Книга: Самоубийство исключается. Смерть в аренду (сборник)
Назад: Глава 9 Дознание по делу финансиста
Дальше: Глава 11 Маллет чувствует себя лучше

Глава 10
След мистера Джеймса

Среда, 18 ноября
Прибыв в Скотленд-Ярд, Маллет сразу прошел в свой кабинет. Там его встретил молодой детектив, сержант Франт, недавно получивший повышение и прикрепленный в помощь Маллету для расследования этого дела, – худощавый, энергичный и в высшей степени самоуверенный.
– Прежде чем вы увидите этого человека, сэр, – сказал он, – я должен доложить вам о некоторых моментах, которые для вас выяснил.
– Отлично, – буркнул Маллет.
– Я расспросил железнодорожных служащих, – продолжил Франт, – и установил, что мужчина, по приметам похожий на Джеймса, в пятницу вечером сел на ньюхейвенский поезд, согласованный с пароходным расписанием. Он ехал первым классом и ужинал в вагоне-ресторане. Проводник хорошо запомнил его, потому что он доставил ему массу хлопот и дал хорошие чаевые. Я направил запрос в Париж, но ответ еще не получен.
– А как насчет паспортистов? – спросил Маллет.
– Очевидно, у него уже был паспорт. Они его не помнят.
– И не должны помнить. Ну а в банке вы были?
– Да. Как выяснилось, утром в пятницу Джеймс заходил туда и забрал банковскую расчетную книжку и запечатанный пакет, который хранил в ячейке. Он также снял со своего счета все деньги однофунтовыми банкнотами. Я видел счет. Он заплатил двести фунтов наличными шестнадцатого октября и в тот же день снял дом на Дейлсфорд-Гарденс. Единственный платеж был сделан по чеку агентов по найму недвижимости. Все, что мне дали банковские служащие, это два образца его подписи. Вот они.
Он отдал их инспектору и добавил:
– Я показывал их графологам, и они утверждают, что почерк изменен. Очевидно, он расписывался левой рукой.
– Вы меня удивляете, – внушительно заметил Маллет. – И это все?
– Что касается Джеймса – все. Но вы должны знать…
– …что банк «Южный» обычно не открывает счет без рекомендаций, – договорил Маллет.
Сержант залился краской.
– Управляющий ничего подобного мне не сообщил, – ответил он.
– Другими словами, вы забыли спросить его. Это не совсем хорошо, Франт. Если вы хотите добиться успеха, вам нужно тщательно выполнять свою работу. Пойдите снова в банк и попросите управляющего поднять документы. У них должно быть рекомендательное письмо или что-то в этом роде. Чего вы ждете?
Несколько обескураженный, сержант сказал:
– И еще должен поставить вас в известность, сэр: пришло донесение, что сегодня утром из Франции в Лондон прибыл Фэншоу. Он отправился на квартиру своей сестры по адресу Дейлсфорд-Корт-Мэншнз, два-вэ.
Маллет немного помолчал, а потом задумчиво спросил:
– Вы случайно не присутствовали на суде Фэншоу?
– Нет, но я, конечно, слышал о нем.
– А я присутствовал. Занятный тип, этот Фэншоу. С виду истинный джентльмен и совершенно невозмутимый. Когда его признали виновным и спросили, не желает ли он что-то сказать перед вынесением приговора, он задрал вверх подбородок и заявил: «Ваша честь! Если мистера Баллантайна не повесят до того, как я выйду из тюрьмы, я буду рад исправить это упущение». Эти слова до сих пор звучат у меня в ушах.
– И вот он выходит из тюрьмы, – живо вставил Франт, – а днем позже Баллантайн отправляется на тот свет.
– А мы разыскиваем мистера Колина Джеймса, снявшего дом в Кенсингтоне, в то время как Фэншоу сидел в Мейдстонской тюрьме, – сухо сказал Маллет.
– И все же у него была возможность сделать это, – предположил Франт. – Он мог поддерживать связь с Джеймсом. В конце концов, видели, что в дом входили двое.
– А вышел только Джеймс, оставив после себя труп. Нет-нет, Франт, этот номер не пройдет. Тем не менее стоило бы как-нибудь в ближайшее время побеседовать с Фэншоу. Кстати, его держат под наблюдением?
– Да.
– Хорошо. А пока, знакомясь с документами, нам нужно будет выяснить, какую роль играл Баллантайн в истории с «Фэншоу банком».
– В этой связи я вспомнил еще об одном, что хотел сообщить вам, – спохватился сержант. – «Лондон энд империал эстейтс» и все ее дочерние компании сегодня утром подали заявление в суд о добровольной самоликвидации.
– Ничего удивительного, если, по сути, они представляют собой фирмы, ведущие нелегальные спекулятивные операции с ценными бумагами. Полагаю, будет не одно судебное преследование – ложные предложения ценных бумаг и все такое прочее.
– Я разговаривал с Реншо, проводившим это расследование, – сказал Франт, – и у меня сложилось впечатление, что осталось не так много директоров, которых можно будет преследовать по суду после смерти Баллантайна. Хартиган и Алисс, его подручные, неделю назад бежали из страны, а Мелбери, месяц пролежавший в частной клинике, только сегодня приступил к делам, чтобы подготовить заявление в суд, его хватил удар на улице, и он уже едва ли выкарабкается. Остаются только Дюпен, секретарь, и один директор – лорд Генри Гавестон.
– Бедная морская свинка, – прокомментировал Маллет, – слава богу, это не мое дело. Но передайте Реншо, что мне нужны все личные бумаги Баллантайна. Это убийство и, стало быть, дело первостепенной важности. Я не позволю, чтобы какой-нибудь закон о компаниях мешал вести расследование. А теперь отправляйтесь в банк и больше не делайте глупых ошибок. И скажите, чтобы ко мне привели Крэбтри. Господи, когда уже я съем свой ленч?

 

Маллет заглушил приступ голода сигаретой. Он не относился к тем, чей мозг нужно стимулировать лишениями, и чувствовал себя измученным и удрученным. Он знал, что расследование только начинается, и ему понадобится много сил, чтобы довести его до конца. И как мог детектив, которому ничто человеческое не чуждо, добросовестно выполнять свои обязанности, когда в голове крутятся мысли о хорошо зажаренном бифштексе с помидорами, яблочном пудинге и сыре на закуску?
Эти эпикурейские размышления прервало появление Крэбтри. Его возвестили потоки богохульной брани, разнесшейся по коридору, которую в вежливой форме остановил сопровождающий полицейский. Когда дверь открылась, Маллет увидел свирепое лицо и приземистую, бочкообразную фигуру. Оставалось только гадать, сколько лет Крэбтри. Его седину и глубокие морщины на щеках нивелировали мускулистое тело и порывистые движения. «Старый моряк, – подумал Маллет, – и ругается точно как моряк».
Крэбтри сразу перешел в наступление:
– Послушайте вы, копы позорные, что вам надо? Я отсидел свое. Так отстаньте от меня.
– Присядьте, – вежливо предложил Маллет. – Где вы были все это время?
– Как где? В кутузке, конечно. Разве вам не сказали?
– В какой кутузке? – спросил Маллет.
– В той, что в Спелсборо, конечно. Оскорбления и угрозы в пьяном виде. Не успел домой прийти, как вваливается один из ваших болванов и тащит меня сюда. Что за дела?
Маллет вдруг стал добродушным и располагающим к себе человеком. Он вообще был способен в случае необходимости подладиться под любую компанию и сейчас, чтобы его посетитель почувствовал себя непринужденно, изобразил своего в доску приятеля.
– Послушай, старина, – начал он вкрадчиво. – У нас на тебя ничего нет. Мы рассчитывали, что ты поможешь нам в чертовски запутанном деле. Вот и все. Я очень сожалею об этой истории в Спелсборо, но мы тут ни при чем, так ведь? Да если бы я знал, то в момент бы вытащил тебя оттуда. Но я уверен, ты не такой простак, чтобы назвать им свое настоящее имя. Сядь и возьми сигарету.
Крэбтри немного смягчился, и совершенно необоснованное утверждение инспектора, что тот мог бы вызволить заключенного из тюрьмы в Спелсборо, если бы только захотел, произвело на него глубокое впечатление. Он взял сигарету и сел.
– Имя? – переспросил он. – Конечно, я не назвал им свое имя. А вы назвали бы? Я представился Кроуфордом. И надо же, того чертова судью звали точно так же! Вот невезуха! А?
Он загоготал при воспоминании об этом случае, а Маллет поддержал его негармоничным ржанием. Потом он посмотрел на полицейского, который привел Крэбтри и все еще ждал.
– Вы мне больше не нужны, – резко произнес он. – И если я снова приглашу этого джентльмена, извольте обходиться с ним подобающим образом. Ясно?
Полицейский знал Маллета. Он щелкнул каблуками с нарочитым почтением, выкрикнул «Так точно, сэр!» и удалился, довольный ролью, которую сыграл в маленькой комедии.
Уважение Крэбтри к инспектору возросло. Оно стало еще больше, когда этот обитатель Олимпа после столь впечатляющего проявления власти сразу поднял близкую его сердцу тему.
– Так, значит, ты был на скачках в Спелсборо? – начал он. – И ставил на Неугомонную Девочку на розыгрыше кубка?
– Не сойти мне с этого места, так и было, – сказал Крэбтри, чувствуя себя совершенно раскованно. – В четверг из конюшни мне дали наводку, что эта кобылка победит, и в пятницу утром я отправился туда, взяв все бабки. Я дождался главного заезда и поставил на Неугомонную Девочку. Господи, начальник, ну и заставила же она меня попсиховать! На первом круге клюнула в воду, и я подумал: кранты. Она почти на целый корпус отставала у последнего барьера, но на финишной прямой жокей стеганул ее, и она пришла первой. То-то я радовался, скажу я вам!
– А что было потом? – усмехнулся Маллет.
– Хоть убей, начальник, не знаю. Помню только, что пришел в себя в камере, голова раскалывается, во рту словно кошки нагадили. Все, что было, узнал в понедельник утром. Ну и порассказали мне! Пять дней влепили эти душегубы, без права замещения заключения штрафом. Хотя платить все равно было нечем. Спустил все до последнего пенса.
– Когда тебя отпустили?
– Во вторник утром, сэр.
– Как видно, домой ты не очень спешил.
Крэбтри ругнулся, вспомнив свои злоключения, и образно описал, как попытался на попутной машине доехать до Лондона.
– Я продал жестяную канистру, чтобы купить себе что-нибудь пожрать, сэр, – закончил он, – и на своих двоих потопал домой. Во вторник ночью я спал под забором.
Маллет почесал подбородок и поджал губы. Когда он снова заговорил, то стал больше похож на полицейского, чем на доброго приятеля.
– Во всяком случае, – сказал он, – вы уже знали, что полиция желает задать вам вопросы.
– Я только прочитал об этом в «Дейли тойлор», сэр, – возразил Крэбтри. – Но как можно верить такой газете, а? Сплошная коммунистическая пропаганда…
– А то, что на Дейлсфорд-Гарденс найден труп, – это вовсе не коммунистическая пропаганда.
– Его там не было, когда я уходил, – взволнованно сказал Крэбтри. – Точно не было.
– Когда вы ушли? – спросил инспектор.
– В пятницу утром, сэр, примерно в полдесятого. Как только мистер Джеймс позавтракал, он позвал меня и сказал: «Ты мне больше не нужен, Крэбтри». Потом дал мне зарплату и фунт в придачу, чтобы я помнил его. Убрав со стола, я сразу ушел.
– Мистер Джеймс сообщил вам, что уезжает за границу?
– Конечно, сэр. Он послал меня в бюро путешествий «Брукс» на Дейлсфорд-сквер купить ему билет.
Маллет широко открыл голубые глаза.
– Вот как? – удивился он. – Билет куда?
– В Париж, сэр. На пароход из Ньюхейвена, в каюту первого класса. И еще просил через бюро «Брукс» заказать ему номер в гостинице.
– Вы не помните названия гостиницы?
– Нет, сэр. Какое-то иностранное. Хотя подождите, сэр. Он просил меня записать его, перед тем как я пошел в «Брукс». Может, оно осталось.
Крэбтри начал шарить в карманах и наконец достал смятый клочок бумаги, расправил его и передал Маллету. На нем кривыми заглавными буквами было написано: «Отель „Дю Плесси“, улица Мажента, Париж».
Маллет посмотрел на записку и нахмурился.
– Это ваш почерк? – спросил он.
– Да, сэр. Мистер Джеймс продиктовал мне по буквам. Представьте, я никогда не видел, чтобы он сам что-то писал.
– А когда вы ходили в «Брукс» за билетом?
– Как будто во вторник, сэр. До того как он ушел.
Маллет снял трубку внутреннего телефона и сказал:
– Срочно направьте запрос в Париж. Попросите их оказать нам любезность – выяснить, не остановился ли в гостинице «Дю Плесси» в субботу утром кто-нибудь, чьи приметы совпадают с внешностью Джеймса. А теперь расскажите мне о мистере Джеймсе, – обратился он к Крэбтри.
То, что смог выдавить из себя Крэбтри, немного разочаровывало. Лучше будет обратиться к докладной записке, составленной Маллетом после беседы.
«Описание Джеймса, данное Крэбтри, – говорилось в докладной, – малоконкретное, но во многом совпадает с описанием Харпера. Похоже, он редко виделся со своим работодателем. В его обязанности входило убираться в комнатах и готовить завтрак – Джеймс обедал и ужинал вне дома. По словам К., он был нетребовательным человеком, присутствия женщин в доме не терпел. Отказался от услуг приходящей уборщицы. К. был моряком и справлялся с любой работой. Обычно он приходил в семь тридцать утра и грел воду для бритья, которую оставлял у двери спальни. Джеймс всегда запирал ее на замок. К. никогда не входил туда, пока Джеймс не встанет и не оденется».
На этом месте Маллет перестал писать и подчеркнул жирной чертой две последние фразы.
«Джеймс завтракал в восемь тридцать и обычно выходил из дома в девять – полдесятого. Он всегда ходил с небольшим портфелем или чемоданом (см. показания Роуча). К. заканчивал работу утром и виделся с ним только на следующее утро. Иногда Джеймс говорил, что не придет домой вечером, и утром К. обнаруживал, что комната пуста. Он не может точно сказать, как часто такое случалось, но предполагает, что могло быть два или три раза в неделю. Он твердо убежден, что его работа не была обременительной. Джеймс никогда не разбрасывал свои вещи. К нему никто не приходил, насколько К. знает, и он не смог узнать Баллантайна на предъявленной ему фотографии».
На этом докладная заканчивалась, но беседа продолжалась. Кое-что еще произошло между инспектором и Крэбтри, что не было отражено в докладной, но запечатлелось в цепкой памяти Маллета.
Когда Крэбтри подошел к концу своего рассказа, преподнесенного с подкупающей откровенностью, инспектор сказал:
– Остались две вещи, которые я хотел бы уточнить. Где вы останавливались в Спелсборо в пятницу ночью?
Крэбтри покачал головой, и в его глазах появилось недоверие.
– Этого я не могу сказать, – произнес он. – Там есть одна вдовушка, ясно? И я не хочу, чтобы моя старуха услышала об этом.
– Вы понимаете, – настаивал Маллет, – для вас это может быть важно, чтобы доказать, где вы были в пятницу ночью.
Крэбтри насупился.
– Я этого не скажу, и все тут, – проворчал он.
Маллет не стал упорствовать.
– И последний вопрос. Как вы получили эту работу у Джеймса?
Крэбтри ответил достаточно охотно, хотя от его дружелюбия не осталось и следа.
– Мистер Харпер спросил, не хочу ли я взяться за нее, и я согласился.
– Это не тот ли мистер Харпер из «Инглвуд, Браун и компания»?
– Он самый.
– Так вы его знаете?
– Знаю его? – переспросил Крэбтри. – Конечно, знаю. Не я ли учил его, как управлять яликом, когда был жив его отец? До того, как он потерял все деньги?
– Он потерял деньги, когда лопнул банк? – наугад спросил Маллет.
– Точно – «Фэншоу банк». Все тогда пошло прахом – дом, лошади, даже яхта. Вот трагедия-то была, начальник, – продолжил он. Глаза его потускнели от воспоминаний. – Гоночная красавица яхточка, каких я никогда не видел. Ее купил парень с Клайда, он ее и загубил. Спилил мачты, поднял фальшборт, теперь это обычный прогулочный семейный баркас. Плакать хочется.
– Вы слышали, чтобы молодой мистер Харпер когда-нибудь упоминал имя Баллантайна? – неожиданно спросил Маллет.
Крэбтри, погруженный в воспоминания, вздрогнул и вернулся к реальности.
– Этого?… – воскликнул он. – Кажется…
Но потом, словно спохватившись, по-детски неумело попытался схитрить:
– Как, вы говорите, его зовут, сэр? Баллантайн? Сроду не слышал, чтобы он упоминал это имя.
И для большей выразительности, делая ударение на каждом слове, повторил:
– Нет, сэр! Не упоминал! Никогда!
Назад: Глава 9 Дознание по делу финансиста
Дальше: Глава 11 Маллет чувствует себя лучше