– Ну что, друг Виракоча, – устало снимая ботинки, спросил Док, – какая это у нас была попытка по счету?

– Сам знаешь, что четвертая! И тоже неудачная, – сердито ответил тот, с ожесточением прихлопывая очередного комара на своей щеке: – Какая все-таки гнусь, эти ваши комары!

– Можно подумать, что в ваших тропиках кровососущая и летучая мерзость приятнее, – улыбнулся Док, глядя на спутника. – Впрочем, наш мокрец-гнус вашим, тропическим, пожалуй, не уступит. Кроме чая еще что-то будешь? – спросил он, протягивая Виракоче закопченную кружку с черным напитком.

– Нет, ничего!.. Чай – и спать, хоть на пару часов, спать!

Некоторое время оба молчали, сосредоточенно прихлебывая горячий напиток, а потом Док спросил:

– И что дальше делать будем? – глядя, как Виракоча, словно не слыша вопроса, с отсутствующим видом прихлебывает чай. – Возвращаться?

Тот молча допил свою кружку и, поставив ее на траву, ответил:

– У нас есть еще одна точка, которую все равно рано или поздно придется проверять. И хоть туда почти пятнадцать миль, да без дорог, я думаю, надо идти.

– Тогда я предлагаю сделать так, – решительно произнес Док. – Сначала все-таки заходим на предпоследнюю точку…

– Самую малореальную, заметь, – устало проронил его спутник. – И это лишний пяток километров.

– Заходим на предпоследнюю точку, – повторил Док. – И тоже ее проверим! Чем черт не шутит? Вдруг именно она и окажется тем, чем надо, а уж потом…

Однако Виракоча не ответил. Уютно пристроившись у костра, он уже спал. А вот к Доку сон не шел. Он лежал на спине, вглядываясь в роскошное звездное небо сибирской ночи, и в который уже раз пытался найти различия в расположении звезд и созвездий, хотя отлично знал, что в близких друг другу реальностях отличия невооруженным глазом незаметны. Постепенно его мысли перепрыгнули к событиям недельной давности, к последнему разговору и началу их похода.

Тогда сэр Иоанн сказал, что у них имеются кое-какие мысли, и, приняв прежний вид Расписного-сидельца, заявил:

– Пацаны, слушайте сюда, я сейчас пополню ваши знания и освежу свои. Вы, должно быть, слышали, что мы, Инозвездные пришельцы, прибыли на Ариман с геоадами-отступниками и в развязанной Магами войне поддержали, естественно, отступников. Вы также знаете, чем Первая Мировая Доисторическая закончилась: отступников с Инозвездными пришельцами разогнали, причем семеро, в том числе и я, остались на Земле, а трое, создав Сферы Жизни, ушли в космос. Материк Ариман в итоге стал малопригоден для жизни – это вы тоже знаете. А теперь я вам расскажу то, о чем Док не знает, а ты, друг мой Виракоча, конечно, знаешь, но… не все, далеко не все. Речь пойдет о… скрытых файлах, или, как сейчас принято говорить, об Х-файлах…

– Лучше бы о ХХХ-файлах, – вымученно улыбнулся Док.

– Кой тебе годик, Наблюдатель? Стыдно должно быть!

– Стыдно. Сознаю. Поехали дальше!

– А раз поехали, то позвольте полюбопытствовать, знаете ли вы, что сталось с основной массой геоадов? Не надо, не отвечайте, – махнул он рукой, увидев, что Док уже рот открыл, чтобы что-то сказать. – Не будем устраивать экзамены и дискуссии. Так вот, на Аримане к окончанию войны оставалось около десяти тысяч геоадов. Из них примерно тысяча особо ценных и умелых – элита! – ушла вместе с Молохом в Заповедник Юрского периода, еще столько же растворилось на других материках, и около трех тысяч переселилось на четвертую планету.

– На Марс, что ли? – недоверчиво спросил Док. – Там же…

– Да, они ушли в пещеры Марса. Там их… В общем, планета буквально вся пронизана пещерами, подземными ходами, в основном естественными, а частично – искусственными.

– Откуда они там взялись?

– Об этом потом. Значит, на Аримане к моменту окончания войны осталось около пяти тысяч геоадов, которые никуда не хотели уходить, и все они были Магами – одни послабее, другие посильнее. У них был лозунг: «Умрем, но дом не отдадим». Молох к этому времени уже был в прошлом, а оставшиеся геоады во главе с Иштар, не подчинившись Большим Магам, заняли, как говорится, круговую оборону. Итог: с такой массой пусть и не самых сильных, но сплоченных геоадов Маги не справились, посему пришлось звать на помощь Самого Главного. Короче, не вдаваясь в детали, окончательный итог противостояния таков: почти всех мятежников-геоадов извлекли, повязали и наказали – замуровали в камни! И это сделал…

– Светодатель! По приказу Самого Главного Князь Тьмы заточил в камень не кого-нибудь, а своих детей! – с непроницаемым лицом произнес Виракоча и, чуть подумав, закончил: – Он не мог поступить по-другому! Операция «Экспансия из Заповедника» уже была запущена, и привлекать к себе лишнее внимание он не желал. Вот потому он так и поступил – по крайней мере, я это так понимаю.

Расписной внимательно оглядел его и спросил:

– Правильно понимаешь, вот только – откуда дровишки? В смысле откуда знаешь?

Виракоча глянул на Расписного и с хмурым видом ответил:

– Ты что, в самом деле настолько «очеловечился», что ничего не помнишь, или дурака валяешь? – И, чуть помолчав, сказал: – Я же очевидец тех событий, а еще я стал первым человеком-Наблюдателем всего-то через полсотни лет после этих событий.

– Ну ладно, хватит вспоминать, пойдем дальше, – предложил Док и вдруг, припоминая, сообщил: – Да, есть один момент. Там, в Заповеднике, мне Молох обмолвился о странном эпизоде. Перед уходом в прошлое Светодатель предлагал этому Иштар – или Иштару? – пройти испытание Темной Энергией. Так вот, этот Иштар с ужасом отказался! Кстати, никто из вас не знает, что такое Темная Энергия? В смысле применительно к магии, а не к астрофизике?

Ответом было дружное молчание всех присутствующих. Док глянул на Расписного и спросил:

– Слушай, Иваныч, а зачем ты сюда еще и геоадов приплел? Да еще и в камне. Нам только их для полного счастья не хватало!

– Э-э-э нэт, – с характерным акцентом промолвил Расписной. – Нэ тарапысь, дарагой! – И уже обычным тоном продолжил: – Сбили с мысли… Наблюдатели. Так вот, вы недавно спрашивали про… Самого Главного и про то, как Его поставить в известность. Ну, так вот: мы поставили Его в известность! Как, спросите вы, а я отвечу: не важно как, но поставили – есть канал.

– И что? Что он ответил? – с проснувшимся любопытством спросил Док.

– А ничего не ответил. Абсолютно ничего! – И, видя, как вскинулись оба Наблюдателя, предостерегающе поднял руку и продолжил: – И это означает следующее: Он или в курсе этих дел и уже что-то сделал, или мы сами можем это сделать. Одно из двух. Теперь идем дальше. Я сейчас озвучу вам факты, а вы сами найдите ответ, договорились? – И, видя внимание на лицах собеседников, продолжил: – Первый факт про геоадов в камне я выложил. Вот второй: все геоады расположены довольно компактно, – и он потопал ногой, – здесь! И в других камнях этого Заповедника, и в камнях Заповедника Атомного мира. Еще они в камнях того мира, где был в камне он, – и Расписной ткнул пальцем в Дока, – а все три этих мира расположены рядышком. Следующий факт: в камне того мира, где был Док, находился и Молох, он, кстати, и сейчас там… В смысле в том мире, а не в камне! И еще: Молох, пока был в нижнем Заповеднике, внутренне переживал – если так можно сказать про геоада – о том, что бросил на произвол судьбы своих подданных-геоадов. Далее, именно мне еще триста лет назад было приказано с берегов Днепра перебираться сюда и ждать. Спрашивается – зачем? Мы ведь без малого триста лет дурака валяли. А сейчас понимаешь, что не напрасно нас сюда с Миролюбом засадили. Вот, в общем-то, и все! А теперь думайте, что нам делать. – И, снова пройдясь по залу, сказал: – И еще: все геоады, заточенные в камень, ощущают течение времени и выходят из камня, лишенные как физических, так и магических сил… в отличие от тебя, Док. Нет, у тебя все это тоже было, но ты на третий день уже бегал, и магия практически восстановилась. Ты ведь только в Большую Вселенную пока не ходок, так? – спросил он и, увидев его кивок, продолжил: – А Молох еще не менее года будет… никем. Вот и все. А теперь думайте!

Здесь мысли Дока потеряли плавность и стали вяло и непоследовательно мешаться, тормозиться, перескакивать с одной темы на другую, и он, решив, что утро вечера мудренее, последовал примеру Виракочи. Вскоре на поляне наступила тишина, нарушаемая лишь легким потрескиванием горящих в костерке дровишек и довольно шумными всхрапываниями спящих. Вскоре костерок, съев остатки веток, стал гаснуть, язычки пламени уменьшились, и вот уже вместо костра остались только красные угольки, вот они распались на отдельные красные точки, а потом погасли. Поляну накрыла густая темнота середины летней ночи, да такой густой, что стало непонятно, где поляна, а где уже деревья. И вдруг в этой кромешной темноте на фоне черной стены дерев стало различаться нечто смутно-белое, вроде очень бледного пятна. Затем пятно придвинулось к костру, и стало понятно, что это человек. Он стоял и смотрел на спящих. Потом его рука медленно поднялась, и тут же над угольками появились язычки пламени и на миг осветили стоящего. Это, без сомнения, был Человек в светлом… нет-нет, белом одеянии. И ничего особенного, а тем более странного в нем вроде бы не было, если бы не его глаза! Любой, увидевший это лицо, эти глаза, источающие и мудрость веков, и бесконечную доброту, и любовь, сразу бы понял, что это не просто человек, и даже не Маг, это… А Он стоял и, чуть улыбаясь, смотрел на Дока и Виракочу. Улыбка и отблески костра делали его лицо по-особому теплым и загадочным, странно привлекательным. Он стоял и смотрел на спящих. Потом один из них – это был Виракоча – зашевелился и повернулся на спину. Тут же очертания Человека в белом стали медленно отдаляться и вскоре исчезли, смешавшись с темнотой.

Виракоча сел и огляделся. Сначала его взгляд обежал темень окружающей тайги, потом остановился на ярко горевшем костре.

– Док, – негромко произнес он, – вставай, пора собираться!

Док так же молча и бесшумно сел и вопросительно посмотрел на спутника.

– Пока мы спали, здесь кто-то был! Не чувствуешь? – спросил Виракоча.

– Нет! А вот костер горит хорошо. Ты дров подбрасывал, да? – И, чуть помолчав, продолжил: – По крайней мере, это был не враг…

Со стоянки два друга, два Мага, вышли, когда небо только-только стало светлеть, и к первым лучам солнышка они оказались там, где высветились ворота в мир Молоха. Через два часа упорных попыток открыть себе путь они поняли: эти ворота тоже не для них.

– Все дело в том, что они не пускают именно нас, кто-то их так настроил! – сказал Великий Инка и, улыбнувшись, добавил: – Нам объявлен бан! – И, закинув рюкзаки за плечи, они было повернулись идти, но замерли, услышав за спиной смех. Док медленно оглянулся и заметил, что в том месте, где было пространство для ворот, воздух загустел, стал вроде тумана или мутного стекла, в котором они и увидели лицо смеющегося человека. Прервав смех, это лицо издевательски произнесло:

– Вы оба, недоумки, хоть сто лет творите заклинания для открытия прохода, это вам не поможет.

Док, услышав это, взъярился. Скинув рюкзак, он глухим голосом спросил:

– Что? Ты это про кого так сказал? Про меня? Про нас? – И, сделав глубокий вдох, странным, низким и очень зловещим голосом произнес длинное-длинное слово-предложение! И тут же внешность Дока стала стремительно меняться: он как-то скачкообразно вытянулся вверх, его коленные и локтевые суставы увеличились, стали шарообразными, голова сплюснулась с боков, отчего нос стал похож на птичий клюв, а на голове проявились небольшие, но отчетливо различимые рожки! А по ногам и туловищу яростно и нервно хлестал тонкий хвост! Все еще видневшееся в окне лицо сначала исказилось безмерным удивлением, а потом – диким страхом. А Док, не отрывая взгляда от наглеца, что-то коротко и резко произнес и, подняв голову, несколько раз прокричал: «Ариман! Ариман! Ариман!» Потом вскинул руки со сжатыми кулаками вверх и снова закричал. Да как закричал!!! Этот крик звучал то как бас, то как очень высокий, почти уходящий в ультразвук вопль. И в нем было столько боли и одновременно силы, что у Виракочи в голове завибрировало, и он почувствовал – еще секунда, и его голова разорвется на мелкие кусочки. И в этот момент все кончилось: крик резко оборвался, наступила полнейшая тишина. Незнакомец, еще недавно бывший Доком, несколько секунд стоял, опустив голову, а потом выпрямился, шагнул к воротам и наотмашь ударил в центр квадрата, где застыло искаженное животным страхом лицо. Тут же раздался хлопок, и Док, повернувшись к Виракоче, сказал:

– Прошу, путь свободен! – И они один за другим шагнули в дверь между мирами, шагнули в мир Молоха.