Когда я закончил и выключил микнс, было около десяти часов вечера. Нужно было как следует обдумать полученные от Марка инструкции и выработать план действий на ближайшие дни, поэтому я обулся, рассовал по карманам куртки сигареты, зажигалку, мобильник и вышел из дома.

Лучше всего мне думается и мечтается во время ходьбы.

Особенно ходьбы на свежем воздухе.

И не с какой-то там конкретной целью, вроде похода в магазин или по каким-то другим делам, а просто так.

Кажется, подобное времяпрепровождение называется прогулкой.

Шучу, ясен день, кто ж не знает, что такое прогулка, но, если подумать, и не совсем шучу. Потому что в наше время искусство прогулки, как мне кажется, во многом утрачено. Во всяком случае, искусство прогулки в одиночестве и моим поколением – теми, кому больше двадцати, но и тридцатник исполнится не завтра. Какие, на фиг, прогулки в одиночестве? Мы гуляем по Сети, а над серьёзными проблемами размышляем в ванной или, на худой конец, по дороге из дома на работу – учёбу. Если вообще размышляем. Очень может быть, что я ошибаюсь и гребу всех под одну гребёнку, но среди моих знакомых и друзей-ровесников, насколько мне известно, я один такой любитель. И ещё очень может быть, что это просто возрастное. Доживёт моё поколение до пятидесяти или уж не знаю до каких необходимых лет и будет себе гулять на свежем воздухе как миленькое. В одиночестве.

Когда ты четверть века прожил в одном городе, к тому же не самом большом из тех, что разбросаны по просторам нашей необъятной Родины, то знаешь его наизусть. Весь – от центральной площади или проспекта до самого задрипанного окраинного пустыря. Подозреваю, что данное соображение, равно как и предыдущее, насчёт прогулок, относится не ко всем человеческим существам. Наверняка есть и такие, что дальше своих улиц десятилетиями и носа не кажут, но я сейчас говорю о нормальных людях – в меру подвижных и любознательных.

Я свой город знал очень хорошо. Включая и этот район, в котором снял квартиру. Поэтому, выйдя из дома, сразу повернул налево, пересёк оживлённую улицу имени одного из партийных деятелей времён революции и Гражданской войны и направился вниз, к реке. Набережная – отличное место для прогулок. Но прежде чем на неё выбраться, мне нужно было пройти двумя переулками. Довольно тёмными в это время года и суток. Впрочем, не думаю, что будь они освещены лучше, я рассказывал бы сейчас другую историю.

Свет фар сплясал короткий танец на стенах домов, прошуршали шины, чуть впереди меня, прижимаясь вплотную к тротуару, затормозила машина, и оттуда вышли двое мужчин. Высокие, плотные, они тут же заняли собой весь тротуар, перегораживая мне проход – так, что я невольно остановился.

Эге, а машина-то – джип. И, кажется, чёрный.

Слепящий луч галогенного фонарика ударил мне в лицо.

– Воробьёв?

– Какого хера? Убери свет, ты, мудрила с Нижнего Тагила! – когда я попадаю в ситуацию, из которой нет заметного сразу выхода, то обычно становлюсь наглым и отчаянно лезу на рожон. Иногда помогает.

Но не в этот раз.

Меня крепко ухватили под локти, нагнули голову и сунули в машину на заднее сиденье. Джип тут же тронулся и свернул в ближайший переулок.

– Эй, что происходит? Похищение человека, между прочим, у нас в стране уголовно наказуемое деяние, если вы не знали…

– Молчи, человек, – властно посоветовали мне с переднего сиденья. – Целее будешь. Ну-ка обыщите его.

«Паспорта я с собой не ношу, – подумал я. – Это хорошо. Но кроме паспорта…»

Чужие руки полезли мне в карманы, извлекли мобильник и портмоне. С небольшим количеством наличных и банковской карточкой.

Вот, чёрт, если догадаются посмотреть…

Они догадались.

Снова вспыхнул фонарик, и один из двух громил, держа перед глазами мою банковскую карточку, прочёл вслух:

– Дементий Воробьёв. Ха! Это он. Да я и не сомневался.

– Но проверить было нужно, – сообщил всё тот же голос с переднего сиденья. Чувствовался в нём какой-то слабоуловимый акцент, происхождение которого я не мог определить. – Нам ошибки не нужны. Верно, Дёма?

Сказать, что это не моё портмоне? Глупо. По всему видно, что эти ребятки настроены довести начатое дело до конца. Знать бы ещё, какой именно конец предполагается. Неужто последний и окончательный? Не хотелось бы верить. Верить не хотелось бы. Но всё может быть. Спокойно, Дёма, дружок, спокойно. Мыслить будем быстро, но продуктивно. И, наоборот, продуктивно, но быстро. Значит, что? Значит, Дёма, остаётся пока одно – постараться использовать известный принцип джиу-джитсу: «Поддаться, чтобы победить». Ты по-любому подставиться был должен. Не так явно, но всё-таки. А здесь – вот оно, тебя они сами вычислили. Трудности первого знакомства преодолены. Остались пустяки – выяснить, в какую сторону оно будет развиваться дальше. И как это выяснить? Обычно люди что-либо выясняют, задавая вопросы и получая на них ответы. Надо попробовать. Тем более, мне самому задали вопрос, а я не ответил. Невежливо.

– Что молчишь? – поинтересовались с переднего сиденья. – Обо…лся? Не бойся. Мы тебя не больно зарежем.

Громилы по бокам заржали.

Нет, вряд ли это сами каравос Раво. Скорее, нанятые бандиты. С какой стати инопланетянам цитировать наши старые телефильмы, пусть даже и популярные? Хотя всё может быть, судя по тому, как плотно, оказывается, представители иных цивилизаций окопались на нашей планете.

– Вас не поймёшь, – сказал я. – То молчи, чтобы целее быть, то не молчи. Вы уж определитесь.

– Хамишь?

– Никоим образом. Просто стараюсь выжить. Как вы меня нашли? По скутеру?

– Нетрудно догадаться.

Н-да, надо было всё-таки купить такой же скутер и оставить его в гараже дяди Юры. Но кто ж знал? Во вторник я посчитал такой ход неверным. Ошибся, бывает. Так, а куда это мы едем? Ага, мост проскочили и уже на другом берегу Бобровой. Поворот, ещё поворот. Глаза мне не завязали, однако. Плохой признак. Или, наоборот, хороший? Хрен поймёшь, пока точно не узнаешь. Интересно, долго ещё? Не молчи, Дёма, спроси у них ещё что-нибудь. Только не о том, что они собираются со мной делать. Это слабость, а со слабыми разговаривать – себя не уважать. По их понятиям, ясен день. Надо бы что-то нейтральное. Например, поинтересоваться, с кем я имею дело.

Но задать вопрос я не успел. Джип сбросил скорость и остановился. Меня вытащили из машины и провели под арку старого трёхэтажного дома. Двое по бокам и обладатель властного голоса позади. Эх, хоть бы кто-то навстречу. Нет, ни души. Оно и понятно, райончик здесь малолюдный, развлекательных заведений и ночных магазинов практически нет, да и время позднее. К тому же, кажется, дождик начал моросить. Точно, дождик.

Вчетвером мы пересекли двор (два светящихся окна, одно на втором этаже и другое на третьем – и всё) и спустились по трём ступенькам к полуподвальной двери. Обладатель властного голоса протиснулся вперёд, отворил дверь ключом, и меня втолкнули внутрь. Быстро провели сквозь полутёмную большую прихожую (я лишь успел с некоторым удивлением отметить наличие в ней газовой плиты и раковины с древним медным краном), ещё одна дверь, и вот я уже в просторной, ярко освещённой и скудно обставленной комнате. Бегло осматриваюсь.

Прямо передо мной – обычный офисный стол с плоским монитором на нём. Левее, у стены, – кресло, вызывающее не слишком приятные ассоциации, ибо чем-то напоминает то ли зубоврачебное, то ли косметическое (в последнем ни разу не сидел, но в кино видел), то ли и вовсе какое-то специально-медицинское. Видно, что наклон спинки у него регулируется, а на подлокотниках и внизу имеются захваты, явно предназначенные для рук и ног. Не говоря уже о коническом, сверкающем золотом в свете пятиламповой люстры шлеме, укреплённом сверху на спинке. Будто специально предназначенном для моей головы.

Нет, братцы, не нравится мне это кресло, что бы вы мне не говорили. Ох, не нравится. До такой степени ни нравится, что я с большим трудом отвожу от него глаза. Хотя особо глаза уже отводить и не на что. Плотные жалюзи на окнах. Чистенький ламинат на полу. Ещё одна дверь, видимо, в другую комнату. Квадратная дверца сейфа в стене. Всё. Не густо. Куда ж это я попал? На бандитскую малину не похоже. Но много ли я видел бандитских малин? Прямо скажем, ни одной. Кино и телевизор не считаются. Значит, всё-таки инопланетные контрабандисты каравос Раво? Очень может быть. Потому что больше и некому. На фиг я сдался обычным бандитам?

Тот, кто разговаривал со мной с переднего сиденья, прошёл в комнату, уселся за стол и окинул меня изучающим взглядом. А я – его.

У человека (человека ли?) оказались ярко-синие пронзительные глаза на смугловатом лице и угольно-чёрные блестящие прямые волосы, зачёсанные набок по моде пятидесятых годов прошлого века. А может, и сороковых, чёрт его знает. На вид ему можно дать лет тридцать пять или чуть больше. Одет в тёмно-серый хорошего покроя костюм и белую рубашку с расстегнутым воротом. Галстук отсутствовал. На безымянном пальце правой руки я заметил массивный – золотой на вид – перстень с камнем ярко-кровяного отлива.

«Надо же, – подумал я, – контраст прямо классический – чёрные волосы, смугловатая кожа и ярко-синие глаза. Ален Делон хренов. Хотя нет, у Делона глаза ближе к серому цвету. Кажется. Не помню, ёжик в тумане. Ну и бог с ним. Нет, дружок, взгляд я не отведу, не дождёшься».

– Свободны, – негромко произнёс человек моей охране. – Дальше мы сами.

Двое громил молча исчезли за дверью (хорошо вышколены, однако!), и мы остались одни.

Я похлопал себя по карманам и обнаружил, что вместе с бумажником и мобильным телефоном при обыске у меня забрали и сигареты с зажигалкой.

– Отбирать сигареты – это уже полное свинство, – сообщил я. – Дайте закурить, что ли.

– Здесь не курят.

– А что здесь делают? Убирают нежелательных свидетелей? Учтите, что мне совершенно до фонаря, чем вы занимаетесь на моей планете. Хотя всё это страшно интересно, не скрою. Я человек любопытный. Между прочим, как вас зовут? А то неудобно общаться.

– Моё имя тебе вряд ли понадобится. Особенно с учётом того, что ты упомянул свою планету.

– Вряд ли – это уже обнадёживает. В этом есть вариативность. Вряд ли – значит, скорее всего, нет, но, при определённых условиях, может быть, и да. Вот мне и хотелось бы узнать побольше об этих условиях. В том смысле, что сейчас я о них вообще ничего не знаю. Что же касается упоминания моей планеты, то, согласитесь, нетрудно догадаться о том, что в дело замешаны инопланетяне, когда раненый человек на твоих глазах превращается в дерево, а потом опять в человека. Я, знаете ли, привык доверять своим глазам и был в тот день не пьян. Ну разве что немного пива, так это…

– Много болтаешь, – прервал меня черноволосый. – Боишься?

– А вы бы не боялись на моём месте? Конечно, боюсь! Дали бы выпить, что ли, раз уж курить нельзя. Изверги.

Он засмеялся неожиданно весёлым и даже каким-то беззаботным смехом.

– Да ты и правда нахал! Это мне нравится, не скрою.

Открыл ящик стола, достал оттуда початую бутылку коньяка и стакан, плеснул в него на два пальца и пододвинул стакан к краю стола:

– Пей.

Я подошёл, взял стакан, понюхал. Кажется, и впрямь коньяк.

– Ну, – провозгласил, – за знакомство. А также дружбу и сотрудничество между инопланетными народами.

Выпил, поставил стакан, перевёл дух. Эх, сигаретку бы. Ладно, потерпим, не впервой. Нет, ну что за дела? Как инопланетянин, так обязательно некурящий. Неужели придётся бросать? Странная мысль. Ты сначала ситуацию под контроль возьми, а уж потом думай о том, что тебе бросать, а что, наоборот, придётся начинать. Плохо всё-таки, что я стою, а он сидит. Погоди, как он сказал, ему нравится моё нахальство? Очень хорошо, продолжим в том же духе.

– Можно я сяду? – осведомился я и, не дожидаясь ответа, прошёл к зубоврачебно-косметическому креслу и уселся на него боком. – Спасибо. В ногах-то правды нет, как говорится.

– Ну-ну, – неопределённо заметил мой визави, налил себе в тот же стакан коньяка, выпил и сказал: – Ладно, считай, что убедил. Рассказывай.

– В чём убедил и что рассказывать? – спросил я.

– Убедил, что сразу тебя убивать не стоит. И даже в том, что можешь пригодиться. Вот об этом и рассказывай. С самого начала. Как попал в воскресенье на реку, что было потом, – всё.

– Ага, – начал я воодушевлённо. – Значит, дело было так…

– Погоди, – остановил меня он. – Сначала ляг в кресло и надень этот шлем.

– Вот этот золотой колпак?

– Да.

– Он что, правда золотой?

– Это не важно. Но – да, правда. Покрыт тонким слоем золота.

– Зачем?

– Что «зачем»?

– Зачем мне его надевать? Но про золото тоже интересно.

– Затем, чтобы я знал, правду ты говоришь или врёшь. Заодно я проверю кое-какие параметры твоего мозга. На предмет возможного сотрудничества. И учти, согласия твоего никто не спрашивает. Это обязательная процедура, раз уж ты здесь и до сих пор жив.

Вот он, момент истины.

Нет, ну надо же. Лируллийцы какие-то параметры с меня снимали, и эти туда же. Так, Дёма, сейчас мы и поглядим, насколько хороши твои актёрские способности, а также умеют каравос Раво стопроцентно отличать человеческую правду от лжи с помощью специальных устройств (а равно и без них) или нет.

Будем надеяться, что всё-таки нет.

То есть надеяться будем на то, что лируллиец Марк не ошибся, когда рассказывал мне об отсутствии у инопланетных контрабандистов подобных технологий и неумении их, например, загипнотизировать человека. Или подчинить его своей воле с помощью, опять же, специальных устройств или химических препаратов. Хотя есть тут странность. Сны человеческие они записывать и транслировать, понимаете ли, научились, а вот подавлять человеческую волю – нет. Впрочем, даже я, совсем не специалист, понимаю, что наша воля – штука удивительно непредсказуемая. Мы и сами-то в ней разобраться не можем, куда уж инопланетянам, пусть и ушедшим далеко вперёд по пути технического прогресса! К тому же, если как следует подумать, то, может быть, как раз никакой странности и нет. От той же, находящейся в микнсе замечательной программы по имени Лера я не далее как пару часов назад узнал, что пристальному интересу каравос Раво к Земле не более трёх лет. До этого нашу планету изредка посещали разведчики-исследователи от некоторых высокоразвитых рас, вхожих в Галактическое Сообщество. И это всё. Значит, инопланетяне могли и не заниматься вплотную методами воздействия на человеческую психику. Зачем это было им нужно? Разведчики-исследователи руководствуются специальным Кодексом, категорически запрещающим любое серьёзное вмешательство как в общественную, так и в личную жизнь аборигенов. Контрабандистов же интересуют только наши сновидения. А для того, чтобы их получить-записать, не требуется как-то специально возбуждать, тормошить или тормозить нашу психику. Если, разумеется, не иметь в виду сновидения, например, алкогольные или наркотические, а также посталкогольные и постнаркотические, но это уже совершенно иной разговор и расклад.

Все эти сумбурные мысли успели вспыхнуть и погаснуть в моём возбуждённом мозгу, пока я устраивался в кресле и напяливал на голову золотой шлем.

– Надеюсь, больно не будет? – осведомился, как мне показалось, шутливым тоном у черноволосого.

– Только, если соврёшь, – ответил тот, и я так и не понял, шутит он или нет.

Подобная ситуация была предусмотрена инструкцией. И выход из неё предполагался соответствующий: максимум правды, искреннее желание сотрудничать.

Да, я и впрямь был на реке в воскресенье и стал свидетелем того, как какие-то люди появились на другом берегу, возле старого песчаного карьера на двух джипах, расстреляли там, на краю обрыва, человека и уехали. Но человек оказался жив, пришёл в себя, переплыл реку и попросил у меня помощи…

Я рассказал обо всём: как человек превратился в дерево (или во что-то очень похожее на дерево), а затем опять в человека; как вернулись убийцы, и нам пришлось спасаться бегством на моём скутере; как нас почти догнали и чуть не застрелили в лесу, недалеко от деревни Гратово; как охотничий домик на поляне оказался тщательно замаскированным космическим кораблём, и я в результате попал на Луну, на базу, она же межзвёздный корабль лируллийцев, где был благополучно вылечен, а затем возвращён на Землю.

– Сам не понимаю, отчего мне не стёрли память, – закончил я повествование. – Ещё и денег дали. Как объяснили, в качестве компенсации за причинённые неудобства. И в благодарность за то, что я спас их товарища. Сказали, если б не я, он бы точно погиб.

– И много денег?

– Если честно, могли бы и больше, – произнес я с чувством (играй, Дёма, играй, будь предельно искренен и эмоционален!). – За такие-то мои труды! Не каждый день инопланетянина от смерти спасаешь, рискуя своей жизнью. Что такое сто пятьдесят тысяч? Ну, снял я квартиру, да. Куплю ещё кое-что себе и родственникам. Сеструха-то у меня третьего ребёнка ждёт, деньги по-любому нужны. Погуляю с друзьями и девчонками. Но надолго этих бабок не хватит, сами понимаете. Полгода максимум. Да и то, если растягивать. Про машину или мотоцикл приличный я уж и не говорю. Да что там машина! Могли бы хоть тысяч тридцать-сорок в качестве компенсации за угробленный скутер подкинуть. Скутер у меня хороший был, надёжный, обкатанный. И где он теперь? В общем, жмоты они оказались, эти ваши лируллийцы. Обиделся я на них, если уж совсем правду говорить.

– Они не мои. А жмоты – да. Жмоты и суки неблагодарные. Как и все менты во всей обитаемой Вселенной. Тебе известно, что они менты?

– Менты?! – кажется, изумление у меня получилось предельно искренним. Аж самому понравилось. – Какие ещё менты, ёжик в тумане?

– Кто это – ёжик в тумане? – опешил черноволосый. Мне показалось, что в его синих глазах мелькнула растерянность пополам с зарождающимся гневом. – Это ты меня ёжиком в тумане назвал?!

– Не обращайте внимания, присказка у меня такая в минуту э… сильного удивления, – поспешно объяснил я. – Кто-то чертыхается, кто-то матерится, а я, бывает, поминаю ёжика в тумане. Был такой мультик… впрочем, не важно. Вы сказали про ментов, вот у меня и вырвалось. Непроизвольно.

– Ясно, учту. Ёжик в тумане, значит. Интересно. Надо будет как-нибудь посмотреть этот мультик. А менты не ваши, разумеется, галактические. Они разве не говорили?

– Нет. Сказали, что между ними и вами имеются кое-какие и даже весьма серьёзные разногласия, но это и всё. Суть этих разногласий не разъяснили. Сказали, это мне не нужно.

– А ты сам как считаешь, тебе это нужно или нет?

– Хе! Вопрос интересный и непростой. В двух словах не ответишь, пожалуй.

– Ничего, отвечай не в двух. Времени у нас полно.

– Как человеку, мне, конечно, очень интересно, что на моей планете делают и делят инопланетяне. Чисто из любопытства. А как конкретному человеку по имени Дементий Сергеевич Воробьёв ещё и хотелось бы в этом как-то поучаствовать.

– Так-так. Поучаствовать, значит. Это в каком же смысле?

– Ну как в каком. В смысле товарно-денежных отношений. Вы ж у нас тут, на Земле, не просто так сидите, верно? Что-то вам нужно. Так, может быть, я могу помочь это нужное достать? Парень я сообразительный, работы никакой не боюсь. Не бескорыстно, ясен день. Мои услуги за ваши деньги.

Повисло молчание.

Я чуть повернул голову и встретился глазами с родным инопланетным братом Алена Делона (похож всё-таки, зараза, похож!).

Нет, не разобрать, что думает этот красавчик. Но и ему, очень будем надеяться, не разобрать тоже. Иначе разговор был бы уже закончен. А он, похоже, заканчивать его не собирается. Что ж, продолжим. Держись, Дёма, и дай господь тебе вдохновения и удачи. Должен же он видеть, что они тебе сейчас нужны, как никогда!