Мистер Пайк Пириод
I
Альфред Белт ждал, пока закипит вода, и рассеянно разглядывал висевший на кухне календарь. «Гараж Литтл-Кодлинга к вашим услугам. Обслуживаем с улыбкой! Джо Коппер» . За заголовком следовало красочное фото – котенок в ботинке, а ниже располагались числа марта. Альфред аккуратно оторвал календарный лист и открыл новый, со смеющейся девочкой среди цветущих яблонь.
Он нагрел серебряную ложку с оттиснутой на ручке рыбой – гербом мистера Пайка Пириода, – развернул «Дейли пресс» и положил газету на поднос для завтрака. Засвистел электрический чайник, и тостер выплюнул горячий хлеб. Альфред заварил чай, положил ложку на серебряную подставку, переместил яйца и бекон со сковороды на блюдо, гравированное такой же рыбой, и понес все это наверх.
Он постучал в дверь и вошел в спальню. Мистер Пайк Пириод, седоволосый холостяк цветущего вида, слегка шевельнулся в своей кровати, всхрапнул, открыл большие карие глаза, прошамкал что-то беззубым ртом и смущенно покраснел.
– Доброе утро, сэр! – Поставив поднос, Альфред отвернулся, чтобы мистер Пириод мог без помех вставить свои зубы. Открыл шторы. Раннее утро за окном было свежим и зеленым. На фоне дальних холмов тонко вырисовывались чинные купы деревьев, на которых уже появились первые бутоны. В доме мисс Картелл, расположенном на другой стороне лужайки, из каминных труб курился легкий дымок, а в верхнем окне маячила ее австрийская горничная, вытряхивавшая половую тряпку. Чуть подальше на зеленом лужке мирно паслась кобыла мисс Картелл.
– Доброе утро, Альфред, – произнес мистер Пириод, на этот раз вполне отчетливо.
Слуга откинул штору с бокового окна, открыв небольшой, обнесенный стеной садик с домиком садовника и тропинкой, убегавшей через ворота на лужайку. За воротами тянулась канава, обрамленная земляным валом, и с мостиком из досок. Рядом копошились трое рабочих.
– Эти люди все еще на лужайке, сэр. – Альфред вернулся к кровати. Он положил на поднос очки мистера Пириода и налил в чашку чай.
– Да, они мне порядком надоели. Впрочем, не важно. О Боже! – вдруг воскликнул мистер Пириод, развернув газету и просматривая раздел некрологов.
Альфред терпеливо ждал.
– Почил лорд Ормсбери, – пояснил мистер Пириод.
– Почил, сэр?
– Умер. Видимо, вчера. Автомобильная авария. Какой ужас! Здесь сказано, ему было пятьдесят два. Кто бы мог подумать. «После него осталась сестра…» – прочитал он и издал горлом какой-то недовольный звук.
– Полагаю, имеется в виду Дезире, леди Бантлинг, сэр, – осмелился спросить Альфред, – из Бэйнсхолма?
– Именно так, Альфред. Именно так. Они не нашли ничего лучшего, как назвать ее вдовой. Она этого не выносит. И никогда не выносила. К тому же это неверно. В «Пресс» могли бы знать такие вещи.
Он продолжал читать. Выражение его лица, всегда немного инфантильного, было заинтересованным и увлеченным.
Внизу из сада послышался заливистый лай.
– Боже милосердный! – пробормотал мистер Пириод и закрыл глаза.
– Я о ней позабочусь, сэр.
– Ни за что на свете я бы не… Не важно.
– Будут еще какие-то распоряжения, сэр?
– Что? Нет. Нет, спасибо. Вы помните, что к обеду будет мисс Картелл? И мисс Мэйтленд-Майн?
– Разумеется, сэр. Поезд прибывает в десять двадцать. Вам что-нибудь понадобится в библиотеке, сэр?
– Как будто нет. Она привезет с собой пишущую машинку. – Мистер Пириод посмотрел поверх газеты, словно раздумывая над своим решением. – Ее дед был генералом Мэйтленд-Майном. Моим старым другом.
– Неужели, сэр?
– О да. Да. И еще ее отец. Он погиб при Дюнкерке. Ужасная потеря.
В коридоре послышались приглушенные шаги. Потом кто-то забарабанил пальцами по двери и произнес высоким мужским голосом:
– Ванная свободна. Если угодно.
Шаги затихли.
Мистер Пириод вновь издал недовольный звук.
– Просто не могу поверить, – пробормотал он. – Видимо, все эти недели придется принимать ванну по вечерам? – Пириод посмотрел на Альфреда и вздохнул: – Ну ладно. Спасибо.
– Спасибо вам, сэр, – кивнул Альфред и вышел из комнаты.
Проходя по лестничной площадке, он услышал, как мистер Картелл напевает в своей комнате. Альфред мысленно произнес: «Ничего из этого не выйдет и выйти не могло» – и спустился в кухню. Там он обнаружил кухарку, миссис Митчел, дородную и довольно импульсивную женщину. Они обменялись замечаниями о погоде и о том, что весна, похоже, все-таки вступила в свои права.
– Наверху все в порядке? – поинтересовалась миссис Митчел.
– Как всегда, миссис Эм.
Снаружи донесся хриплый лай, закончившийся громким воем.
– Ох, эта собака! – пробормотала миссис Митчел.
Альфред подошел к задней двери и толкнул створку. В открывшийся проем сломя голову влетел огромный боксер-полукровка.
– Вот сучка! – сдержанно, но с чувством произнес Альфред.
– Прочь! Убирайся с моей кухни! Фу! – замахала руками миссис Митчел.
– Пикси, ко мне!
Самка боксера присела и завиляла хвостом, умильно глядя на Альфреда.
– Пикси, наверх! Беги к хозяину.
Слуга схватил собаку за ошейник и потащил в коридор. Сверху раздался громкий свист. Псина радостно залаяла и рванула на лестницу, срываясь со ступеней лапами. Альфред проводил ее мрачным взглядом и вернулся на кухню.
– Это уж чересчур, – заметил он. – Мы так не договаривались. Никогда!
– Я бы совсем не возражала против симпатичного котенка.
– Вот именно. А эта собака тут все перевернет вверх дном!
– Просто кошмар. Ваш завтрак готов, мистер Белт. Свежее яйцо.
– Прекрасно!
Он сел за стол, на редкость аккуратный и внушительный мужчина, – так по крайней мере подумалось миссис Митчел. Она наблюдала за тем, как он взял яйцо и ударил ложечкой по скорлупе. Пустая оболочка треснула и развалилась на куски. Миссис Митчел закрылась передником и дрожащим голосом произнесла:
– С первым апреля, мистер Белт!
В ответ наступило глубокое молчание, и кухарка даже испугалась: не рассердился ли он? Но когда она выглянула из-за передника, Альфред просто шутливо помахивал ей чайной ложкой.
– Вы у меня дождетесь. Вы точно дождетесь, милочка. Погодите.
– Не думала, что вы клюнете на такой старый фокус!
– А ведь я и календарь сегодня отрывал.
– Ничего страшного. Там есть и настоящие. Под платком.
– Под салфеткой, – поправил ее Альфред. Он работал у мистера Пириода уже десять лет. – Наверно, вы не знаете, миссис Митчел, – заметил он, очищая скорлупу с яйца, – что апрельский День дурака восходит еще к временам древнего язычества.
– Надо же! Я просто диву даюсь, как это вы с вашими способностями не устроились куда-нибудь еще.
– Вам кажется, я недостаточно амбициозен? – Ложка Альфреда замерла на полпути ко рту. – Истина в том, что мне нравится служить. В благоприятных условиях это как раз то, что мне нужно. А здесь условия весьма благоприятны… по крайней мере были.
В глубине дома зазвонил телефон.
– Я отвечу, – поспешно сказала миссис Митчел. – Продолжайте кушать.
Кухарка вышла из кухни. Альфред взял второе яйцо и «Дейли мейл» и управлялся с ними до тех пор, пока она не вернулась.
– Это была мисс Картелл, – сообщила кухарка.
– Вот как?
– Спрашивала брата. «О, – говорит, – миссис Митчел! Вы, – говорит, – как раз тот человек, с которым я хотела побеседовать!» Ну, вы знаете ее манеру. Нахальная, но очень милая.
Альфред слегка кивнул.
– «Скажите, – говорит, – пока я еще ничего не обсудила с братом, но скажите, – говорит, – абсолютно откровенно, так сказать, между мной, вами и кладовкой: как по-вашему, выдержит ли ваша кухня, если на ленч придет еще два человека?» Представляете?
– Кого она имела в виду?
– Мисс Моппет и ее друга. Разумеется, мужского пола. Представляете? Уж если мы говорим о кухне, то вы сами знаете, мистер Белт, сколько народу можно накормить хорошим карри.
– Что вы ей ответили?
– Я говорю: «Конечно, мисс!» Вот так, прямиком! «Не волнуйтесь, – говорю, – моя кухня готова к любой атаке». И соединила ее с братом.
– Мистеру Пириоду это не понравится.
– Еще бы! Он просто не выносит молодую леди, даром что у нее есть титул, и я его за это не виню. Уверена, мистер Картелл думает то же самое. А что вы хотите? У нее нет никаких связей. Старая дева нашла ее неизвестно где и воспитала так, чтобы она могла сойти за его племянницу, хотя, заметьте, сам мистер Картелл ее так никогда не называет. Она просто дрянная девчонка, и, попомните мои слова, мисс Картелл рано или поздно тоже это поймет.
Альфред отложил в сторону газету и продолжал завтракать.
– У нас есть договоренность, – произнес он, обращаясь скорее к самому себе, – и нам ее придется выполнять. Отдельные комнаты с общей ванной, общая еда и право каждой стороны приглашать своих гостей. – Альфред допил чай. – Но ничего из этого не выйдет и выйти не могло. Мы слишком долго жили сами по себе, чтобы теперь с кем-то объединяться. Вся эта суета… Вообразите, какой веселый нас ждет денек. Надо писать соболезнующее письмо – чтобы вы знали, миссис Эм, речь идет о брате леди Бантлинг, с которым она в последние лет десять не перекинулась и парой слов. Кроме того, приедет молодая леди, чтобы помочь с книгой, а тут еще этот обед. Печально.
Кухарка подошла к двери и прислушалась.
– Это мистер Картелл, – прошептала она, кивнув на коридор. – Он спускается.
– Завтрак ждет его в гостиной, – нахмурив брови, сказал Альфред.
По двери простучала легкая барабанная дробь. Потом появилось лицо мистера Картелла, длинное, худое, слегка встревоженное и с натянутой улыбкой. Под ногами у него юлила Пикси. Альфред и миссис Митчел встали.
– Э… а… доброе утро, миссис Митчел. Доброе утро, Альфред. Я зашел сказать, что мне сейчас звонила моя сестра и просила узнать, сможем ли мы принять еще двух гостей. Надеюсь, вас это не очень затруднит, миссис Митчел? Учитывая, что мы сообщили в последнюю минуту?
– Ничего страшного. Мы отлично справимся, сэр.
– Правда? Превосходно. Э… мистеру Пириоду я скажу сам.
Голова мистера Картелла исчезла, дверь закрылась, и в коридоре послышался его неуверенный свист.
Альфред в третий раз повторил фразу, которая вертелась у него в голове с самого утра:
– Ничего не выйдет и выйти не могло.
II
«– Саун-Ли! – провозгласил гулкий голос из репродуктора. – Саун-Ли! Первые четыре вагона в прибывшем поезде проследуют в Римбл, Борнли-Грин и Литтл-Кодлинг. Остальные вагоны отправятся в Фортемпстед и Рибблторп. Пожалуйста, убедитесь, что вы находитесь в нужной части поезда. Первые четыре вагона…»
Николя Мэйтленд-Майн довольно раздраженно выслушала это сообщение.
– Но я понятия не имею, в какой части поезда нахожусь! – обратилась она к своим попутчикам. – Какой это вагон?
– Пятый, – ответил сидевший в углу мужчина. – Следующая остановка Фортемпстед.
– Вот черт! – весело ругнулась Николя и бросилась доставать с полки пишущую машинку и пальто.
Кто-то открыл ей дверь. Она выскочила на платформу, пробежала несколько шагов и забралась в соседний вагон, пока громкоговоритель уныло объявлял: «Пассажиров, следующих в Римбл, Борнли-Грин и Литтл-Кодлинг, просят занять свои места».
Первое купе оказалось занято, второе тоже. Она прошла по коридору, заглянула в третье и тяжело вздохнула.
Высокий молодой мужчина, стоявший дальше по коридору, подсказал:
– В конце вагона полно свободных мест.
– Но я еду вторым классом.
– И все-таки на вашем месте я бы рискнул. Если появится кондуктор, вы всегда можете доплатить, но на этих станциях он никогда не появляется. Не сомневайтесь.
– Ну ладно, я так и сделаю. Спасибо.
Молодой человек открыл купе первого класса. Она вошла внутрь – здесь никого не было. На диванчике лежали зонтик, котелок и «Таймс», принадлежавшие, судя по всему, ее новому знакомому. Она устроилась напротив. Закрыв дверь, мужчина остался в коридоре и закурил, повернувшись к ней спиной.
Пару минут Николя смотрела в окно. Потом вспомнила про незаконченный кроссворд и достала из кармана пальто свой экземпляр «Таймс».
Восемь по горизонтали. «Транспортное средство, на котором можно свалиться с неба (6 букв)».
Когда поезд с ревом пронесся под уклон и начал замедлять ход перед Кэбстоком, ее вдруг осенило.
– О Господи! Конечно, «фаэтон», какая же я дура!
Она подняла голову и увидела молодого человека, который сидел напротив и смотрел на нее с улыбкой.
– Я тоже на этом застрял, – заметил он.
– А сколько слов вы угадали?
– Все, кроме пяти. Увы.
– И я столько же, – призналась Николя.
– Может быть, это те же самые слова? Давайте посмотрим.
Он взял свою газету, и девушка мельком заметила что-то красное под ногтем его указательного пальца.
Они принялись вместе разгадывать кроссворд. Удивительно, сколько людей завязывают знакомство таким способом. Когда в газету вписали последнее слово, Римбл и Борнли-Грин остались позади.
– Прекрасно, – улыбнулся молодой человек, складывая газету, – мы с вами примерно в одном классе.
– В кроссворде – может быть, но уж точно не в поезде. Господи, где мы едем?
– Подъезжаем к Кодлингу. Мне здесь сходить, какая досада.
– И мне тоже! – воскликнула Николя, вскакивая с места.
– Вы серьезно? Вот здорово! – рассмеялся молодой человек. – Я проведу вас через турникет. Пойдемте. Вы наденете пальто? Дайте мне эту штуку; это что, пишущая машинка? Простите мой дурацкий котелок, вечером меня пригласили на коктейль. Где же мой зонтик? Все, выходим.
Они оказались единственными пассажирами, сошедшими в Литтл-Кодлинге. Светило солнце, аромат цветов и деревенской зелени смешивался с вокзальным запахом извести и штукатурки. Николя почти не удивилась, когда ее попутчик показал на выходе билет второго класса.
– Все развлекаетесь, мистер Бантлинг, – пробормотал стоявший у турникета служащий.
Николя махнула ему своим билетиком, и они вышли на дорогу. Воздух был чист и свеж, в живой изгороди щебетали птицы. Чуть дальше стоял обшарпанный автомобиль с маячившим рядом невозмутимым водителем.
– Так-так, – произнес молодой человек. – Вот и «катафалк». Видимо, за вами.
– Вы думаете? А почему «катафалк»?
– Ну, за мной бы машину не прислали. Доброе утро, мистер Коппер.
– Доброе утро, сэр. А вы, я полагаю, мисс Мэйтленд-Майн? – Водитель коснулся козырька фуражки.
Николя ответила, что да, это она, и шофер открыл дверцу.
– Позвольте и вас подвезти, сэр. Мистер Картелл просил о вас позаботиться.
– Как! – воскликнул молодой человек, уставившись на Николя. – Значит, вы тоже направляетесь в логово Старого холостяка?
– Я приехала к мистеру Пайку Пириоду. Или тут какая-то ошибка?
– Никакой ошибки. Садитесь.
– Хорошо, если так, – ответила Николя, и они влезли в салон. Мотор взревел, машина с грохотом потащилась по шоссе. – Почему все же «катафалк»? – снова спросила Николя.
– Скоро увидите. Я собираюсь навестить своего отчима, мистера Гарольда Картелла. Он живет в одном доме с мистером Пайком Пириодом.
– А я буду машинисткой у мистера Пайка Пириода.
– Вы просто луч света в этом темном царстве. Крепче держитесь за поручни! – крикнул молодой человек, изображая трамвайного кондуктора.
Автомобиль резко свернул с дороги, проскочил прямо под капотом огромного грузовика с подъемным краном и штабелями труб и тут же заглох. Водитель грузовика пронзительно загудел.
Его пассажир высунул голову из кабины.
– Тебе что, жить надоело, Джек?!
Мистер Коппер никак не отреагировал на его слова и снова завел мотор. Николя увидела, что они свернули с главной улицы поселка и двинулись в сторону пустыря.
– Ну как, душа в пятках? Теперь понятно, почему «катафалк»? – Молодой человек наклонился ближе к ней: – Здесь есть еще одно прекрасное такси, но Пайк Пириод предпочитает мистера Коппера, потому что бедняга на грани разорения. – Он повысил голос: – Очень ловкий маневр, мистер Коппер!
– Они думают, что могут делать здесь все, что хотят, – пробурчал водитель. – Вырыли канаву прямо перед домом мистера Пириода, а спрашивается: зачем? Неизвестно.
Он свернул налево, проехал по короткой подъездной аллее и остановился перед небольшим домом в григорианском стиле.
– Приехали, – сообщил молодой человек.
Выйдя из салона, он достал пишущую машинку Николя, взял свой зонтик и пошарил в кармане. Несмотря на мощное телосложение и огромный рост, двигался он быстро и легко.
– Никакой платы, мистер Бантлинг, – остановил его шофер. – Мистер Пириод распорядился.
– О, вот как… Ну, возьмите хоть на чай.
– Большое спасибо, но не нужно. Вы в порядке, мисс Мэйтленд-Майн?
– В полном, – ответила Николя и выбралась наружу.
Автомобиль дернулся, загрохотал и с ревом пополз дальше. Взглянув направо, она увидела над изгородью кран и крышу грузовика. Оттуда доносились мужские голоса.
Парадная дверь открылась, и на пороге появился невысокий смуглый мужчина в шерстяном пальто.
– Доброе утро, Альфред, – поздоровался ее спутник. – Как видите, я привез вам мисс Мэйтленд-Майн.
– Джентльмены уже ждут вас, сэр.
Из двери, захлебываясь лаем, выскочила Пикси.
– Тихо! – строго приказал Альфред.
Собака заскулила, припала к земле и вдруг подлетела к Николя. Встав на задние лапы, она завертела хвостом и заскребла когтями по ее коленям.
– Эй! – возмущенно крикнул мистер Бантлинг. – Убери-ка лапы!
Он оттащил ворчавшую Пикси в сторону.
– Прошу прощения, мисс, – сдержанно произнес Альфред. – Уверен, она просто играла. Прошу вас, входите, мисс.
Николя оказалась в маленьком, но очень элегантном холле. Он выглядел как рекламная картинка в глянцевом журнале с надписью: «Оригинальный интерьер в григорианском стиле». Бездна стиля, но ни капли оригинальности.
Альфред открыл дверь в библиотеку:
– Сюда, пожалуйста. Мистер Пириод будет с минуты на минуту.
Николя вошла в комнату. Ее спутник последовал за ней и водрузил пишущую машинку на стол.
– Никак не могу понять, для какой работы вас пригласил Пи Пи? Не помню, чтобы он когда-нибудь писал соболезнующие письма на машинке.
– Вы о чем?
– После узнаете. Теперь мне придется вас покинуть, чтобы исполнить свой злосчастный долг. Можете пожелать мне удачи.
Что-то в его тоне привлекло ее внимание. Николя подняла голову: мистер Бантлинг смотрел на нее, с сомнением поджав губы.
– Нет смысла заранее готовить себя ко всяким неприятностям, верно? – пробормотал он. – Настраивать себя на нужный лад.
– Ну почему же! Как раз наоборот, – с пафосом заявила Николя. – Правильный настрой – это ключ к успеху.
– По-моему, весьма сомнительный девиз.
– А по-моему, абсолютно правильный.
– Хотел бы я вам верить. Жаль, что мы не сможем увидеться за карри. Я обедаю с мамой, она живет у моря со своим третьим мужем.
– Откуда вы знаете, что будет карри?
– Оно всегда в меню.
– Отлично. Желаю вам удачи.
– Большое спасибо. – Он улыбнулся. – Приятной работы!
– А вам – приятной охоты! Если вы охотитесь.
Мистер Бантлинг прижал палец к носу, посмотрел на нее с таинственным видом и ушел.
Николя открыла печатную машинку, достала пачку бумаги и оглядела библиотеку.
Та выглядела точно так же, как холл, – много вкуса и ни малейшей индивидуальности. Окна выходили на аллею перед домом и розовый сад.
Над камином висела какая-то мрачная акварель. Рядом на стене красовались литографии на спортивные темы, большая картина с бородатым гвардейцем, размахивавшим мечом на фоне грозового неба, и выцветшее фото, где угрюмая компания членов королевской семьи устраивала за городом пикник. Самый темный угол украшало вставленное в рамку генеалогическое древо со множеством веток и гербов, ощетинившихся шпагами и копьями. На книжных полках громоздились подписные издания и толстые романы, в том числе экземпляр «Хэндли Кросс». Отдельной кучкой стояли избранные вещи: Дебретт, Берк, каталог «Келлис» и «Кто есть кто». Письменный стол был плотно заставлен фотографиями в серебряных рамках. Каждый снимок красноречиво говорил о консерватизме фотоателье и о вышколенной чопорности тех, кто позировал фотографу.
В боковом окне Николя увидела розовый садик мистера Пириода, живую изгородь и железные ворота, выходившие на лужайку. За воротами тянулась канава с перекинутыми через нее досками, дальше высился земляной вал и уже знакомый ей грузовик, откуда рабочие с помощью крана выгружали дренажные трубы.
Вдалеке слышались мужские голоса. Николя предположила, что разговор ведут ее дорожный попутчик (как там зовут этого парня?) и его отчим.
Она увлеченно размышляла о своем новом знакомом, когда дверь отворилась и вошел мистер Пайк Пириод.
III
Это был высокий пожилой мужчина, сутуловатый, с серебристой шевелюрой, большими карими глазами и маленьким ртом. Превосходный костюм из слегка поношенного, но добротного твида придавал ему по-домашнему уютный и ухоженный вид.
Мистер Пириод приблизился к Николя, высоко подняв руку с изящно изогнутой кистью: манера бывшего работника министерства иностранных дел или на худой конец Британского содружества.
– Очень любезно с вашей стороны. Ваш приезд для меня – настоящая удача.
Они обменялись рукопожатиями.
– Я самый любопытный старикан на свете, – продолжал мистер Пириод, – и мне смертельно хочется узнать: вы ведь дочь Бэзила, не так ли?
Николя удивленно ответила, что так.
– Бэзила Мэйтленд-Майна? – деликатно уточнил мистер Пириод.
– Да, хотя приставка «Мэйтленд» меня не так уж вдохновляет.
– Ну это вы зря. Уважаемый старинный род. Такие вещи очень важны.
– Можно язык сломать.
– Не важно! Значит, вы дочурка старины Бэзила? Признаюсь, меня это очень радует, потому что ваш дед был одним из моих лучших друзей. Немного старше меня, правда, но он относился к тем солдатам старой школы, которые никогда не давали вам почувствовать разницу в возрасте.
Николя, помнившая своего деда как вздорного старого эгоиста, пробормотала что-то неопределенное. Мистер Пириод посмотрел на нее, склонив голову набок.
– А теперь, – сообщил он весело, – я должен вам кое в чем признаться. Не хотите присесть? Когда я обратился к знакомым и друзьям с просьбой порыться в своих записных книжках и порекомендовать мне человека, который умеет хорошо печатать на машинке, они назвали мне несколько имен, и я сразу выбрал именно вас. Угадайте почему?
У Николя были на этот счет свои подозрения, и ей стало не по себе. Но что-то в мистере Пириоде – может быть, его простодушие – вызывало в ней невольную симпатию. Николя знала, как следует отвечать на такой вопрос, поэтому добросовестно улыбнулась и покачала головой.
Мистер Пириод бодро уселся на ручку кресла и объяснил:
– Потому что почувствовал: мы с вами – как бы это поточнее выразить – сойдемся во взглядах. Будем говорить на одном языке. – Он помолчал и с улыбкой добавил: – Ну а про меня вы и так все знаете. Я просто ходячий анахронизм. Ледниковый Пириод, так сказать.
Николя рассмеялась, но невольно подумала, что наверняка он часто повторяет эту остроту.
Мистер Пириод присоединился к ее смеху.
– В общем, – заключил он, – скажу вам как сноб снобу: я безумно рад, что вы – это вы. Хотя такие вещи не следует говорить в наш демократичный век. – Он заговорщицки прикусил нижнюю губу и поднял плечи, образовав почти правильную дугу. – Однако не стоит забывать традиции, – наставительно добавил мистер Пайк Пириод.
– В агентстве мне толком не объяснили, в чем будет заключаться моя работа.
– Ну да, да! Потому, что они и сами не знают. Я кое-что задумал.
Что именно он задумал, выяснилось далеко не сразу: мистер Пириод еще долго ходил вокруг да около. Наконец он признался, что пишет книгу по просьбе директора одного книжного издательства.
– Как здорово, – сказала Николя, – когда книгу просит написать человек, который сам же ее издаст.
Мистер Пириод рассмеялся:
– Дитя мое, уверяю вас, сам бы я до этого никогда не додумался. Честно говоря, сначала я решил, что он меня разыгрывает. Оказалось – нет. В конце концов я позволил себя уговорить – и вот вы здесь.
– Это ваши мемуары?
– Нет. Хотя я вполне мог бы… но нет. Вы ни за что не догадаетесь!
Николя и не пыталась: она молча ждала продолжения.
– Как бы вам получше объяснить? Только не смейтесь! Видите ли, в такое необычное время, как наше, многие люди часто оказываются там, где совсем не ожидали: люди очень умные и вполне успешные, с этим никто не спорит, но, как говаривали в старину, не совсем комильфо… И вот они попадают в хорошее общество и чувствуют себя, мягко говоря, не в своей тарелке.
Наконец все стало ясно: мистеру Пириоду поручили написать книгу по этикету. Николя решила, что издатель выбрал на редкость удачную кандидатуру. За всю жизнь она прочитала только одно пособие по этикету, викторианскую книжку, которую ее брат как-то откопал на чердаке и над которой они потом долго потешались. «Для дамы оглядываться через плечо или тем более заглядывать за спину, – цитировал брат, – есть признак дурного воспитания, особенно если она находится за границей».
«Не следует пренебрегать галантностью и учтивостью в семейном кругу, – парировала Николя. – Брат всегда должен вставать, когда сестра входит в комнату, и открывать ей дверь, если она выражает намерение выйти».
«В свою очередь, – подхватывал брат, – сестра обязана показать, что заметила этот знак внимания: например, легкой улыбкой или негромким “спасибо”».
Мистер Пириод словно прочитал ее мысли.
– Разумеется, все знают, что об этом думали в Викторианскую эпоху – чудесное, кстати, было время. Среди наших современников тоже попадались понимающие люди: взять хотя бы бедняжку Фелисите Санкье-Бонд, которая погибла в автокатастрофе, помните? И конечно, не стоит забывать про нашу дорогую Нэнси. В общем, задача не из легких. Итак…
Однако, продолжал он, Николя будет печатать черновики его заметок и распределять их по соответствующим рубрикам. Например: «Бальные танцы», «Полезные мелочи», «Обед в узком кругу», «Игра вчетвером», «Приглашения и поздравления», «Неловкие ситуации», «Первые шаги дебютанта: обеды и победы», «Секреты чаевых».
И конечно, отдельной главой: «Полное руководство по правилам переписки».
Очень скоро ей предстояло убедиться, что мистер Пириод весьма искушен в сочинении писем.
Особенно хорошо ему удавались соболезнования.
IV
Они принялись за дело. Николя устроилась за столиком возле балкона, а мистер Пириод – за письменным столом перед окном.
Работа оказалась трудной. Мистер Пириод то и дело перескакивал с одной темы на другую и хватался за новые мысли, как только они приходили ему в голову. Часто трудно было понять, куда вставлять тот или иной пассаж. «Никогда не складывайте свою салфетку (само собой, слово «платок» тут абсолютно не годится), просто положите ее рядом на столе». Николя поместила этот фрагмент в раздел «Застольный этикет», но засомневалась, сочтет ли мистер Пириод подобный заголовок достаточно «рафинированным» – словечко, которое он часто употреблял.
Подняв голову, она обнаружила, что ее работодатель сидит за столом в каком-то подобии транса: с отрешенным видом и карандашом, застывшим над листом бумаги.
Мистер Пириод заметил ее взгляд и пробормотал:
– Вот, хочу написать несколько строчек моей дорогой Дезире Бантлинг. То есть так называемой Дезире Бантлинг. Вдове, как именуют ее в «Пресс». Вы ведь видели сообщение об Ормсбери?
Николя понятия не имела, какое горе постигло вдову леди Бантлинг – смерть мужа или развод, – и покачала головой:
– Не видела.
– Ох, эти письма с соболезнованиями! – вздохнул мистер Пириод с легкой ноткой самодовольства. – Трудная задача!
Наверху раздался знакомый голос: «…могу сказать только одно: я дьявольски жалею, что вообще обратился к вам с этой просьбой, черт бы вас побрал!»
Кто-то быстро спустился с лестницы и прошел по коридору. Хлопнула входная дверь. Николя увидела через балкон своего дорожного попутчика, который с багровым лицом шагал по дорожке, сердито размахивая котелком.
«Он забыл свой зонтик», – подумала она.
– О Господи, – пробормотал мистер Пириод. – Вот вам и неловкая ситуация, будь она неладна. Эндрю и его вспышки гнева. Вы, конечно, с ним знакомы.
– Только с сегодняшнего утра.
– С Эндрю Бантлингом? Дорогуша, он сын той самой леди Бантлинг, о которой мы говорили. То есть Дезире, сестры Ормсбери. Бобо Бантлинг – отец Эндрю – был первым из трех ее мужей. Старшая ветвь рода, седьмой барон. Унаследовал титула пэра… – Здесь последовал один из классических экскурсов мистера Пириода в генеалогию. – Моя дорогая Николя, – продолжал он, – надеюсь, вы позволите мне воспользоваться правом старого друга вашей семьи?
– Конечно.
– Спасибо. Так вот, Николя, вы должны знать, что в этом доме я живу не один. Нет! Мы делим его пополам. Я и мой давний друг по имени Гарольд Картелл. Мы заключили договор и надеемся, что он устроит нас обоих. Гарольд – отчим и опекун Эндрю. Он бывший адвокат. Думаю, нет смысла говорить о мамаше Эндрю, – добавил мистер Пириод, неожиданно употребив простонародное словцо. – Бедняжка и так слишком известна.
– И она действительно леди Бантлинг?
– Нет, Дезире незаконно носит титул, ведь она вступила во второй, совершенно нелепый брак.
– То есть на самом деле она миссис Гарольд Картелл?
– Уже нет. Все кончилось довольно быстро. Увы. Теперь она миссис Бимбо Доддс. Бантлинг. Картелл. Доддс. В таком порядке.
– Ах да! – Николя наконец вспомнила скандальную вдову.
– Вот именно. Как говорится, добавить нечего. – Мистер Пириод скорбно согнул плечи. – А Хэл Картелл был поверенным и душеприказчиком лорда Бантлинга и теперь стал распорядителем наследства Эндрю. Кстати, я сам являюсь вторым распорядителем и очень надеюсь, что это не доставит мне лишних хлопот. Ну вот, а потом, – бодро продолжил он, – то есть после смерти Бантлинга, Хэл Картелл стал официальным опекуном Эндрю. В то время Дезире находилась в весьма плачевном состоянии, и у Эндрю были все шансы остаться сиротой. Но тут на глаза вдове попался Хэл Картелл. Она, как говорится, проглотила его с потрохами – понимаете, о чем я? Тем более что ей всегда шел черный цвет. Но они совсем не подходили друг другу. Так или иначе, Гарольд остался опекуном и распорядителем имущества Эндрю, который вступит во владение наследством только в двадцать пять лет, то есть через полгода. Сейчас он служит в британской гвардии, но собирается уйти в отставку и заняться живописью, что звучит довольно неожиданно. Может быть, из-за этого они сегодня и поссорились. Очень жаль. Бантлинги всегда служили в гвардии. Если уж бедняге так захотелось рисовать, почему бы не сделать это своим хобби? Что бы сказал его отец! – Мистер Пириод махнул рукой.
– А почему Эндрю не стал лордом Бантлингом?
– Когда его отец женился на Дезире, он был вдовцом с ребенком. Титул, разумеется, унаследовал старший сын.
– Разумеется, – вежливо поддакнула Николя.
– Вы, наверно, удивляетесь, зачем я вдаюсь во все эти тонкости? Во-первых, потому, что они меня забавляют, а во-вторых, вам так или иначе придется участвовать в жизни этого дома, и поскольку я делю его с Хэлом Картеллом, мы будем… так сказать, пересекаться. На самом деле, – добавил он, нахмурившись, – мы пересечемся уже за обедом. К нам присоединится наша соседка Конни Картелл, сестра Гарольда. Со своей… э… протеже, так называемой племянницей, которую она, не знаю где, откопала. Зовут эту девушку Мэри Ралстон, но у нее есть странное прозвище – Моппет. Кажется, она приведет с собой друга. Не важно! Вернемся к Дезире. Она и ее Бимбо часто живут во вдовьем гнездышке в Бэйнсхолме, всего в паре миль от нас. Кажется, Эндрю там сегодня ужинает. Мать собиралась заехать за ним сюда, и я надеюсь, что теперь он не удерет обратно в Лондон: это было бы слишком неудобно и утомительно для него.
– Значит, миссис Доддс… я хотела сказать, леди Бантлинг, и мистер Картелл все еще…
– Ну да, конечно! Они по-прежнему друзья. Дезире никогда не помнит зла. Она вообще необыкновенный человек. Я ее искренне люблю, но у нее на все свои правила. Например, никто не знает, как она отреагирует на смерть Ормсбери – собственного брата. Думаю, когда Дезире приедет, лучше вообще не упоминать его имя. Проще ей написать… Но вам, наверно, уже надоели все эти скучные сплетни. К делу, дитя мое! К делу!
Они снова взялись за работу. Николя кое-как продвигалась с распечаткой и сортировкой записей, пока не наткнулась на обрывочный текст, напоминавший черновик письма. « Моя дорогая, – начиналось послание, – что я могу сказать? Только то, что Вы потеряли любящего брата, – дальше шел пробел, – а я старого и преданного друга ». Письмо продолжалось дальше в том же духе, с большим количеством помарок и пустых мест. Можно ли поместить его в «Полное руководство по правилам переписки»? И действительно ли оно задумано как образец?
Она положила листок перед мистером Пириодом:
– Не пойму, куда это вставить.
Тот посмотрел на бумагу и густо покраснел:
– Нет-нет. Это не нужно. Спасибо. – Он сунул листок под свой блокнот и, тихо насвистывая, сложил написанное им письмо. – Ну вот, – произнес мистер Пириод с наигранной небрежностью, – можно его отправить.
Николя сделала себе пометку и вернулась к работе. Она почувствовала, что мистер Пириод нервничает. Последовала довольно нелепая пантомима, во время которой они три или четыре раза украдкой обменивались взглядами, притворяясь, что ничего не происходит.
Наконец Николя не выдержала:
– Простите. У меня есть дурацкая привычка таращиться на людей, когда я пытаюсь сконцентрироваться.
– Ах, дитя мое, ничего подобного! Это я веду себя непростительно. Дело в том, – он робко улыбнулся, – что у меня есть одна личная проблема, которой я хотел бы с вами поделиться.
Николя промолчала, не зная, что ответить.
Мистер Пириод, собравшись с духом, продолжил, махнув рукой:
– Это пустяк, конечно. Ерунда. Просто мой издатель решил украсить книгу иллюстрациями и в том числе – только не смейтесь – поместить на фронтиспис мою ужасную физиономию. Мне сказали, что желательно не фото, а портрет. Не знаю почему, но они решили, что у меня должен быть портрет. А его как раз нет.
– Как жаль, – сочувственно отозвалась Николя. – Значит, придется сделать фотографию.
– Ну да. Я сначала так и подумал. Но потом… они так настаивали… и я решил, что… в общем, друзья уговаривают меня сделать эту глупость. Просто рисунок. Даже не знаю, на что решиться. – Было ясно, что мистер Пириод умирает от желания получить свой потрет и готов выложить за него кругленькую сумму. Он назвал имена нескольких известных художников и вдруг заявил: – Жаль, что Агата Трой так разборчива в своих моделях. Она как-то отказалась рисовать, да, отказалась наотрез… – Тут мистер Пириод назвал одно очень громкое имя и уставился на Николя с мрачным торжеством. – А уж такого бедолагу, как я, ей и в голову не придет писать! – воскликнул он. – Никогда!
– Ну почему. Она часто… – начала Николя и прикусила язык. Чуть не сморозила глупость.
К счастью, мистера Пириода отвлекло возвращение Эндрю Бантлинга. Тот появился в конце аллеи, все так же сердито шагая по дорожке и размахивая котелком, с сосредоточенной решимостью на худощавом привлекательном лице.
– Он вернулся, – сказала Николя.
– Эндрю? Очень хорошо. Интересно зачем.
Скоро они это узнали. Дверь открылась, и на пороге появился Эндрю.
– Простите, что помешал, – произнес он громко, – но, если вы не возражаете, я хотел бы с вами побеседовать, Пи Пи.
– О, мой мальчик! Разумеется.
– Мне нечего скрывать от Николя, совсем напротив. Но я ни в коей мере не хочу ей досаждать.
Мистер Пириод игриво возразил:
– Кто ей досаждает, так это я. Может быть, переместимся в гостиную и оставим бедную девушку в покое?
– О, прекрасно. Спасибо. Простите. – Эндрю бросил на Николя невидящий взгляд и открыл дверь.
Мистер Пириод отвесил ей легкий поклон:
– Прошу нас извинить, дорогуша.
Когда они удалились, Николя продолжала трудиться, пока ее не прервали. В дверь заглянул невысокий худой мужчина, раздраженно бросил:
– Прошу прощения. Вот черт! – и исчез. Очевидно, это был мистер Картелл.
В одиннадцать появился Альфред – с бокалом хереса, бисквитами и извинениями от мистера Пириода. Если у нее возникнут какие-то трудности, она может позвонить, и Альфред немедленно все ему передаст. Трудностей у Николя не было, однако, с удовольствием выпив вино, она обнаружила, что рассеянно чертит на бумаге какие-то каракули.
«Господи, помилуй! Что это я делаю? Еще немного такой работы, и я сама превращусь в мистера Пириода».
Прошло еще два часа. В доме было очень тихо. Изредка до нее долетали какие-то звуки: голоса, шаги, шум машины на лужайке. Иногда она размышляла о своем работодателе. К какой категории снобов относился мистер Пириод (старый, но неизменно увлекательный вопрос)? Был ли он снобом старой школы, искренним приверженцем традиций, обожавшим аристократов и вельмож? Или потомком древнего рода, одного из некогда славных, но забытых семейств, которые тешат свое самолюбие тем, что наотрез отказываются от титула? Вряд ли. На мистера Пириода это было не похоже. Сомнительно, что он стал бы отказываться от титула, хотя…
Ее внимание привлекла аллея. К дому под оглушительный лай Пикси двигались три человека. Впереди шла крупная краснолицая женщина средних лет в твидовом костюме, помятой шляпе и с прогулочной тростью, за ней бледная девушка с модной прической и молодой человек, показавшийся Николя на редкость безобразным. Последние двое плелись за своей старшей спутницей, которая что-то кричала и размахивала тростью, указывая на перекопанную землю. До Николя доносились ее высокомерный голос и взрывы громкого хохота. Когда она на секунду устремила взгляд в сторону, девушка быстро и страстно поцеловала своего спутника в губы.
Смелый маневр, подумала Николя.
Пикси кинулась на молодого человека, и тот пнул ее ногой по ребрам. Собака взвизгнула и отскочила. Женщина резко обернулась, но молодой человек невинно улыбнулся. Они обогнули угол дома. Сквозь боковое окно Николя увидела, как они разглядывали канаву. Потом все трое вернулись на аллею.
В коридоре послышались шаги. Одна за другой открылось несколько дверей. Из дома выскочил мистер Картелл и поздоровался с немолодой женщиной, которая, как заметила Николя, чем-то его напоминала, только в более крупном варианте. «Это его сестра, – догадалась она. – Конни. И Моппет, ее приемная племянница, со своим кошмарным дружком. Неудивительно, что мистер Пириод не в восторге».
Они скрылись из виду. В коридоре послышались обрывки разговора (среди других отчетливо выделялся голос мистера Пириода), который быстро затих где-то в глубине дома.
Вдруг в библиотеку вошел Эндрю Бантлинг:
– Мне поручили пригласить вас на коктейль. Правда, должен предупредить, что компания будет не из лучших. Мой брюзгливый отчим, с которым я стараюсь не общаться, его нахальная сестрица и ее полудохлая приемная не-знаю-кто со своим ужасным другом. Пойдемте.
– Может, мне удастся увильнуть и скромно пообедать в одиночестве?
– Даже не надейтесь. Пи Пи разорвет вас в клочья. Он уже прожужжал им все уши про вас и про то, как ему с вами повезло.
– Я не хочу коктейль. С меня хватило хереса.
– Для вас найдется томатный сок. Идите. Для вашего же блага.
– Ну, если так… – протянула Николя и накрыла крышкой пишущую машинку.
– Вот и прекрасно. – Эндрю взял ее за руку. – У меня было скверное утро, вы даже не представляете насколько. А как ваши дела?
– Надеюсь, что хорошо.
– Он пишет книгу?
– Это конфиденциальная информация.
– Я бы покраснел, но дальше уже некуда. – Эндрю потащил ее в коридор. – Вас интересует живопись?
– Да. А вы пишите картины?
– Как вы догадались?
– По краске у вас под ногтем. А еще мне сказал мистер Пириод.
– Ох уж этот болтун! – воскликнул Эндрю, но не удержался от улыбки. – А вы, я вижу, смышленая девица. О Боже, смотрите, кто здесь!
Альфред открыл входную дверь и впустил в дом экстравагантного вида женщину с мандариновой шевелюрой, огромными глазами, бледно-оранжевым ртом и добродушно-вульгарной улыбкой. Вслед за ней появился тихий, ничем не примечательный мужчина намного моложе ее.
– Привет, мам! – поздоровался Эндрю. – Привет, Бимбо.
– О, дорогой мой! – воскликнула Дезире Доддс, она же леди Бантлинг.
– Привет! – отозвался Бимбо, ее муж.
Николя представили гостям, и они вместе направились в гостиную.
Там Николя встретила множество людей, с которыми очень скоро – иногда неохотно, а иногда с огромным удовольствием – ей предстояло познакомиться поближе.
