Глава 8
И снова здравствуйте!
Я медленно подходил к шатрам, направляясь к тому месту, где, по моим ощущениям, должны были находиться наемники. Сейчас они для меня были первоочередной целью, а остальные невольники могли и подождать. Я неслышно передвигался по лагерю, подходя к его центру все ближе и ближе. Наконец остановился возле больших центральных шатров и стал сканировать их один за другим. Найдя нужный, я понял, что все наемники были там, но кроме них внутри находилось еще несколько людей, у которых ауры были чистыми, без вредных плетений. Отметив их расположение, я аккуратно разрезал стенку шатра и проник туда. В центре шатра мирно спали пятеро степняков. Именно их ауры были без паразитов. Я несколько секунд размышлял, кто это – надсмотрщики или друзья наемников, но решил не рисковать, так как времени оставалось мало, и наградил каждого магической стрелой в голову. Потом зажег светляк и негромко скомандовал:
– Всем подъем!
Двое наемников, лежащих недалеко от меня, открыли глаза и машинально схватились за оружие, остальные тоже зашевелились. Не двигаясь с места, я твердым уверенным голосом произнес:
– Я из Империи. Меня наделили правом вам приказывать, это вам ясно?
Я посмотрел на тех двух, что проснулись первыми и уже успели подняться на ноги. Остальные только-только принимали сидячее положение и разглядывали мой светляк, висевший в центре шатра.
– Что прикажете, господин? – произнес один из наемников, который стоял на ногах.
Я отметил, что хоть он и обращался ко мне уважительно, но самого уважения в его голосе не было. Присутствовали только злость и презрение, говорившие о том, что сломать его еще не смогли. Обрадованно улыбнувшись, я понял, что моя затея удалась, они признали меня имперцем, а значит, полдела уже сделано.
– Мой приказ таков: всем немедленно подняться, взять оружие и бесшумно следовать за мной.
– Слушаемся, господин! – ответил тот же наемник и принялся надевать пояс с ножнами.
Остальные последовали его примеру. Как я увидел, ни у кого из них не было ни лука, ни стрел. Это создавало еще одну проблему, которую нужно было решать в самое ближайшее время. Спустя минуту, когда почти все наемники встали и уже начали обращать внимание на мертвые тела степняков, я увидел, что один из воинов в углу силится подняться, но не может. Мельком глянув на его ауру, я понял, что плетение давно сожрало ее бо́льшую часть и поэтому наемнику уже перестали подчиняться ноги. Двое товарищей кинулись к нему и начали помогать, но толку от этого было мало.
– Просон не сможет пойти с нами, – решительно обратился ко мне тот самый наемник, с которым я говорил.
Видимо, он был тут за старшего, потому что остальные пока не произнесли ни слова.
– Пойдут все, – ответил я.
– Он серьезно болен, поэтому прошу вас, отмените приказ, господин, – попросил наемник, спрятав свою злость подальше.
«А он довольно приличный человек, – подумал я, – раз ради товарища может наступить на горло своей гордости».
– Все равно он отправится с нами, – сказал я и кивнул тем двоим, которые поддерживали несчастного за плечи. – Вы его понесете. А теперь исполнять приказ – ни звука, идти бесшумно и следовать за мной, не отставая. Ясно?
– Да, господин, – ответил все тот же наемник, уже с сомнением глядя на меня. – Только нам было велено не выходить за пределы лагеря.
Вот какой молодец, уже начинает кое о чем догадываться, раз напомнил мне о такой важной детали. Да и я, дурак, не подумал, что им могли поставить ограничение на передвижение. Вот весело было бы, когда наемники начали бы умирать, выйдя за границы лагеря, а я бы и не успел сообразить, в чем тут дело.
– Я отменяю этот приказ, – сказал я так, чтобы всем было слышно. – За мной!
Погасив светляк, я откинул полог шатра и вышел, осматриваясь, нет ли поблизости свидетелей. За мной начали выходить наемники. К сожалению, их одежда была намного светлее моей, поэтому была более заметна, но я понадеялся, что дозорные сейчас должны глядеть в степь, а не в центр лагеря. Когда все вышли, я скорым шагом направился к той стороне лагеря, где дозоры располагались на большом расстоянии друг от друга. Через пять минут бесшумной ходьбы мы достигли первого поста, который я расстрелял магическими стрелами еще издали, отметив, что дальность моих выстрелов увеличилась во много раз.
– Троим взять луки и колчаны убитых, – приказал я наемникам.
Тут же трое бросились к мертвым степнякам и начали собирать их оружие, а я мельком взглянул на лица остальных. На них была надежда и радость.
– Продолжаем движение, – приказал я, когда трое, вооруженные луками, присоединились к группе.
А дальше был скорый шаг. Переходить на бег я пока опасался, так как даже при таком движении наемники умудрялись спотыкаться о камни, вызывать шорохи, которые моему обостренному слуху казались громоподобными. Но все было спокойно, никто из кочевников не заметил, что наемники покинули лагерь, поэтому, отойдя подальше, я перешел на бег и поменял направление, следуя напрямик к своему отряду. Спустя десяток минут бега, когда двое, что несли наемника с отказавшими ногами, уже вконец запыхались, мы достигли нужного места.
– Тихо, свои! – предупредил я издали человека с луком, стоявшего в дозоре.
Остальные, как я видел, последовали моему приказу и использовали свободное время с толком, растянувшись прямо на голой земле. Дозорным был Даркин. На его лице появилась дикая радость, когда он в предрассветном сумраке увидел, кого я привел. Он уже было открыл рот для приветствия, но я опередил его:
– Ни слова! Мне нужно поработать!
Обернувшись к наемникам, я приказал:
– Лечь на землю, глаза закрыть и ждать!
Я не без оснований полагал, что могут быть еще некоторые приказы, отданные им, которые просто нельзя было учесть и вовремя отменить, поэтому следовало поспешить. Я начал с того, у которого плетение извлекало из ауры последние остатки энергии. Паразита извлечь было несложно, гораздо больше времени заняло восстановление ауры. Тут нельзя было пользоваться моим методом, так как от нее почти ничего не осталось. Поэтому я, мысленно плюнув, начал строить ее заново, используя те жалкие остатки как основу. Провозившись минут пять, я понял, что это не так уж и сложно. Было бы желание и силы вдоволь. Когда лежащему передо мной наемнику вновь начали подчиняться ноги, я перешел к следующему.
Процесс удаления паразитов занял гораздо больше времени, чем я планировал. И даже когда я осмелел и начал проводить две, а потом и три операции по извлечению одновременно, это мне не помогло. Я провозился с полчаса, прежде чем очистил и восстановил все ауры наемников. Глядя на их счастливые лица, я сам улыбнулся и сказал:
– Теперь глаза можно открыть и подниматься.
Наемники зашевелились, прислушиваясь к новым ощущениям, и начали вставать с земли. Оглянувшись, я увидел, что все мои бойцы тоже давно проснулись и в полной готовности стояли позади меня, наблюдая за ходом операции. И ведь никто из них не произнес ни слова! То ли Даркин предупредил, то ли сами поняли, что мешать нельзя. Молодцы!
– Теперь проясню ситуацию, – обратился я к счастливым наемникам, что стояли передо мной. – Мы – Королевские Кэльвы, элитное спецподразделение армии Мардинана, я – командир отряда, а это – мои бойцы. – Я кивнул на моих ребят и перешел к делу: – Я освободил вас от плетения, которое превратило вас в рабов, поэтому можете идти, куда пожелаете. Но я предлагаю вам по примеру ваших товарищей оказать посильную помощь в разгроме этого лагеря степняков. Дело в том, что моих людей мало, а лагерь большой, качественно окружить его не получится, а нашей задачей является уничтожение всех врагов, – слово «всех» я выделил, глядя на лица людей передо мной. – Так что сейчас вы должны решить, останетесь здесь или пойдете с нашим отрядом. Решение должно быть быстрым, поскольку времени остается все меньше.
– А тут и думать нечего, – ответил мне тот самый наемник. – Если уж Даркин с вами пошел, то и мы не откажемся! Так хочется проучить этих тварей! – наемник потер руки, злорадно оскалившись.
– Все с ним согласны? – уточнил я, глядя, как выражения их лиц начинают меняться со счастливых на яростные и злые.
Ответы были единодушными:
– Конечно!
– Еще бы!
– Руки чешутся прикончить пару десятков!
Я хмыкнул и сказал:
– Тогда слушайте план. Сержанты, Даркин, подойдите, и ты тоже, – я кивнул наемнику.
– Меня зовут Аскор, – представился он.
– Алекс.
Я быстро зажег маленький светляк и, достав кинжал, принялся чертить на земле схему, комментируя по ходу дела:
– Действуем так: Рин и Крот заходят с севера, Ринок с востока, Дин вместе с Аскором и новыми бойцами будут контролировать вот это расстояние, а Даркин и двое парней Рина возьмут на себя этот участок. Дозоры с вашей стороны вот тут и тут, – показал я Рину и Кроту. – Их уничтожить в первую очередь. Выдвигаемся немедленно. Я сам пробегусь по дозорам с южной стороны, они здесь, – я начертил еще три крестика. – Тем, кто еще не имеет лука, забрать у трупов. А теперь важная информация: вот в этих шатрах находятся невольники, постарайтесь понапрасну стрелы туда не выпускать. Аскор, ты стреляешь хорошо?
Наемник кивнул в ответ.
– Тогда возьмешь мой лук, он на седле, парни покажут. А теперь начинаем, потому что уже светает!
Закончив эту речь, я поднялся и побежал к лагерю, чувствуя, как секунды утекают сквозь пальцы. Все-таки с наемниками я провозился долго, а положиться на них стопроцентно все равно не мог, поэтому с юга мне нужно будет поработать более тщательно.
Промчавшись вихрем по трем точкам, где сидели дозорные, я уничтожил десяток степняков, а потом стал заглядывать в шатры, которые стояли прямо у вырубки. Кочевников было много, а времени мало, поэтому я не старался обходиться минимумом энергии, тратя на каждого по магической стреле, а использовал более мощные лезвия, тренируясь контролировать как можно больше активных плетений. Когда я очистил уже два с лишним десятка шатров, обойдя один с невольниками, то услышал крики и понял, что теперь нужно действовать иначе. Так как я пока уничтожил немногим больше восьми сотен степняков, остальная орава, когда признает во мне мага, закономерно рванет прочь, и не факт, что всех их перестреляют парни. Поэтому я достал свои клинки и подумал, что пришло время вспомнить то, чему меня обучали в Рассветной школе.
Из ближайшего шатра начали выбегать кочевники с оружием в руках, и я начал свой танец. Трое свалились с распоротыми животами, пятеро, выскочившие из шатра напротив, лишились голов, а я продолжал танцевать, чувствуя давно забытое ощущение легкости. Лагерь начал стремительно просыпаться, все больше кочевников выбегали из шатров и попадали под мои клинки, падая на землю и обагряя ее темной кровью. Вот уже десяток пытался расстреливать меня из луков, но я даже не активировал защитный кокон. Зачем напрягаться, если можно просто уклониться и напасть на стрелков, за несколько секунд лишив их жизни?
«Хотя кокон не помешал бы», – пришла запоздалая мысль, когда струя крови из разрезанного горла одного из смельчаков, который попытался напасть на меня с мечом, окатила меня с головы до ног.
Это была моя последняя осознанная мысль, а потом я просто отдался на волю танцу. Дикому, неистовому, смертоносному. Я носился по лагерю, сея смерть в рядах кочевников и собирая энергию из их тел. Это происходило автоматически, моему сознанию уже не нужно было контролировать этот процесс. Вскоре я начал слегка уставать, а кочевников становилось только больше. Некоторые, успевшие надеть кожаные доспехи с металлическими вставками, попытались напасть на меня слаженной группой, но не менее слаженно рухнули на землю, не успев понять, что для моих мечей их ерундовая защита вовсе не является преградой.
Спустя очень много времени, по моему ощущению, я почувствовал опасность и закрылся коконом. И вовремя – по нему тут же забарабанили стрелы. Оглянувшись, я увидел полсотни лучников, которые издали пытались меня расстрелять, не понимая еще, что никакого вреда это мне не наносит. В ответ я сформировал огромное лезвие, которое разом перерубило всех стрелков пополам. И только тогда кочевники поняли, с кем имеют дело.
– Колдун! Это колдун! Спасайтесь! – прозвучали крики на аллинском.
Я понял, что большего для ребят сделать не смогу, поэтому помчался на западный край лагеря, понимая, что за этот край сам несу ответственность. Парней я туда не ставил, потому что потребовалась бы половина нашего отряда, чтобы полностью перекрыть лесок. Теперь же это направление осталось на моей совести. Пробегая по лагерю, я награждал удирающих кочевников смертоносными плетениями, не жалея энергии на них, послал пару гранат вдогонку группам, спешившим выбраться прочь из лагеря, сразу уменьшив их число. Добежав до конца, я понял, что чуть было не опоздал. Более сотни кочевников кинулись через вырубку к лошадям и через несколько секунд должны были достигнуть края леса. Самых прытких я схватил магическими захватами, свернув им шеи, а потом просто залил все пространство до рощицы огнем, слыша крики умирающих в мучениях людей.
Плетение огня было самым энергоемким в моей коллекции, но зато его размеры можно было изменять практически неограниченно, поскольку они напрямую зависели от силы, вложенной в него. Я не поскупился и накрыл плетением всю вырубку, постаравшись, чтобы между ней и лесом осталась небольшая полоса. Мне очень не хотелось, чтобы эти зеленые деревья, невероятными усилиями сохранившиеся посреди степи, пострадали. После этого наступила рутина. Поскольку путь к лошадям был закрыт, кочевники больше не пытались прорваться на запад, а как тараканы разбегались во все стороны. Помня, что наемники – не мои парни, у которых скорострельность гораздо выше, я уничтожал всех гадов, которые бежали на юг. Отдельным степнякам все же чудом удавалось избегать моих ударов, но и они падали от стрел наемников. Некоторые даже пытались стрелять в ответ, но таких превращали в ежиков в первую очередь.
Внезапно до меня донесся мысленный крик Рина:
– Алекс, мы не справляемся! Их слишком много!
– Сейчас, – ответил я и мысленно скользнул по связывающему нас каналу.
Взгляд чужими глазами сперва ошеломил меня, поскольку это был первый опыт подобного рода, и у меня в сознании наложились две картинки – шатры с трупами на земле и приближающаяся группа в триста человек. Через секунду я понял, что мои-то глаза можно закрыть, и картинка сразу стала четкой и понятной. Я прикинул направление, дальность от меня, а потом вернулся в свое тело, сформировал огромный огнешар и отправил его в недолгий полет, после чего снова скользнул в сознание Рина. Мой выстрел был весьма точен. Шар угодил почти в самый центр группы, моментально окутав пламенем больше сотни человек. Посмотрев на то, как остальные разбегаются в панике и становятся легкими мишенями для моих ребят, я понял, что больше моей помощи здесь не потребуется...
Все закончилось, когда уже совсем рассвело. Мои ребята стали докладывать о том, что к ним больше никто не спешит выбегать из лагеря. Я видел, что живых людей в нем осталось не больше двух сотен, поэтому скомандовал всем приблизиться и половине начать тщательный осмотр шатров. Сам я потушил пламя на вырубке, попросту вобрав в себя всю энергию, питающую его, и начал зачистку с западной части, сразу обнаружив несколько десятков кочевников, которые пытались отсидеться в шатрах. Не мудрствуя лукаво, я просто выволакивал их за шею из укрытий, а затем аккуратно убивал.
Но когда я вытащил наружу еще одного человека, меня ожидал сюрприз. Это оказалась женщина лет тридцати, с рабским ошейником, одетая в поношенную одежду с многочисленными заплатками. Пару секунд я недоуменно смотрел на ее испуганное лицо, но потом все же опомнился и разжал магический захват. Женщина упала на землю и схватилась за горло, еще помнящее безжалостные невидимые пальцы, которые вытащили ее из шатра. Я внезапно почувствовал, что кое-что изменилось, но не в окружающем мире, а во мне самом. Будто включился другой режим действия или произошла смена программы, но я только сейчас начал ощущать усталость, боль в кистях, отвыкших от долгой работы клинками, и чувство животного страха, излучаемое находящейся передо мной женщиной. Я прочистил горло, опасаясь, что после боя оно пересохло, и обратился к невольнице, надеясь, что она понимает общий:
– Простите, я думал, что схватил кочевника, поэтому и обошелся с вами так грубо.
Страх женщины стал менее слышным, но до конца не ушел, а я тем временем вспомнил, что еще не весь лагерь очищен, поэтому обратился к ней снова:
– Побудьте пока тут, по лагерю постарайтесь не ходить, а то мои бойцы могут задеть ненароком.
Я направился дальше, оставив женщину приходить в себя, а сам недоумевал, зачем тратил время на разговор. И тут же вспомнил о заминке в своих действиях, вызванной самим фактом ее появления. Что это было? Ощущение, что в этот момент я стал другим, никак не проходило, поэтому я стал анализировать свое состояние до этого случая и после. И первым, что ощутил, было желание как можно быстрее помыться, поскольку я был обрызган кровью с ног до головы. Это ощущение было очень неприятным, хотя до встречи с женщиной я его просто не замечал и никакого дискомфорта не чувствовал... Вот оно! Я просто не чувствовал, то есть у меня выключились все эмоции, все мысли, все ощущения. Я просто превратился в бездушную машину смерти, у которой всего одна задача – уничтожить всех врагов. Стал эдаким Терминатором, только без большого ружья, но зато с мечами и магией. Вот гадство!
Заметив ауру живого в шатре, мимо которого я проходил, я заглянул туда и едва успел увернуться от просвистевшего клинка. Затем выматерился и запустил лезвие в ответ, заставив рослого степняка развалиться надвое и рухнуть на шкуры с недоуменным выражением на лице.
Продолжаем размышления и подведем итоги. Во время боя... нет, не так, во время бойни я становлюсь абсолютно другим человеком. Впервые я это почувствовал, когда врывался с моим отрядом в захваченный Город. Почувствовал, но не осознал, поскольку моя память почему-то просто стерла большинство моментов боя. Второй раз тому было подтверждение, когда я один уничтожил бо́льшую часть живых в предыдущем лагере кочевников. Вот тогда я ощутил некую странность в том, что убийство такого количества людей не вызывает у меня никаких чувств. И, наконец, третий звоночек прозвенел именно сейчас, когда эта женщина обеспечила мне резкий переход из одного состояния в другое. Короче, факт налицо – медленно, но верно я переставал быть собой. Или... Или я только начинал собой становиться?
Эта мысль заставила меня замереть посреди лагеря. Может быть, то, что мне неприятно сейчас, является нормой для Темного мага, в которого я медленно, но верно начинал превращаться? Может быть, я постепенно терял все свои чувства, эмоции, которые попросту отмирали, как ненужные органы? И кто же виноват в этом? Ответ лежал на поверхности, за ним не нужно было нырять в глубину. Та, кто уже давно сидела в моем подсознании, та, которая делала с моим разумом все, что захочет, в момент моего засыпания, та, которую здесь называли Смертью, а я величал Темнотой. Именно она являлась причиной изменений в моей психике, именно она делала меня тем бездушным убийцей, который ей для чего-то был необходим, именно ей сегодня придется ответить на множество моих вопросов...
Я продолжил путь, одновременно связываясь с ребятами и передавая всем одну мысль, которая по идее должна была меня обеспокоить уже давно:
– Как дела? Потери? Раненые?
Первым отозвался Крот:
– У моих ничего, сейчас прочесываем северный край, нашли около полусотни рабов и двух недобитых кочевников. Оставить их в живых?
– Да, мне будут нужны пленные, – отправил я мысль по ниточке, связывающей нас, и стал слушать остальные отчеты.
В общем, никто из ребят не пострадал, мелкие царапины не в счет, но Санк, отправленный Рином страховать ребят Дарека, сообщил, что у троих наемников серьезные проблемы. Кочевники оказались меткими, и одному из наших добровольных помощников стрела досталась в грудь, совсем рядом с сердцем, а двум другим в живот. Санк и Ламеш, оказавшиеся к раненым ближе всех, уже извлекли стрелы у тех двоих и залили раны лимэлем, так что беспокоиться было не о чем, но тем, у которого стрела оказалась в груди, Санк заниматься не рискнул.
– Командир, я опасаюсь, что наконечник может задеть сердце, когда его будем вытаскивать, так что без тебя ничего не выйдет.
– Ладно, сейчас приду, не отходи от него, – ответил я Санку, моментально определив его местонахождение, и побежал туда.
Хоть наемник и не был «нашим» во всех смыслах, но его жизнь я попытаюсь спасти, хотя бы потому, что он был с нами и помогал. Союзников нужно ценить. А тех, которые в перспективе еще и могут стать твоими друзьями, в особенности. Добежав до Санка, я увидел лежащего на земле человека, совсем не подающего признаков жизни. Но аура в нем еще теплилась и не собиралась пока распадаться, так что наемник был жив, а остальное – второстепенно. Раздвинув стоящих вокруг товарищей раненого, я увидел, что пострадавшим оказался Аскор, и порадовался столь удачному стечению обстоятельств. Лишний плюсик в отношении наемников ко мне не помешает. Нет, я не был рад, что стрела досталась именно Аскору, но по привычке просчитывал варианты развития событий и приходил к неизменному выводу, что для меня лучшего подарка судьбы и быть не могло.
Присев над телом, я взялся за древко и стал обволакивать стрелу своим коконом. Как и сказал Санк, ранение было очень опасным. Правильно, что никто не стал трогать стрелу, ведь она мало того что задела сердце и оставила на одной его стенке глубокую борозду, так еще и плохо закрепленный наконечник повернулся в ране так, что извлечь его было невозможно. Но не мне. Я сперва аккуратно отделил его от древка, отбросив последнее в сторону, чтобы не мешало, а затем сосредоточился и начал мельчайшими захватами раздвигать ткани, чтобы аккуратно развернуть железяку и вывести ее из тела, ненароком не зацепив сердце. Слаженный вздох раздался вокруг меня, когда наконечник будто сам собой начал вылезать из раны. Отбросив и его, я посмотрел на рану, зачерпнул кровь и попавшие со стрелой частички грязи и удалил это все, а затем щедро полил рану лимэлем из протянутой мне Санком фляги.
Это было кстати, так как у меня осталось этой жидкости всего глотка два, а позориться перед наемниками не хотелось. Посмотрев на то, как медленно начинают сходиться края раны, я приподнял голову Аскора и влил несколько глотков ему в рот. Наемник сразу же пришел в себя, когда живительная жидкость ошпарила его пищевод. Он открыл глаза и попытался пошевелиться, но я сердито сказал, придавив его тело ладонью к земле:
– Лежи спокойно, рана еще не затянулась! – и, обернувшись к товарищам раненого, наблюдавшим за операцией, добавил: – Двое присмотрите за ним, чтобы не спешил рану грязными руками трогать и не вставал раньше времени, а остальные за мной. Пока весь лагерь не осмотрели, расслабляться рано.
Я вернул флягу Санку и поднялся с колен, провожаемый благодарным взглядом Аскора. Наемник ничего не сказал, но я не сомневался, что этот разговор еще последует. Вместе с остальными наемниками и Санком мы отправились обратно. По пути я добил всех раненых, которые остались после выстрелов наемников. Все-таки у них нет эльфийских рефлексов – бить в глаз, чтоб наверняка, поэтому несколько десятков кочевников стонали и дергались на земле, получив стрелы кто в грудь, а кто в живот. Милосердно облегчив их страдания, я подумал, что в будущем постараюсь не ставить наемников отдельно. И даже несколько моих парней – плохая гарантия, что кочевники не прорвут оцепление, так что нужно будет это учесть на будущее. Сегодня получилось только благодаря тому, что им активно помогал я, поэтому и возникла опасная ситуация на севере, но в другой раз может и не повезти. Значит, тактику нужно будет менять.
Дойдя до лагеря, я обнаружил, что наша помощь уже и не требуется. Парни вместе с Даркином и наемниками организованно добили всех раненых, согнали десятка полтора пленных кочевников и усадили в рядок, связав им руки и ноги. Также обнаружилось, что среди моих ребят присутствует та самая женщина, с которой я столь бесцеремонно обошелся. Подойдя к отряду, я подумал, что нужно сказать что-то торжественное, а то лица у ребят больно напряженные, видимо, не отошли еще после схватки. Оглядев их всех, я громко произнес:
– Парни, бой окончен, мы победили. Но расслабляться пока рано, нужно прояснить еще пару моментов, и тогда вы сможете заслуженно отдохнуть. Сейчас слушайте мои просьбы. Ринок, сходи, пожалуйста, в лесок за вырубкой, найди там в одном из шатров двух парнишек и приведи сюда.
– Сделаю, командир, – ответил добродушный здоровяк и потопал в указанном направлении.
– Рин и Даркин, найдите всех невольников и приведите сюда, раз тут самое свободное место. Следите, чтобы среди них не оказалось кочевников, которые под шумок могут слинять.
– Слушаюсь, – ответил Рин и отправился с бойцами к шатрам с рабами.
Даркин только молча кивнул и махнул рукой своим наемникам.
– А Трит и все те из наших добровольных помощников, кто хорошо умеет готовить, – отправляйтесь прямиком на кухню и сообразите что-нибудь на завтрак. Кухня... – я втянул носом воздух и показал рукой, – в той стороне.
Наш бессменный повар кивнул и вместе с тремя наемниками, выделенными Даркином, направился в указанном направлении. Передо мной остались только женщина и Крот с парнями.
– Крот, на тебе пленники, а я сейчас... Вы что-то хотели спросить? – обратился я к женщине, которая внимательно меня рассматривала.
– Да.
У нее оказался приятный голос, да и сама она выглядела уже не так испуганно, как в момент нашей первой встречи. Она сейчас излучала какое-то достоинство, уверенность в себе. Прирожденный лидер, даром что женского пола.
– Я хотела узнать, что будет со всеми рабами, – сказала женщина, глядя прямо мне в глаза.
Я оценил ее смелость, ведь сейчас я выглядел весьма устрашающе – нелюдь, весь забрызганный кровью своих жертв. Мне бы еще оскалиться и зарычать – самое то для образа. Жалко, клыков нет, как у темных эльфов, смотрелось бы впечатляюще.
– А как вас зовут?
– Снежана.
– Просто Снежана и все? Без титулов и званий? – уточнил я.
– Пока все, вы ведь тоже не представились, – ответила она с вызовом.
А это уже становилось интересным. Я вновь окинул взором Снежану. Да, было в ней нечто благородное, что роднило ее с Алоной. Осанка, властно поднятая голова, все ее поведение говорили о том, что она из знатной семьи. И то, что, находясь в рабстве, она не сломалась и не превратилась в запуганного зверька, говорило в пользу этой теории.
– Алекс Эльф, – сказал я и церемонно поклонился, постаравшись щелкнуть каблуками. – Командир спецподразделения войск Мардинана.
– Графиня Снежана Лисецкая, урожденная ден Лей.
– Мля-я... – протянул я, потом опомнился и добавил: – Простите за мой французский... А разрешите узнать, кем вам приходится Чарнок?
– Братом, – ответила Снежана с легким удивлением.
Я лихорадочно прикидывал, как бы и этот шанс обернуть в свою пользу. Ясен пень, что семейка ден Лей попала в немилость к императору, ведь что-то же послужило причиной того, что брата пытаются убить, а сестра попадает в рабство. Но зато теперь она может послужить ценнейшим источником информации, правда, не для меня, а для Фариама. Ее род наверняка довольно знатный, а его представители вращались в высших кругах власти, так что масса сведений, которыми она обладала, могла послужить основой для хитрых интриг и шпионских игр Мардинана. Это я в такие грязные политические дела влезать не был намерен, а король наверняка должен выжать из этой графини максимум. Так что моя задача сейчас – просто обеспечить готовность этой Снежаны добровольно сотрудничать, а дальше пускай разбирается Фариам.
– Что, уже планируете, как меня получше использовать? – иронично спросила графиня, подходя ко мне поближе.
Ага, мы показали зубки. Нужно скорее щелкнуть по носу, чтобы ограничить ее самомнение. Так, самую малость.
– Да, вот представьте себе, у меня еще не было секса с графиней, и теперь я думаю, что использовать вас подобным образом будет весьма продуктивно, – ответил я, постаравшись, чтобы мое лицо оставалось серьезным.
Графиня сжала губы, как будто я залепил ей хлесткую пощечину. Я уже понял, что это было чересчур, но других вариантов осадить начинающую показывать норов аристократку у меня пока не было.
– Можете использовать меня, как вам будет угодно, – холодно процедила Снежана. – Только ответьте, что вы будете делать с рабами?
Я подумал, что графиня, похоже, не так уж плоха, как я предположил. Обычная аристократка спрашивала бы, что собираются делать с ней, а эта беспокоится о каких-то рабах. Стоящий рядом Крот недоуменно поднял брови, он от меня явно такого не ожидал, но я-то понимал, что, если буду вести себя вежливо и культурно, мне ничего не перепадет из той информации, которая находится в этой прелестной головке. Графиня начнет отнекиваться, уклоняться от ответов, ведь будет знать, что ничего плохого с ней я себе не позволю сделать. Мой же вариант позволял разговорить ее быстро, с минимальными затратами усилий.
– Это целиком зависит от вас, уважаемая графиня, – ответил я, оскалившись. – Если мы с вами поладим, то жизни невольников ничего не будет угрожать, если же нет...
Я многозначительно замолчал. Остальное пусть додумает до конца, ведь озвученная угроза страшит в меньшей степени, чем незнание и кошмарные предположения. Осталось подождать минуты две, пока она дойдет до нужной кондиции, и можно будет спокойно доить графиню, снимая сливки знаний. Такой вариант был для меня более приемлем, чем допрос с пристрастием или обычная перекачка ее знаний в мой мозг. С этим я вообще не хотел связываться, так как мой единственный подопытный, с которым я проделал подобную процедуру (себя-эльфа я в расчет не принимал, так как это другое дело), был мужиком. А что будет твориться у меня в мозгу, если я запихну в него воспоминания женщины, даже страшно представить. Поэтому, если с разговором не выйдет, этот вариант я уж точно не буду использовать.
Тем временем под надзором наемников начали стягиваться рабы. Их было много, человек семьдесят, все одетые в какую-то рвань, некоторые измождены, у многих на лицах видны следы побоев. В общем, довольно жалкое зрелище. Некоторые даже не могли передвигаться самостоятельно. Так, например, высокий мужчина нес на руках то ли мальчика, то ли девочку, а одну пожилую женщину поддерживали двое парней.
Когда группа невольников приблизилась, один из мужчин, увидев Снежану, встревоженно обратился к ней:
– Госпожа, как вы?
Графиня подняла ладонь в успокаивающем жесте, останавливая подходившего к ней:
– Спокойно, Лорок. Командир этого отряда пообещал, что убивать никого не будет.
– Точно, – подтвердил я. – Но потрудиться на благо нашего отряда вам все же придется. Пусть те из вас, кто работали на кухне, сейчас же отправятся туда и помогут приготовить завтрак на всех моих бойцов и невольников. Те же, кто готовить не умеет, должны обыскивать трупы кочевников и собирать в одну кучу все их оружие, а в другую – все их деньги и драгоценности. Кто слишком слаб, может никуда не ходить, – кивнул я на тело на руках мужчины. – А сейчас всем разойтись, а Рин – ко мне! Ну как, кочевники среди них были? – спросил я, глядя на то, как высокий мужчина бережно сгружает худое тело на одну из накидок, которые невольники достали из ближайшего шатра.
– Был один, попытался убежать, когда рабы выходить стали. Мы его стрелами догнали, подумав, что пленные у тебя и так есть.
– Правильно, – кивнул я.
– И что теперь? – спросил меня подошедший Даркин.
– Отправляйтесь завтракать, только оставьте нескольких человек для охраны пленников, потом всем отдыхать до обеда.
– А ты чем будешь заниматься? – спросил Крот.
– Сначала займусь Снежаной, – показал я графине свою фирменную улыбку.
Женщина демонстративно отвернулась.
– Потом поговорю с пленниками и решу, как действовать дальше.
– Удачи, командир, – усмехнулся Крот и первым пошел к кухне.
Проходя мимо графини, парень окинул ее сальным взглядом, вызвав только презрительную усмешку на лице женщины.
– Крот, ты чего? – послал я ему мысль, видя, что остальные парни задумчиво на меня посмотрели.
– Алекс, для тебя же стараюсь, – недоуменно ответил Крот. – Я ведь догадался, что тебе для хорошего разговора нужно довести ее до нужной кондиции.
– А-а-а... – протянул я. – Тогда спасибо, что понял. Ты только Даркину и Рину объясни свои выводы, а то уж больно странно они на меня взглянули, могут все дело испортить.
– Ладно, командир, – весело ответил Крот.
Я прервал связь и поглядел на графиню.
– А с вами мы отойдем к речке. Не люблю, знаете ли, заниматься этим прилюдно. Прошу вперед!
Я показал направление фыркнувшей Снежане и сам последовал за ней. Проходя мимо лежащего маленького тела, я кинул на него взгляд. Зря я это сделал. Это оказалась девочка с бледным, но довольно миловидным лицом, причем очень и очень больная девочка.
– Идите дальше, я догоню, – сказал я в спину графине, а сам склонился над малышкой.
Она была без сознания, а потрогав ее лоб, я выяснил, что температура буквально зашкаливает. Но что послужило этому причиной? Скосив взгляд на живот девочки, я увидел, что он туго перемотан грязными тряпками. Достав кинжал, я вспорол тряпки, чтобы не мучиться с их развязыванием, и обнаружил на животе у нее большую рану, по-видимому, от сабли, длиной в две ладони и глубиной примерно в полпальца. Оторвав тряпки вместе с присохшей кровью и вызвав слабый стон у девочки, я тщательно осмотрел рану. Все было плохо, края почернели, плоть начала отмирать, а цвет вокруг раны говорил о заражении. Не раздумывая, я тем же кинжалом срезал всю омертвевшую кожу вместе с неумелыми стежками каких-то ниток, стягивающих края, и гноем, сочившимся из раны, вызвав еще один протяжный стон. После этого достал флягу и колыхнул ее. Два глотка, не больше. Аккуратно поливая рану, я мысленно пошарил в округе, чтобы узнать, кто из наших находится ближе всех. Им оказался Нимош, отчего-то задержавшийся в сотне шагов от меня. Я послал по связующей нити мысль:
– У тебя лимэля много?
– Полфляги осталось, – пришел ответ.
– Тогда быстренько метнись в центр лагеря, а то мой весь вышел.
– Сейчас буду! – деловито ответил Нимош.
Я видел, как рана на животе девочки начинает медленно зарастать свежими тканями, и продолжал капать лимэлем, стараясь ничего не пролить мимо. Вскоре фляга опустела, но тут примчался Нимош. Откупорив его флягу, я поднял голову девочки и влил несколько глотков ей в рот. Реакция последовала незамедлительно. Ее глаза широко распахнулись, тело выгнулось дугой, поэтому я схватил девочку за плечи и прижал к земле, велев Нимошу придержать ноги. Через несколько секунд девочка перестала дергаться. Тяжело дыша, она уже вполне осмысленно посмотрела на меня. Отпустив плечи, я поднес к ее губам чудом не расплескавшуюся флягу и сказал:
– Сделай еще пару глотков.
Девочка послушно приникла к фляге и глотнула, закашлявшись после того, как активная жидкость вновь пронеслась по ее горлу.
– Теперь лежи.
Я осмотрел ее живот. Раны уже не было, она затянулась и зарастала молодой кожицей. Через несколько минут этот процесс должен был завершиться, оставив после себя длинный уродливый шрам. Но зато живой останется. Вернув флягу парню, я приказал ему:
– Проследи, чтобы не вставала еще пару минут, а потом отведи на кухню и хорошенько накорми. Только следи, чтобы не лопнула, а то в первый раз у всех тормоза отказывают.
– Знаю, командир, на себе испытал. Прослежу за девчонкой, все будет нормально, – заверил меня Нимош.
– Добро, – кивнул я и поднялся с колен.
И тут же понял, что весь мой недавний спектакль, все мои усилия пошли прахом. Не видать мне никакой информации, не понять, почему семья ден Лей попала в немилость, не уговорить графиню помочь Мардинану, да еще много всяких «не»... А все потому, что Снежана Лисецкая стояла передо мной и улыбалась.
