Эджертон позвонил сэру Джеральду и предложил вместе поужинать в клубе. При встрече рассказал все без утайки. Хубарт-старший, поначалу не понимавший, какое отношение имеет Эджертон к делу его племянника, немного смягчился. Но и в таком состоянии говорил весьма раздраженно:

– Какого черта Чарльз женился на потаскухе, когда он сам признает, что к этому его никто не принуждал? Что за глупые фантазии? Пожелал превзойти в благородстве всех рыцарей Круглого стола короля Артура? Допускаю, что она была не потаскуха, но и определенно не леди. – Он помолчал. – Я могу чем-то помочь?

Эджертон кивнул:

– Да. Единственная серьезная улика против Чарльза – ожерелье. Если его спрятал в сигаретной шкатулке Чарльз, значит, он виновен. А если это сделал кто-то другой, наша задача найти того человека. Он преступник, решивший свалить вину на вашего племянника. Ожерелье в шкатулку подбросили вскоре после убийства, но до обыска, предпринятого инспектором Филдом.

– Разумный довод, – согласился сэр Джеральд.

– И еще, – невозмутимо добавил Скотт Эджертон, – совершенно очевидно, что преступник побывал в вашем доме в отсутствие Чарльза. То есть в один из десяти дней, что он гостил в Ферндене. Единственный, кто может прояснить ситуацию, – ваш дворецкий. Он впустил этого человека в дом. Другие способы проникнуть сюда маловероятны. Я прошу позволить мне поговорить с ним, хотя не уверен, станет ли он отвечать на мои вопросы.

– Поговорю с ним я! – резко бросил сэр Джеральд. – Со мной он хитрить не осмелится. Но… – он устремил на Эджертона свои холодные голубые глаза, – …о том, что мой дворецкий мог войти в сговор с преступником, не стоит даже делать предположений. Этот негодяй наверняка обвел простодушного Парсонса вокруг пальца, только и всего.

– У меня и в мыслях подобного не было, – заверил его Эджертон.

На следующий день они снова встретились. Парсонс вспомнил всех, кто побывал в доме за последние две недели. Несколько его приятелей, коммивояжеры, почтальон и бывший солдат-инвалид, продававший расчески и зубные щетки. Этого дворецкий даже не пустил на порог.

Эджертон передал список частному детективу Гордону, тот его проверил и сообщил, что никто из перечисленных там людей подозрений у него не вызывает. После чего Эджертон позвонил Хубарту-старшему и, убедившись, что его нет дома, отправился на Джермин-стрит.

– К сожалению, сэр Джеральд уехал по делам, сэр, – объявил Парсонс. Он выглядел удрученным, видимо, хозяин задал ему трепку.

Эджертон кивнул:

– Я знаю. Но мне нужен не сэр Джеральд, а вы.

Он прошел мимо ошеломленного дворецкого в холл и остановился. Похоже, Эджертон собирался на какой-то прием и был при полном параде. Смокинг, шелковый цилиндр, щегольская трость с ручкой из янтаря с прожилками. Он положил цилиндр и трость на столик и приступил к делу.

– Парсонс, мне нужна ваша помощь. Кстати, в доме есть кто-нибудь, кроме вас?

– Никого нет, сэр, – заверил его дворецкий и пригласил в гостиную – великолепную комнату с высокими окнами.

Перед ними стоял письменный стол, где инспектор Филд нашел ожерелье. Эджертон повернулся к дворецкому.

– Парсонс, когда-нибудь квартира остается пустой? Ну, когда все уходят?

– Да, сэр, такое бывает. Иногда.

– И можно ли кому-нибудь в это время проникнуть сюда?

– Вряд ли, сэр. Уходя, я проверяю все комнаты, а замок на входной двери у нас последней модели, американский. Его поставил джентльмен, который здесь жил раньше. Он боялся ограбления.

– Вы имели обыкновение выходить в какое-то определенное время? И знал ли об этом кто-нибудь?

– Нет, сэр. Я выхожу редко. В основном вечером, когда сэра Джеральда нет дома. Иногда ко мне приходят приятели.

Эджертон внимательно осмотрел оконные рамы.

– Через окна сюда не влезешь. А как в других комнатах?

– Так же, сэр. Окна тут везде одинаковые. Если злоумышленник попробует подняться по пожарной лестнице, его сразу увидят.

Эджертон улыбнулся:

– В таком случае преступник проник в дом самым простым способом. Через входную дверь. И его впустили вы. Кто он?

Парсонс замер.

– Я вас не понял, сэр. Сэру Джеральду известны все люди, кто был здесь.

– Понятно, понятно. Но давайте рассуждать логически. Если отбросить потусторонние силы, то ожерелье оказалось там, где его нашел Филд, только двумя способами. Либо его принес с собой сам инспектор, что немыслимо, либо тот, кого впустили в квартиру вы. Подумайте сами. Я уверен, вы рационалист и в чудеса не верите.

– Да, сэр, не верю.

– Тогда попытайтесь вспомнить, Парсонс. Может, сюда кто-нибудь приходил – разносчик телеграмм, мойщик окон, мастер, чтобы проверить газовую плиту или телефон…

– Боже мой, сэр! – воскликнул Парсонс.

– Что, вспомнили? – Эджертон размял сигарету и стал искать спички.

Дворецкий дал ему прикурить.

– Журналист! Как же я не догадался?

– Журналист? – Эджертон выпустил кольцо дыма и стал наблюдать, как оно медленно поднимается к потолку и рассеивается.

– Да. Он приходил выяснить, действительно ли сэр Джеральд погиб за границей в автомобильной катастрофе. Я сказал ему, что ничего об этом не знаю. Лишь потом стало известно, что произошла авария и сэр Джеральд повредил колено. А журналист вдруг разволновался и попросил разрешения позвонить в редакцию. Предупредить, чтобы сообщение не пошло в печать. Раз слухи пока не подтвердились.

– Он решил воспользоваться вашим аппаратом, хотя у дома есть телефонная будка?

Парсонс насторожился.

– Честно говоря, сэр, никакой будки я не замечал.

– А между тем она уже здесь давно. И требует покраски. Ладно, и что дальше? Он вошел сюда, в гостиную. А вы следом за ним?

Дворецкий покраснел.

– Понимаете, сэр, журналист уронил в холле карандаш, небольшой такой, хороший. Видимо, дорогой. Он покатился по полу. Я попытался остановить его ногой, но карандаш закатился под шкаф.

– Умный ход с его стороны, – заметил Эджертон. – Так вы, пока журналист звонил, искали карандаш?

– Да, сэр. Пришлось отодвинуть шкаф, а он тяжелый. Но дверь была открыта, можно было слышать, что он говорит.

– Но не видеть, что он делает. Он действительно звонил?

– Да, сэр. Назвал телефонистке номер и прочее. Когда я вошел с карандашом, он говорил твердым тоном, что это ошибка, дома о гибели сэра Джеральда никто не знает, затем о каких-то своих делах. Потом взял у меня карандаш и ушел.

– Ясно. Давайте восстановим, как все происходило. Выйдите, пожалуйста, в холл и начните передвигать шкаф, оставив дверь открытой примерно в том положении, как тогда. Кстати, в котором часу это было?

– Примерно в половине четвертого.

Парсонс отправился в холл и кряхтя начал двигать шкаф.

– Теперь оторвитесь от своего занятия, – попросил Эджертон, – и посмотрите на дверь. Вы меня видите?

– Нет, сэр.

– В этом все и дело.

Эджертон, стоя к двери боком, одной рукой прижимал к уху трубку, а другой открыл сигаретную шкатулку и спрятал под содержимым карандаш. Внимательно следя за часами, которые положил на стол. Оказалось, что для всей операции достаточно тридцати секунд. Теперь стало ясно, как ожерелье попало в сигаретную шкатулку.

– Журналист назвал свою газету?

– Не могу припомнить, сэр. Он только сказал, что новость должна появиться в вечернем выпуске, а этого нельзя допустить.

– В какой это случилось день?

Парсонс задумался.

– Это было, сэр, когда я получил от хозяина письмо. Он просил прислать нужную ему книгу. Написал, что там идут дожди. Я еще удивился, неужели чаще, чем у нас?

– Вы сохранили письмо?

– Да, сэр. Я всегда храню письма, на всякий случай.

– Хорошо. – Эджертону дворецкий начал нравиться. – Тогда принесите его, пожалуйста. Надеюсь, оно в конверте?

– Да, сэр.

Парсонс принес письмо, и Эджертон убедился, что оно получено двадцать седьмого марта, на следующий день после убийства. Преступник не медлил, понимая, что квартиру Чарльза непременно обыщут.

– Аккуратно сработано, – пробормотал он, возвращая письмо дворецкому. – Вы согласны?

– Я не прощу себе этого никогда, сэр, – удрученно отозвался Парсонс.

– А вот я вас охотно прощаю, – произнес Эджертон, надевая цилиндр. – Понимаете, убийца на месте преступления не оставил никаких следов и обнаружил себя только визитом к вам. Он чрезвычайно хитер, и именно это его погубит. Ему бы скрыться куда-нибудь, залечь на дно, так нет, он захотел подставить мистера Чарльза Хубарта. И перестарался. Не сомневаюсь, что он считает свой поступок очень умным.

Эджертон кивнул дворецкому, взял трость и вышел.

Проверить звонки из дома сэра Джеральда, совершенные двадцать седьмого марта, не составило труда. Как Эджертон и подозревал, ни в какую газету никто не звонил. Но, будучи основательным, как инспектор Филд, он не поленился объехать редакции всех газет, имеющих вечерние выпуски. Хорошо еще, что за последние годы их количество существенно уменьшилось.

Скотт Эджертон был достаточно известен, так что его приняли без всяких разговоров. Как и ожидалось, ни в одной редакции ничего о гибели Хубарта не слышали.

Вот так очень просто преступник провел дворецкого Парсонса.

Теперь настала очередь вступать в игру частному детективу Гордону.

Гордон начал с того, что отправился в банк, где Чарльз положил деньги на имя жены. Управляющий появился быстро. Сработал намек, что детектив – представитель закона, хотя это было не совсем так, как считал клерк за стойкой.

– С деньгами миссис Хубарт мы не проводили никаких серьезных операций, – пояснил управляющий Холт. – В течение года по распоряжению супруга мы каждый квартал посылали ей содержание. Но затем она пришла с заявлением, что впредь будет приходить за деньгами сама. Миссис Хубарт показалось, будто ее почту просматривают, а она этого не хочет. Зачем кому-то знать, что у нее есть деньги? Я предложил посылать ей письма с сургучными печатями, но она не согласилась. И после этого примерно два года приходила каждый квартал, чтобы выписать чек. Сейчас принесут бухгалтерские книги, я послал за ними, и станут известны точные даты. Вскоре мы получили от нее письмо, она просила посылать ей чеки на имя миссис Браун, указала адрес. Так продолжалось еще два года, затем миссис Хубарт снова явилась и сказала, что сейчас у нее нет определенного адреса и она сама будет приходить за деньгами в положенное время. Впрочем, это было всего один раз, потому что миссис Хубарт приняла решение реализовать весь свой капитал. Мы выдали ей примерно тысячу девятьсот фунтов наличными, и она уехала с ними на такси. Это был последний раз, когда мы ее видели. А теперь вот появилось печальное сообщение в газетах.

Тем временем управляющему принесли документы, и он смог указать детективу точные даты поручений, которые Фанни давала банку, и смены адресов.

– Она приходила за деньгами одна? – спросил Гордон.

– Я не знаю. Попытаюсь выяснить.

К счастью, молодой клерк Джернингем вспомнил.

– Она сложила деньги в небольшой чемоданчик, – сообщил он.

– Вы его разглядели?

– Да. Довольно потрепанный, и, пока она складывала туда деньги, на внутренней стороне крышки я увидел инициалы У.А.Ш. Я заметил, что опасно нести такую сумму в чемоданчике, который можно легко выхватить из руки. И, если такое случится, даме будет не до веселья.

– И что она ответила?

– Ничего. Мне показалось, будто она вообще не слышала моих слов. Потому что сильно нервничала. Не смогла сразу закрыть чемоданчик, что-то там не ладилось с замками. Кстати, у нее дрожали руки.

Гордон пожал плечами:

– Люди нервничают не обязательно от страха. Можно предположить, например, что чемоданчик был не ее и она не знала, как он закрывается. А дрожала дама, потому что сдерживала ярость. Что-нибудь еще вы помните?

– Да. Мой стол стоит напротив двери, которая была наполовину распахнута. И я видел, что дама села в такси, где ее кто-то ждал.

– Мужчина или женщина?

– Не разглядел. Но когда она влезла внутрь, дверцу сразу захлопнули. Было видно, что это сделал тот, кто ее сопровождал.

Гордон не сомневался, что это был мужчина. Фанни не стала бы ездить по такому делу с приятельницей.

– Мистер Гордон, – вмешался управляющий, – есть еще одно обстоятельство, которое, вероятно, имеет значение. Когда миссис Хубарт переехала в район Майда-Вэлли, она попросила направлять ей письма как к мисс Пенни, через миссис Браун. Объяснила, что решила восстановить девичью фамилию. Чеки по-прежнему выписывались на миссис Хубарт. Я объяснил, если она хочет выписывать на фамилию Пенни, нужно менять документы, но она сказала, что это не важно.

Гордон поблагодарил управляющего и клерка за помощь расследованию и ушел.

Из банка он направился в район Майда-Вэлли по адресу, который указал управляющий банка. Дверь открыла приятного вида женщина лет тридцати пяти.

– Миссис Браун?

Она покачала головой:

– Нет. Моя фамилия Макнил. Вы пришли посмотреть наши оригинальные обои и правильно сделали. Ваша жена мгновенно влюбится в них, как только увидит. Не сомневайтесь.

– Простите, но мне нужна миссис Браун, – произнес Гордон.

– Я живу здесь уже два года, но о такой не слышала.

– А услугами какого агентства по сдаче жилья вы пользовались?

– «Герст и Уинтер». Хай-стрит, 44.

Гордон поспешил в агентство, где представился полицейским, разыскивающим женщину, которая являлась их клиенткой несколько лет назад.

– Как, вы сказали, ее фамилия?

– Миссис Браун.

Клерк полистал толстую книгу.

– Браун? Хм… да, был Хьюбарт Браун, снимал квартиру несколько лет назад. Мы сдаем квартиры на льготных условиях. Два года снимал, потом съехал. И сэкономил на оплате за последние два месяца. Потому что мисс Макнил торопилась снять квартиру, и мы сразу заключили с ней договор. Что касается дамы с такой фамилией… С ним жила какая-то женщина, может, это и была миссис Браун. Вообще-то у того человека был еще дом на Гросвенор-стрит, 258.

– Большую он снимал квартиру?

– Две комнаты и кухня. Слуг здесь никто не держит. Есть приходящая уборщица.

– Какое впечатление у вас осталось от общения с мистером Брауном?

– Довольно симпатичный, крупный мужчина с легким характером. Спокойный. Но когда мы в последний раз с ним виделись, он очень нервничал. Не знаю, наверное, поссорился с женой.

Расставшись с клерком, Гордон зашел на почту, чтобы посмотреть телефонную книгу. Хьюбарт Браун, проживающий на Гросвенор-стрит, 258, там числился. Кроме того, в телефонной книге был указан адрес его конторы на Бишопс-Гейт, 199.

Заявление клерка, что мистер Браун занят, Гордона не смутило. Он согласился подождать.

– Только передайте, пожалуйста, ему вот это.

Он вручил клерку листок бумаги с коротким посланием: «С вами желает поговорить детектив, ведущий конфиденциальное расследование».

Через несколько минут дверь кабинета отворилась, и на пороге возник крупный светловолосый мужчина. Он внимательно посмотрел на Гордона.

– Черт побери, что вам от меня надо?

Тот встал.

– Прошу вас уделить мне пять минут, сэр. Это очень важно.

Браун пригласил его в уютный кабинет и, не садясь, повторил вопрос.

– Надеюсь, вы читали в газетах сообщения об убийстве мисс Флоренс Пенни? – произнес Гордон.

Браун помрачнел.

– И как это, черт возьми, меня касается?

– Никак, надеюсь. Но мы собираем о ней сведения.

Резким движением Браун взял из коробки сигару.

– Зачем?

– Ищем убийцу.

– И я что, на подозрении?

– Пока нам просто нужна от вас информация.

Браун угрюмо молчал.

– Давайте для начала я расскажу, что нам известно, – продолжил Гордон. – Итак, мы знаем, что вы снимали для мисс Пенни квартиру, где сожительствовали с ней. Это было два или три года назад и длилось около полутора лет. Вопрос: почему вы неожиданно с ней порвали?

– Потому что застукал ее с другим мужчиной! – выпалил Браун. – Какой-то чертов сукин сын с прилизанными волосами. Она объяснила, что знает его уже много лет. Вот стерва! А тот молчал, и правильно. А то я бы разбил ему морду.

– Я вас понимаю. Вы, случайно, не знаете его фамилию?

– Нет. Но, случайно, знаю его имя, если это вам интересно. Уолтер. Так она его называла. «Я всегда любила Уолтера». Представляете, какая наглость?

Гордон сразу вспомнил инициалы У.А.Ш.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– А вот тогда и видел. Сказал, чтобы она выметалась оттуда к чертям собачьим. А хочет, пусть остается, но я сдаю квартиру в агентство. На том и расстались. Понимаете, я женат давно, но в первый раз попробовал сыграть в такую игру. Думаю, и в последний. Однажды укушенный вдвойне пуглив.

– Она была хороша собой?

– Да, хороша, – Браун оживился, – хотя тут было что-то иное. Рядом с ней я чувствовал себя словно под хмельком. Такое состояние, в котором хотелось находиться подольше. А потом приходишь в себя и удивляешься, что это на тебя нашло.

Гордон кивнул.

– Как вы с ней познакомились?

– Случайно, в автобусе. Он был пустой, только мы двое, она спросила про какую-то улицу, и мы разговорились. Я пригласил ее поужинать. Жена с детьми уехала гостить к матери. Фанни рассказала кое-что о себе. Мол, ее подвел один человек. Бросил, уехал за границу. А она потеряла из-за него работу и не может устроиться. Ну, обычная дребедень, но она выкладывала это так, что заслушаешься. В общем, она мне очень понравилась, что тут говорить. Тем более, как я уже сказал, жена находилась далеко. Ну, значит, мы поужинали, а потом все завертелось… Я вроде как одурел. Снял квартиру, правда, дешево. Первый год все шло хорошо; Фанни не капризничала и всегда старалась поднять мне настроение. Вскоре отношения стали портиться. Мне все противнее было врать жене, когда уходил из дома, я боялся, что она разнюхает. А моя жена не стала бы терпеть ни минуты, достойные женщины подобного не прощают. И Фанни стала все больше требовать, в основном денег, а с деньгами у меня было туго. Когда я застал ее с тем мужчиной, то даже обрадовался, что можно все закончить. А то как-то не решался. Вот, собственно, и все. – Браун помолчал. – Да, должен сказать, она изрядная лгунья. Все врала про какого-то человека, который ее бросил, а потом проговорилась. Оказывается, это был ее муж, – да, она была замужем, – и фамилию назвала: Хубарт. Вначале водила меня за нос, боялась, что выгоню из квартиры. Но когда я увидел у нее письма, адресованные миссис Хубарт, пришлось признаться.

– Расскажите, что вы делали в ночь двадцать шестого марта? – спросил Гордон. – Это вопрос формальный, я просто обязан задать его.

Браун опять помрачнел.

– Так и знал, что все ваши расспросы кончатся этим! Если узнают жена и мои мальчики…

– Заверяю вас, все останется между нами. Только обоснуйте свое алиби, надеюсь, это несложно. Итак, среда, двадцать шестое марта.

Браун достал из кармана ежедневник, полистал и показал Гордону запись: «Семь сорок пять. Ужин. Картер».

– Я могу вам дать его адрес, если хотите. Он подтвердит.

– Когда вы вернулись?

– Примерно в три часа ночи. Согласен, поздновато. Но мы пошли в новый клуб, о котором сейчас все говорят. «Пестрая бабочка». Дыра каких мало, вот что это такое. Шампанское – бурда какая-то поддельная. Но миссис Картер решила там отметить свой день рождения, повеселиться. Вот и повеселились.

Гордон записал адрес Картера и задал последний вопрос:

– Вы хорошо тогда разглядели приятеля Фанни?

– Да, лучше, чем хотелось бы. Противный такой тип, худой, мерзкий.

– Сможете его узнать?

– Нет. Ведь эти хлюпики, завсегдатаи пабов, неотличимы друг от друга.

– Он темный или светлый?

– Темный, как итальяшка.

– Смуглый?

– Вроде нет. Наверное, помылся накануне, раз в год.

Возвращаясь к станции метро, Гордон обдумывал разговор с Брауном. Итак, загадочный любовник Фанни начал обретать зримые черты. Скорее всего это он проник в дом Чарльза и подложил ожерелье. Только пока не ясно, как его найти. Следовало проверить рассказ Брауна. Гордон позвонил ему домой, где ответили, что хозяйки нет, но она должна скоро вернуться.

Гордон доехал на автобусе до нужного места и прогуливался поблизости, пока не увидел моложавую брюнетку, за тридцать, двигающуюся к дому № 258. Он подумал, что именно такая жена и нужна этому увальню Брауну.

Дождавшись, когда она приблизится, Гордон, изображая иностранца-француза, на ломаном английском спросил, как увидеть мистера Брауна, он назначил ему встречу.

Пегги Браун удивилась:

– Его нет. И вообще мой муж не назначает деловые встречи у себя дома. Он, наверное, ждет вас в конторе на Бишопс-Гейт, 199.

Кстати, муж зря волновался. Миссис Браун знала о его связи с какой-то женщиной и радовалась, что все закончилось.

«Француз» энергично зажестикулировал:

– Как ше так? Неушели мой ошипся? Я просил встреча на двадцать шестой. А он гофорит нет. Нельзя. Почему нельзя?

– У нас в тот вечер была назначена встреча, – пояснила миссис Браун. Этот немного чокнутый француз начал ее забавлять. – Понимаете, мы ужинали с приятелями. До трех часов ночи. Он не мог назначить встречу так поздно.

Иностранец согласился, что это было бы неразумно. Затем, закончив свой небольшой спектакль, раскланялся и ушел.

В клубе «Пестрая бабочка», куда позвонил Гордон, подтвердили: мистер Картер действительно провел там вечер с гостями. Столик заказывал по телефону. Один из гостей соответствовал описанию Брауна. Наблюдательный менеджер добавил, что с ним была жена, высокая, стройная, темноволосая женщина.

С Брауном все ясно. Переходим к следующему номеру программы.