Все началось с того, что сержанта срочной службы Федора Стволова угораздило утратить вверенное армейское имущество. К сожалению, этим растяпой оказался не какой-нибудь умозрительный, совершенно чужой человек, а я сам. Говоря проще, я потерял ночной прицел от снайперской винтовки. Здоровенную такую бандуру, похожую на гибрид школьного телескопа с радаром постового ДПС. В армии слово «потерял» не в ходу. Там используется другой глагол, более энергичный, грубый и, что греха таить, более подходящий к описываемому случаю.

Вообще-то я человек ответственный, я надежный, как железобетон, вот только от действия всемирного закона подлости никто не застрахован. Матушка-природа частенько проверяет этот закон на самых достойных: кто-то при полном параде в лужу шлепнется, кто-то чесотку от любимой кошечки подхватит, ну а я заснул в самом неподходящем месте. Имея злосчастный прицел при себе. А когда проснулся, оказалось, что его уже нет. И где искать пропажу, неясно.

Само неподходящее место можно описать одним словом – притон. Какими словами можно описать идиота-сержанта, распивавшего паленую водку с гражданским лицом женского пола, мне уже довелось узнать от старшины, от командира взвода, от командира роты и от командира батальона. Слова были в основном одинаковые, но в таких разнообразных сочетаниях, что просто атас!

Теперь мне предстояла встреча с начхозом. В том, что она будет незабываемой, сомневаться не приходилось. О начхозе, подполковнике Ярыгине, слухи в нашей части ходили разные, но среди них не было ни одного внушающего надежду на прощение. Молодые бойцы считали, что Ярыгин самый настоящий упырь и пьет ночами солдатскую кровь. Старослужащие были убеждены, что он извращенец и поступает с солдатами не как с мужчинами, а как с девушками. Офицеры не сомневались в том, что подполковник – колдун и чернокнижник. Со складов части постоянно пропадали материальные ценности, пропадали в огромных количествах и абсолютно бесследно. Однако начхоза за эти пропажи ни разу не наказали. Объяснить такое везение можно было только волшебством.

Кем является страшный подполковник на самом деле, мне предстояло выяснить через секунду. Я шумно вздохнул и открыл дверь в кабинет.

Ярыгин сидел, навалившись выпуклой, как у штангиста, грудью на столешницу огромного дубового стола, и с яростью лупил по клавишам старенького ноутбука. Ноутбук был вполне обычным, а вот стол – не совсем. Ножки у него были неуставные. Резные, в виде мускулистых и волосатых ног с бронзовыми раздвоенными копытами. Совсем как у сатаны. У меня в памяти тут же всплыл ефрейтор Соболев, который однажды ночью перебудил всю казарму диким воплем «Ярыгин-то черт!», а наутро уехал в армейский дурдом. Но полностью воспоминание проявиться не успело. Подполковник растянул тонкогубый рот в мерзкой улыбке, захлопнул ноутбук и сказал:

– Ага.

– Сержант Стволов по вашему приказанию прибыл, – запоздало пролепетал я.

– Сержантом тебе недолго гулять осталось, – сообщил Ярыгин и ухмыльнулся еще противнее. – На зоне сержанты только на вышках стоят. С пулеметами. А ты будешь внизу грязь месить.

Я почувствовал, что бледнею.

– Что такое? – фальшиво озаботился начхоз. – Неохота на нары?

– Никак нет, товарищ полковник.

– А пьянствовать с подозрительной бабой охота было?! Неизвестно где, понимаешь! Молчать, раздолбай! Тебя куда отправляли с прицелом?

– На полигон.

– Правильно, на полигон! Передать прицел капитану Зарипову и до отбоя вернуться обратно. Как же ты оказался в этой хреновой избе?.. А, ладно, бесполезно все это. – Ярыгин махнул рукой.

Мне тоже подумалось, что обсуждать мой проступок – дело бесполезное. Я помнил, как встретил по дороге на полигон симпатичную веселую бабенку, как шутил с ней и согласился распить за компанию по баночке джин-тоника. А дальше не помнил ничего. Очнулся уже на следующий день в заброшенном доме. С жутким похмельем, без денег, без прицела и без штанов. Штаны потом нашлись под кроватью, вместе с чехлом от прицела. В чехол была издевательски засунута пустая бутылка из-под водки. А в кармане штанов нашлась страница газеты «Красная звезда» с заголовком «Пьянство на службе – путь к преступлению». Как вспомнишь, так вздрогнешь!

– Сейчас другое важней, – сказал начхоз сурово. – Что делать-то будем, сержант?

– Могу денег насобирать, – сказал я не слишком уверенно. – Напишу родителям. Машину продадут. Может, хватит.

– Денег? – поразился подполковник. – Да ты хоть знаешь, сколько он стоит, прицел этот? У твоих родителей что, «Мерседес»?

– Нет, «шестерка».

– Ха. Ха. Ха, – делая оскорбительно длинные паузы, сказал начхоз. – А квартира в Москве есть?

– Откуда?

– В таком случае конец тебе, Стволов, – сказал начхоз и начал медленно и грозно воздвигаться над столом.

Я повесил голову, понимая, что Ярыгин сейчас сделает со мной то, о чем шепчутся солдаты. А когда пресытится, вызовет конвой и отправит на гауптвахту.

Секунды шли, со стороны стола доносились какие-то звуки, но ничего ужасного не происходило.

– Ну ладно, боец, не боись. Помогу.

Я поднял голову. Подполковник стоял возле окна, курил трубку, черную и изогнутую, как ветка мертвого дерева, и пускал дым в форточку.

– Поможете? – переспросил я, не веря своему счастью.

– Да.

– Спасибо, товарищ полков…

– Погоди благодарить. Короче, так. Дело можно замять, но стоить это будет дорого. У тебя таких денег нет. У меня тоже. Но мы их заработаем.

– Как?

Ярыгин помолчал, фукая густым дымом с запахом горящего каменного угля. Затем выбил трубку в маленький чугунный горшочек, что стоял на подоконнике. Подошел ко мне тяжелыми шагами, взял за пуговицу и, дыша благородным коньячным перегаром, прошептал:

– Ты отправишься наемником к эльфам. Они хорошо платят за наших солдатиков.

– Чего? – испуганно спросил я.

– Того! – рявкнул начхоз. – Со слухом плохо? Наемником, говорю. К эльфам, на внутреннюю поверхность Земли. У остроухих сейчас серьезные проблемы с гоблинами. Бунтовать вздумали, вонючки. Эльфы сами воевать не хотят, опасно. Вот и принимают всех подряд в миротворческие силы. Платят чистым золотом! Побакланишь до конца службы у них. Дурацкое дело нехитрое, справишься. Здесь скажу, что отослал тебя в командировку. Сколько тебе до дембеля осталось?

– Четыре месяца, – сказал я севшим голосом. – С половиной.

Подполковник явно рехнулся, поэтому спорить с ним или вслух удивляться его словам не следовало. Нужно было соглашаться с любыми заявлениями, поддакивать и ждать удобного момента для бегства.

– Месяц – это сто граммов презренного металла, – забормотал Ярыгин. – Умножить на четыре с половиной, минус посреднические… Думаю, хватит. Еще и на подарки родителям останется. Да и я новые часики куплю. Давно к швейцарским присматриваюсь. Ну как, согласен?

– Так ведь деваться-то некуда, – заискивающим голосом сказал я.

– Верно мыслишь, сержант. Тогда не будем тянуть кота за хвост. Тем более с принимающей стороной я уже договорился. Прошу за мной!

Подполковник наконец отпустил мою пуговицу и прошагал к шкафу для документов. Шкаф был самый обычный, пластиковый, с дверцами во всю высоту. Дверцы были забраны матовым стеклом. На стекле зеленой краской нанесен опять же неуставной рисунок: деревья вроде пирамидальных тополей, а под ними – гарцующие единороги.

Когда начхоз начал открывать дверцы, я тихонько попятился. Ярыгин тянул легонькие дверцы со страшным усилием, будто они были отлиты из броневой стали в метр толщиной, а я пятился. Когда дверцы шкафа распахнулись, я достиг двери.

Резко развернувшись, надавил на ручку, но впустую. Ручка не поворачивалась, дверь не открывалась. Я пнул дверь ногой. На плечи мне легли сильные жесткие руки, и кабинет заполнил грохочущий голос начхоза:

– Так мы не договаривались!

Меня, парня весом в восемьдесят килограммов, подняли, словно котенка, за шкирку и ремень, раскачали и бросили. Я успел заметить, как стремительно приблизились внутренности шкафа. Вместо папок с бумагами там змеились какие-то корни – и я врубился в них головой.

Корни оказались не плотнее дыма. Я пролетел сквозь них и очутился в бурой мохнатой кишке метров двух диаметром. Кишка вела вертикально вниз, то утолщаясь, то вновь сжимаясь. Бесконечно долго я падал внутри ее, кувыркаясь, будто варежка в аэродинамической трубе, и оглушительно вопя от непереносимого ужаса. Потом свежесть ощущений поутихла, и я неожиданно для себя заснул. Впрочем, почему неожиданно? Солдат спит в любое время и в любом месте. Как говорится, сидя, стоя и с колена. Ведь чем крепче сон, тем ближе дембель.

Очнулся я на мягкой подстилке из мха. Башка после кошмарного перелета чесалась просто дико. Кое-как протер глаза и жадно осмотрелся. Находился я в просторной пещере. Мягкий мох выстилал не только пол, но и стены, и потолок. Сквозь мох кое-где прорастали бока могучих корневищ. С высоких сводов на веревочках вроде лиан свисали плетеные шары, внутри которых копошились светящиеся букашки. Освещали эти шары похуже люстр с электрическими лампочками, но получше свечек или керосиновых ламп.

В одной из стен виднелся полукруглый лаз.

Как ни странно, общее самочувствие у меня было вполне удовлетворительным. Никакой паники, никакого страха перед будущим. Как будто колдун Ярыгин не черт знает куда меня зашвырнул, а отправил в родную казарму. Только почему-то опустевшую и обросшую мхом.

Сидеть в пещере до бесконечности смысла не было. Я уж совсем собрался покинуть это место, как вдруг одно из корневищ высунулось наружу и свилось кольцом. Под кольцом задрожал воздух. Удивляясь собственной храбрости, я решил подождать, чем это кончится.

Сначала из марева сформировалось что-то вроде полупрозрачного двухметрового слизня. Потом у «слизня» появились конечности, голова, наконец, он отвердел и превратился в коренастого негра с выдающейся нижней челюстью и мускулатурой, как у не самого положительного героя комиксов. Негр был не чисто черным, а с какими-то желто-зелеными подпалинами и, кроме того, абсолютно голым. Через плечо у него висел туго набитый американский армейский мешок. От негра воняло потом.

Я поморщился и отступил на пару шагов в сторону. Негр потянулся, рыкнул, будто зверь какой, распечатал мешок и начал одеваться. На меня смотрел исподлобья, но в целом дружелюбно.

Подождав, пока он оденется, я протянул руку для пожатия.

– Привет, рядовой! – сказал я на английском.

Как-никак отучился два с половиной курса в педагогическом институте, на инязе. И в армию попал только потому, что из-за обилия на факультете девчонок совсем забросил учебу и завалил сессию. Военкомат, видимо, только этого и ждал.

– Я Федор Стволов, русский сержант.

– Привет, сержант. – Черно-желтый солдат обнажил в улыбке крупные зубы. – Я Зак Маггут, орк.

– Орк – это подразделение?

– Это национальность! – возмущенно рявкнул тот. – Разве сразу не видно? Смотри, какие шикарные полосы! – Он ткнул пальцем в зеленые разводы на лице. – А зверские подбородок и скулы! Прижатые уши с восхитительно большими мочками! Прямые волосы! Настоящие племенные признаки. Высший сорт! Тебе этого мало?

– Я не очень хорошо разбираюсь в орках, – примирительно сказал я. – На мой взгляд, ты больше похож на африканца.

– Чо, правда?

– Да.

– Вот дерьмо! – огорчился Зак. Подумал и нехотя добавил: – Знаешь, ты прав. У меня только отец орк, а мама чернокожая американка. Из-за этого проблемы всю жизнь. В Америке цветные братья своим не признают, а в Шагоране орки чужаком считают. Из-за этого и завербовался сюда. Тут никому нет дела до твоих родичей. Главное, чтоб сам был настоящим мужиком. А ты как сюда попал?

– Да так, – уклончиво сказал я. – Неприятности.

– Как у всех. Готовься, здесь тоже трудно придется. Чистокровных людей среди наемников мало. Русских тем более. В основном полукровки.

– Откуда знаешь?

– Общался с бывалыми парнями в учебной части.

– Вас еще и учат перед отправкой сюда? А где?

– В Америке, конечно. А вас разве нет? – удивился орк.

– Нет.

– Этого следовало ожидать. Россию даже в Шагоране, на родине орков, считают дикой страной.

– Эй, полегче, приятель. Могу ведь и рассердиться. А в гневе я страшен и очень-очень опасен. Знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что обучался в русской диверсионной школе! – лихо соврал я.

– О! Круто.

– А то. Слушай, Зак, давай будем держаться вместе, – предложил я. – Я страшен в гневе и знаю науку диверсий, ты силен и орк вдобавок. Вдвоем горы свернем.

– Давай, – согласился оркоафроамериканец. – Только учти: если местные орки меня в свою команду примут, я перейду к ним. Иначе они меня презирать начнут.

Я тяжело вздохнул.

– Ладно, идет. Ваши еще будут?

– Позже, дня через три. Пока я один. Остальные прививку переваривают. Слабаки, какой-то укольчик в нокаут отправил.

– Так вам еще и прививки ставят? – спросил я.

Зак кивнул.

– Иначе нельзя. Гоблины – они же, как крысы, сплошь больные. От них чуму или тиф подцепить легче, чем гамбургер в Америке купить. Я уж не говорю о вшах, блохах и глистах!

– Вот засада, – окончательно расстроился я. – А мне даже витаминку съесть не дали.

Орк сочувственно похлопал меня по плечу твердой ладонью.

– Не переживай, может, и продержишься. Вы, русские, народ крепкий. Слышал, что вас при рождении сибирской язвой заражают. Кто выживет – молодец, а кто умрет, того китайцам на удобрения продают. Раз ты выжил, значит, и гоблинских микробов победишь.

Я подивился орочьему рассказу, но возражать не стал, а сказал:

– Только на это и надеюсь. Ну, на выход, что ли?

Орк с готовностью кивнул.

За овальной дырой начинался длинный спиральный ход, ведущий кверху. Под ногами вместо мха появилась толстая, крепкая древесная кора, на стенах тоже. Похоже, находились мы внутри огромного дерева. Как оно должно называться – мэллорн, что ли? Но у мэллорна кора должна быть серебристая и гладкая. А у этого была грубая, бугристая, бурая. «Наверное, потому, что места здесь не исконно эльфийские, а гоблинские», – подумал я. В трещинах коры сидели светлячки, над головой порхали ночные мотыльки с пушистыми усиками. Шли долго, минут десять. Я уже начал уставать, как вдруг впереди забрезжил дневной свет. Через несколько шагов мы вступили в высокое и довольно светлое помещение, являющееся, судя по всему, огромным дуплом. Но встретила нас в дупле не белочка. Даже не дятел.

Самый настоящий эльф.

Эльф, вопреки расхожему мнению о стройности детей леса, был коренаст, плотно-пузат, брит наголо. Лишь на макушке оставлена белая прядь с вплетенными бусинками. Прямой тонкий нос начинался у эльфа прямо изо лба, в острых ушах имелось по серебряному кольцу. Облачение его состояло из камуфляжной майки, серых шортов из тонкой шерсти и кедов на босу ногу. Кеды сильно походили на те, что должны выдаваться российским солдатам во время спортивных состязаний. Однако в части, где я нес службу, рядовой состав такой обуви не получал. Как видно, начхоз Ярыгин поставлял эльфам не только солдат, но и обмундирование.

С белого поясного ремешка у эльфа свисали богато украшенный нож и серебряная фляга, а также кобура. Из кобуры торчали концы короткого деревянного жезла, изогнутого наподобие пистолета. Там, где у пистолета бывает дуло, у жезла грозно сверкал алый камень. С первого взгляда мне стало ясно, что эта штуковина – оружие.

Во фляге явно что-то имелось, емкость заметно оттягивала ремень. На борцовском плече эльфа синела наколка. Она изображала змею, выползающую из глазницы продолговатого черепа какого-то животного. Морда у змеи была выполнена кривовато, отчего казалось, что гадина зловеще подмигивает.

Я принял стойку, которую можно было расценивать и как «смирно», и как «вольно». А также как «я настолько крутой боец, что уставные стойки не для меня». После чего опять почесался и посмотрел на эльфа с ожиданием.

Эльф забавно подвигал аристократическим носом и сказал на незнакомом, певучем, но почему-то абсолютно понятном языке:

– Виаллиор, высший эльф. Но вы должны обращаться ко мне «господин майор» и «сэр». – Он сделал паузу и добавил: – Или «сир». Это и есть все обещанное пополнение?

Могучий алкогольный «выхлоп» чуть не снес меня с ног. После кувыркания в «кишке», доставившей меня сюда, способность организма сопротивляться кувалде крепких запахов заметно снизилась.

– Так точно, сир. Сержант Стволов. Из России, – насколько мог молодцевато ответил я, переведя дух. И, черт раздери, сказал я это на эльфийском языке!

– Рядовой Маггут, сэр! – тоже по-эльфийски отрапортовал Зак.

Он держался заметно более скованно, чем я. Известное дело, янки своих солдат муштруют о-го-го! Для них и сержант большая шишка, что уж говорить о целом майоре. Да и орки, если вспомнить, не очень-то дружат с эльфами.

– Не густо, – выразил эльф отношение к количеству пополнения. – Но вы, судя по всему, воины хоть куда. Каждый целого взвода стоит.

– Отделения, – скромно поправил я, скребя пальцем затылок. Чесотка вроде бы постепенно сходила на нет.

– Yes, отделения, сэр, – сказал орк.

– Ну, это мы проверим, – пообещал эльф и непроизвольно побарабанил длинными пальцами по фляге. – А вообще, сержант Стволов и рядовой Маггут, где остальные-то?

– Из России больше никого, – доложил я. – А американцы в карантине, сир. У них прививок от гоблинской заразы не было. Ну, вдули им, как полагается, весь комплекс, чтобы жизнь медом не казалась…

Я чувствовал себя все уверенней, что наглядно отразилось на моем поведении. Да и если поразмыслить, чего тушеваться? Эльфы там или не эльфы, а забитых лохов везде чморят, зато уверенных в себе парней – уважают.

– А они с копыт, – коротко гоготнув, проявил осведомленность эльф.

– Точно так, сир. Лежат пластом, гадят под себя и видят небо в алмазах. Зак вот крепким засранцем оказался, укол на ногах перенес.

– Ну а ты, стало быть, уже привитый. Или тоже крепкий?

– Меня не прививали, сир.

– Ну и правильно. Гоблинов бояться – на помойку не ходить. Кстати, имя скажи, воин.

– Федор, сир.

– Боевой опыт имеешь?

– Некоторый, – уклончиво сказал я.

– А ты, рядовой, как тебя там… Вижу, бурлящая орочья кровь в жилах течет?

Зак вытянулся, прижав ладони к бедрам и оттопырив локти.

– Зак Маггут, сэр. Так точно, сэр, я орк! Наполовину.

– Не беда, что наполовину, главное, что бравый, как все орки. Воевал?

– Пока нет, сэр. Но готов, сэр!

Эльф пожевал губами, погладил флягу и сказал:

– Вольно, Маггут. – А потом вдруг плутовато улыбнулся: – Сынки, вы как насчет выпить с высоким эльфом? За успешное несение будущей службы?

Я прислушался к собственному организму. На слово «выпить» тот реагировал адекватно.

– В высшей степени положительно, сир!

Зак молча кивнул. Глаза у него тем не менее заблестели.

– На что я и рассчитывал, – осклабившись, сказал эльф. – Пошли ко мне, бойцы. Там и проинструктирую.

– Древо наше хоть и не полноценный мэллорн, но тоже подпирает небеса. Так что по веревке на поверхность не спустишься, – пояснил Виаллиор. – А грузовой планер по распорядку пойдет книзу только послезавтра.

Эльф подмигнул:

– Во-от, а пока грузчики-хоббиты с планером разберутся, я как раз успею ввести вас в курс дела. А вы, если захотите, успеете соблазнить дриаду из древподдержки. Зовут Лолиэт, обитает на третьем ярусе, как раз над нами. Очень, между прочим, символично. Для тех, кто знает ее повадки, х-хэ!..

– Она-то захочет, чтоб ее соблазняли? – спросил я.

– Она всегда хочет. Думаете, почему я так много бухаю?

Логика эльфа сначала показалась мне странной, но потом я вспомнил старинный анекдот про «мне столько не выпить» и поинтересовался:

– Что, такая страшная?

– Сами увидите, – зловещим голосом пообещал эльф. – Все равно она скоро прибежит знакомиться. Так что лучше бы нам начать без промедления. Вот, кстати, моя берлога. Милости прошу.

Берлога Виаллиора оказалась уютным дуплом четыре на пять метров. Под потолком висел знакомый светящийся шар, на полированной стене – серебряное зеркало в изящной оправе. Под зеркалом находилось заросшее мхом возвышение, очевидно, кровать. Стол и два стула посреди каюты были массивными, из резного черного дерева.

– У тебя подружка есть, Стволов? – спросил эльф, усевшись на кровать.

– Конечно, сир.

– Блондинка небось?

– Натуральная.

– Карточку покажешь?

Я с гордостью продемонстрировал несколько помятый снимок, который носил во внутреннем кармане. Моя последняя любовь, Эльза, собирала на нем кувшинки, стоя по бедра в воде. Тонкое платьице облепляло мокрое тело. Виаллиор и Зак одобрительно зацокали языками. Я украдкой вздохнул.

– А у тебя, Маггут? – продолжал расспросы любознательный эльф. – Наверное, тоже имеется широкобедрая орчиха, пылкая, как огонь?

– Я свободная птица, сэр! Мой прадед, военный моряк, учил: когда орк в солдатах, девка ему не подспорье, а одна головная боль. Пока парень служит, она там неизвестно чем занимается. Или наоборот – известно. Ха-ха! Простите, сэр. Зато когда вернусь с золотишком и медалями, все мои будут!

– Правильный мужик твой прадед. Настоящий орк! Возьми на заметку, Стволов.

Минуты три ушло на подготовку таинства. Фляжку эльф передвинул на ремне за спину, сказав «от греха подальше, ибо НЗ!». Пока я пластал нежнейшую копченую рыбу, похожую на форель, а Зак рассказывал о своем героическом прадеде, эльф, не чванясь, занялся сервировкой стола. Расставил четыре миски и три кружки, украшенные изображением единорогов, бросил серебряные ложки. Высыпал на салфетку тонкие галеты. В одну миску опорожнил банку консервированных патиссонов с морковью. Овощи были подозрительного цвета.

«Наверное, местные», – подумал я.

Из углубления под лежанкой эльф вытащил кожаный бурдюк. Когда майор откупорил пробку, запахло сложным букетом, в котором присутствовали ароматы спирта, карамели, чая, корицы и почему-то копченого мяса.

– «Зайчик», – сказал эльф с любовью. – Сам готовлю.

– Ингредиенты? – Я профессионально навострил уши.

– Военная тайна! – заулыбался эльф и наполнил душистым и маслянисто-тяжелым пойлом кружки. Плеснул щедро, больше половины. – Но вы не робейте, сынки, рецепт верный. За знакомство?

– Соответственно! – значительно сказал я, чокнулся со всеми и решительно отхлебнул «зайчика».

Вкус оказался неожиданным – сладко-солоновато-жгучим, примерно как у медовой перцовки, вдобавок с «дымком». Крепость градусов тридцать. Под форель «зайчик» шел просто великолепно. Да и под патиссоны тоже. Я опустошил первую порцию за два раза, но все последующие проглатывал уже без малодушного гражданского уполовинивания. Зак тоже не отставал, демонстрируя, что орки крепки не только против прививок.

После второго тоста «За лесное братство!» эльф приступил к вводному инструктажу.

– Если сейчас не отрапортую эту бодягу, – сказал он со знанием дела, – потом точно не захочется. Да и времени не будет.

Материк, на котором произрастало приютившее нас Древо и куда прибывали наемники для эльфийских миротворческих сил, назывался Новым Шагораном. Размером он был в половину земной Африки. Климат тоже был по-африкански жарким. От остальных земель, заселенных эльфами, орками и другими племенами Старшего Народа, Новый Шагоран отделяли пучины Проклятого океана. Корабли через Проклятый ходить не могли – его воды беспрерывно кипели, как похлебка, исторгая в воздух облака ядовитого пара. Над ним даже драконы летать не решались.

Без малого полтораста лет назад заключенные в эльфийский научный концлагерь гремлины Мегалла и Тоот открыли принцип, позволявший мгновенно перемещаться куда угодно через корневую систему мэллорнов. В том числе на Новый Шагоран. Мудрые и дальновидные эльфы быстро сообразили, что появился шанс навсегда избавиться от такого грязного, вороватого и завшивленного народца, как гоблины. Была развернута красочная пропаганда. Эльфы не жалели золота на рекламу Нового Шагорана. Неудивительно, что гоблины в очередь выстраивались, чтобы отбыть в далекий рай. Уходили сами, везли с собой животных, растения, обычаи и веру в то, что уж там-то построят такие государства, что задаваки эльфы через сотню лет от зависти умрут! Или даже раньше.

Эльфы щедро подкинули гоблинам выродившихся семян и истощенных магических предметов, пожелали переселенцам удачи, дождались, пока немытая братия переберется на далекий материк почти вся… и заразили новошагоранские мэллорны гнилостным грибком. Меньше чем через полгода древесные гиганты развалились в труху. Уцелели всего два, оба строго охранялись безжалостными наемниками и смертоносными заклятиями. Через корневую систему одного мэллорна на отрезанный материк прибывали наемники, врачи, миссионеры и гуманитарная помощь. Второе Древо было торгово-транспортным.

Разумеется, никакого рая гоблины построить не сумели. Лет через пять нарезали территорию на мелкие государства, плюнули на мечту о рае и зажили по-прежнему. Конфликтуя, голодая и плодясь бешеными темпами. Пришлось эльфам скрепя сердце бросить на Новый Шагоран подразделения «небесных повязок» – аналог земных миротворческих сил. Наемников для «небесных повязок» стали набирать повсюду, в том числе на внешней стороне Земли, где жили люди. На внутренней последние восемьсот лет обитали только Старшие Народы.

– За верность воинскому долгу! – провозгласил я, когда мы наполнили кружки в пятый раз. Слушать сведения о Новом Шагоране насухо было решительно невозможно. Тем более излагать их. Поэтому эльфу пришлось дважды прервать рассказ для того, чтобы «промочить горло».

Едва мы выпили за верность долгу и заели тост последними кусочками форели, как в каюту вошла женщина. Она была поразительно красива. Прямые черные с зеленым отливом волосы завешивали половину безукоризненного лица, аппетитно пухленькое тело слегка прикрывала бледно-голубая футболка и синие обтягивающие шортики.

Я подавился галетой и вскочил, опрокинув стул.

– А это наша Лолиэт, бойцы. Я ж говорил, вы испугаетесь, – сказал эльф и утробно загоготал. – Лолиэт, познакомься с Федором и Маггутом.

Дриада отбросила с лица волосы и протянула мне руку. Я едва не подавился вторично: прежде скрытая под волосами щека Лолиэт была залита гигантским родимым пятном винного цвета.

– Счастлив рзделить! – заплетающимся языком пробормотал я, абсолютно не соображая, что же именно желаю разделить, и резко бросил подбородок на грудь. Зубы клацнули.

– Разделим, – загадочно пообещала Лолиэт. Повернулась к Заку. – Ого, да здесь орк! Привет, здоровячок.

– Хелло, мэм, – улыбаясь, проговорил тот и сделал попытку поцеловать дриаде руку. Промазал и чуть не нырнул мордой в пол.

Лолиэт со смехом придержала его за плечи и сказала эльфу:

– Виалл, плесни-ка мне из своей фляжки.

– Энзэ! – покачал пальцем эльф. – Непр… прикосновенный припас! Не имею права!

– Птенчик, не выводи меня из терпения. Иначе я решу, что в твоем гнездышке чересчур холодно, и добавлю тепла. Градусов на двадцать. Или посчитаю, что освещение слишком яркое, и погашу светлячков вообще. Ты меня знаешь.

Похоже, эльф знал Лолиэт очень хорошо. Он немедленно отстегнул фляжку и налил всем. Во фляжке оказался более чем пристойный бренди.

По мере опустошения фляжки эльф под страшным секретом рассказывал мне о том, что на Новом Шагоране обнаружены следы древней магической цивилизации. И о том, что вероломные гоблины тщательно скрывают их от эльфов, но от Виаллиора не скроется ничто! Особенно артефакты, которые стоят бешеных денег. Ревел он при этом так, словно хотел, чтоб секрет стал достоянием всей полой Земли.

Лолиэт и Заку было не до древних магов. Дриада уже сидела у орка на коленях и трепала ему волосы, называя шалунишкой. Зак тыкался губами в мягкую грудь, выскользнувшую из-под растянутого ворота майки, и объяснял, как сильно ему не хватало этой груди в специальной орочьей школе разведчиков при ЦРУ США. Я был уверен, что тот бессовестно врет, но разоблачать его не хотел. Женщины любят шпионов.

Я снова и снова подливал себе «зайчика».

«Надерусь до беспамятства», – думал я. Боялся, как бы прекрасная дриада не показалась чересчур соблазнительной. Настолько, что захочется забыть о собственной невесте и броситься в драку с Маггутом.

– Так ты разведчик, здоровячок! – хохотала Лолиэт. – То-то я чувствую, как чья-то рука скрытно перемещается по моей попе.

– В район секретной дислокации склада с магическими боеприпасами! – орал эльф.

– Пещеры со взрывчаткой, – тряс я отяжелевшей головой.

– Я неважно учился, – рассказывал тем временем Зак второй дриадской груди. Майка Лолиэт успела куда-то исчезнуть. – Я плохой разведчик. Но классный минер-подрывник! Знаешь, как я ловко умею ставить фугасную мину-огурец?

– Пока нет. Однако надеюсь узнать.

– Но ведь здесь нет таких мин! – горестно восклицал орк. – Здесь же не Земля!

– А мы поищем, – успокаивала его Лолиэт. – Пойдем в мою комнату. Если на этом деревце и можно обнаружить мины-огурцы, то только там.

– Тогда вперед! – объявил Зак и немедленно вскочил. – Up your fucking ass!

Лолиэт сейчас же полетела с его коленей на пол. Эльф зашелся в хохоте. Я подал дриаде руку, та поднялась и сказала орку:

– Ну, здоровячок, теперь ты одним фугасом не отделаешься.

– Оставь его в живых, девочка! – икал эльф и грозил Лолиэт пальцем. – Растяни удовольствие, а то погубишь солдата.

– Удовольствие имеет свойство растягиваться. Конечно, если это понадобится, – двусмысленно хихикала дриада.

Когда Лолиэт и Зак ушли, на столе возник второй или уже третий бурдюк с «зайчиком». Его нужно было опустошить, желательно в течение часа. Так заявил эльф, спорить с ним не было ни сил, ни желания. Да и субординация не позволяла. Кажется, мы управились быстрее. Виаллиор вновь и вновь возвращался к теме магических следов на Новом Шагоране. Выяснилось, что наличие древних замков подтверждается не только болтовней гоблинов, но и неумолимыми фактами. Именно через Виаллиора уходят отсюда бесценные артефакты, с великим риском добытые в древних развалинах.

– Выж-живает один из десяти добытчиков! Остальные дохнут, как мухи. Даж-же после смерти древние маги умеют защищать свои богатства. Да и хрен с ними! С добытчиками тоже! Баб у гоблинов много, новых нарожают! Главное, что все эти штуковины попадают к моим агентам. Те переправляют сюда, а я через корешочки мэллорна – кому следует. Однако тс-с-с!

– Тс-с-с! – соглашался я. – Шпионы повсюду. И главный – лазутчик орков Маг… Маггут. Вот ведь имечко! Хор-шо, что его увела эта нимф-манка.

– Да! Поэтому я тебе покаж-жу кое-что. Ведь ты русский, значит, не трепло! Вы, русские, не метете языком попусту. Уж я-то знаю! Бывал в Сибири и на Урале.

Повозившись с застежкой, эльф выудил из кобуры сначала жезл, который небрежно бросил на лежанку, а потом небольшой обрывок матовой полупрозрачной пленки. На мой взгляд, ничего магического в ней не было. С виду она напоминала кусок упаковочного пластика.

– Говорят, эта хреновина лечит любые раны, – сообщил эльф. – Одним махом. Я сам не проверял, но вялого побеждает только так. Меня бы без этой пленки Лолиэт еще год назад укатала. Жуткой похоти баба. Все дриады такие, кстати. Вот смотри. Щас оберну своего голубчика, и он ка-ак вскочит!

– Не надо, сир. Я верю!

– Добро, не буду. Все равно ширинка не расстегивается, зар-раза!

Потом передо мной все закачалось. Я рухнул на лежанку, которая тоже раскачивалась, раскачивалась, раскачивалась…