Глава 13
Энтони Коркрэн собрался было подойти к телефону, который, не переставая, звонил в вестибюле за холлом, когда увидел, что его опередил Бейкер.
В свойственной ему умоляющей манере дворецкий извинился за то, что сразу не подошел к телефону, и поднял трубку. Он произнес:
– Алло! – И Коркрэн, стоявший в холле, услышал ответивший ему женский голос. Дворецкий бросил на него взгляд и превосходно поставленным голосом ответил:
– Не знаю, удобно ли это сделать прямо сейчас… мисс.
Голос в трубке опять заговорил. Бейкер послушал и сказал:
– Назовите ваше имя, пожалуйста.
Видимо, имя не назвали. Коркрэн увидел появившееся на лице дворецкого выражение любопытства и заинтересовался. Бейкер осторожно положил трубку на столик и через холл прошел в сторону кухни. Это еще больше заинтересовало Коркрэна, и он задержался на пороге библиотеки, чтобы увидеть, кого вызвали к телефону. Он не очень удивился, когда несколько минут спустя в холл вышел Коллинз и направился в вестибюль к телефону. Коркрэн отступил в глубину библиотеки и прикрыл за собой дверь. Взяв трубку, Коллинз сказал:
– Кто это? Говорит Коллинз.
– Думаю, вы знаете, кто я, – сказал женский голос.
Лакей бросил быстрый взгляд через плечо и торопливо заговорил в трубку:
– Не было смысла звонить мне сюда. Это небезопасно. Я же вас предупреждал.
– Тогда, я думаю, вам лучше встретиться со мной, – ответили холодно. – Я могу доставить вам неприятности, вы ведь знаете.
Губы лакея скривились в безрадостной улыбке.
– От этого вам не будет пользы.
– Если вы отказываетесь встретиться со мной, то это меня не удержит, – сказала женщина. – Либо вы решаетесь, либо я прекращаю иметь дело с вами. Я не шучу. Я сделаю это. «Полгорбушки лучше, чем совсем остаться без хлеба» – так, кажется, говорится? Полгорбушки у меня уже есть. Ну, так как?
Коллинз крепко сжал трубку, словно чье-то горло.
– Хорошо. Но больше мне сюда не звоните. Я встречусь с вами. Только не знаю, когда смогу уйти из дома. Я дам вам знать.
– Благодарю. Дайте мне знать сейчас, – сказал голос.
– Говорю вам, что я не могу просто взять и уйти. Вам это должно быть известно. Встретимся в мой выходной, наедине.
– Вы встретитесь со мной сегодня, – сказал голос, как бы констатируя факт. – Конечно, наедине.
– Это опасно. Я не могу исчезнуть надолго.
– Я не против того, чтобы прийти к вам, – сказал голос настойчиво. – Если подумаете, то сможете найти предлог исчезнуть на полчаса.
Лакей снова быстро оглянулся.
– Хорошо. Я сделаю это, но при условии, что вы больше не будете звонить сюда.
– Если вы будете благоразумны, то не буду звонить, – пообещал голос. – Где мы встретимся?
Коллинз подумал минуту.
– Все это рисковано. Вы знаете павильон в лесу?
– Нет, не знаю.
– Не доходя сторожки, увидите ворота, ведущие к коттеджу лесника. Павильон находится у озера. Вы его сразу заметите. Я буду там в шесть.
Он резко повесил трубку и вышел из вестибюля. Из библиотеки появился Фонтейн, закрыв за собой дверь. Вид у него был грозный. Глаза подозрительно смотрели на лакея.
– Кто вам звонил? – спросил он. – Мистер Коркрэн только что спросил меня, знаю ли я, что слуги пользуются телефоном в личных целях. Кто вам звонил?
Коллинз стоял притихший, опустив глаза, и не отвечал.
– Какая-то женщина, да? – спросил Фонтейн, ближе подходя к Коллинзу. – Это так? Лакей па мгновение поднял глаза и сказал спокойно:
– Да, сэр, – кашлянув, он добавил: – Одна молодая леди, с которой я поддерживаю отношения, сэр. Я объяснил, что она не должна звонить мне сюда.
– Поддерживаете отношения? Это что-то новенькое. Слушайте, Коллинз! Я мирюсь со многим, но есть вещи, которые я не терплю. Поняли?
Лакей кивнул головой:
– Вполне, сэр. Это больше не повторится.
– Лучше не надо было допускать этого, – сказал Фонтейн сердито. – Сдается мне, пришло время рассчитать вас, приняв все во внимание.
Тень улыбки скользнула по тонким губам Коллинза, но он промолчал. В этот момент из библиотеки вышел Коркрэн, и Фонтейн повернулся ему навстречу. Лакей, тихо ступая, ушел через холл.
– Вы были совершенно правы, приятель, – сказал Фонтейн. – Звонила девица! Какая наглость! Спасибо, что предупредили меня.
В семи милях от особняка в «Голове кабана» мисс Ширли Браун с торжествующим видом вышла из кабинки телефона-автомата. К ней подошел портье и сообщил, что приехал джентльмен по фамилии Эмберли и хочет повидать ее. Выражение торжества сменилось настороженным. Она попросила сообщить мистеру Эмберли, что ее не будет, и в качестве извинения сказать, что она должна выгулять собаку и не может задерживаться.
Выждав десять минут, за которые ее посетитель успел удалиться, она сошла вниз, ведя на поводке Билла. Мистер Эмберли ушел, не оставив записки. Вздохнув облегченно, но испытывая разочарование, Ширли направилась к Айви коттеджу, где намеревалась упаковать вещи Марка.
В пять часов она закрыла Билла в спальне и вышла, одетая в длинное пальто из твида и низко надвинутую на лоб фетровую шляпу. Она прошла прямо на рыночную площадь, где останавливались автобусы, курсирующие до деревень, расположенных вокруг города. Автобус номер девять, судя по табличке, ходил по маршруту до Лоуборо. В него-то она и села. Через несколько минут водитель, выполнявший также и функции кондуктора, занял свое место и включил мотор. Ширли, выбравшая место рядом с кабиной водителя, наклонилась и попросила его высадить ее у поворота, ведущего в Нортон.
Весь день было пасмурно, и не успел автобус выехать за пределы города, пошел мелкий моросящий дождь.
Сразу потемнело, и пейзаж, видимый из окна автобуса, был серым и безотрадным. Ширли поежилась, глядя на ровные мокрые поля, и с подозрением оглядела других пассажиров автобуса. Она подумала, что, должно быть, у нее разыгрались нервы. Хотя вообще-то ссылки на нервы она презирала, но сейчас испытывала чувство, что за ней следят с тех пор, как она вышла из «Головы кабана».
Ее спутники казались совершенно обычными людьми. Два фермера обсуждали погоду; краснолицый мужчина, должно быть лесник, сидел, развалившись на двойном сиденье, и перелистывал журнал «Наши собаки»; несколько женщин ехали из города с покупками. По пути в автобус село еще несколько пассажиров, которых приветствовали как знакомых. Позади Ширли ирландка шептала на ухо доверчивой и явно заинтересованной попутчице подробности чьей-то операции аппендицита.
У первой маленькой деревушки большинство пассажиров вышли, шофер вышел, чтобы передать пакет в гостиницу. Ширли и краснолицый мужчина остались одни в автобусе. И опять неприятное чувство, что за ней следят, заставило ее исподтишка взглянуть на него. Он был весь поглощен чтением журнала и, казалось, совсем не проявлял к ней интереса. Через милю от деревушки автобус остановился и высадил его у загона для охотничьих собак. Ширли уселась поудобнее, усмехнувшись над своими подозрениями.
Автобус останавливался еще несколько раз, чтобы подобрать пассажиров. Непривыкшая к неторопливому ходу сельских автобусов, Ширли начала терять терпение и поглядывать на часы. Уже почти стемнело, и водитель включил освещение. Капли дождя струились по оконному стеклу, по ногам неприятно дул холодный ветер.
Водитель свернул на обочину дороги и нажал на тормоз.
– Вам выходить, мисс. Вечер сырой.
Ширли достала кошелек.
– Мерзкая погода! – согласилась она. – Скажите, пожалуйста, когда будет обратный автобус?
– На обратном пути я буду здесь через час, – ответил водитель. Было ясно, что на этом маршруте только один автобус. – Возьмете обратный билет, мисс? Тогда с вас шиллинг.
– Нет, я, должно быть, не успею, – сказала Ширли.
– Что ж. Шесть пенсов, мисс.
Она протянула ему деньги, и водитель нажал на рычаг, открывая дверь. Она спрыгнула на дорогу и минуту постояла, наблюдая, как автобус скрылся за поворотом.
Она прихватила с собой фонарик, но еще было достаточно светло, чтобы разглядеть дорогу. Она стояла на перекрестке. Дорожный указатель показывал дорогу на Нортон и, подняв воротник пальто так, чтобы дождь не попадал на шею, она быстрым шагом пошла туда.
Дорога явно была не первоклассная, но хорошо отремонтированная. Она тянулась меж беспорядочно растущих кустов, минуя редко стоявшие коттеджи и фермы со службами. Два или три велосипедиста обогнали ее да еще одна машина, но видно было, что дорогой мало пользуются. Увидев идущего впереди пешехода, она торопливо обогнала его. Голос с сельским выговором пожелал ей доброго вечера, что было в привычке у деревенских. Она ответила на приветствие и поспешила дальше.
В миле от главной дороги скопление мерцающих огоньков подсказало, что в небольшой низине расположено маленькое село. Кроме него, жилищ попадалось очень мало. В сумерках Ширли не видела ничего, кроме полей, печально раскинувшихся до горизонта, который серой линией обозначался вдали. В полмиле от села несколько деревьев нарушали монотонность пейзажа. Но вот деревья стали попадаться чаще, и Ширли почувствовала запах сосен, увидела в угасающем свете серебристую кору берез. Пропитанные влагой опавшие листья покрывали дорогу. Никаких признаков жизни. Ширли подумала, что, возможно, слишком сыро, поэтому не видно кроликов, обычно в это время трусливо перебегавших дорогу и отваживавшихся покинуть свои норы.
У нее не было возможности определить расстояние, которое она прошла, но, вероятно, не меньше двух миль, а потому она начала оглядываться в поисках ворот. Злясь на себя, с презрительным удовольствием она обвиняла погоду и сумерки в своей нервозности. Дождь падал мягко и без остановки; ни одно дуновение ветерка не шевелило листья на деревьях; вокруг не было ни души. Несколько раз она ловила себя на том, что напрягает слух, чтобы услышать звук – какой именно, она не знала. Возможно, шагов, а возможно, шелеста шин машины на дороге. В какой-то момент ей показалось, что она слышит в отдалении рокот мотора машины, но ни одна не проехала мимо, и она решила, что либо она ошиблась, либо где-то поблизости проходит другая дорога.
Белое пятно впереди привлекло ее внимание. Она подошла ближе и обнаружила ворота у начала лесной просеки. Они были полуоткрыты. Она не решалась войти и высматривала табличку с названием на столбах ворот с полуоблезшей краской.
Улыбнувшись, она поняла, что ее подвело чисто городское мышление. Конечно же, здесь не может быть таблички. Сельские жители всегда знают, кто где живет, а потому на воротах не прикрепляют таблички. Однако для приезжих это очень неудобно.
Она прошла несколько ярдов, растерянно оглядываясь, но через пять минут увидела впереди большие металлические ворота и свет, падавший из сторожки. Эти ворота наверняка вели в поместье. Она повернулась и быстро пошла назад к первым.
В лесу было темно и таинственно; здесь рос густой подлесок, папоротник высотой в три фута потемнел от осенних холодов, тут и там виднелись кусты ежевики. Земля под ногами Ширли была скользкая от дождя, в колеях от колес машин стояли мутные лужи.
Она осторожно шла вперед, высматривая сквозь сгустившиеся сумерки коттедж. Недалеко от ворот тропинка разветвлялась. Она увидела в конце короткой тропинки свет и свернула налево.
Опять запахло соснами, и лес поредел. Земля под ногами была покрыта толстым слоем хвои, заглушившим звук шагов. Повсюду валялись упавшие шишки. Подлесок исчез; стройные стволы, блестевшие от дождя, ряд за рядом тянулись вдаль, скрываясь за стеной моросящего дождя и сгустившегося мрака.
Полная тишина навевала страх. Дождь, падавший бесшумно и быстро, казался пеленой, поглощавшей обычные звуки леса. Ширли сжала зубы, нащупала в глубоком кармане пальто холодный ствол автоматического пистолета и успокоилась.
Тропинка сделала поворот, и сразу вдалеке стали видны огни. Ширли вышла к озеру – искусственному резервуару для воды, сооруженному в конце широкой аллеи, прорубленной на юг от особняка. Редкие огни светились в темноте. Она с трудом различала очертания особняка на фоне неба и просторную лужайку на краю леса. На противоположном от особняка берегу озера, вид которого открывался из окон, выходивших на юг, находился белый павильон, построенный в классическом стиле, столь распространенном в восемнадцатом веке. В темноте он казался призрачным, его окна были слепы и не зашторены, Ширли почувствовала, как кровь стучит в висках. Павильон, стоявший среди деревьев, выглядел заброшенным и на удивление угрожающим. Желание убежать охватило ее, и она несколько минут стояла в тени деревьев, вглядываясь в павильон, в то время как предчувствие опасности молоточком стучало в голове.
Она стояла так тихо, что, казалось, слышала биение своего сердца. Где-то неподалеку крик фазана пронзил мертвую тишину, и она услышала шелест крыльев. Она вздрогнула и прислушалась. Никаких звуков не последовало, и она решила, что рыскавшая по лесу лиса поймала фазана.
Она вынула из кармана пистолет и взвела затвор, щелчок подействовал на нее успокаивающе. Она отвела предохранитель и спокойным шагом направилась к павильону.
Дверь была не заперта, ручка резко скрипнула, когда она нажала на нее. Дверь открылась вовнутрь, и она прижалась к стене. Ни малейшего звука, выдававшего присутствие живого существа, не доносилось из павильона. Она вынула из кармана фонарик, включила его и вошла.
Павильон был пуст. Садовая мебель, плетеные кресла и стол, несколько пестрых подушек для лодочных сидений – вот все, что находилось здесь. Ширли медленно посветила фонариком вокруг, осветив каждый угол. Закрыв за собой дверь, она заставила себя сесть в одно из кресел и выключила фонарик.
Когда глаза привыкли к полумраку, она стала различать различные предметы, находившиеся в комнате. Инстинкт, предостерегавший ее не подходить к павильону, с новой силой заговорил в ней и заставил отодвинуть кресло, на котором она сидела, к стене. Окна, в темноте казавшиеся сероватыми нишами, окружали ее. Она уверила себя, что никто не может увидеть ее с улицы без помощи фонаря.
Услышав тиканье часов на руке, она отодвинула край перчатки и посмотрела на циферблат. Светящиеся стрелки показывали двадцать минут седьмого. Коллинз опаздывал. Мысль, что он сыграл с ней злую шутку, на момент вызвала чувство грозившей ей опасности. Она сжала губы, прислушиваясь, не раздастся ли звук приближающихся шагов.
Но она ничего не услышала, кроме, пожалуй, хруста ветки, но затем скрип дверной ручки раздался в тишине, и ее сердце забилось от страха. Она встала, приложив палец к предохранителю пистолета.
На пороге стоял человек. Она не могла различить его лица и ждала, что же последует, тяжело дыша.
– Вы здесь, мисс?
Слова были произнесены так тихо, что она едва услышала их. Голос принадлежал лакею.
– Да, вы опоздали, – сказала она и включила фонарик. Он подался вперед.
– Выключите! Не надо света! – прошептал он умоляюще.
Она подчинилась, но, как можно холодней, сказала:
– Берегитесь, а то получите пулю, если нападете на меня. Что случилось?
В момент его появления, при свете фонарика она бросила взгляд на его лицо и заметила, что оно мертвенно-бледное, на лбу капельки пота. Он с трудом дышал, голова была наклонена, словно он к чему-то прислушивался.
Он подошел к ней и схватил за запястье левой руки.
– Ради Бога, уходите отсюда, – прошептал он. – Мне не надо было позволять вам приходить сюда! Я предупреждал, что это опасно. Кто-то следит за мной. Уходите побыстрее!
Инстинктивно она понизила голос, но твердо сказала:
– Вы пытаетесь избавиться от меня. Но это не пройдет. Мы здесь для того, чтобы поговорить о деле.
Подавляя злобу, он сказал:
– Вы знаете, что случилось с вашим братом. Вы хотите последовать за ним? Говорю вам, за мной следят. Быстро уходите!
Он подтолкнул ее к двери. Поняв, что его волнение не притворно, она вышла за ним из павильона и торопливо отступила в тень. Он встал рядом и прислушался. Она ничего не слышала, но он повел ее глубже в тень.
– Я не могу здесь больше оставаться. Клянусь, я говорю правду. Я встречусь с вами, но не здесь. Для меня это слишком опасно. Лучше бы вы мне не звонили. – Он замолчал, снова прислушиваясь. – Он меня увольняет, мне придется уйти. Ради Бога, мисс, возвращайтесь в Лондон! Вы в большей опасности, чем себе представляете. Я встречусь с вами, даю слово!
– Еще бы! – сказала она. – Вы знаете, что у меня есть.
Он беззвучно рассмеялся:
– Полгорбушки, мисс. Этого недостаточно.
– Достаточно, чтобы доставить вам неприятности, – сказала она резко.
– Что ж, попробуйте и никогда не получите вторую половину, – сказал он с угрозой в голосе. – Вы сделали глупость, что пришли сюда. Вы в опасности. Я не могу быть все время на страже. Вас каждую минуту подстерегает опасность.
Она упрямо сказала:
– Я останусь в Аппер Неттлфоулде, пока не получу то, за чем приехала.
Он снова крепко сжал ее руку. Наклонившись к ее уху, он шепнул:
– Слушайте!
От сильного возбуждения, в котором она находилась, ей показалось, что лес внезапно ожил, наполнился какими-то звуками. Шуршали опавшие листья: может быть, по ним пробежал кролик, хрустнула ветка, зашевелились ветки деревьев.
Страх Коллинза передался ей. Она чувствовала, что чьи-то глаза следят за ней, и ее охватило единственное желание – убежать из этого места, наполненного призраками. Ее рука, которую держал лакей, задрожала. Он отпустил ее и слегка подтолкнул.
– Уходите! Вас не должны видеть со мной. Ради Бога, уходите!
Он тихо, как привидение, пошел прочь от нее. Полная опасностей ночь нависла над Ширли. На минуту паническое чувство пригвоздило ее к месту, колени задрожали. Взяв себя в руки, она шаг за шагом двинулась к тропинке. Стало так темно, что она почти ничего не различала. Не осмеливаясь включить фонарик, она все быстрее и быстрее удалялась от павильона, еле сдерживая желание побежать.
Внезапно она остановилась, увидев совсем близко от себя круглое пятно света, беспорядочно скользящее по траве. По лесу кто-то ходил, разыскивая что-то.
Она свернула с тропинки под прикрытие деревьев, с трудом понимая, в каком направлении идет. Запнувшись о корни огромного бука, она упала и оглянулась. Увидев, что луч света движется в ее сторону, она поспешно поднялась и, трясясь от страха, мысленно похвалила себя, что сняла с предохранителя кольт. Со всех ног она бросилась бежать в глубину леса.
На бегу зацепилась подолом пальто за колючки ежевики, оцарапала ноги. Освободившись, бросилась к кустам смородины, росшим среди стройных стволов берез. Присев на корточки в кустах, стала наблюдать за прыгающим лучом света в подлеске.
Теперь она слышала шаги, неторопливо приближающиеся к ней. Раздавшийся позади нее звук заставил ее резко обернуться, но она ничего не увидела.
Человек миновал кусты, в которых она сидела, мелькнула его тень. Он остановился и стоял, прислушиваясь. Фонарь в его руке стал описывать круги. Она забеспокоилась, достаточно ли густы кусты и хорошо ли ее скрывают.
Человек двинулся дальше, обошел кусты. Она сидела тихо, пальцем нащупывая курок.
Затем в зловещей тишине раздался звук, столь несоответствующий обстановке, что она замерла в шоке. Неподалеку кто-то засвистел мелодию «Голубого Дуная».
Свет исчез. До слуха Ширли донеслось шуршание, словно человек быстро пробирался по зарослям высокого папоротника. И опять наступила тишина. Свист был едва слышен, тень пропала.
Прошло несколько минут, прежде чем она осмелилась покинуть кусты и двинуться вперед. Она старалась придерживаться направления, в котором, по ее предположениям, проходила тропинка. Каждый раз, сделав несколько шагов, она останавливалась и прислушивалась.
Света видно не было. Он исчез, будто его спугнул звук мелодии вальса, насвистываемой вдалеке.
Она продолжила путь, продираясь сквозь заросли подлеска, все еще не отваживаясь включить фонарик.
Отсутствие света не говорило о том, что ее уже не преследуют. Несколько раз ей показалось, что она слышит неподалеку то затрудненное дыхание, то хруст ветки, но когда она останавливалась, вглядываясь вперед, то ничего не слышала и не видела. Она продолжала идти, но вдруг совсем рядом услышала тяжелое дыхание. Она бросилась в сторону и выскочила на тропинку. Твердый дерн под ногами и смутные очертания деревьев по обе стороны тропинки указывали направление, и она бросилась бежать.
Яркий свет неожиданно ударил ей в лицо. Она коротко вскрикнула, остановилась и навела пистолет.. Холодный голос с явной издевкой спросил:
– Куда держите путь, мисс Браун?
Она опустила руку, державшую пистолет, глубоко, облегченно вздохнула.
– Вы! – задыхаясь проговорила она, ошеломленная. – Это – только вы!
– Не очень-то любезно вы меня приветствуете, —сказал мистер Эмберли, подходя к ней. – Кажется, вы спешите?
Она протянула руку и схватила его за рукав пальто. Было что-то успокаивающее в том, что ткань была толстой и грубой.
– Кто-то преследует меня, – сказала она. – Кто-то следит за мной.
Он крепко схватил ее за руку. Переполненная противоречивыми чувствами, она ощутила, что больше не боится. Стоя под руку с мистером Эмберли, она смотрела, как он с помощью фонарика осматривает лес вокруг них.
Вдруг она резко вскрикнула. Луч фонарика на секунду высветил лицо человека. При ярком свете лицо мелькнуло бледным пятном и тут же исчезло за кустами.
– Кто этот человек? – еле дыша, спросила она. – Вон там, разве вы не видели? Он наблюдал за нами. О, пойдемте отсюда!
– Конечно, – согласился Эмберли. – Такая ночь не для загородных прогулок.
– Вы видели? – настаивала она. – Человека за кустами. Кто это был? Он преследовал меня. Я слышала его.
– Да, я видел, – ответил Эмберли. – Это новый дворецкий Фонтейна.
Она невольно прижалась к нему:
– Я не знала. Он преследовал меня. Я не совсем… Пожалуйста, уйдем!
Мистер Эмберли, держа ее под руку, направился по тропинке в сторону ворот. Оглянувшись, она нервно проговорила:
– Вы уверены, что он не идет за нами?
– Нет, не уверен, но меня это не беспокоит, – сказал Эмберли. – Возможно, он таким образом выпроваживает нас. Вы же знаете, это частное владение.
– Нет, вы так не думаете! – воскликнула она. – Он следит за нами не по этой причине.
– Нет? – сказал Эмберли. – Так, может быть, вы скажете, в чем причина?
Она молчала. Спустя несколько минут она выдернула свою руку из-под его руки и сказала:
– Что вы здесь делаете?
– Вот теперь вы опять стали прежней, не так ли? – заметил он. – Так и думал, что вы долго не выдержите. Но я хотел бы узнать, что вы здесь делаете?
– Не могу сказать, – ответила она коротко.
– Не хотите, – поправил он.
– Возможно. Но вы не ответили мне.
– В моем появлении здесь нет ничего таинственного, – сказал Эмберли весело. – Я следил за вами.
Она резко остановилась:
– Вы? Вы следили за мной? Но каким образом? Как вы узнали, куда я пошла?
– Интуиция, – усмехнулся мистер Эмберли. – Я умный, не так ли?
– Вы не могли узнать. Где вы были?
– Около «Головы кабана», – ответил он. – Я следовал за вами в машине. Хотел предложить подвезти вас, но боялся, что вы откажетесь.
Она с жаром сказала:
– Это нахальство, шпионить подобным образом!
Он рассмеялся:
– Несколько минут назад вы не считали это нахальством, не правда ли?
Наступила пауза. Ширли зашагала вперед, засунув руки в карманы. Мистер Эмберли шел за ней следом. Минуту спустя она угрюмо и еле слышно сказала:
– Я не имела в виду, что я не благодарна.
– Вы говорите, как маленькая девочка, которой дали хороший нагоняй, – сказал мистер Эмберли. – Хорошо, я вас прощаю.
Она фыркнула от смеха.
– Я была рада встретить вас, – призналась она. – Но все равно, нехорошо с вашей стороны… следить за мной. Так это вы свистели?
– Привычка, – сказал мистер Эмберли.
Она взглянула, стараясь разглядеть его лицо.
– Вы жаловались, что я… скрытная, но разве вы откровенны со мной?
– Нисколько, – сказал он.
Она расседилась.
– Вот как!
– Баш на баш, дорогая, иначе ничего не получится, – сказал мистер Эмберли. – Когда вы решитесь доверять мне и все откровенно расскажете, тогда и я буду откровенен настолько, насколько вы пожелаете.
Она сказала:
– Я доверяю вам. Вначале не доверяла, но с этим покончено. Дело не в том, что я не хочу довериться вам, а в том, что я не смею. Пожалуйста, верьте мне!
– Это образец вашего доверия, не так ли? Я не высокого о нем мнения.
Но ей непременно хотелось объяснить свое поведение.
– Нет, это не то, что вы думаете. Я не боюсь, что вы… предадите меня или что другое, но я не смею рассказать никому, потому что если я расскажу, то… Как мне сделать, чтобы вы поняли меня!
– Вы ошибаетесь. Я вас прекрасно понимаю. Вы боитесь, что я вмешаюсь и испорчу вам все дело. Я повторяю, что я не высокого мнения о вашем доверии.
Они приблизились к воротам и вышли на дорогу. Невдалеке светились красные огоньки задних фонарей машины, они направились к ней.
– Мистер Эмберли, вам уже многое известно? – спросила Ширли неожиданно. Она почувствовала, что он улыбается.
– Хотите узнать все, не сказав ни слова, мисс Браун? Так нечестно. Я же сказал, баш на баш.
– Если бы я только знала… Если бы имела представление… Я не знаю, как поступить. Почему я должна вам доверять?
– Женский инстинкт, – сказал мистер Эмберли.
– Если бы вы только рассказали мне…
– Я ничего вам не расскажу. Вам все равно придется мне рассказать. Разве я не говорил об этом раньше?
– Вы просто несносны, – сказала она сердито и села в машину.
