Прежде чем принимать какое бы то ни было решение, стоило подумать, что делать с пленными? Я пообещал сэру Мризлику, что если придумает надежный способ, как без риска для себя сможем их отпустить, то непременно таковым воспользуемся. Ну так вот, ему пока ничего путного в голову не пришло (мне тоже). Конечно, он пытался предложить поверить ему под честное слово дворянина и рыцаря, хотя и сам особо не рассчитывал, что этот номер может пройти. Нет, в спецслужбах рыцари тоже бывают, но исключительно плаща и кинжала, а их слово котируется куда ниже, чем у обычных.

Зато простой воин сумел предложить способ, во всяком случае, приемлемый лично для него. Оказалось, карьеру ему выбрали еще в детстве и для увеличения шансов посвятили соответствующему божеству. Явление не такое уж распространенное, ибо, кроме определенных преимуществ, данное действие налагало немалые ограничения.

Например, посвященный одному богу практически сразу лишается помощи остальных. По большому счету, невелика потеря, поскольку большинство людей за свою жизнь с богами вообще ни разу не сталкивается. Все это прекрасно знают, но делать такое по собственной воле почему-то мало кто соглашается. Есть еще куча всяких мелочей теологического характера, в подробности которых я не вдавался. Главной для нас являлась невозможность нарушить клятву, данную в специальном храме через посредничество своего бога.

На Фиоре вообще с этим делом все запутано. У нас, на Северном континенте, вступая в гильдию наемников, каждый давал клятву в храме и потом не мог причинить вред нанимателю во время действия контракта. Вернее, мог, только больше года после этого не жил. Неплохая гарантия, поэтому гильдии процветали, а тех, кто в них не состоял, почти никогда не нанимали даже за полцены. Вспоминаю наш конфликт с «Волчьими головами», которые из-за этой особенности ничего не смогли сделать.

Тут все иначе. Нанялся к одному, потом, по его поручению, к другому, и что бы ты ни совершил по приказу первого, твоей вины нет. И это далеко не единственный способ. Существовало множество всяких хитрых условий, о которых даже не все местные знали, не говоря о чужаках. То есть будь Эль в полной силе, нет никакой гарантии, что ее магия разума точно помогла бы. Что-то подозрительное почувствовала бы обязательно, но без конкретики.

Поэтому абсолютную гарантию давали только клятвы посвященных какому-то конкретному богу. И одну такую мы получили.

— Я, Шивил Торг, посвященный богу войны Шторгу, признаю, что, нанимаясь к князю Ва’Диму с целью захвата его самого и его жен, поступил неправильно, и обязуюсь ему служить, пока не искуплю вину, — произнес воин.

Не знаю почему, но мне эта клятва не понравилась. Вроде бы все в порядке, и Эль, воспользовавшаяся амулетом, не видит ничего подозрительного, а все равно что-то не так. Понял! В тексте клятвы слова «клянусь» нет. Нюанс, однако. Может, и мелочь, а непорядок. О чем сразу и заявил.

— Я не специально! — попытался оправдаться воин.

— Не врет, — подтвердила светлая.

— Тогда давай еще раз, но более аккуратно подбирая слова, — разрешил я.

— Я, Шивил Торг, посвященный богу войны Шторгу, признаю, что, нанимаясь к князю Ва’Диму с целью захвата его самого и его жен, поступил неправильно. Но клянусь впредь честно ему служить, охранять и не замышлять зла против него и против всех, кого он укажет, на срок прежнего с ним договора. Мои слова честны, и нет желания обмануть, Великий Шторг тому свидетель, — повторно произнес воин.

Еще не перестала звучать фраза, а я что-то почувствовал. То ли холодок и пробежавшие по спине мурашки, то ли шевеление волос, то ли нечто похожее. Мои ушастые явно тоже, и было видно, что этому рады. Эль с Ларой и так не сомневались в возможности вернуть магические способности сразу по возвращении домой, а теперь получили этому прямое подтверждение. Ведь сила Древа Жизни по своей природе не отличалась от такой же любого из богов.

— Ваш бог войны Шторг принял клятву, — произнес один из гномов.

Потом посмотрел на свой амулет и несколько удивленно и при этом снисходительно добавил:

— Наш Торин Каменный Топор — подгорный бог войны — не возражает.

Только что поклявшийся воин едва заметно скривился. Мол, какое мне дело до возражений одного из ваших подгорных богов, даже если он и коллега Шторга. Но вслух ничего говорить не стал. Пусть и посвященный богу войны, однако не фанатик. Уже хорошо.

Я сначала не очень понял, зачем перед этим говорилось о храме, причем не простом, а специальном, когда можно поклясться в любом месте, и бог, если у него будет хорошее настроение, засвидетельствует. Оказалось, не все так просто. Эта клятва действовала только на время службы, причем, когда будет искуплена вина, решать не мне, а богу, ее принявшему. Та же, которая останется действовать все время, могла быть дана только в нужном храме, и никак иначе.

Ну ладно, простой солдат воспользовался моим обещанием и нашел выход лично для себя. Остальным идея вдруг ни с того ни с сего посвятить себя какому-нибудь богу не понравилась. Ведь это не просто формальность, и как минимум пару лет потом в храме придется отслужить. Да и позже не получится отказаться. Однако никаких других идей пока предложить не могли.

К тому же пленные прекрасно понимали, что живые они мне и на фиг не нужны, даже тот воин, что сумел принести клятву, а уж остальные тем более.

Предложение гномов пока окончательно не отклонили, но и принимать не спешили. Возможно, лист лучше всего прятать в лесу, а разыскиваемому преступнику снять квартиру напротив министерства внутренних дел, только проверять не хотелось. К тому же мои эльфийки весьма скептически отнеслись к высказыванию о листьях.

— Ведь они все разные, — совершенно без намека на шутку заявила Эль.

— Ну, тогда камень в горах, — опрометчиво заявил я.

— В отличие от листьев, камни действительно разные, — возразил мастер Гарин. — Двух одинаковых не бывает!

Я опасался, что спровоцированный мною спор на почти теологическую тему мог затянуться, но ничего подобного не произошло. Каждая из сторон осталась при своем мнении и не стала оспаривать глупость оппонентов. Просто вернулись опять к выбору маршрута. А по сути, к вопросу, идем ли дальше вместе или по отдельности. Ведь дело, на которое нанимались гномы, выполнено, и ни их, ни нас больше ничего не держит. Кроме разве что здравого смысла. Последним и попытался воспользоваться Гарин. Ткнул пальцем в карту и заявил:

— Мы тут. Вы можете, конечно, вернуться назад и свернуть на восток, но это неудобно, и потом, если кто-то хватится наших преследователей, то вас будут искать в первую очередь именно в том направлении.

— И что ты предлагаешь? — спросил я.

— Если пройти немного на север, то, еще не доходя до столицы герцогства, будет небольшой городок, а от него дорога почти на восток.

Предложение Гарина, по сути, было отсрочкой решения, но имело свои плюсы, поэтому так и поступили.

В трактире маленького городка, чуть ли не с самого начала, меня вздумали обокрасть. Причем примитивно банальным образом, особо не мудрствуя, попытались срезать кошелек. И совсем не важно, что я не признаю местную моду, по которой деньги нужно складывать в кожаный мешочек и вывешивать его напоказ. Держу их по карманам, а в кошелек на поясе сыплю совсем уж мелочь. Все равно — это моя мелочь, и воровать у меня нехорошо.

Поймал за руку мальчишку, уже успевшего срезать этот мешочек и собирающегося тихо уйти. Я сразу приготовился отбиваться от группы поддержки, которая просто обязана нарисоваться с претензиями, мол, нельзя обижать детей. Однако такой не появилось. А вот трактирщик увидел, кого я держу за руку, сразу догадался, в чем дело, и заорал:

— Кирк! Разве я не говорил тебе, чтобы в моем трактире не появлялся?! В прошлый раз пожалел, теперь точно стражу позову!

— Не надо стражи, — сразу возразил я.

Понял, что этим своим заявлением удивил не только трактирщика, но даже вора, поэтому добавил:

— В том смысле, что ее вызвать мы всегда успеем. А пока хочу поговорить с этим, судя по одежде, в недавнем прошлом достойным молодым человеком и выяснить, как он докатился до жизни такой?

— Да о чем тут говорить? Весь в отца пошел. Тот сначала нашему герцогу сильно задолжал, потом бунт поднял, чтобы не возвращать. Теперь этот, вместо того, чтобы честно работать, ворует.

— Я хочу вернуть отцовский долг и выкупить сестру, — заявил до этого молчавший воришка.

— Да, как же, хочет он… — проворчал трактирщик.

Однако про стражу больше не вспоминал. Раз пострадавший не желает, то ему меньше всех надо. Ведь стражники в трактире — это всегда убытки. История же Кирка, который оказался Киркилием Зирием, была совсем простой. По утверждению мальчика, его отец не виноват (странно было бы услышать обратное). Арселий Зирий был рыцарем и честно служил герцогу. И никакого бунта он не поднимал.

— Выходит, трактирщик врет? — спросил я.

Последний явно слышал наш разговор у себя из-за стойки, но вмешиваться не спешил. Не исключено, что ожидал ответа.

Решительно опровергать Кирк не стал, а попробовал рассказать подробно свою версию. Примерно тридцать дней назад в их замок пришли люди герцога. Отец даже удивился, зачем так много воинов, но ничего плохого не заподозрил. Те не приняли приглашения отобедать, а сразу потребовали возвращения долга. Рыцарь удивился еще сильнее, поскольку никаких долгов герцогу за ним не числилось. Оказалось, что один все-таки есть. Была предъявлена бумага, по которой рыцарь задолжал пропавшему год назад купцу, и еще одна, в которой говорилось, что весь долг за своего вассала заплатил герцог. Теперь он требовал возвратить все, что причитается.

— Тогда-то он и поднял бунт, отказавшись платить, — влез трактирщик.

— Было не так! — возразил Кирк.

— А как? — спросил я.

— Отец не возражал, но, когда увидел сумму, заявил, что там какая-то ошибка и купцу он должен в сто раз меньше, — пояснил мальчик, после чего замолчал.

— И что было дальше? — спросила уже Анжа.

— Человек герцога заявил, что этот вопрос может решать только сам господин. Если ошибка, то он обязательно разберется. Мол, кто его знает, купец тоже мог соврать. Но пока либо деньги, либо гарантии, что сэр Арселий Зирий не сбежит, не расплатившись.

Под гарантией подразумевалась дочь рыцаря. Стоило отцу сказать «нет» и положить руку на меч, на него сразу набросились. Без всякого предупреждения, будто заранее ждали сигнала. Рыцарю ничего не оставалось, как защищаться. Он был хорошим воином, сумел убить троих и тяжело ранить четверых, но против двух десятков не выстоял и погиб сам. Воины самого рыцаря ничего не успели сделать и были разоружены именем герцога Скириина.

Дослушав историю до конца, я спросил мальчика, неужели он рассчитывает воровством раздобыть нужные для погашения долга деньги. Тот кивнул и назвал сумму. Я не поверил, настолько она получилась смехотворно маленькой. Нет, по меркам крестьянина или мастерового, деньги очень даже приличные, но в целом… Оказалось, герцог действовал строго по закону, и это — остаток после конфискации и продажи замка со всем имуществом и землями. Вот только я сильно сомневался, что, если парень насобирает и принесет нужную сумму, герцог освободит его сестру. Причем все наверняка опять будет строго в рамках закона. Скорее всего, окажется, что она сама задолжала куда больше за свое содержание в замке.

Позже наш пленник выслушал эту историю и подтвердил мои догадки. Герцог Скириин действительно предпочитал строго соблюдать букву закона, даже там, где сам был полновластным господином. Именно поэтому служба графа Риммили догадывалась о многих его делах, но поймать не могла. И купец тот, пожалуй, пропал не просто так, и документы перед смертью оформить ему «помогли», и потом рыцаря, на свою беду имеющего красавицу-дочь, спровоцировали на действия, которые можно было трактовать как бунт.