Я оборачиваюсь. Пусть табун видит, что вожак всегда начеку, все их мелкие хитрости и интриги для него открытая книга. Вороной жеребец, как бы случайно бегущий рядом с пышногривой кобылой, пряча взгляд, отворачивается от своей соседки, гнедая с белыми чулками делает вид, что ненароком сделала шаг в сторону, а не пыталась дотянуться до колосьев дикого овса, растущих рядом с нашей тропой. Только Северный Ветер, редкой для своих мест белой масти, укоризненно смотрит на меня и недовольно фыркает, не понимая, к чему вся эта гонка. Из всей этой компании лишь он успел заработать себе имя, но не строит козни, тайно претендуя на лидерство, как вороной, а добровольно взял на себя заботу следить за отстающими. В долине он станет моим помощником, а вороного обязательно обломаю – интриганы должны знать свое место. Но я смотрю не на них – настоящий вожак и так чует всю возню в табуне, я вспоминаю о случившемся в дне пути отсюда, на тропе, ведущей к перевалу.

Давшая мне имя сказала:

– Ужас. Здесь мы должны расстаться, отведи всех коней домой, в долину. Пожалуйста. Я знаю, ты это сможешь. И не смотри на меня с укором – так надо.

Я уводил свой (теперь уже действительно свой) табун по боковой тропе, стараясь идти бодрой и уверенной рысью, а сам разрывался между двумя Долгами и ее просьбой.

Долг имени обязывал быть рядом с Давшим Имя, защищать и оберегать его. Если погибает Давший, вместе с ним умирает имя и все свершенное под ним принадлежит уже не тебе, дважды безымянному, а тому – носившему его когда-то. Горька участь лишенного имени, многие предпочитают ей смерть. Двуногим этого не понять.

Долг вожака – главный долг жеребца – требовал заботиться о табуне, оберегать его от опасностей, защищать будущее продолжение себя, жертвуя и своей нынешней жизнью, и именем. Дорога через Проклятые Земли трудна и очень опасна, особенно без двуногих, что владеют магией, а перевалы почти неприступны. Любой другой на моем месте повел бы табун в степь – постоянное соседство орков и обычных хищников все же предпочтительнее даже краткой встречи с тварями и переходов по каменистым осыпям. Но просьба… Ее я не выполнить не мог.

Пришедшее решение было непростым, но другого я не видел. Я поведу своих коней в долину Единорога – это самое лучшее и безопасное место на свете, где табун сможет благоденствовать и множиться. Что же до опасностей пути – ломаная подкова мне цена, если я, лучший жеребец Первого Леса, не смогу их преодолеть и довести свой табун без потерь. Но пойдем мы не просто так: остаток дня и первую ночь табун будет двигаться в походном строю, не останавливаясь – как отряд, уходящий от погони. Лишь на рассвете на опушке густого леса или у начала крутой горной тропы я позволю устроить привал. А когда преследователи будут близко, уведу табун беспорядочной толпой, как бы вспугнутый погоней. Пусть враги думают, что двуногие покинули нас здесь, а не днем раньше. Невеликая хитрость, и вряд ли на нее клюнут, но хоть кого-то пошлют на проверку, а значит, и у хозяйки шансов спастись прибавится.

Я смотрю на залитый рассветными лучами луг у входа в недоступное нам крутое ущелье. Наша первая гонка окончена, пусть уставшие кони отдохнут и наберутся сил перед дальней дорогой. Половина дня у нас есть, раньше никакая погоня сюда не доберется. Двуногая, я сделал все, что мог, чтобы исполнить долг имени и помочь выжить тебе и твоим спутникам. Засаду чужих двуногих, встреченную ночью, мы проскочили так, что те нас разглядеть не успели и теперь уверены, что идут по вашим следам.

Обещаю, когда вы доберетесь до долины Единорога, вас будет ждать табун эльфийских коней, многочисленный и процветающий. И если я сам не дождусь встречи, его вожак будет похож на меня, как два волоска в гриве, – уж об этом-то я позабочусь. Хотя было бы куда лучше, если бы ты встретила совсем малый табун, потому что вернулась не намного позже нас самих. Но это все мечты, скорость у двуногих совсем мала, и на преодоление такого пути им могут понадобиться годы.