Фрэнк Харпер укладывал вещи. Тонкие стены и полы в маленьком доме сотрясались от грохота выдвигаемых и задвигаемых ящиков и его громких раздраженных возгласов при поиске вещей в спальне, где все было вверх дном. Миссис Харпер услышала его, когда вернулась из магазина, усталая и обвешанная сумками с фруктами. Как всегда, она бросила их там, где стояла, в неопрятном коридоре, служившем прихожей, и сразу побежала наверх в комнату сына.

– Фрэнк! – воскликнула она, откинув с лица растрепанные седые волосы. – Что ты делаешь?

– Вещи собираю, – коротко ответил он. – Где моя чистая рубашка на вечер?

– В бельевом шкафу, дорогой. Сейчас принесу. Куда ты едешь?

– В Льюис. И у меня не так много времени до отхода поезда. Ну, принеси же мне рубашку, мама!

Миссис Харпер послушно засеменила прочь, озадаченно сморщив доброе глупое лицо, и почти сразу вернулась.

– Вот, – сказала она. – Мне пришлось ее заштопать у ворота, но на тебе это будет незаметно.

– Спасибо, мама. – Он презрительно посмотрел на заштопанное место. – Ладно, думаю, сойдет. – И уложил рубашку в забитый доверху чемодан. Ну, кажется, все.

– Ты не забыл сумочку с туалетными принадлежностями, дорогой?

– Боже мой, забыл! Как я теперь запихну ее, черт возьми?

– Давай помогу. – Миссис Харпер встала на колени и принялась укладывать неподдающиеся вещи натруженными руками. – Но почему в Льюис, дорогой?

– Я переночую у Дженкинсонов. Помнишь, я рассказывал тебе о ней, то есть о них?

– Да, конечно. Я стала такая бестолковая, забываю имена. Надеюсь, ты хорошо проведешь время. – Оторвавшись от своего занятия, она подняла голову. – Но, Фрэнк, а как же твоя работа?

Фрэнк засмеялся.

– Я ушел с этой работы, – сообщил он. – Навсегда.

– Ушел? Не хочешь ли ты сказать, что мистер Браун…

– …выгнал меня? Нет. Хотя, дай Бог ему здоровья, у него было для этого достаточно причин. Нет, мама, я сам ушел. Как говорится, место не устроило. Так что перед твоими глазами праздный джентльмен.

– Ушел из «Инглвуд, Браун»? Не понимаю. Конечно, если тебе не нравилось это место… Я буду рада видеть тебя дома. Только… только тебе будет скучно сидеть без дела. И как же насчет твоих карманных денег? Ты мог обеспечивать себя, покупать одежду и прочее на то, что зарабатывал. Я, может быть, смогу немного помогать тебе. Ты же знаешь, что мои деньги – это только ежегодная рента. Если со мной что-то случится…

Она склонила голову над чемоданом, чтобы скрыть замешательство.

– Все, мама, замечательно. Теперь я сам закрою его. Давай руку, я помогу тебе. Вот так!

Он поднял ее на ноги и, нагнувшись, поцеловал с неожиданной нежностью.

– Не беспокойся обо мне, – сказал он. – Я не намерен возвращаться сюда и слоняться по дому весь день. Наоборот. Опять-таки, как говорится, что ни делается – все к лучшему.

– Ты нашел другую работу, да? Интереснее этой? Какую? Снова агентство по найму жилья?

Фрэнк довольно улыбнулся.

– Нет, не агентство по найму жилья, – ответил он. – Я уезжаю, мама, далеко. Вот так. Если Сьюзен не передумала за то время, что мы не виделись с ней с прошлого воскресенья. А ты, избавившись от своего непутевого сына, будешь жить в том коттедже в Берксе, Баксе или где-нибудь еще, куда тебе всегда хотелось поехать, пока я не вернусь богатый из Африки.

– Из Африки? Фрэнк, ты говоришь глупости!

– Вовсе нет. Я сказал – из Африки. Как раз туда я и намерен отправиться.

– Но как ты попадешь в Африку? – не успокаивалась сбитая с толку старая женщина.

– На поезде и на пароходе, наверное. Туда обычно так попадают, правда? Или полечу на самолете. Кстати, если не полечу, то не успею на «Викторию».

Он с усилием застегнул чемодан.

– До свидания, мама. И не забывай о своем коттедже. Я серьезно.

Он рассмеялся над ее замешательством и, снова поцеловав, добавил:

– Надеюсь скоро вернуться. У меня уйма дел. «Свершить великие дела еще нам предстоит, и много добрых новостей услышит этот край, пред тем как нам на склоне лет сойти тихонько в рай».

Прочитанные сыном строчки из известного стихотворения Честертона вконец ошеломили миссис Харпер.

– Фрэнк! – позвала она, когда он был уже в дверях с чемоданом в руке.

– Что еще?

– Я забыла тебе сказать. Кто-то спрашивал тебя сегодня.

– Меня? Кто?

– Полицейский.

– Полицейский?

Чемодан со стуком выпал из его руки на пол. От удара замок открылся и крышка распахнулась. Аккуратно сложенные вещи вывалились на пол.

– Растяпа, – буркнул Фрэнк, недовольный собой. – Мама, не беспокойся, я сам соберу.

Он запихнул вещи обратно, с силой надавил на крышку, защелкнул замок и выпрямился. Лицо его покраснело от напряжения.

– Что ему было нужно?

– Кому? А, полицейскому. Это был всего лишь сержант из полицейского участка за углом. Приятный мужчина, я часто встречаю его. Не о чем беспокоиться, дорогой.

– Кто сказал, что нужно о чем-то беспокоиться?! – раздраженно выпалил Фрэнк.

Миссис Харпер не придала значения тому, что он перебил ее, и продолжила:

– Думаю, он приходил в связи с тем ужасным расследованием. Он сказал, что его послали уточнить твой адрес и все такое. Я рассказала ему о нас, он что-то записал и был, как мне показалось, вполне удовлетворен. Это все. Я думала, тебе захочется знать.

– А, ну раз это все… Послушай, мама, если случайно кто-то – полиция или кто-нибудь другой – снова придет к тебе в мое отсутствие (ведь всякое может быть, никогда не знаешь заранее), прошу, никому не говори ни слова о том, что я тебе сказал. Я имею в виду фрику, Сьюзен и все прочее. Незачем им совать нос в наши дела, верно?

– Конечно, дорогой. Я и сама толком ничего не знаю, так что же я могу сказать?

Фрэнк засмеялся:

– Ты у меня молодчина, мама! Одним словом – молчок.

И он ушел. Миссис Харпер вздохнула и начала приводить в порядок комнату сына. Она ровным счетом ничего не поняла из сказанного ей Фрэнком. Она не приняла всерьез его фантазерские разговоры об Африке и загородном доме. Все эти годы она влачила безрадостное существование, ежедневно сталкиваясь с необходимостью сводить концы с концами, и единственное, что ее утешало, была любовь к сыну и гордость за него. Миссис Харпер смутно помнила то время, когда жилось легко и комфортно, когда у нее была возможность предаваться размышлениям и удовольствиям и не обращать внимания на цены в магазинах. Но сейчас все это казалось нереальным, как и неожиданный оптимизм Фрэнка относительно будущего. Несбыточные надежды только нарушают привычный ход жизни. Тем не менее ее капризный, вечно недовольный сын явно отчего-то снова счастлив и полон надежд. Она сияла от радости, хотя не понимала причины такой перемены. В прошлом они были разорены, но обстоятельства разорения оставались для нее в некотором роде тайной. Почему они не могут вернуть свое состояние таким же необъяснимым способом? И если цена удачи – держать это в строжайшем секрете, то ей, старой женщине, остается только помалкивать.

Тут вдруг ее радостное настроение омрачилось. Фрэнк уехал в разных носках!