому что подружка начала опасаться, успеем ли мы в Бренсом к пятичасовому чаю.
— Да, я понял, — сказал Ханнасайд. — Вы говорили, что видели автомобиль мистера Манселла у особняка.
— Да, сэр. Это «лагонда», четырехцилиндровый двигатель, четыре с половиной литра.
— Вы заметили номер?
Парень задумчиво почесал голову.
— Вроде нет. Но я знаю этот автомобиль, так что номер не важен.
— Почему? На дорогах можно встретить много автомобилей «лагонда». Вы уверены, что этот принадлежал мистеру Полу Манселлу?
— Я автомеханик и в машинах разбираюсь. Помню, я тогда сказал подружке, что это одна из наших машин. Ну, в том смысле, что она стояла у нас в гараже на профилактике всего два дня назад. Если нужно, я узнаю эту «лагонду» поздно вечером.
— В автомобиле кто-нибудь был, когда вы проезжали?
— Нет, сэр. Он стоял на обочине у задних ворот. Моя подружка это подтвердит.
Ханнасайд внимательно посмотрел на него:
— Вы знаете, что произошло в особняке в ту субботу, десятого августа?
— Конечно, сэр. Там убили мистера Клемента Кейна. В городе почти все об этом знают.
— А почему вы пришли только сейчас?
Уилсон замялся.
— Тут такое дело, сэр. Поначалу я не придал этому значения, да и выпало оно у меня из памяти. Потом я увидел объявление, ну, чтобы сообщить, если что знаешь, и показал его подружке, а она сразу сказала: «Берт, ты что, не понимаешь?» «Нет, — ответил я, — а что?» «Ты должен рассказать в полиции насчет машины мистера Пола Манселла». «Верно, Дорис», — сказал я, — это ее так зовут, Дорис… но я не привык совать нос куда не следует и как-то не решился. А затем спросил у хозяина гаража, мистера Джонса. А он говорит, что надо пойти в полицейский участок, вот я пришел.
Сержанта Хемингуэя визит механика Уилсона очень обрадовал.
— Пришло время встряхнуть Красавчика Пола, — сказал он.
— Почему вы так против него настроены? — удивился Ханнасайд.
— Потому что он мерзкий, скользкий и двуличный тип. Такой ради нескольких фунтов прикончит свою бабушку.
Ханнасайд улыбнулся:
— Очень яркая характеристика.
— Да, — кивнул сержант, — это видно невооруженным глазом. И если бы вы не были моим начальником…
— Ну что было бы, если бы я не являлся вашим начальником?
— Я бы тогда сказал, что вы, наверное, не в себе, если подозреваете такого славного парня, как Джим Кейн, когда у вас под носом ходит такой паразит, как Пол Манселл. Но я сказал бы так только в том случае, — добавил он, — если бы вы не являлись моим начальником. А так…
— Почему вы решили, будто я подозреваю Джима Кейна больше остальных? Я подозреваю его меньше, чем некоторых, но пытаюсь быть объективным. Чего и вам желаю.
Сержант вздохнул.
— Вы сами займетесь Красавчиком Полом, шеф?
— Да. — Инспектор помолчал. — Из Скотленд-Ярда что-нибудь для меня есть?
— Кажется, есть, — ответил сержант и вышел из кабинета.
Через несколько минут он вернулся с большим конвертом. Ханнасайд быстро распечатал его и просмотрел несколько вложенных листов.
— Что там? — спросил сержант.
— В полиции Сиднея о Лейтоне, которого я ищу, ничего не известно. Миссис Лейтон находится там, это точно. И живет по прежнему адресу. Из Мельбурна сообщили, что Эдвин Лейтон в тридцать третьем году освободился из тюрьмы, где отсидел небольшой срок за получение денег по поддельными документам. А потом куда-то слинял.
Сержант оживился.
— Но все равно, если он сидел с тюрьме, то у них есть фотография и отпечатки пальцев. Вы их запросили?
— Да. Они обещали выслать копии авиапочтой.
— А какие у него приметы?
— Не очень выразительные. Сорок два года, рост пять футов одиннадцать дюймов, волосы каштановые, глаза серые.
— Жена что-нибудь о нем знает?
— Видимо, нет. — Ханнасайд сунул листки в карман. — Будем ждать фотографию. А пока я встречусь с Полом Манселлом.
От полицейского участка до офиса фирмы «Кейн и Манселл» было близко, и вскоре инспектор сидел в кабинете Пола, расположенном в задней части здания на втором этаже. Поднимаясь по лестнице, он заметил на площадке дверь. Она была широко раскрыта для притока свежего воздуха. За ней виднелась зеленая пожарная лестница, по которой можно было спуститься во двор.
В кабинете у стола шефа стояла секретарша. Пол деловито просматривал толстую папку с бумагами. Подняв голову и увидев Ханнасайда, он произнес:
— Добрый день! Одну минутку, я сейчас. Мисс Дженкинс, записывайте.
Он продиктовал письмо, которое показалось Ханнасайду не очень важным, и отпустил девушку.
— Извините, что заставил ждать. Чем могу быть полезен?
— Мистер Манселл, почему ваш автомобиль стоял у особняка в половине четвертого десятого августа? — спросил инспектор.
Пол Манселл слегка побледнел.
— А откуда вам известно, что мой автомобиль находился у особняка в тот день?
— Свидетель показал, что машина стояла на обочине у задних ворот. Потрудитесь объяснить это.
Прежде чем ответить, Пол закурил и выдохнул дым.
— Не понимаю, кто такое придумал.
— Извините, но свидетеля я сейчас назвать не имею права, — невозмутимо произнес Ханнасайд.
— Хм, вообще-то я… — Пол замолчал, явно не зная, что сказать. — Как я могу отвечать на вопрос, если мне неизвестно… — Он встретил холодный взгляд инспектора и осекся.
— Мистер Манселл, вы отрицаете факт, что ваш автомобиль в тот день находился у особняка?
— Нет, я не говорил, что отрицаю. Но это не имеет никакого отношения к делу. И данному факту есть простое объяснение…
— Я был бы рад услышать это объяснение.
— Конечно. Я не возражаю. — Пол собрался с мыслями. — Как я говорил вам прежде, в ту субботу у меня был теннис. И я задержался у миссис Трент дольше, чем предполагал. Мы заболтались. По пути я вспомнил, что оставил свою ракетку в особняке. Пришлось заехать. Вот и все.
Ханнасайд молча смотрел на него.
— Я оставил ее там! — воскликнул Пол. — Если не верите, то спросите у моей сестры, миссис Пембл, или ее мужа. Они там были.
— Где?
— В особняке, за день до гибели Сайласа Кейна. Мы собрались поиграть в теннис, с нами еще была Патрисия Эллисон. У моих родственников нет теннисного корта, а Сайлас Кейн разрешал нам пользоваться своим. Но перед чаем начался дождь, и мы собрались в летнем домике, он такой удобный, с застекленной террасой. Посидели, думали прояснится. Играли в разные настольные игры, чтобы убить время. А дождь не заканчивался, и мы прошли в дом на чай. Я оставил ракетку в летнем домике, забыл о ней. Погода не прояснилась, и мы — моя сестра, ее муж и я — двинулись домой, не возвращаясь в летний домик. Я вспомнил о ракетке только в Портло, но не придал этому значения. Знал, что там с ней ничего не случится. К тому же она находилась в футляре. Не ехать же за ней обратно. Затем все эти дела с гибелью Сайласа Кейна, его сменил Клемент, ну, в общем, то одно, то другое, и я вспомнил о ракетке, лишь когда ехал на игру, в субботу, десятого августа. Забрал ее и отправился играть. Вот такая история.
— Вы хотите сказать, что просто забрали свою ракетку из летнего домика и ушли? И вас никто не видел?
— Да. А что, по-вашему, я должен был делать? Подъехать к парадному входу и попросить дворецкого принести чертову ракетку?
— Не знаю. Но обычно без спроса из чужого дома ничего не берут. Даже свои вещи. Это невежливо.
Пол отмахнулся:
— В этом не было необходимости, уверяю вас. Я знаю Кейнов не первый год. И мне хорошо известно, где у них что находится. Будь у меня лишних двадцать минут, я бы поступил иначе, вероятно, проявил бы вежливость, как вы говорите. Но я опаздывал. Вы знаете, где у них теннисный корт? Туда от дома идти чуть ли не час. И тогда в этом не было никакой нужды. Гораздо проще для меня было войти в задние ворота, свернуть налево и дойти до летнего домика. Такой путь вдвое короче.
— А почему вы скрыли сей вполне безобидный факт? — поинтересовался Ханнасайд.
— Я не думал, что скрываю.
— Прошу меня извинить, но на вопрос о ваших передвижениях десятого августа вы, во-первых, не упомянули об этом эпизоде, а во-вторых, неправильно указали время, когда вышли из дома миссис Трент после обеда. От задних ворот идти до теннисного корта, наверное, ближе, но если вы покинули миссис Трент в три двадцать пять и потом еще останавливались у особняка забрать ракетку, как можно было приехать на игру в три сорок пять?
Пол молчал несколько секунд, вдыхая табачный дым.
— Честно говоря, я немного струсил. Это, конечно, глупо, но когда я узнал, что Клемента застрелили, и вспомнил, что находился на территории поместья как раз в то время, стало ясно, что мое обычное поведение может показаться вам подозрительным. Разумеется, если бы я тогда что-нибудь услышал или увидел, то непременно сообщил бы вам. Но мое пребывание там никак не относилось к делу, и я решил промолчать. Я не считаю это умным поступком, однако…
— Да, мистер Манселл, умным подобное поведение не назовешь. Теперь вы видите, в каком положении оказались. Вы можете назвать еще кого-нибудь, кроме своей сестры, кто подтвердил бы ваши слова, что вы оставили тогда ракетку в летнем домике?
Да. Миссис Трент знала, что я остановлюсь у особняка забрать ракетку. Я ей об этом сказал.
— Но миссис Трент уже подтвердила время, когда вы вышли из ее дома, которое, как вы сами сейчас признали, указали неверно. Так будет ли доверие к ее показаниям по другим фактам?
— Тогда я не знаю, на кого ссылаться, — вздохнул Пол. — Мисс Эллисон может вспомнить об этом, но, вероятно, она ничего тогда не заметила. Я не поднимал шума, что забыл эту чертову ракетку в летнем домике. И если у вас ко мне больше нет вопросов, то…
— Есть. — Ханнасайд многозначительно посмотрел на него. — Будьте добры, скажите, где вы находились сегодня утром между одиннадцатью и двенадцатью часами?
— Какое вам дело? — резко спросил Пол.
— У вас есть какие-то причины скрывать это от меня, мистер Манселл?
— При чем тут причины, просто…
— Тогда прошу ответить на вопрос.
— Я не обязан отвечать.
— Разумеется, нет, — спокойно проговорил Ханнасайд. — Я так и запишу, что на данный вопрос вы ответить отказались.
— Боже мой… я не против отвечать на вопросы, но мне не нравится, когда меня допрашивают.
— Хорошо, мистер Манселл, я уточню. Сегодня произошло некое событие, после чего потребовалось проверить ваши передвижения на этот период. Так где вы были?
— Не знаю. Наверное, здесь. А где мне еще быть?
— Нельзя ли поточнее, мистер Манселл? Вы можете вспомнить свои передвижения в это утро?
— Я не имею привычки смотреть на часы. Я делал то, что обычно… вначале просматривал почту, диктовал письма секретарше.
— Ваша секретарша работает в этом кабинете?
— Нет. Она работает там. — Пол показал на дверь, ведущую в смежную комнату.
— Во сколько она вышла из вашего кабинета печатать письма?
— Примерно в десять тридцать.
— Она заходила к вам между одиннадцатью и двенадцатью часами?
— Нет.
— Чем вы занимались в то время?
— Обычной работой.
— Здесь?
— Большей частью. Один раз выходил в бухгалтерию.
Ханнасайд встал и подошел к окну. Оно выходило на двор, где в дальней части из-под навеса был виден автомобиль. Пол Манселл с тревогой наблюдал за инспектором.
— В чем все-таки дело?
Ханнасайд повернул голову.
— Вы заметили, куда поставил свою машину сегодня утром Джеймс Кейн?
— Нет, я не стою и не разглядываю автомобили во дворе. Послушайте, о чем идет речь?
Ханнасайд вернулся к столу.
— Возвращаясь в особняк после беседы с вашим отцом, мистер Кейн попал в аварию.
Пол Манселл чуть приподнялся.
— Боже, он погиб?
— Нет. Все обошлось даже без травм. Но при осмотре поврежденного автомобиля обнаружили причину аварии. Муфта, крепящая шаровую опору рулевой тяги, была отвинчена.
Пол пристально смотрел на инспектора, сдвинув брови.
— Вы считаете, это моя работа?
Не обязательно ваша.
— Так я вам и поверил! — зло бросил Пол. — Зачем мне убивать Джима Кейна? Или его кузена Клемента? Я думаю, в своих подозрениях вы, полицейские, наверное, превзошли самих себя. Вообразили меня жутким злодеем, способным убить двоих… нет, троих… да, троих, только ради того, чтобы заключить контракт с австралийской фирмой.
— Зачем так горячиться, мистер Манселл?
— На то есть причина, инспектор. Пришло время немного прояснить ситуацию. Как только вы вошли, я сразу понял причину визита. Более того, я знаю, кто навел вас на меня. Этот мерзавец Робертс, который изображает из себя крутого детектива и болтает всякий вздор.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел испуганный Джозеф Манселл.
— Что случилось? Пол, мой мальчик, что такое? Тебя было слышно даже в моем кабинете. Зачем так кричать? Добрый день, инспектор. Объясните, в чем дело?
— Ни в чем, — буркнул Пол, опускаясь в кресло. — Просто инспектор обвиняет меня в попытке убийства Джима Кейна. Только и всего.
— Джима? Боже мой, неужели?..
— Мистер Манселл, ваш сын заблуждается относительно моих намерений. Я его ни в чем не обвиняю. Единственное, попросил рассказать о его передвижениях сегодня утром, пока мистер Кейн беседовал с вами.
— Да, да, конечно, в этом нет ничего плохого. Вы выполняете свои обязанности. Но что случилось с Джимом?
Ханнасайд объяснил.
Потрясенный Джозеф слабым голосом заверил инспектора, что он ошибается и его сын не имеет никакого отношения к аварии.
— Вот тут ты ошибаешься, — насмешливо произнес Пол. — Инспектор считает меня убийцей Клемента и, наверное, Сайласа тоже. А теперь я просто завершил работу, расправившись с Джимом. Но подобная дикость никогда бы не пришла ему в голову, если бы не этот назойливый всезнайка Робертс.
— Пол, мой мальчик, пожалуйста, помягче. Я уверен, что инспектор так не думает, да и Робертс тоже. У тебя просто расшатались нервы.
— Да что там! — Пол махнул рукой. — За мной по пятам ходят детективы, они мне уже надоели. И от них не отстает Робертс, во всеуслышание заявляя, будто Клемента убил я. — Он посмотрел на Ханнасайда: — Может, вы ради разнообразия попытаетесь копнуть и под него? У этого прохвоста было столько же мотивов убить Клемента, сколько и у меня.
— Пол, — Джо Манселл предупреждающе вскинул руку, — довольно. Зачем такие слова? Ты прекрасно знаешь, что Робертс не мог убить бедного Клемента, даже если бы очень захотел. И вообще, мой мальчик, тебе нужно успокоиться. Инспектор лишь выполняет свои обязанности.
Покраснев, Пол Манселл пробормотал извинения. Ханнасайд, поняв, что больше тут делать нечего, покинул кабинет в сопровождении Джозефа Мэнселла, который не переставал извиняться за поведение сына.
Из офиса фирмы «Кейн и Манселл» Ханнасайд направился в «Кедры» — комфортабельный викторианский особняк Джозефа Манселла, расположенный на широкой улице, ведущей в зону отдыха. Он прибыл туда после чая, когда дети веселились вовсю. Дело в том, что Бетти, гостившая у родителей, была убеждена, что общение с ее детьми ничего, кроме удовольствия, никому не доставляет. Поэтому она огорчалась, когда ее мать сердилась на то, что дети вытворяли в гостиной.
Когда инспектор Ханнасайд туда вошел, Дженифер и Питер предавались нехитрому развлечению. Прыгали на диване, падали на пол и снова вскарабкивались. Их мать находилась тут же. На просьбу инспектора уделить ему пару минут она воскликнула:
— Конечно! А вы, детки, побудьте одни недолго, только ведите себя тихо.
Вскоре Ханнасайд осознал, что «недолго» для миссис Пембл означало не пять минут. Бетти не могла просто так ответить на любой простой вопрос. Она не дала ему возможности его задать, взявшись объяснять, что сейчас играет со своими детьми. Она всегда это делает после чая, но, разумеется, и в другое время тоже. Она просто не может вообразить, зачем ему понадобилось ее увидеть, ведь она ничего не знает по поводу трагических событий в особняке. Вообще не может вспоминать об этом и пытается вытеснить из своего сознания.
Инспектор Ханнасайд был ошарашен этим словесным потоком и долго не мог вставить слово. Наконец ему это удалось.
— Миссис Пембл, помните ли вы, что произошло с ракеткой вашего брата, когда вы пережидали дождь в летнем домике в особняке за день до гибели Сайласа Кейна?
Бетти принялась вспоминать о встрече, привлекая такие ориентиры, как «день, когда у Дженифер разболелась голова» и «когда Питер упал с лестницы». Затем в комнату вошел ее муж и решил проблему.
— Да, я помню, — сказал он. — Пол оставил ракетку в летнем домике. Он говорил об этом по пути домой.
Миссис Пембл как будто очнулась и затараторила:
— Конечно, конечно… я прекрасно помню. Мы не могли за ней вернуться, потому что я обещала детям быть дома перед сном, верно, Клайв?
— Спасибо, — произнес Ханнасайд. — Это все, что я хотел узнать.
— Я была бы счастлива рассказать вам еще что-нибудь, — проговорила Бетти, — но больше нечего. Как все ужасно, правда, Клайв?
— Да, — кивнул тот.
После чего Ханнасайд поспешил удалиться. А мистер и миссис Пембл вернулись в гостиную и принялись гадать, зачем инспектору понадобилось выяснять это пустячное обстоятельство.
Когда детей наконец увела няня, Бетти позвонила Розмари и пригласила приехать к ним на ужин, чтобы пообщаться. Розмари с радостью приняла приглашение, доставив огромное удовольствие всем остальным обитателям особняка, которые после ужина спокойно провели время.
Леди Харт показывала Эмили фотографии, сделанные в Конго, сэр Адриан читал книгу, Джим и Патрисия играли в бильярд, а Тимоти где-то пропадал.
Когда Розмари вернулась, Эмили уже отправилась спать, а остальные собирались последовать ее примеру.
Около часа ночи сэр Адриан, имевший привычку поздно засыпать, закрыл книгу и сел в постели, внимательно прислушиваясь. Затем встал, надел свой экзотический халат и, взяв фонарик, неслышно вышел в коридор. Добрался во мраке до комнаты Джима и тихо открыл дверь. Стоило ему шагнуть в комнату, как тишину неожиданно взорвал пронзительный звон колокольчиков.
— Боже! — воскликнул сэр Адриан.
Джим проснулся и включил лампу у кровати.
— Что за шум? Привет, Адриан. Что-нибудь случилось?
— Понятия не имею. Мне показалось, будто внизу кто-то ходит, и я пришел к тебе. А тут вдруг колокольчики. Когда они затихнут?
— Это все чертов мальчишка, — пробурчал Джим, вставая с постели.
— Считаешь, его рук дело?
Шум поднял всех в доме, кроме Тимоти. Леди Харт, Патрисия, Розмари и несколько заспанных слуг собрались в коридоре, не понимая, что произошло. Из апартаментов Эмили донесся ее голос. Пока Патрисия ходила успокаивать старуху, Джим определил причину суматохи. Это была хитрая сигнализация против воров, которую запустило устройство, положенное под коврик у двери его спальни. Через несколько секунд звон прекратился.
— Это все Тимоти, — вздохнул Джим. — И я дал ему на это деньги.
— Я начинаю думать, что мой мальчик далеко пойдет, — произнесла леди Харт, в которой взыграла материнская гордость. — Умница. Полицейские такое сделать не догадались. Но кто запустил сигнализацию?
— Я, — ответил сэр Адриан. — Мне показалось, что внизу кто-то ходит, и я пошел разбудить Джима. Но разумеется, будить остальных не собирался.
По передней лестнице к ним поднялась Маргарет в красном фланелевом халате, с чашкой в руке.
— Кто затеял такой чудовищный шум? — поинтересовалась она. — Напугали хозяйку до смерти.
— Это вы там рыскали внизу? — строго спросила леди Харт.
— Нет, я там не рыскала, а готовила горячее молоко для хозяйки. Она не может заснуть, что неудивительно.
Маргарет двинулась дальше по коридору к комнате Эмили.
— Спасибо, Адриан, — сказал Джим. — Я обязан вам жизнью.
