Глава 19
Первое свидание
Я сидела в глубокой задумчивости, нехотя ковыряла шоколадный кекс и вздыхала.
— В чем дело, дорогая? — спросила Рита. Мы как раз сидели у нее на кухне. Я пожала плечами.
— Просто иногда я думаю… что в меня теперь не влюбится ни один мужчина, — пробормотала я, чувствуя себя очень глупо. Рита — мама моей подружки, но мне было легче разговаривать о таких вещах с ней, чем с кем-либо из сверстников.
— Не глупи! — фыркнула она. — Ты прекрасный человек, и если мужчина не видит этого, то не стоит того, чтобы иметь с ним дело.
— Я бы, например, согласилась встречаться с парнем, у которого шрамы от ожогов. Я понимаю, что важна не внешность, а то, что за ней скрывается. Но не знаю, что думают по этому поводу парни, — печально сказала я.
Прошло несколько недель после той знаменательной вечеринки в Лондоне, и я все пыталась найти способ снова начать жить, как обычная девушка. Теперь, когда судебный процесс окончился, с души словно свалился огромный камень, исчезла та невыносимая тяжесть. Да, я по-прежнему подскакивала каждый раз, когда звонили в дверь, и часто просыпалась по ночам от собственного крика: мне снова и снова снился Дэнни. Я по-прежнему пугалась, когда ко мне на улице приближался какой-нибудь молодой человек, и все еще не могла выходить из дома одна. Но я жаждала стать нормальной.
— Все у тебя еще впереди, — улыбнулась Рита.
Мне очень хотелось ей верить. Если не считать бесконечные поездки в больницу и редкие походы в местный бар с родителями, дни мои были скучными и однообразными. Даже съемки документального фильма уже закончились. Мне хотелось каких-то романтических отношений, хотя я не знала, готова ли к ним, и сомневалась, что вообще могу кому-то понравиться. Мне хотелось найти работу, хотя я не представляла, что могу делать. Хотелось жить.
— Я просто не знаю, куда податься, — сказала я однажды маме, когда мы были в больнице на очередной процедуре по расширению пищевода.
— А как насчет учебы? Ты могла бы вернуться в колледж и прослушать какой-нибудь курс, — предложила она. Но что изучать? Я не особенно люблю учиться. А студенческий городок с кучей странных парней вокруг перепугает меня до смерти.
Шли недели. Я все думала, чем могу заняться. Все мои прежние мечты казались теперь такими мелкими, банальными. Мне хотелось помогать людям, как мистер Джавад. Но как? Не так давно я сделала себе тату бровей. И подумала, может, я смогу стать мастером перманентного макияжа? Но потом вспомнила о своих дрожащих руках и плохом зрении — я ведь не буду видеть, что делаю. Также была идея о том, что можно помогать женщинам, которые потеряли волосы вследствие химиотерапии. А может, я смогу заниматься благотворительностью, помогая людям, пострадавшим от ожогов?
Но все по порядку. Не научившись ходить, не побежишь. Мне предстояло преодолеть еще много преград. Например, заново научиться самой ходить по улицам. «Ты же делала это во Франции, — уговаривала я себя, — сможешь и здесь!»
И вот однажды я решила, что с меня хватит. Нужно брать быка за рога.
— Я иду с Барклаем в магазин, — храбро заявила я маме, хотя в душе дрожала от страха.
— Правда? Отлично! — поддержала та, вручая мне поводок.
Мучительное беспокойство, паника, откровенный ужас охватили меня, когда я открыла входную дверь и вышла за порог. Мама помахала мне рукой. Ее глаза светились гордостью — и тревогой. Я робко миновала калитку и двинулась вдоль по улице.
Хоть бы со мной никто не заговорил! — молилась я, когда Барклай останавливался, чтобы пометить территорию. — Только бы никто не напал на меня, не обидел! Прошу тебя, Господи! Тело напряглось, во рту пересохло, горло саднило, словно оно было поцарапано наждаком. Я постоянно оглядывалась, чтобы убедиться — за мной никто не идет.
До магазина всего пять минут ходу, но мне они показались вечностью. И когда я наконец дошла до него, то шепотом возблагодарила Бога. Я привязала Барклая к поручню снаружи, скользнула внутрь, купила несколько журналов и поспешила выйти на улицу. Теперь домой, в безопасное место…
— Простите, пожалуйста, — послышался вдруг мужской голос. Сердце бешено стучало, тело охватила дрожь. Что ему нужно? Что он со мной сделает? Оставьте меня в покое!
— Вы не подскажете, как пройти на железнодорожную станцию? — спросил мужчина. Но я лишь низко наклонила голову и припустила вверх по улице, домой. Именно в тот момент, когда мне отчаянно хотелось, чтобы меня оставили в покое, кому-то понадобилось заговорить со мной! Прямо боевое крещение какое-то! Но чем ближе я подходила к дому, тем лучше становилось настроение. Я справилась!
— Молодчина! — мама, сияя, встретила меня в дверях. Мы улыбались, глядя друг на друга, а Барклай крутился у наших ног и радостно лаял.
Воодушевленная моим успехом, мама спросила меня, не буду ли я возражать, если она вернется на работу — всего на два дня в неделю. Это означало, что утром я на несколько часов буду оставаться дома одна, до того времени, пока папа не придет из своей парикмахерской на обед. Я была готова к этому.
— Ты уверена? — спросила мама. — Если хочешь, я могу уволиться. И буду с тобой все время.
— Спасибо, мам. Я же все равно не встаю до обеда. Так что даже не замечу, что тебя нет, — уверяла я. И это было правдой. Я прекрасно справилась.
Чуть позже я начала встречаться со своими подругами — Сэм, Ники и Дейзи. Мы ходили в местное кафе или заглядывали в паб пропустить по стаканчику. Мне было достаточно таких походов, чтобы укрепиться в мысли — когда-нибудь я смогу заново собрать мою жизнь воедино. Как головоломка, кусочек за кусочком, фрагмент за фрагментом она соединялась в цельную картинку.
В пятницу вечером, где-то в конце июня, мы всей компанией пошли выпить. Я нарядилась в леггинсы из мокрого трикотажа и красивый зеленый топ. Маску решила не надевать, а вместо этого нанесла маскирующий макияж. Мне по-прежнему было неприятно, когда кто-нибудь смотрел на меня. Но приглушенный свет пивной помог скрыть смущение. Как и несколько глотков спиртного.
— Что-то я опьянела, — икая, сообщила я Сэм, и мы рассмеялись.
А спустя полчаса — я сидела у стойки — какой-то парень повернулся ко мне.
— Привет, как дела? — с улыбкой поинтересовался он. — Тебе тут нравится?
— Да, — усмехнулась я, глядя на симпатичное лицо, теплые карие глаза. И вдруг вспомнила, как выгляжу. Он, наверное, говорит со мной из вежливости или из жалости.
— Меня зовут Джонатан, — он протянул мне руку. — Ты живешь где-то поблизости?
— Я Кэти, — ответила я. — Да, я живу тут с родителями.
Следующие полчаса мы болтали так, словно давно знали друг друга. Джонатан рассказал, что живет в соседней деревне и работает консультантом по подбору кадров. Я уклонялась от ответов на вопросы, чем занимаюсь и почему живу с родителями. Я ни на секунду не допускала, что понравилась ему. До тех пор, пока он вдруг не наклонился и не поцеловал меня.
О Боже! — подумала я, когда его губы коснулись моих. Меня поцеловал мужчина! Впервые после изнасилования. После того, как мое лицо было обезображено, а жизнь — разрушена. Я ждала, что во мне вспыхнет воспоминание о Дэнни. Но ничего такого не произошло. Мягкие губы Джонатана прижаты к моим губам. Его теплая рука на моем плече.
Я на самом деле целуюсь с парнем! И он такой классный! — потрясенно думала я. Когда Джонатан выпрямился, на моем лице появилась мечтательная улыбка.
— Дашь мне свой номер телефона? Мне бы хотелось снова с тобой встретиться.
Я продиктовала номер, и он записал его в память своего телефона. Потом он ушел.
— Поверить не могу! — твердила я Сэм, когда мы возвращались домой.
— Это здорово! Он такой милый, — вторила подруга. Но я лишь пожимала плечами. Часть меня была очень рада, что это произошло. Ведь я искренне считала, что ни один мужчина не захочет поцеловать меня и чем больше времени пройдет, тем сложнее все будет. Но другая — все отвергала. Было темно, парень выпил. Он, вероятно, не представляет, как я выгляжу на самом деле. А если бы увидел, не приблизился и на пушечный выстрел. Чтобы не разочаровываться, не буду питать пустых надежд.
Не нужно было давать ему свой номер телефона! — внезапно я рассердилась на себя. — Откуда мне знать? Вдруг он убийца? Конечно, Джонатан показался милым. Но Дэнни тоже когда-то очаровал меня. Нужно немедленно выбросить это из головы! Радоваться, что это произошло, но не строить иллюзий. Как и многое другое в моей новой жизни, это событие не было однозначно белым или черным. Его окутывал плотный туман моих страхов и желаний.
На следующий день, когда я снова была в гостях у Риты, мне пришло сообщение: Привет, Кэти! Это Джонатан. Ты не против встретиться у реки, сходить куда-нибудь выпить? Я уставилась на экран телефона и вдруг разрыдалась.
— Что случилось? — воскликнула Рита.
— Я познакомилась с парнем. Он мне понравился. И только что пригласил меня на свидание.
— Но это же прекрасно! Значит, ты ему тоже понравилась.
— Поверь мне, это не так! Он, наверное, даже не помнит, что я вся в ожогах. Если он увидит меня при свете дня, то развернется и уйдет. Что же мне делать?
— Иди на свидание! Если ты ему не понравишься, ему же хуже.
Так просто! Но я так не могла.
Я бы с удовольствием, Джонатан, но не могу — семейный обед, — ответила я.
Однако парень так просто не сдался. Он позвонил через неделю. Когда я увидела на экране телефона его имя, то помчалась наверх, в свою комнату, как подросток. Потом попыталась успокоиться, отдышаться. Нажала кнопку приема и произнесла: «Алло?»
— Привет, Кэти! Чем ты занята? — спросил он. Я не знала, что сказать. У меня в планах не было ничего, кроме посещения больницы, но не могла же я ему об этом сообщить. Так же, как не могла сказать: «Ну, знаешь, сейчас я стараюсь побороть свою агорафобию.Но большую часть времени сижу дома, и родители массируют мне кожу, которую мой бывший парень-психопат сжег кислотой вскоре после того, как изнасиловал меня».
— Да так, знаешь, то одно, то другое, — выдохнула я. — А ты?
После этого мы стали иногда общаться по телефону — раз в несколько дней. Говорили о его работе, о погоде, о последних новостях. Джонатан был очень милым, веселым и, похоже, не собирался оставлять меня в покое. «Нам нужно как-нибудь встретиться», — повторял он. И я каждый раз соглашалась, хотя при одной мысли об этом у меня все внутренности скручивало от страха. Может, лучше держать дистанцию? Но тогда он потеряет всякий интерес — ему же не нужна виртуальная подружка. И потом, мне и самой хотелось снова увидеть его.
— Что мне делать? — в растерянности спрашивала я себя.
Через несколько недель я наконец сдалась и согласилась встретиться с Джонатаном в баре. Я стеснялась рассказывать об этом маме с папой — вдруг все пойдет не так! И, кроме того, я столько времени чувствовала себя маленькой девочкой, что теперь мне отчаянно хотелось своей собственной жизни. Поэтому я пошла к Рите, чтобы подготовиться к свиданию — вместе с Сэм и другими девушками.
— Вы пойдете со мной в паб? — упрашивала я, надевая черно-белое платье, которое купила для своего вечера в Лондоне.
— Ну, не можем же мы явиться всей компанией на твое свидание! — возразила Сэм.
— Я просто боюсь встречаться с ним один на один. Вы можете зайти в бар и убедиться, что он уже там. Мы притворимся, что незнакомы, и я смогу отправить тебе сообщение, если что-то пойдет не так. Пожалуйста! Мне будет легче, если я буду знать, что вы поблизости.
— Ладно, ладно, — согласилась Сэм. Я сняла маску и начала наносить маскирующий макияж. Это ведь тоже своего рода маска, — с грустью подумала я. Но должна же я скрыть эти шрамы! По крайней мере там будет темно.
Мы подошли к бару все вместе, потом девочки исчезли внутри. Я глубоко вздохнула, сосчитала до десяти и нырнула следом. Я не смотрела в их сторону, чтобы не начать нервно хихикать от волнения. Просто спустилась вниз, где уже ждал Джонатан.
— Привет, Кэти! Прекрасно выглядишь! — Он широко улыбнулся, и я села напротив него. — Что будешь пить?
— Водка, сок лайма и содовая, пожалуйста, — улыбнулась я в ответ, стараясь успокоиться. Это же просто свидание. Я ходила на них уже тысячу раз. Всего лишь свидание! Все в порядке.
Джонатан вернулся с коктейлем как раз в тот момент, когда пискнул мой телефон. Это было сообщение от Сэм: Как он?
Славный, — набрала я ответ. Потом заметила, что Сэм с девочками спускаются вниз. Они сели ближе к нам. Что они делают? Если они будут на меня пялиться, я начну смеяться. Соберись, Кэти! — велела я себе.
— Я должна тебе кое в чем признаться. Здесь собрались все мои подружки, — смущенно улыбнулась я.
— Да я узнал их! — рассмеялся Джонатан, и я немного расслабилась. Слава Богу, он не спросил меня, с чего это я решила привести их с собой. Мы болтали о той поре, когда учились в колледже. Спустя какое-то время я, стараясь ни о чем не думать, повернулась к Джонатану.
— Есть еще кое-что, о чем я хочу тебе сказать. Мой бывший парень подговорил своего друга плеснуть мне в лицо кислотой, — выпалила я.
Он растерянно заморгал. Повисла тяжелая тишина. Потом он покачал головой.
— Это ужасно! Прости, мне очень жаль, — мягко произнес он.
— Я совсем недолго встречалась с ним. А еще… он… он изнасиловал меня.
Что я несу?! Замолчи, Кэти! — кричало все внутри. Не следует говорить все это на первом свидании. Но я не могла остановиться. Словно внутри открыли кран, и слова хлынули из меня.
— А потом он велел своему другу облить меня кислотой прямо на улице. Это случилось почти восемнадцать месяцев назад, так что я пока только восстанавливаюсь. Я прохожу лечение здесь и во Франции.
— Ну… Я не знаю, что сказать, — запинаясь, произнес Джонатан. — Мне очень жаль. Это ужасно, Кэти.
— Ничего. Я просто подумала, что должна тебе сказать, — в душе проклиная себя, неуклюже закончила я и залпом допила коктейль. Наверное, сейчас он встанет и уйдет — и я его больше никогда не увижу. Ну какой парень захочет возиться со всем этим?
Но Джонатан не встал и не ушел. Он ласково улыбнулся мне и спросил, не хочу ли я еще выпить. Я посмотрела на пустой бокал и кивнула. Моя история его не оттолкнула. И мне стало легче оттого, что я все ему рассказала. Он еще не знает о маске. Но я смогу справиться и с этим, когда настанет время. А пока можно расслабиться.
Прошло много времени, я посмотрела на часы и сказала, что мне пора возвращаться. Сэм с подругами ждали меня, чтобы вместе пойти домой. Джонатан обнял меня на прощание. На этот раз обошлось без поцелуев. Но я не расстроилась. По взгляду парня я поняла, что понравилась ему и мое признание не оттолкнуло его.
— Может, опять встретимся? — спросил он.
— С удовольствием! — с восторгом ответила я. — Скоро я уезжаю во Францию на лечение. Давай встретимся, когда я вернусь?
— Договорились.
В ту ночь, лежа в кровати, я не переживала о том, как скажу ему о маске. Я не паниковала, не корила себя тем, что напрасно откровенничала с ним. Я не дергалась, не ломала голову о том, что будет дальше. Я просто блаженно улыбалась, думая, как здорово чувствовать себя обычной девушкой — нормальной девушкой, которая может понравиться нормальному мужчине. Джонатан общался со мной не потому, что я модель и буду эффектно смотреться рядом с ним. Он не вынашивал планов, как меня покалечить. Он не такой, как Дэнни, вот и все.
Через несколько дней я приехала в клинику в Ламалу, где продолжила курс интенсивной физиотерапии: как обычно, глубокий массаж, водные процедуры и так далее. Но в этот раз я также училась печь яблочный пирог — чтобы преодолеть страх перед готовкой. Жар от духовки приводил меня в трепет. Конечно, мой пирог не мог сравниться с пирогами из кулинарного шоу Джейми Оливера. И все же радость победы над еще одной фобией придавала ему особый вкус.
Случались и неприятные моменты. Однажды вечером в общей комнате пациенты играли, бросая друг другу кольца. Одно из колец полетело в мою сторону. Я шарахнулась, словно это было не пластиковое кольцо, а граната. Еще одно печальное последствие нападения — я боялась, когда в меня что-то бросали. А позже я почувствовала сильную боль в ноздрях. Врач договорился о том, что меня примут в больнице, которая находилась в соседнем городке. Там мне должны были удалить стенты под общим наркозом. Мне пришлось самой отправиться туда на такси. А когда я прибыла, никто не знал, кто я такая и зачем приехала. А я не настолько хорошо говорила по-французски, чтобы все объяснить. «Меня зовут Кэти», — чуть не плача, повторяла я, пока наконец они не разобрались что к чему и не отвезли меня в операционную. Все это время в Британии взволнованные родители и мистер Джавад ждали у телефона. Вскоре я отправила сообщение, чтобы успокоить их.
За исключением этих неприятностей, все шло прекрасно. Когда я находилась в окружении других людей, пострадавших от ожогов, я понимала, насколько мне повезло. У них не было такого доктора, как мистер Джавад, который применил новаторский метод лечения с использованием «матридерма». Поэтому, оглядываясь вокруг, я чувствовала гордость и… вину.
Такой метод лечения должен быть доступен всем, — размышляла я, сидя на скамейке возле клиники. — Любой человек, пострадавший от ожогов, должен получать поддержку, чтобы иметь возможность вернуться к активной жизни в обществе. Над головой шумела листва. Я закрыла глаза и прислушалась к пению жаворонков. Солнце грело кожу. Воздух был напоен запахом свежескошенной травы и летних цветов.
Я сидела под ивой, наслаждаясь ощущениями летнего дня. Прежде, до нападения, у меня была такая суматошная жизнь — вечная спешка, суета. Раньше я бы никогда не остановилась, чтобы просто понюхать розы. А теперь упивалась любой мелочью, каждый миг приносил невероятное наслаждение.
Я так долго пряталась от мира! Теперь было очень приятно вернуться.
