Книга: Бабкино наследство
Назад: Часть первая
Дальше: Примечания

Часть вторая

Рядовой Феллопейн отбывал дежурство на посту. Скукота была страшная. Он изучил каждый камушек возле охраняемого им объекта. Некоторым он даже имя дал и разговаривал с ними, дабы скоротать время службы. Любой японец позавидовал бы тем каменным садам, которые по наитию создавал рядовой Феллопейн. До прибытия его смены было еще целых два часа. «Говорила мне мама, – думал Феллопейн, – учись на доктора!» Он вздохнул, взял круглый камушек и продолжил свои размышления: «И почему дети никогда не слушают родителей? Сидел бы сейчас в кабинете в белом халате и ставил бы градусники. Нет! Наслушался патриотической пропаганды! Вот и сиди здесь, горе-вояка!» Так думал Феллопейн и рисовал палочкой круги на песке. Положив камушек в третий виток спирали, рядовой почувствовал дискомфорт в двух желудках из трех. Он остановился и прислушался. В желудках что-то заурчало. «Ну вот! – опять подумал рядовой Феллопейн, – говорила мне мама: «Не смешивай рувастики и лерту». Теперь вот результат. До смены почти два часа, а в животе урчит все громче. Рядовой взял очередной камушек и задумчиво уставился на свое незаконченное произведение. Но его творческие муки опять были грубо прерваны желудочным спазмом. Феллопейн заметался по пещере. Чувство воинского долга боролось в нем с закипающим желанием съеденной пищи выйти наружу. «Пост! Ну и что, что пост? Пятьсот лет никому не был нужен. Что может случиться за пять минут, если за пятьсот лет ничего не случилось?» – думал мечущийся рядовой и, бросив последний взгляд на вверенный ему объект, поспешно направился в нужник.
Вернувшись, рядовой увидел, что за время его отсутствия в пещере, как он и предполагал, ничего не изменилось. Хотя нет! Его звукоуловители «почувствовали» легкий, едва уловимый гул. Феллопейн осмотрелся и увидел в середине вверенного ему объекта светящуюся, дрожащую пелену. Рядовой, осторожно шевеля антеннками, приблизился к странной субстанции, уставившись всеми своими глазками в самую ее середину. Вдруг из пелены показалось нечто, прямо перед физиономией Феллопейна. Тот отпрянул, и в пещеру из светящейся пелены выкатился какой-то урчащий механизм. Ничего подобного рядовой никогда не видел, и от этого ему стало очень страшно. Не могло ЭТО появиться чуть позже? После заступления на вахту подкапрала Охрамейна? Осталось-то всего не больше часа! Ну да! Он немного задержался в туалете. Рядовой семенил все быстрее и думал: «И почему это сержант Солдейн решил, что караульному не положены боевые патроны? Ну и что, что никто уже пятьсот лет не видел врага? И никто даже не представляет, как этот самый враг выглядит? А капитан Блюмейн вообще считает, что в современной армии вовсе не нужны боевые патроны (вдруг «эти недоумки» еще поранятся?). А это что, по-вашему? Слышите? Разве это не враг? И что прикажете с ним делать? Голыми-то руками? Пусть даже их много (в смысле рук)!
«Ну-ка не дрейфь! – сказал себе рядовой. – Ты же воин! Арестуй ЭТО!» Он повернулся к механизму с намерением выполнить арест нарушителя, но когда тот стал бурить землю, нервы Феллопейна не выдержали, и он позорно бежал, сгорая от стыда.
Тем временем разведывательный модуль закончил анализы грунта и воздуха и исчез в портале.
* * *
Роза подошла к колышущейся, светящейся завесе и попыталась ее потрогать. Под ее пальцем по поверхности побежали дрожащие круги, как по поверхности озера. Она даже залюбовалась.
– Ефрейтор! Вперед! – услышала Роза окрик майора Прайда и, вздрогнув, упала в неизвестность. В первую секунду у Розы перехватило дыхание, и сразу вслед за этим в ее легкие ворвался влажный затхлый воздух. Судя по темноте, царящей вокруг, это было подземелье. Роза зажгла фонарь и осмотрелась. С этой стороны портал выглядел несколько по-другому. В противоположность гладкой матовой металлической поверхности со стороны ее родного мира на этой стороне врата были покрыты странными надписями и рисунками. В подземелье ввалились один за другим члены разведгруппы.
– Рассредоточиться, олухи. Осмотреться и доложить! – привычно заорал майор, и группа рассыпалась по подземелью.
Ефрейтор Роза Райт – химик-разведчик. Она была старшей сестрой и поэтому с гордостью несла по жизни чувство ответственности за судьбу своей младшей сестры. Лилия (ее младшая сестра) была красивым, нежным и избалованным созданием. При этом она неплохо пела, поэтому в семье Розы даже не ставился вопрос о том, кто из членов их семьи должен был исполнять директиву № 248 Его Солнцеподобия об обязательной службе в армии. Когда пришло время, Роза надела камуфляж и переехала в казарму «учебки». Со временем ей даже понравилось стрелять, ползать в грязи, делать анализы радиоактивного грунта и вытирать кровавые сопли своему напарнику. Иногда ее рота ходила на концерты Лилии, так поднимающие боевой дух великой Армии Его Солнцеподобия. И Роза в очередной раз, глядя на роскошные формы сестры, убеждалась в мудрости и непогрешимости политики Великого Диктатора. После таких концертов всей роте снились патриотические сны, а в казарме всю ночь слышался скрип зубов и крики «Ура!» сквозь сон.
Конечно, разведывательный модуль уже брал все пробы грунта и воздуха, но, как говорится: «Доверяй, но проверяй!» – и Роза занялась своими прямыми обязанностями.
Следует немного рассказать об остальных членах группы.
Старшина Пэйнт попал в разведотряд случайно. Неожиданная болезнь, подкосившая бывшего минера отряда – старшего сержанта Рида, стала причиной появления Пэйнта в отряде и постоянных придирок к нему со стороны командира отряда – майора Прайда. Пэйнт очень любил науку и со школы был «ботаником», но директива № 248 сделала из него настоящего мужчину. А его военная специальность уже оставила свои следы на его лице в виде шрамов, ожогов и мужественного выражения. Его увлекло взрывное дело, и он постоянно экспериментировал с разными химическими реактивами, дабы сказать свое слово на этом поприще. Но для майора Прайда Пэйнт всегда будет суррогатным заменителем любимого им минера, так не вовремя занемогшего.
Биолог экспедиции – сержант Колд – был по натуре маньяком-диктатором. И, поскольку он не дослужился еще до того звания, в котором мог бы удовлетворить свои диктаторские амбиции, он оттягивался в биологических экспериментах. Его жестокости позавидовали бы многие темные личности истории.
Сам майор Прайд был потомственным солдафоном. Директиву № 248 в семействе Прайдов считали своим долгом исполнять на 200 %. Дед, отец, все братья и сестры майора служили в армии Его Солнцеподобия. Сам майор считал армию своей настоящей семьей. И воспитывал своих «детей» со всей строгостью любящего отца.
Радист – ефрейтор Найт – был опытным воякой. Он служил в армии уже десять лет, но все еще был ефрейтором. Не жаловало его начальство за своеволие и упрямство. Служить бы ему в штрафной роте, если бы не его тайные покровители. Какие? Так ведь они же тайные!
Археолог и историк экспедиции – старшина Милн – был интеллигентом в восьмом поколении. Но так как он был единственным ребенком в этом восьмом поколении, то директива № 248 привела его в армию, где он старался не потерять свою интеллигентность.
Еще один член разведотряда – рядовой Фейт. Гала. Она была в отряде, да и в армии, совсем недавно. Лингвист, специалист по первым контактам, рядовой Гала Фейт была самым бесполезным членом отряда, как считал майор Прайд, навязанным ему командованием. «Новая политика, видите ли, фугас им в… арсенал!» Рядовой Фейт сознавала всю свою «никчемность» и старалась быть «тише воды ниже травы», чтобы не вызывать фонтанирующий во все стороны гнев майора Прайда и случайно не выдать своей тайны, которую она и ее семья хранили долгие годы. Она была ясновидящей, хотя даже слова такого не знала. Военизированная цивилизация, в которой жила рядовая Фейт, не придумала названия таким людям, как она, поскольку не допускала даже мысли о возможности существования подобных «выродков». У нее было какое-то другое зрение. Вернее, еще одно зрение. Третий глаз. Ее мир был жесток, и нельзя было выделяться из общей массы. Там, где нет места никакой мистике, где даже детские сказки лишены волшебства, нельзя быть «странным». Однако она получила дар. Дар лечить людей. И хотя она вовсе не хотела такого дара, ей пришлось с этим жить. Ей было страшно, но дар «требовал». Требовал применения, требовал выхода. Иначе она сходила с ума. Было все: от нервных срывов до галлюцинаций. И Гала не только избавляла от страданий своих раненых товарищей на поле боя (не добивая их, конечно, а отключая их болевые центры), но и помогала им выкарабкаться. Она не совсем понимала, как она это делает, и действовала по наитию, потому что не очень хорошо разбиралась в анатомии человека. Пожалуй, пора уже начать изучать ее, ну, хотя бы по вывалившимся кишкам врагов и друзей, оставшихся на позиции.
«Человек имеет право быть только военным или обслуживающим военного. Война и захват новых территорий – вот единственно верный путь для нашей растущей и вечно голодной цивилизации», – говорил в своих речах Его Солнцеподобие. И рядовая Гала Фейт старалась честно исполнять директиву № 248. Поэтому, получив команду «Осмотреться и доложить!», привычно открыла «третий глаз».
Из подземелья, в которое попала разведгруппа, шли несколько довольно широких проходов. Конечно, Гала сразу поняла, какой из них ведет наружу. Она осмотрелась. Все были заняты делом. Где-то в глубине подземелья Гала «увидела» странных существ, совсем непохожих на тех врагов, с которыми ей за ее короткий армейский опыт приходилось встречаться на поле боя. Ей страшно захотелось побыстрее убраться оттуда. Ефрейтор Райт сканировала проход далеко от нужного. Такими темпами она провозится очень долго. Но как подсказать ей правильный путь, не получив при этом «по первое число» от старшего по званию? Гала подошла к Розе и «случайно» толкнула ее, развернув в нужном направлении. Сканер запищал, и Роза закрыла рот, из которого уже были готовы вылететь проклятья в адрес «неповоротливой криворукой раззявы». Группа покинула подземелье как раз в тот момент, когда подкапрал Охрамейн явился на пост сменить рядового Феллопейна. Обнаружив отсутствие оного и переливающуюся пелену портала, подкапрал забегал кругами по подземелью, лихорадочно думая: «Что делать? Что делать? Как доложить? Покинуть пост? Что написано в этой чертовой инструкции? Ах да!» Охрамейн потянул на себя замаскированный в стене рычажок, и своды подземелья пронзил звук, слышимый только огромным бледно-розовым членистоногим существам с сорока конечностями и восемью глазками на антеннках.
* * *
«Какое голубое небо! Какой свежий воздух! И птички поют! Похоже, здешняя цивилизация еще не успела загадить свою планету. Какие живописные развалины! Средневековье? Или сейчас вон из той арки выйдет группа туристов, «вооруженная» экскурсоводом? Хотя есть еще один вариант: когда-то давно, например, эта высокоразвитая цивилизация уничтожила сама себя войнами и последовавшими за этим глобальными катаклизмами. А через каких-нибудь пару миллионов лет отравленная и разоренная почва этой бедной планеты вновь начала плодоносить. Боюсь даже предположить, какие монстры появились из ее недр. Одни огромные бледно-розовые сороконожки из того подземелья чего стоят», – думала Гала, глубоко вдыхая полной грудью. В ее родном мире воздух всегда пах гарью и кровью. Гала подняла голову вверх и увидела в небе странное крылатое существо. Птица? Непохоже. Веревочный хвост и рога. Хотя, может, это ей только показалось. Высоко.
* * *
Здравствуйте. Меня зовут Василий. Я ведьма. Потомственная. Когда-то был ветеринаром, в другом, параллельном, мире. Сейчас у меня совсем другая жизнь. Я учусь магии у самого могущественного колдуна – Хортуса, моего прадеда, люблю самую прекрасную девушку и у меня много замечательных друзей, готовых в любую минуту ввязаться со мной в очередную авантюру.
Как всегда, утром мой домовой Ерема поднял меня с постели, и я с закрытыми глазами кое-как добрался до умывальника. Но мыло, оказавшись в моих руках, вдруг квакнуло и ускакало. Хортус! Его проделки! У нас с прадедом, как у ученика с учителем и в то же время как у хороших друзей, появились некие игры-ритуалы, розыгрыши, посредством которых я изучаю науку волшебства, а Хортус развлекается. Избавившись от синего цвета на лице (вода в кувшине тоже была заколдована) и поймав во дворе мыло-лягушку – не спрашивайте, сколько лягушек для этого мне пришлось перецеловать, – я отправился завтракать.
Каждое мое утро начиналось с обзора новостей. Газет у нас пока не издают, но местное телевидение в виде наливного яблочка на золотой тарелочке работало исправно. И информация была довольно оперативная.
Я пил чай, уставившись в тарелочку. Заметив странное движение, я приблизил картинку. Это легко: нужно потереть тарелочку справа. Сначала я решил, что яблочко случайно выхватило из «телеэфира» голливудский боевик, но после пяти минут «просмотра» я узнал место действия. Это что? Чья-то шутка? Вторжение? Хортус! Нужно срочно связаться с прадедом.
* * *
На Лысой горе, уставившись в одну маленькую тарелочку, я, верховная ведьма Элеонора, мой прадед Хортус, ведьма Марго (она и есть моя любимая) и телохранители принцессы Вован с Димоном пытались понять, кто это к нам пожаловал.
– Почему они так странно одеты? И чем они обвешаны? Это оружие? Это опасно? – спрашивала Элеонора, всматриваясь в тарелочку.
– Да! – сказал Хортус. – Это опасно! Эти штуки, которыми они обвешаны, стреляют огнем и металлом на довольно большие расстояния.
– А что им от нас надо? – со страхом спросила Марго.
– Хороший вопрос! Но есть более важный! Как они сюда попали? – задумчиво произнес Хортус и, вопросительно глядя на верховную ведьму, продолжил: – Элеонора, ты ничего не хочешь мне рассказать?
Как истинная женщина, Элеонора ограничилась поднятыми бровями.
– Собирай всех. Чувствую, кто-то из них поведает нам интересную историю, – сказал прадед и потер тарелочку справа. – Вася, посмотри-ка на оружие. Ничего тебе не напоминает? Эти нежданные гости случайно не из вашего мира?
Я внимательно стал рассматривать вооруженных пришельцев. Две женщины молодые и симпатичные. Пятеро мужчин с разным снаряжением. Они были в камуфляжной форме с огромным количеством карманов и увешаны всевозможной аппаратурой и оружием. Вот это оружие! Ничего подобного я не видел даже в боевиках о межзвездных войнах. Нет, это не наши люди. Вован с Димоном были со мной согласны.
* * *
Давным-давно древние сослали одного злодея в некий не очень благополучный мир, а портал в него запечатали и спрятали в подземелье заброшенного замка. И, чтобы никто и никогда даже случайно не открыл портал в этот враждебный мир, здешние обитатели с детства планомерно запугивались сказками и байками о заброшенном замке и обитающих там монстрах и чудищах. И они были недалеки от истины.
Со временем, после каких-то биологических экспериментов (был и такой период в истории нашего мира) в подземельях замка зародилась цивилизация разумных сороконожек. Их разумности хватило на то, чтобы вообразить, что их цивилизация была создана для исполнения божественной воли, заключающейся в охране странной конструкции, которую они случайно откопали в поисках пропитания. И они рьяно исполняли свое «божественное предназначение». Одним мудрым правителем разумных сороконожек даже был «найден» манускрипт с пророчеством об этом. Их цивилизация представляла собой военизированное сообщество со строгой иерархией. Правда, оружия у них отродясь не было, но, встав на задние десять ног, воин-сороконожка смог бы дать отпор даже Джеки Чану. Их национальным видом спорта была борьба, что-то вроде бокса.
– Каждому ребенку в нашем мире с рождения рассказывают, как опасен этот замок и что туда нельзя ходить ни при каких обстоятельствах, – говорила верховная ведьма, – и, чтобы окончательно отбить у малолетних охотников за приключениями желание туда соваться, каждая мамаша старается, как может: придумывает всякие небылицы о монстрах, там обитающих, и напастях, которые их якобы будут преследовать всю оставшуюся жизнь. Но вы даже не представляете, как сложно напугать ребенка, который с детства видит рядом с собой всякую нечисть.
– Не ходите, дети, в Африку гулять! – процитировал я.
А Вован, улыбнувшись каким-то своим мыслям, добавил:
– Кушай деточка! Не то придет дядя милиционер и накажет тебя.
– Так вот где кроются причины твоего становления на скользкую дорожку! – сострил Димон. – В глубинах твоего подсознания, в твоих детских страхах. Не бойся, деточка, дядя милиционер не придет. Он уже давно господин полицейский.
– Психоанализом будете заниматься позже, а сейчас пора побеседовать с коллективом. И с детьми, и со взрослыми. Элеонора, труби общий сбор! Свистать всех наверх! – сказал Хортус и, увидев выражение лица верховной ведьмы, добавил: – Извини, Элеонора, это я от Василия нахватался. Собирай всех.
* * *
Обитатели Лысой горы, выстроившись в две шеренги, стояли по стойке смирно. Хортус, как полководец, осматривал вверенные ему силы. Он был грозен. Под его взглядом всем было неуютно.
– Сегодня на территорию Терры вероломно проник враг! – Хортус сделал паузу и оглядел присутствующих. – Никто из вас ничего не хочет мне рассказать? – «ласково» продолжал он.
Рев сразу трех детишек разорвал тишину, воцарившуюся было на полянке. Хортус оторопел. Он не знал, как на это реагировать. Детский плач – это то, что он меньше всего ожидал услышать. Общими усилиями детишки были успокоены и расспрошены.
* * *
Принцесса Виктория была отпущена Их Величествами в гости к «тете Элеоноре» в сопровождении нянек-телохранителей. Конечно, они даже подумать не могли, что их Королевское Высочество сбежит от взрослых и будет носиться босиком в развалинах запретного замка в грязном и разорванном платье, с растрепанными волосами. Как не стыдно?!
Кто кого уговорил прогуляться в заброшенный замок, уже невозможно было выяснить, однако, когда эти малолетние нарушители правил провалились в один из коридоров подземелья, Ее Высочество доказала, что будет достойно нести звание Главнокомандующего, когда подрастет.
– Белла, организуй свет! – раздавала команды Виктория. – Витас, пройди вперед и иди до тех пор, пока видишь нас.
Белла достала из кармана волшебного светлячка, и стены коридора слабо осветились. Через некоторое время Витас позвал девочек в довольно просторное помещение, своды которого терялись в темноте.
– Белла, Витас. Смотрите, что это? Какие-то ворота! – сказала принцесса. – Интересно, что на них нарисовано? – Виктория подошла поближе к порталу и протянула руку к рунам, изображенным на вратах. Это был именно тот портал, который запечатали древние, уверенные, что никто и никогда без нужного кода не откроет их. Но древние не знали, что трое любознательных детишек сделают невозможное. Сразу шесть рук потянулись к неизведанному, таинственному и поэтому ужасно интересному, а именно: к рунам и пиктограммам, расположенным на портале.
Наверное, уже никто и никогда не сможет повторить комбинацию знаков, которые были нажаты шестью руками. Но когда в портале что-то загудело и в его границах появился жидкий голубой туман, детишки в восторге совали руки и ноги в эту субстанцию, не рискуя, однако, сунуть туда голову. Вдруг в самый разгар веселья малолетние открыватели порталов услышали чьи-то шаги.
– Атас! Шухер! Полундра! – шепотом «закричал» Витас.
– Ты где таких слов нахватался?» – строго спросила Ее Высочество.
– Ты забыла, что я Бес? У меня брат кочегаром в Аду работает, – почти с гордостью сказал Витас.
– В присутствии Ее Королевского Высочества я попрошу так не выражаться! – с истинно королевским достоинством сказала Виктория.
– Хорошо! – виновато сказал бесенок. – А так устроит? – И снова «закричал» шепотом: – Спасайся, кто может!!!
Белла вскочила на метлу.
– Мой Боливар выдержит троих. (Странно, не детская шутка!) Хватайтесь за мои ноги. Летим отсюда. А то еще влетит. (Почти каламбур получился!)
Никто возражать не стал, и «Боливар» взмыл вверх. А в пещеру после вынужденного отсутствия на посту вернулся рядовой Феллопейн.
* * *
Вот они, современные дети! – всплеснула руками верховная ведьма. – Вот оно, современное воспитание! Никакого послушания!
Да, – кивнул Хортус, сдерживая улыбку, – никакого уважения к стараниям и фантазии взрослых, изобретающих всевозможные страшилки в духе Чуды-Юды Семиюродного.
– Пойдем-ка, Хортус, посовещаемся. – Элеонора взяла волшебника под руку и повела к своему шатру. – Мне кузина с оказией прислала наливочки по новому рецепту.
– Пожалуй, Элеонора, – ответил волшебник. – Может, только попробую. Мне надо уехать.
– Что? Нужно закрыть портал? – усаживаясь в свое любимое кресло, спросила верховная ведьма у Хортуса.
Тот покачал головой.
– Успеется. Надо все как следует продумать. Как считаешь, ведь они сюда явились почти сразу после открытия портала. Значит, были готовы. Значит, ждали, караулили. Видишь, Элеонора. – Волшебник кивнул на стол ведьмы, где стоял большой хрустальный шар: – «Глаз Пронзающий», – они все время двигаются на север, – сказал Хортус, пробуя наливку. – Значит, именно там цель их путешествия. – И добавил, причмокивая: – Кузине мой поклон. Замечательная наливочка. Ну, посуди сама, что может понадобиться такой цивилизации, как эта, в таком мире, как наш? Зачем им меч-кладенец, например, если у них есть лазерное оружие? Или сапоги-скороходы, если у них есть мощные быстроходные машины? Нет, им нужно нечто другое. Обрати внимание: группа не осматривается, не изучает местность, а движется четко на север. Они ищут нечто особенное.
– И ты, как всегда, знаешь, что, – улыбнулась Элеонора.
– Подозреваю. Но то, что они ищут, даже в нашем мире никому показывать нельзя, а уж выносить это за его пределы – тем более. – Хортус покачал головой и сделал очередной глоток. – Хороша наливочка! – сказал Хортус, цокая. – Плесни-ка еще!
* * *
В нашем кругу тоже проходило совещание.
– Кто их сюда звал? – возмущался Димон.
– Зачем они вообще сюда явились? – поддержал его Вован. – Что им от нас надо?
– Что? Что? – ответил я. – Вы посмотрите на них. Судя по всему, они свой мир уже загадили. И наш хотят сделать таким же.
– Значит, им наш мир понравился? – задумчиво проговорил Димон.
– Понравился? – переспросил Вован. – Так давайте испоганим его. Воздух чистый? Испортим. Чем? Ну, тут насколько хватит фантазии. Можно добавить радиации, вирусов, мутантов разных, – начал фантазировать Вован.
– Ага, натравим на них «кладовочку» Хортуса. Так они сами пощады попросят, – поддержал его Димон. – Хорошо бы еще кислотный дождичек устроить, но с этим немного сложнее, хотя если выделить полянку, которую не жалко…
– Эй, эй, эй! – Я попытался остановить бурную фантазию моих приятелей. – А запасной мир для нас вы уже приготовили?
– Ну, стратег, а у тебя есть план? – Братки вопросительно смотрели на меня.
– Есть ли у меня план, спрашиваете вы? Есть ли у меня план? Конечно, у меня есть план! – Мысль лихорадочно заработала. Я должен что-то придумать. – Их нужно деморализовать и…
– Уничтожить! – закончил за меня Димон. – Может, их разделить? Поодиночке у них боевой дух быстро иссякнет. Мы их вымотаем физически и духовно.
– Не духовно, а психически, – поправил его Вован.
– Да не психически, а психологически, – вставил умный Филимон.
– А потом добьем их, измученных и уставших, – поддержал его Вован. В глазах его горел почти адский огонь. – Димон, есть идея. Пойдем-ка. Будет им атака… психическая!
– Мне не послышалось? Про атаку, про психическую? – раздался голос за нашими спинами откуда-то сверху. Это был Кассио, дракон Хортуса, и у него, конечно, тоже была идея.
– У меня дядька двоюродный есть – дядя Гоша, в бой рвется, – сказал Кассио, – на супостата.
– Дядя Гоша? – заинтересовался я. – Странное имя для дракона.
– Так ведь он же Змей Горыныч, – сказал Кассио. – Тот же дракон, только трехголовый. Горыныч, он же Гора, он же Гога, он же Гоша. Дядя Гоша!
– Точно! Плюнет огнем пару раз, – восторженно сказал Филимон. – Будет вам атака… психическая.
– Психическая? Ну хрен с ней! Давай психическую! – процитировал я Чапаева и задумался (с моим-то воображением): «Интересный может получиться сюжет».
* * *
Его Солнцеподобие сидел за своим новым огромным столом из красного дерева в своем новом зеленом кабинете и рассматривал древний манускрипт. Это был кусок пергамента, свернутого трубочкой. Профессор Гапт датировал его 3275 годом. Он был найден в тайнике стены кабинета во время ремонта. Резиденция Его Солнцеподобия переехала в этот замок недавно, после того как опальный генерал Аббас после неудачного переворота взорвал себя вместе со своим, вернее, теперь уже Его Солнцеподобия замком.
Прочитать этот документ диктатор не мог. Слишком много незнакомых знаков. Профессор называл их рунами. Его Солнцеподобие нутром чуял, что этот манускрипт таит в себе очень важную информацию. «Ну и как его прочитать? – думал он. – Начать изучать древние языки? Не диктаторское это дело. Привлечь профессора? Так его после этого придется убить! Да, но кто тогда будет читать следующий найденный артефакт, если (нет, когда!) таковой найдется?» Диктатор вздохнул, потянул было руку к переговорному устройству, чтобы нажать кнопку вызова прислуги, но вспомнил, что теперь это не модно – винтаж видите ли, взял со стола золотой колокольчик и позвонил в ожидании адъютанта.
* * *
Отвлеклись мы от тарелочки, когда кто-то показался на горизонте. Двое коммандос идут к нам на помощь? Нет, это мои братки. Видимо, это и есть идея Вована. Для торжественности момента не хватает только подходящего бодрого музыкального сопровождения. Да… они постарались: боевой раскрас, повязки, как у ниндзя, на стриженых головах, где-то раздобытый камуфляж. Правда, для коммандос оружия маловато. Выпиленные из фанерок и раскрашенные автоматы, затруднюсь сказать, какой марки, дополняли их бравый вид. Мои доморощенные боевики, разглядывая друг друга с братской любовью, поправляют «братскую» амуницию.
– Димон, нож нужно держать в ножнах, – заботливо сказал Вован, – а то можешь порезаться.
– За собой следи, – проворчал, засмущавшись, Димон, – у самого нож, наверно, не точен. Даже если захочешь – не порежешься.
– А это что? – спросил я, проведя пальцем по щеке Вована, рассматривая следы угля на пальце и кусая губы, чтобы не рассмеяться, – это и есть ваша идея? А пушки деревянные потому, что атака психическая?
– Где же мы тебе настоящие пушки найдем? – пожал плечами Димон. – Для психической атаки и такие сойдут. Надеюсь, до ближнего боя не дойдет, а издали от настоящих не отличишь. А идея вот в чем… Шварца в хищнике помнишь? – спросил Димон.
– Ну? – поднял я брови.
– Представь себе: идешь ты по незнакомому лесу, вооруженный до зубов, – в лицах начал рассказывать Димон, иногда перебиваемый восклицаниями Вована. – Озираешься по сторонам, всматриваешься в неизвестность, и вдруг прямо на тебя летит подвешенное на лианах бревно, утыканное огромными иглами. – Я охнул и инстинктивно отпрянул. – Допустим, ты успел увернуться, – я с облегчением вздохнул, – но от петли, которая унесет тебя к кронам деревьев вверх ногами, ты не спасешься. – Глаза Димона блеснули хищными искорками. Мне опять стало не по себе. – И, наконец, яма с кольями, присыпанная травой, завершит предназначенное тебе, злодею! – На последнем слове я уже не на шутку испугался, но не за себя, злодея, конечно! А за моих братков. Уж больно они вошли в образ. Я, конечно, не сомневаюсь, что они выкопают яму и набьют на бревно гвоздей, но наши гости настоящие профессионалы и не играют в войну. Они убивают!
– Ну хорошо! А вы кто? «Крепкие орешки»? Нико? То есть Ники́,– поинтересовался я.
Они переглянулись. Видимо, братки еще не задумывались над этим.
– Чур, я Рэмбо, – выпятив грудь, сказал Вован.
– Тогда я Бэтмен, – подбоченившись ответил Димон. – И я сильнее!
– Почему это Бэтмен сильнее Рэмбо? Кто это проверял? – возмутился Вован.
Далее произошло выяснение в стиле Вована с Димоном, кто сильнее: Сильвестр Сталлоне или Майкл Китон?
Пришлось мне вмешаться.
– Вован, Димон, где ваш патриотизм? Вы же русские! Вы должны быть богатырями! Вы Алеша Попович и Добрыня Никитич! – сказал я.
– Точно! А интересно, кто-нибудь когда-нибудь выяснял, кто из нас… из них… в смысле богатырей, сильнее? – спросил Димон. (Почему он всегда задает такие дурацкие вопросы?)
– Так давай прямо сейчас и выясним! – Вован встал в боксерскую позу. (Господи, и этот туда же.)
– Брейк! Пусть это будет Илья Муромец! – отрезал я, а в голову полезли глупые мысли (видимо, это заразно!). Кто сильнее? Железный человек или Росомаха? Роберт Дауни или Хью Джекман?
Мои размышления прервал Хортус. Покосившись на братков, он сообщил, что отбывает по делам и за старшую оставляет Элеонору, по-отечески (т. е. по-прадедовски) поцеловал меня в лоб и исчез.
А дурацкие мысли опять полезли в голову. Есть же еще Супермен! Его нельзя списывать со счетов, тем более что сине-красный костюмчик все еще лежит на полочке в моем шкафу. А в хорошей пьесе ружье, висящее на стене, просто обязано выстрелить, пусть даже и в конце действия.
* * *
Образ героя в кинематографе, литературе и фольклоре неоднозначен. Глядя на конкретные примеры западного и отечественного героя, можно вывести некоторые закономерности. Зорро, Капитан Америка, человек-паук, Супермен, женщина-кошка и прочие яркие представители западной культуры обычно самостоятельно, в одиночку спасают мир, а этот самый мир тихо в сторонке наблюдает за мучениями супергероя и смиренно ждет развязки. А посмотрите на отечественного супергероя. Сплошной коллективизм. Ну, посудите сами: богатыри в разном качестве и количестве, от трех до тридцати трех персон, гардемарины, Тимур и его команда, Неуловимые мстители, Чапай, Анка да Петька; Трус, Балбес и Бывалый… Хотя что это я? Эти уже немного не оттуда. Даже Иван-царевич был не один, а с серым волком. Так что Вован с Димоном просто обязаны продолжить старую русскую традицию бить врагам морду коллективно. А если они не справятся – на помощь придут мужики, бабы, старики да дети малые с рогатинами, вилами да граблями. Вы народ наш со счетов не списывайте. Народ плюс кое-какое обмундирование – о-го-го, какая сила получится. Какое обмундирование? Шапки-невидимки, например. Сколько их у нас имеется? Как одна? Давно инвентаризацию делали? Ну хорошо! А что там еще есть? Сапоги-скороходы? Гусли-самогуды? Тоже подойдут, если голову включить. Скатерть-самобранка, наконец. Хотя нет! Это не совсем то. Пожалуй, она понадобится только в финале.
* * *
То, что напереводил профессор, не укладывалось в голове Его Солнцеподобия. Манускрипт писал человек, владеющий странными знаниями. Он называл себя словом, значения которого не понимали ни профессор, ни Его Солнцеподобие. Этот человек по имени Биформис утверждал, что в родном мире диктатора есть какие-то спрятанные ворота в мир, где есть источник с водой, дарующей вечную жизнь. Живой водой. Он пошутил? Может быть, конечно, но зачем? Он же никогда не смог бы увидеть их вытянувшиеся лица. Сам-то он, похоже, не был бессмертным, хоть и жил долго. Этот Биформис так сокрушался, что был изгнан из своего мира и заперт здесь. Он жил местью и потратил свою жизнь на то, чтобы открыть ворота, что ему не удалось.
«Бессмертие! Даже представить страшно. Бессмертие – это сколько? Триста? Пятьсот? Тысячу лет? А после тысячи что? Еще тысяча? А конец будет? И что, все время один? Скучно! – Его Солнцеподобие забегал по кабинету. – Может, жену тоже напоить живой водичкой? – Его Солнцеподобие был уверен, что поиск ворот и воды просто вопрос времени. – Так она мне за пару тысяч лет осточертеет. Гарем? Нет! Это тоже не выход! Может, дети могли бы скрасить мое одиночество в бесконечности? Но какой принц не мечтает стать королем? А бессмертные сыновья, наверное, никогда не смогут унаследовать титул бессмертного отца. А если им надоест ждать? Хорошо если к этому времени я сам уже «наемся» властью. Друг? Разве у диктатора могут быть друзья? Эти друзья готовы в любой момент воткнуть нож тебе в спину».
В ногу ткнулся холодный нос Жардена. Пес завилял хвостом, преданно глядя в глаза Его Солнцеподобия.
– Может, тебя взять с собой в вечность, Жарден? – Диктатор потрепал пса по голове. – Так тебе же тоже подружка потребуется!
«Стоп! А как же мой быт? – опять задумался Его Солнцеподобие, подходя к висящему на стене зеркалу. – Постоянно меняющийся штат прислуги и кабинет министров?» – диктатор провел рукой по старинной золотой раме и сказал вслух:
– Умели же делать старики всякие бесполезные красивые штуки, а? Как ты считаешь, Жарден? – Пес в ответ еще активнее завилял хвостом.
«Может, стоит создать класс избранных? – продолжал размышлять диктатор, разглядывая свое отражение в зеркале. – Что это? Прыщик? Нет, показалось. А остальные? Не будет ли волнений и бунтов? Кто не захочет жить вечно, ну, или хотя бы долго? Нам будет грозить перенаселение. Уже сейчас нам приходится захватывать все новые и новые территории для того, чтобы прокормить быстро растущее население. И куда они так плодятся? – Его Солнцеподобие, глядя в зеркало, выпрямил спину, завел левую руку за спину, а правую сложил на груди, засунув большой палец под край борта мундира. Похоже, это любимая поза диктаторов всех времен и народов. – Нам поможет режим повышенной секретности! Глядишь, пару поколений протянем. Еще пару поколений можно протянуть на патриотизме и воинском духе. Население будет «занято» на полях сражений где-нибудь на окраине галактики. А лет через триста что-нибудь придумаем».
Осталось дело за малым. Найти эти ворота.
* * *
Ворота, конечно, нашлись. Под страхом смерти профессорские мозги почему-то работают быстрее. Только от этого проще не стало. Ворота никуда не вели. Это была просто гладкая металлическая дуга, сквозь которую Его Солнцеподобие безрезультатно бегал туда и обратно. Даже он понимал, что открыть их не помогут угрозы пыток, страшных мук и смерти. Поэтому, установив пост у таинственных врат, диктатор ретировался. Пока однажды у рядового Феллопейна не разболелся живот, а принцесса Виктория с компанией не отправилась без ведома взрослых, как мы знаем, на прогулку в заброшенный замок.
* * *
Филимон первым отправился знакомиться с нашими гостями. У нас все еще была надежда, что они не такие, какими кажутся. Вдруг они прибыли к нам как миссионеры? А что? Почему бы и нет? А мы, как радушные хозяева, должны хотя бы поздороваться! Не сразу же в драку лезть?
– Смотрите! Первое живое существо в этом мире. Интересно, оно разумно? Хотя может ли быть разумным бык? Это ведь бык? – сказал, указывая пальцем на Филимона, старшина Милн.
– Да, яркий представитель отряда парнокопытных, но выглядит он довольно смирно, – ответил биолог группы сержант Колд.
– Он один? А где пастух? И остальное стадо? – стал оглядываться бдительный майор.
– Средне прожаренный ростбиф с кровью. М-м-м… – зажмурившись, произнес ефрейтор Найт.
– Это вы меня, что ли, съесть хотите? – услышали они голос. – Я на вашем месте не стал бы этого делать. Я генно-модифицированный. Современная наука пока еще не пришла к окончательному мнению о вреде или полезности генно-модифицированных продуктов. Поэтому более осмотрительно было бы подождать некоторое время до того момента, когда не менее пяти поколений, употребляющих в пищу генно-модифицированную продукцию, докажут нам безвредность оной отсутствием какой бы то ни было мутации в своем потомстве.
Воцарилась пауза.
– Это что – представитель местного населения? – сказал майор и вопросительно посмотрел на сержанта Колда и рядового Фейт. Заметьте! Пришельцев поразил внешний вид разговаривающего местного жителя, а не то, что тот в совершенстве знает их родной язык. Меня, например, до сих пор поражает этот языковой феномен. Майор продолжал: – Что скажете, первоконтактеры? Давайте, оправдывайте свое присутствие в группе.
– Я полагаю, сэр, нам стоит спросить у него, – ответил Колд.
– Может, не надо? – сказала ефрейтор Райт. – Уж больно он болтливый.
– Я, конечно, люблю поговорить, но если вас это раздражает, то я могу поговорить и сам с собой, – сказал Филимон. – Но в знакомстве с этим миром моя помощь все же может вам пригодиться.
Он как в воду глядел, и мы знаем почему!
* * *
Группа продвигалась вперед, не ожидая от этого милого, чистого и спокойного мира никакой подлости. Иногда им казалось, что Филимон единственный разумный местный житель. Потому что никто из насекомых и животных, попадающихся на пути группы, больше не пытался с ними заговорить.
Вдруг их взорам открылась огромная поляна, усыпанная белыми ромашками. А на краю ее – ступа! Большая деревянная ступа с прислоненной к ней метлой.
«Какая красота!» – мысленно ахнула Гала (это она про ромашки, конечно!).
– А это что такое? – спросил сержант Колд, пнув носком тяжелого ботинка ступу.
Филимон заглянул в ступу, она выглядела вполне «жилой». Он оглянулся по сторонам и заметил в ближайших зарослях некое оживление. Он догадался, что хозяйка этой ступы отошла ненадолго… По делам… В ближайшие кустики… И вот-вот появится. Давненько он не видел эту ступу и ее хозяйку. Ведь это ступа Ядвиги Ласловны? Он внимательно оглядел ступу со всех сторон. Ну вот же она! Отметина от его рогов. Он вспомнил ту их встречу и засмеялся про себя: «Молодой был! Глупый!» – а вслух сказал:
– Это просто ступа.
– Ступа? – переспросил сержант Колд. – То есть это посуда для измельчения продуктов? Тогда почему такая большая? А вместо пестика – метла?
– Нет! Это не посуда! – покачал головой Филимон. – Это такой летательный аппарат.
Сержант Колд поднял брови в недоумении, обошел ступу кругом, погладил ее, заглянул внутрь, пожал плечами и сказал:
– Странная конструкция! На какой тяге летает? Где располагается двигатель?
– Вот уж не думал, – поддержал его старшина Пейнт, – что такая конструкция вообще может взлететь.
– А с какой скоростью она летает? – заинтересовался ефрейтор Найт и добавил, увидев недоуменные взгляды своих товарищей. – Гм, ну, если полетит.
– А вот я щас вам объясню! – услышали они скрипучий голос и обернулись.
Ничего страшного они не увидели. Только худенькую старушку с косичкой, правда, в глазах ее был такой огонь, что, казалось, они сейчас выстрелят.
– Здравствуй, Филимон, – опять проскрипела бабка и сиганула в ступу с такой скоростью, что ефрейтор Найт с сержантом Колдом плюхнулись на свои «пятые точки» и ошалело проводили взглядом улетающую ступу.
– И все-таки она летает, – сказал, сидя на земле, ефрейтор Найт.
* * *
Группа располагалась на ночлег. Судя по теплому вечеру и закату, сейчас на этой планете середина лета, и ночь предстоит теплая. Их первая ночь на этой планете.
– По нужде далеко не ходите, – сообщил старшина Пейнт членам группы, – я установил периметр. Очень хочется хотя бы ночь провести спокойно.
Крупицы сомнения в нормальности этой планеты и его обитателей уже закрались в души членов группы.
Однако этому миру были абсолютно безразличны планы пришельцев на эту ночь. Потому что у него были свои планы. Он собирался в гости, и с подарком.
* * *
Роза никак не могла уснуть. Она лежала у костра, разглядывала звезды и прислушивалась. Ночной лес был полон звуков. Стрекот, шорох, треск сучьев, хрюканье, чавканье и даже завывание. Все свидетельствовало об активной ночной жизни этого мира и не способствовало сну.
Гала тоже смотрела в небо, изучая созвездия. Дома увидеть столько звезд была возможность только в высокогорной обсерватории Его Солнцеподобия, пропуск в которую можно было получить только по очень счастливому случаю. Ночное небо в ее родном мире почти круглый год было затянуто грязными облаками. И влюбленные были лишены возможности, вздыхая и держась за руки, любоваться звездами на свиданиях. Хорошо, если из этих грязных облаков не шел вонючий дождь. Но от размышлений о вечном ее отвлекла пролетающая прямо над Галой летучая мышь. Рядовой Фейт поднялась и с ружьем наперевес огляделась, всматриваясь в темноту. «Сканирование» местности показало, что на этой планете богатый животный мир, который и был, собственно, источником всех этих звуков. Разумной жизни обнаружить не удалось. Зато там было что-то еще. Но Гала никак не могла понять что. Звуковой фон за периметром немного изменился. Ко всем до этого существующим звукам добавились еще уханье, мычание и стоны. И они приближались. Вскочили уже все и встали спина к спине в боевой готовности, чтобы достойно встретить непрошеных гостей.
Вдруг прогремел взрыв, затем еще и еще. На территорию лагеря обрушился дождь из… конечностей и частей тел. Прямо в руки Галы упала взлохмаченная голова с одним ухом и признаками разложения. Голова клацнула своими гнилыми зубами, пытаясь укусить девушку.
Гала с отвращением отшвырнула гниющую голову живого мертвеца и оглянулась. Вокруг ползали руки и ноги, так ловко перебирая пальцами, что это зрелище завораживало, перекатывались головы и даже лишенные конечностей туловища умудрялись передвигаться, подпрыгивая на своих… ягодицах. Конечности стремились друг к другу и, найдя свою пару, каким-то волшебным образом соединялись.
Когда эти твари поделили между собой все органы и части тела, «собрались», окружили группу и замерли, первым опомнился майор Прайд. Он поднял свое ружье, члены его группы сделали то же самое, и уже через десять минут из толпы зомби получилась целая поляна фарша. Группа опустила дымящееся оружие.
– Что это было, фугас им в глотку? – сказал майор. – Что это за твари? Они нас чуть не сожрали! Надеюсь, они не восстанут из этой кровавой каши.
Восстанут! Еще как восстанут. Вернее, восстанет! Один, но большой и страшный. Только это будет уже не их проблема. Это будет проблема Терры…
Группа едва дождалась утра, и, невыспавшиеся вояки поспешили убраться подальше от этого страшного места. Они не заметили, как фарш из зомби впитался в землю. Трава приобрела бурый цвет, из земли полезли сорняки, колючки и растения, похожие на плотоядную росянку. Над этим местом скученно летали мошки, комары и летучие мыши. «Росянки» щелкали своими «пастями», пожирая летучих тварей. Насыщаясь, «росянки» менялись, отращивая липкие щупальца, которые еще больше увеличивали их прожорливость. Они наполнялись кровью, увеличивались в размере, переплетаясь между собой щупальцами и колючками. Через некоторое время все эти извивающиеся отростки соединились в огромный клубок, который трансформировался в огромное яйцо багрового цвета. Яйцо пульсировало, пока не затвердело, скрывая под толстой скорлупой жизнь, если так можно назвать ту нежить, которая ждала там своего появления на свет. Темное существо, созданное преисподней, исчадие ада, которое, едва появившись, будет сеять зло. Но все затихло до поры до времени. Вокруг вновь воцарились тишина и благодать.
* * *
Группа шла уже второй день. Филимон следовал за ними, развлекая вояк «правдивыми» рассказами об обитателях Терры. После знакомства с Ядвигой Ласловной, ее ступой и пережитого ночью это было очень актуально. Конечно, за свою службу на разных планетах они повидали много страшных и злобных существ, но все они были живыми. И не ползали после того, как их разрывало на куски. Пришельцы стали внимательнее всматриваться в заросли, изучать места привалов. Ничего особенного не происходило. Ни одной живой, вернее, разумной души на пути группы не попадалось, впрочем, как и мертвой. Врагов никто не заметил. И все же в какой-то момент старшина Милн обнаружил царапину на своей руке, обработал ее антисептиком и на этом успокоился. Через некоторое время археолог почувствовал изменения в своем состоянии. Обострился слух. Милн слышал, как соки бегут по травинкам, как лопаются бутоны на цветах, как бабочка пьет нектар. Он ощущал запахи, ароматы. Множество разных нюансов. От аромата утренней росы до запаха дождя. Причем он отличал легкий аромат ливня от невесомого благоухания грибного дождика. Это было даже интересно, но вот то, что творилось с его телом…
Кожа археолога начала приобретать зеленовато-коричневый оттенок, стала сохнуть и растрескиваться. Сквозь трещины начал пробиваться синий мох. Конечности его высохли и превратились в сучки. Волосы на голове выпали, и вместо них выросла красивая, свежая зеленая травка.
– Что это с ним? – спросила Роза у Филимона. – Что такое с ним происходит? Это уже не наш археолог. Это вообще не человек. Что происходит на этой планете? С нами тоже так будет?
Даже вид ее товарищей, умирающих в госпиталях от химических и радиационных поражений, не вызывал у Розы такого отвращения, как нынешний вид старшины Милна.
– Пристрелите меня, майор, если я превращусь в нечто подобное, – сказала Роза, глядя на Милна, который убирал с тропинки улитку.
– Не бойся! Моя рука не дрогнет, – ответил ей майор Прайд.
– Похоже, он заразился лешачьим вирусом, и теперь он Леший. Если вы не поняли, леший от слова «лес». Лесной. Он теперь часть леса, часть его души, – ответил Филимон, разглядывая пострадавшего. – Да вы не волнуйтесь! У него все хорошо! Он счастлив! Посмотрите на него. Он с белками разговаривает, а сейчас за ним придут.
– Кто? – без интереса спросил майор.
– Лесные нимфы, – ответил Филимон.
– Это кто такие? – уже с бо́льшим интересом спросил майор.
– Дриады. Божества деревьев. Прекрасные обитательницы леса. Между прочим, из одежды у них только несколько листочков. Неинтересно? – Филимон сделал паузу, оглядев мужчин и не увидев отклика, сказал: – Хотя вам, наверное, в армии от этого интереса «противоядие» дают.
– А для Милна противоядие существует? Что-нибудь может его превратить обратно? – спросила Роза.
– Может, и существует, но мы все равно уже опоздали, – кивнул за спины солдат Филимон.
Мгновенно обернувшиеся вояки – вот что значит тренировка! – увидели только мелькнувшие среди деревьев обнаженные стройные женские фигурки, уводящие в лес Лешака Милна.
План по деморализации и уничтожению захватчиков начал воплощаться в жизнь.
* * *
– Ерема, встречай гостей. – Баба-яга стучала в дверь черенком метлы.
И когда тот открыл дверь, Яга, даже не здороваясь, сказала:
– Что у вас тут происходит? Какие-то молодчики с оружием разгуливают! Вы что, арсенал древних нашли?
– Здравствуй, Ядвига, – ответил немного обиженный домовой. – Может, чайку с дороги? Я пирог с луком испек, твой любимый.
– Ну, разве что с луком, – подобрела Баба-яга, шагнула на порог и раскрыла руки для объятий. После обязательного трехкратного лобызания, по русскому обычаю, Яга произнесла: – Добра молодца зови!
– Кого? – не понял Ерема.
– Василия, конечно. «Крестника боевого» моего! Пусть расскажет, как до такого положения мир довел. Я его там, – Ядвига кивнула за левое плечо, – к чему готовила? – И, увидев, что домовой, поджав губы и нахмурив брови, понимающе кивнул, добавила: – То-то!
* * *
– Васенька. – Яга крепко обняла меня при встрече. – Дай-ка посмотреть на тебя, соколик! Руки, ноги на месте. Даже ушей осталось два. Хорошо тебя натаскала! А это что за рыжая? – Бабка кивнула на Марго, пришедшую со мной. – Красивая!
– Это Марго! – засмущался я и шепнул ей на ухо: – Моя любимая!
– Ерема, а почему на столе один чай? – сказала Яга. – А за встречу?
Ерема засуетился, и скоро стол ломился от еды.
– Ядвига, Chateau Latour 1967 года у меня здесь, конечно, нет, – сказал домовой, – но зато есть отличная наливочка по старинному рецепту. Бабушка Кита готовит. Ты оценишь!
Яга оценила! После чего начался вечер воспоминаний. Это было похоже на рассказ мамочки о своем великовозрастном чаде, с демонстрацией его девушке альбома с детскими фотографиями сыночка в трусиках и без. Яга с умилением мамаши рассказывала Марго о моих приключениях на ее «полигоне». Мне осталось только встать на табурет и прочитать стишок.
Марго хохотала, я смущался, а Ерема подливал Яге наливочку. «Пора бы сменить тему разговора», – подумал я и поставил тарелочку с наливным яблочком на стол.
Ядвига Ласловна посмотрела в пустую рюмку и с упреком во взгляде показала ее Ереме.
– А с лиходеями этими, – Ядвига кивнула на тарелочку, – почему до сих пор возитесь? Колдовать разучились? – Баба-яга переключилась на мировые проблемы, оставив наконец мою персону в покое. – Или Его Величество новый закон о гостеприимстве издал: «Приходите все кому не лень и берите, что хотите?»
– Ядвига, не горячись! – ответил ей Ерема, подливая Яге наливочки. – У нас все под контролем. Планы и люди готовы. Давай лучше за встречу выпьем, а с гостями этими и без нас разберутся.
– Приехала, называется, в гости к «крестнику». – Баба-яга сделала паузу и опрокинула рюмку. – Ну, дайте развлечься бабушке в отпуске, а то дома скукота одна. Иванушки не заблуждаются, в смысле не теряются. Навигаторов понакупали, видишь ли! Добры молодцы Кащея не ищут. Похоже, верить в него перестали, или Василисы прекрасные перевелись! А тут целых пять молодцев. Ой, нет! Глядите-ка! Их, оказывается, уже четверо! Это что? Ваши планы и люди так работают? Такими темпами бабушку без «сладкого» оставите. Ерема, пирожки отличные, – это было сказано уже домовому. – Очень хочется поколдовать немножко, а то практики совсем нет. Я уже не уверена, что вообще еще что-то помню из магии. Ну что? Жалко вам, что ли? Аленушек, так и быть, не стану трогать из женской солидарности. Разве что чуть-чуть. А для супостатов этих у меня есть кое-что!
Мы с Марго переглянулись и заулыбались, а я представил себе нетрезвую Ягу верхом на метле, с автоматом наперевес, в камуфляже и боевой раскраске. Мы кивнули, а Ядвига Ласловна начала потирать руки и растянула рот в жутковатой улыбке, демонстрируя свой единственный зуб.
* * *
Группа шла цепочкой. После потери старшины Милна все были начеку. Но разве можно было быть готовым к сюрпризам этого мира?
Откуда ни возьмись спустился туман молочно-белого цвета, сразу разделивший группу. Туман был такой густой, что рассмотреть невозможно было даже пальцы на вытянутой руке.
– Всем лечь на землю! – скомандовал майор Прайд, пытаясь хоть что-то разглядеть.
– Вот, вот! – услышали они скрипучий голос, пронизывающий туман и резонирующий в нем, – правильно. Всем лечь! Надеюсь, клаус… клауст… клаустрофобии ни у кого нет? Хи-хи-хи! Но что-то мне не нравится цвет обстановки. И-и-к! В этом сезоне в моде более яркие цвета.
Туман поменял цвет на кроваво-красный.
– Нет, слишком мрачно и зловеще! Надо что-то погламурнее, – опять проскрипел голос, и туман приобрел противный розовый цвет. – Ой! Не то! Хотя нет, ничего! Пусть будет так!
Гала с Розой лежали в розовом тумане и мысленно искали способы выбраться. Гала была спокойна, потому что не чувствовала угрозы. Скрипучий голос сказал:
– Девочки, а вы-то что здесь делаете? Ничего не перепутали? Девочки должны в куклы играть, по магазинам гулять и красоту наводить. Я вам напомню, как это делается.
Туман отступил, и девушки оказались на скамье подсудимых. Да! Да! За решеткой! В клетке! Перед ними на судейском постаменте за столом сидела та самая худенькая старушка, которую они встретили на ромашковом поле. Только она была огромной, и девушкам приходилось смотреть на нее снизу вверх.
– Следовать моде смешно, а не следовать глупо! – сказала старушка. – Здравствуйте! Начинаем передачу «Модный приговор». Рассматривается дело: «Камуфляж как убийца в прямом и в переносном смысле».
Появился огромный экран, на котором возникло изображение Галы и Розы в полный рост в камуфляже.
– Минуем стадию обсуждения (Обсуждать нечего! И так все понятно!), самостоятельного выбора (Ближайшие магазины далековато!), и я как дипломированный стилист, лауреат, стипендиат и т. д. сделаю выбор за подсудимых.
Далее Гала и Роза «переодевались» несколько раз. На них и на экране, меняясь, появлялись образы, которые мог придумать только сумасшедший стилист, «имиджующий» на задворках вселенной, или нетрезвая Баба-яга. Уж не знаю, где Ядвига Ласловна изучала визаж, но, похоже, образы ее были навеяны мировым кинематографом от фильмов ужасов до космической фантастики. Девушкам эта игра даже понравилась. Разглядывая очередной цветной ирокез, Баба-яга, качая головой, произнесла:
– Нет! И-и-к! Все-таки нет ничего лучше нашей русской народной классики, что бы ни говорили все эти новомодные кить… куть… кутюрье.
К сожалению, остальные члены группы не смогли оценить двух розовощеких красавиц в русских сарафанах, сафьяновых сапожках и высоких кокошниках, поскольку были немного заняты.
* * *
Довольная собой Яга вспомнила про мужчин.
– Простите, я немного отвлеклась, – проскрипел ее голос. – Кстати, как вам цвет? Может, поменять?
Стыдно сказать, но вояки почти обрадовались, услышав этот скрип. Лежать в неведении, спеленутыми, в липком тумане жуткого розового цвета, нужно мужество. Хотя нет. Он снова поменял цвет, и еще, и еще раз. Ну вот! Он опять розовый.
Это начинало давить на психику. Лежа на земле и имея плохой обзор, майор Прайд хотел контролировать ситуацию, пытаясь докричаться до своих вояк, но, похоже, все они были заняты оценкой дизайнерских идей хозяина скрипучего голоса. Стрелять? Куда? Непонятно, как плазма поведет себя в этой липкой субстанции. Пока прямой угрозы вроде нет.
– Ну все! С цветом наигралась, пора браться за антураж, – продолжал голос. – Всегда мечтала заняться фитнесом, но всегда что-то мешало. В молодости отсутствие фитнеса, в зрелости отсутствие молодости. Зато сейчас кто мне помешает попробовать себя в роли тренера? Вуп… вуплащ… воплощем… Не даются мне сегодня сложные слова! Воплощаем мою мечту в жизнь! Для начала надо переодеться.
Камуфляж превратился в розовое трико, тяжелые ботинки в легкие розовые тапочки, на лбу появилась легкая розовая трикотажная полосочка. Вместо оружия – инвентарь. Тягучий, липкий розовый туман отступил, образуя розовые стены и пол. Мужчины увидели друг друга. Лучше бы они ослепли.
– Доброе утро! – произнес скрипучий голос. – Начинаем утреннюю гимнастику! Первое упражнение – ходьба на месте. Поставьте ноги на ширину плеч! С левой ноги шагом марш!
Пол вдруг стал очень горячим, настолько, что не то что «шагом марш!» – «бегом!» получилось.
– Еще! Еще! – подгонял скрипучий голос. – Добавьте темп. Ну! Ну! Вы же мальчики, несмотря на ваши миленькие костюмчики. Я знаю, вы можете! Вот! Вот же! Молодцы, касатики! Потом собой гордиться будете.
Дальнейшие приседания, отжимания и прыжки на скакалке окончательно доконали бы супостатов, если бы новоявленный тренер не утомилась и не уснула.
Очнувшись, мужчины с облегчением вздохнули, увидев на себе родной камуфляж, и уже начали сомневаться в реальности происшедшего. А что? Бывают же массовые галлюцинации?
* * *
Настала и моя очередь совершать подвиги. Поэтому, надев шапку-невидимку, я отправился в стан врага.
– Привет фельдмаршал! – прошептал я на ухо командиру отряда, который отдыхал после фитнеса Яги, лежа на травке.
– Я не фельдмаршал, я майор, – уточнил вояка. – А ты кто? – спросил он, приняв сидячее положение. Ему показалось, что голос звучал прямо в его голове.
– Как кто? – ответил голос. – Это я! Твое второе «Я»! Ты ведь не псих, чтобы разговаривать с самим собой. Хотя последнее время ученые и психологи все больше склоняются к мнению, что душевная беседа с самим собой благотворно отражается на творческом развитии личности.
Майор, конечно, слышал про второе «Я», но он был уверен, что это удел слабаков. Он даже подумать не мог, что такое может произойти с ним.
– Вот! Вот! – опять услышал в голове майор, как будто голос подслушал его мысли. Хотя чему удивляться? Ведь это же его второе «Я» хозяйничает в его мозгах. – Раз такое произошло, придется поделиться, – продолжал голос.
– Чем? – не понял майор.
– Телом, конечно. Мне надоело быть на вторых ролях. Всегда, знаешь ли, мечтал стать энтомологом и ловить бабочек. – Майор не был готов к такому повороту событий. Ему стало не по себе, а голос второго «Я» становился все более зловещим. – Мало того! Я не один. Нас много, и мы все хотим свой кусочек…
Я сотворил несколько маленьких майорчиков ростом не более двадцати сантиметров, которые тут же вцепились в одежду, волосы, уши и нос майора, крича при этом тоненькими голосами: – А мне? А мне?
Майор вскочил с криками, подпрыгивая и стряхивая с себя второе, третье, четвертое и т. д. «Я».
Его команда молча наблюдала эту сцену. Странное поведение майора немного настораживало, ведь вторые «Я» майора были видны только самому майору, ну и мне, конечно, но каждый вояка прислушивался к себе и с облегчением понимал, что его очередь еще не подошла. Надо бы помочь командиру. Но чем? Может, само пройдет?
* * *
Майор отправился перевести дух и собраться с мыслями на соседнюю поляну, а Гала, воспользовавшись этим, тоже решила пройтись, чтобы попытаться впихнуть хоть в какие-то рамки здравого смысла все впечатления и ощущения, полученные и испытанные ею здесь. Она остановилась и осмотрелась. Ну вот же! Мир как мир! Чистый только! Зеленая трава, голубое небо, яркое солнце. Населен он, правда, странными существами. Вот и сейчас ей кажется, что за ней наблюдают, хотя угрозы она не чувствует. На руку село какое-то насекомое и коснулось усиками ее кожи.
– Надеюсь, ты не будешь меня есть? – спросила Гала у жучка.
Тот ничего ей не ответил, раскрыл свои красные в черную крапинку крылышки и поднялся, жужжа, в воздух. Гала, провожая его взглядом, высоко в небе увидела ту странную птицу с рогами и веревочным хвостом, которую уже видела раньше. В развалинах замка. Она (естественно, птичка!) пошла на посадку. И эта посадка явно предполагалась где-то рядом. Гала недолго колебалась. Любопытство взяло верх. Она направилась в сторону предполагаемого приземления этого существа.
* * *
Баба-яга умудрялась наставлять меня в перерывах между фитнесом и психическими атаками, используя те минуты, когда мы по-домашнему устраивали посиделки с чаепитием. Однажды Ерема устроил нам японскую чайную церемонию. У него хобби такое появилось. То мы пьем чай на персидских коврах и подушках, то пьем чай с молоком ровно в пять часов, а однажды он напоил нас чаем с салом, уж не знаю по-монгольски или по-чукотски. Так вот! Ерема сложил руки на груди, молча поклонился нам, разлил чай по маленьким фарфоровым чашечкам без ручек и опустился на колени.
Мы с Ядвигой Ласловной тоже молча поклонились сначала Ереме, потом друг другу. Затем Баба-яга, кряхтя, попыталась опуститься на корточки.
– Знаешь, японец ты мой дорогой, – сказала она Ереме, – уважай старость! Накрой-ка мне на столе! – Яга взяла сосуд с чаем в руку. – А нормального размера чашек нет?
Ерема молча покачал головой, но за стол мы все же перебрались. Благо это не противоречило философии японской чайной церемонии.
– Ну, Васятка, рассказывай, – сказала Баба-яга, отхлебывая чай.
– О чем? – не понял я.
– О твоей рыжей, конечно. – Баба-яга попыталась откусить сухарь своим единственным зубом. Потом, плюнув, макнула сухарь в чашку. Не нравилась ей эта японская чайная церемония.
– О Марго? С ней все хорошо, – удивился я.
– Конечно, хорошо, а женишься – будет еще лучше! – Яга подлила себе чаю. – Эти чашки такие маленькие. Ты предложение уже делал?
– Кому? – переспросил я.
– Как кому? – удивилась Яга. – У тебя еще кто-то есть, ловелас?
– В этом смысле нет! – как-то промычал я. – Я об этом еще не думал.
Жениться? Это когда: «Согласны ли вы?..» Или: «Берете ли вы?..» Кукла на машине, пьяные гости и теща… А потом: пеленки, ясли, детский сад? И теща… Но я еще об этом не думал!
– Успеешь еще подумать! – сказала Яга и хитро так посмотрела на меня. – А ты знаешь, что надо сделать, чтобы жениться на ведьме?
– А что надо сделать, чтобы выйти замуж за ведьму? – в ответ я спросил Ягу. – Можно еще задать вопрос по-другому. Что нужно сделать, чтобы две ведьмы поженились?
Яга была немного озадачена моими словами.
– Гм! Я не смотрела на эту проблему с такой стороны, – сказала она и, поняв, что я иронизирую, добавила: – Ну, твоим ведьмовским происхождением, я думаю, можно пренебречь. Ты ведь правнук и ученик волшебника, а значит, ты – волшебник. Так вот! В ведьмовском «Укладе» написано, что ведьма имеет право выйти замуж только за того, кто сможет рассмешить Угрюму Дремучую.
– Кого? – не понял я. – Это что за Чудо-Юдо? Признайтесь, Ядвига Ласловна, вы эту Угрюму только что придумали!
– Вот он! – сказала Яга, подняв указательный палец правой руки. – Вот он, пробел в твоем образовании. Ты в энциклопедии до буквы «У», наверно, так и не добрался?
– Ядвига Ласловна, а прецеденты в истории были? Рассмешил кто-нибудь вообще эту Угрюму? Или бедняги ведьмы все старые девы? – поинтересовался я.
– Были, – уверенно ответила Яга, – только давно и мало. Есть одна старая легенда: Когда-то очень давно жила-была ведьма по имени Угрюма. Она была такой, какой и положено, собственно говоря, быть нормальной ведьме: страшная, злая и злопамятная. И однажды в Угрюму случайно попала стрела Амура, которая предназначалась вовсе не ей. Когда Амур целился (не в Угрюму, конечно), он чихнул. Тогда Угрюма стала еще угрюмее от неразделенной любви, удалилась в дебри и стала Дремучей. Говорят, что на болотах и сейчас иногда слышны ее всхлипывания и завывания. С тех пор, когда нужно кому-то задать неразрешимую задачку, то этой задачкой становится: рассмешить Угрюму Дремучую. А то все ведьмы повыходят замуж, переедут к своим мужьям, и Лысая гора опустеет.
«Да-а-а… задачка! – задумался я. – И чем эту Урюму, да еще и Дремучую рассмешить можно? О чем это я? Для начала ее найти нужно. Нет, для начала предложение нужно сделать!»
Я вздохнул и открыл одну известную вам книжечку под названием: «Энциклопедия нечисти».
* * *
Итак! Майор Прайд удалился от команды на соседнюю полянку, чтобы найти свое «лицо», почти потерянное перед глазами подчиненных, а его вторые, третьи и т. д. «Я» увязались за ним, сидя на его плечах.
– Не тяжело? – вдруг услышал майор и вздрогнул. Его вторые и т. д. «Я» попадали с плеч.
Перед майором стоял Бес. Его руки были скрещены на груди, крылья расправлены.
«Когда же это кончится? – мысленно вздохнул майор. – Как просто на поле боя. Все понятно. Вот враг, его надо убить! Иначе он убьет тебя! Вот цель, ее надо достичь, убирая все преграды на пути к ней. А в этом мире все не так! Цель настолько секретна, что я не узнал бы, что это именно она, даже держа ее в руках. А преграды на пути к ее достижению – не полчища вооруженных до зубов злобных и кровожадных врагов, а как бред сумасшедшего. Теперь еще вот это! Они точно хотят свести меня с ума!» – пронеслись мысли в его голове, а вслух он сказал:
– А ты кто такой? – Для майора все люди делились на врагов и НЕ врагов. Хотя ЭТО на человека даже не похоже. Впрочем, на врага тоже. Оружия не видно. Рога, хвост и крылья. Странное сочетание.
– Бес! – услышал в ответ Прайд. «Где-то я уже это слышал!»
– Чего надо? – грубо ответил майор.
– Ты гость в нашем мире, – не обижаясь на грубость, сказал Бес, – а туристический бизнес здесь еще не отлажен. И, как представитель первой и поэтому крупнейшей турфирмы Терры – так называется наша планета – хочу предложить тебе интереснейший тур по самым злачным местам. Возьми меня за руку, и я покажу тебе место, где справедливость очень похожа на кару.
Не успел майор понять, что происходит, как оказался в аду, правда, без всех своих вторых и т. д. «Я». Нет! Нет! Всего лишь на экскурсии. Гидом была Зосия. Та самая хорошенькая журналистка Зосия.
Экскурсия состояла из посещения семи или девяти кругов ада и местного кабачка под названием «Чистилище».
Майор, конечно, знал, что такое религия, но сам был ярым атеистом. Его библией был устав. Главное: дисциплина, послушание и строжайшее исполнение приказа, а душой пусть занимаются слабаки. В загробную жизнь он не верил, но этот мир уже начинал его смущать. Ведь все это он видит собственными глазами! Кому же верить, как не самому себе? Он даже потрогать это может. Хотя чертовка Зосия на экскурсии и просила «экспонаты» руками не трогать. Потому майор Прайд после осмотра местных достопримечательностей, уже сидя в «Чистилище» в окружении странных существ, самые странные из которых были сторукие гиганты с пятьюдесятью головами, орущие странные песни всеми своими глотками, одновременно заливая в них пиво почти всеми своими руками, пытался «разложить по полочкам» увиденное.
– И где здесь место для меня? Вы ведь уже его приготовили? – нетрезвым голосом спросил Беса майор. – Который из котлов мой? Или по совокупности грехов мне полагается нечто иное?
– Ну что ты? Ты же гость! Инопланетный турист! И место твое не в котле. Пока! Время твоей кары еще не пришло. Но признайся, ведь тебе здесь нравится, – сказал, поднимая бокал с темным пивом, Бес. – Все эти крики, вопли, страдания. Вся твоя садистская сущность жаждет взять в руки плетку или подкинуть лишнее поленце под котел с каким-нибудь грешником.
– Разобрался во мне? – прищурился Прайд. – Да? Все тебе понятно? А ты видел, как взрывом разносит в клочья твоего родного брата или как на негостеприимной, некислородной планете «желторотые» юнцы, едва вышедшие из учебки, погибают, потому что один разгильдяй не проверил дыхательные аппараты. Я не оправдываюсь, нет! Я такой и уже не изменюсь, со всеми теми отпечатками, которые наложила на меня жизнь. Быть палачом? Это не по мне. Я солдафон. Да! Но не палач. Я выполняю приказы. Может быть, жестко, но по-другому в армии нельзя.
– Это всего лишь вопрос терминологии, – ухмыльнулся Бес. – Твоих грехов хватит на все круги ада. Такие люди и становятся обычно палачами и инквизиторами. Кстати, здесь не так уж и плохо. Сменная работа, премиальные, отпуск, чертовки, наконец.
Бес кивнул на Зосию. Та вошла в «Чистилище», покачивая бедрами.
– Я солдат! У меня приказ! И я должен выполнить его во что бы то ни стало! Экскурсия окончена, – заявил майор и уронил голову на руки.
Когда майор очнулся, он не мог понять, приснилось ему все это или было на самом деле. Слишком уж невероятно было то, что он видел.
Зато Гала была абсолютно уверена в реальности происходящего, потому что была склонна доверять своим глазам, причем всем трем. Разговор майора с рогатым и хвостатым существом и дальнейшее их исчезновение немного испугало ее. Этот Бес похитил майора. А каким он его вернул? И Прайда ли он вернул? Может, это вовсе не майор? Может, это кукла? Клон? Фантом, наконец?
Майор вернулся на поляну, где отдыхали члены его группы.
– Хватит спать, олухи! Подъем! – заорал Прайд, а Гала с облегчением вздохнула. Нет! Это не фантом! Так ругаться может только оригинал!
* * *
– Что это они делают? – наклонив голову вбок и глядя в тарелочку, спросил Димон.
– Не видишь, что ли? – ответил Вован. – Брюнетка с деревьями обнимается. Блондинка из лужи пьет.
– Нет! Она не пьет, она просто пробы берет, – сказал я. – Им же нужно знать, на сколько лет им хватит нашей планеты.
– Смотрите, – указал Вован в тарелочку. – Вон тот, долговязый, ловит наших насекомых и мелких зверюшек, рассаживает в свои баночки и распихивает их по своим карманам. Они у него бездонные, что ли?
– Ой! – воскликнула Марго, всплеснув руками. – Не ешь это! Н-е-е-т! (Пауза.) Все! Минус еще один враг. – И, увидев вопросительные выражения на наших лицах, добавила: – Сами скоро увидите.
– А что это за странное место? Ты узнаешь его, Марго? – спросил я, вглядываясь в тарелочку.
– О! Это страшное место! – таинственно ответила ведьма. – Это ушедшая деревня.
– Что это значит? – спросил Димон.
– Просто ушла деревня, – пожала плечиками Марго.
– Куда ушла? – опять спросил Димон.
– Недалеко. Только я сама не все понимаю, – призналась ведьма. – Ушла, и все! Не то во времени, не то в пространстве. Она вроде там, а вроде и нет.
– А понятнее нельзя? Мозги уже сломали, – рассердился Вован.
– Устрою вам как-нибудь экскурсию туда, и пишите потом диссертацию по пространственно-временным аномалиям. Только, чур, меня в соавторы возьмете! – потребовала Марго.
Я смотрел на Марго и представлял ее почему-то в виде многорукой индийской богини, которая одной рукой катала детскую коляску, другой рукой жарила картошку, третьей рукой гладила белье, а четвертой рукой писала диссертацию. Ну что ж, не так плохо! Ведь мне остаются целых две руки.
* * *
Гала действительно обнималась с деревьями. От них шла сумасшедшая энергетика, и Гала купалась в ней, насыщаясь ею. Ей было очень хорошо. Она никогда не чувствовала себя такой сильной. И все-таки здесь было очень странно. Этот мир поражал своими обитателями и силой, которой он был готов делиться со всеми желающими. Дома Гала по крупицам собирала энергию от той маленькой радости, которую с трудом можно было найти среди боли, горя и несправедливости. Здесь же нужно было только протянуть руку. Гала оглянулась. Она чувствовала себя зрячей среди слепцов. Копошатся. Они еще не понимают, что им не победить этот мир. Он исторгнет их из себя как чужеродное тело. Излечит свой «организм», как от опасной болезни. Он уже начал реализовывать свою программу по излечению. Первым был Милн. Кто следующий? Гала огляделась. Группа выполняла приказ майора. Все заняты своими делами.
«Найт! Как неразумно! Нет! Не делай этого! Не ешь это! – кричала она мысленно. Но ефрейтор, конечно, не слышал ее.
Радист группы, ефрейтор Найт, в силу своего бунтарского характера любил делать то, что не положено. «Не положено? Кем не положено? Куда не положено? Кто решает, что положено, а что нет?» – любил говорить он. Поэтому, увидев очень вкусные на вид ягодки, ефрейтор наплевал на запрет биолога группы сержанта Колда и проглотил несколько штук. Прислушался к ощущениям в своем теле и, ничего подозрительного не почувствовав, протянул руку к ягодам, чтобы насладиться их вкусом в полной мере. Но ефрейтор не увидел своей руки. У него что-то случилось со зрением? Нет! Он же видит эту омерзительную лохматую когтистую лапу, тоже потянувшуюся за облюбованной им ягодой. Ефрейтор замер от страшной догадки и, к своему стыду, упал в обморок.
Очнулся он от женского визга. Нервы девушек все-таки не выдержали, уж больно страшен был северный ворсистый крокодил, в которого превратился ефрейтор. Вернее, в самку северного ворсистого крокодила. Метаморфозы…
– А симпатичная получилась самочка, – сказал Филимон, с интересом разглядывая то, во что превратился ефрейтор. Сам Найт закрутился волчком, пытаясь разглядеть свою половую принадлежность, как щенок, который пытается поймать свой собственный хвост.
– Какая самочка? – переводя взгляд с Филимона на мохнатое чудище и обратно, поинтересовался майор. – Это оно сожрало Найта? Может, пока не поздно, пристрелить его? Ее? – Прайд направил дуло лазера на крокодила, тот оскалился и попятился.
– Нет! Нет! Не совершите ошибки! Это «чудище» не сожрало ефрейтора, – сказал Филимон, заслоняя собой крокодила, – оно и есть сам ефрейтор.
– Неужели? – Сержант Колд присел, заглядывая в пасть крокодила. Он уже знал, конечно, что в этом мире происходят очень странные вещи, но такое… – Может, добить его, чтобы не мучился? – сказал сержант Колд, поднимаясь и пиная носком сапога бедного ефрейтора-крокодилицу. – Будет знать, как нарушать указания начальства. Филимон, какую ягоду надо съесть, чтоб обратно?..
– М-м-м… а нет никакого «обратно»! Тут ему не повезло, – вздохнул Филимон. – Хотя как посмотреть! У северных ворсистых крокодилов сейчас как раз начинается брачный период.
Услышав эти слова из уст Филимона, крокодилица (она, конечно, не могла говорить – с такой-то пастью, – но ведь глухой она явно не была), как говорится, сделала ноги.
– Беги на юг, – закричал ей в вдогонку Филимон, и добавил себе под нос, – а все-таки симпатичная получилась самочка.
Майор оглядел остатки группы. В голову полезли мрачные мысли: «Странный какой-то враг. Вроде и нет его, а перевес на его стороне. Еще немного, и нам надерут задницы. Стоп! Ты что? Раскис? Это не твои мысли! Такие мысли не могли посетить твою голову! А-а-а! Я знаю! Это они! Мои вторые «Я»! Они пытаются выжить меня из моего тела. Не дамся! Вон из моей головы!»
– Что встали, олухи? – заорал майор. – Никогда не видели самку северного ворсистого крокодила? Шевелите булками!
Все еще оглядываясь в ту сторону, куда скрылась симпатичная самочка северного ворсистого крокодила, группа продолжила путь, естественно, на север. Пока не показались развалины каких-то деревянных и каменных строений. Похоже, здесь когда-то было поселение. Группа разбрелась, разглядывая развалины. Гала закрыла глаза. Она «прислушалась». Ну вот же оно! Явственно «слышно»: металлический стук, крики детей и каких-то животных. Гала «вернулась», открыла глаза и двинулась, осматриваясь, по поляне. В какой-то момент ей показалось, что кто-то пробежал мимо, едва коснувшись ее руки. Стало не по себе. Гала оглядела своих. У всех на лицах напряженное выражение. Странное место. Тихо, как в могиле и… запахи. Похоже, запахи воспринимает только она, как, впрочем, и звуки. Гала прошла дальше. А в этом месте пахло кухней. Может, здесь когда-то была харчевня? Чуть дальше пахло кислым молоком, еще дальше – сухой травой. Что это? Запахи из прошлого? Как это возможно? Ей казалось, что она что-то еще и видит. Ну точно! Так оно и есть! На дальней стороне полянки Гала увидела столб черного дыма, который поднимался вверх. В дыму летали мелкие черные мотыльки и мошки. Даже казалось, что этот дым состоит именно из них. Столб распространял вокруг сильнейший запах нужника. «Неужели никто из них не замечает этого?» – подумала Гала. Но майор Прайд и сержант Колд двинулись в сторону черного столба. Через мгновение они в него войдут. «Что же ты молчишь, Гала? Почему не остановишь их? – думала она. – Ничего, им полезно!» Гала решила не останавливать мужчин и злорадно ожидала развязки. Майор и сержант сделали шаг и исчезли в столбе черного дыма. Что там началось… Настоящий фейерверк. Проклятья, струи огня, стреляющего во все стороны, члены команды едва успели упасть на землю. Но, как ни странно, ничего не загорелось, только остатки деревенских домов вдруг обуглились. Гала потрогала их. Они были холодными. Из столба дыма, распространяя миазмы, вывалились майор и сержант с зажатыми носами. Похоже, ароматы общественного туалета, оказавшись в этой реальности, тоже стали реальными.
Ни один из химсоставов, изготовленных ефрейтором Райт, не смог справиться с запахом. Поэтому, сделав на всякий случай химический анализ воды в ближайшем водоеме, майор с сержантом отправились мыться.
* * *
Если вы уверены, что у вас прекрасное чувство юмора и стоит вам только открыть рот, как все вокруг упадут в приступе гомерического хохота, держась за животы, можете смело делать предложение ведьме. Что касается моего чувства юмора… Я в нем уверен не так сильно, как в яркости моего воображения. Как я могу рассмешить существо, которое, судя по всему, не смеялось в своей жизни никогда? Я решил посоветоваться с Вованом и Димоном. Ну а с кем еще? И, хотя их чувство юмора вызывало у меня сомнение, я спросил их мнение об Угрюме. Зря я это сделал. Потому что дальнейшее было похоже на воспоминания двух старых друзей, которые давно не виделись.
– Вован, ха-ха-ха, ты помнишь, как Серега бегал за поросенком в деревне своей двоюродной тетки (шашлыков им, видишь ли, захотелось), а тетка – за ним с хворостиной? – утирая слезы от смеха, сказал Димон.
– Ага. А ты помнишь, как мы решили вспомнить детство и залезли в чужой сад за яблоками? – стукнул Димона по плечу его дружок.
– Конечно, помню, – кивнул он, – а еще я помню, как ты получил кое-куда заряд соли.
– А я помню, – сказал, обидевшись, Вован, – как ты от страха пролез в такую дырку, в которую в нормальной ситуации не пролезла бы даже твоя голова. Поэтому заряд соседской соли достался мне.
– Но это было очень смешно. Ха-ха-ха, – продолжал Димон. – А помнишь, как вы не сошлись в вопросах моды с соседским доберманом, когда ты в одном исподнем выпрыгивал из окна одной хорошенькой продавщицы. Ее муж тогда тебя не догнал, зато доберману достался трофей в виде клочка твоих семейников с божьими коровками.
– Ну все! Хватит воспоминаний, – сказал я. – Есть конкретные предложения? Жюри будет строгим.
Предложения были. Много. От Чаплина до «Уральских пельменей».
* * *
Майор, к своему стыду, очень боялся воды, хотя плавать по-собачьи все-таки умел. А что? Он же воевал в пехоте! Ему простительно. Поэтому в озере Прайд себя вел очень аккуратно. Он зашел в воду только по пояс прямо в одежде (нужно было не только помыться, но еще и постираться) и присел. Вдруг что-то коснулось его руки, послышался чей-то смех.
«Вот оно! Теперь, похоже, она точно пришла! Моя очередь! – устало подумал майор. – Ну что вам еще от меня надо?»
Перед глазами стояли его вторые «Я», зеленые волосы старшины Милна, оскал северной ворсистой крокодилицы, всевозможные стражи ада, говорящие быки и эти странные пахучие деревни.
Он знал. Обязательно что-то произойдет. Он ждал и был начеку. И все же оказался не готов. Кто-то дернул его за ногу и потащил на дно.
«Первый раз в жизни не выполню задания!» – подумал майор и очень ярко представил себе разгневанное лицо главного обвинителя военного трибунала, запаниковал (Стыдно? Да! Но его нервы, хоть и железные, были на пределе. Вспомните все обстоятельства дела!) и потерял сознание. Просто за маской безжалостного, грозного вояки скрывался нервный, усталый человек, который недополучил ласки и любви, и поэтому был таким ранимым. (Это… так – лирическое отступление.)
Очухавшись, Прайд понял, что «дышит» водой, и попытался закричать, но изо рта вырывались только пузыри. Ну почему в этом мире постоянно нарушаются законы физики? Зачем он тогда так долго изучал их в школе?
«О, еще и галлюцинации начались! – подумал майор, увидев двух подплывающих к нему красивых девушек в блестящих костюмах. – Нет, это не костюмы. О, небеса! Это… Это… Что это? Опять мутанты! Они тянут ко мне руки. Они что, хотят меня съесть? Не дамся-а-а-а…» И опять потеря сознания. Когда в очередной раз майор открыл глаза, то увидел красивое мужское лицо, голубые волосы, даже усы и борода были голубого цвета. «Голубые? Очередной мутант? Сколько можно? Может, еще раз потерять сознание?» – последняя мысль была явно одного из вторых «Я» майора.
«Кстати, где они, предатели? Когда они нужны – никогда бы не подумал, что подумаю такое, – чтобы поддержать меня в трудную минуту, сидят так тихо в моей голове, что я уже сомневаюсь, что они вообще существуют. И похоже, мне придется одному выпутываться из этой ситуации», – продолжал думать Прайд.
– Нет, нет, нет! – услышал майор. – Не отключайся, тебе ничего не грозит. Наоборот, у меня к тебе деловое предложение.
Майор молча кивнул.
«Какое предложение? – подумал он. – Деловое? Что еще этот мир для меня приготовил? Жабры? Чешую? Может, рыбий хвост? Вон как у этого… Кстати, кто это?»
– Меня зовут Кит, – представился мужчина-рыба, – но ты можешь называть меня Владыкой. Как видишь, я представляю мужскую половину русалочьего рода. Ах да! Ты же не местный. И не знаешь, кто такие русалки. Как бы попроще объяснить тебе, чтоб ты понял? – Кит задумался на секунду и продолжал: – Короче, ты избранный. Люди-рыбы нуждаются в тебе. Тебе предстоит выполнить некую миссию. Нет, спасать мир не нужно. Нужно немного его изменить! Всего-то пара подвигов, и твое имя вписано в историю. Ну как? Да не молчи. А то у нас не диалог, а монолог какой-то получается.
Какой уж тут монолог? В голове майора не только диалог начался, а целые дебаты. Все его вторые «Я» разом загалдели. Майор с трудом улавливал смысл их слов.
– Я избранный! Вот это да! Я оставлю след в истории. Обо мне напишут баллады. Их будут петь менестрели! Мои подвиги запечатлеют в камне и на гобеленах, – кричал один из них.
– Идиот ты, а не избранный! Ты хоть знаешь, для чего тебя избрали? Хотя, конечно, ни один избранный заранее не знает, на что его толкает этот самый выбор. Еще никто ни разу не спросил избранного, хочет ли тот быть избранным. Ему просто сообщают эту «радостную» новость и заставляют сражаться со всеми подряд, наблюдая за этим с трибун «Колизея», – пытался перекричать второй.
– Вы оба идиоты! – вопил третий. – Избранному, конечно, тяжеловато будет. Его ждут препятствия, ловушки и враги, зато в конце пути он получит награду, не считая осознания того, что он спаситель, мститель и т. д.
– Награду, говоришь? – вмешался четвертый. – Награда награде рознь! Может быть, избранного в конце пути ждет поцелуй прекрасной девушки или памятник на городской площади! Не греет? То-то! Вам ведь что подавай? Богатства да могущества, власти да бессмертия. А за идею никто погеройствовать не хочет?
«Замолчите все! – мысленно заорал майор. – Дайте, наконец, послушать, для какой миссии меня избрали». А вслух сказал:
– Избрали, значит? Помочь, значит? Мне бы кто помог…
– Так рассказывай. Все-таки я Владыка! Может, чем помогу, – произнес Кит. – Ты – мне, я – тебе. Знаешь такой принцип?
В помещение вплыла русалка с золотым подносом, полным деликатесов и… правильно, сосудом знаменитой наливочки, которую так замечательно делает бабушка Кита. Если беседа не клеится – поможет рюмочка (сосуды, из которых они пили, больше были похожи на реторты). Думаете, рюмочки будет мало? Можно добавить. И тогда точно захочется излить все, что у тебя на душе, незнакомому существу. Даже если у него хвост вместо ног. Тем более если ты на грани нервного срыва.
И хотя Прайд привык к напиткам покрепче, наливочку он оценил и даже почувствовал себя немного космонавтом, потому что паштет из гребешков был подан в тюбиках.
– На мне задание, группа! – говорил майор. – А тут – один жрет что ни попадя, второй мхом обрастает, а сам я в своих вторых «Я» завяз. А вам-то что от меня нужно?
– Я тебе скажу, – уже не очень трезвым голосом произнес Кит. – Ноги! Это единственное, чего не хватает русалкам. Под водой они, конечно, не нужны, но на поверхности… Скажу тебе по секрету, и-ик… У меня есть некоторые захватнические планы. Тесновато мне уже в водной стихии. Пора бы им подвинуться. Этим, сухопутным… А ты, майор, мой выигрышный, лотерейный билет, мой шанс на мировое господство. Короче, ты избранный! Дашь нам ноги, получишь свободу.
– Вам нужны мои ноги? Резать будете? Тогда надо еще выпить, – сказал майор Прайд, протягивая опустошенный сосуд прислуживающей им русалке. Если бы не рыбий хвост, майор вполне мог бы влюбиться. Оставалось надеяться, что количество выпитого здесь ни при чем.
– Зачем мне твои ноги? Таких ног там, – Кит показал пальцем наверх, – знаешь сколько? Мне нужны свои! Ты что-нибудь слышал о генетике? Это наука такая, – сказал Кит.
– Генетика? – задумался Прайд. – Это когда корова с крыльями или сверхпрочная паутина? Конечно! Его Солнцеподобие, это наш местный Владыка, всегда мечтал иметь армию непобедимых, не чувствующих боли солдат. Его тайные лаборатории постоянно изобретали всякие новые штуки, которые испытывали на новобранцах. У вас тоже проводятся секретные эксперименты на людях? Гм, русалках? А, может, вы хотите меня клонировать?
– Понимаешь, клонированием в нашем мире занимается не генетика, а магия, – сказал Кит и, увидев вопросительное выражение на лице майора, объяснил: – Это такая местная наука. Моему народу нужны не просто ноги, а появляющиеся ноги. На суше. А в воде исчезающие. Ты мне нужен как генетический материал. Местные «ноги», видишь ли, после некоторых не совсем удачных экспериментов – наука есть наука! – стараются не подходить близко к границе моих владений. А когда у нас будут ноги, мир будет наш! Вернее, мой! Знаешь, как рыбы размножаются?
* * *
– Надо поменять настройки привратника, – проворчал Антикуус, взглянув на Хортуса, материализовавшегося посреди каминной гостиной. – А то ходят тут всякие!
Но, разглядев в руках волшебника сосуд внушительных размеров, наполненный темной жидкостью, Антикуус смягчился, ухмыльнувшись в усы, сглотнул и поставил на каминный столик два хрустальных бокала, предварительно сдув с них пыль. Уселся в свое любимое кресло и вопросительно уставился на Хортуса. Тот уселся в соседнее кресло и молча разлил семилетнее вино по бокалам. Антикуус поднял свой, взглянув сквозь вино на языки пламени в камине. В глубине бокала они отозвались искорками, умноженными многочисленными гранями хрусталя. Антикуус качнул бокал так, что вино лизнуло его стенки, освобождая и поднимая свой тонкий аромат вверх, к носу волшебника. Его ноздри втянули букет мягкого благоухания винограда, выращенного на западном склоне Зеленой горы, с примесями медовых тонов, привнесенных, видимо, на мохнатых лапках пчел…
Настало время попробовать этот божественный напиток, и Антикуус поднес бокал к губам, сделал глоток и, закрыв глаза, прислушался к ощущениям.
– Выкладывай: зачем явился? – проворчал Антикуус и, нехотя открыв глаза, взглянул на Хортуса. Тот молча смотрел на языки пламени, пляшущие в камине. – Ты же не просто так, Хортус, притащил это прекрасное вино?
– Ты, как всегда прозорлив, Антикуус! Мне действительно необходима одна вещь из твоих запасников, – произнес Хортус.
При этих словах Хортуса Антикуус встрепенулся так, что чуть было не облился.
– Не дам! – почти закричал Антикуус. – Ты и так разбазарил всю мою коллекцию!
Хортус вздохнул. Он знал, что будет нелегко.
– Ты последние новости слышал? – спросил он у Антикууса.
– Это все меня не касается! – пожал плечами тот и отхлебнул из бокала. – М-м-м! Какой букет!
Можно было бы долго рассуждать на тему патриотизма в одной отдельно взятой душе в надежде на пробуждение в ней такой неизвестной Антикуусу субстанции, как совесть, но Хортус благоразумно решил, что этим он займется позже, и поэтому сказал:
– Тогда давай меняться.
Антикуус оторопел. Он ожидал долгих уговоров, увещеваний и внушений.
– И ты не будешь взывать к моему благоразумию? К моему гражданскому сознанию? Странно! Ты хитришь? Кажется, ты сказал: меняться? Мне не показалось? – ему стало страшно интересно: что же таят в себе бездонные карманы Хортуса? – Ты думаешь, что сможешь меня чем-нибудь заинтересовать? – наигранно засмеялся Антикуус, чтобы скрыть волнение. – Что это? Шкатулка горной ведьмы, которую ты вероломно увел у меня из-под носа? Так она мне больше не нужна! Перегорело! Может, это кубок Мерлина? Или испражняющийся золотом тушканчик? Знаю я твою лживую натуру. Небось хочешь мне подсунуть какую-нибудь ерунду!
– Обижаешь, Антикуус. Между прочим, ту черту моего характера, которую ты так невежливо называешь лживой натурой, можно было бы обозначить, например, как остроумие.
– А ты, конечно, безобидный шутник и балагур! Погоди, погоди! Вот разберусь с красными гномами – они явно копают подземный ход в мою сокровищницу, – продолжал «пыхтеть» Антикуус. – И мир узнает, какой ты рубаха-парень.
– Мемуары будешь писать? Сам? Или твой невидимый друг? – съязвил в ответ Хортус, приоткрыв хьюмидор из испанского кедра с отличными кубинскими сигарами, стоящий на столе. – Ведь у него недюжинный литературный талант!
– Хватит упражняться в остроумии! Рассказывай, что тебе от меня надо, и убирайся!
После некоторых переговоров Хортус получил то, что хотел, пообещав Антикуусу нечто неожиданное.
Удовлетворенный Антикуус открыл хьюмидор, достал сигару, не предлагая, между прочим, Хортусу, и прикурил. Комната наполнилась ароматом табака с оттенками специй, кофе и карамели. В этом ароматном дыму Хортус и исчез со своей добычей.
* * *
Я продирался сквозь какие-то заросли, повторяя про себя самые приличные анекдоты из тех, которые помнил. Ну и где эта Угрюма Дремучая? Ай! Ну вот! Чуть было не растянулся. На что только не пойдешь ради любимой! А Угрюма какова? Забралась в самую глушь! Дремучую! Ей должно быть уже лет триста, не меньше. Она, наверное, еще дремучее стала. Надеюсь, у нее чувство юмора не атрофировалось? Интересно, даже если я ее найду и рассмешу, она мне свидетельство выдаст? А может, сертификат? Или диплом? Может, надо было сначала предложение сделать? Ну, чтобы официальное направление получить на кастинг?
– Эй, есть тут кто живой? – сказал я, осторожно подходя к краю болота. Похоже, это именно то болото. Вон сосна восьмеркой, а вон два холма в виде женской груди. Я наклонил голову набок, потом на другой, вглядываясь в пейзаж. Да, действительно, похоже.
– Угюма Дремучая здесь живет? – уже громче спросил я.
– Буль-буль, – услышал я в ответ.
– Это значит да? – не понял я.
– У-у-у, – донеслось со стороны болота.
– Что у-у-у? Я жениться хочу! – уже закричал я. – А без Вашего благословения не могу. Я же Вас рассмешить должен. «Уклады» эти ваши дурацкие. Кто их только придумал? И почему обязательно рассмешить? Может, как во всех нормальных сказках загадками обойдемся?
В ответ я услышал:
– Кто это отважился побеспокоить меня? И как звать тебя, «загадочный» посетитель? – Голос, на удивление, был очень приятным.
«Надо же, – подумал я. – У нее самой еще кое-какое чувство юмора сохранилось!» А вслух сказал:
– Разрешите представиться. Меня зовут Василий, и я потомственная ведьма.
– Ох, давненько меня не беспокоили по такому поводу. А у тебя имя какое-то странное. Не для ведьмы. И голос грубоват, – услышал я в ответ. – А на «Уклад» нечего пенять. Ты читать умеешь? В «Укладе» ясно сказано, что Угрюму Дремучую, то есть меня, должен рассмешить суженый ведьмы, а не ведьма.
– Так я и есть тот суженый, который должен рассмешить Угрюму Дремучую, то есть вас! – сказал я.
– Подожди, разве я не собственными ушами только что слышала, что ты потомственная ведьма? – удивилась Угрюма. – Мне же это не померещилось? Я, конечно, старая, но не настолько!
– Что вы, что вы! Со слухом у вас все в порядке. Надеюсь, то есть… наверное, то есть… конечно! – совсем запутался и стушевался я, но все же продолжил: – Я и ведьма, и суженый одновременно. И жениться хочу на ведьме.
– Срамота-то какая! До чего дошел этот мир? – сокрушалась Дремучая. – Я так надеялась, что не коснутся нас эти безобразия. Эх, современная молодежь! Живу я тут в своем болоте и новостей не знаю! А в мире революции сексуальные происходят! Уже и однополые браки разрешили. Куда только смотрит его Преосвященство?
– Что? – оторопел я. – Вы все не так поняли. Я мужская ведьма, то есть… я мужчина и ведьма. Тьфу! Я ведьма-мужчина.
Пауза была недолгой, и вскоре я услышал дурацкий сдавленный смешок, который все набирал силу и перешел почти в гомерический хохот. Сначала я обиделся, но после вручения мне «сертификата комика» – из середины болота мне в лоб прилетел перстень с зеленым камнем – я понял, что легко отделался.
– Передай это своей невесте. Она все поймет, – услышал я напутствие, и все стихло.
Я повертел, рассматривая, перстень, положил его в карман и, воодушевленный, отправился делать предложение. Одна мысль огорчала: я так и не увидел Угрюму Дремучую. Она мне понравилась.
* * *
Дядя Гоша с трудом дождался своего «выхода» и, пролетая над озером, выхватил из воды пытающегося отмыться сержанта Колда и унес его на вершину холма. Сержант в лапах дяди Гоши потерял сознание. Что-то часто инопланетяне падают в обморок! Пора бы уже привыкнуть к облику здешних обитателей и к нестандартным ситуациям! Очухавшись и открыв глаза, биолог увидел трехголовое крылатое чудище, которое в шесть глаз с интересом смотрело на него, подперев когтистой лапой среднюю голову.
– Ха-ха-ха! Будет чем полакомиться! Конь – на обед, мо́лодец – на ужин, – театрально продекламировал дядя Гоша. – Хотя что это я? Коня-то нет! Ну, тогда молодец – на обед! Смотри-ка, почти стихи получились. – И, поморщив нос, продолжил: – Только перед обедом тебя стоит помыть!
Сержант был в ступоре. Он снизу вверх смотрел на три драконьи головы и удивлялся, как только природа могла создать такое чудище? Огромная трехголовая летающая ящерица! Да еще и говорящая! Интересно, у нее один мозг или три? Если три, то как ее головы между собой договариваются? А если у нее зачешутся одновременно все три носа, какой из них она почешет первым? Ведь у нее всего две лапы! Разве что… Сержант представил себе эту рептилию, чешущую себе за одним из ушей задней лапой, как щенок, правда большой и страшный.
А тем временем чудище продолжало:
– Теперь твоя реплика! По сценарию ты должен сказать: «Эх ты, поганое чудище! Не уловивши белого лебедя, да кушаешь!»
– А что потом? – со страхом спросил сержант.
– Потом? Потом биться будем, – сказал дядя Гоша. – Я видел, у тебя пукалка есть, огненная. Вот ею и будем… биться. – При этих словах Змей Горыныч «плюнул» вверх одной из своих голов, и с небес свалился жареный гусь.
– Огнемет остался там, – дрожащим голосом сказал биолог, кивнув куда-то за левое плечо, – зато есть вот это!
Сержант выхватил лучевое ружье, и одна из голов Змея Горыныча скатилась к ногам биолога.
Змей Горыныч очень театрально заплакал оставшимися головами:
– Что же ты наделал, мо́лодец? Ой, как мне больно! – Дядя Гоша вырвал из рук биолога ружье и отшвырнул его в сторону. Поднял свою отрезанную голову и стал качать ее на руках, как маленького ребенка. Сержант с интересом, но без жалости, смотрел на Горыныча. Тот поцеловал в лоб свою отрезанную голову по очереди двумя оставшимися головами, вздохнул и отшвырнул ее в сторону. Сержант округлил глаза.
– Да ладно, я тебя прощаю. Удивляешься? – улыбнулся дядя Гоша. – Гляди. Ща новая вырастет.
И действительно, новая, выросшая на месте старой, голова ничем не отличалась от предыдущей.
«Вот это да! – подумал сержант. В нем проснулся биолог-маньяк и вивисектор: – Регенерация! Была бы эта ящерица немного поменьше, была бы отличная «крыса» для опытов». А вслух сказал:
– А еще раз можно? А такое только с головой можно? А если хвост?
– Эка тебя распирает, – сказал дядя Гоша. – Хвост нельзя! Вдруг вырастет другого цвета? Неэстетично! Такое, кстати, тоже бывает. Но ты мне зубы не заговаривай. Сдаешься, что ли? Битва отменяется? Засчитываем тебе техническое поражение?
Сержант Колд не отвечал. Все его мысли были заняты экспериментами. Он уже был готов даже себе что-нибудь отрезать, но не голову, конечно. Его воображение уже рисовало отряды, армии, полчища неубиваемых, самовосстанавливающихся солдат великой армии Его Солнцеподобия, обладающих регенерацией. И себя – почти всемогущим. Но как эти фантазии сделать реальностью? Как заставить это чудище поделиться информацией?
– А в вашем мире все обладают регенерацией? – спросил Колд.
– Это что за зверь такой? – удивился дядя Гоша.
Зря он это спросил. Потому что далее ему пришлось выслушать лекцию на полчаса о скрытых возможностях человеческого организма к восстановлению, которые с помощью его – дяди Гоши – генетического материала можно раскрыть. И он – дядя Гоша – просто обязан послужить на поприще науки, даже если ему там придется сложить голову, вернее, три.
– Наука! Регенерация! Человечество! Это просто лозунги. И, поскольку ты все равно не жилец в этом мире, молодец, а я очень сентиментален, хочу что-нибудь оставить себе на память о нашей встрече. – Дядя Гоша поднял сержанта вверх тормашками и потряс, пытаясь освободить от содержимого все его карманы. В содержимом, высыпавшемся из закромов камуфляжа сержанта, дядя Гоша обнаружил несколько монет с изображением Его Солнцеподобия. – Это подойдет! У меня, видишь ли, хобби. Замечательная вещь – хобби. Не надо ломать голову над подарком. Чего только народ не коллекционирует. Один мой товарищ, леший, коллекционирует сброшенные шкурки бронзовозадых длиннохвостых чешуйчатых грабленосов, а знакомый оборотень коллекционирует правые ботинки своих жертв. А я уже лет двести нумизматикой увлекаюсь. Тут недалеко есть пещерка с моей коллекцией. Как-нибудь продемонстрирую. Но я хочу что-нибудь сделать для тебя. На память о себе. Не увидимся ведь больше.
Дядя Гоша поднял свою отрубленную голову, собрал стекающую кровь в золотой бокал, неизвестно откуда взявшийся, и протянул его биологу.
– Вот он! Драгоценный генетический материал! Кровь дракона! Ведь Змей Горыныч тоже дракон, хоть и трехголовый. Кто выпьет драконьей крови, станет почти бессмертным и почти всемогущим, – торжественно произнес дядя Гоша. – Понравился ты мне, молодец, удалью своей богатырской да разумными речами. – Змей Горыныч иногда сбивался на былинную речь. – Решил я послужить на благо твоей науки. Пей!
Змей Горыныч протянул бокал биологу. Колд долго смотрел на густую бордовую жидкость, не решаясь опрокинуть ее в себя. Но яркое воображение биолога рисовало ему заманчивые картины его возможного великого будущего, и он не устоял. Кровь дяди Гоши оказалась с привкусом красного перца. Она обожгла внутренности сержанта Колда и «зажгла» могуществом каждую клеточку его организма. Маньяк-биолог поднял руки вверх и, как Брюс Всемогущий, с гримасой на лице, загоготал, потрясая кулаками.
– А пока ты не успел ничего натворить, молодец, – сказал Змей Горыныч, глядя на сержанта, как на сумасшедшего, – открою я тебе одну тайну! Есть у меня еще одна пещерка. О ней даже моя жена ничего не знает. Устроим тебе там лабораторию. И экспериментируй над собой сколько хочешь! Только не перестарайся. Знаю я вас, маньяков.
Дядя Гоша подцепил сержанта когтем за шиворот и, все еще морщась от исходящего от Колда амбре, поднялся в воздух.
* * *
Дети были заперты в заговоренной хижине, от греха подальше. Там обычно хранили сушеные травы и всякие колдовские принадлежности. Все взрослые, включая телохранителей принцессы, были заняты пришельцами.
– Белла, ты же ведьма, – сказала Ее Высочество, рассматривая стены их «темницы», – у тебя же должен быть какой-нибудь всевидящий шар или зеркало? На худой конец тарелочка. Я больше не могу быть в неведении.
– Вообще-то я еще пока не ведьма. Я только учусь! – ответила Белла. – И все это мне пока не положено!
– Но что же делать? Так хочется им хоть чем-нибудь помочь, – сказала Виктория. – Ведь все это произошло по нашей вине. Мы же открыли портал, и все эти люди хулиганят теперь в нашем мире из-за нас. Посмотри, сколько здесь всякой магической всячины. Может, поколдуем?
– Поколдуем? Не боитесь экспериментов, Ваше Высочество? – сказала было Белла, но одумалась. Перед ней принцесса все-таки. – Как же мы сможем помочь? Они же нас заперли. Магически, между прочим!
– Да, но ты же ведьма, хоть и недоучка! Надо же как-то выбраться отсюда. Я тебе приказываю! – топнула ножкой принцесса. – Ну пожалуйста-а-а…
– Виктория права, мы отсюда ничего не сможем сделать, – сказал Витас, которого пустили к девочкам в гости на «полчасика». – Чтобы исправить положение, мы должны быть там – на поле боя! В эпицентре событий. – Девочки с уважением посмотрели на бесенка. (Умный!!!)
– В твой центр еще добраться надо! – сказала Белла.
Теперь уже хором Виктория с Витасом закричали:
– Кто у нас ВЕДЬМА?
Белла огляделась, увидела мышиную норку. Мысленно демонически рассмеялась: «Не превратить ли мне вас в мышей?» Но одумалась: «Нет. Пожалуй, не буду рисковать своим будущим! Вдруг принцессе цвет шерстки не понравится? Да и конспект нужной лекции потерялся».
– Обойдемся без колдовства, – сказала Белла и достала из огромного кармана на переднике маленькую лопатку. Протянула Витасу, указав на мышиную норку: – Физический труд против магических запоров! Начинай!
– Почему опять я? – обиделся бесенок.
– Заставим Ее Высочество? – ухмыльнулась ведьмочка.
Витас вздохнул, что-то пробурчал себе под нос и начал копать.
* * *
Ночь. Старшина нес караул. «Кому все это нужно?» – думал он. Уж конечно, не ему! Разве сможет он что-нибудь противопоставить этой планете, если она захочет «сожрать» его? Как он устал. Устал вышагивать по полянке, вглядываясь в темноту, устал от этого странного мира и от его странных обитателей. Его товарищи «пали» в сражении с этим миром-мутантом, а он даже похоронить их не может за отсутствием тел. И сам он уже стал параноиком, вздрагивающим от любого шороха. Девочки спали. Он почти с нежностью посмотрел на них. Они – это последнее, что еще напоминало о доме, пусть не очень благополучном, но таком родном. Он поднял голову и посмотрел на огромный светящийся спутник в черном небе, окруженный звездами. Филимон называл его Луной. Все спали. Старшину тоже клонило в сон. «Я присяду на минуточку», – подумал Пейнт и опустился на поваленное дерево. Когда он открыл глаза… Да, он их закрыл. На посту. Но ведь только на одну минуточку! Перед ним сидел странный человек. Бледная, почти голубая кожа, темные круги под глазами и узкий, плотно сжатый рот. Гладкие черные волосы лежали на плечах, покрытых черным плащом с красной подбивкой. Вдруг его губы растянулись в улыбку, и стали видны его желтые зубы с огромными клыками.
– Приветствую вас, мой друг, в нашем подлунном мире! – заговорил вкрадчивым голосом незнакомец и сделал успокаивающий жест, увидев, что старшина вздрогнул. – Вы задремали, сударь. Ваши глаза закрыл тяжелый груз вашей службы. Вы очень устали, почти выбились из сил! И ради чего? Ради идеи? Денег? Родины? Вы проливаете кровь, – при этих словах незнакомец как-то странно сглотнул и мечтательно закатил глаза, – здесь, в чужом мире. А что Родина сделает для вас? Отправит похоронку вашим родным?
Старшина Пейнт сидел молча, уставившись на странного человека, и только кивал в ответ на его слова, так перекликающиеся с мыслями, часто посещающими самого Пейнта.
– Ах да! Как неучтиво с моей стороны! Я не представился. Простите. – Странный человек встал. Он оказался очень высоким. И поклонился, – граф Сангуис! Разрешите пригласить вас в мой замок. Как я вас могу называть, мой друг?
– Старшина Пейнт! – сказал уставший караульный под гипнотическим взглядом графа.
– Старшина Пейнт! – почти смакуя, повторил граф, шелестящим голосом. – Вы, наверное, видели много трагедий, боли, крови. Много крови! – опять сглотнул бледный граф, присаживаясь обратно. – Вы устали! Вы потеряли своих коллег по оружию. Вам все надоело! Вы хотите только покоя! Вечного покоя!
– Покоя? – Пейнт задумался и вдруг оживился: – Да! У меня появилась бы возможность для исследовательской работы! Этот странный мир необходимо изучать, как и его, – Пейнт покосился на графа, – странных обитателей.
– О! Если бы вы только знали, сколько тайн хранят стены моего замка! У вас будет целая вечность на их изучение. Сколько раз вы были вынуждены отложить важные дела из-за отсутствия времени? Как жить вечно? – сказал граф, понижая голос до шепота. – Мне так много лет, мой друг, что я имею право обращаться к вам на «ты». – Пейнт не возражал, его вообще никто никогда не называл на «вы». Хорошо, если к нему обращались по званию, а в основном он слышал в свой адрес такие эпитеты, как болван, недоумок, криворукий и т. д. – Пойдем со мной, и тебе откроются все самые страшные тайны этого мира. Тебя ждут великие открытия и вечная жизнь!
– Вечная жизнь? Меня? – удивился старшина. – И какую же цену я должен за это заплатить?
– Какой правильный вопрос! – Граф опять продемонстрировал свои ужасные клыки. – Сразу видно, что ты не из нашего мира. Наши люди, например, всегда забывают, что бесплатный сыр – только в мышеловке, – граф сел совсем близко и наклонился к старшине так, как будто хотел что-то прошептать ему на ухо. – Но ты не бойся! Плата за вечную жизнь не так уж высока. – Вампир еще раз улыбнулся. – Нужно всего лишь… умереть! – зловеще проговорил граф, и его клыки вонзились в шею Пейнта.
А через пару дней в вампирскую моду прочно вошел камуфляж.
* * *
– Рядовой, подъем! – закричала Роза, вскочив утром и не увидев Пейнта в обозримой близости.
– Товарищ ефрейтор, – сказала вставшая по стойке смирно Гала. – Что-то случилось? Мне присвоили очередное звание?
Роза увидела стеклянный – по уставу – взгляд Галы в никуда и прыснула.
– Не дождешься! Пейнт пропал. Может, его тоже какие-нибудь твари сожрали? – сказала, оглядываясь по сторонам, Роза, – или он превратился в какую-нибудь дрянь вроде зеленой вонючей плесени?
Гала прошлась по полянке увидела две капли крови на поваленном бревне, положила на них руку и закрыла глаза.
В мозгу всплыла картинка: бледное, почти серое лицо с тонкими губами и черными волосами. Лицо улыбается, показывая большие клыки, с которых капает кровь. Гала вздрогнула и открыла глаза.
– Очень странно. Похоже Пейнт мертв. Но он ушел. Мертвый, – сказала она.
– Так он мертв или ушел? Как мертвец может ходить? – не поняла Роза. – Хотя на этой проклятой планете возможно все!
– Я пока не понимаю, как, но он ушел со странным существом. Не человеком, – сказала она. – Пейнта мы больше не увидим.
– Не человеком? – Роза уже начинала догадываться, что у рядовой Фейт есть какие-то странные способности. Чушь, конечно, но Роза ей верила. Уже верила, – в этом мире, похоже, мы с тобой единственные люди! Что ты видела? Что здесь произошло? Пейнта уже не спасти?
– Я не уверена, но, кроме пронизывающего холода, я ничего не чувствую, – ответила Гала, – нам надо подумать о себе, товарищ ефрейтор.
– Роза. Зови меня Розой. Может, мы с тобой уже через пять минут будем хорошенькими такими, маленькими монстриками. Какие церемонии перед смертью? – ухмыльнулась Роза.
– Вернемся к порталу? – спросила Гала и внутренне содрогнулась, вспомнив огромных бледно-розовых сороконожек. Интересно, они плотоядные?
– Захотела под трибунал? Если повезет, попадем в штрафную роту, – ответила Роза, – знаешь какой «аромат» источают болота колонии № 791 на задворках галактики?
– А мне здесь нравится, – сказала Гала и сорвала колокольчик, а когда Роза в недоумении подняла брови, продолжала, – должны же жить в таком чистом мире и нормальные люди. Та бабка на летающей ступе была похожа на человека. Их просто надо найти. Посидим, поговорим, может, понравимся друг другу.
– Нормальные люди давно бы загадили эту планету, – сказала Роза.
– Ну хорошо! Допустим, местные «люди» выглядят немного не так, как мы, – ответила Гала, – постепенно можно и к этому привыкнуть! В конце концов, здесь тоже можно жить.
– А что ты собираешься есть, когда у нас кончатся припасы? – сказала Роза. – Хочешь хорошенькие синие ушки? Или большой розовый носик? И это в лучшем случае.
– Нужно следовать местной моде! – попыталась пошутить Гала.
– В какую сторону идти, первоконтактер? – уже обреченно спросила Роза.
* * *
– Почему ты, Вован, яму свою не пометил? – ругался на напарника Димон. – Я чуть ноги не переломал.
– А ты бревно свое плохо привязал, – огрызнулся в ответ Вован. – Да так, что я едва глаза не лишился.
– Зато я нож свой любимый в твоей дурацкой яме потерял, – сказал Димон, ложась на край ямы на живот и всматриваясь вниз. – Ничего не видно, глубоко очень. Ты что, свою яму для слона рыл?
– Давай помогу. Подвинься! – сказал Вован, устраиваясь рядом.
– Помощь не нужна? – раздался откуда-то из-за… г-м-м, спин братков девичий голос. – Вот они – твои местные «люди», Гала.
И, как в театральной мизансцене, Вован с Димоном замерли и напряглись.
– Руки вверх, мальчики! – продолжал голос. – Надеюсь, вы не мутанты, а то мои нервы на пределе. Рука может дрогнуть и неожиданно нажать на курок. И тогда мне останется только сказать «Упс!» над двумя маленькими кучками пепла. Достал меня этот мир со своим шоу уродцев.
Вован с Димоном покосились друг на друга, поняли, что пришла их смерть, поднялись на ноги и обреченно повернулись. И тут же упали наземь, пропустив над собой, выстрел лучевого ружья. Нервы Розы все-таки не выдержали. Вообще-то понятно почему.
* * *
Незадолго до этого братки, изображая Рэмбо, коммандос, ну, или каких-то других героев-одиночек (хотя, между прочим, договаривались мы на русских богатырей), создавали в лесу ловушки для врага.
Вован, копая яму, ругал себя за то, что не попросил меня наколдовать это чертово углубление в земле. И правда! Ну что мне стоило произнести нужное заклинание, взмахнуть волшебной палочкой, ну, или что я обычно делаю в таких случаях?
Димон же не помышлял ни о чьей помощи в изготовлении и подвешивании бревна. Может, поэтому бревно, нашпигованное гвоздями, не удержалось на положенном ему месте и полетело прямо в глаз Вовану, зацепив по дороге осиное гнездо, из которого вылетел целый рой. Может, рой и громко сказано, но, чтобы «разукрасить» до неузнаваемости лица неудавшихся Капитанов Америк, хватило и нескольких укусов.
Димон, в свою очередь, споткнувшись, угодил в яму, выкопанную Вованом, заработав при этом пару синяков, не придавших ему мужественности. Дело довершили разгневанные осы. Ведь они потратили на строительство своего гнезда, так безжалостно разрушенного летящим в глаз Вована бревном, целый день. Поэтому девушки увидели в обернувшихся и поднявших руки братках двух злобных мутантов с опухшими лицами. Синими в черную полосочку и красную крапинку. Вот нервы ефрейтора Райт и не выдержали. Зато после выстрела ей стало гораздо легче. Давно надо было кого-нибудь кокнуть!
– Роза, мне кажется, это не мутанты! – сказала Гала, пытаясь подавить улыбку. – Просто ребятам сегодня, похоже, не повезло.
При этих словах Галы мои братки дружно закивали, широко заулыбались и попытались опустить руки. Но молчаливый жест Розы остановил их.
– Вы кто такие? – строго спросила ефрейтор Райт.
– А вы? – ответил вопросом Димон.
– Вопросы здесь задаю я, – продолжала Роза.
– Это почему это? – возмутился теперь уже Вован.
– Потому что у меня есть вот это! – Роза продемонстрировала свое оружие.
– Да, с этим не поспоришь! – сказал Димон. – Вован, чем ответим?
– Секретным оружием, – ответила за Вована Гала и достала из-за спины «оружие» моих ребят, подобранное тут же, – только я не совсем понимаю, как оно стреляет. Научите?
– Да ладно вам, девочки. Давайте начнем все сначала. Познакомимся. Сходим в киношку. Поедим мороженого. – Вован старался улыбнуться как можно шире. – Меня, например, Вованом зовут, а он… – Вован кивнул на приятеля: – Димон. Теперь ваша очередь. – И добавил: – Руки можно опустить?
Гала прыснула, а Роза, все еще с подозрением глядя на опухшие физиономии Димона и Вована, достала аптечку с антидотом от укусов насекомых.
* * *
Принцесса, Белла и Витас крались вдоль «гаража», где ведьмы «парковали» свои метлы, а Баба-яга – свою ступу. Он не был заперт. Зачем? Ведь каждая метла слушается только свою хозяйку. О ступах такого дети не слышали, поэтому решили угнать именно это транспортное средство. Нет! Не просто покататься! Не из баловства и хулиганских побуждений, как могло бы показаться. А исключительно из желания помочь взрослым наказать непрошеных гостей. Они ведь (взрослые) одни не справятся!
Виктория, Белла и Витас забрались в ступу Ядвиги Ласловны. Ну правда! Не пешком же им идти? Скоро стемнеет.
– А что дальше? – спросила принцесса. – Надо какие-то слова сказать? Или кнопочку нажать? Белла?
– Почему опять я? – обиделась ведьмочка. – Техника – это мужское дело! Витас!
– Техника, конечно, мужское дело, – ответил озадаченный бесенок. – Но я брат кочегара, а не механика. – Витас сделал паузу, гордо посмотрел на девочек. – Однако ступу я осмотрел и во всем разобрался. Пустите меня к рулю.
Ступа взлетела и даже вписалась в дверной проем, но упорно не хотела лететь в нужную, по мнению малолетних угонщиков, сторону. Пока ступа летела, куда считала нужным, Витас разбирался с управлением. Наконец она зависла над местом последнего привала пришельцев, как раз после того, как его покинули Гала и Роза. Принцесса чуть не вывалилась из ступы, заметив внизу брошенное инопланетное оружие. Дабы наш мир не лишился законной наследницы королевского престола, Витас нажал на нужный рычажок, и ступа пошла на посадку.
– Какие-то железяки, – поморщив носик, сказала Виктория.
– Это не просто железяки, – вертя в руках оружие, сказал Витас, – с этим можно здорово поразвлечься. Только будут нужны мишени. Устроим соревнование?
– А вдруг нам опять влетит? – испугалась Белла.
– Белла, нам и так влетит, – ответил ей Витас, – так давайте…
– Нашалим столько, чтоб не обидно было, – продолжила за него принцесса. – Грузите!
Дети погрузили оружие в ступу, и она медленно и низко полетела домой.
Назад: Часть первая
Дальше: Примечания