Филида проснулась в темноте от стука в дверь и инстинктивно пробормотала спросонок: «Войдите». Дверь открылась и закрылась, зажегся свет – к ней приближался Элиот, кое-как одетый, с растрепанной светлой шевелюрой и искаженным мрачным лицом. С первого же взгляда радость Филиды улетучилась. В сердце закралась уверенность, что произошло нечто жуткое. Филида даже не нашла ничего странного в том, что Элиот здесь. Она тут же выскочила из постели, ее волосы рассыпались по плечам.

— Что случилось? Элиот, в чем дело?

— Плохие новости.

Филида дрожала. Она схватила мужа за плечо, чтобы успокоиться.

— Мистер Парадайн… произошел несчастный случай.

— Несчастный случай?… – Она изо всех сил цеплялась за него, и обоим это казалось совершенно нормальным.

Элиот сказал:

— Он мертв.

По щекам Филиды потекли слезы.

Элиот продолжил:

— Лучше сядь. Послушай, Фил, ты должна собраться с духом. Очень многое будет зависеть от того, что мы сделаем и скажем… мы все. Нужно крепиться и не терять присутствия духа. – Он подвел ее к постели, и оба сели на край. – Его нашел Лейн. Мистер Парадайн упал с террасы. Он лежал прямо на тропинке у реки. Ты же знаешь, что перед сном Джеймс всегда выходил подышать свежим воздухом и посмотреть на реку. Он не пропускал ни единого вечера, в любую погоду. Должно быть, у бедняги закружилась голова и он упал через парапет. Постель была не смята, дверь кабинета открыта. Лейн вышел с фонариком и увидел хозяина. Он позвал меня, а я разыскал Альберта. Альберт обзванивает тех, кого следует оповестить, – Моффета, Фрэнка Амброза, Марка и Дики, доктора Гортона и полицию.

Филида по–прежнему цеплялась за него. Ее хватка усилилась.

— Полицию…

Элиот произнес до странности спокойным голосом:

— Поскольку это несчастный случай… Когда происходит несчастный случай, нужно обязательно уведомить полицию.

Вздрогнув, Филида разжала пальцы и повернулась к Элиоту.

— Что ты имел в виду… когда сказал… что многое будет зависеть… от наших слов?

Элиот ответил не сразу. Он встал, взял светло–синий халат, лежавший на обитом ситцем кресле, и подал жене.

— Надень.

Набросив халат на плечи Филиды, он рассудительно произнес:

— Я считаю, ты должна обо всем известить мисс Парадайн. И всем нам нужно подумать, что мы скажем полиции.

Завязывая на талии поясок халата, Филида подняла голову и испуганно спросила:

— О чем ты?

— О том, что произошло вчера вечером за ужином. Мы не можем притвориться, будто ничего не было. То, что сказал мистер Парадайн, слышали все. Если мы намерены молчать, значит, всем придется держать язык за зубами. Если кто-то решит заговорить… если хотя бы один проболтается… у полиции возникнет множество вопросов.

Филида спросила:

— И что ты намерен делать?

Их взгляды встретились. Он смотрел жестко, сердито, неприязненно.

— Не знаю. – И, сделав паузу, внезапно добавил: – А был ли это несчастный случай?

— О!

Он продолжил, не сводя с жены суровых глаз:

— Вот именно. Ты не знаешь, и я не знаю. Если да, кому-то здорово повезло. Ты слышала, что он сказал. Мы все слышали. Кто-то в доме предал семейные интересы, и мистер Парадайн об этом открыто объявил. У него были свои представления о наказании, он намеревался решить проблему в кругу семьи, но виновный вряд ли отделался бы легко. Мистер Парадайн не собирался гадать, кто виноват. В том-то и дело: он знал. И пообещал сидеть в кабинете до полуночи. Пусть виновник признается и примет последствия – вот как он сказал. И кто-то пришел и сознался. Но наказания не последовало, потому что произошел несчастный случай. Так обстоят дела.

Краска сбежала с лица Филиды.

— Откуда ты знаешь… что кто-то пришел и признался?

Элиот ответил:

— Знаю.

— Но… откуда?

Помедлив, он сказал:

— Кое-что пропало. А потом оказалось на месте.

— Что пропало?

Он покачал головой:

— Не спрашивай пока. Но в любом случае мне известно, что вчера ночью кто-то побывал в кабинете.

Филида взглянула на Элиота и призналась:

— Я там была.

Его рука тяжело опустилась на ее плечо.

— Ты понимаешь, что говоришь?

Она кивнула:

— Конечно, понимаю. Я пошла в кабинет, поскольку хотела поговорить с дядей Джеймсом.

— После того, что он сказал за ужином, у тебя хватило глупости пойти к нему?

Отчего-то грубость Элиота оказала необыкновенно воодушевляющее действие на Филиду. Вежливые незнакомцы не ругаются. Вот он, Элиот, – в гневе. Нечто очень приятное и знакомое.

— Да перестань. Я ни о чем таком не подумала. Просто хотела с ним поговорить.

Ни один мужчина не в состоянии понять, какой хаос творится в голове у женщины. Элиот уставился на жену.

— Он объявил сама знаешь о чем за ужином, и ты «не подумала»? Ты просто хотела поговорить? О чем же?

— О нас с тобой.

Он отступил и стал расхаживать по комнате, пока не наткнулся на туалетный столик. Элиот остановился, повернувшись к Филиде спиной, перебирая мелочи, которые на нем лежали, – ножницы, пуховку, маленькую баночку с кремом, карандаш.

— Зачем тебе это понадобилось?

Улыбка на мгновение показалась на губах Филиды, дрогнула и исчезла, ее глаза увлажнились. Если бы Элиот взглянул в зеркало, он бы все увидел. Но он не отводил взгляда от дурацких безделушек, которые отчего-то бередили сердце и вызывали необъяснимую злость.

Филида ответила:

— Я подумала, что так надо.

Элиот развернулся и подошел к жене.

— Кто-нибудь видел тебя, когда ты приходила или уходила?

— Кажется, нет.

— Во сколько это было?

— Не знаю… в одиннадцатом часу. Я пробыла в кабинете минут двадцать, но, честное слово, точно не помню. Я тогда не смотрела на часы.

— Что значит «тогда»?

На лице Филиды отразился испуг. Она подошла ближе.

— Потом я легла спать… и проснулась… потому что приснился кошмар. А когда я открыла глаза, мне показалось, что я слышу крик. Элиот, ты думаешь, что…

Он быстро спросил:

— И ты посмотрела на часы? Сколько было времени?

— Едва за полночь… может, прошло всего полминуты. Я включила свет и выглянула. Значит… это случилось тогда?

— Похоже на то. Послушай… не распространяйся об этом ни с кем. Ты вернулась к себе около десяти, легла спать и проспала до утра. Ты ничего не слышала и ничего не знаешь – вот твоя тактика. Молчи как рыба. Ты меня слышишь?

Она отозвалась:

— Я… не уверена…

Элиот схватил Филиду за плечи и встряхнул.

— Ты слышала, что я сказал? Ты сделаешь то, что тебе велено! Я не хочу, чтобы ты в это впутывалась, и точка!

Что-то в глубине души Филиды запело. Если бы Элиоту было наплевать на нее, он бы так не злился. А он страшно разозлился. Ее муж стоял, до синяков стискивая ей плечо. Она опустила голову, скрывая то, что не желала выказывать. И в это мгновение открылась дверь – вошла Грейс Парадайн.

Успев собрать в высокий пучок волосы, она не нашла времени переодеться и была в халате сливового цвета и шлепанцах, отделанных мехом. То, что увидела мисс Парадайн, несомненно, могло подать повод к неверному толкованию: Филида стояла, опустив голову, а Элиот держал ее за плечи. Это напоминало незавершенные – или едва начавшиеся – объятия. Глаза Грейс Парадайн блеснули, когда она спросила:

— Что здесь происходит?

Элиот пожалел, что приличия воспрещают ему дать ответ, мгновенно пришедший на ум. Нельзя пикироваться с женщиной, которой предстоит узнать, что она только что лишилась брата в результате несчастного случая. Он лишь бросил:

— Филида вам расскажет, мисс Парадайн. – И вышел из комнаты.

Грейс Парадайн подошла к Филиде и обняла ее.

— Ну, девочка, не расстраивайся. Я даже не думала, что… Да как он посмел сюда прийти? Это возмутительно! Но, пожалуйста, не огорчайся, я уж позабочусь, чтобы впредь такое не повторилось.

Филида не поднимала лица. Она негромко ответила:

— Я расстроилась не из-за Элиота, тетя Грейс.

Грейс Парадайн застыла.

— А из-за чего?

Филида собралась с силами. Если именно ей предстояло сообщить страшную новость, нужно было сделать это быстро, поэтому она продолжила:

— У нас беда. Элиот пришел, чтобы рассказать. Случилось нечто ужасное. Дядя Джеймс…

— Что?! – в ужасе произнесла Грейс Парадайн.

— Тетя Грейс… он умер.