Глава 5
Альвианта Дюэльвайнмакт

Я довольно быстро смирился с обрушившимся на меня одиночеством. Если честно, оно оказалось скорее приятным, чем нет, как свежий ветер, которого поначалу опасаешься – вдруг продует! – а потом просто с удовольствием подставляешь ему разгоряченное лицо, больше не беспокоясь о последствиях. Впрочем, свежий ветер тоже имелся в моем распоряжении – сколько угодно свежего ветра, хоть ложками его жри! К счастью, мой рацион не ограничивался одним только ветром: общение с Мэсэном пошло мне на пользу. Теперь я знал, как искать во мху мелкую умалу – круглые желто-оранжевые плоды, покрытые изысканными черными пятнышками. Эти шедевры ботанической каллиграфии в сыром виде походили на холодную жареную картошку, а в запеченном были сладкими и сытными, как сырный пирог. Я был в курсе, что утолять жажду лучше всего кислым соком бледно-розовых плодов, в изобилии облепивших высокие раскидистые кусты с темной до черноты мелкой листвой, которые Мэсэн называл ху-ху и задумчиво добавлял, что по-правильному они называются как-то иначе. Я уже мог безошибочно находить деревья, в дуплах которых хранился мед – по тонкому сладкому цветочному аромату, вполне доступному даже для моего обоняния. Я даже знал, как вести себя, если хозяин меда – огромный чернохвостый зверь юпла поймает меня с поличным: Мэсэн утверждал, что надо вежливо извиниться, и тогда юпла уйдет восвояси, не причинив тебе никакого вреда. Я был почти уверен, что смогу поймать жирного питупа – если мне здорово приспичит пожрать мяса. Впрочем я здорово сомневался, что стану охотиться: мясо же еще и готовить надо… Одним словом, я был совершенно уверен, что не пропаду в этом лесу, даже если так и не научусь лазать по деревьям, на верхушках которых таилась большая часть местных деликатесов. Эта уверенность настолько притупила мое чувство голода, что я воспользовался своими полезными знаниями только когда разноцветные солнышки уже одно за другим поползли к горизонту, да и то скорее из чувства долга перед собственным организмом.

Когда пришла ночь, я с удовольствием обнаружил, что темнота меня совершенно не пугает, скорее наоборот. Я вдруг почувствовал себя настоящим ночным существом – одним из желтоглазых хищников, которые, по словам Мэсэна, иногда встречались в лесах Альгана, но никогда не нападали на людей – поскольку всемогущие Урги запретили им это, еще в те времена, когда жили на поверхности земли, а потом просто забыли отменить запрет… Спать мне не хотелось, хотя я поднялся на ноги задолго до рассвета. Так что я шел, не останавливаясь, и не давая себе труда удивиться, что темнота каким-то образом не мешает мне ориентироваться в пространстве. Я-то действительно почти ничего не видел, но мои ноги каким-то образом сами знали, как не свернуть с тропы – чего же еще!

Когда небо над верхушками деревьев начало становиться светлее – робко и нерешительно, словно оно потеряло часы и не было уверено в том, что утро действительно наступило – я внезапно понял, что зверски устал. Огляделся по сторонам в поисках подходящего укрытия. Ничего похожего на укрытие я так и не обнаружил, поэтому просто сделал шаг в сторону от дороги: там рос густой кустарник, который показался мне вполне приемлемым местом для отдыха. Я на четвереньках заполз в самую гущу ароматного месива тонких ветвей и мелких алых листьев, с удовольствием убедился, что мое тело не причиняет особого вреда растениям, а они, в свою очередь, не собираются колоть меня в бок какими-нибудь острыми сучками, завернулся в одеяло Урга и тут же уснул – так быстро, словно мой сон был торопливым убийцей, а не тактичным, вкрадчивым, немного медлительным гостем, к ежедневным визитам которого я привык…

Спал я, судя по всему, недолго: когда я выполз из кустов, ни одно из солнышек еще не добралось до зенита. Но чувствовал я себя великолепно – настолько, что довольно спокойно отнесся к тому факту, что умывание мне пока не светит: никакими ручьями тут, к сожалению не пахло.

Ночью я не заметил, что рельеф местности разительно изменился. Я каким-то образом умудрился забрести в горы и не запыхаться на подъеме – вот это, я понимаю, чудо! Горы, обступившие меня, были невысокими, их мягкие очертания слегка напоминали Карпаты – такие же округлые и лесистые. Тропа, по которой я шел, убегала куда-то вверх. Я послушно пошел по ней, а уже через несколько минут заметил, что спускаюсь – этого не могло быть, тем не менее, именно так и обстояли дела. Короткие подъемы то и дело сменялись короткими спусками, и до меня наконец-то начало доходить, что смутное бормотание моих немногочисленных информаторов насчет Быстрых троп – не пересказ каких-нибудь местных легенд, а обыкновенная констатация факта. Что ж, дела мои обстояли неплохо: я действительно шел по Быстрой тропе, более того – через час после пробуждения я услышал журчание воды, нашел мелкий, но отчаянно веселый ручеек и с наслаждением умылся. А еще через час я встретил Альвианту.

Вообще-то, до меня не сразу дошло, что я встретился с прекрасной дамой. Мне навстречу ехал всадник в ярко-желтом плаще, под которым сверкала кольчуга из черного металла. На его поясе висели два меча – один здоровенный, как садовая лопата, другой – маленький и изящный, больше похожий на длинный кинжал, к седлу был приторочен арбалет. Животное под всадником не слишком походило на коня – я попросту не берусь описать это чудо природы, уродливое, грациозное и очаровательное одновременно. Длинные рыжие волосы всадника развевались на ветру, но его лицо было скрыто под маской, напоминающей легкомысленное карнавальное украшение – вот только материал не слишком годился для карнавальных украшений: маска была сделана из того же черного металла, что и кольчуга.

– А ты еще кто такой? – удивленно спросил всадник.. Его голос показался мне неправдоподобно громким и не позволял определить пол говорившего – позже я узнал, что металлическая маска срабатывала как своего рода рупор. – Никак наш новый Мэсэн? Что-то я тебя раньше не видела… А старый-то Мэсэн куда подевался? Съел ты его, что ли? Или вы поделили территорию?

Я был настолько уверен, что встретился с мужчиной, что не сразу обратил внимание на то, что мой новый знакомый сказал не видела вместо не видел.

– Никакой я не Мэсэн! – я почему-то почувствовал себя обиженным.

– Да вот и я гляжу: не похож ты на Мэсэна! – почему-то обрадовался всадник. – Но кто же ты такой, хотела бы я знать?! Одет как Мэсэн, а рубаха белая, как у знатного человека… А идешь пешком – как такое может быть? Какой ты странный!

Я ничего не ответил, поскольку наконец-то расслышал окончание глагола – Он сказал о себе хотела, как это понимать? – и удивленно захлопал глазами – дескать, ну и дела!

Всадница тем временем сняла маску, небрежным движением спрятала ее под плащом и уставилась на меня с откровенным, но вполне доброжелательным любопытством, близоруко щурясь и оттопырив нижнюю губку – удивительное дело, но это ей даже шло. Я тоже пялился на нее во все глаза: до сих пор я видел всего двух местных представительниц прекрасного пола: щекастую жену Таонкрахта и тощую разбойницу, раздавленную кровожадным свинозайцем, и эти леди не вызвали у меня никакого энтузиазма. А эта вооруженная до зубов дама показалась мне очень молодой и симпатичной.

– Что, ты мне ничего не расскажешь? – разочарованно спросила она. – Жаль… Не так уж много интересного происходит в моих владениях! Я теперь всю жизнь буду вспоминать нашу встречу и изводить себя догадками. Тебе не стыдно?

Ее последняя фраза меня покорила: эта грозная амазонка не пыталась шантажировать меня своим арбалетом и вообще не выпендривалась, как положено по законам жанра, а наивно старалась меня пристыдить – можно подумать, что я был пятилетним ребенком, а она – моей няней, юной и старательной, но совсем не строгой.

– Мне стыдно, – с улыбкой сказал я. – Настолько стыдно, что я готов рассказать тебе обо всем на свете, в том числе и о себе, если тебе действительно интересно.

– Еще бы! – восхитилась она. – А как тебя зовут?

– Ронхул, – честно сообщил я. К этому моменту я уже сам начал верить, что это и есть мое имя. Макс был временно отправлен на склад пассивной памяти – до лучших времен, если они еще соизволят прийти, эти самые лучшие времена…

– Ого! – уважительно отозвалась она. – Незнакомое имя! Но красивое… А ты, часом, не один из альганцев? Я там у вас не со всеми знакома…

– Нет, никакой я не альганец, – я решительно помотал головой. А потом понял, что даже не знаю, с чего начать, и стоит ли вообще начинать, и честно сказал: – Знаешь, это такая долгая история…

– Так это же просто отлично! – обрадовалась она. – Обожаю долгие истории. – Потом она скорчила лукавую рожицу, как маленькая избалованная девчонка и весело сообщила: – Ты заехал на мою землю, и теперь должен уплатить за проезд. Вот и расплатишься – своей долгой-долгой историей… Знаешь, кто я?

Я отрицательно помотал головой.

– Я – Альвианта Дюэльвайнмакт, – торжественно сообщила она. Очевидно, предполагалось, что я тут же упаду в обморок от восхищения, но я не упал – по той простой причине, что ее благозвучное имя было для меня ничем иным, как очередным непонятным набором фонем. Поэтому я просто вежливо кивнул. Она тут же смущенно заулыбалась и добавила: – Род Дюэльвайнмактов владеет этой землей – так уж получилось… Вообще-то, меня тут все знают. А многие даже боятся – не то что бы я такая страшная, но о Дюэльвайнмактах ходят самые причудливые слухи. И знаешь, Ронхул, я рада, что тебя это не смущает. Значит я не ошиблась: ты необыкновенный человек!

– Да уж, – саркастически вздохнул я. – Такой необыкновенный, что самому тошно…

– Подожди-ка, – неожиданно заволновалась она, – а что у тебя за накидка? Это же волшебная вещь! Откуда ты ее взял, Ронхул?

Я не сразу понял, что она имеет в виду. Наконец до меня дошло: Альвианта во все глаза пялилась на одеяло Урга, которое по-прежнему укутывало мои плечи.

– Мне Урги дали, – гордо сообщил я. Я уже уяснил, что мое личное знакомство с Ургами – настоящий козырный туз: услышав слово Урги, местные жители тут же падают на спинку и дрыгают лапками.

– Я так и подумала! – обрадовалась она. – Честное слово, Ронхул, я так и подумала, что сейчас ты скажешь, что знаком с Ургами! Это было предчувствие, я знаю. И поэтому я тебе верю… А у тебя бывают предчувствия?

– Иногда, – неуверенно признался я.

– Тогда ты все понимаешь, – с улыбкой заключила Альвианта. – Удивительное дело: вот так едешь, едешь по хорошо знакомой дороге, и вдруг встречаешь человека, который все понимает… – И решительно заявила: – Знаешь что? Я приглашаю тебя в гости. В свой замок. Я редко зазываю к себе гостей, но у меня еще одно предчувствие, Ронхул. Мне кажется, ты окажешься хорошим гостем. Мы будем обедать вместе – целый вечер, неторопливо и обстоятельно, словно сегодня праздник. И ты расскажешь мне свою историю – прямо сейчас, ладно? А потом расскажешь про Ургов. Может быть, ты знаешь, как их найти? Я бы не испугалась… Так ты идешь со мной? Только не отказывайся, пожалуйста! – Она тут же спешилась, взяла под уздцы свое удивительное животное, исполняющее обязанности лошади, и великодушно сообщила: – Я пойду пешком, в знак уважения к тебе. Ты же – не мой слуга, чтобы бежать рядом, держась за седло…

Я хотел было честно сказать ей, что мне надо спешить: искать каких-то загадочных людей Вурундшундба, которые могут отправить меня домой – Мэсэн называл их ведьмаками, и это внушало некоторые надежды… Я уже открыл было рот, чтобы вежливо отказаться от приглашения, но ее зеленоватые глаза, по-детски распахнутые в ожидании каких-то небывалых чудес, заставили меня заткнуться. Какого черта, – подумал я, – она – прелесть, и умница, это видно невооруженным глазом, и потом, у нее в замке наверняка есть ванна… И я смогу расспросить ее о дороге, и об этих самых Вурундшундба, будь они неладны, и вообще… – одним словом, я с удивлением понял, что мне ужасно хочется принять ее приглашение.

– А твой замок далеко от этой тропы? – осторожно поинтересовался я. – Потому что если он далеко, я не смогу…

– Ну что ты! – рассмеялась она. – Только идиот станет строить свой замок вдалеке от Быстрой тропы, а среди моих предков не было идиотов. Скорее уж наоборот… Знаешь, Ронхул, я горжусь своими предками! Трое из моих предков были Великими Ранданами, в том числе и мой отец, Эйфальд – а это уже серьезно… Дюэльвайнмакты пришли на эту землю намного раньше альганцев, в те времена, когда Урги еще жили на поверхности – представляешь, как давно это было? Но Дюэльвайнмакты всегда были хозяевами на своей территории. Они не склоняли голову даже перед Ургами: у них был особый договор, в котором говорилось, что Дюэльвайнмакты могут сами решать, как вести себя в собственном доме… У моего дяди Бикантномьена хранится этот древний пергамент – будешь смеяться, но иногда я всерьез подумываю, что мне следует убить своего родственника: документ должен быть моим… Но все это пустяки! Знаешь, я так рада, что встретила тебя: мне кажется, что я могу рассказать тебе все что угодно, и ты все поймешь…

Я изумленно покачал головой: не потому, что меня удивили ее откровения касательно планируемого убийства дяди – просто я только сейчас заметил, что уже иду вслед за этой говорливой леди, удаляясь от тропы, с которой так боялся сворачивать.

– А ты потом покажешь мне, как вернуться на эту дорогу? – нерешительно спросил я.

– Даю слово! – легко согласилась Альвианта. И тут же снова затараторила: – Думаешь, это пустяки – дать слово? Считается, что слово любого из Дюэльвайнмактов дорого стоит! И вообще, у нас, в Эльройн-Макте, очень серьезно относятся к вопросам чести. Вот альганцы способны нарушить любую клятву. Меня, правда, они никогда не обманывали, но мне просто повезло: альганец может обмануть даже Ванда, так все говорят… А ты умеешь обманывать, Ронхул?

– Думаю, что умею, – честно признался я. – Невелика наука!

– Только меня не обманывай, пожалуйста, – доверчиво попросила она. – Так не хочется все время гадать: правду ты сказал, или нет… Было бы здорово, если бы я могла просто получать удовольствие от беседы.

– Ладно, – улыбнулся я. Ее просьба показалась мне трогательной и наивной, и я неожиданно заявил самым что ни на есть торжественным тоном: – Обещаю говорить тебе только правду! – вот уж сам от себя не ожидал такого скаутского пафоса…

– Все, договорились! – обрадовалась Альвианта. – А теперь рассказывай, Ронхул: откуда ты взялся?

– Хороший вопрос, – вздохнул я. – Я именно взялся, лучше и не скажешь… Ты знаешь Таонкрахта?

– Пучеглазого альганского Рандана, что ли? – она наморщила лоб. – Знаю, конечно – кто же его не знает?! Единственный трезвенник среди этих непутевых альганцев!

– Трезвенник?! – возмущенно взвыл я. – Ничего себе! Да он не просыхает, этот трезвенник! От кувшина не отрывается.

– Да? – с сомнением протянула Альвианта. – Ну, может быть. Все меняется, конечно… А в свое время Таонкрахт получил должность Великого Рандана в шестой раз подряд, только потому что был единственным альганцем, твердо стоявшим на ногах после приема у молодого Ванда – по крайней мере, так все говорят…

– А что еще о нем говорят? – с улыбкой спросил я. Мне действительно стало интересно: обожаю собирать сплетни про знакомых!

– Много всего, как обо всех важных людях… Но мне кажется, он не очень хороший человек… Вообще-то, он очень могущественный, это точно! Говорят, именно Таонкрахт привел сюда всех остальных альганцев – из таких далеких мест, что сказать страшно! И еще говорят, у него жена из уллов, – она неожиданно звонко расхохоталась. – Я ее никогда не видела, но должно быть они – забавная пара, хотела бы я посмотреть, что творится у них в спальне, и есть ли у нее хвост…– она внезапно осеклась и смущенно спросила: – А что, он твой друг?

– Нет, – усмехнулся я. – Скорее уж наоборот…

– Я рада за тебя, – совершенно серьезно сообщила Альвианта. – А теперь расскажи мне свою историю. Я пока не понимаю: почему ты вспомнил Таонкрахта?

– Ладно, слушай, – вздохнул я.

И я рассказал ей свою историю, не слишком подробно – так, в общих чертах – и не слишком правдиво: какие бы там обещания я не давал, но мне показалось, что лучше придерживаться слегка подкорректированной версии. Дескать, я – демон, которого призвал Таонкрахт, а он, дурак, что-то напутал в заклинаниях, поэтому теперь я не могу вернуться домой без посторонней помощи… Мне ужасно не хотелось признаваться, что я – самый обыкновенный человек, случайно попавший сюда из какого-то другого мира, беспомощный и бестолковый. Иногда говорить правду – все равно, что бегать голышом среди малознакомых, прилично одетых людей, а я никогда не был эксгибиционистом…

Альвианта скушала эту сказку не поперхнувшись: она охотно верила каждому моему слову. Не думаю, что она была так уж наивна, просто мой рассказ идеально вписывался в ее картину мира: очевидно, колдуна, вызывающего демонов, здесь можно было встретить чуть ли не в любом соседском замке, да и сами демоны время от времени охотно вступали в контакт с местным населением – почему бы и нет!

– Так ты – Маггот! Йох! Унлах! – восхищенно резюмировала она, когда я умолк. И с удовольствием повторила: – Ронхул Маггот. Хорошо звучит! – Она произносила слово демон так, словно оно было моей фамилией, а не названием вида – если можно так выразиться. Точно так же называл меня Таонкрахт – в те времена, когда у меня еще не было имени, которое можно сообщать посторонним. Хвала Ургам, теперь оно у меня имелось.

Я так увлекся своими монологом, что не заметил, как мы приблизились к толстой крепостной стене из темного камня. За стеной горделиво высился замок – его массивные очертания произвели на меня гнетущее впечатление, которое, впрочем, тут же рассеялось от веселого щебета хозяйки этого мрачного сооружения.

– Мы приехали, Ронхул! – сообщила она. – Как тебе нравится жилище моих предков? Это – Хапс Дюэльвайн Гаммо, самый древний из наших семейных замков, и он достался мне: я была единственной дочерью своего отца. Мне повезло, что он не успел наплодить других детей: тогда мне наверняка пришлось бы повоевать со своими братишками и сестренками, а это так хлопотно… – Альвианта неожиданно робко улыбнулась и смущенно объяснила: – Мы, Дюэльвайнмакты, никогда не уступаем своих прав добровольно, даже друг другу! Иначе что было бы с нашим добрым именем, о котором надо заботиться, несмотря ни на что…

– Святое дело, – авторитетно подтвердил я. – Как же без доброго имени!

– Я рада, что ты и это понимаешь, – проникновенно сказала она. Потом отцепила от пояса огромный меч и начала с силой колотить по воротам.

– Отпирайте, дурни – истошно завопила она, – я вернулась! Отпирайте, мать вашу!

Я изумленно покачал головой. У барышни были неплохие задатки: при усердных тренировках из нее мог бы получиться отличный пьяный сапожник… Она оглянулась на меня, увидела мою растерянную рожу и искренне огорчилась.

– Что-то не так, Ронхул? Тебе не нравится, когда кричат? Но если я не буду кричать, эти дурни, мои слуги, не поймут, что им следует поторопиться…

– Все в порядке, – я очень старался быть вежливым, – мне нравится, когда кричат. Так что ори сколько влезет, если надо. Просто я удивился: у тебя такой сильный голос!

– О, это еще что! – гордо сообщила Альвианта. – Знал бы ты, как я пою, когда много выпью! Стены дрожат!

– Не сомневаюсь, – тактично согласился я.

– И правильно делаешь, – кокетливо улыбнулась она. И снова принялась колотить в ворота, сопровождая эти физические упражнения холодящими кровь воплями.

Ворота наконец открылись с таким надрывным скрипом, что я чуть не прослезился. На нас уставилось несколько взъерошенных субъектов. Они сонно ухмылялись, толкая друг друга в бока и пялились на меня с неподдельным любопытством.

– Чего скалитесь? – грозно спросила Альвианта. – Вот проиграю вас в кости заезжему альганцу, сразу узнаете, что такое настоящее веселье!

Слуги тут же стали смертельно серьезными, на их чумазых физиономиях появилось выражение неподдельного испуга.

– Боятся альганцев? – весело спросил я.

– Да кого они только не боятся! – небрежно отмахнулась она. Потом широко улыбнулась и доверительно сообщила: – Впрочем, для нашей дворни нет ничего страшнее альганцев: у них же там в каждом дворе цакка стоит! А у нас, в Эльройн-Макте, это считается дурным тоном.

– Я столько раз слышал это слово, но так и не понял – что это такое? – Оживился я.

– Что – цакка? Да ничего особенного, такая специальная кормушка для домашней птицы и заодно колодка для непокорных слуг. Эти болваны, хурмангара, почти не чувствуют боли, так что лупить их можно от рассвета до заката – они и не почешутся. А вот когда питуп клюет их в зад, их пронимает.

– Понял! – обрадовался я. – Так я ее видел! В замке Таонкрахта я спал в комнате, под окном которой как раз стояла эта дрянь. И каждое утро на рассвете меня будили вопли очередного бедняги.

– С чем тебя и поздравляю, – расхохоталась она. – Не очень-то вежливо с его стороны – поселить гостя в такой комнате. Ну да что с него взять – альганец, он и есть альганец!.. Ладно, Ронхул, что это мы все о ерунде говорим? Пошли в дом. Не знаю, как ты, а я есть хочу.

У меня не было никаких возражений против такой программы действий, и я мужественно нырнул вслед за ней в темноту замковых коридоров. Зал, куда привела меня Альвианта, был гораздо больше таонкрахтовского – просто стадион какой-то! – но гораздо скромнее. Эти древние стены явно нуждались в косметическом ремонте. Древний пол и древний потолок – тем более. Впрочем, среди этих исторических достопримечательностей обнаружился небольшой оазис – в дальнем углу зала был постелен неземной красоты ковер, окруженный напольными вазами, в которых стояли живые цветы вперемешку с искусственными – некоторые из них показались мне настоящими шедеврами ювелирного мастерства, а другие были похожи на неумелые детские самоделки. В центре ковра стоял небольшой изящный столик, у столика приютились уютные кресла – не такие помпезные, как в гостиной Таонкрахта, зато куда более удобные, в чем я немедленно убедился, разместив в одном из них собственную задницу. Альвианта села напротив и испытующе заглянула мне в глаза. Она молчала целую минуту, потом заговорила хрипловатым взволнованным шепотом – таким голосом женщины обычно говорят о любви. Впрочем, ее вопрос действительно имел самое непосредственное отношение к любви:

– Ты любишь солено-квашеную умалу, Ронхул? По-улльски, с салом?

Я не выдержал и рассмеялся – от неожиданности.

– Не знаю, – сквозь смех выговорил я. – Никогда ее не пробовал.

– Сейчас попробуешь, – таким же волнующе воркующим голосом пообещала она. И тут же пронзительно завопила: – Мама, сколько можно возиться?! Мы уже полчаса сидим за пустым столом! Мне перед гостем неловко!

– Так уж и полчаса! Вот выдумщица… – в дальней стене зала бесшумно отворилась маленькая дверца, и оттуда вынырнула самая настоящая классическая старая ведьма: спутанные седые кудри, заостренный профиль хищной птицы, темный балахон, ветхий, но украшенный изумительной вышивкой. Вот только глаза у старухи были совсем не ведьмовские: тусклые усталые глаза пожилой женщины – печальное зрелище… Она принесла довольно объемистый бочонок, с явным усилием поставила свою ношу в центре стола, окинула меня равнодушным, но заведомо неодобрительным взглядом и обреченно спросила: – Чего еще подать-то?

– И ты еще спрашиваешь! – Возмутилась Альвианта. – А блюдо? А вилки? Я же не одна за столом, чтобы руками есть! А кубки? А хомайское вино? Только не говори, что все выпито: вчера вечером я сама спускалась в погреб: там стояло еще несколько кувшинов, из тех, что в прошлом году привозили бунабские купцы… И где хлеб, фрукты и сладости? Ты же видела, что у нас гость!

– Вот уж воистину великое событие! – пробурчала старуха, выходя из комнаты.

– Ну вот что с ней делать?! – Альвианта комично приподняла брови. – Не убивать же, в самом деле… Все-таки мама!

– Это была твоя мама? – удивленно уточнил я.

– Ну да, – затараторила Альвианта, – в свое время отец выгнал ее из замка, поскольку она довольно неумело пыталась его отравить: у нее был роман с кем-то из моих дядюшек, или с обоими сразу, и они, ясное дело, ее уговорили. А после смерти отца, когда я усмирила своих родичей: придурковатого дядю Эфольда и этого хитрющего склочника, дядю Бикантномьена, и всем стало ясно, что я – хозяйка в своем доме и на доброй половине земель области Макт, и об этом было торжественно объявлено на совете всех руи Эльройн-Макта, она пришла ко мне и попросилась обратно. Я ее пустила, и мы договорились: я даю ей кров и еду, а она прислуживает мне за обедом, шьет мне одежду, точит мой меч и рассказывает новости, когда мне становится скучно – все лучше, чем постоянно видеть перед собой рожи этих болванов, слуг…

– А ты не боишься, что она и тебя попытается отравить? – усмехнулся я. – От некоторых вредных привычек очень трудно избавиться!

– Знаешь, я об этом тоже думала, – серьезно согласилась она, – и пришла к выводу, что ей это невыгодно. Что она будет без меня делать? Кому она нужна? Если замок достанется кому-то из моих дядюшек, ее тут же выгонят прочь: они до сих пор злятся на нее за эту неудачу с отцом, и за то, что она ему во всем призналась, а еще больше – за то, что она меня родила, я полагаю… Нет, мама – вполне ничего, но иногда ей начинает мерещиться, что она все еще юная и прекрасная хозяйка Хапс Дюэльвайн Гаммо, и ей тут все позволено… Вот так мы и живем, Ронхул Маггот! – неожиданно добавила она с такой изумительной иронией, словно рассказывала мне не о собственной жизни, а о каких-нибудь забавных болванах – героях новой кинокомедии, или просто о соседях…

– А что это за руи, о совете которых ты говорила? – с вялым любопытством спросил я. Не могу сказать, что мне было по-настоящему интересно, скорее это просто сработал условный рефлекс: спрашивать о значении любого непонятного слова.

– Ой, а ты и этого не знаешь? О чем же с тобой говорил Таонкрахт, если он не рассказал тебе самого главного? – искренне удивилась Альвианта. – Руи – это самые знатные люди в земле Нао, высшая каста. Я, например, из руи. Только руи может быть Вандом – и только после того, как его изберут прочие члены касты. И Великих Ранданов выбирают из руи…

– А Ванда именно выбирают? – Удивленно переспросил я. Вообще-то, к этому моменту я уже решил, что Ванд – это что-то вроде короля. А со слов Альвианты выходило, что Ванд – местный аналог президента.

– Ну да, выбирают, – кивнула она. – Но только руи, и только одного из своих. Это очень красивый ритуал, Ронхул, и мне жаль, что ты – не руи, и никогда не сможешь принять участие в этом обряде: чужим не разрешается при нем присутствовать, даже демонам… А есть еще хиурра, вторые по важности после руи: из них выбирают Эстєров. А третьи по значимости – шархи. Эти по большей части совсем голодранцы, но все-таки какая-никакая, а знать: из них выбирают Пронтов, к тому же, если бы не шархи, Ванд быстро остался бы без войска: с одними избалованными младшими сыновьями, э-руи-хагами и эхиурхагами, не очень-то повоюешь… Тебе еще интересно?

– Сам не знаю, – честно сказал я. – Мне все интересно – все понемножку…

– И ничего не интересно по-настоящему, да? – понимающе спросила она. – Знаешь, мне тоже! Всю жизнь ощущаю какое-то странное равнодушие, немного похожее на холод в сердце: как будто все, что со мной происходит – не на самом деле. Как будто я просто сплю, и все равно прийдется просыпаться – поэтому не стоит слишком интересоваться подробностями сна… У тебя тоже так?

Я неуверенно кивнул. Альвианта не переставала меня удивлять: какая-то гремучая смесь неправдоподобной, почти дикарской наивности и пронзительно ясного разума. Только что она с сокрушительной прямотой сформулировала мою основную проблему: мне всю жизнь не очень-то удавалось поверить, будто все, что со мной происходит действительно имеет какое-то значение – кроме, разве что, редких случаев, связанных в основном с физической болью, смертельной опасностью, и прочими неприятностями в таком роде…

Пожилая отравительница, тем временем, вернулась с ужасающих размеров подносом и принялась проворно расставлять на столе многочисленные блюда и кувшины. Потом она в очередной раз смерила меня подозрительным взглядом и неторопливо удалилась, демонстративно волоча за собой пустой поднос. Очевидно, мы должны были понять, какой он тяжелый, и посочувствовать несчастной старухе. Альвианта проворно вскрыла бочонок, небрежно отшвырнула крышку куда-то в дальний угол зала с восторженным воплем: Йох! Унлах! – и проворно наполнила одну из пустых глубоких мисок аппетитно пахнущей смесью из каких-то мелких кусочков, не поддающихся идентификации.

– Попробуй, Ронхул. Это солено-квашенная умала по-улльски, – торжественно сказала она. – Здесь, в земле Нао, никто так не готовит умалу. Можешь считать, что тебе повезло!

– Договорились: буду считать, что мне повезло! – миролюбиво согласился я.

Смесь оказалась чертовски вкусной, но, пожалуй, чересчур сытной. Я быстро понял, что буду ковыряться в своей миске до наступления ночи. Такая перспектива меня совершенно устраивала: кресло было удобным, мои ноги сладко ныли от усталости и пока не горели желанием снова накручивать занудные километры по лесной дороге, а прекрасная хозяйка дома казалась мне старинной подружкой – чем-то вроде бывшей одноклассницы. Довольно странно, если учесть, что она была обитательницей совсем чужого мира, в котором я провел чуть больше двух недель, и пока даже не начал понимать, как он устроен… Впрочем, одно разительное различие между нами все-таки существовало: пока я мучился над своей тарелкой, это хрупкое существо навернуло свою порцию с пугающей скоростью, удовлетворенно вздохнуло и потянулось за добавкой. Мне-то всегда казалось, что такие изящные барышни питаются чем-то вроде цветочного нектара, да и то в катастрофически малых дозах…

– Хочешь выпить, Ронхул? – промычала она с полным ртом. Я вспомнил чудовищную попойку с Таонкрахтом, внутренне содрогнулся и помотал головой.

– Дело хозяйское, – согласилась она, – не люблю уговаривать. Скажу только, что ты много теряешь. Хомайские вина – это нечто! Грех не попробовать, если предлагают…

– Ну, разве что, попробовать, – нерешительно кивнул я.

– А я о чем говорю?! Напиваться здесь, хвала Ургам, никто не собирается! В моем замке другие традиции, – гордо провозгласила Альвианта.

Что бы она там не говорила о традициях, у нее оказались странные представления о том, сколько вина требуется человеку, чтобы его попробовать: в кубке, который она для меня наполнила, вполне можно было искупать новорожденного младенца. Я не стал дискутировать по этому поводу, а осторожно пригубил ароматную ярко-голубую жидкость. Это было вкусно и не слишком крепко, но я дал себе слово, что буду осторожен и ограничусь несколькими глотками за весь вечер: в глубине моей души жила жутковатая уверенность, что еще одного похмелья я просто не переживу!

– А ты можешь рассказать мне еще что-нибудь, Ронхул? – внезапно спросила Альвианта. Она все еще жевала, но уж не с таким яростным энтузиазмом. – Как ты попал в Альган, и как потом добрел до моих земель, я уже знаю. Но мне интересно: а что было с тобой прежде? Когда еще у меня будет случай узнать, как живут демоны…

Я обреченно вздохнул: мне не очень хотелось в очередной раз проходить курс воспоминаний о прежней жизни, возможно закончившейся раз и навсегда, но за гостеприимство следует платить. Поэтому я открыл рот и прочитал ей первую часть своего ностальгического доклада, слегка адаптированного, чтобы полностью соответствовать версии о моей демонической природе. Ее глаза горели от восторга, она то и дело перебивала меня вопросами и сопровождала мой рассказ восхищенными комментариями – кажется, еще никогда в жизни у меня не было слушателя благодарнее.

– Да ты совсем ничего не ешь! – внезапно воскликнула она. – Мне, конечно, не хочется, чтобы ты умолкал, но голодный гость – позор для моего дома… Так что обрати свой взор к тарелке, а я могу развлечь тебя своими речами. О чем ты хотел бы услышать?

– О могущественных людях, которые называются Вурундшундба, – честно сказал я. – Урги посоветовали мне найти этих загадочных ребят, и мне хотелось бы узнать о них хоть что-то…

– Чтоб тебе с горы три дня катиться! – несчастным голосом сказала Альвианта. – Я так хочу выполнить твою просьбу, Ронхул! Но я сама ничего не знаю про этих людей. Я вообще впервые в жизни слышу это слово: ву-шу-ру-шу – как там дальше?.. Знаешь, у меня ведь не было времени получить хорошее образование. Отец учил меня только боевым искусствам – и правильно делал, как потом оказалось! А после его смерти я несколько лет занималась исключительно сражениями со своими родственниками. И только теперь у меня появилось время чему-то учиться. Я начала читать книги из отцовских сундуков и даже вызвала к себе в замок трех книжников из касты Аа. Они приедут сюда на днях. Ты можешь их дождаться, Ронхул! Думаю, книжники смогут ответить на все твои вопросы – в противном случае непонятно, зачем они вообще нужны… А пока они едут сюда, ты можешь оставаться моим гостем. Думаю, у тебя в запасе найдется еще немало чудесных историй для меня – правда ведь? Ну что, ты остаешься? Решено?

– Давай сначала доживем до завтра, а там видно будет, – неопределенно пообещал я. Вообще-то я твердо решил больше нигде не задерживаться: мне с лихвой хватило анабиоза, в который я внезапно впал, загостившись у Мэсэна. Но мне ужасно не хотелось портить настроение своей гостеприимной хозяйке прямо сейчас. Во-первых, Альвианта была замечательной женщиной… во-вторых – она была вооруженной до зубов замечательной женщиной, и забывать об этом мне не следовало ни при каких обстоятельствах – я и не забывал…

– Может быть, тебе еще что-нибудь интересно, Ронхул? – робко спросила она. – А то мне неловко: обещала развлечь тебя занимательными речами, а сама тут же в кусты…

– Да не переживай ты так, – улыбнулся я. – Черт с ними, с этими ведьмаками Вурундшундба! Расскажи мне о земле Нао. А то я до сих пор так толком и не понял, куда меня занесло.

– Вот тут тебе повезло! – обрадовалась Альвианта. – В одной из книг моего отца как раз очень подробно об этом написано, и я все запомнила: слово в слово! Ешь и слушай, Ронхул. Вся Земля Нао вместе со всеми народами, там обитающими, делится на области чистые и смешанные, что определяется обычаями населения, манерой одеваться, манерой носить имя, манерой выговора и манерой думать. В Земле Нао располагаются три земли: Шантамонт, Альган и Эльройн-Макт. Землю Нао омывает большое море Укан Мури. Через Укан Мури лежит путь в страну Уллов, в этом море находятся Хомайские острова. Оно соприкасается с берегами Шантамонта, в него несут свои воды реки, что рождаются в заливе Шан… – она на мгновение остановилась, сделала глоток вина, набрала побольше воздуха в легкие, закатила глаза к потолку и снова затараторила, как школьница на экзамене: – Шантамонт раскинулся по обоим берегам залива Шан и дальше, вглубь Земли Нао. И все берега этого великого залива принадлежат Шантамонту, за исключением той части, где расположен Средний Пастпт. По левому берегу залива Шан расположена область Нод. Одеваются и говорят там по-особенному…

– А как именно? – равнодушно осведомился я.

– Ой, я сама точно не знаю, – простодушно призналась Альвианта. – Я еще никогда не была в Ноде. Но говорят, они там присвистывают, как птицы, а слуги знатных людей носят высокие колпаки… В книге сказано: по-особенному – значит, по-особенному! – Она снова закатила глаза и продолжила прерванный монолог: – В область Нод входят следующие ру: Хуул-Нод, Ду, Шантак, Нодарда, Хафтарт, Тьо-Шан-Нод, Шан и Аст-Нодлаух. Все это есть чистая область Нод. А ру Сомини и Ноудау расположены в дальнем углу земли, у самого моря, и живет там по большей части странный народ… А ру Клохд и Азта входят в смешанную область вместе с той частью Пастпта, которая принадлежит Шантамонту, и включает в себя ру Верхний Пастпт, Пастпт Нод-Но и Пастпт-Шантамонт. Тут проходит граница Шантамонта по левому берегу залива Шан. По правому берегу залива Шан расположен старый Шантамонт короля Шагма. В него входят ру Хау, Кобхау, Тантагаон, Тэтьокт, Глон, Лу, Шангшу, Хамтамонт, Киандиамаонт, Хамтамонт-Аоль, Шатэкт, Тэкт. Все это – чистая область. Это – сердце Шантамонта. Одеваются и говорят тут по-особенному, – Альвианта обратила ко мне умоляющий взор, в котором читалось: только не спрашивай, как – не сбивай меня пожалуйста! – но тут же что-то вспомнила и заулыбалась: – Они так смешно шепелявят, Ронхул, я же сама слышала! А вот как одеваются – не помню…

– Ну и черт с ними, – улыбнулся я. – Сам увижу.

– Да как же ты сам увидишь, если идешь в другую сторону! – окончательно расстроилась она.

– Тогда тем более черт с ними, – легкомысленно отмахнулся я. – Может быть, в таком случае, ты расскажешь мне что-нибудь более актуальное?

– Какое? – удивилась она.

– Актуальное, – повторил я. – Что-то о тех местах, через которые мне прийдется идти.

– Извини, Ронхул, но я уверена, что все следует излагать по порядку, – строго сказала Альвианта. – Поэтому, будь добр, дослушай до конца. Кроме всех вышеперечисленных в Шантамонте есть такие ру: Аальмунлоийслаух, Хаонтан, Татур, Хаг-Лаг-Дриаф и Этр. И больше нет никаких ру в Шантамонте.

– Так мило с их стороны! – ехидно сказал я. Если честно, я уже откровенно издевался над рассказчицей: еще никогда в жизни мне не доводилось получать такое изобилие совершенно бесполезной информации за один присест. Но Альвианта и бровью не повела.

– Область Пастпт расположена между областью Нод, заливом Шан и рекой Дууй, которая протекает через озеро Гаул, а потом – через озеро Дууй, откуда вытекает уже под именем Дууй-Вуо и впадает в залив Шан. В области Пастпт есть одиннадцать ру, три из которых расположены на территории Шантамонта, а остальные – в Альгане. Таким образом через Пастпт проходит граница между Шантамонтом и Альганом. Тот Пастпт, который есть Пастпт настоящий, включает в себя ру: Грэнг Пастпт, Нижний Пастпт Гагд, Нижний Пастпт, Средне-нижний Пастпт, Дууй-Пастпт, Дууй-Пастпт Нижний. Это все чистая область. Говорят и одеваются там по-своему: любят синие одежды и произносят слова медленно, словно во сне… А за Пастптом лежит область Эрбеп. Там живут и одеваются по-своему, – она хихикнула и пояснила: – так, что порой невозможно отличить знатного человека от его слуги!.. В Эрбеп входят ру Унг, Криимар, Хеагалинг, Даву, Глудхлог, Ак’маду и Хагаолиангалинг – кстати, именно там и стоит замок твоего дружка Таонкрахта, это его личные владения… А есть еще ру Албул – место дикое, и там живут люди странные и лицом суровые, и пьют они воду из речки Палдон…

– Во дают! – сонно ухмыльнулся я. – Это каким же надо быть идиотом, чтобы пить воду из речки Палдон!

Но Альвианта не сдавалась. Она продолжала бомбардировать меня информацией.

– Между областями Пастпт, Эрбеп, Шантамонтом и Кеер Шантамонтом расположена область Оийс. Туда входят ру Оийс Эсгєиоль, Ормантор, Рю, Ниобанд, Кейр, Эсгєль, Замбьйо. Это – чистая область. Ру Альмун расположен на слиянии больших рек и дорог. И поэтому не совсем ясно, какой народ там живет, и о чем думает… А в область Кейр Шантамонт входят ру Эсхэмт, Тунэкаль, Ахтанд, Хэмт – оттуда родом наш нынешний Ванд, Олданм Хэмтольфанд – Хлао-Хаэмт, Парз Мидуаль, Хлаохалло и Грун-Даваар. Все это – чистая область, а есть еще ру Тунэ-Хатуас, Айвуанхас, Анвун, Влог и Гаханад, и нет больше никаких ру в Альгане…

К этому момент я уже был близок к обмороку: некоторые монологи просто невозможно слушать, оставаясь в сознании, но я понятия не имел, каким образом заткнуть говорливый ротик Альвианты – мне оставалось только ждать и надеяться, что ее научный доклад когда-нибудь закончится.

– В том месте, где Земля Нао соприкасается с дикими землями, находится Эльройн-Макт, – она лучезарно улыбнулась, отдавая дань собственному патриотизму, и продолжила: – Область Этр лежит между Верхним Шантамонтом, Кейр Шантамонтом и областью Эльрунг. Таким образом, через Этр проходит граница между Эльройн-мактом, Шантамонтом и Альганом. В область Этр входят четыре ру, самый большой из которых – Этр – находится на территории Шантамонта. Ру Этрфам и Этрмакт представляют собой смешанную область, а ру Этрильонт – это чистая область, там говорят и одеваются по-своему… Знаешь, Ронхул, там вся дворня ходит а таких забавных круглых шапочках, украшенных цветами – очень мило! – а говорят они быстро-быстро, так что и не разберешь ничего.

– Быстрее, чем ты? – с искренним удивлением спросил я откуда-то из темных глубин беспамятства, в которое уже начал погружаться, чтобы спастись от ее трескотни.

– Куда уж мне! – совершенно серьезно сказала она. И продолжила: сбить ее с толку было совершенно невозможно! – В область Эльрунг входят ру Эльсааройн, Эльройн, Хакко-Мактао и Макт, – Альвианта гордо похлопала ладошкой по своему столу, чтобы подчеркнуть свои законные права на земли Макта. – А между областями Этр и Эльрунг располагается область Ас. В нее входят три ру: Кмасс, Кабасс и Саасд. Здесь кончается Земля Нао, – неожиданно закончила она.

Ее милое лицо стало печальным, словно она только что поняла, что живет в довольно маленьком государстве, и ей стало обидно. Зато я чуть не погиб от облегчения: я ужасно боялся, что в этом чертовом Эльройн-Макте окажется еще несколько дюжин всяких дурацких ру, и мне придется выслушать название каждого.

– Слушай, а как ты все это запомнила? – с искренним любопытством спросил я. – Ты же шпарила как по-писаному!

– Ничего удивительного: я читала эту книгу при свете Правильного огня, – улыбнулась Альвианта. – Боюсь, у меня не слишком великие способности ко всяким книжным премудростям, но возле Правильного огня любой знатный человек запомнил бы что угодно, и даже некоторых слуг можно обучить путным вещам, если подолгу держать их рядом с хорошим огнем. Именно так мы с отцом обучали своих хотов, и теперь в моем замке есть замечательное войско! Эти болваны отлично обращаются с оружием и с первого раза слушаются приказов – а ведь все они бестолковые хурмангара…

– Кстати, я уже много раз слышал это слово, но так и не понял, что оно означает, – нерешительно сказал я. Больше всего на свете я боялся, что Альвианта снова обрушит на меня обстоятельную лекцию, минут на сорок, из которой я ничего не пойму. Но к моему величайшему облегчению, она ответила коротко и вполне внятно.

– Хурмангара – это такая разновидность живых существ, Ронхул. Особенно невыносимы люди хурмангара, поскольку от растений не требуется особого ума, а звери по большей части молчат… Из твоих речей я поняла, что там, где обитают демоны, нет хурмангара. Ничего удивительного: зачем они вам нужны?! Они глупы и невосприимчивы от природы, и с этим ничего не поделаешь: остается только использовать их как слуг, да и то не всех, а самых смекалистых.

– Если это и есть самые смекалистые, то каковы же остальные? – искренне ужаснулся я.

– Остальные живут на болотах, – невесело усмехнулась она, – их ловят Мэсэны, приучают есть дерьмо и продают тем, кому недосуг шляться по болотам… Правда, в диких землях живут и другие хурмангара – говорят, они тоже глупы, но хитры и воинственны, и с ними лучше не встречаться. Впрочем, я их никогда не видела и книг, в которых они описаны, пока не читала… Слушай, да ты ничего не ешь и не пьешь! Я-то думала, что демоны едят и пьют больше, чем люди.

– Выходит, что меньше, – смущенно улыбнулся я, – ты уж извини. Все очень вкусно, но я уже сыт – так, что из-за стола не поднимусь.

– Не поднимешься? – искренне огорчилась она. – А разве так бывает? Ой, как плохо! Знаешь, а я думала, что мы сейчас отправимся в спальню…

Я тут же очнулся от сладкой полудремы, навеянной сытостью и монотонными перечнями незнакомых слов, и растерянно заморгал. Интересно, я ослышался, или как? – лихорадочно соображал я. Альвианта тем временем, робко предложила:

– Знаешь, Ронхул, я могу позвать слуг, чтобы они отнесли тебя в спальню на руках – если ты действительно не можешь подняться.

– Да нет, на самом деле я вполне могу подняться без посторонней помощи, – заверил ее я, – это просто такой способ говорить… Это не значит, что я тебя обманываю, просто немного преувеличиваю, чтобы ты поняла, насколько я наелся: своего рода комплимент твоему гостеприимству… – я окончательно смутился и умолк.

– Ой, какая я глупая, – обрадовалась она, – сама могла бы догадаться! Тогда поднимайся, пойдем.

– Куда? – тупо спросил я.

– Как это – куда? В спальню, конечно! – с энтузиазмом воскликнула Альвианта. Потом вдруг нахмурилась и осторожно сказала: – Слушай, Ронхул, ты ведь выглядишь, как мужчина. Но может быть, у вас, демонов, все как-то иначе устроено? Ты когда-нибудь пробовал спать с женщинами?

– Пробовал, – я не выдержал и рассмеялся: до сих пор мои отношения с девушками не раз складывались довольно причудливо, но до таких идиотских диалогов дело еще никогда не доходило.

– И у тебя получалось? – деловым тоном лечащего врача спросила она.

– Можешь себе представить, еще как получалось! – сквозь смех выговорил я.

– Ну вот и славно, – обрадовалась она. Немного подумала и решительно добавила: – Неужели ты полагал, что я упущу такой случай, Ронхул Маггот? В мой замок не каждый день забредают демоны…

Она чуть ли не силой извлекла меня из кресла и поволокла за собой. Мы довольно долго скитались по полутемным коридорам, потом поднимались наверх по узкой каменной лестнице. Всю дорогу я пытался убедить себя, что мне чертовски повезло: эта замечательная леди сама прыгнула мне на шею, мне не пришлось прикладывать никаких усилий, чтобы попасть в ее постель – о такой первобытной простоте отношений можно только мечтать… Но меня немного пугали некоторые замашки моей прекрасной дамы: ее волчий аппетит за обедом, настойчивая последовательность, с которой она отбарабанила всю эту чушь про области и ру, и нечеловеческий напор, с которым она сейчас тащила меня в свою спальню. Как бы в живых остаться! – подумал я – и даже не улыбнулся этой дурацкой мысли.

Наверное, у меня было то еще выражение лица, когда мы наконец-то переступили порог спальни. По крайней мере, Альвианта внимательно посмотрела на меня и вдруг стала печальной и растерянной, в ее лице появилось что-то детское, и мне тут же совершенно искренне захотелось ее обнять. Именно это я и сделал – и тут же поцарапал руку о металлический завиток ее кольчуги. Чертыхнулся, разомкнул свои нежные объятия и поспешно засунул в рот травмированную конечность. Альвианта не поняла, что происходит, и окончательно расстроилась.

– И это все? – растерянно осведомилась она. – У вас, демонов, так принято?

– Нет, – промычал я, – не совсем так…

– Я тебе не нравлюсь, Ронхул? – тихо спросила она. – Но ведь считается, что я очень красивая – разве нет? А там, где ты жил, меня сочли бы уродиной?

– Ни в коем случае! Все демоны были бы у твоих ног! Так что ты мне очень нравишься, – искренне сказал я. – Что мне не очень нравится – это твоя кольчуга. Я об нее только что порезался.

– Вот я дура! – неожиданно расхохоталась она. – Кто же идет в спальню в кольчуге?! Совсем про нее забыла… Ты сильно поранился? Может быть, тебе нужен знахарь?

Я помотал головой.

– Чуть-чуть. Это ерунда, забудь. Только знахаря нам здесь сейчас не хватало! Просто сними свою кольчугу, ладно?

– Сейчас, подожди. Дай твою руку, я посмотрю: вдруг все-таки нужен знахарь, – упрямо сказала она. Вцепилась в мою поцарапанную лапу, некоторое время рассматривала ее с неподдельным интересом, потом поднесла ко рту и осторожно слизала выступившую кровь.

– Не сердись, Ронхул. Я просто не могла упустить такой шанс. Твоя кровь непременно должна обладать какими-нибудь магическими свойствами, – объяснила она. – Сейчас я ничего особенного не чувствую, но вдруг потом окажется, что я стала бессмертной? Или хотя бы раны будут заживать мгновенно, или аппетит улучшится, или еще что-нибудь случится… Так ты не сердишься?

– Да ничего, пей на здоровье, хоть всю, – растерянно сказал я, с ужасом думая: Что же это будет, люди добрые, если ее аппетит, не приведи господи, действительно еще немного улучшится?! Она же и так наворачивала, как бесноватая!

– Ну зачем же всю! Хватит и капли, – рассудительно отказалась Альвианта.

Потом она начала избавляться от кольчуги. Она проделывала эту сложную процедуру с неподражаемым изяществом: борьба с каждой пряжкой превращалась в упоительную пантомиму. Я уселся на устланный коврами пол и откровенно любовался этим зрелищем. Наконец в углу спальни образовался склад металлолома, а Альвианта подошла ко мне, деловито расстегивая драгоценные пуговицы на полупрозрачной ярко-желтой рубахе. Она оказалась совсем тоненькой – теперь я окончательно перестал понимать, как ей удавалось справляться с тяжеленным мечом, и самое главное: куда уместилась гора продуктов, уничтоженная ею за обедом?

– Так лучше, чем в кольчуге, Ронхул? – Озабоченно спросила она.

– Гораздо лучше, – зачарованно согласился я.

– Тогда обними меня снова, – просто предложила она, – теперь уж точно не поцарапаешься…

Жив я все-таки остался, хотя большая часть моих опасений оправдалась: эта хрупкая женщина оказалась настоящим стихийным бедствием – впрочем, я был готов дать подписку, что согласен терпеть это бедствие снова и снова, и принимаю на себя всю ответственность за возможные последствия… На рассвете мне все-таки удалось заснуть. Сквозь сон я слышал стук в дверь, встревоженное бормотание старухи, из которого я разобрал только слово Пронт – она то и дело его повторяла. Я почувствовал, что из-под моего бока исчезло теплое уютное тело: судя по всему, Альвианте пришлось вставать, чтобы заниматься какими-то неотложными делами. К счастью, меня никто не порывался вытащить из-под одеяла: хорошо быть гостем! Впрочем, разбудить меня сейчас не смог бы даже обрушившийся потолок – после минувшей ночи мне вообще больше не были страшны такие мелочи, как обрушивающиеся потолки, так что я проспал чуть ли не до самого вечера.

Когда я проснулся, Альвианта сидела рядом. Слава богу, она была не в кольчуге, а в длинном узком платье, сшитом из тонких полосок черной и желтой ткани. Оно ей не слишком шло, если честно. Мне ужасно хотелось завернуть ее во что-нибудь зеленое, или фиолетовое, но у меня под рукой не было ничего подходящего… Она разглядывала меня с самой мечтательной улыбкой.

– Ты такой странный, Ронхул, – тут же затараторила она, – ешь и пьешь мало, зато спишь много. Ты кормишься снами, да? Все демоны кормятся снами?

– Можно сказать и так, – удивленно согласился я. Мне так понравилась эта ее формулировка, что сразу же захотелось считать ее истиной в последней инстанции.

– Видишь, я сразу угадала! – гордо сказала она. И тут же нерешительно спросила: – Ты прямо сейчас уйдешь? Или сначала поешь? Или погостишь до завтра? Или дождешься этих умников из касты Аа – помнишь, я тебе вчера о них говорила? Вообще-то мне бы очень хотелось, чтобы ты погостил у меня еще немного… Нет, я понимаю, что ты все равно уйдешь, но будет грустно, если это случится так сразу…

– Я останусь, – мягко сказал я. – До завтра. А завтра все-таки уйду, потому что если я не уйду завтра, я захочу остаться надолго. А мне нельзя оставаться надолго – нигде, даже у тебя.

– Я знаю, – тихо ответила она. – Конечно ты не можешь оставаться надолго. Ты же демон. Что тебе делать рядом с людьми… Но может быть, ты все-таки подождешь моих книжников? Они наверняка смогут рассказать тебе про этих людей, которых ты ищешь, и еще много интересного. Я ведь очень мало тебе рассказала.

Более чем достаточно, – ехидно подумал я, вспомнив ее вчерашний поток сознания – все эти Пастпты, Грэнг-Пастспты, Дуул-Пастспты, и прочую географическую хрень. Но вслух я сказал совсем другое.

– Зачем мне твои книжники, Альвианта? Лучше я просто отправлюсь в путь, найду этих загадочных Вурундшундба и посмотрю на них собственными глазами.

– Тоже верно, – задумчиво согласилась она. – Ладно, Ронхул Маггот, завтра – так завтра. Хорошо, что не сегодня – вот что я тебе скажу… Значит, грустить будем тоже завтра, а сегодня будем радоваться – и надеяться, что этот день никогда не закончится… Знаешь, иногда мне кажется, что любое мгновение может продолжаться вечно – просто мы не знаем нужного заклинания, чтобы его остановить. Может быть Урги его знают, как ты думаешь?

– Вряд ли, – честно сказал я.

– Жаль, если так, – вздохнула Альвианта. И тут же заулыбалась: – Все это пустяки, Ронхул! Сейчас я буду тебя кормить! Одевайся, пойдем вниз.

– Это обязательно? – с улыбкой спросил я. Признаться, я с некоторым удивлением обнаружил, что готов снова пережить все ужасы минувшей ночи. Но моя прекрасная дама оказалась неумолима: у нее были свои представления о порядке вещей: она была совершенно уверена, что сначала следует есть, а уже потом заниматься любовью. Кажется, ее было легче убить, чем переубедить – и это при том, что у меня не было ни единого шанса победить в битве эту грозную барышню!

– Ладно, кормить, так кормить, – обреченно вздохнул я. – А ванна у тебя есть?

– Ванна? – непонимающе переспросила Альвианта. – Что ты имеешь в виду?

– Ладно, неважно… Можно мне как-нибудь помыться?

– О, конечно! – заулыбалась она. – Для этого у меня есть особая бочка, я сама в ней часто моюсь. Не люблю, когда тело подолгу пахнет потом. Мама говорит, что я сумасшедшая, и что запах пота нравится мужчинам, но какое мне дело до ее болтовни, и до глупых мужчин, которым нравится всякая дрянь! А если завтра выяснится, что им нравится совокупляться с грэу на болоте – что ж мне все бросить и перемазаться дерьмом с ног до головы?.. Пойдем!

После чуть ли не получасового блуждания по коридорам она привела меня в маленькую комнату, в центре которой стояла здоровенная, в человеческий рост, деревянная бочка. Мне пришлось залезать в нее, воспользовавшись специальной приставной лесенкой. Вода в бочке оказалась теплой, от нее исходил слабый сладковатый запах, похожий на аромат лесного меда.

– Здорово! – одобрительно сказал я.

– Еще бы! – согласилась Альвианта.

– Слушай, а что творилось утром? – спросил я.

– Утром? Ой, а что же у нас было утром? – она наморщила лоб, потом махнула рукой и рассмеялась: – А, так тебя тоже разбудили вопли моей мамы? Она перепугалась до полусмерти, и меня напугала, а это к нам Пронт приехал – всего-то!

– Пронт? Это который с ложкой? – вспомнил я.

– Ну да, – кивнула она.

– А зачем он приезжал? В гости?

– Ну уж нет! Пронт просто так в гости даже к своим братьям не ездит! Пронт всегда приезжает проверять, все ли в порядке. А потом докладывает Ванду. Пронтов никто не любит, но с ними все носятся: так дешевле обойдется! Если Пронту что-то не понравится, он может стукнуть хозяина замка ложкой по лбу, развернуться и уехать. Это значит – он честно предупредил, что будет жаловаться Ванду на плохой прием. А Ванд может и Эстєра с лопатой прислать – если встанет не с той ноги, да еще и в похмелье…

– Ну и дела! – прыснул я. – Слушай, а может его проще убить, чем кормить – этого ябедника?

– Проще-то проще, – мечтательно вздохнула Альвианта. – Иногда так руки чешутся! Но с Вандом ссориться – нет дураков. Вот несколько лет назад сумасшедшие альганцы, братья Пэногальфы из Пастпта, не выдержали и прирезали-таки наглого Пронта Ибаэнта Норбандофта…

– Как, ты сказала, его звали? – фыркнул я.

– Ибаэнт Норбандофт, – повторила она, к моему величайшему удовольствию. – А что?

– Ничего, милая, извини. Продолжай, пожалуйста.

– Так вот, после того, как этот гад сожрал все, что хранилось в их вечно пустующих кладовых, и все равно стукнул ложкой по лбу младшего из братьев, немого Эрберсельфа, Пэногальфы его прирезали столовыми ножами, которые как раз были под рукой… Наверное, это было здорово! Но потом Ванд разгневался и прислал к ним Рандана Таонкрахта, а тот горазд своей метлой помахать. В общем, братья Пэногальфы позабыли все на свете: и как их зовут, и кто они такие, так что теперь бедняги бродят по двору собственного замка вместе со своими слабоумными слугами и даже не могут решиться залезть за вином в хозяйский погреб – представляешь? Ванд и рад бы их простить, но тут уже ничего не поделаешь: метла Рандана – страшная штука! Так что мне пока не очень-то хочется убивать Пронта: наш-то Великий Рандан Бааглибат Эльрайнмакт уже давно без дела изнывает…

– Надеюсь, тебя-то он хоть не стукнул, сволочь такая? – сочувственно поинтересовался я.

– С какой это стати? – обиделась Альвианта. – Я его все время кормлю как на убой. А тут мне еще так с тобой повезло: ты вчера мало съел, так что у меня полбочки солено-квашеной умалы по-улльски осталось, я ему ее и скормила: все равно бочка открыта, не пропадать же добру… Одним словом, Пронт уехал довольный.

– Это радует, – отчаянно зевнул я. И предпринял первую попытку покинуть ванну. Признаюсь честно: она оказалась неудачной. Из бочки я все-таки вылез, но только после доброй дюжины попыток и продолжительного нецензурного монолога на своем родном языке, поскольку кунхє показался мне недостаточно выразительным – или мне просто не хватало теоретической подготовки… Альвианта наблюдала за мной со спокойным любопытством. Кажется, она решила, что это я так развлекаюсь.

Потом она отвела меня в тот же самый зал, где мы сидели вчера, и кормила – так усердно и обстоятельно, словно я был еще одним местным ревизором, очередным Пронтом, свалившимся на ее бедную голову. Пожилая отравительница деловито сновала с подносами и все пыталась завести со мной светскую беседу о ценах на дерьмоедов: очевидно, она как следует рассмотрела мой костюм и теперь была уверена, что ее непутевая дочка завела роман с молодым Мэсэном. Я вежливо пожимал плечами в ответ на все ее вопросы, мысленно посылая на ее седую голову самые заковыристые проклятия. Наконец Альвианта решила, что присутствие мамы нарушает лирическую обстановку, и неласково предложила ей очистить помещение. Та удалилась, шаркая ногами и бормоча себе под нос какие-то смутные проклятия.

– Теперь точно отравит! – ехидно предсказал я.

– Ты думаешь? – серьезно переспросила Альвианта. – Ну, если ты так уверен, тогда может быть мне следует сделать это первой?

– Да нет, – великодушно сказал я, – можешь не спешить. Это я пошутил.

– Ты извини, что я не поняла, – простодушно улыбнулась она, – у нас никто так не шутит. Здесь вообще редко шутят. Ну, бывает, слуги друг другу штанины узлом завязывают, или дерьмоеду в горшок острого соуса нальют – так то слуги… А вот мой отец однажды поймал своего придурковатого братца, моего дядю Эфольда, напоил как следует, переодел в женское платье и подложил в постель к его же собственному бубэру, а тот тоже был пьян, как всегда… Потом дяде Эфольду пришлось отрубить голову бедняге бубэру, который, по большому счету, ни в чем не провинился, а просто хорошо сделал свою работу – чтобы хоть как-то прикрыть свой срам! – и его дворня чуть ли не год жила без бубэра, так что половина баб убежала в лес к разбойникам: ходили слухи, что атаман одной из шаек – беглый бубэр, и ему тоскливо без привычной работы…

Я чуть не подавился, услышав сие великое откровение. Растерянно ухмыльнулся и отчаянно закашлялся.

– Правда же, смешно? – обрадовалась Альвианта. – Мой отец был веселым человеком, совсем как ты!

– Спасибо, – вежливо сказал я. Честно говоря, мне было трудно убедить себя, что мне сделали комплимент, но так оно и было…

Остаток дня прошел довольно бездарно: Альвианта изо всех сил старалась продемонстрировать мне, что мой завтрашний отъезд ни капельки не портит ее настроение. В итоге она напилась до бессознательного состояния – правда, песен так и не пела, а с обезоруживающей искренностью разревелась у меня на груди. Может быть, ты погостишь еще два-три дня? – сквозь слезы спрашивала она, а я, как последний идиот, твердил : нет, – и ужасно хотел дать себе по морде за такое фантастическое свинство. Вот так мы и развлекались – не могу сказать, что мне понравилось… В конечном итоге, мне самому пришлось волоком транспортировать ее в спальню – хорошо хоть, что она была в состоянии показывать дорогу! Альвианта нашла неплохой способ отомстить мне за мое упрямство: уснула прежде, чем ее голова коснулась подушки, а я сидел рядом, гладил ее рыжие волосы и печально размышлял о том, что завтра переступлю порог ее замка, и меня подхватит холодный ветер – возможно, тот самый загадочный правильный ветер, о котором говорили курносые великаны Урги. Этот ветер будет подталкивать меня в спину, и заставит мои ноги передвигаться быстрее и быстрее, и унесет отсюда навсегда – оно и к лучшему, конечно… Другой ветер – это Овєтганна и как бы Хугайда, и далеко его родина, незыблемая и неведомая., – неожиданно вспомнил я загадочную фразу из своего давнишнего, и уже благополучно позабытого сна. И подумал, что надо бы расспросить Альвианту: вдруг она знает, что это за Хугайда – чем черт не шутит!

Она проснулась часа через четыре – небо за разноцветными стеклами оконных витражей, все еще оставалось темным, так что до утра было далеко.

– Ты гость, а не слуга, Ронхул Маггот, – несчастным голосом сказала она, – но может быть, ты подашь мне кувшин с водой? Я не хочу показаться невежливой, но, с другой стороны, не будить же маму – только ее здесь не хватало!

– Нет проблем, – улыбнулся я. Принес ей воду и сочувственно спросил: – Хреново, да?

– Хреново, – просто согласилась она. – Мало того, что мне стыдно за свое поведение, так еще и голова болит…

– А почему тебе стыдно? – удивился я.

– Я пыталась развеселиться, а вместо этого напилась как гурэпло… или даже хуже: как альганец! – объяснила она. – Хотела развлекать тебя беседой, а вместо этого ревела, как простолюдинка… Если бы ты был обыкновенным человеком, я бы просто убила тебя, и дело с концом! Впрочем, если бы ты был человеком, я бы вряд ли стала плакать… А теперь мне приходится смотреть тебе в глаза и испытывать стыд.

Я содрогнулся, когда понял, что она не преувеличивает: убить мужчину, из-за которого пришлось поплакать безусловно – оптимальное решение проблемы, если обиженная леди не только молода и красива, но и вооружена до зубов… Впрочем, я не слишком долго беспокоился о себе: я почему-то был совершенно уверен, что она даже не попытается: кто же в здравом уме попрет с мечом на демона?

– Ты напрасно стыдишься, – мягко сказал я, – пока ты спала, я тоже плакал. Теперь тебе легче?

– Это не может быть правдой, – Альвианта смотрела на меня широко открытыми глазами, кажется, у нее даже похмелье прошло от удивления.

– Может! – твердо сказал я. Разумеется, я врал, но так вдохновенно, что сам себе верил.

– Но у тебя сухие глаза и щеки, – она не поленилась проверить.

– Так времени много прошло, – невозмутимо объяснил я. – Знаешь, сколько ты дрыхла?

– Долго, да? – обрадовалась Альвианта. – А ты ждал, пока я проснусь, вместо того, чтобы разбудить? Вот здорово! Так тебе и надо, Ронхул Маггот! Ладно уж, иди сюда – что с тобой делать!

На рассвете я понял, что не смогу отправиться в путь прямо сейчас – при всем желании мне не удастся доковылять даже до порога спальни. Так что я разрешил себе закрыть глаза и расслабиться – к великой радости Альвианты, которая ожидала рассвета, как смертного приговора.

– Спи, – сказала она, – уйдешь вечером, если тебе так уж припекло!

– Не хочу я никуда уходить, – сонно пробормотал я.

– Вот и не уходи! – обрадовалась она.

– А меня никто не спрашивает, чего я хочу, и чего не хочу, – вздохнул я. – Я ничего не решаю.

– А кто решает-то? – удивилась она.

– Не знаю. Просто ветер дует в спину…

– Какой ветер? – переполошилась Альвианта. – О чем ты говоришь, Ронхул?

– Не знаю, – снова признался я. – Может быть, Хугайда… Тебе знакомо это слово?

– Все, больше ничего не говори! – она зажала мне рот маленькой, но жесткой ладошкой. На ее лице был неподдельный благоговейный ужас. – Есть слова, которые нельзя произносить вслух, Ронхул! – строго сказала она.

– Почему? – удивился я, отдирая ее лапку от своих губ: все это основательно меня заинтриговало. – Не бойся, я больше не буду произносить это слово. Оно мне приснилось после того, как я удрал от Таонкрахта, а Урги не позволили мне задержаться у них подольше…

– Тебе снятся такие сны! – завистливо протянула она. – Впрочем, тебе проще: ты же демон… Вот оно как бывает!

– Может быть, ты расскажешь мне, что означает это таинственное слово, которое ты не позволяешь мне произносить вслух? А, кстати, почему? Что, оно действует как заклинание?

– Конечно, – невозмутимо подтвердила Альвианта. – А почему ты спрашиваешь, Ронхул Маггот? Ты же и без меня все знаешь: это имя ветра… незримого и неосязаемого – до поры до времени. Он вращает колесо каждой человеческой судьбы и вообще управляет всем миром, хотя почти никто не ощущает его дуновение на своем лице… Но неужели ты думаешь, будто я могу знать, что это такое? Я же говорила тебе, что прочитала совсем мало книг… хотя, я не думаю, что есть книги, из которых можно узнать о таких вещах…

– Всякие бывают книги, – пробормотал я, проваливаясь в сон.

Когда я проснулся, все три солнышка заглядывали в окно спальни, моя одежда лежала на ковре, аккуратно сложенная – я сам точно не мог этого сделать! – под стопкой одежды обнаружилось драгоценное одеяло, подарок Урга. Альвианты нигде не было.

Хорошее дело! Как же я отсюда выберусь? – растерянно подумал я. Оделся, вышел в коридор, сразу же обнаружил лестницу, ведущую вниз и спустился на первый этаж замка. Там я, разумеется, сразу же заблудился. Я дошел до того, что попытался расспросить слуг. Они застенчиво ухмылялись и молча пятились куда-то в полумрак – в точности, как таонкрахтова дворня. Проплутав с четверть часа, я неожиданно оказался перед дверью, которая вела во двор. Я обрадовался так, словно выбрался из знаменитого Лабиринта, вышел на свежий воздух и тут же зажмурился от яркого солнечного света. А потом осторожно открыл глаза и увидел Альвианту. Она шла мне навстречу, с ослепительной улыбкой и высоко поднятой головой, в кольчуге и плаще, и я сразу понял, что никаких душераздирающих прощальных сцен больше не будет.

– Я как раз оделась, чтобы проводить тебя до Тропы, – сухо сказала она. – Я же обещала… И еще я велела маме собрать тебе еду в дорогу – а то хорош ты будешь: демон, шныряющий по кустам в поисках спелых ягод! И не бойся, мама не стала класть туда яд – я уже проверила: дала по кусочку от каждого блюда своим слугам, и они по-прежнему живы и здоровы – я даже слегка разочарована. Впрочем, все это пустяки, Ронхул. Ты готов идти? Пошли!

По дороге мы молчали: я все пытался придумать какую-нибудь фразу, которая могла бы исправить положение. Разумеется, моя затея была заранее обречена на провал: слова – это всего лишь слова, и обычно они ничего не меняют, вообще ничегошеньки…

– Слушай, а может быть ты просто отправишься вместе со мной? – эта фраза вырвалась почти помимо моей воли, я и сам не ожидал, что сделаю ей такое дурацкое предложение. Я не нуждался в спутниках – даже в одной-единственной спутнице, мужественной, очаровательной, темпераментной и забавной, как нескладный пушистый щенок. И потом, я заранее был уверен, что никуда она со мной не пойдет: если уж Мэсэн, которому, на мой взгляд, терять было практически нечего – кроме десятка дерьмоедов в сарае! – наотрез отказался от занятий пешим туризмом на скоростной трассе…

Надо отдать должное Альвианте: прежде, чем отказаться, она молчала секунд десять – взвешивала все за и против, я полагаю.

– Спасибо, Ронхул, – наконец сказала она. – Мне показалось, что ты говорил очень искренне, и мне будет приятно вспоминать о твоем предложении, когда я стану седой беззубой старухой – вот, дескать, когда была я молода и прекрасна, приходил в наши края демон, увидел меня и остался так доволен увиденным, что позвал меня за собой… Но я не могу пойти с тобой. Мне очень хочется, можешь мне поверить, но это совершенно невозможно!

– Почему? – печально спросил я. – Впрочем, я и сам догадываюсь: сейчас ты скажешь мне, что не можешь бросить свой замок, отвоеванный в честной борьбе у родственников, своих идиотов-слуг и даже свою мамочку ты не можешь бросить, потому что она без тебя пропадет…

– Именно так и есть, – спокойно согласилась Альвианта, – все это – мое достояние, и я не могу его бросить ради неизвестно чего. На тебя нельзя положиться: ты как-нибудь, да разыщешь, что тебе нужно, а потом исчезнешь – ты же говорил мне, что больше всего на свете хочешь исчезнуть! – и я все равно останусь одна, только не за оградой собственного замка, а где-нибудь в диких землях… а потом, когда мне удастся вернуться домой – если еще удастся! – я наверняка обнаружу, что в Хапс Дюэльвайн Гаммо хозяйничает мой хитрющий дядя Бикантномьен, и мои хоты давным-давно приведены им к присяге, а мама побирается на большой дороге, или квасит умалу для лесных разбойников… И все это только ради того, чтобы провести еще несколько дней с тобой? Извини, Ронхул Маггот, ты хорош, но не настолько!

– Разумеется, я не настолько хорош, – согласился я. – Никаких возражений!

Я хотел было сказать Альвианте, что бросать ее драгоценное все следует не ради меня, а как раз ради неизвестно чего, потому что неизвестность – это такая специальная, единственная и неповторимая штука, во имя которой человек вполне может отказаться от чего угодно, в том числе и от фамильного замка, по которому бродят толпы сбрендивших слуг – если он настолько удачлив, что ему однажды выпадет такой шанс… Но я вовремя прикусил язык: кто я такой, чтобы лезть к этой милой женщине со своей дурацкой философией: во-первых, ей и без того невесело, а во-вторых, она уже все для себя решила!

– Я рада, что ты понимаешь, – улыбнулась она, – я сразу подумала, что ты можешь понять абсолютно все, как только взглянула на тебя, Ронхул Маггот! Я буду помнить тебя очень долго – может быть всегда… Знаешь, теперь я даже рада, что ты так быстро уходишь – по крайней мере, между нами не случилось ничего плохого: мы не поссорились, и не наскучили друг другу, и мне не довелось проснуться от твоего храпа и почувствовать раздражение, и ты не принялся тискать моих служанок по темным углам, и не клянчил, чтобы я отдала тебе поносить свои лучшие доспехи, и не пытался порезать мясо моим мечом, и не плясал голым в спальне моей мамы… Одним словом, в моих воспоминаниях о тебе не будет ни одного темного пятнышка, и это прекрасно!

Хороший же у нее опыт совместной жизни с мужчинами! – сочувственно подумал я. – Судя по всему, все ее предыдущие кавалеры были настоящими душками! Да уж, повезло барышне, нечего сказать!

– Знаешь что? – вдруг оживилась Альвианта. – Я только что подумала: ты же демон, ты все можешь! Ты ведь можешь присниться человеку, если захочешь? Уверена, что это так! Ты снись мне иногда, ладно?

– Ладно, – легкомысленно пообещал я. Эта ложь далась мне очень легко, потому что в глубине души я был совершенно уверен, что мое обещание выполнится как-то само собой: люди часто видят во сне именно то, что им хочется увидеть.

– Вот она, твоя тропа, – наконец сказала Альвианта. – Здесь мы с тобой встретились, Ронхул. Здесь и расстанемся. – Она сунула мне небольшую кожаную сумку. – Здесь только еда и никакого яда: яд нынче дорог! – Она рассмеялась, довольная собственной незамысловатой шуткой.

– Спасибо, – растерянно сказал я, вешая сумку на плечо. Что-то я обрастаю барахлом! – недовольно подумал я. – Никуда от него не денешься!

– Прощай, Ронхул Маггот, – с неуместным пафосом провозгласила она, и я в очередной раз удивился мощи ее голосовых связок.

– Прощай, – я все еще медлил, поскольку внезапно обнаружил, что не так уж готов повернуться к ней спиной и уйти. Но мне пришлось это сделать: неосязаемый ветер настойчиво дул мне в спину. Я был почти уверен, что его имя – Хугайда, и мне чертовски хотелось снова и снова повторять его вслух…