Глава 18

— Давай! – махнул рукой Олег.

Нола щелкнула кнутом. Двое осликов, запряженные в поперечное дышло большого деревянного колеса, напряглись и тронулись мерным шагом. Колесо завращалось и привело в движение установленный посреди него столб. Наверху того закрутился шкив и через ременную передачу передал усилие на другой столб, торчавший из огромного деревянного бункера. Там густо зачавкало, и из лотка внизу показалась серая, влажно поблескивающая лента. Она тянулась по широкому, кожаному транспортеру. Резак, похожий на короткую лучковую пилу с узким, но тупым лезвием, стал раз за разом падать на ленту, нарезая из нее прямоугольные кирпичи. Две нолы в запачканных туниках, стоявшие в конце транспортера, подхватывали их и укладывали в деревянные тачки. Когда те заполнились, нол сменили другие. А первые, подкатив груз к печи, стали укладывать сырые кирпичи в огромный зев.

— Вот! – довольно сказал Олег Кире. – Машина работать, как… – Он почесал в затылке, подыскивая латинские слова, не нашел и махнул рукой: – Она хорошо работать. Мы делать много кирпич, а работать восемь нол, а не сорок, как раньше.

— Она не сломается? – спросила заводчица, указывая на машину.

Олег покачал головой.

— Нет. Я проверять. Я просить кузнец делать много железо. Если ломать, я быстро чинить. Она простой. Мы делать много кирпич и беречь деньги. Ты платить нола денарий в день, их быть сорок. Они делать мало и плохо. Теперь быть много и хорошо. Я думать, этот нола, – Олег указал на работниц, – надо платить два денарий, тогда они много работать и не пить. Мы тратить шестнадцать денарий. Еще пять денарий дать он, – Олег указал на Лешу, который крутился у транспортера, наблюдая за работой механизма. – Быть двадцать один. Мы экономить половина.

— Пять много! – поджала губы Кира.

— Ему платить три за то, что он сидеть в харчевне и кушать, – возразил Олег. – Нола приходить, смотреть и заказывать. Он там ничего не делать. Здесь смотреть машина, видеть плохо, останавливать, чинить или звать я. Твой нола это не мочь. Пять правильно. Мы получать много деньги. Наш кирпич стоить мало, у нас все покупать.

— Четыре! – сказала Кира. – Тогда получится ровно двадцать.

Олег подумал и кивнул. Кира заулыбалась.

— Едем ко мне? – спросила.

— Ты ждать.

Олег подошел к Леше.

— Мы обедать, – сказал по–русски. – Едешь?

— Не! – закрутил головой приятель. – Не хочу.

— Потом не дадут!

— В харчевне накормят! – улыбнулся Леша. – Тут есть неподалеку. Я уже говорил с хозяйкой. Обещала кормить бесплатно, если буду приходить в одно и то же время и не спешить.

— Не жалеешь, что от той ушел?

— Не! – покрутил Леша головой. – Сидишь день, как привязанный, а все на тебя пялятся. Некоторые тетки, как выпьют, пожмякать норовят. Ну, его! Здесь интереснее. Как на заводе.

— Я договорился на четыре денария для тебя, – сказал Олег. – Это сто двадцать в месяц. Просил пять, но Кира не согласилась. Она баба хорошая, но прижимистая. Это от бедности – в последнее время сидела в минусе. Этот агрегат, – Олег указал на установку, – я за свои деньги строил. Зато теперь в доле. Ничего, сделаю линию черепицы, на нее Степу пристроим. Будет дело! – Олег потер руки. – Мы тут всех разорим. Я прикинул: себестоимость кирпича получается втрое ниже, чем при ручной формовке. Отпускную цену можем скинуть наполовину – все равно будет выгодно. Захватим рынок, станем олигархами, – Олег подмигнул. – Тогда я вам не по четыре, а по десять платить стану.

— Спасибо, Олег Николаевич! – сказал Леша.

— Брось! – махнул рукой Олег. – Какой я тебе Николаевич?

— С начальником положено.

Олег пожал плечами.

— Ладно! Присматривай за ними! – он указал на нол. – Чтоб не пили. Если что – сразу по шеям! Не стесняйся.

— Им дадут прибавку? – спросил Леша.

— Двойную.

— Тогда не станут! – уверенно сказал приятель. – За такие деньги здесь зубами держатся. Они бабы семейные. Детей своих приводили. Такие забавные! – Леша заулыбался. – Как котики.

«Жениться тебе надо!» – подумал Олег, но вслух этого не сказал. Кивнул и пошел к Кире. Они сели в повозку и в скором времени оказались у богатого, но успевшего потерять лоск дома. Штукатурка на его стенах кое–где осыпалась, а краска давно облезла. Даже мраморные колонны, поддерживающие антаблемент с фризом, выглядели потемневшими от старости. Олег выскочил из повозки, подал Кире руку. Вдвоем они поднялись по ступенькам. У дверей их встретила кварта с девочкой на руках.

— Ах, ты моя хорошая! – заворковала Кира, целуя дочку. Та заулыбалась и обняла мать за шею. Не отпуская девочку, заводчица прошла в триклиний и устроилась на широком лектусе.

— Ложись! – предложила Олегу.

Тот не заставил себя упрашивать.

— Подавай! – велела Кира.

Кварта убежала и вскоре вернулась с подносом, установленном блюдами. Сгрузив их на мраморную столешницу, она упорхнула и вернулась с тазиком и полотенцем. Омыв хозяйке и гостю руки, кварта замерла в ожидании.

— Ия ела? – Кира указала на малышку.

— Да, госпожа!

— Тогда погуляй с ней! – распорядилась Кира, предавая кварте дочку. – А мы с Ольгом поедим и побеседуем.

В глазах кварты мелькнула смешинка, но она своевременно скрыла ее поклоном. Взяв девочку (та закапризничала, но скоро утихла), служанка удалилась.

— Угощайся! – предложила Кира Олегу.

Некоторое время они молча ели. Заводчица насытилась быстро. Подперев щеку ладонью, она, улыбаясь, смотрела, как партнер срывает мясо с костей зубами, кусает хлеб и запивает это вином из чаши. Очистив блюда, Олег сыто рыгнул (хозяйка при этом довольно улыбнулась), вытер губы и руки салфеткой, после чего растянулся на лектусе.

— Хорошо у вас! – сказал довольно. – Поел – и вставать не надо!

Кира засмеялась и пристроила голову на его плече.

— Я тебя очень любить! – сказала, подражая неправильной речи мужчины. – А ты меня?

— Я говорить тебе! – вздохнул Олег. – Я любить Аурелия.

— Ты можешь любить мы двое! – возразила Кира. – Ты большой и сильный. Твой контракт кончаться, и мы жить в этот дом, – она повела рукой. – Ты, Аурелия и я.

— А вы не драться? – с подозрением спросил Олег.

— Нет! – закрутила головой Кира. – Мы быть, как сестра. Мы тебя вместе любить, рожать дети и жить счастливо. Хорошо?

— Что сказать Аурелия? – задумался Олег.

— Ты ее приводить, – предложила Кира, – и я говорить с ней. Я думать, она дать согласие. Она теперь ждать дочка и жить в казарма. Там плохо. Я дарить ей половина дом, – Кира провела рукой, словно отрезая пространство.

— Ты добрый! – заключил Олег и чмокнул заводчицу в щечку. Она в ответ лизнула его в нос.

— Хорошо, что Игорь послать меня к ты, – сказал Олег. – Я хотеть видеть его здесь. Показать мой машина, угостить вино. Только Игорь пропасть.

— Как? – удивилась Кира.

— Его женщина, Виталия, попасть к сарма. У нее быть долг. Приходить жрица из храма и забирать дом. Игорь выгнать на улица. Я не знать, где он.

— Игрр в Рома не пропадать! – заверила Кира. – Он быть красивый и умный. Он хорошо говорить. Его любить все нола.

— Он любить Виталия! – не согласился Олег.

— Мужчина может любить много нола, – возразила Кира и, сопя, забралась на партнера. – Ты сегодня меня ласкать? Сладко, сладко, как ты уметь? Я этого очень хотеть.

— А служанка? – завертел головой Олег.

— Она не видеть и не слышать! – заверила заводчица. – Я ее отослать.

— Ладно! – кивнул Олег.

— Я тебя любить! – заворковала Кира, задирая ему тунику и стаскивая набедренную повязку. – Крепко, крепко…

Игрра я перехватила на пути к выходу. Он шел с остановившимся взглядом, не обращая внимая на толпившихся в нижнем коридоре стражей, и я догадалась, что он все еще там, на арене, и продолжает сражаться. Я окликнула его, но он будто не слышал, и я, забежав вперед, встала на его пути. Он замер в последний миг. Я не удержалась и обняла его. Его разгоряченное тело обжигало, и я ощутила, что он весь дрожит.

— Вина! – велела я ближней стражнице. – Живо! И принесите ему умыться!

Взяв Игрра за руку, словно ребенка, я отвела его в комнату, где мы пировали после его спора с Клавдией при продаже контракта. Вигилы с водой и полотенцами явились следом. С Игрра стащили тунику, обтерли влажными губками, после чего насухо вытерли. К тому времени, как его заново облачили, явилось и вино. Отослав подчиненных, я наполнила чашу.

— Пей!

Игрр подчинился. Я молча смотрела, как ходит кадык на его мощной шее. Сегодня ее могли вспороть гладиусом… Я плеснула себе и выпила неразбавленного. Меня и саму потряхивало…

Вино подействовало. Лицо его отмякло, а взгляд стал осмысленным. Я налила ему еще. Он глотнул и поставил чашу.

— Я видел ее совсем близко, – сказал тихо. – Ее лицо было мокрым, на носу висела капля. Когда она встряхивала головой, капля слетала, но появлялась вновь…

Я не ответила – пусть выговорится.

— Жилы на ее шее набухли, и я с трудом удержался, чтобы не полоснуть по ним мечом… Она ловко дерется, эта преторианка, но ваши гладиусы – дрянь. Неудобный хват ограничивает движения. Я не великий фехтовальщик: сначала учили каскадеры, затем занимался с ролевиками, но ее убил бы легко. Одно движение…

Я удивленно покрутила головой.

— Ей удалось выбить твою спату! – заметила, не удержавшись.

— Так было нужно. Она не погналась бы за мной, будь у меня меч.

— Погоди! – изумилась я. – Ты хочешь сказать, что сделал это нарочно?

Он кивнул.

— Ты очень рисковал!

— Ничуть! – покачал он головой. – В Паксе не играют в футбол, поэтому не знают о подкатах. А я наловчился – меня все время ставили в защиту.

Я не поняла половины сказанного, но уточнять не стала. Не время.

— За что меня ненавидят? – внезапно спросил он. – Эта девочка хотела меня убить. За что? Мы всего лишь подрались по пьяни… Я никому не желал зла. Жил тихо, делал массаж. Но сначала у меня отняли жену – единственную, кто меня по–настоящему любил, а затем послали убийц. Я узнал «штангистку». Это она привела преторианок…

Я догадалась, что он говорит о Касинии.

— Почему? – он обхватил голову руками.

— Игрр! – я обняла его за плечи. – Ты не прав. В Роме у тебя есть друзья. Сегодня Флавия все сделала, чтобы отменить поединок. Я не припомню, чтобы принцепс о ком-либо так заботилась. Я сама искала тебя с той минуты, как узнала о Виталии. Мои вигилы перетряхнули город, но не догадались зайти к сукновалам. Не знаю, зачем ты туда забрался…

— Шел и забрел, – пожал он плечами.

— Я тебя больше не отпущу. Ты будешь жить у меня, пока не утрясется.

Он хотел возразить, но в этот миг дверь в комнату распахнулась. Вошедшую женщину, коренастую и плотную, окутывала тога с широкой, пурпурной полосой. Обута гостья была в красные сандалии. Много лет миновало, как я покинула преторий, но тело отреагировало мгновенно.

— Аве, трибун! – крикнула я, вскакивая.

— Аве! – отмахнулась Валерия и подошла к столу. – Это и есть Игрр? Мне доложили, что вы здесь.

Игрр встал. Трибун преторианцев протянула ему руку.

— Аве!

Пришлый подал свою. Валерия схватила ее за предплечье и потрясла. Игрр, догадавшись, сделал то же самое.

— Благодарю! – сказала трибун. – Ты мог убить Лиону, но пощадил ее. Как трибун я расстроена – моего воина победили, но как мать – рада. Я не забываю добра. Эй! – Валерия повернулась к двери. – Несите!

Комнату вбежали преторианки. Они сгрузили на стол блюда с едой, запечатанные кувшины и оловянные кубки. При этом, как я заметила, с любопытством поглядывали на Игрра. Взмахом руки отослав подчиненных, Валерия наполнила нам чаши. Я оценила жест. Сама трибун прислуживает! Но Игрр не обратил на это внимания.

— Твое здоровье, пришлый!

Мы выпили и принялись за еду. Валерия не поскупилась. Каплун в подливе, жареные куропатки, сони в меду… Игрр ел много, что не удивительно – на завтрак у него была только поска. Я порадовалась. Хороший аппетит – залог душевного равновесия. Его предыдущие слова мне не понравились. Заметив, что Игрр насытился, Валерия снова наполнила чаши.

— Не хочу, чтобы ты держал зло на Лиону, пришлый, – сказала, подымая свою. – Ей следовала отказаться от поединка – принцепс дала ей такую возможность. Но дочка решила защитить честь претория. В результате опозорила когорту и себя, – Валерия выпила и поставила чашу. – Я за это ее накажу. Богиня послала мне неразумную дочь! – Трибун развела руками. – Я отправила ее разнести важные письма. Она взяла в сопровождение двух девочек из контуберния. Выполнила задание, но вместо того, чтобы вернуться, отправилась шляться по городу. Для тех, кто постоянно в казарме, это развлечение. Они встретили треспарту, прежде служившую в претории. Та угостила их вином, после чего предложила отвести к доступному мужчине и дала денег… Так все и произошло. Случай…

— Нет! – сказал Игрр.

Валерия удивленно уставилась на него.

— Да! – подтвердила я. – Треспарту зовут Касиния, она служит верховному понтифику. Она специально навела Лиону и ее воинов на Игрра: хотела убить его их руками.

— Почему?

— Расскажи! – попросила я Игрра.

Он подчинился. Валерия слушала, хмурясь.

— Мне не нравится эта история! – сказала, когда Игрр смолк. – Сармы определенно знали маршрут «кошек» и то, что ведет их Виталия. Зачем она им понадобилась? Если хотели отомстить, то вырубили бы турму – сил у них хватало. Однако Виталия понадобилась живой. Странно и непонятно. Ясно одно: в Роме завелся изменник. Я постараюсь выяснить, кто это.

— Лавиния явилась с нотариусом, едва турма вернулась в Рому, – заметил Игрр. – Девочки не успели даже умыться. Тебя это не наводит на мысль?

Я мысленно охнула. А ведь, и в самом деле!

— Подозреваешь Октавию? – сощурилась трибун.

Игрр кивнул.

— Зачем ей дружить с сармами?

— Чтобы отомстить Виталии. Сама она не посмела бы ее тронуть.

— Будь так, сармы убили бы Виталию, – не согласилась Валерия, – вместе с ее «кошками». Здесь нечто другое. Хотя Октавия и вправду мстительна. Я бы на твоем месте, пришлый, остереглась. Она попытается снова. Эта Касиния очень опасна – я помню ее. Лучший мечник когорты в прошлом и очень хитрая.

— Почему нельзя ее арестовать? – спросил Игрр. – Она ведь подставила твою дочь, трибун!

— А какое обвинение я предъявлю? – покачала головой Валерия. – Касиния угостила моих воинов, привела их развлечься, и кто знал, что это кончится дракой? Так скажет она, и ей поверят. Не беспокойся, пришлый, я не забываю обид. Только я не могу убить Касинию прямо сейчас. Верховный понтифик этого не спустит. Она не последний человек в Роме, как ты понимаешь. Надо ждать случая. Пока сторожись!

— Игрр будет жить у меня! – вмешалась я. – Касиния не посмеет проникнуть в мой дом.

— Игрр может из него выйти, – покачала головой Валерия. – Не будет же он постоянно сидеть взаперти? Ему придется приставить охрану.

Я кивнула.

— Когда продавали мой контракт, – усмехнулся Игрр, – Северина уверяла: обладателя дубового венка в Роме не тронут. За него вступится армия. Я что-то не вижу этого. Более того, армия сама пыталась меня убить.

— Ты не прав! – вспыхнула Валерия. – Разве девочки знали о венке? В их глазах ты был обычным лупой, как их убедили. У луп не бывает дубовых венков. Их получают только воины. Будь на тебе форма…

Игрр не ответил. Задумавшись, забарабанил пальцами по столу. Мы настороженно смотрели на него.

— Возьми меня в когорту, трибун! – внезапно сказал пришлый.

От неожиданности я едва не упала со скамьи. По лицу Валерии было видно, что она испытала нечто похожее.

— Не надо шутить так, пришлый!

— Я не шучу. Законы не разрешают мужчинам служить в армии?

— Разрешают! – ответила Валерия, подумав. – Когда люди и нолы жили раздельно, запрещали. Потом это отменили. Но я не знаю случая…

— Пора ему быть! – перебил Игрр. – Не беспокойся трибун, я буду хорошим воином. В своем мире я служил в армии, поэтому знаю строй и дисциплину. Я владею мечом, ты это видела. Если чего не умею, недолго выучиться.

— У меня служит тысяча женщин! – вскричала Валерия. – Хочешь, чтоб я пустила в этот курятник петуха? Ты хоть представляешь, что произойдет? Они передерутся за право спать с тобой, и кончится тем, что тебя прирежут.

— Ты говорила: мужчину в военной форме не тронут, – возразил Игрр. – Или ты лгала?

Валерия от изумления не ответила.

— В моем мире в армии служат мужчины и женщины, – продолжил Игрр. – Они спят в одной казарме, и никто смеет кого-то обижать. За это наказывают. Преторианки подчиняются тебе, трибун? Или им позволено делать, что хотят?

На Валерию было страшно смотреть, но я не отвела взгляд. Трибун встала.

— Ты пристыдил меня, пришлый! Что ж… Если не передумаешь, приходи завтра после полудня. Я распоряжусь, чтобы тебя встретили и препроводили, не то перехватят дорогой. На тебе ведь не будет формы, – она усмехнулась. – Она, – Валерия ткнула в меня пальцем, – расскажет, что взять. Вале!

— Игрр! – сказала я, после того, как Валерия ушла. – Зачем? Я сумею тебя защитить!

— Мне стыдно прятаться за твою спину, – возразил он. – К тому же, сидя взаперти, я не спасу Виталию.

«Ее уже нет!» – хотела сказать я, но удержалась.

— Преторианцы охраняют дворец принцепса, – продолжил Игрр. – Возможно, удастся увидеть Флавию и поговорить с ней? Потеряв Виталию, я пытался пробиться к ней, но стражи не пропустили. Ты сказала: Флавия расположена ко мне. Возможно, она согласится послать войско и выручить Виту?

Я только головой покачала. Ребенок! Начать войну может только сенат, а что тому какой-то декурион? Флавия не поможет. Игрр этого не понимает, но чего ждать от человека, который в Роме всего ничего?

Я не стала объяснять это Игрру – обидится. Подумает, что я не желаю помочь. Похоже, он очень любит Виталию. Жаль ее, но что сделаешь?..

К счастью явилась центурион, которой я поручила сделать ставки. Она притащила кожаные мешка с выигрышем. Тяжелые. Центурион их еле несла – даже пятьсот золотых весят немало, а если тысяча? Я заметила, что мешок, который поставили перед Игрром, больше и тяжелее моего. Денег на ставку у него оказалось больше. И с таким богатством он потащился в квартал сукновалов? Решительно боги любят этого пришлого! Впрочем, чему удивляться? Если они наградили его такой внешностью…

Мы вышли из амфитеатра и взгромоздились на коней. После пережитого волнения и обильного застолья мне оказалось трудно взобраться на лошадь. А вот Игрр запрыгнул в седло легко. Вино, как я заметила, на него не подействовало. Стража проводила нас до дома. Кора выбежала меня встречать и прямо засияла, увидев Игрра.

— Он будет жить с нами? – спросила, улучив момент.

— От тебя зависит! – ответила я.

Дополнительных разъяснений не понадобилось. Кора прилипла к пришлому, разве что в латрину с ним не ходила. Игрр девочку не отгонял. Было видно, что ему приятно ее видеть. Он расспросил Кору о здоровье, осмотрел ее ножки и даже, попросив, масла, помассировал их. Дочь лучилась от счастья. Во время ужина она легла рядом с Игрром и так жарко прижималась к нему, что я боялась: столкнет пришлого на пол. Я надеялась, что Игрр не устоит, и спать они с Корой лягут вместе. Мужчины, как всем известно, не могут долго обходиться без женщины. Виталия ушла в поход давно, а в харчевне, где Игрр жил – мне это доложили – женщин он гнал. Правильно делал: не хватало спать с нолами! А вот моя Кора, считай, комплета, к тому же красавица. Перед ней трудно устоять.

Нас ждало разочарование. Поблагодарив за угощение, Игрр встал и ушел в отведенную ему спальню. Кора разрыдалась, и я еле ее успокоила.

«Ничего! – думала я, гладя девочку по голове. – Игрр не знает, что такое преторий. Там даже крепкие женщины плачут. Хлебнет полной мерой и воротится!»

Коре я не стала этого говорить. Еще потащится за ним! С дочки станется. Не пущу! Хватит того, что сама хлебнула…