Глава 14
Степь да степь кругом
После разговора с королем я решил еще раз связаться с Залином. Староста отвечал мне радостно и приветливо. В ответ на мой вопрос о состоянии дел он четко доложил, что все тела уже похоронили, добычу собрали и поделили, а то, что я приказал сохранить для себя, лежит под надежной охраной в бывшей оружейной. Похвалив за такое рвение, я сообщил ему, что к обеду ожидается прибытие войск, так что он может скоро возвращаться в свою деревню. Но Залин, к моему удивлению, сообщил, что вместе со многими своими односельчанами решил обосноваться в Городе.
– Понимаешь, Алекс, нам в нашей деревеньке скоро станет тесно, многие семьи ютятся по десять человек под одной крышей, а расширять уже некуда, мы стену строили основательно, надежно. Если часть ее придется переносить, получится демоны знает что!
– Так вы же всего несколько лет назад обосновались на этом месте, – заметил я логическую нестыковку. – Откуда такое пополнение? Или вы сразу так тесно строились, чтобы место экономить?
– Нет, закладывали мы деревню с запасом, да только слух о нас прошел по окрестным городам, что и места тут, богатые дичью, рыбой, ягодами, и кочевники не захаживают, вот и повалил народ, кто победнее да кому терять нечего. Бывало, целыми семьями приходили. Да еще и наши деревенские сами же своих родичей пригласили, из тех, кто в городах остался. Вот так и получилось, что за то время, пока мы тут живем, население увеличилось раза в два-три. И это не считая детишек, которые здесь уже народились.
– Понятно. Значит, переезд в Город вам очень необходим.
– Да, ведь тут столько места, что можно запросто поместиться всем семьям, да и для обороны удобно. Нужно только в защите пару мест переделать, да сигнальных вышек еще понастроить – никакой враг не будет страшен! Да и я обращусь еще к его величеству, чтобы воинов выделил нам, когда вся эта война закончится. Глядишь, через пару лет уже прочно обоснуемся, встанем на ноги...
Я только диву давался грандиозным планам старосты и мысленно ему аплодировал. Такой может сделать все, что задумал. Не знаю, как там сложится ситуация, но, если все будет ладно, я сам попрошу короля, чтобы выделил отряд для спокойствия. Но это будет потом, а сейчас загадывать было еще рано. Я попрощался с Залином, предупредил, что в скором времени к нему приедут бывшие рабы, которые, вполне возможно, также захотят обосноваться вместе с односельчанами, пожелал ему успехов и терпения, так как понимал, что такое армия, которая временно будет располагаться в Городе, и спрятал амулет. После операции мои ребята также должны будут вернуться туда, вот там мы с ними и встретимся. Не думаю, что моя разведка в Марахе займет много времени.
А потом меня снова потянуло в сон. Чтобы не задремать, я начал думать о результатах своего ночного эксперимента. Меня они не обнадежили. Я же хотел выяснить, легко ли мне убивать, если я не отключаю свои эмоции. Теперь я понял, что легко. Во время ночного боя я чувствовал сначала недовольство, потом азарт, когда начал экспериментировать с нахождением в двух телах, затем еще массу чувств, но без отрицательной составляющей, как втайне надеялся. Ну и под конец я просто устал и убивал, как будто выполнял ежедневную рутинную работу. Без мыслей, без сожалений, без эмоций. Короче, результат эксперимента таков: уважаемый игрок, ваш статус изменен. Из «воина-защитника» вы превратились в «убийцу». Хотите играть этим персонажем или загрузить сохраненную игру?
Вздохнув, я ответил сам себе:
– Естественно, буду играть дальше, ведь в жизни сохранения отчего-то не предусмотрены.
А вообще это было печально. Я лелеял мысль, что все-таки еще остался человеком. Ну, хотя бы чуть-чуть, но, увы, это оказалось совсем не так. Я медленно, но верно превратился в безжалостного убийцу, для которого уничтожение разумных существ является всего лишь работой.
«Ну и ладно, – зло подумал я, – пути назад все равно нет, а заниматься этим кто-то должен. Раз уже согласился, выполняй свои обязанности и надейся на то, что твои подвиги останутся неизвестными широкой общественности. Ведь убийц никто не любит, пусть даже они находятся на службе у короля».
Вздохнув еще раз и окончательно отбросив всякие сожаления, я сосредоточил внимание на степи, которая стелилась под копыта моему скакуну. Продолжалось так недолго, вскоре я опять почувствовал, что мне с трудом удается разлепить веки. Нет, нужно поговорить еще с кем-нибудь, иначе точно засну в седле. Достав монетку на веревочке, я сжал ее в руке.
– Привет, Алекс! – услышал я радостный голос Алоны.
– Привет, сестренка! – улыбнулся я. – Вот, выдалась свободная минутка, решил узнать, как у тебя дела. Что нового?
– Все почти хорошо, нового ничего не происходило. Только Мирин недавно с армией отправился в степь, а так...
– Подожди, а почему «почти»? – спросил я.
– Ну, понимаешь... – сестренка замялась, видимо, она не очень хотела об этом рассказывать.
– Смелее, – подбодрил я ее. – Если что, я не буду смеяться.
Но она совершенно серьезно сказала:
– Алекс, со мной в последнее время что-то странное происходит. Я иногда чувствую такое, что мне становится страшно...
– Подробнее, – попросил я, сразу насторожившись.
– Ну, например, сегодня ночью я проснулась от боли в плече, хотя, когда засыпала, чувствовала себя прекрасно. Потом вдруг на меня, спустя некоторое время, накатила целая волна, растекшаяся болью по всему телу. Чуть раньше, день назад, меня скрутило прямо на приеме так, что я чуть не упала во время танца, но тогда сумела прийти в себя и сбежать. А два дня назад я почувствовала такую боль, что сразу потеряла сознание... Лекари дворцовые уже с ног сбились, поят меня разными травяными настоями, всю осматривают, но ничего не могут найти. Ты не можешь сказать, что со мной такое? – с надеждой спросила Алона.
– Вот гадство! – не удержался я, но опомнился и добавил: – Извини, я не то хотел сказать.
– Что, все так плохо? – буквально помертвевшим голосом спросила сестренка.
– Все еще хуже, чем ты думаешь, – мрачно ответил я. – И я даже могу продолжить список твоих приступов. Если вернуться еще на денек ранее, то могу с уверенностью сказать, что ты почувствовала такую же боль, как на приеме. Так?
– Да, а откуда...
Но я не дал ей закончить:
– А ты не ощущала за час перед этим лютой ненависти, ярости и гнева?
– Да, я чувствовала что-то такое. Мне хотелось всех поубивать прямо на месте, я даже свою служанку перепугала до смерти, когда посмотрела на себя в зеркало, а потом запустила в него огнешар, потому что мне не понравилось мое отражение... Так что, ты можешь это все объяснить?
Я вздохнул:
– Могу. Дело в том, что в то же самое время я испытывал эти чувства. И ненависть с яростью, и вспышки боли. А в тот момент, когда ты потеряла сознание, я едва не умер, не рассчитав последствия одного магического эксперимента.
М-да... Пришла проблема оттуда, откуда ее не ждали. И что, теперь Алонка будет чувствовать все, что выпадает на мою долю? А главное, почему так происходит? Из-за кратковременного слияния аур? Но ведь между нами не протянулась связующая нить, обеспечивающая передачу таких эмоций, так почему же она меня чувствует даже на таком расстоянии и как от этого избавиться?
– Алекс, а ты сейчас злишься? Или это я злюсь? – тихонько прервала мои размышления Алона.
– Что, ты и это чувствуешь? – удивился я. – Ну, все! Теперь полный песец!
– А почему ты злишься? Потому что я могу узнать, что ты сейчас чувствуешь?
– Да, и не только сейчас, но и в будущем, – мрачно ответил я.
Сестренка помолчала немного, а потом решительно заявила:
– Что ж, я не хотела этого, но избавиться от такого дара вряд ли смогу. И теперь тебе тоже придется привыкнуть к мысли, что я чувствую тебя, – ее голос задрожал. – И если тебе это не нравится, можешь злиться сколько угодно, понял?!
Связь прервалась, и я с удивлением посмотрел на амулет в своей ладони. Что это с ней? Почему она так обиделась, когда узнала о том, что я злюсь? И тут я хлопнул себя по макушке. Идиот, кретин, бесчувственный чурбан! Несложно было догадаться, что Алона подумала, будто я разозлился из-за того, что мне есть что скрывать. Естественно, ее обидело такое недоверие, да так, что она тут же накричала на меня и бросила амулет. Вот дурочка... Ведь в тот момент я думал совсем не об этом.
Сжав амулет в ладони, я послал вызов, но ответа на него все не было. Видимо, настолько на меня обиделась, что не хочет разговаривать или плачет сейчас в подушку. Демоны, как плохо все вышло! Ну ладно, есть же другой способ, как теперь выяснилось.
Я представил себе сестренку, такую, какой я запомнил ее в день расставания. Маленькую, беззащитную, с выразительными глазами и милым носиком. И тут же на меня нахлынула волна чувств, ясно, что не моих, потому что это была обида, непонимание, печаль и тоска. Я потянулся к ней навстречу, пробуждая в себе чувства такие нужные и давно забытые. Чувства любви, нежности и заботы. Я старался смыть ими всю ту горечь, которую сейчас испытывала сестренка, залить всю ту боль, что я невольно ей причинил. Похоже, мне это удалось, потому что наконец пришел ответ из амулета, который я все еще сжимал в руке.
– Алекс? – слегка подрагивающим голосом произнесла Алона и всхлипнула.
Боясь, как бы она не передумала, я сказал:
– Алона, послушай меня и пока не перебивай. Я злился вовсе не потому, что мне неприятно осознавать, что ты можешь прочитать мои чувства, узнать мои секреты, просчитать мои мысли. Вовсе нет. Ты же знаешь, у меня от тебя никогда не было тайн, я же рассказал тебе то, что не знает больше никто в этом мире... Я злился только потому, что невольно причинил тебе боль... Здесь у меня нет никого, кто был бы мне дороже тебя, и меньше всего на свете мне бы хотелось, чтобы ты испытывала страдания. А тут я внезапно понял, что сам доставляю тебе невыносимые муки... Я злился на себя, я злился на ту связь, которая отчего-то образовалась между нами и передает тебе мою боль, я злился на то, что не догадался связаться с тобой раньше... Прости меня, сестренка. Прости, если можешь...
Я замолчал, так как мне отчего-то стало трудно дышать. И я даже не знал, это мои чувства заставляют наворачиваться слезы на глаза или это сейчас Алоне опять захотелось поплакать.
– И ты меня прости, – всхлипнула Алона. – Прости, братик, я подумала совсем-совсем глупое... Я подумала...
И тут ее прорвало. Она зарыдала в полный голос, всхлипывая и что-то бормоча. Я принялся ее успокаивать, говоря какую-то ласковую ерунду, но быстро понял, что это бесполезно. Тогда я опять представил образ Алоны. Отчего-то в этот раз он получился более ярким и объемным. Теперь сестренка выглядела немного старше, одетая не в дорожную одежду, а в серое кружевное платье, и лежала на кровати, края которой я рассмотреть не мог. Я подошел к ней и мягко обнял. Странно, но в ответ она также обхватила меня руками и крепко прижала к себе, уткнувшись лицом мне в грудь. Я молчал и нежно гладил ее волосы, чувствуя, как ее плечи сотрясаются в рыданиях. Через несколько минут Алона успокоилась, но я все еще продолжал ласково поглаживать ее, когда вдруг услышал ее голос из амулета:
– Алекс, я тебя вижу.
– И я тебя вижу, – прошептал я, продолжая теребить ее хвостик.
И только потом до меня дошло, что она сказала.
– То есть как это? – ошеломленно спросил я.
– Да, – хихикнула Алона. – Я тебя вижу и чувствую.
– Ну, про «чувствую», это понятно, мы уже с этим разобрались, но...
– Да я не про это, – образ Алоны у меня в голове махнул рукой. – Я чувствую, что ты сейчас теребишь мне волосы.
Я решил проверить и убрал руку.
– А сейчас перестал... Алекс, не хватай меня за нос!
– Извини, просто хотел проверить.
– Так ты сейчас на лошади? – удивленно спросила Алона.
– А ты в кровати, – ответил я. – Знаешь, я представил тебя, чтобы просто почувствовать твои эмоции и передать свои, а получилось... Ни фига себе! Выходит, мы с тобой вполне можем общаться без разговорного амулета. Нет, над этим надо хорошенько подумать.
– Чего тут думать, это же прекрасно! – Алона отстранилась от меня и вытерла слезы со щек рукавом платья.
– Нет тут ничего прекрасного, – хмуро сказал я.
– Почему?
– Алона, я уже и так доставил тебе уйму боли. А сколько еще будет впереди? Я даже не представляю, чем вся эта заварушка закончится и сколько мне придется еще набить синяков и шишек на моем пути. А ты радуешься, что все мои ощущения достанутся и тебе. Куда это годится? – Я вздохнул.
– Не переживай, Алекс. Главное, что я знаю, когда у тебя все хорошо, а боль... я могу и потерпеть.
– Нет, нужно найти способ разорвать эту связь или хотя бы ослабить ее проводимость... – пробормотал я, понимая, к кому мне следует обратиться с этим вопросом.
Но Алона гневно сказала:
– Не смей, слышишь! Я тоже имею право на это, поэтому без моего согласия ничего не меняй, понял?! А я хочу, чтобы все осталось как есть!
– Но...
– Не хочу ничего слышать! – Алона гордо вскинула голову. – Иди сражайся, защищай всех нас от кочевников и не думай ни о чем! Я умею терпеть боль, я справлюсь с ней, но для меня важнее чувствовать, что ты рядом со мной. Сейчас я знаю, что ты жив, здоров, и мне становится спокойнее за тебя, поэтому не делай ничего такого, чтобы лишить меня этого знания.
Я удивленно молчал и думал, что за то время, пока мы не виделись, Алона довольно сильно изменилась. Куда делась та бесшабашная девчонка, которую я знал? Теперь передо мной находилась настоящая леди, принцесса, гордая и сильная.
– Хорошо, обещаю, что ничего не буду менять, – сказал я. – Не волнуйся. Мне ведь тоже приятно осознавать, что где-то неподалеку есть та, которой я еще нужен. Спасибо, Алона, ты снова заставила меня почувствовать себя человеком.
– Но ты ведь и так человек, – улыбнулась сестренка.
– Уже нет, и при встрече ты меня вряд ли узнаешь.
– А что с тобой случилось? – обеспокоенно спросила Алона.
– Ничего плохого, просто мой внешний вид слегка изменился. Ну, не совсем слегка... Короче, при встрече сама все увидишь, сюрприз будет. А ты что, сейчас этого не замечаешь?
Неужели это только у меня работала такая связь, позволяя мне видеть сестренку? Вроде бы магические способности есть и у принцессы, а кроме того, она же обнимала меня только что?
– Ты как-то странно расплываешься у меня в голове, – призналась Алона после недолгого раздумья. – Я вижу тебя то с густой черной бородой, то без нее, да и одежда твоя как будто... разная. То черная, то серая, не поймешь. Что это такое?
– Это я плетение маскировки задействовал, именно оно не дает тебе разглядеть мой истинный вид, ты просто представляешь его по памяти. Ну, тогда точно сюрприз будет! – заключил я.
– Ловлю на слове! – заявила Алона.
– Ладно, был рад тебя услышать... и повидать заодно, а сейчас мне нужно возвращаться. До встречи, сестренка!
Я хотел уже вернуться в свое тело, но гномка воскликнула:
– Алекс!
– Что?
– Пожалуйста, пообещай мне, что не вздумаешь умирать! – весьма серьезно попросила Алона.
Улыбнувшись, я сказал:
– Я изо всех сил постараюсь, а ты держись там и не раскисай, помогай отцу по мере возможностей. Мирин ведь уехал, а кто за порядком в королевстве будет следить?
– Хорошо, – покладисто согласилась Алона.
– Удачи, – сказал я ей напоследок.
– И тебе. Помни, ты обещал! – строго сказала сестренка и прервала связь, разжав ладонь с разговорником.
«Вот ведь неугомонная», – подумал я и еще раз дернул ее за хвостик, вызвав на ее лице улыбку, а потом вынырнул из своего воображения в реальный мир.
Блин, как вовремя я это сделал! Передо мной возвышалась каменная глыба, а мой скакун мчал прямо на нее. Свернув, я понял, что мы заехали в какие-то развалины, так как всюду валялись камни и виднелись полуразрушенные стены. Выбирая дорогу получше, чтобы жеребец не сломал ноги, я поворачивал в разные стороны, виляя, как сумасшедший заяц. Если учесть, что скорость нашего передвижения была немаленькой, то можете себе представить, сколько трудов мне стоило выбрать оптимальный маршрут и заставить скакуна его придерживаться. Пару раз он спотыкался, и я уже был готов вылететь из седла, но животное выравнивало свой бег, позволяя мне облегченно выматериться.
Вскоре эти развалины подошли к концу, и, перепрыгнув через последнюю небольшую глыбу, конь опять поскакал по ровной степи. Я даже не стал размышлять о том, что бы произошло, если бы я пришел в себя на несколько секунд позже. Минимум, что бы мне грозило, – это долго топать пешком, максимум... Короче, я решил, что общаться подобным образом нужно, только стоя на земле и будучи уверенным, что в это время тебя никто из доброжелателей не огреет по голове. Но все-таки странно выходит – с моими парнями я могу общаться мысленно благодаря каналу плетения, а с сестренкой... Даже не знаю благодаря чему, эффекту близнецов, наверное. Хотя какие мы, к демонам, близнецы? Нужно будет спросить у подруги, может, и ответит, если будет в хорошем настроении.
Быстрая скачка продолжалась, а окрестности становились все более оживленными. Я проехал мимо большой отары овец, мерно щипавших траву. Пастухов видно не было, но в том, что они находились где-то поблизости, я не сомневался. Потом миновал небольшое стойбище. Меня заметили несколько всадников на его окраине, а один из них даже помахал мне рукой. Я уже было думал помахать в ответ, но память услужливо подсказала, что такой жест означает приглашение путнику заехать и перекусить, а заодно поделиться последними новостями с гостеприимными хозяевами. Поэтому я, руководствуясь воспоминаниями Макра, протянул руку вперед открытой ладонью вверх. У степняков это означало примерно следующее: я вестник, нет времени на разговоры.
Все обошлось, воины равнодушно отвернулись, даже особого удивления скорость моего передвижения у них не вызвала, я же объяснил им причину. Ну а по реакции было понятно, что моя маскировка работает прекрасно. Машинально я оценил преимущества такого вида общения аллинцев. А ведь это здорово экономит время, так как жесты можно разглядеть издалека, откуда даже не докричишься. Для этих мест просто идеальный вариант. К слову, у кочевников существовала довольно развитая система подобных знаков. Например, если бы всадник помахал мне рукой с зажатым в ней оружием, это означало бы приказ остановиться немедленно, если бы он поднял две руки, это был бы вопрос, не могу ли я взять с собой спутника, ну и так далее. Эти жесты знали в степи все от мала до велика, и никакой путаницы никогда не возникало.
Дальше мне встретились еще три стойбища разного размера, где кипела своя жизнь. В одном из них мне также предложили остановиться, но я опять продемонстрировал свой жест и проехал мимо. Здесь начинались пастбища, земля была покрыта густой травой, попадались даже заросли кустов, зеленеющие на горизонте. Покопавшись в воспоминаниях Макра, я понял, в чем кроется причина такого разительного контраста здешних мест с безлюдьем окрестностей Белой Скалы. Корни этого уходили во времена Великой Войны, когда тут бушевали кровопролитные сражения, унесшие жизни многих тысяч разумных.
Темный маг, защищая свои земли, понастроил массу магических ловушек, охранных заклинаний и других смертоносных прелестей вдоль всей границы, чтобы без приглашения к нему никто не совался. Наступавшим армиям дорого обошелся прорыв обороны его владений. Каждый клочок земли был щедро полит кровью захватчиков, а в некоторых местах земля превратилась в безжизненную пустыню, где до сих пор не выросло ни травинки. Вот почему на расстоянии дневного конного перехода от границы Мардинана нет ни стойбищ кочевников, ни их лагерей. Что им делать на бесплодных землях?
И даже после смерти Темного магам пришлось потратить немало сил, чтобы разрядить все ловушки самым простым способом – заставить их сработать. Поэтому пятьсот лет назад почва вдоль границы плавилась, замерзала, превращалась в стекло, взрывалась... и так далее. Не мудрено, что на ней через столько времени растет только сорная трава, да и то не везде. А окрестностям Белой Скалы не повезло еще больше. Так как сражения в основном проходили магические, то удивительно, что в тех местах вообще что-то сохранилось, ведь трудно даже вообразить, какие силы там бушевали в то время. Короче говоря, степь оказалась вовсе не той безжизненной и безлюдной местностью, какой она мне представилась на первый взгляд. В целом эта территория была довольно приличной и, если бы не кочевники, Мардинану давно можно было подумать о расширении своих владений.
Задумавшись, я краешком сознания отмечал, что пейзаж становится все более узнаваемым. Появилось ощущение дежавю, которое начало мне подсказывать, что находится впереди. Я понял, что воспоминания Макра уже основательно осели в моей голове, раз знания всплывают даже без моего осознанного желания. Благодаря им я объехал пару оврагов, затем миновал высокий курган, где степняки традиционно хоронили вождей племен. Этот курган вызвал у меня усмешку и веселые мысли о тупости кочевников. Дело в том, что этот обычай возник давно, когда несколько племен крупно повздорили и практически поубивали друг друга. Тогда выжившие решили, что распри необходимо прекратить, иначе племена просто взаимоуничтожатся. Они заключили союз, а всех мертвых сложили в общую яму и насыпали сверху небольшой холмик, поставив там нечто вроде языческого божка.
А в это время в соседнем племени умирает вождь и перед смертью завещает не сжигать его тело, как простого воина, а похоронить со всеми почестями на видном месте. Ну, сыновья решают, что места виднее, чем тот холмик, им не найти, и хоронят своего отца там, увеличивая размеры холмика и добавляя своего идола. Так и повелось, превратилось в традицию, а через двести лет на том кладбище стали хоронить не только вождей, но и знатных кочевников, которые таким образом хотели оставить о себе память. За несколько сотен лет небольшой холмик превратился в высокий курган, а количество идолов вообще не подлежало учету. Самое смешное, что частенько бывали случаи, когда вождь умирает в очень дальнем племени, например таком, как Болотные. И его тело, иногда по одуряющей жаре, приходится везти не один десяток дней, чтобы то, что от него осталось, упокоилось в этой земле. Я не мог без улыбки представить себе эту картину. Хотя и ходили слухи, что некоторые «особо мудрые» вожди, облегчая потомкам жизнь, велели после смерти их сжигать, но это широко не прижилось, и курган из года в год продолжал расти.
Миновав это кладбище, я понял, что еще до вечера буду в Марахе. Это меня приятно удивило, так как я на такую скорость даже не рассчитывал, но, видимо, жеребец мне попался самый быстроногий, что был в том лагере. Я начал планировать свои действия в самом городе. Перво-наперво мне нужно будет приобрести нового скакуна, а то воин без коня – это позор в глазах кочевников, а мне лишнее внимание было не нужно. После покупки нужно будет отыскать место, чтобы хотя бы несколько часиков вздремнуть, потом выведать, где обретаются имперцы, а ночью можно будет выползти на разведку.
В том, что я попаду в Мараху без проблем, я не сомневался. Воспоминания Макра подсказали мне, что город абсолютно не охраняется, так как всегда являлся своего рода нейтральной территорией, где велась торговля. Нет, был в истории степи случай, когда вождь одного из соседних племен занял Мараху и тотально ее разграбил. Вот только ни он, ни его племя добычей насладиться не успели. Все соседи разом объединились, пришли и надавали бойкому вождю люлей, а его племя... ну, то, что от него осталось, было продано там же в качестве рабов, чтобы другим неповадно было. Все вняли и больше попыток нарушить спокойствие Марахи не повторяли. Так что въезд в город можно было считать наименьшей из моих проблем.
На ходу я перекусил мясом и вареным картофелем из сумки. Потом мне навстречу попались два конных разъезда, даже не подумавших меня остановить, увидев мой жест, а спустя час я выехал на утоптанную дорогу, ведущую прямиком к городу, и поскакал по ней. Через некоторое время я замедлил бег своего жеребца и принялся подыскивать удобное место. Неглубокая ложбинка, обрамленная кустами, подходила для моих целей просто идеально. Добравшись до нее, я остановил коня и огляделся. Поблизости никого не было, а группа степняков, что маячила на горизонте, двигаясь к Марахе, на меня не смотрела. Соскочив на землю, я снял с седла сумки и развеял свое плетение.
Жеребец тут же рухнул на землю, закатив глаза и дергая ногами. Пожалев животное, я достал кинжал и одним коротким ударом облегчил его страдания, из чистой осторожности не применяя магию. Спасибо тебе, мой «внедорожник», ты сэкономил мне кучу времени, поэтому, я надеюсь, в лошадином раю тебе достанется самая сочная травка. Вытерев кровь с лезвия, я вернул клинок в ножны, перекинул сумки через плечо и скорым шагом двинулся по дороге. Вскоре мне удалось догнать группу, двигавшуюся тем же курсом. Это оказался работорговец на лошади, который в сопровождении конных надсмотрщиков вел товар на продажу – десятка три людей в знакомых ошейниках, связанных одной длинной веревкой.
Глядя на рабов, можно было сразу понять, что они идут уже не первый день. Пропыленная одежда, усталые и безразличные лица, последние в цепочке плетутся буквально из последних сил. Женщина, идущая позади всех, прихрамывает и опирается на плечо своей соседки, хрипло дыша. Когда я поравнялся с цепочкой невольников, она упала в дорожную пыль, увлекая за собой и товарку. К ней тотчас подъехал работорговец и резким властным окриком велел подняться. Видя, что женщина не горит желанием вставать, он слез с коня, достал из-за пояса длинную плеть, размахнулся и ударил лежавшую на земле рабыню по спине. Та только вскрикнула и попыталась закрыть лицо руками, но, судя по всему, потеряла сознание от боли. Повторный окрик остался без ответа, как и второй удар плетью. Тогда торговец засунул плетку за пояс и достал кинжал. Наклонившись, он полоснул женщину по горлу, а затем развязал веревку, связывающую ее руки. Закончив с этим, он скомандовал двигаться дальше, и цепочка рабов медленно, с печальной обреченностью баранов, вновь поплелась по дороге.
Я смотрел на это равнодушно, прекрасно понимая, что спасение всех рабов – это не моя работа. Я же не герой какой-нибудь, что помогает всем униженным и обездоленным. Я – разведчик, и у меня совсем другие задачи. Сказать по правде, меня эта сцена даже не взволновала. Может быть, благодаря врожденному цинизму, может, потому, что я уже вторые сутки не спал, но жалости к убитой женщине во мне не пробудилось. Если бы она хотела жить, то могла бы и встать, а так как предпочла отдаться на милость богов и потеряла волю, то ради нее я бы не стал утруждаться, даже если бы мне это ничем не грозило. Будь на ее месте Снежана, она бы сцепила зубы, но шла вперед, а я плюнул бы на все, но помог ей... Эх, что-то я совсем бесчеловечным стал, вот уже начал размышлять о том, кто достоин моей помощи, а кто нет. Еще чуть-чуть, и я буду похожим на этого торговца, для которого люди – всего лишь вид товара.
Вернувшись в седло, работорговец заметил мой взгляд, обращенный на него, и подъехал поближе.
– Приветствую, вольный житель степи, – произнес он традиционную фразу на аллинском. – Чем вызвано твое внимание ко мне?
– И я приветствую тебя, вольный торговец, – откликнулся я, копируя говор кочевников. – Я уже долго иду по этой дороге, так что просто рад случайным попутчикам. Сочувствую тебе, наверное, ты сейчас потерял много денег? – кивнул я на тело в дорожной пыли.
– Нет, – махнул рукой торговец. – Плохой товар, я бы за нее не выручил и четыре серебряные монеты. Просто обидно, что она сдохла почти в конце пути и только еду всю дорогу зря переводила!
– Да, прекрасно понимаю твои чувства, – вздохнул я. – У самого недавно так было. Купил в Марахе прелестную рабыню, хотел привезти отцу, похвастаться, а она после первой же ночи сама задушила себя, представляешь? Эх, надо было связать потуже...
– И много за нее отдал? – поинтересовался торговец.
– Целых десять золотых, – горестно вздохнул я, зная по воспоминаниям Макра приблизительную стоимость молодой красивой девушки на рынке. – Вот это действительно было обидно!
– Ну, ты хоть ночь с ней провел, значит, уже немножко свои деньги вернул, – усмехнулся торговец. – Хорошо повеселился?
– На восемь золотых, – ответил я с улыбкой.
– Ну, значит, она тебе еще два должна осталась, – сказал торговец и захохотал над своей плоской шуткой.
Я поддержал его, будто и впрямь услышал дивный перл. Отсмеявшись, торговец представился:
– Ямах, сын Варха.
– Ларох, сын Халама, – произнес в ответ я имя того, чей образ вплел в свою маскировку.
После этого мы скрепили знакомство рукопожатием и, мирно беседуя, пошли дальше. Вернее, я пошел, а он не слезал с лошади, краем глаза посматривая на своих рабов. По дороге я поведал печальную историю о том, как у меня пал жеребец, выслушал несколько случаев из жизни Ямаха, который уже не первый год водил рабов по степи. Здесь он выполнял роль перекупщика, посещая разные стойбища и скупая товар по дешевке, а затем отводя его в Мараху и получая за него реальную цену. Многие воины, живущие набегами, не желали опускаться до того, чтобы ехать торговать самим, потому Ямах всегда был в прибыли. Вот только в последнее время, из-за надвигающейся войны, его бизнес стал сбавлять обороты, но он поведал мне, что надеется вскоре заработать целое состояние на захваченных в плен жителях Мардинана.
Когда караван подобрался к первым шатрам, обозначающим пригород Марахи, мы с Ямахом уже были лучшими друзьями. Это получилось благодаря тому, что я уважительно отозвался о его профессии, которая в среде степняков была не слишком почитаемой. Я поддакивал, говоря, что быть воином много ума не нужно, а вот быть успешным торговцем весьма непросто, ведь, судя по виду, Ямах – торговец более чем успешный. Этим нехитрым приемом я завоевал его искреннее расположение, так что он даже предложил мне заходить в гости и объяснил, где в городе располагается дом его брата, в котором Ямах будет денька три отдыхать после перехода. Я пообещал наведаться сегодня же, надеясь узнать у братца много интересного.
Шатры, а также небольшие каменные домики, изредка попадавшиеся по сторонам дороги, все тянулись и не желали кончаться. Это были так называемые бедные кварталы, пристанище тех, кто не мог себе позволить жить в самом городе, где проживание было не из дешевых. Когда Марх с отцом приезжали на Большой Совет, с них содрали полтора золотых только за одну ночь под крышей, чему старый вождь был невероятно удивлен и в расстроенных чувствах поклялся своим тотемом, что ноги его здесь больше не будет. Сейчас же в бедных кварталах находилось много воинов, которые занимались всем чем угодно: дрались, распивали ялинк в дружеском кругу, играли в кости... Было видно, что они довольны жизнью и уходить отсюда явно не собираются. Видимо, здесь располагался еще один отряд армии степняков, готовый отправиться туда, куда укажет Викерн. Я взял себе это на заметку и продолжил неспешную беседу с Ямахом.
Вскоре мы достигли городских стен, которые выполняли только декоративную роль, так как никем и никогда не охранялись, а ворот в них не было уже несколько столетий. Сами стены также представляли собой жалкое зрелище. Обваливающиеся, с отломанными зубцами, они являлись свидетельством неумолимого действия времени. В арке ворот, которая только чудом сохранилась от разрушения, возникла небольшая заминка, так как в город направлялось еще десятка два всадников, которые не пожелали пропускать Ямаха с рабами и первыми въехали в город, кинув на последних презрительный взгляд. Подождав, пока отряд проедет, мы также вошли в Мараху – город рабов, столицу кочевников, сердце степи.
