Глава 13
Как мы решили с командиром – так и сделали. На пару дней вся группа ушла в ботву. Не слышно нас, не видно. Летчиков – в палатку, тактику им давать, схемы противодействия фашистским «охотникам» разрабатывать. Техников – «чиню, паяю, «Як-3» починяю!» Всем, в общем, дело нашлось.
Даже подполковник Воронов зашустрил, зашуршал по стоянкам – все лазил по машинам, что-то изучал. Говорил – готовится к сдаче зачета по овладению новой техникой. Ну-ну, хр… древко от флага тебе в руки, товарищ подполковник! Что ты затеял, я пока не знаю… Но сильно подозреваю…
* * *
Подполковник Воронов еще раз бегло просмотрел документ. Получилось не бог весть как, но времени что-то исправлять уже не осталось. Нужно было срочно отсылать письмо и контейнер в Москву. Самолет уже заказан, офицер из разведотдела ждет.
«Начальнику ГРУ НКО СССР
генерал-лейтенанту Ильичёву И.И.
Во исполнение Ваших указаний, полученных шифртелеграммой № 233 от 02.07.43 г., мною выполнено следующее…
…удалось принять личное участие в составе АУГ «Молния» в отражении налета группы бомбардировщиков 4-го воздушного флота гитлеровской Германии, участвовавшей в т. н. «звездном налете» с юго-западного направления, ориентировочно – до двухсот «Ю-88»…
…замкомандира АУГ «Молния» по боевой работе м-р Туровцев В. М. непосредственно перед вылетом лично проверил боеукладку всех истребителей группы…
….при этом касался руками как снарядных ящиков, так и казенников бортового оружия истребителей…
…поскольку мой истребитель «Ла-5ФН» б/н 33 стоял на другой стоянке, его вооружение предполагаемому и возможному воздействию м-ра Туровцева В. М. не подвергалось, поэтому лично я никаких особенностей и отличий при стрельбе по противнику не наблюдал, ничего конкретного по многократно возросшей мощности зажигательного заряда пояснить не могу…
…в ходе боевых действий было сбито, по уточненным данным, тридцать девять (39) бомбардировщиков противника. (Фотографии сбитых самолетов прилагаются. Прошу обратить внимание на снимки № 32, 44, 56, где крупным планом показаны места воздействия высоких температур на металл обшивки и моторов сбитых самолетов.)…
…удалось изъять образцы боеукладки с трех истребителей «Як-3» № 7, 9, 13.
К этому прилагаю:
1. Снаряды осколочно-зажигательно-трассирующие (ОЗТ), калибр 23 мм, взрыватель К-20М – 2 шт. Из них:
– с зарядом гексогена, тротила и тетрила (ГТТ), нижняя зажигательная шашка из зажигательного состава ДУ-5, общий вес шашек 15,6 г. – 1 шт.;
– с зарядом верхней и нижней шашки из взрывчатого вещества A-IX-2, общий вес – 15,6 г. – 1 шт.
2. Снаряды бронебойно-зажигательные (БЗ), калибр 23 мм – 2 шт.
Внешним осмотром следов воздействия на боеприпасы не выявлено. Прошу передать их для изучения, анализа и выдачи заключения в ведомственный военный институт № 9.
Замначальника Управления
военных технологий ГРУ НКО СССР
полковник Теодоровский Н. П.»
* * *
Хочу вам сказать, что тогда я этого документа, естественно, не видел. А то бы непременно спросил подполковника Воронова: «А как же вас, батенька, на самом деле звать-то?»
Вот так! Самое интересное было то, что эти снаряды никакому воздействию не подвергались и пирозаряда не несли.
* * *
Меня душили беспокойство и тревога. Я места себе не находил. Наконец я уяснил причину беспокойства, назвал себя тупицей и чурбаном бесчувственным, выпросил у командира машину и поехал в штаб воздушной армии. Мне был нужен солидный узел связи…
В штабе я уже успел кое с кем познакомиться, столкнуться стаканами, и к моим просьбам прислушивались. Так что через полчаса я уже сидел в аппаратной узла связи и надрывался криком: «Трубач?! Дай Гвоздику! Гвоздику, говорю, дай!»
Ф-ф-фух-х, ну и связь! Действительно, так проще докричаться – без телефона…
– Гвоздика? Наконец-то! Нет, это я не вам, девушка! Я говорю – не вам! А зачем к вам звоню? Тьфу, ты, пропади все пропадом! Нет, девушка, это опять не вам! Да не вам, я говорю, черт меня побери! Дайте мне ночников. Не знаю я, какой у них сейчас позывной… Был вроде Сова… Да не знаю я! Я вам из Курска звоню, помогай, девушка! Я своей невесте звоню – помогай, родная! Сова? Наконец-то! Это вас бывший сосед по Крымской тревожит, мой позывной – Дед. Покричи мне, девонька, к трубе старшего лейтенанта Лебедеву. Ага, Катю. Жду.
Пауза… Я переложил трубку в другую руку и улыбнулся девушке-телефонистке, которая сидела с покрасневшими щеками и делала вид, что она совсем-совсем, ну абсолютно не прислушивается к разговору…
В трубке что-то стукнуло, я еле-еле разобрал: «Кто? Де-ед?» – стукнуло снова, и я услышал низкий, с хрипотцой от бесчисленных папирос, голос «матери-игуменьи» – командирши полка «ночных ведьм».
– Виктор? Виктор… мы тебе и написать не могли, номера полевой почты не знали…
А потом… ровный, стылый, далекий голос сказал главное:
– Катя погибла, Виктор. Уже два дня прошло, как она не вернулась из боевого вылета. Сгорела в своем самолете, Витя… Ты уж крепись, ты ведь мужчина, офицер… герой-летчик. Крепись, Виктор, и надейся – может, жива? Мертвой ее ведь не видели…
Дальше я не слушал. Меня накрыла какая-то темнота… Последнее, что я помню, это писк: «Товарищ майор?»
В себя я пришел от доброй, дружеской оплеухи.
– Вот так, вот и хорошо! Вот и ладненько! Не к лицу боевому офицеру сознание, как какой-то тургеневской барышне, терять! Ну-ка, майор!
Я тряхнул головой. В глазах прояснилось, спала красная пелена бешенства, безысходной ярости и тоски. Я посмотрел на зажатую в побелевших пальцах телефонную трубку и осторожно положил ее на стол. На аппарат не стал класть. Боялся, что промажу.
– Хто… Кто мне врезал? А-а, это ты, капитан! Спасибо… Извини – что-то голова закружилась. И сердце зашлось… Переутомление, наверное. Извини… Я пойду? Спасибо вам, девушка. Не надо плакать… я же не плачу.
Как я дошел до машины и как мы доехали до «Узла» – я не помню. Не удержалось в памяти… Помню лишь белый, раскаленный диск солнца, на который я неотрывно смотрел, часто смаргивая слезящимися глазами. Помню, что зашел в санчасть и отыскал Кошкина.
– Доктор, спирт есть? Налей мне стакан… На две трети… Что, коньяк? Это даже лучше – налей полный. Ф-ф-у. – Я крепко потер лицо руками. – Я у тебя в изоляторе прилягу. Меня ни для кого нет. На два часа, понял? Ни. Для. Кого! Все – иди. Нечего на меня смотреть – дырку протрешь. Ничего со мной не будет. Иди.
* * *
Что случилось – все узнали довольно быстро. В армии, как и в деревне, скрыть что-либо невозможно. Бывало, маршалы еще только задумаются: «А не заделать ли нам, Иосиф Виссарионович, козу Гитлеру?», а старые солдаты уже с уверенностью говорят: «Скоро наступать будем!»
Так вот… Все, значит, и узнали… Да я особого секрета и не делал. В любом случае – уже поздно было замалчивать. Но – молодцы. Тактично дали понять, что поддерживают, скорбят, помогут отомстить. И все, в рану пальцами не лезли, в курилке поведение зама по боевой не обсуждали. Я оценил.
Стакан коньяку и два часа отлежки с сухими глазами и стиснутыми кулаками помогли. Сердце чуть отпустило. Но боль осталась. Ничего, мы на фронте. Как эту боль снимать, я знаю… Есть средство.
А пока – надо готовиться к следующей фазе войсковых испытаний и противостояния с немецкими асами. Если я и подполковник Воронов не ошибаемся, сюда скоро будет переброшена какая-нибудь небольшая – 2–3 шварма, – но очень опытная и на улучшенных самолетах группа фашистских асов. Давно пора, ждем-с.
* * *
– Таким образом, товарищ подполковник, я могу доложить, что из четырнадцати истребителей группы «Молния» в строй удалось вернуть двенадцать. Два истребителя, к сожалению, получили такие боевые повреждения, что восстановить их не представляется возможным… Но вывезти их в ОКБ генерала Яковлева, я считаю, – крайне важно и необходимо! Анализ боевых повреждений, изломы конструкции истребителя очень многое дадут разработчикам в плане понимания границ прочностных характеристик и внесения необходимых изменений в конструкцию «Яка». Самолеты мы с места вынужденной посадки уже доставили, все технические жидкости слили, плоскости отстыковали, в упаковочные ящики закрепили.
– Правильно мыслишь инженер! Действуйте! Давай акт, подпишу… С железной дорогой уже договорились? Что нужно? Бумагу из армии? Будет! Что у тебя еще?
– Должен сказать, что абсолютно правильным было решение о дополнительном завозе авиамоторов ВК-107. Нужно заметить, что они еще не совсем… – инженер запнулся и пошевелил в воздухе пальцами.
– Ты не крути, инженер! Здесь дело государственной важности! Как можно ставить новейший истребитель в серию, если у него «сердце» не отработано и барахлит?
– Да нет, товарищ подполковник! Все моторы через такой этап проходят. Их доводят в течение полугода после того, как сам мотор пошел в серийный выпуск. Здесь ничего особо страшного нет. Ресурс он не вырабатывает! Должен около сотни часов, но по факту – хорошо, если пятьдесят. А так вообще – тридцать! Я бы рекомендовал вызвать сюда небольшую группу – трех-четырех человека с завода. Пусть посмотрят, сами ручками гайки-свечи покрутят, потрогают, послушают… Может, что и присоветуют или увидят своими глазами. Все же – спецы, инженеры-конструкторы, не чета моим мотористам.
– Хорошо! Проект телеграммы на завод подготовил? Давай, подпишу… Еще что скажешь?
– Еще? Еще – надо принимать решение по унификации вооружения истребителя! Эти 37-мм мотор-пушки нам все посадочные места поизуродовали! Сплошные латки на сварке! Очень уж мощная отдача! Пушки НС-23 куда как лучше – у них пониженный пороховой заряд, отдача более слабая, крепеж держит нормально…
– Майор? Ваше мнение?
– Я свое мнение, Иван Артемович, своим выбором оружия уже высказал. Только НС-23! Самый лучший вариант! Мощи вполне хватает, настильность хорошая, вот скорострельности я бы прибавил немножко… И БК бы увеличил чуток.
– Инженер, отразите это в отчете – и в Москву! Пушки заменяйте, согласен – 37 мм допустимо, но – излишне. Впрочем, для спецзаданий… Ладно, там решат. Наше дело дать фактуру по испытаниям. Все? Закончили? Виктор Михайлович, задержись!
Подполковник долго разминал папиросу, прикуривал, щуря глаз. Слишком долго махал в воздухе уже потухшей спичкой, прежде чем бросить ее в пепельницу. Готовился к разговору… Наконец, он подошел к двери, открыл и закрыл ее.
– Что к нам Воронов прилип? Как ты считаешь, зам?
– Ничего страшного и особенного я в этом не вижу, Иван Артемович! Мало ли тут на нашу голову проверяющих! Ну – еще и ГРУ будет! Да и черт бы с ним! Может, наоборот, он с доведением до группы развединформации поможет. С московской овцы – хоть информации клок…
– А что он вокруг «Яков» крутится?
– Говорит – изучает! Просит, кстати, принять зачет по матчасти и разрешить полеты!
– Ну и как ты мыслишь, Виктор Михайлович?
– А пусть себе летает! От нас не убудет, а резервный летчик – глядишь, и пригодится! Вот, кстати, Иван Артемович, потерю двух «третьяков» нам восполнят? А то некомплект получается! Хорошо, что Василий с Кириллом пока в санчасти, но решать-то надо!
– Надо… – закряхтел подполковник. – Надо-то надо, да готовы ли в ОКБ помочь?
– А связаться? Мне кажется, у них семнадцать истребителей заложено было. Плюс – самый первый истребитель, «Номер 1», и «Дублер», на котором я должен был летать. Хотя… они, конечно, не «Як-3».
– Вот что, майор! Я, наверное, слетаю в Москву. Пока тут у вас пауза еще на пару дней. Надеюсь, ты в одиночку Гитлера победить не хочешь? Мстить не будешь?
Я тяжело посмотрел ему в глаза и медленно покачал головой.
– Вот и хорошо. Погоди пока, это от тебя не уйдет… Значит, возьму я «лавку» этого Воронова, подвесим ей баки, и слетаю-ка я дня на три-четыре. Остаешься за меня… И чтобы тут все было как на гарнизонной гауптвахте – чисто, тихо и пристойно! Понятно, майор?
– Так точно, товарищ подполковник! Тройного одеколона мне привезите и коньяка пару-тройку бутылок, а то я доктору задолжал…