Пока добирался пакетботом до острова Хаммасу, самого аграрного из сравнительно недалеко расположенных, хорошо посидел над историко-географическими справочниками и новым взглядом посмотрел на карту этого мира. Материков во владении Рысской Империи не было совсем. Пояс островов размерами и формой напоминавших Мадагаскар, Борнео, Кубу, Британию, общим числом тридцать четыре, тянулась почти параллельно экватору в полосе от пятидесятой до семидесятой широты, перекрывая семь восьмых окружности планеты. Пространство между ними заполняли острова, сходные по величине с островами Малой Антильской Гряды, и было их двести восемнадцать. Еще меньших размеров островочки, примерно как Тобаго или Тенерифе числом более восьми тысяч почти равномерно заполняли пространство между ними. И еще восемнадцать с лишним тысяч прочих участочков суши дополняли картину. По площади территориальных вод тягаться с Империей не мог никто.

И все это пространство населяло тридцать семь миллионов человек.

Остров Хаммасу, куда Гошка направился, был из крупных. Вытянутый с востока на запад, он располагался относительно близко к экватору. Его северная кромка находилась под сорок седьмым градусом южной широты. Рельеф — холмистая равнина. По южному берегу — старые горы, отсекающие холодные полярные ветры. Хорошие условия для земледелия. Вдоль всего острова проложена железная дорога, как раз посередине. От нее есть ответвления к городкам северного и южного побережий. Сам остров в составе империи недавно. Лет семьдесят тому назад, когда чайна подогнала к его берегам флот и высадила армию, местные князьки и корольки быстро сообразили что делать, и дружно подали прошения о входе в Рысскую Империю.

Реакция императора была немедленной и положительной. С еще несовершенными тогда броненосцами императорского флота парусно-паровые джонки чайцев даже и не подумали тягаться. Ушли. Армия была вывезена позднее, когда дипломаты утрясли формальности. Причем, четверть личного состава осталась, поскольку в дворянских усадьбах требовались рабочие руки, а условия жизни оказались лучше, чем на родине, где было заметно теплей, но и тесней. На острове Чайна проживало около двухсот миллионов, а площадью он не превышал Британию. Причем, не все земли там одинаково плодородны.

Вхождение огромной территории острова Хаммасу в сложившийся уклад налаженной жизни большой страны не для всех прошло безболезненно. Молодежь в течение нескольких лет разъехалась по Империи, поскольку в давно освоенных землях жилось вольготней. Землевладельцы принялись отписывать свои, постепенно приходящие в запустение, угодья казне и определяться на службу. Как ни крути, неучей среди них не было, а человек образованный всегда найдет хорошее место. От старых дворянских гнезд остались просторные дома родовых усадеб, где вырастали поколения будущих аристократов.

Запустение — это нехорошо. Но система сдачи земель крестьянам в аренду рассыпалась из-за оттока рабочих рук. И император распорядился продавать землю желающим ее обрабатывать за совершенно символическую плату. Собственность способна удержать земледельца — рассудил он здраво. И процесс пошел. За последние десять лет четыре пятых пахотных площадей обрели своих хозяев, продукты питания производились, жизнь налаживалась. Вокруг железной дороге сложилась инфраструктура, сформировались околотки, волости, уезды, губернии. Модернизировались порты: китобойные на юге, рыболовецкие по всем побережьям, и торговые на востоке и западе.

Наверняка, были и военные гавани, но о них в справочниках не упоминалось. Да Гошке оно и не надо. Его дело — заделаться барином. Купить надел, нанять работников, и…. Даже интересно, что получится. Страха он, как прежде, не испытывал. В библиотеке пакетбота нашлись и материалы по земледелию. Своих знаний у него — как клубнику собирать у бабушки на даче. Навоз, компост, торф он, конечно, тоже таскал и разбрасывал, но там все было в режиме исполнения прямых команд.

Начал с масличных культур. Да на них и увяз. Про подсолнечник знают все. Про горчицу и кукурузу многие догадываются. Кое-кто слыхивал про коноплю и рапс. Но остальные пятьдесят наименований оказались откровением. Вообще-то нетрудно догадаться, что выдавить масло можно из всего, что растет. Это вопрос приложенного усилия. И здесь, где оно шло в светильники, разнообразие того, что относилось к масличным поражало. Многие названия вообще встретились впервые.

Гошка принялся их сравнивать по выходу полезного продукта, и поразился тому, что одно растение бьет все мыслимые рекорды. Некий «Хвощ Стрельчатый» отдавал в масло до десяти процентов массы. Ужасно интересно. Невероятно, можно сказать. Если так, то легко залить жидким топливом всю империю. Нет, что-то тут не так!

В изданиях, посвященных флоре планеты ничего толкового выяснить не удалось. Только упоминалось, что культура эта местная, не с Земли. В диком виде встречается в тенистых старых ельниках, размножается спорами, культивируется как комнатное растение.

Полез в материалы по декоративным комнатным культурам. Пусто.

Принялся перерывать все подряд и наткнулся на тему выращивания приправ в цветочных горшках. Этот хвощ здесь нахваливали как замечательный компонент салата. Оригинальный вкус, пикантный аромат, отсутствие витаминов или иных, как полезных, так и вредных веществ. Отмечается низкая калорийность. О маслянистости не упоминается. А вот в указаниях по возделыванию говорится, что к почвам не требователен, не боится ни света, ни тени, ни жары и ни холода, но выращивание в открытом грунте не рекомендуется, поскольку конкуренции с другими растениями он не выдерживает абсолютно. Даже землю в горшках рекомендуют пастеризовать после каждой вегетации.

Еще интересней оказалось, что скорость роста этого чуда очень велика. Его мясистые стрелки за две недели вытягиваются на полметра и останавливаются. Именно в это время они рекомендуются к употреблению в пищу. Потом в течение недели содержание масла в них резко возрастает, и они приобретают неприятные вкус и запах. В конце этого периода растение разбрасывает споры, вянет и как-то быстро рассыпается. Или растекается кашицей, если сыро. Собственно труха или кашица тоже являются семенным материалом.

Память сразу включилась, обрабатывая старые непонятки в свете новых знаний. Видел он ящички со стрелками, похожими на лук на подоконниках столовых, да и в домах тоже. Удивлялся, что торчат, заборчиком, а не пучками. И фраза припомнилась из разговора официанток: «Хвощ перерос уже. Выжми в лампу, пока он не задымил». Картинка сложилась печальная. Отличная масличная культура, но кроме как в горшках не вырастишь. Не решается этим хвощем проблема с жидким топливом в общем виде. Так, в пределах отдельной семьи иногда на ложечку масла для освещения.

Да, аграрную революцию он конечно не произведет. Ему бы устроиться так, чтобы не утонуть в хлопотах. Судя по Хамматсувским газетам недельной давности, что лежат здесь в шкафу судового салона, в любом околотке на половину его денег можно купить полсотни гектар нормальной земли. И что с ними делать? Постройки, инвентарь, семена, вспашка, сев. Весна — самое время. Обращаться с лошадьми он не умеет, с плугом — тоже. Ничего не знает и ни на что не способен. Пока идет посевная сам он может пожить и в шалаше, но где поселить наемного работника? И как его найти?

Вот, если бы сразу на все готовенькое! Ну-ка, что тут еще продают? Ага, есть предложения о продаже целой фермы. Перечень построек, площади посевов. Срок предложения истекает уже скоро. И цена. Странно. Очень недорого. Да он, со своими деньгами, и целую ферму осилит. Земли везде по пятьдесят гектаров. Это у них здесь вроде стандартного надела что ли? Надо посмотреть.

Мрачный, рослый мужчина лет тридцати пяти показал Гошке свое хозяйство. Все прекрасно. Семь километров до околотка, где есть магазины, фельдшерский пункт остановочная платформа железной дороги, даже с тупичком и рампой. Не станция, конечно, но привезти — увезти можно что угодно.

Рядом с подворьем речушка, через которую переброшен мостик, вполне пригодный для проезда груженых подвод. Левый берег низменный, с полоской песочка вдоль воды. Станет тепло, и можно купаться. Поля еще не засеяны, даже не вспаханы. Но выглядят опрятно.

Полосы пашни перемежаются ровненькими перелесками. Где-то старый лес сохранен, но в основном — молодые посадки. И не только осинки и клены, липы и каштаны. Множество плодовых деревьев десятков видов: яблони, сливы, абрикосы. И ореховые посадки… да все что угодно на любой вкус.

Дороги вдоль полей четко стыкуются с проездами соседних наделов, и система канав четко согласована, представляя собой единую сеть. В нескольких местах не то, что межа не просматривается по рельефу земли, а наоборот, четко видно, как пахари вели борозду за бороздой, обрабатывая за один проход оба участка. Значит, с соседями здесь ладят. Межевые столбики стоят по краям, ну и ладно.

На подворье тоже порядок. Дом, сараи, хлев и конюшня. С десяток ладных построек. Даже маленький гостевой коттедж, похожий на увеличенный до полного человеческого размера кукольный домик. Двор частично вымощен плитняком, камни тщательно подогнаны друг кругу за счет подбора их по форме. Здесь работал не каменотес, а мозаичник. И до конца дело не доведено — куча песка, груда камней.

В постройках мычат, блеют, хрюкают и кудахчут. Жена, дети — два мальчика, девочка, и старик. Выглядят подавленно. Конечно, продавать такое прекрасно налаженное хозяйство можно только с огромного горя. Поинтересовался. Оказывается, из-за невозможности погасить банковский кредит.

Если деньги не вернуть, то все хозяйство за долги переходит в собственность займодателя. А если продать хозяйство, и внести остаток, то банк претензий иметь не будет. Цена как раз и равна сумме долга. Опять непонятка. А какой смысл? В обоих случаях хозяева остаются без имущества.

— Во-первых, так банку меньше достанется. — Вымученно улыбнулся хозяин. — Во-вторых, есть шанс, что труды наши прахом не пойдут, если все это попадет в хорошие руки. А нам по-любому здесь не усидеть. Переедем в фабричный поселок. Руки есть, жилье дадут — проживем.

Гошка долго изучал текст договора о предоставлении кредита. Вот жуки! Так хитро описана процедура начисления процентов, что, кажется одно, а выходит совсем другое. Попросил документы, все записи о расходах и доходах и провел ночь за изучением бумаг и вычислениями.

Замечательно. Так искусно и расчетливо велось и развивалось это хозяйство, что и на жизнь хватало, и на развитие и на платежи по кредиту. По мере того, как ферма приносила больше дохода, суммы выплат возрастали, а задолженность уменьшалась. Разумно выглядит такой подход, если речь идет о вложении дел в развитие сельского хозяйства, ничего не скажешь. И все шло четко по процедуре. Но на последний десятый год сумма процентов повышалась быстрее и чуть-чуть превышала годовой объем продаж продукции. Должник оказывался в ловушке у формулы, прописанной в тексте с изощренной математической точностью. Сколько ни упирайся — задолженность не погашается. Если бы заранее под этот момент были сделаны накопления! Но темп роста выплат предыдущих лет не настораживал. Не станет крестьянин считать по трехэтажной формуле, если не чувствует подвоха. Он то уверен, что находится в льготных условиях, направленных на поддержку укрепления его успехов.

Стабильные цены и отсутствие инфляции позволяли банку спрогнозировать такое развитие событий с очень высокой степенью вероятности, если банкир, задумавший этот ход, желал разорить земледельца. Конечно, и в сельском хозяйстве надо разбираться, чтобы правильно оценить надои и укосы. Другой вопрос, зачем банку это нужно? Свое он вернул, нажился нормально. Гадить то зачем?

Сам текст договора безапелляционно требовал отторжения залога в пользу заимодателя, без выплаты чего бы то ни было. Чистое надувательство, тщательно замаскированное слегка многословными формулировками. С какой целью? Возиться с продажей недвижимости, со скотиной, которую надо кормить, огородами, требующими полива, посевами, за которыми некому ухаживать! Оно банкирам надо? Ага, вот неподписанный проект договора о новом займе для погашения остатка предыдущего. Процент зверский. Если согласиться, то на жизнь фермерской семье останутся сущие крохи. Хотя, останутся ли? Изощренное коварство комбинации: просчитанный с филигранным мастерством: дебют с привлечением и охмурением заемщика, методично проведенный миттельшпиль, окупивший затраты и принесший прибыль, разительно диссонируют с эндшпилем. Словно фигуры с доски сносят взмахом руки.

Гошка долго гонял цифры, и красота комбинации его просто потрясла. Этот Луен со своей Миррой попали в тщательно расставленную ловушку. Денег перехватить негде, все соседи в таком же положении. Позади десять лет вдохновенного труда по созданию своего уютного мирка, дома, где вырастут дети, и пройдет старость. А впереди — рабский труд на банкира. В сельском хозяйстве не бывает выходных, а в работе на подворье — свободного времени. Награда за него — достаток, и осознание независимости от всего, кроме погоды. И все это рушится.

Утром Гошка предложил Луену денег взаймы на три года без процентов. Тот помрачнел еще больше и долго молчал.

— Гордость в себе ломает. — Решил Гошка.

— Хорошее предложение, Игорь Николаевич, но неудобно. Вы мне не друг, не родственник. Через два года деньги я Вам, конечно отдам. Только неправильно это. — Что-то путается Луен. Сама мысль о возможности разрешения проблемы, так мучавшей его последние недели, и чувство возникающей обязанности перед незнакомцем создают непередаваемый душевный диссонанс. Пугает мужика нежданная щедрость.

— Просто заколодило парня. — Понял Гошка. И отошел в тенек.

Девчонка что-то рубит в корыте сечкой, отгоняя назойливых кур. Свинтус в загородке дрыхнет, котик на солнышке греется. Хозяйка вышла, поднесла молока дочке и гостю. Вкусно. Здесь на Посейдонии молоко ему всегда нравится, не то, что на Земле.

— Странно как-то, Игорь Николаевич. Если Вам ферма нужна, то почему Вы хотите помочь нам ее сохранить для себя? — Мирра налила молока и котику, присев на лавочку рядом с Гошкой.

Здесь, в рысских землях, обращение на «Вы» — это не вежливость, а как бы, отчуждение. «Я Вас не знаю» или «Вынужден Вас огорчить» — вот как воспринимается такое обращение. Кому доверяют, тому только тыкают. Вчера, когда устраивали его на ночлег, покормив ужином, и намека не было на официоз. Насторожил он хозяев своим предложением. Придется объясниться.

— Да ведь я и сам в затруднении. Передо мной поставлена задача, которую я не знаю, как решить. Начальник в приказном порядке выгнал меня в отпуск, велел обзавестись землевладением и жить барином. В сельском хозяйстве я — ни петь, ни читать. А тут предлагается полноценное хозяйство, налаженный быт, цена приемлемая. Но без ваших рук и голов все умрет. Пожить нахлебником — это у меня получится. Ха, а в аренду вы у меня свое хозяйство возьмете? Точно, бессрочная аренда с правом выкупа за стоимость продажи.

Мирра молча разглядывала его пытливым взглядом исследователя, обнаружившего странное неизвестное науке существо.

— Башмаки у Вас флотские. — Выдавила она неодобрительно. — К Миронычу сын в таких на побывку приехал для поправки здоровья после ранения. Из мясорубки вернулся живым. Пойду молочка отнесу, а то у их Пеструхи жидкое.

— Ну, или домик гостевой продайте мне за эти деньги. Через два года обратно выкупите, у меня отпуск как раз закончится. — Это пришлось говорить в спину уходящей женщине.

— Живите пока, и к обеду не опаздывайте. — Это она на ходу, через плечо.

Про башмаки он не сообразил. Нарочно ведь перед отъездом переоделся в «форму» обывателя. Джинсы здесь интереса не вызывали, однотонные рубашки немарких тонов носили все. Зашел тогда в магазин и купил пару курточек. Легкую, в тон брюк выбрал из-за немалого количества карманов, и теплую ватную, стеганную модным сейчас молодежным орнаментом. Позаботился, чтобы не выделяться. А про обувь не подумал, не ждал от людей такой наблюдательности.