Глава 8

Славка шьет ласту. Та камера, из которой кузнец вырезал сосок для изготовления меха, когда жил в поселке на острове, пожертвовала еще несколько полосок для Васькиной рогатки, а сейчас служит источником ремешков для крепления к ступне фрагмента покрышки из судзучей запаски, лысой, как коленка. С рассвета идет экипировка разведчиц. Маркович пытается соорудить маску для ныряния, но, чует Славкино сердце, не получится у него ничего путного из этой бутылки и плавленого полиэтилена, обрезки которого остались у них после постройки лодки. Зато тонкие трехметровые пики для подводной охоты Василий уже заканчивает.

Как обычно, все поднялись, едва забрезжило. Для сна есть темное время суток, а пока светло, надо успеть многое. Сейчас под навесом только Славка и три гостя, спавшие почти до полудня, завершают уплетать вареную рыбу. Этого – без ограничений. На парнях только тряпицы неважнецкой самодельной ткани, навернутые вокруг бедер. Все! Натрескались. Больше не влезает.

– Слушайте сюда. – Славка привлекает их внимание, не прерывая работы. – Ваши одежки уже выстираны и высушены, висят вон на той веревке. В мешках вяленая рыба, курага, орехи. Содержимое карманов лежит сверху. Патронов в автоматах нет, но сами они вам понадобятся. Примкнете штыки и будете всегда держать их в руках, ни на секунду не теряя внимания. Иначе – кирдык. Тут зверушки нападают редко, но всегда без предварительного уведомления.

В семи километрах к востоку пойма большой реки. Селитесь не ближе чем в десяти километрах от места, где эта речушка впадает в ее русло. Как раз к ночи дойдете. В пятидесяти километрах вниз по течению на том берегу около сорока человек живут поселком, но их с этой стороны не видно. Там кормят, заставляют работать и никого не гонят, только совсем ленивых. Ступайте.

– Постойте! Так нельзя! Мы хотим остаться. – Тот, что сидит слева, выглядит ошеломленным.

Славка отрицательно качает головой.

– А если мы не уйдем? – Это правый в рядочке. Глаза сверкают. Опасный тип, не пришлось бы…. Придется выразиться резче.

– Вы, слепые щенки, попали не к маме с борщом, и даже не к старшине с перловкой. Здесь прайд со звериными законами. Вас отпускают.

– Постойте, ведь можно же договориться. – Это третий. – Разве вам здесь не нужны работники?

– Нужны. Уходите.

Рука правого солдата «незаметно» тянется к массивной глиняной миске, и натыкается на наконечник копья. Кромки хорошо заточены. Тинка выткалась буквально из воздуха и пресекла даже намек на попытку сопротивления. А Славке не пришлось вбивать топорик в переносицу ретивца.

Минута молчания.

– А Денис?

– Он умрет или вечером, или завтра утром. Мы его похороним. Прощаться не стоит, он без сознания и неважно выглядит.

– А если ногу отрезать?

– Уже.

– А если показать другому доктору?

Славка понимал, что имеет дело с абсолютно отстойными отморозками, но тут запахло уже не простым дебилизмом, а олигофренией в запущенной форме.

– Если не уйдете немедленно – умрете. Наше время нам дороже ваших жизней.

Три фигурки удаляются через степь на юго-восток. К островитянам пошли. Но автоматы несут на ремне и без штыков. Самостоятельные, значит. Без чужих указаний знают, как им лучше.

Славка вернулся к ласте. Гайка присматривает за уходимцами, чтобы глупостей не наделали. А последние одиннадцать патронов, извлеченные из стволов и магазинов, а также четвертый автомат, помогут запасти мяса. Не сейчас, а когда будут готовы емкости под тушенку. А потом коптильню нужно устроить…

В помещении хлопочут Рипа и Тамара. Разорена одна из бережно хранимых медицинских укладок, задействованы две капельницы и покрыто испариной встревоженное лицо любимой женщины, баловницы, затейницы и единственного врача на всей известной им территории.

А ему нужно продумать поход на север. Возможно, есть вариант приблизиться к мотострелкам по рекам, но это ненадежно. Плутать неохота. Гайка уверена, что за этими «слонопотамами» следы прочитает уверенно. Нет, какие замечательные юноши! Саперные лопатки побросали, надоели они им, видите ли. Это люди, которые старше его на два или три года! Спокойно. Военным нужна соль, потому что питаются они мясом. Вот что должно его беспокоить, а не внутреннее раздражение от того, что наболтали эти чугунноголовые, треплясь за жизнь с добродушным простаком Марковичем и прыщавым ботаником Васькой под рюмочку текилы. И не одну. И потом, в разговорах между собой, когда проснулись.

Молодец Тамара. С первого взгляда ребятишек раскусила и насторожила всех. Ни на секунду глаз с них не спускали, и, кажется, неприятностей избежали. Все, хватит об этих… хватит! Нужна тележка. Вот об этом он и будет думать.

Мужчина, вышедший им навстречу, выглядел настоящим военным. Пятнистые штаны, армейские ботинки, голый торс и полутораметровый зонтик от солнца.

– Стой, кто идет? – улыбка до ушей. Конечно, тут любой улыбнется.

– Я идет, Гогия, – продолжает Славка предложенную шутку.

– Гавары парол!

– Парол.

– Прахады, дарагой.

Славка между оглоблей тележки, поставленной на два колеса от такой полезной «Судзученьки». Девушки – по бокам, у колес.

– Михаил.

– Слава. А это Рипа и Гайка, то есть Галина.

Рукопожатия, женщин вообще потискал, охальник, но без вульгарности, как вазу драгоценную к груди прижал.

Взявшись за оглобли, вдвоем покатили тележку в сторону недалеких плетней и высоких стогов, с торчащими из них вертикально палками – стожарами. Девчата перестали наваливаться на выставленные в стороны от плетеного кузовка рукоятки. А Славка почувствовал рядом с собой реальную могуту кондового мужика. Нет, он и сам неслаб, но, видно, не дорос пока. Не заматерел.

А разговор продолжается.

– Далеко ли путь держите?

– К вам идем по следам дезертиров. – Славка не ждет вопросов. Последовательно выкладывает все подряд, поглядывая на солдат, укладывающих очередной стог, формующих саманные блоки, на диких коров, косящих недоверчивым взглядом из-за тына, на то, как старательно и бережно устраивают рыхлый черноземный дерн на крыше просторного куреня. Или у военных это называется капониром? – Соли вам привезли килограммов пятьдесят, – завершает он повествование.

– Так вы не просто так, а с предложением об объединении? – произносит офицер, выслушав исчерпывающий отчет. – А кто к кому присоединяется? Вы к нам или мы к вам?

Славку этот вопрос сбивает с толку. Это не мир – дружба – жвачка, а интерес человека, облеченного властью и знающего цену дисциплине и ответственности. Выручает Рипа.

– Миша, вы пока не выпали из привычных реалий прошлой жизни, поэтому, для простоты, обозначаю наши намерения. Мы передаем вам все, что знаем, а вы нам все, что известно вам. Вы командируете с нами двух толковых парней, чтобы они помогли нам в строительстве. Вернувшись, они знакомят вас с нашими приемами. Но до этого на нашей лодке эти ребята отправятся с проводником за солью для вас и для нас.

– Спасибо, Рипа. – Михаил думает немного. – Вообще-то вам наверняка нужно многое из того, что у нас имеется. – И замолкает. Продолжает изучать гостей, пробуя их вопросами с подтекстом.

– Верно. Гайка мечтает о снайперской винтовке. Слава – о палаточной ткани или хотя бы нескольких лоскутах от защитных комплектов, потому что нашим разведчикам требуется палатка, а мне необходимо осмотреть личный состав вверенного вам подразделения и провести инструктаж о приемах личной гигиены в местных условиях.

Теперь Михаил замолчал надолго. Уже у самого тента, к которому они направлялись, он выдавил:

– Ладно, командуете вы.

Славка чуть не грохнулся.

Рипа экспериментировала с молодым бычком. Моторизованные стрелки, остроумно используя бронетранспортеры, сумели загнать в огороженное пространство неплохое стадо, где оказались три сеголетка. Быки – народ своенравный, в упряжке ходить несогласный, а для того, чтобы превратить такое энергичное и предприимчивое животное в послушного вола, необходимо удалить источник постоянного беспокойства о продолжении коровьего рода. Естественно, шестеро дюжих «хлопцев» составляли коллектив ассистентов, поскольку на добровольное согласие на операцию со стороны «пациента» надежды никто не питал.

Гайка ушла с охотниками. Интересно было смотреть на взгляды, которыми смерили закамуфлированные парни самострел девушки… или девочки. Непонятно, что они сейчас, эти Квакушки. Угловатые, порывистые и чертовски пластичные. Молча осмотрели бола из двух гаек, искусно сплетенную из шнурочков пращу и мешочек с подобранными по весу камушками, привезенными Викулькой из поездки за солью. Но раз командир сказал, что этот мотылек будет охотиться вместе со взрослыми дядями, значит, будет. Никуда не денешься.

Славка остался разговаривать с Михаилом.

– Миша, пойми, я не способен командовать этими людьми. В пределах тех возможностей, что оказались в твоем распоряжении, ты все устроил наилучшим образом. Вон у вас уже ветряк с генератором крыльями машет, и не скорбит никто больше о сожженном на охоте горючем. Разведгруппы во все стороны разосланы, связь налажена. И ведутся плановые работы.

– Да, вроде не оплошал. Хотя в каждом шаге сомневался, ночей не спал, ворочался. И тут появляетесь вы. Спокойные, босые и четко знающие, что делать. Носите башмаки на поясах, в то время как я думаю, во что обувать личный состав, когда износятся наши говнодавы.

– Четко мы уверены только в том, что в первую очередь должны узнать об этом мире как можно больше. Так ведь у тебя три группы землепроходствуют. Нет, Миша, будем друг другу помогать, а уж указывать я тебе ничего не буду. – Славка думает, что благополучно отпихался от такого довеска забот.

– Только, понимаешь, какое дело. Не могу я с тобой людей послать, – неожиданно меняет тему лейтенант. – Четверых потерял, девять в разведке, а работы сколько – ты ведь сам все видишь.

– С самана сними. Тебе здесь не весь взвод надо селить, а не больше отделения. За скотиной смотреть много народу не требуется. Остальных выводи к реке. Если об ее обнаружении первой доложат те, что прошли на северо-восток, значит, живем мы на Днепре или на Дону. Тогда по старым картам сориентируемся. Не найдут реку – не страшно. Снимете колеса со своих мастодонтов, арбы соорудите, и выступите пешим порядком в нашем направлении. Дорога размечена, места ночевок с водой и топливом обозначены. В нашей Балке места достаточно. Если девочка-подросток могла полтораста километров катить тележку, так твои орлы – вообще без проблем.

– А почему ты уверен, что нужно обязательно уходить? – Вот теперь другое дело! Из беседы исчезла компонента отношений, осталась только сущность.

– Лесок этот вы слишком сильно проредили. И с восточной стороны вообще вывели сплошняком. А зимой, как топить начнете, что от него останется? А там и родники загнутся. В этих местах трава растет быстро, а деревья – как везде.

– Мне Ниязов о том же толковал, а куда деваться? Я ведь собирался вообще плетнем огораживаться, когда ребята первого леопарда заметили.

– Плетнем от леопарда, – повторил за ним Славка.

Посмотрели друг на друга и засмеялись.

И все-таки ситуация слегка напрягает. Они сидят вдвоем в помещении, именуемом штабом. На столе немудреная закуска и фляжка сберегаемого для важного случая напитка. Случай, несомненно, достойный – первые люди за несколько месяцев пребывания черт-те где. Гостю уважение и поддержание высокого статуса руководителя. Но коробит Славку. Ведь козе понятно, что сельским хозяйством здесь заправляет Ниязов, который и есть вдохновитель и организатор. Рипа тепло отозвалась о санинструкторе, нормально справившемся с переломами ребер и серьезной травмой голени. Есть здесь головастики и рукастики, которым тоже невредно выслушать и высказаться. Но есть и армейские традиции. Мишка – отличный парень. И он явно настроен на те же задачи, что и Славка. Выражать ему свое недоумение он не станет. К чему-то привыкнет, что-то изменится со временем, а некоторые моменты приобретут другую окраску. Главное – это свой.

Дикие подсолнечник и пшеница здесь нашлись, веревочная трава не росла, а в ручейке не было не только рыбы, даже вездесущих лягушек. Да и сам этот ручей тек в никуда. Собирался из четырех заботливо расчищенных родников, а потом мелел и пересыхал, впитываясь в грунт и испаряясь. Уклон местности не был никак выражен. Равнина с хаотично распределенными промоинами, низинами, где весной скапливаются озерца талой или дождевой воды. В общем, закинуло ребят, не позавидуешь. Правда, километрах в пятнадцати к юго-западу был обнаружен водоем – длинное узкое дождевое озеро со стоячей водой и топкими, заросшими камышом берегами. Но приличных зарослей кустарника или деревьев разведчики не нашли, как и концов этого извилистого канала. Здесь заготавливали камыш для устройства кровель.

Одним словом, выбор места дислокации оказался вынужденным. И на деревянные потолки или полы в этой местности решительно ничего подходящего не находилось. И кузницу постоянную не завели, поскольку, если жечь древесный уголь – тогда на стройку не хватит и на отопление зимой. А был тут юноша, окончивший ПТУ именно по этой специальности. Косы сделал, еще кое-что по мелочи, без чего – ну никак. И горн был погашен.

Пора возвращаться. Три оскопленных бычка стоят в отдельных загонах на усиленном питании и превращаются в волов. Или не превращаются. Операция проведена значительно позднее, чем это принято, а опыт дикой жизни из памяти животных может и не стереться. Время покажет. Зато в тележку охотники укладывают снайперку, бинокль, сверток с патронами и заинтересованно беседуют с Галиной Викторовной о некоторых аспектах современного состояния науки о промысле диких копытных. Две рации – большая и маленькая, как для себя окрестил их Славка. Комплект аккумуляторов. Склеенная из каких-то балахонов маленькая палатка. А вот людей в их отряде прибавилось не двое, а четверо. Кроме двух «соледобытчиков» в Балку отправляются кузнец и сам Михаил. Нет от его разведчиков добрых вестей. Ни одной реки не найдено. Следовательно, он должен сам обследовать место, предложенное Славкой.

И очень сильно кажется, что этот лейтенант будет часто советоваться со своим молодым коллегой. Нет, три десятка крепких мужчин, спаянных дисциплиной и вооруженных, – великое подспорье. Но почему именно он, молодой и неопытный, должен обо всем этом думать? Несправедливо.

– Слав, а вверх по реке когда пойдем? – Опять Мишка пристает к нему с этим вопросом.

– Еще шестьдесят две трехметровых жерди с трех сторон обтешем, а потом, так и быть, отпущу вас с Гайкой в поиск. Хотя, слушай и не обижайся, я просто должен это сказать. Она ни в коем случае не должна забеременеть, а для этого ты должен быть неприступен, холоден и по-отцовски снисходителен.

– Вот еще. Она же ребенок. – Михаил даже выглядит обиженным.

– Физиологически она женщина репродуктивного возраста, физически – ребенок, психологически и морально – зрелое разумное существо, способное на принятие самостоятельного решения. Она ничего не боится и имеет восприимчивость, вульгарно обозванную в нашем мире дурацким словом «экстрасенсорика». Кинолог назвал бы это верхним чутьем, а литератор – чуткостью. И если хоть чуть-чуть ощутит в тебе отклик на ее чувства, ты получишь все. Один твой теплый взгляд в ее сторону – и восторг любви будет достигнут.

– Черт, знал бы, взял бы на учения ящик презервативов. Постой, откуда такая искушенность? Ну-ка, рассказывай.

– Не я, Рипа введет тебя в курс дела. И угораздило тебя на малявку глаз положить! Ведь на острове есть свободные женщины. – Вообще-то Славка слегка дразнится. По-человечески он рад, что эти двое вызывают друг у друга интерес. – Короче, это не шутки. И если велит вам доктор совокупляться в ее присутствии тем способом, который она укажет… ну, в общем, мужик, ты понял. Пока зачет не сдадите, даже и не думай о сладеньком.

– Не, ну вы извращенцы. – Даже непонятно, чего в Мишкином голосе больше, восторга или изумления. Это… бли-ин, куда я попал?

– Короче, мужик, когда разберешься в своих сексуальных принципах, дай знать мне или Рипе. Инстинкт размножения не должен Гайку изувечить.

– Да нечего и разбираться. Как с вами связался, еще ни о чем не пожалел. А слушай, Галочка, она что, действительно так ко мне относится?

– Ты на топор смотри, запорешь ведь сейчас хлыст, Ромео. Никто вас неволить не станет. Поговорите, о чем следует, но в пучину страсти рушиться извольте под медицинским контролем. Тебе, конечно, не впервой, а у нее весь опыт из порнофильмов и разговоров ихних, уж не знаю, какими словами они парней обсуждают. Сам понимаешь, информация неполная. Короче, повторяю очередной раз, если уговоришь, веди ее в медкабинет.

– Так нет у нас такого кабинета, – улыбается Мишка.

– Вот и теши бревно, чтобы построить.

Вверх по Малой сходили Гайка с Тинкой на долбленом челноке. У Славки за них душа не болела. Палатка, два спальника, солдатский котелок. Почти цивилизованный туризм. Хороший офицерский компас и добротно нарисованный на изрядном листе оберточной бумаги план местности позволили найти ближайшую точку русла, отстоящую от Ранчо, как окрестили место первичной дислокации мотострелкового взвода. Вместо полутораста километров пешего пути оставалось чуть больше шестидесяти. Правда, по воде потом опять сто пятьдесят – вьется русло. Во времени выигрыша не получалось.

Сентябрь близился к концу. Появлялись желтые листья, редкие пока. День сравнялся по длительности с ночью, что позволило наконец привязаться к датам привычного календаря. И стало беспокойно за морских путешественниц.