Бетву проехали. Между нами и станцией Этвах было расстояние около ста километров. Прошло четыре однообразных дня, даже без трогательных приключений.

— Положительно грустно, — повторял капитан Год, — я вернусь в Бомбей, не застрелив пятидесятого.

Калагани, знавший превосходно топографию страны, руководил нашим путешествием с необычайной сметливостью, и 29 сентября наш поезд начал взбираться по северному склону Виндхийских гор, направляясь к Сингурскому ущелью.

До сих пор все было благополучно, хотя мы пробежали самую опасную часть Индии, убежище преступников и бродяг; следовательно, необходимо было удвоить бдительность.

Худшая часть всего Бунделькунда — именно та часть Виндхийских гор, в которую вступал паровой дом. Переезд этот невелик; всего сто километров до Джубульпора, ближайшей станции железной дороги, от Бомбея до Аллахабада. Нельзя было и думать двигаться с той же скоростью, с какой мы ехали по равнине Синдии. Крутые спуски, кремнистая почва, частые повороты и местами узкая дорога — все заставляло уменьшить быстроту хода. Банкс рассчитывал делать не более пятнадцати, двадцати километров в десять часов, составлявших наш путевой день.

Тем не менее без особенных затруднений добрались мы до Сингурского ущелья, временами усиливая пары при подъеме в двенадцать и пятнадцать метров. Вероятность сбиться с пути была небольшая — наш проводник превосходно знал местность и безошибочно указывал нам дорогу. Если ему и случалось ходить одному на разведку или в сопровождении кого-нибудь из нас, то это исключительно для проверки состояния дороги, сильно испорченной предшествовавшими дождями.

Все шло как нельзя лучше. Дождь перестал, легкая мгла, заволакивавшая небо, умеряла солнечные лучи, и хотя несколько часов в течение дня жар томил нас, в итоге температура была вполне сносная. Наши охотники время от времени предпринимали небольшие экскурсии за дичью, не удаляясь, однако, на большие расстояния от поезда. Хищники здесь не встречались, зато нам предстояло ближе познакомиться с дикими слонами.

Около полудня 30 сентября пара этих животных показалась впереди поезда. При нашем приближении они бросились в сторону, уступая дорогу экипажу, очевидно испугавшему слонов.

Убивать их без нужды не пришло в голову даже капитану Году. Он только полюбовался ими и заметил, что Матьяс Ван-Гит не преминул бы воспользоваться этой встречей для прочтения нам лекции практической зоологии. Как известно, Индия по преимуществу родина слонов: все они принадлежат к одному виду, уступая ростом африканским.

Их ловят чаще всего в «коддахе», то есть в частоколах. Триста или четыреста охотников под предводительством туземного сержанта загоняют стадо в «коддахи», запирают его там и затем уже разделяют с помощью прирученных слонов.

Но эта система требует много времени и людей, а между тем не всегда удается взять крупного самца. Последние достаточно сметливы, чтобы порвать цепь загонщиков и избежать плена в коддахи, для этой цели дрессируют самок, которые несколько дней следуют за слоном.

На их спине могут сидеть люди, завернутые в темный плащ. Когда ничего не подозревающий слон засыпает, ему спутывают ноги, надевают цепи и увлекают в неволю раньше, чем он успеет прийти в себя.

Прежде слонов ловили в ямы, вырытые по высмотренному следу, глубиной футов в пятнадцать. Но животные при падении иногда убивались насмерть, и потому этот варварский способ оставлен почти повсеместно.

В Непале и Бенгалии употребляют лассо, и эта охота крайне интересна. На каждого дрессированного слона садятся по три человека, на шее помещается погонщик, правящий слоном, на крупе погонщик, раздражающий его молотком или крюком, а на спине индус, вооруженный веревочной петлей. Дрессированный слон преследует дикого иногда по несколько часов, по равнинам и лесами, к вящей опасности всех седоков, пока преследуемое животное не упадет на землю, затянутое петлей.

Этими различными способами в Индии ежегодно добывается множество слонов, что составляет прибыльную сферу, так как в продаже самка идет за семь тысяч франков, а самец от двадцати до пятидесяти тысяч, смотря по его величине и достоинству.

Какую пользу приносят эти животные, оплачиваемые так дорого? При условиях хорошей пищи, если им давать по семисот фунтов травы в течение восемнадцати часов, то есть количество, равняющееся тяжести, которую они могут перевезти, они оказывают серьезные услуги по транспортированию войск артиллерии, военных снарядов и исполняют другие частные тяжелые работы. Этих сильных и понятливых животных легко дрессировать благодаря их инстинкту к послушанию, и они в большом употреблении во всей Индии. Но так как они почти не плодятся в неволе, то для удовлетворения спроса на полуострове и за границей приходится везти на них беспрерывную охоту.

Хотя их и ловят в большом количестве, тем не менее много слонов остается в некоторых местностях, что и доказывал следующий случай.

Как выше было сказано, встреченные нами слоны посторонились, дали пройти поезду и затем продолжали свой путь вперед. Почти в то же время за ними показалось еще несколько животных, а через четверть часа можно было насчитать их до десятка, они следовали за паровым домом на расстоянии каких-нибудь пятидесяти метров.

По-видимому, слоны не стремились догнать нас, но и не отставали. Впрочем, последнее было немудрено, так как поезд наш шел довольно медленно. А если принять во внимание, что быстрота бега слонов, по словам Сондерсона, может превышать двадцать пять километров в час, наши спутники могли не только догнать, но и перегнать нас.

Около часу дня за нами уже следовал эскорт слонов в тридцать, и никто не мог поручиться, что стая эта не увеличится еще. Большей частью стадо состоит из тридцати или сорока слонов, находящихся в более или менее близком родстве между собой, но нередко встречаются стада и в сто голов, а такие случаи невольно возбуждают страх.

Мы вышли на веранду второго дома и наблюдали за тем, что происходило позади поезда.

— Число их все прибывает, — заметил Банкс, — и, вероятно, сюда сбегутся все слоны, рассеянные по окрестности.

— Однако, — возразил я, — они не могут еще перекликаться на большом расстоянии.

— Конечно, нет, но у них такое тонкое чутье, что они узнают друг друга на расстоянии трех и даже четырех миль.

— Это настоящее переселение, — сказал полковник Мунро, — смотрите, тут настоящее войско. Банкс, надо ускорить шаги.

— «Железный великан» делает что может, — возразил инженер. — у нас пять атмосфер давления, тяга пущена в ход, но подъем очень крут.

— К чему торопиться? — воскликнул капитан Год, всегда приходивший в веселое расположение духа при виде опасности. Эти испытания оживляют своим присутствием страну, и мы едем с эскортом, наподобие путешествующих раджей.

— Я и не вижу способа отделаться от этих непрошеных проводников, — заметил инженер.

— Чего вы боитесь? — спросил капитан. — Конечно, вы знаете, что стадо всегда менее опасно, чем слон в одиночку. Это самые кроткие животные! По-моему, это колоссальные бараны.

— Ну, Год опять увлекается, — заметил Мунро. — Если стадо останется позади, я согласен, что никакой опасности нет, но если задумает перегонять нас по узкой дороге, то нашему паровому дому не поздоровится.

— Не говоря уж о том, — прибавил я, — что нам неизвестно, как обойдутся они с своим специфическим собратом при первом знакомстве.

— Они поклонятся ему, вот увидите, как поклонился слон принца Гуру-Синга.

— Да ведь то был ручной слон, — резонно заметил Мак-Нейль.

— Ну и эти приручатся, — возразил капитан Год. Вернее, будут настолько удивлены, что невольно почувствуют уважение. К тому же, насколько мне известно, слоны размышляют, сравнивают, соображают почти как люди.

— Ну, это дело спорное, — возразил Банкс.

— Как — спорное?! В этом нет никакого сомнения… Этих умных животных употребляют на всех домашних работах. Знаете ли, Моклер, что говорят о слонах писатели, наиболее изучившие их? Слон предупредителен к людям, которых он полюбит, носит за ними тяжесть, рвет им цветы и плоды; собирает деньги для монастырей, как, например, знаменитые слоны Вилленурской пагоды, близ Пондишери; расплачивается на базарах за сахарный тростник, бананы и манго, покупаемые им для себя; защищает жилище хозяина и его стада от хищников; качает воду из колодцев; стережет детей! Он человеколюбив и признателен, не забывает ни благодеяний, ни оскорблений! Знаете ли, друзья мои, что этих гигантов нельзя заставить раздавить насекомое. Один из моих приятелей рассказывал, что он однажды видел, как на камень положили божью коровку и приказали прирученному слону раздавить ее. Что же бы вы думали? Слон приподнимал ногу всякий раз, как проходил мимо камня, и ни приказания, ни удары не могли заставить его раздавить букашку. Когда же ему приказали ее принести, он деликатно приподнял ее концом хобота и отпустил на волю!

И после этого вы скажете, Банкс, что слон не самое доброе и великодушное животное, умнее обезьяны и собаки, станете спорить против того, что индусы правы, ставя его ум почти наравне с человеческим?

И с этими словами капитан снял шляпу и низко поклонился страшному стаду, следовавшему за нами.

— Слоны имеют в вас пламенного сторонника, — заметил с улыбкой полковник.

— Тем не менее я прав.

— Может быть, и правы, но я думаю, что и я буду не менее прав, если стану на сторону Сандерсона, охотника на слонов и знатока всего, что их касается.

— Что же говорил вам Сандерсон? — презрительно осведомился капитан.

— Он уверяет, что уровень интеллекта слона крайне посредственный и все более или менее удивительные его проявления являются благодаря незаметным приказаниям погонщика.

— Какой вздор! — с горячностью возразил капитан.

— Доказательством может служить то, — продолжал Банкс, — что индусы никогда не избирали слона символом ума в своих священных изваяниях и картинах, отдавая предпочтение лисице, вороне и обезьяне.

— Протестую! — воскликнул запальчиво капитан Год.

— Протестуйте, но выслушайте! — настаивал инженер. — Сандерсон говорил, что отличительная черта слона — его послушание. Он попадается в чисто детские ловушки, например в ямы, покрытые ветками, и не делает малейшего усилия выбраться из них. Позволяет загонять себя в загон, чего нельзя сделать ни с каким другим животным. Наконец, практика доказывает, что и вырвавшийся на свободу слон легко вторично попадает в плен. Даже опыт не учит его осторожности.

— Бедные создания! — с оттенком юмора заметил капитан.

— В заключение прибавлю, что иногда слоны не поддаются приручению по недостатку способностей, и нет никаких средств добиться от них толку, особенно если они молоды или принадлежат к слабому полу.

— Это новая черта сходства с людьми! — торжествовал капитан. — Разве мужчины не податливее детей и женщин.

— Мы с вами, капитан, холостяки, а потому и не можем быть компетентны в этом деле, — проронил инженер.

— Ловкий ответ.

— Затем мое мнение; не следует полагаться на пресловутое добродушие слонов, справиться со стадом таких великанов довольно трудно; я предпочел бы, например, чтобы наши дороги разошлись, и чем скорее, тем лучше.

— И ваша правда, Банкс, — вставил полковник. — В то время, как вы спорили тут с Годом, наша свита принимает тревожный характер.