Глава 23

Чтобы Ихуси не выдал перемещение отряда деревянным стуком, его костыли обмотали снизу тряпичными полосами. На тряпки распустили одежду принесенного в жертву солдата. Этим же тряпьем худо-бедно завязали упырю нижнюю часть тела – чтобы дольше не вытекала кровь. А также рот, чтоб помалкивал. Сопровождать воинство Черного Шамана он мог и молча.

Я во всей этой гадости не участвовал. Сидел на корточках, привалившись спиной к толстой холодной трубе, и бормотал: «Заклинаю! Именем бледного лиса заклинаю! Чтоб ты подавился, Ихуси!» Заклятия почему-то не действовали, мертвяк не подавился. Должно быть, нуи было все едино, в дыхательное горло польется кровь или в пищевод. Рядом тихо присутствовали Зак и Зийла. Девушка время от времени с особой нежностью прижималась ко мне. А может, ей было страшно от кровавого чавканья мертвеца.

Наконец Шаман скомандовал отправление, и мы двинулись. Сперва карабкались по шершавым, очень неудобным скобам, потом ковырялись с замком. На четвереньках, а то и по-пластунски преодолели какие-то открытые, светлые места. Но вскоре опасный участок кончился, и мы зашагали в полный рост. Ход, по которому мы двигались, был тесным и душным. Вместо пола – бесконечное количество низеньких ступенек. Откуда-то сверху непрерывно сыпалась труха, норовя забить глаза. Паутины было просто необычайное количество, а вот пауков, к счастью, мало.

Ихуси постоянно спотыкался, шипел и бубнил сквозь кляп. Я взял себя в руки, прислушался и среди бесконечных «сук, которые пожалели крови», разобрал: движемся мы внутри стены. Никто: ни Волосебугу, ни даже начальник его охраны – не знал, что одна из стен дворца имеет толщину полтора метра. И что внутри ее – лаз. Тайный ход, по которому можно дойти до приемной верховного правителя и дальше – на чердак. Во всем Даггоше об этом секрете знал один Ихуси. Он пользовался лазом, чтобы выносить с приемов особо ценные деликатесы. А также чтобы подслушивать и подглядывать. Кажется, при жизни он все-таки был настоящим шпионом. И в то же время стопроцентным придурком, хоть сейчас в желтый дом. Убойное сочетание.

Наконец мы добрались до узкой дверцы, на петлях которой жирно блестела смазка. Телохранители Черного Шамана и накачанный Зак протиснулись в нее едва-едва. Да и мне пришлось покрутиться, чтобы выбраться наружу. Дохлятину мы оставили внутри стены, Ихуси был больше не нужен. Приказав именем бледного лиса окаменеть, крепко стянули ремнями руки, выдрали и отбросили подальше шесты, чтоб не загремел ими в самый неподходящий момент. Тут же, возле дверцы, обнаружился свернутый рулоном матрас. Видимо, Ихуси любил шпионить в комфорте. Из матраса Зийла и я натеребили ваты и замотали болтливому мертвяку голову. Таким толстым слоем, что внутри черепа можно было теперь взорвать файербол – и наружу не проникло бы ни звука.

За дверцей было настоящее царство портьер. Тяжелые полотнища свисали бесконечными извилистыми рядами. Между ними двигались боком, мелкими приставными шажками. Дышать следовало ртом, иначе многолетняя пыль могла забить нос и вынудить чихать. Само собой, допустить этого было нельзя. Зато случайного колыхания занавесей опасаться не стоило – мощные сквозняки шевелили их так, что тут без опаски мог бродить носорог, сумей он двигаться без топота.

Ползая в бархатном лабиринте, я чувствовал себя персонажем читанного в детстве романа. Главный герой там, помнится, тоже прятался за портьерами. И тоже собирался наблюдать за важной встречей каких-то не то регентов, не то королей.

– Вот они! – еле слышно прошептал Черный Шаман. – Сатрап Волосебугу с изменниками. Затаитесь, братья. Ждите моей команды. Хочу вначале посмотреть, как эти выродки будут предавать соплеменников. Потом казним всех сразу, по совокупности преступлений.

Я ни черта не видел. Сделал несколько шагов в одну сторону, затем в другую. Разрывов в портьерах не было. Тогда я сообразил лечь. Развел толстые золотистые кисти – и чуть не ослеп от дневного света.

В зале аудиенций помимо Волосебугу, благообразного гоблина с седой шевелюрой, находился наш старый знакомый. А именно Гушшах-Бижи, он же Потрясающий Пальмы, вождь из селения Хенд. Вождя сопровождали жена и дочь. Они стояли немного поодаль, рядом с каким-то пожилым чиновником. Наряд юной красотки отличался минимализмом – юбчонка из красочных перьев, тяжелые бусы да медальон бойца «небесных повязок». Я даже знал, чье имя на нем выбито.

Также в приемной топтались три разукрашенных старика – представители других кланов таха. Кроме того, на встрече присутствовало еще одно «официальное лицо»: ритуальное копье Либубу. То самое, что позволило военному геодезисту Заку Маггуту претендовать на звание истинного таха. Копье было украшено всевозможными веревочками, тряпочками и лежало на особом столике.

«Номмо, сколько же всего случилось с той поры!» – подумал я, вспомнив тройное испытание, выпавшее на долю орка.

– Эй! – кто-то дернул меня за ногу.

Я скосил глаза. Это была Зийла.

– Перестань пялиться на эту бесстыжую девку! – грозно сверкая очами, приказала ревнивая гоблинша.

– Я не пялюсь, родная.

– Врешь, негодяй!

– Честное диверсантское.

Зийла погрозила мне кулаком и угомонилась.

Тем временем Волосебугу взял Потрясающего Пальмы за руку и начал что-то ему втолковывать. Я прислушался.

– …Прекратить череду недоразумений, – проникновенно говорил верховный правитель. – Война не нужна никому. Жить в мире и согласии, вот что завещали нам великие предки. Разве есть какая-то польза от того, что наши молодые мужчины стреляют друг в друга? Один вред! Мужчины гибнут, женщины остаются без мужей…

– Вдовы охотней, чем замужние, посещают мою хижину по ночам, – возразил Гушшах-Бижи.

– Д-да, это существенное замечание, – после небольшой заминки согласился Волосебугу. – Но ведь у вдов имеются дети. Кто будет кормить сирот?

– Гм. Тут ты прав, вождь киафу! Почему-то сироты вдвое прожорливей остальных ребятишек. Наверное, едят за себя и погибшего отца, – на этот раз поддержал точку зрения собеседника Потрясающий Пальмы. После чего почесал живот и капризно спросил: – Слушай, Волосебугу, когда перейдем к главному разговору? И где журналисты? Моя супруга хочет, чтобы ее показали в хрустальном шаре!

– Я тоже, папа! – звонко поддержала его Лублаш.

– Журналисты будут позже. Сейчас у нас приватные переговоры. Между прочим, мы как раз и беседуем о главном. Прекращение войны…

– Да что ты заладил: «война, война!» – вспылил Потрясающий Пальмы. – Это же чепуха. Воинам хочется иногда пострелять. Проткнуть кого-нибудь копьем, получить легкую царапину самому. Прийти домой со шрамами, чтоб девки больше любили. Когда надоест биться, сами разбегутся. Я слышал, армия Черного Шамана уже почти вся в своих деревнях. А шуму-то было! О главном, говорю, давай толковать!

– Э-э-э… что вы имеете в виду, почтенный? – озаботился Волосебугу.

– Ты, похоже, не очень умен. Конечно, я имею в виду хухум! Племена таха истомились без этого лакомства.

– Да, да, хухум! – дребезжащими голосами поддержали Потрясающего Пальмы старики. – Хухум-ржа! Пища, достойная любимых детей Амма Серу. Пища, издревле необходимая всем таха!

– А я-то тут при чем? – совсем недипломатично буркнул Волосебугу. Однако тут же спохватился: – То есть я не это хотел сказать. Возможно, вы правы и змеи хухум действительно вкусны как пища…

– Очень вкусны, вождь киафу! – воскликнул Гушшах-Бижи.

– Очень! Очень! – подхватили старейшины.

– Да-да, разумеется. Но все равно убивать хухум – величайший грех. Преступление! Кощунство!

– Это еще почему, Наср побери? Нет, вы это слышали? Что за предрассудки!

– Потому что змеи хухум связывают нас с великими древними богами этого материка! С самими Номмо!

Потрясающий Пальмы поманил к себе жену и довольно громко сообщил ей:

– По-моему, этот киафу немножечко того… – Вождь постучал себя согнутым пальцем по темени. – Немножечко дурачок.

Волосебугу от такой провинциальной бесцеремонности буквально посерел.

– Я – дурачок, говорите вы? Ну так я могу вам доказать, что мои слова не пустой звук! Сейчас вы воочию увидите чудо хухум!

– Я знаю только одно чудо хухум, – со смешком отмахнулся вождь таха. – Это целое блюдо хухум-ржи, приготовленное моей женой.

Старейшины согласно загудели.

– Через пять минут ты изменишь свое тупо… ошибочное мнение, старый пузатый кретин! – не выдержал Волосебугу. – Смотри и благоговей, деревенщина! Минджуку, – обратился он к помощнику, – ты знаешь, что делать!

Тот резко кивнул и побежал к какому-то большому прямоугольному предмету, закрытому богатой скатертью. Когда Минджуку сдернул скатерть, оказалось, что под нею находится стеклянный ящик на колесиках. В ящике, на белом песочке, среди чистых лужиц воды и глянцевых листьев растений, нежились полосатые змеи. Одна из них была весьма большой.

– Ух! – дружно воскликнули все таха. – Какая жирная хухум!

Минджуку поднатужился и покатил террариум к левой стене. Там висел большой красно-черный ковер с очень длинным ворсом. Узор на нем был какой-то непонятный. Будто картина абстракциониста или сумасшедшего. Из ковра торчали хорошо отполированные берцовые кости животных, расположенные по кругу. Диаметр у костяного частокола был порядочный, метра два.

Тем временем Волосебугу снял парадный фрак, развязал бабочку и закатал рукава рубашки. Сбросил туфли и носки. Быстрым шагом он приблизился к ящику со змеями и встал в нелепой позе. Через секунду, избавившись от лакированных сапог и строгого френча, такую же позу принял помощник. В руках у обоих оказались погремушки из высушенных тыкв.

– Ну точно, оба дурачки! Песенки собираются змеям петь, – снова сострил Потрясающий Пальмы. Однако было видно, что вожди озадачены действом и даже впали в некоторую тревогу. Все-таки Волосебугу был известен как изрядный колдун.

Правитель не обратил внимания на очередное оскорбление его веры. Он выкрикнул гортанную фразу, тряхнул погремушкой и вместе с помощником пустился в пляс. Они притопывали, прихлопывали, кривлялись и воинственно ухали. Время от времени наклонялись к террариуму и начинали быстро тараторить на два голоса.

Вскоре пляска достигла цели. Самая крупная змея приподнялась и начала раскачиваться в ритме танца. А затем зашипела! Я прислушался и обомлел: шипение хухум несло явные признаки речи. Гости дворца при виде такого зрелища впали в ступор.

«Беседа» между гоблинами и змеей продолжалась недолго. Змея выбралась из террариума и поползла на ковер, обвиваясь вокруг торчащих костей. Следом за предводительницей потянулись и другие хухум, помельче. Всего выползло восемь гадин. Со сноровкой, говорящей о большом опыте, они вцепились одна другой в хвост и скоро образовали ровное кольцо. Точно такое же, как на мозаичном дворцовом панно. Или как на разрушенной стенке в тоннеле.

Знак Номмо!

– Интересно, дрессированные хухум такие же вкусные, как остальные? – во всеуслышание поинтересовался Потрясающий Пальмы, который первым пришел в себя. Старика было трудно пронять таким незатейливым колдовством. – А может, чересчур жилистые? Я не люблю, когда в хухум-рже много твердых прожилок.

Но он тут же осекся – внутри змеиного кольца что-то происходило. Красно-черный ворс ковра начал исчезать. На его месте возникла гладкая поверхность, напоминающая воду, покрытую радужной пленкой. Словно колодец, в который выплеснули стакан бензина. Только расположен он был, вопреки законам природы, вертикально. В глубине «колодца» скользили гибкие тела. Вроде бы полулюди-полузмеи с восемью конечностями.

– Какого хрена… – прошептал я. Я был так поражен происходящим, что полностью высунул в зал голову и даже приподнялся на локтях для лучшего обзора. – Что здесь творится?

– Смотрите, чертовы невежды! Перед вами окно, ведущее к Номмо! – торжественно провозгласил Волосебугу. – Его создали хухум! Магические существа во главе с принцессой хухум! Те, которых вы тупо пожираете, безголовые идиоты!

В этот момент рухнули портьеры, сорванные сильными руками воинов таха. Зал аудиенций заволокли клубы пыли. Сквозняки закручивали пыль в маленькие вихри. Картина была по-своему грандиозной, а отчасти даже жутковатой.

Среди рукотворного самума последним набатом зазвучал крик Черного Шамана:

– Бросьте негодяев к их демонам! Это приказываю я, отец мщения, Хуру-Гезонс!

Телохранители командарма, топая как слоны, промчались через приемную. Один грубо заломил руки верховному правителю, другой – Минджуку. Держа почти на весу брыкающихся киафу, здоровяки устремились к ковру.

– Стойте! Стойте! – панически заорал Волосебугу. – Нельзя приближаться! Опасно! Назад!

Его никто не слушал. Возбужденные телохранители, громко ухнув, подняли жертвы над головой и метнули в «окно». Под дикий хохот Черного Шамана «вода» без всплеска поглотила обоих киафу. Вслед за этим радужная пленка выгнулась и преобразовалась в два извивающихся рукава. На их концах крутились медленные воронки. Рукава, точно зрячие, протянулись к обмершим телохранителям. С тихим хлюпаньем оба орка были всосаны внутрь. Втянув телохранителей, рукава растворились в «колодце».

Командарм, однако, ни секунды не горевал о потере своих цепных псов. Он занял место посреди зала: широко расставил ноги, воздел обе руки к потолку и хищно осклабился. Слева и справа от него замерли тысячник Боксугр и Квакваса. Начальник штаба с величайшим почтением держал боевой жезл вождя.

– Верховный правитель! – воскликнул Черный Шаман. – Отныне я – верховный правитель Даггоша!

Увы, торжественность момента была нарушена самым непристойным образом. Два женских голоса, один молодой, другой старушечий, испустили долгий перепуганный визг. Через мгновение к ним присоединились дребезжащие дисканты старейшин и вибрирующий рев Гушшаха-Бижи. Если бы в зале росли пальмы, они наверняка были бы потрясены этим ревом от корней до кроны.

Я стряхнул оцепенение, вызванное зрелищем гибели верховного правителя киафу, и повернулся на крик. К Лублаш медленно, но неодолимо приближалась гигантская гусеница. У гусеницы была бесформенная голова и туго перепоясанное ремнями тщедушное безногое тельце. За ней тянулся след из слизи, крови и клочков грязной ваты. Тварь извивалась, будто только что перерубленный червь, и издавала звуки. Прислушавшись, можно было различить повторяющуюся на разных языках фразу:

– Дайте крови, суки! Крови мне, суки! Крови…

Потрясающий Пальмы схватил с подставки ритуальное копье Либубу и направил его, не решаясь метнуть, в сторону жуткого существа. От широкого наконечника копья до ненасытного нуи было как минимум три метра. Старейшины пятились к стенам – все как один. Мать Лублаш потеряла сознание и лежала на полу.

Только я не растерялся. Гнев на проклятого кровососа придал мне поистине богатырские силы. Я подскочил к уполовиненному тельцу Ихуси и тремя мощными пинками зафутболил его в круг хухум. Неугомонный труп рыбкой нырнул в бездонные глубины «колодца».

Учинив расправу над нуи, я немедленно ретировался как можно дальше. Не ровен час опять вылезут загребущие щупальца!

Очутился я при этом в непосредственной близости от бедной Лублаш. Картинно отряхнув руки, я прижал рыдающую девушку к груди.

– Великий воин! Федор… – сквозь слезы лепетала та. – Мой спаситель! Мой грозный геодезист! Хочешь исследовать рельеф благодарной Лублаш прямо сейчас?

– Эй ты, соплюшка похотливая! – подскочила к нам Зийла. – А ну-ка, оставь моего жениха в покое!

– С чего это он твой? – окрысилась дочка вождя. – Раскатала губу! Убирайся прочь, кошка облезлая, пока мой отец не прогнал тебя копьем Либубу! Федор спас меня, а не тебя.

– Да я сама тебя вместе с твоим бегемотом-папашей прикончу! – разъярилась Зийла. – Отделаю как следует! В сторону, солдат! Сейчас я этой пигалице глаза выцарапаю!

– Ха-ха-ха! Рискни, если волос не жалко!

– Ослица потная!

– Свинья супоросая!

За конфликтом гоблинш наблюдали и стар и млад. Даже Черный Шаман отвлекся от дум о сладкой победе. Потрясающий Пальмы горделиво смотрел на дочь, готовую ради любимого сразиться с сильной взрослой женщиной. Старейшины таха начали делать ставки на исход поединка. Зийла, хоть и не была дочерью вождя, явно лидировала в рейтинге. Ведь у нее имелось оружие, армейская форма и перевес примерно в десять килограммов боевой массы. Оставалось подать сигнал к началу дуэли.

Сигнал пришел со стороны «колодца». «Вода» внутри змеиного кольца с шумом и плеском взволновалась. Неглубоко рядом с поверхностью возникла гоблинская фигура. Гоблин был невысок и толстопуз. Одежду его будто жевал бегемот или крокодил. К жирной груди всплывший обитатель бездны прижимал знакомый каждому воину ОАТ чемоданчик.

– Рож! – в голос взревели Боксугр, Квакваса и сам Черный Шаман.

Лицо Рожа искривилось в злорадном смехе. Он непристойным жестом выставил средний палец и вытянул руку. Палец проколол поверхность радужной пленки. Изо рта Рожа вырвалась стайка пузырей.

– Отдай золото, сволочь! – завопил Боксугр. – Дай сюда! Мое!

– Это золото таха! – сердито одернул его Черный Шаман. – Приказываю тебе отобрать его у вора, тысячник!

– Да пошел ты к Насру, фанатик! То есть слушаюсь, мой маршал!

Начальник штаба стремглав ринулся к ковру со змеями. Первым делом он выпустил в бывшего сотника разряд из жезла, но плети магических молний будто растворялись в воздухе. Толстяк продолжал нагло скалиться! Тогда Боксугр отбросил бесполезное оружие и поднялся перед «окном» на носочки. Видя такое дело, на подмогу ему бросился Квакваса. С негодующими воплями они запустили руки в «воду», чтобы отобрать у грабителя вожделенный чемоданчик. Навстречу гоблинам гостеприимно протянулись толстые «рукава» с воронками на концах. Дважды хлюпнуло – и оба сребролюбца пропали. Вместе с ними пропал и Рож. Лишь чемодан некоторое время покачивался возле самой поверхности «колодца», словно не золотыми кордобами был нагружен, а пенопластом. Потом нырнул в непроглядные глубины и он.

Потрясенный очередной утратой казны, Черный Шаман вышел из себя. Проклиная подлых киафу и демонов Номмо, маршал быстрыми шагами приблизился к змеиному кольцу. Несколько секунд он с ненавистью разглядывал «колодец». Радужная пленка была неподвижна.

Удовлетворенный ее покорностью, Черный Шаман взгромоздился на террариум и объявил, глядя прямо в змеиные глазки принцессы хухум:

– Запомни, чудовище! Отныне я здесь главный! А ты – всего лишь пища!

С этими словами Хуру-Гезонс прыгнул на змею. Вцепился в нее руками и зубами. Он терзал изгибающееся длинное тело, не замечая, что сам мало-помалу погружается в «колодец». Наконец маршал выдрал из бока принцессы хухум здоровенный ломоть мяса и, тряся головой, начал жевать. К тому моменту, когда он проглотил последний кусочек, над поверхностью «колодца» оставались лишь его плечи.

– Кланяйтесь своему господину! – Черный Шаман обратил на присутствующих дикий взгляд. – Своему королю! Кланяйтесь!

Он уперся руками в змеиное кольцо и начал медленно выбираться наружу. Та часть маршальского тела, которая побывала в «воде», была покрыта черной лаковой пленкой. В ней, как в зеркале, отражались жуткие картины. Пылающие деревни, массовые побоища, длинные ряды виселиц и воронье, клюющее трупы.

– На колени, рабы! – голосом, в котором не осталось ничего человеческого, прохрипел Черный Шаман.

– Ступай в ад, крыса! – крикнул Зак. Он вырвал из рук Потрясающего Пальмы копье, поднатужился и метнул в Шамана.

И промазал. Широкий наконечник вместо черепа командарма угодил в одну из змей и перерубил ее. Радужная пленка тотчас помутнела, подернулась сотней концентрических волн. В следующий миг «вода» вокруг Шамана закрутилась винтом. Она вращалась все сильнее, все быстрее. Фигура Хуру-Гезонса исказилась, надулась пузырем и лопнула. Раздался громовой рев, точно от водопада. «Колодец» скрыло облако черных брызг.

Откуда-то сзади, из-под драпировок, вылетела человекоподобная фигура, облаченная в жуткие обрывки солдатской формы. Наполовину черная, обугленная, а наполовину сверкающая полированным металлом. Под обгорелым островерхим капюшоном горели ярко-зеленые нечеловеческие глаза. В протянутой вперед руке у чудовища была зажата бутылка, полная багровой жидкости. Скрипя и ухая, монстр проковылял через апартаменты верховных правителей и бесстрашно нырнул в черное облако.

Люсьен заблудился. Все органы чувств работали без сбоев, но найти, где его ждет новорожденное создание, Люсьен не мог. Бутыль, полная крысиной крови, жгла руку. Гомункулус метался по тоннелю, попадая в новые и новые ответвления, которых еще секунду назад не существовало, попусту тратя остатки энергии. И вдруг, словно по волшебству, перед ним возникло помещение, полное гоблинов. На противоположной стене трепетал готовый исчезнуть бездонный колодец. В нем, глубоко-глубоко, Люсьена ждал, плача от голода, его младенец. Гомункулус помчался к своей крошке.

Раздался громовой хлопок, и черное облако рассеялось. На ковре не осталось ни змей, ни «колодца», лишь глубоко воткнувшееся копье да влажное пятно, из середины которого торчала бронзовая полусфера, украшенная двумя ямами глазниц. В них, жужжа диафрагмами и светясь зеленым, двигались телескопические объективы. Слегка выщербленный металл казался матовым, словно закаленным.

– Насрова мать! – пролепетал я. – Боевой гомункулус…

– Думаешь? – Зак с опаской шагнул к ковру, но быстро одумался. – А вдруг демон из джунглей?

– Какой, к чертям, демон! Протри глаза, это наш покойный Люсьен. Ты же сам оскальпировал его в планере. Узнаешь черепушку?

– Значит, он нас и преследовал всю дорогу? Вот это круто!

– Тут другое гораздо круче, – проговорил я и пихнул Зака кулаком под ребра. – Брат, ведь ты практически спас Новый Шагоран от гибели!

– Спасение мира для нас, простых орков, обычное дело, – горделиво ответил тот.

Не успел Зак насладиться восторгом присутствующих, как двери аудиенц-зала распахнулись. Помещение наполнила гомонящая толпа. Абсолютное большинство народа было нам незнакомо, однако двоих мы узнали сразу. Полковники «небесных повязок» Ротгор Назуз и Огбад! Оба выглядели, мягко выражаясь, удивленными.

Людей, эльфов и гоблинов в толпе было примерно поровну. Причем часть эльфов отличалась прямо-таки феноменальным проворством. Сразу трое шустрых остроухих ребят в цветастых гавайках и мешковатых шортах устремились к Потрясающему Пальмы, держа наперевес хрустальные шары.

– «Побеги Мэллорна»! – жизнерадостно завопил самый расторопный носитель шара. – Скажите, господин Волосебугу, как вы оцениваете…

– «Дриада и Наяда»! – перебила его смазливая девица. – Господин правитель, чем вы объясняете беспрецедентные меры…

– «Дыханье единорога»! – с ходу подключился последний. – Господин Волосебугу, что, на ваш взгляд…

– Я не Волосебугу, – величаво сообщил тот, отодвигая хрустальные шары рукой. – Я Потрясающий Пальмы.

– Очень жаль, – расстроились эльфы. – Вы отменный типаж великого государя-императора гоблинов. Зрители были бы в восторге. Но в таком случае где верховный правитель?

– Вот он! – Сообразительный гоблин простер длань в сторону Зака. – Настоящий таха! К тому же замечательный геодезист.

– Господин Волосебугу! – обрадовались журналисты. – Простите, что не признали сразу! Но мы намерены исправить дело…

– Имя господина правителя не Волосебугу, – выступил я вперед, – а Маггут. Зак Маггут!

– Как Маггут?! – ахнули репортеры.

– В чем дело?! – с некоторым опозданием зашумели все прочие. – Где верховный правитель?

– Сказано же, я правитель! – рявкнул Зак. – Волосебугу создал окно из змей хухум и отбыл через него в гости к божественным Номмо. В компании с другими официальными лицами. На свое место господин Волосебугу высочайшей волей назначил меня.

– Чем докажешь, что не самозванец? – выкрикнул из толпы какой-то длинный гоблин в смокинге и белых кроссовках.

Не говоря ни слова, Зак рванул на груди женский китель и обнажил «метку верности», выжженную Черным Шаманом. Змею, кусающую собственный хвост.

– Знак Номмо! – в голос воскликнули присутствующие киафу. – Он и впрямь правитель! Господин Маггут, простите, что мы не поверили вам сразу!

Операторы судорожно снимали сенсационную сцену, приплясывая и повизгивая от восторга.

Один лишь верзила в смокинге никак не унимался. Голосом, полным язвительности, он продолжал допрос:

– В таком случае кто эти остальные гоблины?

Но Зак уже почувствовал силу верховной власти. Теперь никакой негодяй, хоть бы и в белых кроссовках, не способен был его смутить.

– Это господин Стволлут-Стволов! – орк, явно рисуясь перед камерами, крепко пожал мне руку. Левой же рукой он вальяжно приобнял очутившуюся рядом Лублаш. Девушка наконец дождалась съемок и теперь буквально цвела от восторга, ослепляя народ белоснежной улыбкой. – Министр… министр… э-э-э…

– Премьер-министр, – пришел я на помощь другу. – Скромный председатель здешнего правительства, Федор Стволлут-Стволов.

Присутствующие оценили мое чувство юмора, о чем сообщил многоголосый смех, веселый гомон и аплодисменты.

– Да, верно, – согласился Зак. – Это я и хотел сказать. Между прочим, мы с нашим скромным премьер-министром только что собственными руками ликвидировали пресловутого Черного Шамана, известного также под кличкой Потискум. Вместе с остатками его банды. Ликвидировали без остатка, простите за каламбур. Свидетелями могут служить вот эти почтенные мужи, губернаторы трех восточных провинций Даггоша.

Обрадованные старейшины закивали, бряцая амулетами и бусами. Но долговязого подонка в смокинге не проняло и это.

– А вы, мадам? – ехидно обратился он к Лублаш. – Уж не супруга ли вы правителя?

Девушка улыбнулась еще шире и подняла на правителя страны влюбленные глаза, в которых тот без труда разглядел все, что ему хотелось.

– Да, это моя молодая жена, – горделиво молвил бывший диверсант. – Принцесса!

– А вы тогда кто? – Репортеры повернулись к мужественной амазонке Зийле. – Вероятно, спутница жизни господина премьера?

Один из операторов, правда, никак не мог отвести хрустальный шар от обнаженной груди Лублаш, так что Маггуту пришлось слегка стукнуть наглеца по макушке.

– Разумеется, она самая, – нашлась Зийла и выполнила что-то вроде книксена. По чести говоря, книксен получился довольно неуклюжий, но Зийлу это не смутило. Она скользнула ко мне под локоток и промурлыкала: – Что же ты, милый, не представляешь журналистам свою любимую супругу, а по совместительству министра обороны?

– Э… да. Позвольте изволить, – залепетал я растерянно, – любить и жаловать… Министр обороны Даггоша, моя благоверная и законная мадам…

– Зийла Стволлут!

В одночасье сиганувшая из десятников в министры и премьерские жены гоблинша ослепительно улыбнулась в объективы.

– И, наконец, главное действующее лицо сегодняшних переговоров. Господин Потрясающий Пальмы с супругой, – представил Зак новообретенного тестя. – Вице-правитель Даггоша от народа таха. Рад сообщить: мы с ним только что заключили мирный договор. Конфликт между племенами таха и киафу исчерпан. Окончательно и навсегда!

Это торжественное и очень важное заявление привело присутствующих в подлинный экстаз. Гоблины обнимались и целовались, не стыдясь слез радости. Корреспонденты тараторили без умолку в хрустальные шары. Полковники Назуз и Огбад, до сих пор хмуро взиравшие на церемонию, – уж они-то знали, кто мы такие, – просияли и начали показывать нам большие пальцы. Огбад шепнул что-то офицеру в форме капитана «небесных повязок». Тот кивнул, вскинул ладонь к козырьку и строевым шагом приблизился к Заку.

– Господин верховный правитель! – отчеканил он. – Госпожа Маггут! Господин премьер-министр! Разрешите представиться, капитан Перье. Командующий Даггошской гвардией. Готов присягнуть на верность верховному правителю!

– Клево, мужик. Принимается, – потрепал капитана по плечу Зак.

Примеру Перье тут же последовал какой-то робкий гоблинский генерал. Оказалось, главком авиации, артиллерии и егерской службы.

Лишь один человек не разделил всеобщего ликования – долговязый гоблин в смокинге и белых кроссовках. Он как деревянный идол стоял среди счастливых даггошцев, и лицо его было искажено брезгливостью.

– Эй, мужик, – поманил его Маггут. – Come on. Теперь твоя очередь отчет держать. Ты-то что за птица, мать твою?

– Это всем известно. Я министр внутренних дел Вучаддарр!

– Ух ты! Что, и правда министр? Настоящий?

Вучаддарр смерил орка высокомерным взглядом.

– В отличие от тебя, самозванец.

– А вот это ты не подумав ляпнул, мужичок, – поскучнел Зак. – Премьер-министр, скажи-ка, тебе известен некто Вучаддарр?

– Отродясь не было никакого Вучаддарра, – пожал я плечами. – Что за дурацкое имя? Погоди-ка. Вспоминаю, вспоминаю. Было донесение от секретного агента Ихуси. Дескать, существует во дворце некий пособник Черного Шамана. Особые приметы… – Я окинул начавшего сереть гоблина изучающим взглядом. – Высокий рост, наглая манера держаться. Склонность к светлой спортивной обуви в сочетании с классическими костюмами. Неужели это он?

– Похож, – вынес убийственный вердикт Зак.

Вучаддарр зашатался и хлопнулся в обморок.

– Капитан Перье! – позвал я. – Пригласите солдат, пусть вынесут мусор. – Я указал на бесчувственного Вучаддарра.

– Куда прикажете?

– В квартал тувлюхов, пожалуй. Да не забудьте там объявить, что именно он сочинял самые омерзительные анекдоты про этот достойный народ. Заодно удалите из зала посторонних. Пресс-конференцию господин верховный правитель проведет после обеда.

– А на обед будет хухум-ржа? – встревоженно спросил Потрясающий Пальмы.

Зак поманил его пальцем и успокоил вполголоса:

– Само собой. Для таких почетных гоблинов даже хухум не жалко. Скажи, чтобы вашу делегацию проводили в питомник. Змей выберите сами. А приготовит пусть твоя жена. Лучше ее никто не справится. Только учтите, хухум-ржу будете кушать не при всех. Зачем оскорблять религиозные чувства киафу?

– Ладно! – Гушшах-Бижи гордо подмигнул дочери, затем крикнул что-то губернаторам трех восточных провинций Даггоша на языке таха.

Старцы с возгласами небывалого счастья бросились вон.

– Ну что, рядовой Маггут… Побаловался, подурил аборигенам головы, пора и в часть возвращаться, – сказал полковник Огбад. – Цирк окончен. Впрочем, недельку можете отдохнуть, отоспаться в местных апартаментах, а потом тихо-мирно передавай власть. Например, этому, как его…

– Трясущему Пальмы, – подхватил полковник Назуз. – Да, Стволов, тебя это тоже касается. Объявим благодарность за выполнение задания, присвоим звание старшего сержанта. Отпуск на Землю получишь! Премию в размере половины месячного оклада. Красота! Эх, мне бы на твое место…

– Милый, что говорят эти человечки? – недоуменно нахмурилась Лублаш.

– А Наср их знает! – пожал плечами верховный правитель. – Мы, коренные даггошцы, никогда толком не понимали их речь. Чертов орочий акцент! Может, премьер-министр разбирает это кряканье? Господин Стволлут-Стволов, о чем толкуют эти пожилые парни в погонах? Если просятся в мою доблестную гвардию, то зря. Чересчур стары.

– Кажется, они нас с кем-то перепутали, господин верховный правитель. Вас называют солдатом, а меня сержантом! Никакой почтительности.

– А может, они расисты? Думают, каждый чернокожий мужик, пусть даже с половиной орочьей крови, только о том и мечтает, чтобы служить в их «небесных повязках»? «Есть, сэр!», «Слушаюсь, сэр!», «Разрешите вылизать ваши ботинки, сэр!». Переведи, что если они прямо сейчас не засунут языки друг другу в… Кхе-кхе… Короче, если хотят, чтоб их надоедливые миротворческие силы остались в Даггоше, пусть сидят тихо. А то я в две минуты издам указ о разрыве всяких сношений с эльфийским Советом. Крепкий мир установился, так что ястребам из «небесных повязок» тут больше нечего делать.

– Передам, господин верховный правитель. – Я кивнул и повернулся к полковникам. – Уяснили ситуацию, господа? Если нет, повторю. Диверсионная группа в составе трех солдат «небесных повязок» и пилота-гремлина геройски погибла при выполнении приказа командования. Нам жаль этих славных парней, но поделом им. Диверсии в нашей стране запрещены. В общем, выбор несложен. Либо вы нас официально признаете и начинаете сотрудничать. Либо вещмешок – вокзал – мэллорн. Плюс международный скандал. Итак?

Военачальники переглянулись. Шеи и лица у обоих были красны от прилившей крови.

– Ну, Федор… – неодобрительно покачал головой Ротгор Назуз.

– Shit! – процедил Огбад.

– Это значит?..

– Ваша взяла! Господа верховный правитель и премьер-министр.

– О, вот эти слова я понял! – воскликнул Зак. – Ведь могут говорить внятно, когда захотят!

– А сейчас разрешите откланяться, – холодным как лед голосом сказал полковник Огбад. – Леди! – Он щелкнул каблуками и развернулся.

– Желаю здравствовать! – мрачно сказал Ротгор Назуз. – Орлы… Посмотрю я, как вы тут управитесь, солдатики. Ох, посмотрю.

Выходя из зала, он не сдержался. Повернулся и погрозил мне кулаком, но физиономия у него при этом лучилась от восхищения.

Зийла, Лублаш, Зак и я, дружно держась за руки, взошли на балкон и окинули радостными взорами Ксакбурр.

Столица Даггоша лежала перед новым правителем и его близкими. В разных ее концах благоухали сады и цветники, тут и там вонзались в небо легкие силуэты прекрасных строений, похожие на воплощенную в мраморе и стекле мечту. Румяное утреннее солнце, словно волшебный проектор, озаряло хрустальные воды Касуку, которые несли в океан лепестки роз и бойких серебряных мальков форели.

С первыми лучами поднялись в воздух ласточки и жаворонки, распевая звонкие трели. Радужные колибри пили нектар из цветочных венчиков. Изящные кошки, мурлыча, потягивались на крышах домов. На широких проспектах столицы в обнимку гуляли счастливые влюбленные, которым не хватило короткой теплой ночи для выражения нежных, светлых чувств.

Бодрящие звуки музыки, «выстрелы» шампанского, колокольчики детских голосов, смех матерей и голоса мудрых стариков создавали непередаваемый звуковой фон этому царству согласия таха и киафу, в самом центре которого возвышался скромный, но прекрасный дворец гаранта законности Зака Маггута, гуманиста и либерала.

Зийла повела перед собою рукой и проговорила восторженно:

– Вот она, земля таха…

– Вот она, земля киафу! – в унисон воскликнул Зак.

– Нет, таха!

– А я говорю, еще и киафу!

Похоже, в руководстве страны зрел серьезный скандал.