Миссис Моттрам позвонила в дверь Пенникотт-коттедж. В домике священника она бы просто открыла дверь и громко позвала, но обе мисс Донкастер твердо придерживались так называемых «норм цивилизованного общества». И потом, зачем их раздражать? Они настолько легко обижались, притом зачастую помимо воли окружающих, что даже не было удовольствия дразниться. И потом, бедные старушки, ну и жизнь они вели! Год за годом, без всяких событий – просто сохнешь и киснешь. Сердце миссис Моттрам, мягкое как масло, искренне жалело Мэри Энн и Люси Эллис. Какими бы грубыми и ядовитыми ни были мисс Донкастер, она неизменно навещала соседок, принося то свежее яйцо, то капустный лист, полный малины, то яркий и совершенно неуместный журнал из числа тех, которыми заваливали ее знакомые летчики. Сейчас Ида держала под мышкой именно такой журнал, с цветной фотографией на обложке. Там красовалась девица в крохотном пунцовом купальнике, которая собиралась нырнуть вниз головой в ярко-синее море.

Когда пожилая служанка открыла дверь, миссис Моттрам весело побежала наверх, с особым удовольствием ощущая себя молодой и полной сил. Мисс Мэри Энн сидела одна, в тусклой комнате, заваленной всяким барахлом. Воздух был мертвый, застоявшийся. Обрадовавшись перспективе иметь дело только с одной мисс Донкастер, миссис Моттрам пожала руку мисс Мэри Энн, почувствовала, как выскользнули из ее ладони холодные вялые пальцы, и увидела, как бесцветный взгляд неодобрительно скользнул по желтому джемперу, ярко-синим просторным брюкам и фотографии девушки в купальнике.

– Люси Эллен вышла, – ворчливо произнесла мисс Мэри Энн. – И, честное слово, я не понимаю, куда она ходит – утром, днем, вечером, пока не измучится. А главное, понятии не имею, что она делает. Говорит, что ходит за покупками, но где в Борне ходить за покупками? Разве что за открытками к миссис Буш, наверное. Она ездит в Марбери каждую неделю. Что она там делает, хотела бы я знать. Наверное, просто бродит по городу и рассматривает витрины, а потом пьет чай в «Баране» и возвращается домой.

Хриплый жалобный голос наводил на мысль о прокисшей патоке.

Ида Моттрам решила, что это слишком печально, чтобы выразить словами, поэтому села на коврик перед гаснущим огнем в камине и принялась ворошить его палочкой.

– Не удивительно, что вы замерзли, – сказала она. – Сейчас я все приведу в порядок. В некоторых вещах я такая глупая, но с огнем умею управляться здорово. Вы только подождите.

– Люси Эллен не любит, чтобы кто-то другой возился с камином.

– Но ведь она не может помочь, когда ее нет дома, не правда ли? Смотрите, как хорошо получилось!

Она подвинула одно полено вперед, наклонила другое, подула на рдеющие угли, и пламя с шумом взвилось. Озаренная отблесками огня, миссис Моттрам принялась рассказывать мисс Мэри Энн, как Банти встретилась со шмелем.

– Она принесла его на руке, чтобы я погладила!

– Боже, какая глупая! Конечно, он ее ужалил?

Ида хихикнула.

– А вот и нет, она ему понравилась. Но я заставила Банти посадить шмеля обратно на розу. Она страшно расстроилась, потому что хотела взять его с собой в постельку. Какая прелесть, правда?

Мисс Мэри Энн фыркнула. Она ни в малейшей степени не интересовалась шмелями и Банти Моттрам. Больше всего ей хотелось знать, действительно ли Гарт Олбени и Дженис Мид обручились, причем выяснить это раньше Люси Эллен. Вот в какую игру, молчаливо и с обидой, она всегда играла против сестры. Пускай она была прикована к кушетке, а Люси Эллен расхаживала повсюду и собирала новости – даже ездила в Марбери и пила чай в «Баране»! – но иногда именно Мэри Энн одерживала верх. И если она разузнает первой про Гарта и Дженис, Люси Эллен придется проглотить пилюлю. Ида Моттрам, возможно, что-нибудь знает…

Она начала задавать вопросы, постепенно подводя к теме, медленно сужая круг, подбираясь ближе и ближе. В этом искусстве мисс Мэри Энн достигла совершенства, и Ида не могла с ней тягаться. Поскольку той, по сути, было нечего скрывать, она говорила совершенно откровенно. Да-да, она думает, что молодые люди любят друг друга, почему бы и нет? Разве это не замечательно?

– И мисс Софи обрадовалась бы… как вы считаете, мисс Мэри Энн?

– Если у молодого человека серьезные намерения, – отозвалась та мрачно.

Ида захихикала.

– Сейчас ни у кого нет намерений… времена меняются. Люди просто идут и женятся.

Она оглянулась в поисках чего-нибудь, чтобы прикрыть лицо от жара. Огонь прямо-таки пылал, а кожа у Иды была нежная. Чувствуя, как горит левая щека, она потянулась к маленькому столику рядом с кушеткой мисс Мэри Эн и наугад взяла листок бумаги из кучи, лежавшей на нижней полке. Перевернув его, миссис Моттрам обнаружила садовый каталог. На обложке красовались изображения яблок, груш, слив, малины, крыжовника и черной смородины, по меньшей мере вдвое крупнее и намного ярче, чем в жизни. Она уже собиралась спросить: «О, вы собираетесь посадить фруктовые деревья?» – когда мисс Мэри Энн заметила, что молодые люди, которые служат в армии, известны склонностью к флирту и что, несомненно, мать Гарта Олбени в юности отличалась «поспешностью».

Подходящий момент прошел. Ида, с каталогом в руке, заслонила лицо и стала слушать скандальное повествование о том, как покойная миссис Олбени поцеловала отца Гарта под омелой на рождественской вечеринке в домике священника – «а тогда они еще даже не обручились, так что сами судите, какая она была».

Ида, сидя на пятках, перелистывала каталог. Она слушала мисс Мэри Энн, как слушают нечто уже неоднократно слышанное и неважное. Она переворачивала страницы: красная смородина размером с шестипенсовик, бобы длиной в фут, страница с надорванным краем и список яблоневых сортов. Яблоневые сорта…

Она перестала прислушиваться. В надорванной странице было что-то странное. Там, где бумага нагрелась, выступили тусклые коричневые буквы – и становились все отчетливей, пока Ида смотрела. Сверху и снизу списка яблоневых сортов появились слова, очень странные слова. Она уже могла их прочитать. Два наверху – «Am Widder», а внизу еще три – «Montag halb fünf».

Она смотрела на слова, и сердце у нее вдруг странно заколотилось. Миссис Моттрам сама не знала почему. Она не успела задуматься, что значат эти надписи, но они ее напугали, ни с того ни с сего возникнув из пустоты на странице садового каталога мисс Донкастер.

Они напугали миссис Моттрам, потому что появились из ниоткуда – и потому что были на немецком. Секретного послания на языке врага достаточно, чтобы потрясти кого угодно. Внезапно заставленная мебелью комната с несвежим воздухом стала подобна кошмару, после которого просыпаешься дрожа. Почти не думая, что делает, Ида сложила каталог пополам и сунула под джемпер. Она сидела спиной к кушетке, ее заслонял заваленный всяким хламом стол. Руки двигались быстро и ловко – гораздо быстрее мыслей, путаных и несвязных.

Мисс Мэри Энн произнесла приторным голосом:

– Вот так и понимаешь, что никому нельзя доверять…

Ида Моттрам встала, испытывая странное ощущение, что ноги вывихнуты в суставах, послала мисс Мэри Энн воздушный поцелуй и сказала, что ей пора.

– Банти сейчас пьет чай с Мэри Джайлс, и миссис Джайлс скоро приведет ее обратно. Она проводит девочку до изгороди с их стороны проулка и постоит там, пока она не войдет в нашу калитку. В изгороди есть дырка, через которую Банти может пролезть. Очень удобно.

Мисс Мэри Энн обиделась. Она рассчитывала, что гостья останется на несколько часов. Ида с облегчением закрыла за собой дверь, быстро сбежала по ступенькам и выскочила из дому.

Оказавшись на улице, она замерла и задумалась, куда теперь идти. Случившееся казалось таким жутким, что она не знала, как быть. Ида поняла: нужно рассказать кому-нибудь, кто знает, как поступить. Мисс Сильвер, например, знает. Скорее к мисс Сильвер.

Ида бежала всю дорогу до домика священника. Но Мейбл сказала, что мисс Сильвер уехала в Марбери и неизвестно, когда вернется, а мисс Софи и мистер Гарт пошли в Прайерз-Энд пить чай с мисс Мэдок, но скоро придут и с ними мисс Дженис.

Впоследствии, рассказывая об этом Дженис и Гарту, Мейбл заметила, что миссис Моттрам казалась очень встревоженной. «Не как обычно, мистер Гарт. У нее было такое лицо, словно она вот-вот заплачет. Надеюсь, она не получила какие-нибудь дурные новости, бедняжка».

И тогда Дженис сказала:

– Я лучше зайду к ней и проверю.

Ида Моттрам ушла крайне обескураженная. Она вернулась к себе, в домик по соседству с Пенникоттом, и позвонила мистеру Ивертону. Ей не хотелось стоять на чужом пороге и выслушивать, что никого нет дома, поэтому она позвонила, и почти сразу же добрый и веселый голос отозвался:

– Дорогая леди, чем могу служить?

– Я точно не мешаю?

Иде немедленно полегчало. Мужчины приносят утешение – они всегда знают, что делать. Мистер Ивертон ей поможет. Он такой вежливый, в своем старомодном учтивом стиле.

– Если бы все помехи были столь приятными…

Он придет сию же минуту. Именно так мистер Ивертон и сказал, как только Ида призналась, что страшно встревожена.

Она повесила трубку, извлекла каталог из-под джемпера и развернула. Тусклая коричневая надпись стала едва заметна. Миссис Моттрам задумалась, что она могла значить. За два года, проведенных в швейцарском пансионе, она приобрела некоторые познания во французском и немецком. Женщина наклонила глянцевую страницу к свету и уставилась на слова. «Am Widder». Ида ненадолго озадачилась, а потом, словно картинка на экране, в памяти возникла Полли Пейн, которая ежилась и переступала с ноги на ногу, перечисляя животных под сардоническим взглядом фрейлейн Лесснер: «Der Schaf – овца, die Kuh – корова, der Widder – баран».

Да, это оно. «Widder» значит «баран». «Am Widder» – «в “Баране”». «Montag halb fünf» – «понедельник, половина пятого». Откуда у мисс Донкастер каталог с тайной надписью, которая гласит: «В “Баране”, в половине пятого»?

Мистер Ивертон вошел в комнату в ту самую минуту, когда миссис Моттрам вспомнила, что бывшая кухарка мисс Донкастер и ее муж держат в Марбери гостиницу «Баран» и что мисс Донкастер всегда пьет там чай, когда ездит за покупками.