Потерявшиеся
– Черт подери! Что за на фиг? – осведомился Васёк, с удивлением обнаружив себя лежащим на палубе под отчаянно визжащей Лизой.
Последнее, что он помнил, это ослепительная вспышка, синие зигзаги по горизонту, ужасающий грохот и сильный удар по пяткам. Кажется, была еще черная воронка над головой. Или показалось? Черт его разберет!
– Куда нас занесло? – Вася и не подозревал, что эта фраза точнее всего отражала ситуацию.
Пора оживать. Парень помог подняться Лизе, сам встал на ноги, огляделся. Палуба «Чайки» выглядела так, как будто катерок бросили в Ниагарский водопад. Люди и вещи перемешались, все мокрые, под ногами плещется вода. В момент удара только Виктор Николаевич удержался на ногах, сказались навыки ветерана-речника. Но и ругался капитан, как старый боцман.
– Что это было? – Володя стоял на коленях, тряс головой, одной рукой держась за стойку, а второй прижимая к себе Лену.
При виде этой сцены Васька кольнула зависть. Друг молодец, повезло ему с девушкой. А вот ему, Васе, пришлось ехать на пикник одному, только с призрачными надеждами добиться расположения Лизы. Девушка она ничего, симпатичная, и характер мягкий, не взбалмошная. Можно попытать счастья, вдруг да обломится. Другого варианта все равно пока нет.
С момента отплытия все шло как надо, Василий завел с девушкой разговор, восхитились видом с фарватера Ежавы на город, поболтали о красотах окрестностей Приреченска. Поймавший пару восхищенных улыбок девушки, слушая ее щебет, Вася был на седьмом небе. Он уже планировал на пикнике, после пары стаканчиков вина, перейти к решительным действиям, и на тебе!
Василий вдруг подумал, что это началась война. На Приреченск упала бомба. Или ракета. Ударная волна дотянулась до чапавшего вдоль противоположного берега катера. Вспышка тоже была. И грохот.
Парень резво вскочил на ноги, метнулся к борту и окаменел. Все вокруг изменилось. Берег стал выше, у кромки воды темнела куча металла, в которой угадывались страшно изувеченные обломки небольшого судна. Вася обернулся посмотреть на город.
– Твою мать!!! – невольно вырвалось у студента.
На противоположном берегу рос лес.
Вытянувшаяся вдоль реки стена деревьев от горизонта до горизонта. Родной Приреченск исчез. Ежава стала уже. Водохранилища нет. Потому и северный берег вырос, а вместо широкого мелкого залива тянутся пойменные луга. Местами виднеются поросшие деревьями холмики. Только что они были островами. Находившееся ранее в пяти километрах устье Ежавки было совсем рядом.
Да, водохранилище пропало. Наверное, и плотины ГЭС нет. Как это произошло, почему зеленеющие за рекой луга и лес явно говорят, что водохранилища никогда и не было, Вася не думал. Человеческий мозг – инструмент хрупкий, от таких задачек запросто может гикнуться. Не успеешь оглянуться, как окажешься в комнате с обитыми войлоком стенами, в обществе приторно-вежливых санитаров с большими шприцами в руках.
– Вася, куда мы попали? – простонала за спиной Лиза.
– Спокойно. Все путем. Разберемся. Может, нас волной бросило вверх по Ежаве, – парень с ходу придумал самую правдоподобную версию, не заботясь о ее реалистичности. Это все потом, сейчас главное успокоить девушку.
– Нет, это не Ежава, – упрямо заявила Лиза.
Ее губы подрагивали, видно было, что девушка еле сдерживает слезы.
К Лизе подошла ее подруга Женя, обняла, прижала к себе. Миг – и обе девушки заревели белугами. Вид плачущих девушек выводил из равновесия, нервировал. Василий и сам находился на грани помешательства. Происшедшее напрочь отказывалось укладываться в привычное прокрустово ложе бытия. Так не бывает, но так есть.
На реку опускался вечер. Солнце уже скрылось за высоким обрывом северного берега. По реке тянулись длинные тени. Катер продолжал неторопливый бег вверх по течению. Пора было что-то делать. Ко всему прочему выяснилось, что все телефоны отключились. Ни одного оператора невозможно было поймать.
Паника прекратилась сама собой. На крошечном катере особо не запаникуешь. Лучше всего держаться вместе и не делать резких движений. Виктор Николаевич подошел к Володе, Васе и Петру, безошибочно определив в них наиболее авторитетных в компании. Пара коротких фраз полушепотом, и все четверо один за другим нырнули в лаз машинного отделения. Следом спустился палубный матрос Сергей.
Под палубой было темно, душно и тесно. Моторист Леня выглядел растерянным.
– Пару болтов срезало, муфта вибрирует, – сообщил он.
– Перебирать надо, – сказал капитан.
– Что делать будем? – Володя первым задал рвущийся у всех с языка вопрос.
– Думать, – Виктор Николаевич криво усмехнулся. – Занесло нас черт знает куда. Дизель барахлит, надо еще проверить течи, при таком ударе заклепки могли брызнуть. Соляра у меня километров на двести, не больше.
– Связи нет. Ориентиры на берегу малознакомые, – добавил Володя.
Вася пока молчал. По всему выходило, что города нет, людей рядом тоже. И еще неизвестно, что будет, если люди вдруг обнаружатся. Студент был убежден, что в неизбежном постапокалипсическом будущем самый опасный хищник – это двуногий охотник. Паршиво все складывается. Девятнадцать человек, припасов на три-четыре дня. Оружия нет. Из снаряжения только требующий ремонта катерок. Связи нет. Карт нет. Обстановка неизвестна. Все. Приплыли.
Споров не было. Народ единогласно принял решение пристать к берегу, провести рекогносцировку, пока солнце не зашло, и ждать утра. Что делать дальше, никто не загадывал. Если честно, то все надеялись, что к утру все решится само собой. Над головой пройдет спасательный вертолет. Сотовые оживут. А на противоположном берегу возникнет прекрасная и такая домашняя картина города.
К сожалению, окрестный пейзаж напрочь убивал какую-либо надежду на благополучный исход водной прогулки. Ни одного знакомого ориентира. Вася вспомнил пару статеек о таких вот аномалиях, когда люди проваливались в прошлое. Хоть какое-то, но объяснение. Именно так и должны были выглядеть берега Ежавы лет семьдесят-восемьдесят назад. Плотины не было, водохранилища, соответственно, тоже. Высокий обрывистый берег и заливные луга напротив. На прирусловом валу лес.
Но где тогда поселения? Еще километров десять вверх по реке, и на северном берегу должны быть Бондюги. Старый населенный пункт, между прочим. Виденные у берега обломки железной посудины говорили, что люди здесь бывают.
Может, период гражданской войны? Вот этого как раз и не хватало. Самое худшее время. Красные схватят – расстреляют как антисоветский элемент. Белые тоже могут расстрелять. Примут за красных шпионов или еще за кого. Бандиты ограбят и убьют. Все перспективы равнозначны…
Катер тем временем повернул к берегу. Обрыв здесь отступал от реки, образуя широкий лог с покатыми, заросшими лесом склонами. У кромки воды светлело что-то вроде причала. С каждым пройденным катером метром открывались все новые и новые следы цивилизации.
Остатки дороги. Разбросанные волнами плиты. Покосившаяся вышка над обрывом. Выглядывающая из камышей рубка затопленного суденышка. Люди здесь были, но очень давно. Природа не любит вмешательства. Все, созданное руками человека, медленно, но верно разрушается, перемалывается ветром и водой, зарастает и крошится корнями растений, погребается под наносами. Только египетские пирамиды кажутся вечными, да и то их постепенно точат ветер и песок.
Виктор Николаевич осторожно подвел «Чайку» к причалу. Бетонный пирс как следует попортило волнами, основание размыто, настил из бетонных плит просел и местами провалился, из бетона торчит ржавая арматура, стальные шпунтовые стенки разорваны и погнуты. К счастью, подводных сюрпризов не обнаружилось, дно чистое. Через борт перебросили кранцы, и судно прижалось к причалу. В качестве швартовых тумб пришлось использовать выпирающие из бетона стальные балки.
Пока ребята разгружали барахлишко и выбирали место для палаток, Вася, Володя и Димон отправились на разведку. Споров не было, пытавшемуся было вякнуть и отказаться от разгрузки Валере намекнули, что бездельники могут остаться без ужина. Перспектива неприятная. Так что паренек быстро впрягся в работу.
Пристань невелика. Полуразрушенный причал. Кусок дороги. Бетонка идет от берега и скрывается за кустами. Определенно, заброшен причал давно, лет двадцать назад, не меньше.
– Может, это военный объект, еще советский? Законсервировали после перестройки? – предположил Володя.
– А как мы сюда попали? Эксперимент военных? – парировал Васёк.
Парню было не по себе. С ребятами он еще держался, не впадал в панику, но понимал: стоит остаться одному, и нервы не выдержат. Страшно. Невозможность определиться на местности, неизвестная угроза страшат куда больше видимой опасности. О родителях Васёк не думал. До него еще не дошло, что его обязательно будут искать, а у мамы опять будет нервный срыв.
Студенты прошлись по берегу и вернулись на бетонку. Володя предложил углубиться в лог, посмотреть, куда идет дорога. Вдруг найдется что-то, заслуживающее внимания? Пристань сама по себе не строится, рядом должно быть жилье, промышленная база или еще какой адресат грузов. Военная часть, в конце концов.
– Мы попали не в ту историю. Подобное я видел в Карелии. – Димон показал рукой на выглядывавший из-за поваленного дерева бетонный купол дота.
Заброшенная огневая точка. На первый взгляд, дот хорошо сохранился. Но стоило подойти ближе, как стало ясно, что укрепления пережили яростный штурм. Если глядевшая на дорогу амбразура оказалась цела и ее прикрывал стальной козырек, то вторая, державшая под огнем берег, была разбита.
В стене дота зияла рваная дыра. Ребята поняли, почему не только дорога, но и берег покрыты неглубокими заплывшими ямами. Воронки. Когда-то здесь шел бой. Дот разбит артиллерийским огнем. Стену разорвало, как фанеру. Внутри никто не должен был уцелеть.
– Интересно… – Вовка обошел вокруг дота и спустился в ровик.
Дверной проем зиял чернотой. За дотом, между кустами и деревьями, вился старый окоп. Эти кусты и молодые деревья выросли уже после того, как неведомые атакующие заняли пристань. Кусты орешника, акации и волчьей ягоды медленно, но верно захватывали заброшенные укрепления, пробивались из стенок и дна окопа, затягивали воронки.
Фонарика у ребят не было, а лезть в темень дота, рискуя переломать ноги об арматуру, не зная, куда наступишь, желающих не нашлось.
– Пошли дальше, – предложил Володя.
– Сначала вдоль окопа, – добавил Васёк.
Мелькнула у него надежда выкопать что-нибудь огнестрельное. Понимал, что за столько лет любое оружие превращается в проржавевшую насквозь железяку, а все равно – в душе теплилась надежда на чудо.
Обследование передовой не заняло много времени. Оборона-то была не ахти. Одна цепочка окопов и два дота у склонов лога. Следов крепления окопов не видно, отдельных огневых позиций под пулеметы и гранатометы не наблюдается. Зато в полусотне метров за окопом, за деревьями, обнаружился танк.
При виде бронированного чудища Васёк изумленно присвистнул. Машина не походила ни на один образчик советской техники. К сожалению, краска за прошедшие годы пообгорела и облупилась, знаков различия на бортах танка не сохранилось.
– Что за зверь, кто помнит? – спросил Володя.
– «Обитаемый остров», – ответил Васёк. – Книжка такая. Не путать с фильмой.
– Не будем о грустном. Надеюсь, мы на Земле, – заметил Володя.
Он понял товарища. Поганенькая перспектива очутиться на месте героя-боевика. Жизнь – это не книга, и не кино, и выживание главного героя не является необходимым условием. И кто сказал, что ты главный герой, а не персонаж заднего плана, призванный красиво умереть на фоне героических царапин на кулаках Главного Героя?
Не только Вася, но и оба его товарища не смогли определить принадлежность и тип танка. Незнакомая машина. Совершенно незнакомая. Широкий корпус с наклонной броней, цельный лобовой лист без люка. Низкая приплюснутая башня. Орудие длинноствольное, с дульным тормозом. Калибр около десяти сантиметров. Гусеницы широкие, катки большого диаметра, похоже на подвеску системы Кристи, как на знаменитой «тридцатьчетверке».
Подбили танк двумя попаданиями в борт. Аккуратные, с оплавленными краями отверстия. Что творилось внутри машины, лучше и не думать. Однако башенные люки открыты, может, кое-кто и спасся, успел выбраться из горящего танка. Володя первым поднялся на башню и заглянул в люк. Пару минут разглядывал начинку танка, затем решительно полез внутрь.
Вася ухватился за поручень и двинул вслед за товарищем. Диму же привлек полузасыпанный окопчик в метре от танка и громоздившиеся там железяки.
– Ну что? – Вася наклонился над люком.
Видно плохо. Слышится сопение Вовки, скрип, звон железа, шуршание.
– А ничего. Ни скелетов, ни документов, ни планшетов, – отозвался Воронов.
– А оружие?
– Снаряды пойдут?
– Пойдут. Давай маркировку.
– А вот фиг я с ней разберусь. Очень странная… Спускайся, сам посмотри.
В танке было тесно, неудобно, кругом железки, непонятное оборудование. На полу хлюпала грязная, смешанная с маслом вода, везде грязь и пыль. Хорошо, через открытые люки и пробоины проникал свет. Вася осторожно перелез через казенник орудия и непонятную железяку, на которой открыто лежал снаряд.
«Автомат заряжания» – вспомнилась картинка из давно прочитанной книжки.
Окошки индикаторов, кнопки, рычажки – кажется, техника второй половины двадцатого века. Или нет?
– Глянь, – Володя дернул товарища за руку, обращая его внимание на латунные таблички на приборной панели.
Квакшин посмотрел – надписи на табличках были русские. Шрифт незнакомый, излишне угловатый, написание букв непривычное, но все легко читается: «Угол вверх», «Выкл.», «Разговор включен», «Разговор выключен», «Удаление засветки».
– Понял?
– Наши, – кивнул Васёк.
– Нет. Наши, и не наши. Ты слышал такой термин: «Ползучий ход»?
– Где нашел?
– У приводов наведения. Буквы похожи на русские, язык похож, а различия есть. А теперь посмотри вот сюда…
Да, маркировка на цоколе снарядной гильзы ясности не добавила. Калибр непонятен. Завод Вяткинский. И год выпуска, если надпись «2738 г.» – именно год выпуска, очень и очень странный. В будущее попали? Интересное однако будущее, с подбитыми танками середины двадцатого века, дотами, заброшенными пристанями и следами старых боев.
Выбравшись из танка, ребята молча спустились на землю. Перед глазами стояли надписи на таком близком и одновременно каком-то не таком языке, и изготовленный в две тысячи семьсот тридцать восьмом году снаряд.
Обнаруженным Димоном остаткам изувеченной снарядами пушки они уже не удивлялись. Человек такая сволочь, что ко всему привыкает. Раз попали в этот мир – надо жить. Вопросы не первой степени важности оставить на потом.
Даже если катер перенесся в далекое будущее, это еще не значит, что их должны встретить прекрасные девушки, бегущие в прозрачных нарядах по дорожкам парка, разбитого у кромки Северного Ледовитого океана. Не обязательно должны быть здания до неба, космические корабли и плавучие города. Торжества гуманизма и всеобщего благоденствия может и не случиться.
Прогресс считается неизбежным, но он не обязан быть непрерывным. Вася знал, что периоды расцвета цивилизаций сменяются распадом и возвратом в варварство. А что бы там ни говорили в телеящике, но мир уверенно движется к очередному периоду всеобщего развала. Выходит, аномалия перенесла их через эти года анархии, варварства, кровавой вакханалии на руинах цивилизации и забросила в более-менее приличное время. Во время, когда человечество понемногу выбирается из хаоса разрухи и войны всех против всех.
Железобетон, окопы, танки, унитарные выстрелы к пушкам – это уже нормально, это означает, что вокруг существует цивилизация. Уже, наверное, опять есть радио, телевидение, многоэтажное строительство, городской транспорт, канализация. В этом времени даже могут быть компьютеры, пусть и с незнакомым программным обеспечением.
Сердце Васи грела одна мысль – надписи в танке сделаны на русском языке, это большой плюс. Китайские иероглифы или арабская вязь означают, что их компании в этом мире не выжить, встреча с людьми будет фатальной. А вот язык, очень похожий на русский, это другое дело – на костре, наверное, не сожгут, камнями не закидают, в рабство не продадут.
Осталось найти людей, договориться с ними, объяснить, откуда студенты взялись, и, может быть даже, местное государство им поможет. Вася очень надеялся, что эти люди будут говорить на русском. От парня ускользнул тот факт, что танк принадлежал оборонявшимся. А раз пристань была захвачена, танк подбит, и затем ничего здесь не восстанавливалось, то далеко не бесспорно, что студенты встретят соотечественников-танкистов. Скорее всего, будет совсем не так.
– Куда двинем? – спросил Димон.
– Пройдемся по бетонке, – предложил Володя. – Глянем, куда дорога выводит, и возвращаемся.
– Пошли, – согласился Васёк.
Дорога сохранилась относительно неплохо. Если на берегу ее как следует покрошили волны, подточили ручейки, то в лесу по бетонке можно было даже проехать. Пусть не на Васиной «четырнадцатой», но нормальный внедорожник или грузовик пройдут, как по асфальту. Плиты почти не сдвинулись и не поломаны. Пробивающиеся сквозь трещины и стыки чахлые кустики машине не помеха. Единственное препятствие – рухнувшие на бетонку деревья. Вот это проблема. Перелезая через очередной ствол, Васёк понял, что нет, на машине здесь не проехать. Вот если за лесом, по полю. Впрочем, до поля еще надо добраться, и машину тоже надо найти.
Примерно через полкилометра от дотов в лесу обнаружились разрушенные дома. Ребята прошлись по развалинам, но ничего нового это им не дало. Судя по руинам, раньше это были три небольших дома. Два уже превратились в горы битого кирпича, мусора и железобетона. Как символ торжества силы природы над человеческой цивилизацией из руин прорастали молодые деревца и кустики, между камней вылезала трава, железобетонные плиты перекрытий поросли мхом и лишайником.
Третий дом – одноэтажный – неплохо сохранился. Неплохо относительно двух других. Во всяком случае, от него остались кирпичные стены. Все остальное начисто выгорело во время пожара. Пол до сих пор сохранял следы буйства огня. Из куч мусора выглядывали куски шлака, обгоревшие балки, куски металлических листов.
Профессиональный археолог только на основании этих развалин написал бы пять томов диссертации, открыл целую цивилизацию и восстановил быт, обычаи и религиозные взгляды жителей, дал бы заключение об уровне развития обитателей этих домов. Ребята не были археологами и проводить раскопки не собирались. Володя предположил, что дома снесены артиллерийским огнем во время боя. Скорее всего, он был прав. Кирпичный дом просто так не разваливается, нужно время или хорошее внешнее воздействие, желательно в виде тротила.
– Пойдем дальше? – предложил Володя.
– Двинули, – согласился Димка Коротков.
Бетонка шла в гору. Ребята знали, что в их мире за лесом должно быть шоссе, ведущее в Бондюги. Вдоль шоссе – поля, перелески. Что встретит их в этом мире – неизвестно. С одной стороны, бетонка должна куда-то вести, а с другой – следов недавнего присутствия человека не видно. Кругом нехоженые заброшенные развалины. Таким макаром можно пару сотен верст до жилья топать.
За очередным изгибом дороги обнаружились два разбитых бронеавтомобиля. На этот раз – техника атакующих. Ложбина в этом месте сужалась. Удобное место для засады. Обороняющиеся воспользовались шансом и устроили врагам огненный мешок.
Один бронеход застыл посреди дороги. Второй лежал на боку. Обойдя подбитые машины, ребята увидели третий броневик. Этому досталось больше всех. Видимо, при первых выстрелах водитель свернул с дороги и рванул напрямик через лес. Успел пройти метров пятьдесят. И тут на него посыпалось.
Оборонявшиеся стреляли в упор. Били с остервенением. Снаряды изувечили бронетранспортер, как бог черепаху. Борта в дырах. Башенку сорвало взрывом и отбросило в сторону. Морда превращена в клочья рваного металла. Колеса сгорели, от них остались только лохмотья металлического корда.
– Вот здесь десант и остановился, – сказал Володя.
– Пойти глянуть, из чего его так раскурочили? – предложил Васёк.
– Можно. Только ничего не найдем. Они пушки с собой увезли. Или с закрытой позиции били. Фиг мы ее сейчас найдем.
Дима что-то увидел в кустах, полез туда и вытащил на свет божий солдатскую каску. Это уже что-то. Ребята окружили товарища и с интересом разглядывали находку. Знакомая штука, один к одному – стандартная каска вермахта. Только вместо молний или свастики эмблема в виде скачущей лошади.
– Пошли назад, – сказал Володя. – Стемнеет скоро.
