Встречаемся с армией Багратиона
Около часа шли довольно проворно, но почувствовал себя уже совершенно хреновастенько.
Бок-то я перемотал суррогатным бинтом из своего личного 'индпакета', и Гафару кусок льняного бинта отжалел, но ткань достаточно быстро пропиталась кровью и всю её не держала.
А вокруг, как назло, сплошная равнина - спрятаться негде. При всём при этом, сильно не исключено, что погоня висит на плечах. В деревеньках, что пару раз попались по пути, останавливаться было крайне чревато.
Подходящая рощица попалась часа через полтора - туда и свернули. Вряд ли у французов, если они даже преследуют до сих пор, имеется 'следопыт', который сможет определить, куда мы свернули - развилок по пути хватало. Вероятно, ушли, и можно будет отдышаться.
Костра не разводили и перекусили хлебом, салом и луком. Голландец от предложенного сандвича отказался. Ну и хрен с тобой совсем - была бы честь предложена.
В отсутствии даже местной медицины, пришлось просто обработать свою рану водкой и запеленать в новый бинт.
А ребро-то, как минимум треснуло. А может быть и перелом... Правда, как я слышал в предыдущей жизни, даже сломанное ребро срастается без всякого гипса - был бы покой организму. Да где же его взять, покой этот. Сутки, если не двое до своих добираться. И это на большое везение рассчитывать надо.
Хотя - война. В самом деле что-то происходит с болевым порогом: 'дома' я бы точно неделю охал на кровати после такой травмы, а сейчас... Ну да, больно, однако терпимо. Крови потерял где-то граммов двести-триста - тоже не фатально. Как-то сдавал свои пол-литра на донорском пункте - ничего, особенного дискомфорта не почувствовал. Как сейчас помню: вышел из центра по приёму, зашёл в ближайший магазинчик, купил бутылку пива с парой сосисок, и употребил всё это по дороге к троллейбусной остановке. Как бомжара какой. Видели бы меня тогда ученики...
Но никаких головокружений или слабостей точно не наблюдалось.
Как и сейчас. А бок, зараза, болит.
Наверное, можно на часик задержаться, отдохнуть ещё. До жути не хочется снова трястись в седле, а ведь всё равно - придётся. И никуда от этого не денешься. А может разумнее до темноты здесь задержаться? То есть до сумерек. Ночь должна быть относительно светлой...
- Ваше благородие! - появился из кустов оставленный в дозоре егерь Морозов. - Всадники на дороге.
- Много?
- Да десятка три наберётся.
- Наши или французы?
- А это извиняйте - не разобрался я.
- Ладно, пойдём, - я поднялся и, прихватив оптику, отправился к опушке.
Даже невооружённым глазом можно было разглядеть коричневые мундиры кавалеристов, а в подзорку стало ясно видно, что это гусары. Неужели ахтырцы? Значит Багратион на подходе к первой армии, вырвался всё-таки из ловушки, которую ему готовили.
- Бери коня, - обратился я к Морозову, - и скачи к ним. Это наши. Пусть подождут - сейчас присоединимся.
- Есть! - бодро ответил солдат и отправился выполнять приказ.
Я же вернулся к отряду и скомандовал собираться. Вроде закончились наши мыканья.
Когда мы показались из рощи, навстречу уже скакали трое однополчан легендарного Дениса Давыдова вместе с моим егерем. Вот будет смеху, если 'Сам' с ними.
Всё-таки красивая форма была у кавалеристов в те времена, а у гусар особенно. Я невольно залюбовался на приближающихся всадников.
- Поручик Ахтырского гусарского полка Мокроусов, - козырнул подъехавший офицер.
- Капитан Первого пионерного Демидов, - представился я. И, предупреждая расспросы, продолжил. - Возвращаемся после атаки на переправу. А вы куда путь держите?
- Ведём разведку для седьмого корпуса.
- В таком случае вам, вероятно, пригодиться и наша информация.
- Внимательно слушаю, господин капитан.
- В двадцати верстах на запад по этой дороге, мы разгромили вражеских фуражиров. Но нескольким кавалеристам удалось уйти. Они наверняка уже вернулись с подмогой и, возможно, организовали погоню. Так что следовать в данном направлении дальше, вашему отряду чрезвычайно рискованно.
- Хотите испугать ахтырских гусар? - удивлённо посмотрел поручик. Именно удивлённо - белый крестик в петлице не позволял подозревать меня в трусости.
- Ни в коем случае, но есть ли смысл рисковать? Ведь основная задача вашего отряда, если не ошибаюсь, разведка.
- Разумеется.
- Так у нас есть вся необходимая вам и вашему командованию информация, касающаяся этого направления. С удовольствием поделюсь ею по дороге. Если, конечно, не возражаете против такой компании по пути.
- Это меняет дело, - тут же кивнул гусар, - присоединяйтесь!
Мы повернули лошадей к дороге, но тут Мокроусов разглядел в нашей компании голландца.
- А это кто, господин капитан?
- Пленник. Лейтенант Ван Давль. Из гвардейских улан Бонапарта. Взяли его вчера при уничтожении моста через Днепр.
- Так мост уничтожен? - оживился поручик. - Вы уверены в этом?
- Мост взорван, но французы у нас на глазах наводили рядом понтонный. Так что переправа задержана, но не сорвана. Теперь неприятель к каждой реке заранее подходит с понтонным парком.
- Да, да - вся армия наслышана о геройствах ваших коллег-пионеров, - доброжелательно улыбнулся мне гусар. - Вы ведь наверняка знаете о том фейерверке на Немане, когда сожгли переправу, да ещё и огнём написали на склоне горы французам: 'Добро пожаловать в Ад!'?
- Знаю, разумеется, - очень не хотелось продолжать разговор на эту тему. - Простите, господин поручик, несколько неловко в долгой совместной дороге общаться с использованием чинов... Меня зовут Вадим Фёдорович...
- Борис Алексеевич, - обозначил поклон мой собеседник, - весьма рад знакомству.
- Так куда мы теперь проследуем, Борис Алексеевич? Какие планы?
- Учитывая вашу информацию - можно возвращаться. Тем более, я смотрю, вы ранены и везёте пленного офицера. Только следуем мы в штаб генерала Раевского. У вас не будет возражений?
- Ни в коем случае. Тем более, как я понимаю, армии скоро соединятся. К тому же, для Второй наша информация даже важнее, чем для Барклая. Кстати прошу принять мои поздравления всем, кто воевал под началом князя Петра Ивановича - переход блестящ! Такие марши - верх военного мастерства!
- Благодарю, Вадим Фёдорович, - расцвёл молодой офицер, - действительно, переходы были очень тяжёлыми. Нам-то, кавалеристам, ещё терпимо, но пехота маршировала так, что просто никакого восхищения не хватит. Представляете: по этой жаре разрешили расстегнуть воротники. И все послабления... Это когда кожу с себя содрать хочется, не только мундир.
Погодка стояла действительно та ещё - жарища адова. Ощущалась просто как 'вещество'. Казалось, её можно отрезать или отламывать кусками. Создавалось впечатление, будто зной имеет цвет, запах и даже массу. А форма времён Александра Благословенного не только самая красивая и эффектная, но и, пожалуй, самая неудобная за все времена существования российской армии. Благо хоть парики относительно недавно отменили...
- Вадим Фёдорович, - после непродолжительного молчания возобновил диалог поручик.
- Слушаю, Борис Алексеевич.
- Я вот думаю по поводу вашей истории с фуражирами...
- И что?
- Да не связывается как-то... Нет-нет, нисколько не сомневаюсь в правдивости ваших слов, - поспешил оговориться поручик, - но чтобы такой отряд следовал в авангарде войск, это, согласитесь, абсурдно.
Пришлось лишний раз высказать себе мысли о собственных интеллектуальных способностях. Весьма нелестные мысли: Мокроусов кругом прав - верх наглости и идиотизма посылать фуражиров вперёди марширующей армии, слишком велик шанс, что их вырежет под корень кавалерия нашего арьергарда.
Единственным оправданием моей тормознутости было ранение.
- Почти наверняка, - продолжил гусар, - вы повстречали дальнюю разведку французов, которая на обратном пути решила захватить припасы во встреченных по дороге деревеньках.
- Полностью с вами согласен. К тому же, поскольку эти кавалеристы не побоялись терять время на мародёрство, можно сделать вывод, что наших войск они не встретили. То есть первая армия оторвалась уже достаточно далеко.
- Разделяю вашу точку зрения, - кивнул ахтырец. - Уверен, что когда наши армии соединятся под Смоленском, состоится, наконец, генеральное сражение, Багратион наверняка на нём настоит.
Вот мальчишка! Хотя... Ведь не только этот молодой человек - седые генералы жаждут поскорее скрестить оружие с Наполеоном, только Барклаю и ещё нескольким хватает мудрости и выдержки. Терпеть и ждать. Беречь армию и копить силы...
- Думаю, что вы ошибаетесь, Борис Алексеевич. Скорее всего, нам предстоят очередные арьергардные бои силами корпуса-другого, но вряд ли командующий пойдёт сейчас на решительный бой - у французов слишком серьёзное превосходство в силах.
- Так вы предлагаете отступать? - вскинулся поручик. - Отступать, когда иностранцы топчут нашу землю? Может быть до Москвы? Или даже дальше?
- В конце концов, это решать не нам, - поспешил я уйти от скользкой темы - не поймёт меня собеседник. - Скажите, вам, конечно знаком подполковник Давыдов?
- Денис Васильевич? - тут же заулыбался гусар. - Несомненно, знаком - он наш командир батальона. Вы его знаете?
- Только как прекрасного поэта. С удовольствием бы при случае познакомился.
- Это я вам обещаю - я ведь непременно по прибытии буду докладывать Денису Васильевичу о результатах разведки, а ведь вы и ваш отряд - тоже 'результат'.
- Буду рад, если вы представите меня своему командиру.
- Думаю, что не далее, чем сегодня вечером или завтра утром. Если, конечно, французы не помешают... Простите, - теперь тему разговора поменял уже поручик, - меня терзает любопытство: у вас такой странный отряд.
- По составу?
- Ну да. Пионеры, егеря, казак-инородец и ополченец с луком к тому же. И все верхами. Никогда не встречал такого сочетания солдат.
- Вероятно, раньше такого и не было. Это моя идея. Мне и поручили её реализовать. Основа - всё-таки минёры. Мы, как я успел уже сообщить, направлялись для уничтожения моста...
- А почему бы не уничтожить его сразу, после переправы нашей армии? - перебил меня гусар.
Вообще-то это непорядок - перебивать старших в чине, но я не стал одёргивать молодого человека.
- Хотелось взорвать не только мост, но и тех, кто по нему следует. Не удалось, к сожалению - боятся уже французы мостов...
Так вот - остальные, это прикрытие моей четвёрки подрывников, егеря - дальнее, а лучники - когда нужно выстрелить бесшумно и не обнаружить себя. Смею вас уверить, все они великолепные стрелки. Проверено на деле. Не сочтите меня хвастуном, но за два дня наш отряд уничтожил около трёх десятков вражеских солдат.
- Из засад? - в голосе Мокроусова чувствовалось лёгкое пренебрежение.
- Из засад. А вы как хотели? - я уже привык к такому отношению 'трям-брям вояк'. Что поделаешь - время такое. - Борис Алексеевич, поймите: перед нами не турки. Нам противостоит полководец покоривший всю Европу... И у него под началом лучшая из всех армий, когда либо существовавших в истории. Кроме нашей, конечно.
- Но мы били его войска!
Опять перебивает. Терпеть этого не могу, но, в очередной раз придётся сдержаться.
- Бил батюшка Александр Васильевич, причём даже ему в поле не противостояли силы, имеющие двойное - тройное превосходство, не так ли? И воевал Суворов не на своей земле, а командуя экспедицией. Сейчас мы должны действовать булавочными уколами: терзать войска Бонапарта, наносить им мелкий, но постоянный урон, заставлять бояться каждого куста, понимаете? А когда соберём достаточно сил, когда подойдут подкрепления с Дона и других южных областей, когда Тормасов и Чичагов совершенно растерзают австрийцев, саксонцев и иже с ними - вот тогда и можно будет навязать французам решительное сражение.
- Всё равно, - засомневался гусар, - как-то это...
- Неблагородно?
- Я не это хотел сказать, но... - опять замялся ахтырец.
- Понимаю вас - непривычно. Однако мы не расстреливаем противника как бекасов на охоте. Сами можете убедиться, что я тоже только благодаря случаю имею возможность беседовать с вами после боя.
Беседу пришлось немедленно прекратить, так как после въезда на небольшой холмик, впереди, верстах в двух, открылась деревенька.
- Елькин! Анацкий! - подозвал двух гусар поручик, немедленно забыв о нашем споре. - Ко мне!
Подъехавшая пара кавалеристов являлась просто вопиющей противоположностью друг друга: один (как потом выяснилось - Елькин), был черняв, коренаст, и даже сквозь доломан с ментиком чувствовалась огромная сила мышц этого парня, хотя качком, в представлении двадцатого века он совершенно не выглядел. Второй, напротив, сухощавый блондин, однако внутренняя сила ощущалась и в нём.
- Поскачете в деревню, - начал ставить задачу Мокроусов, - если спокойно - просигнальте. Если там французы... Ну сами знаете - можете начинать стрелять.
Гусары молча кивнули и приготовили заранее свои мушкетоны.
Странное оружие даже для начала века девятнадцатого - мушкетон. Короткое ружьё стреляющее дробью...
Какую ценность оно может иметь в настоящей войне? Это же не охота на уток!
А ведь может! Именно в лёгкой кавалерии может. Когда на скаку не особо прицелишься, но именно сноп летящих мелких шариков представляет из себя большую опасность, чем тяжёлая пуля - она одна-то почти наверняка не попадёт, а вот кучка свинцовых шариков наоборот - попадёт почти наверняка. Ну, хоть один. И пусть даже не во всадника, а в лошадь...
Ну да ладно: сейчас встречного кавалерийского боя не предвиделось, но опять же, было значительно более 'выгодно' пальнуть по укрывшемуся в хате или кустах стрелку той самой дробью, а не пулей.
Хотя называть данные заряды дробовыми, тоже не совсем верно - не рябчиков ведь ею бить. Скорее можно сравнить эту 'дробь' с охотничьей картечью двадцатого века. Той, которая и кабана свалить может.
Наши разведчики помчались в деревеньку галопом, а мы тронулись следом неспешным шагом - не стоять же на месте. Опасности там быть не должно, но проверить, что и как следовало - не к тёще на блины едем, война всё-таки.
Елькин с Анацким вернулись скоренько:
- Так что, ваше благородие, французов там нет, но были. Все припасы подчистую побрали, да ещё и двоих мужиков зарубили, тех, кто зерно отдавать не хотел.
- Понятно, - нахмурился Мокроусов, - Вперёд!
Отряд прибавил ходу и уже через пару минут мы въезжали в деревню. Население знало, что входят 'свои', но особого радушия на лицах крестьян не наблюдалось.
- Кто староста? - крикнул в толпу поручик.
От основной массы деревенских отделился крепкий невысокий мужик. Комкая в руках шапку, с некоторым опасением, приблизился.
- Я буду. Тимофей Рябов. Деревня Липовка, Лесли Сергею Ивановичу принадлежим.
- Что у вас тут случилось? - вступил в разговор и я.
- Вестимо что - пришли немцы эти, всё зерно, что до урожая осталось, забрали. Так то ладно, проживём, но ведь и лошадок с телегами увели. А как нам теперь без кормилиц, барин?
Вон, Евсей с сыном попытались своего конягу отстоять, так их сразу и порубали сабельками.
- Где тела?
- Так известно где - пока у них же в избе и лежат. Ведь чего они полезли, - каким-то срывающимся голосом продолжил староста, - не считая Марфы, ещё четверо девок в семье. Им без лошади - смерть...
- Понятно, - я спрыгнул со спины Афины, - проводишь в избу.
- Господин Ван Давль! - это уже лейтенанту. - Не пройдёте со мной полюбоваться на результаты ведения военных действий вашими товарищами по оружию?
Если не пойдёт, сука - за шиворот отволоку этого 'рыцаря с лифчиком прекрасной дамы на пике'...
Но нет - спешился и проследовал за мной.
Чертовски хотелось отдать три трофейных лошади крестьянам этих самых Липок, но ведь кони-то строевые, к пахоте не особо приучены, да и когда придут французы, а они придут наверняка, конфискуют лошадок за милую душу. Да ещё и очередные репрессии населению учинят...
В избе пахло, конечно, не очень - не усадьба всё-таки. Но вполне нормально для любого сельского дома даже по меркам моего времени.
Глянув на семью оставшуюся без мужчин, я снова начал закипать - тётка лет сорока и девицы от десяти до пятнадцати лет. Все зарёванные, разумеется.
- Ну что теперь скажете, господин лейтенант? - тела зарубленных мужчин, хоть и были прикрыты мешковиной, но выглядели весьма 'красноречиво'. - Вы эту свободу русским крестьянам имели в виду? Такую благодать несёт ваш просвещённый император 'безграмотной' России и её народу?
Голландец угрюмо молчал.
- Я жду ответа, сударь! - честное слово, совсем не испытывал удовлетворения от того, что могу прижать оппонента к стенке ТАКИМИ аргументами. - И вы ещё посмеете осуждать русские войска за то, что они истребляют ваших убийц и грабителей всеми доступными средствами?
- Дурные люди, - наконец выдавил из себя лейтенант, - есть у каждого народа, а дурные солдаты - в каждой армии.
- Это, извините, болтовня, - прервал я его философствования, - мы не у границы. Я прошёл в арьергарде армии от Немана и не раз слышал о подобном поведении ваших войск по отношению к мирному населению.
- Клянусь честью офицера, - вспыхнул Ван Давль, - никогда отряд под моим командованием не стал бы творить подобного.
- Хотелось бы верить. Но только наши крестьяне не знают о вашей благородной душе. И теперь, после данного происшествия, любой житель этой деревни с лёгким сердцем подымет на вилы или огреет топором по голове всякого военного, который носит иностранную форму. Ладно, ступайте.
Хозяйка, когда я к ней подошёл, даже не отреагировала на приближение. Глаза её были сухи, но совершенно пусты. Наверняка никаких связных мыслей в голове этой женщины на данный момент не было. И, наверное, это правильно. Человеческая психика бережёт сознание. Если прямо сейчас эта баба поймёт, до конца поймёт, что лишилась и мужа, и сына, и лошади... Что у неё на шее четверо девок - сойдёт с ума наверняка. Пусть уж сначала похоронит своих мужчин. Думаю, что деревенские не оставят её без помощи. Хотя... Бес его знает, как тут вообще население выживать будет после визита 'просвещённых европейцев'.
Я достал монет рублей на пять, положил на стол и вышел. Женщина даже не повернула головы в мою сторону.
